Волшебные камни Курага

      Она вела себя так, словно была королевой. Королевой, рядом с которой был и ее Избранник - ее Камень.
      НЕ КАМНИ - КАМЕНЬ!
      Бора почесал голову и стал собирать в сумку голыши, готовясь к новому сражению.
      Как Конан и ожидал, настоящего сопротивления противник оказать им не смог.
      Не прошло и минуты, как повержены были пять воинов из шести.
      Бора перевел взгляд на шестого, последнего воина и застыл от изумления:
      - Якуб?!
      Киммериец резко обернулся и изготовился ко встрече с противником.
      - Доброе утро, Конан! - насмешливо приветствовал его Якуб. - Я не успел выучить этих людей всему тому, что я знаю сам. Но отомстить за них я смогу!
      - Ты уверен в этом? - спросил Конан, возвращая свой меч в ножны. Мне кажется, что нам лучше разойтись миром. Я слишком уважаю твоего отца, чтобы убивать тебя. Будем считать, что ссоры между нами не было.
      - А как же мои люди?
      - Твои люди? - презрительно усмехнулся Конан. - Эти созданья, скорее, похожи на цепных псов! Кто они тебе, Якуб?
      - Оскорбляя их, ты оскорбляешь меня!
      - Ах ты, дерьмо поганое...
      Бора стал снимать с пояса пращу, но тут же ему на плечо легла рука Раины. Другой рукой она выхватила у него пращу и спрятала ее за спину.
      - Ты что? - возмутился мальчик. - Неужели ты на его стороне?
      - Не позорь Конана, Бора. Якуб...
      - Якуб обесчестил мою сестру! Он обесчестил весь наш род!
      - Ты сможешь биться с ним один на один?
      - Конечно, нет! - пожал плечами мальчик. - Он меня тут же нашинкует дольками.
      - Вот и не лезь в это дело. У Конана с Якубом свои счеты. Якуб - сын капитана Хаджара. Если в Аграпуре узнают о том, что мы видели его здесь, предателем объявят и самого Хаджара, что, несомненно, бросит тень и на Конана. Конан должен убить его хотя бы для того, чтобы спасти доброе имя своего командира.
      - Ну а если поединок выиграет не он, а Якуб?
      - Тогда его вызову я. Убирай свою пращу - иначе я ее на куски изрублю!
      Бора рассвирепел и прошипел с неожиданной злобой:
      - Шла бы ты, проститутка боссонская, в...
      Звонкая пощечина вывела дуэлянтов из задумчивости. Поединок начался.
      Впоследствии Бора признавался, что он хотел воспользоваться пращой не потому, что ему хотелось защитить Конана, но потому, что он считал своим долгом отомстить человеку, запятнавшего честь его семьи.
      О Конане в эту минуту он особенно не думал, хотя тому после ночи, проведенной в долине, было явно не до поединков. Якуб же, в отличие от него, в это утро был в прекрасной форме, что не просто уравнивало шансы противников, но даже обеспечивало ему, Якубу, известное преимущество, ибо фехтовал он ничуть не хуже Конана.
      Поединок длился уже несколько минут, когда Илльяна наконец соблаговолила взглянуть на дерущихся. Она тут же состроила гримаску и, отвернувшись, принялась рыться в сумках, доверху набитых ее нарядами. И тут поединок принял неожиданный оборот. Конан внезапно открылся, что могло стоить ему жизни, и, едва не выронив меч из руки, попытался поднырнуть под удар Якуба, направленный ему в голову. Этот маневр, едва не стоивший киммерийцу жизни, закончился для него удачно: теперь он стоял так близко к своему противнику, что тот при всем своем желании не смог бы воспользоваться против него мечом. Якуб хотел было отскочить назад но Конан ловко подсек его, выбив при этом из его руки оружие. Рука Якуба потянулась было за кинжалом, но киммериец тут же наступил на ее запястье, одновременно приставив меч к горлу противника.
      - Якуб, я понимаю, что ты остался в долгу у этих людей. Но должник не только ты, должник и я, - только я должен не им, а твоему отцу. Возвращайся к нему и уходи вместе с ним в такую страну, где вас никто не знает.
      - До такого поста, как сейчас, он уже никогда не дослужится, прохрипел Якуб. - Ты слишком многого хочешь!
