Джин коротко рассказал о нелегкой доле врачей-практикантов. В колледже он как-то иначе представлял себе карьеру врача, недаром после сдачи экзаменов набрал почти рекордное количество очков - целых девяносто пять! Собирался стать хирургом. "Лучше резать, чем лечить, - говорили друг другу будущие хирурги. - Идеал хирурга: вырезать у пациента все, но оставить его живым, чтобы он мог подписать тебе чек!" Хирургическое отделение - это кровавая баня, нескончаемая резня, начинаешь думать, что за стенами больницы на улицах Нью-Йорка бушует сражение вроде арденнского: приемный покой и операционные днем и ночью забиты изувеченными и искалеченными. Еще труднее пришлось Джину в Об-Джине. За тридцатишестичасовую смену ему приходится принимать уйму родов. И эти вечные обходы, прием рожениц, анализы, клинико-патологические совещания, ночная "Скорая помощь"... Белые шестикоечные палаты, серо-зеленые халаты врачей, акушеров, спагетти с фрикадельками за пятьдесят пять центов в больничном буфете... Интерны называют эти фрикадельки "камнями в печени"... Джин не успел еще произнести Гиппократову клятву, а романтика уже улетучилась! - Кручусь как белка в колесе. Делаю самую грязную работу и забываю все, чему научился в колледже. Но ничего - нас, стажеров, около семи тысяч в стране, а больниц тоже почти семь тысяч, в них постоянно не хватает около четырех тысяч врачей, так что куда-нибудь распределят. Это адский труд, Лот. У нас всего сто тридцать три врача на каждую сотню тысяч населения. Куда пойти? В частную больницу или больницу какой-нибудь религиозной организации? Нет уж, это не по мне... Предлагают место в хирургическом отделении больницы в Джерси-сити... А может быть, заняться частной практикой? Все-таки независимое положение... - А почему бы и нет? - с легкой усмешкой спросил Лот, пуская колечки дыма в потолок. - Снимешь домишко в какой-нибудь Сиракузе или Эльмире, повесишь бронзовую дощечку на дверях, купишь себе "додж" - почему-то все американские врачи ездят в старомодных "доджах", вступишь в члены медицинского общества своего графства, на заседания которого ходят только старички, из которых песок сыплется, дремучие посредственности, чьи приемные пустуют, зеленые новички вроде тебя, прикрывающие свое невежество ученой абракадаброй. Повесишь вывеску: "Врач принимает с часу до трех дня и с шести до восьми вечера". К концу года выяснится, что ты задолжал банку, и тогда ты будешь делать подпольные аборты за сотню долларов и лечить первый триппер юных донжуанов из местной школы. Еще годик абортов, и ты начнешь выпивать в одиночку или... - Или искать спасения в женитьбе, - вставил Джин. - Вот именно! Тут ты вспомнишь, что две трети всех денег в Америке принадлежат вдовам, и предложишь какой-нибудь вдове средних лет руку и сердце, а взамен получишь ее капитал в банке. Тебя изберут президентом медицинского общества графства, ты закажешь новые визитные карточки и станешь ярым противником социализированного здравоохранения в "Великом обществе". - Никогда! Я всегда поддерживал президента Кеннеди... Позиция АМА - это позор и прямое нарушение Гиппократовой клятвы... - К старости все становятся консерваторами. Будешь работать вместе с Американской медицинской ассоциацией против социализации, за сохранение прибылей врачей. А главное - найдешь себе молодую любовницу, с которой втихаря будешь встречаться в нью-йоркском отеле вроде "Астора", и все чаще станешь поглядывать на пузырек с мышьяком... - Нечего сказать, хорошенькое будущее ты мне предсказал, дружище. Но ведь порой и врачи становятся знаменитыми миллионерами, разъезжают с телефоном в "кадиллаке" и даже за каждую консультацию по телефону дерут немалые деньги. - Ты веришь в "Великую Американскую Мечту"? "Парень из трущоб становится миллионером и сенатором!" - Случается же такое... - Случалось в доброе старое время. Не сегодня-завтра население этой страны перевалит за двести миллионов, а миллионеров становится что-то меньше и меньше. - У меня есть в запасе другой план, хотя сейчас я даже не знаю, как объясню свой невыход на дежурство. - Ну-ка? - Ты знаешь, меня всегда тянуло к приключениям. И вот что я надумал недавно. Стать судовым врачом и плавать на торговых кораблях или пассажирских лайнерах со скучающими девицами в тысячах миль отсюда, за Суэцким каналом, в Желтом море или где-нибудь в районе острова Бали, где нагишом разгуливают красавицы... Голландские миссионеры, Лот, заставили их прикрыть наготу, но голландцев прогнали, и они опять ходят голенькие. Гонконг и Гонолулу, Австралия и Антарктика.. - Большое дело! Через двадцать лет ты вернешься в последний раз на берег и начнешь здесь с самого начала, с азов, где-нибудь в Минеоле или Ютике. В кабинете у тебя будут висеть бумеранги, отравленные стрелы, чучела коал и кенгуру, копченые мертвые головы южноамериканских индейцев. И будет горькое сознание, что почти двадцать лет, лучшие годы своей жизни, ты провел в море, смертельно скучая. - Есть еще один выход, - сказал без воодушевления Джип. - "Вступай в армию - повидаешь свет!" В колледже я пользовался отсрочкой от призыва в армию, а сейчас в резерве. Я здоров, у меня нет детей, поэтому в мирное время меня могут призвать в любое время до тридцати пяти лет. Если бы я не был медиком, армия перестала бы мной интересоваться после моего двадцатишестилетия. Сейчас опять стали призывать врачей. В прошлом году, я слышал, призвали тысячу двести пятьдесят медиков. Терпеть не могу солдафонов и военщину. Однако, может быть, в армии или военно-морском флоте будет веселей? - Вот этот вариант мне больше нравится, но не совсем. Неужели тебе хочется в мирное время быть клистирной трубкой, а во время войны пилить солдатские кости?! Нет, тебя с твоими способностями я в такой роли не представляю. Особенно после твоих сегодняшних приключений. Жить надо бурно и весело, и взять от жизни надо все, что положено настоящему мужчине. Иначе - зачем жить?! А отоспимся в глубокой старости или - на все воля божья - в могиле. Вот мое кредо, моя философия... Ты говоришь, что не любишь армейщину? И я прятался от идиотизма армейской жизни в вермахте и в армии дяди Сэма в частях особого назначения, где правит самодисциплина, где все запанибрата. Вот место для джентльменов удачи и любителей приключений! Туда идут только самые смелые, толковые и самостоятельные парни, парни с амбицией, которым не по пути со стадом... - Куда "туда", Лот? - с загоревшимися глазами спросил Джин. - Подожди, Джин! Лот долил стаканы, выпил виски с содовой, покрутил кубики льда в стакане. - Ну, допустим, что ты совершил самую большую глупость в жизни и уплыл в Гонконг или стал армейским врачом. А как же Красавчик и Красная Маска эти убийцы твоего отца? - За отца я, конечно, сполна отомщу в первую очередь. - Но разве ты не понял сегодня, что сделать это у тебя столько же шансов, сколько у снежной бабы в аду, как говорят американцы? Ведь, признайся, ты был на краю гибели, хотя тебе чертовски везло. - Да, я не выкарабкался бы, если бы не ты. Лот. - Считай, что ты пока отомстил только за эрделя Черри! Красавчик и Красная Маска - это только марионетки. За ними, гангстерами, просто бандитами, стоят мобстеры - супербандиты, стоит синдикат, стоит Мафия, которую теперь