      - Ты так считаешь? - тихо спросил Конан. Несмотря на утреннюю прохладу, пот тек по его лицу ручьями. Бора заметил вдруг, что киммериец серьезно ранен в левое плечо.
      Якуб открыл рот и хотел ответить Конану, но вдруг тело его охватило ставшее уже за эти дни привычным зеленое сияние. Якуб завопил и выгнулся дугой.
      Через мгновенье тело его опало. Оно уже не светилось, изо рта же его сочилась струйка алой крови.
      Бора развернулся, мысленно приготовившись к тому, что сейчас он встретится лицом к лицу с чем-то ужасным.
      И каково же было его удивление, когда он увидел перед собой не монстра, но царственно восседающую на одеялах Илльяну. В руке она держала поблескивающий изумрудным светом Камень Курага.
      Конан знал, что Илльяна объявила им войну. Точнее, не сама Илльяна, но _И_л_л_ь_я_н_а_ и _К_а_м_н_и_. Понять это было не просто, особенно после всего того, что им довелось пережить, сражаясь на одной стороне.
      - Раина, дай-ка мне второй Камень, - обратилась волшебница к своей служанке. - Пришло время соединить их воедино.
      Раина посмотрела на кольцо, надетое на ее руку, так, словно видела его впервые. Она сняла его и стала с интересом рассматривать зеленоватый камень, чем-то похожий на изумруд.
      Конан стоял совершенно недвижно, боясь выдать себя неосторожным движением или словом. Он не знал, какими именно силами должны были одарить Илльяну, а вместе с нею и мир, Камни Курага, но это его и не интересовало. Он твердо знал только одно: если он не сможет уничтожить их сейчас, он не сделает этого никогда.
      И тут у Раины не выдержали нервы - она швырнула кольцо вверх, надеясь на то, что, упав на скалы, Камень Курага непременно разобьется. Конан сделал немыслимый прыжок и успел подхватить кольцо прежде, чем оно упало на камни.
      Теперь нельзя было терять ни минуты. Он смочил Камень кровью из раны и тут же швырнул его в ручей, шумевший в паре десятков шагов от того места, где он стоял сейчас.
      Все произошло настолько быстро, что Илльяна не только не смогла помешать ему, но даже и не попыталась этого сделать.
      Он вынул меч из ножен. Против той силы, которая стояла за Сокровищем Курага, бороться с мечом в руках было по меньшей мере нелепо. Но он понимал это и сам. Единственное, чего он теперь хотел, - так это достойно встретить смерть.
      Конан почувствовал, что он погружается во что-то странно тягучее и холодное, в ледяной мед сковывающий его движения и проникающий вовнутрь, обжигая холодом сердце...
      Где-то совсем рядом хрипела Раина.
      Ему вдруг захотелось лечь на землю. Он ляжет и немного полежит; Раина же - эта подлая, коварная предательница Раина - превратится в жалкую ледышку, а затем и вовсе сгинет. И тогда место Раины займет прекрасная мудрая Илльяна - страстная, любвеобильная Илльяна... От него не требуется ровным счетом ничего, - ничего, кроме одного, - он должен повиноваться своей королеве...
      Как просто. Прямо-таки до смешного просто.
      - Я тебя знаю, - прохрипел из последних сил Конан. - Я тебя знаю, как бы тебя ни звали. Но тебе меня ни за что не понять!
      Он почувствовал, как к членам его возвращается жизнь. Чувство холода не исчезало, но тело вновь было послушно ему. Он направился к Раине, широко раскрытые глаза которой смотрели прямо на него. Та попыталась поднять руку, но тут же застонала от боли. Кто-то мстил им, и этим "кем-то" могли быть не только Камни, вернее, не одни только Камни.
      - Бора! - закричал Конан что было сил, но крику этому так и не суждено было покинуть его уста - он замер, не успев прозвучать.
      Конан почувствовал, как кто-то схватил его за горло мертвящей страшной хваткой. Он попытался разжать незримые пальцы этой страшной руки, уперев подбородок в грудь и напрягши мышцы шеи. Хватка от этого не ослабла. Конан почувствовал, что еще немного - и он задохнется...
      И тут он вновь услышал шум ручья. Ему казалось, что он бредет против течения по ледяной горной реке, вода в которой доходит ему до груди... Напрягшись, он сумел совладать с течением и, взяв Раину за руку, потянул ее за собой. Внезапно сопротивление движению исчезло, а вместе с ним исчезло и ощущение холода. Теперь им - ему и Раине - было жарко. Они шли по дну пересохшего ручья, от которого поднимались густые клубы пара. Конану вспомнились вдруг слышанные им в детстве рассказы о вулканах.
      - Бежим! - закричал он.
      Раина попыталась выдернуть руку из его руки и посмотрела на него молящим взглядом. Она все еще хотела остаться со своей госпожой. Конан до боли сжал ей пальцы, надеясь, что боль сможет привести ее в чувство, и потянул ее за собой на ближайший склон, круто уходивший вверх. Невесть откуда появившийся Бора подхватил ее под другую руку, после чего она перестала сопротивляться.
      Они перевалили через холм, перебежали еще одну долину и стали взбираться на высокую гору. Конан и сам не знал, куда они бегут, он отчетливо понимал, что не бежать нельзя.
      Где-то за холмом раздалось громкое шипение, переросшее в свист. В небо поднялись клубы пара, подсвеченного зловещим изумрудным светом. И тут они услышали крик Илльяны - протяжный, исполненный страдания и боли крик...
      В то же мгновенье земля у них под ногами содрогнулась.
      - Бежим к оврагу! - закричал Конан.
      Уже через несколько секунд они лежали на дне неглубокого оврага, глядя на поднимающийся в небо серо-зеленый столб дыма, в котором угадывались чудовищные формы, что тут же распадались, обращаясь во что-то не менее чудовищное, но и столь же эфемерное.
      Невыносимый грохот, от которого, казалось, должен был рухнуть небесный свод внезапно смолк. Установилась тишина, прерываемая время от времени звуком падающих сверху каменьев.
      Один из таких камней, размером с голову человека, упал в паре шагов от Конана. Киммериец сокрушенно покачал головой и беззлобно ругнулся. Он посмотрел на своих спутников: Бора с интересом разглядывал столб дыма, Раина же горько плакала.
      23
      - И с чем же вы остались? - поразился Мишрак. - Если не ошибаюсь, на троих у вас были один кинжал, одна праща и одни штаны, верно?
      - Верно. Но нам помогли, - ответил Конан. - Вначале они, конечно, помогать нам не хотели...
      - Кто это - они?
      - Четыре бандита, - вмешалась в разговор Раина. - Эти бандиты зачем-то взяли в плен пожилую женщину и ее дочь, бежавших из деревни, уничтоженной Трансформами.
      - Вы их что - освободили?
      - Разумеется. Бора и я подползли к их лагерю, Раина же забралась на соседний пригорок и немного покрасовалась на его вершине, после чего туда отправилась пара бандитов. Одного из них уложил Бора, второго убрал я. Третий бандит на счету Раины, умудрившейся двинуть его так, что уже не встал. Ну а четвертого - четвертого, если мне не изменяет память, порешила эта шустрая бабулька.
      Рожи угрюмых телохранителей Мишрака растянулись в ухмылках.
      - И что же было потом?
      - Потом? Потом мы надели на себя их одежду и, прихватив их нехитрый скарб, отправились в крепость. По дороге нам встретились люди Хезаля, которые проводили нас до самой Заставы Земана. Вроде все.
      - Все, да не совсем! - возразил Мишрак. - Насколько мне известно, вы покинули Заставу Земана в спешке, прихватив с собою некую девицу по имени Десса. Это так?
      - Дело в том, что в крепости ожидали прибытия людей Ахмая. Памятуя о том, что было во время первой нашей встречи с ними, мы решили не пытать судьбу и унести ноги прежде, чем нам, их укоротят.
      Мишрак кашлянул.
      - Допустим, ты говоришь правду. Но где эта девица теперь?
      - Как? Разве я не говорил вам об этом? Она у Пилы!
      - У Пилы? Кстати, о Пиле. Это правда, что она купила ту таверну, в которой все это время работала?
      - Этого я сказать вам не могу: чего не знаю - того не знаю!
      - И знал бы, так ведь все равно бы мне не сказал! Кого-кого, а тебя, Конан, я насквозь вижу!
      - Вы вправе говорить что угодно, но я на самом деле ничего об этом не слышал. Пила хранит свои секреты куда лучше нас с вами!
      - Ну, ладно! - вздохнул Мишрак. - Слушать тебя, конечно, интересно, да вот только не все ты говоришь!
      Конан вздрогнул от неожиданности.