называют "Коза Ностра". Ты слышал о Дакки Лючано, Джозефе Профаче, Джо Адонисе. Говорят, сейчас король Мафии в Америке - Антонио Коралло, а Вито Дженовезе - герцог Нью-Йорка. С этой организацией, как знает вся Америка, не может - или не хочет - справиться даже Эдгар Джон Гувер. В этой вендетте против Мафии ты, Джин, бессилен. Твое положение, не забудь, сильно осложняется убийством этих трех гангстеров. Сам понимаешь, что тебе было бы нелегко и недешево доказать на суде, что ты действовал в порядке самообороны. Синдикат нашел бы и лучших адвокатов и свидетелей, которые бы пели под дудку Красавчика. Даже полиция и та была бы против тебя. Кто платит, тот и заказывает музыку, а полиции и судьям платит Красавчик, собирая дань со своих букмекеров. Тем и держится. Кстати, Рэд оказался Пи-Ай! - Пи-Ай? - Да, частным расследователем или, попросту говоря, сыщиком. Это было очень выгодно Красавчику. Ведь права Пи-Ай нелегко получить, а Красавчику это ничего не стоило. Почему? Потому что у него имеются связи и с ФБР. Какие? Это очень просто - по тайной просьбе ФБР он посылает своих гангстеров так, как это было во времена Черного легиона, работать скэбами - штрейкбрехерами - в доки. За это ФБР смотрит сквозь пальцы на то, что Красавчик занимается контрабандой и торговлей наркотиками, берет дань с букмекеров и проституток. Но есть, Джин, есть более могущественная фирма, чем ФБР и "Коза Ностра". И она может помочь тебе. - Что это за фирма? Лот пододвинул к себе ногой журнальный столик, на котором Джин еще раньше заметил кучу популярных, а также охотничьих и спортивных журналов - таких, как "Каунтри Лайф" ("Сельская жизнь"), "Спэр" ("Шпора"), "Фильд энд Стрим" ("Поле и речка"), "Спортинг Ганз" ("Спортивное оружие"). Поднял небольшую книжку, раскрыл ее на первой странице. - Эта книга, - почти торжественно проговорил Лот, - одна из самых важных книг нашего времени. Вот ее первые строки. Слушай: "В наше время Соединенные Штаты стоят лицом к лицу с группой наций, исповедующих враждебную нам философию жизни и власти... Ныне впервые мы стоим против врага, обладающего военной способностью развязать опустошительное наступление непосредственно против Соединенных Штатов, и в эпоху ядерных ракет это может быть сделано в течение минут или часов с минимальным предупреждением... Разумеется, мы обладаем такой же способностью по отношению к нашему врагу..." Это пишет Аллен Даллес, директор ЦРУ, в книге "Искусство разведки". - Но при чем здесь я? - Только став членом этой организации и с этой организацией за твоей спиной сможешь ты свести счеты с теми, кто убил твоего отца! Твои враги это враги ЦРУ. Слушай, я объясню тебе, что ты должен сделать...
      - Значит, ты убежден, что Лешаков был подослан красными? - сказал Джин. Не верится что-то... И мама не верит... - Сомневаться в этом могут только яйцеголовые4, - ответил Лот. - Что и говорить, в Америке так часто валят все беды на красных, что яйцеголовые уподобляются тем скептикам, которые отмахнулись от крика пастушонка-шутника: "Волки! Волки!" - хотя пастушонок на этот раз вовсе не шутил. - Но ведь Красавчик сказал мне, что Лефти Лешаков - бывший коллаборационист, ди-пи, беглец от коммунизма, ставший у нас обыкновенным гангстером. - В этой книжке, - веско произнес Лот, помахивая "Искусством разведки", упомянут и метод засылки шпионов и диверсантов под видом беженцев. Почитай эту книжку. Она тебе многое расскажет об американской разведке и о коварных кознях русских. История американской разведки, собственно, начинается с частного детективного агентства Аллана Пинкертона, которого президент Линкольн