      - Как вы можете говорить это людям, которые только что едва не погибли, выполняя ваше поручение?
      - На это у меня есть основания, Конан. Ты не хочешь рассказать мне о своей встрече с Якубом?
      Конан вздрогнул вновь, вызвав тем самым смех Мишрака.
      - Нет, нет! Ты только не подумай, что я волшебник! Просто порой я могу услышать и то, чего человек мне прямо не говорит. Не будь у меня этого таланта, я служил бы не здесь, а где-нибудь совсем в другом месте!
      Обмануть Мишрака было действительно невозможно, и Конан решил быть откровенным до конца.
      - Прежде чем Якуб погиб, я предлагал ему уйти из этой страны вместе с его отцом, капитаном Хаджаром. Но он ответил мне отказом.
      - Как ты думаешь, а не может ли быть предателем и сам Хаджар?
      - Будь он совершенно невинен, он не стал бы распространять эту сплетню о гибели сына.
      - Тонкое замечание. Но ты не думаешь, что к этой мысли его мог подвести сам Якуб?
      Конан растерялся.
      У него начинало складываться впечатление, что Мишрак пытается найти подтверждение лояльности Хаджара царю и закону.
      Но разве само по себе это не абсурдно?
      Зачем тогда говорить о Хаджаре?
      Пусть себе живет, как и жил.
      Конан пожал плечами и буркнул:
      - Не знаю.
      На этом аудиенция была закончена. Мишрак поблагодарил их за труд на благо отечества, вручил им мешок с золотом и тут же куда-то исчез. Конан, которому все это уже порядком надоело, хотел было швырнуть мешок в фонтан, но Раина, зашипев, схватила его за руку и вывела в коридор.
      - Если золото не нужно тебе, это не значит, что оно не нужно никому!
      Конан, к этому времени уже забывший и думать о недавних обидах, возразил ей, сказав, что золото нужно всем.
      Покинув Квартал Шорников, они направились к лучшей гостинице Аграпура и сняли там номер с огромной широченной кроватью.
      Конан и Раина провели вместе две ночи и день. Наутро второго дня Конан обнаружил, что в номере он остался один.
      Ничуть не удивившись исчезновению северянки, он решил заняться делами насущными. Он отправил деньги Боре, Пиле, Дессе и Рафи, заказал себе новый меч и наконец посетил всех своих аграпурских друзей.
      Раина, однако, так и не появлялась. Конан решил вернуться к занятиям с рекрутами, с тем чтобы хоть так развеять тоску, что день ото дня становилась все сильнее и сильнее.
      И вот на восьмой день, под вечер, когда Конан со своим взводом ехал к казармам, он увидел Раину, ехавшую за богатым караваном.
      - Раина! - вскричал киммериец, едва сдерживая себя от того, чтобы не заключить ее в объятия прямо на улице. - И куда это ты собралась?
      - В Аквилонию, - улыбаясь, ответила ему северянка. - Если ты помнишь, в Боссонию мне возвращаться нельзя. Вот я и думаю попытать счастья у соседей. Если повезет, выйду замуж за какого-нибудь купца, нарожаю ему детей, займусь домом...
      - За купца? Да ты, наверное, смеешься?
      - Ничего подобного. Я уже десять лет в дороге. Хочется теперь и на одном месте пожить. По крайней мере, буду знать, где мои кости схоронят.
      - Ну у тебя и заботы! - усмехнулся киммериец. - Что до меня, то мне ничего другого не надо, как...
      - Знаю, знаю! - засмеялась Раина. - Я вот еще о чем вспомнила. Ты ничего не слышал о Хауме и Хаджаре?
      - Ничего.
      - Тогда слушай. Хаума лишен всех должностей в связи со слабым здоровьем. Где он сейчас находится, я не знаю. Хаджар же отправлен в Аквилонию как полномочный представитель царя Йалдиза. Он должен будет перенять у аквилонцев их ратный опыт. Говорят, что лучше них на свете воинов нет.
      "Ай да Мишрак!" - подумал Конан. Мудрее поступить было просто невозможно. Как говорится, и волки сыты и овцы целы!
      - Раина, а может быть, купец твой подождет?
      - И сколько же ему придется ждать?
      - Ну хотя бы пару недель.
      Раина громко засмеялась и, чмокнув его в щеку, поспешила за караваном. Конан смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась за поворотом.