нанял, чтобы заниматься разведкой и контрразведкой во время войны Севера и Юга. А русская разведка намного старше и опытнее. - Читали, читали, - усмехнулся Джин. - "Из России с любовью". Генерал Грубозабойщиков, страшное нечто Роза Клебб, которая сама участвует в убийствах... - Даллес поинтереснее Флеминга, Джин. - А как ты, Лот, попал в ЦРУ? - Очень просто. В Корее мы, рэйнджеры, ходили в разведывательный поиск от Джи-2, разведотдела восьмой армии. Это было в ноябре пятидесятого, в дни разгрома этой армии на реке Чоньчон. Американцы еще не научились воевать по-настоящему - боятся крови. В Корее они потеряли всего двадцать тысяч убитыми и восемьдесят тысяч ранеными и пошли на мировую. Мы, немцы... Ну да ладно... Со своей разведротой, действуя вместе с английским подразделением коммандосов номер сорок один, я принимал участие в ряде секретных операций. Я был ранен тогда, но вынес к своим представителя американской разведки майора Шнабеля. Через год, когда Даллес стал заместителем директора ЦРУ, он взял к себе в Вашингтон Шнабеля, а Шнабель - меня. Даллес собрал в ЦРУ большую группу бывших офицеров абвера, СС и СД, все они воевали против красных, обладают богатейшим опытом... Иные из них имеют тридцатилетний стаж в разведке. У нас имеются офицеры из 800-го учебно-строительного батальона специального назначения, который вырос во время второй мировой в знаменитый диверсионно-разведывательный полк "Бранденбург". Но нам нужна и молодежь, такие крепкие, круто сваренные, самостоятельные парни, как ты. Наши вербовщики ведут сейчас большую негласную работу среди всех выпускников колледжей и университетов. Но я с тобой толкую не как вербовщик, а как друг и будущий родственник. О тебе я уже говорил с полковником Шнабелем - да, он полковник теперь, наши люди растут быстро, - он очень интересуется тобой. Мы с ним запланировали для тебя большую программу. Уверен, что ты блестяще пройдешь все виды проверки в Вашингтоне - физическую, психологическую, психиатрическую. Твое медицинское образование тебе вовсе не повредит, наоборот. Для начала мы определим тебя на курсы КОД... - Курсы КОД? - Курсы кандидатов на офицерские должности. Будь уверен: как офицер ЦРУ ты не только расправишься со всеми врагами, но и сделаешь блестящую карьеру, такую карьеру, которая и не снилась бедным эскулапам. - Какие предметы проходят на этих курсах? - Конечно, не акушерство и гинекологию, а методы вербовки и связи с агентами, способы визуального наблюдения, тайнопись и шифровку, установление таких электронных аппаратов подслушивания и теленаблюдения, какие ты видел в машине Эс-Ди, скрытное фотографирование на микропленку, вскрытие замков всех систем. Старику Флемингу и не снились все те предметы, которые сейчас проходят будущие офицеры ЦРУ. А наша новая техника! В этой работе есть все - настоящая мужская романтика, борьба умов, упоительные победы, головокружительные приключения, порой неограниченные деньги, женщины и блестящая жизнь. - Словом, все как у Бонда? - Джеймс Бонд - старая шляпа! Лот долил стаканы, подбросил в них по паре полу-растаявших кубиков льда. - За такую жизнь, старина! Поверь мне, она одна достойна настоящего мужчины. Джин задумался. - Тебе бы, Лот, быть коммивояжером. Ты так расписал прелести этой профессии. Но я хотел бы знать ВСЁ подробности, прежде чем решиться на такой шаг. Он поморщился, поглаживая раненое плечо. - Разумеется, Джин! Никакой особой спешки нет. Я не простил бы себе, если бы поторопил тебя в таком деле. Я вот что предлагаю... Нам все равно надо завтра утром обязательно показать твою рану врачу. Простому врачу не покажешь - он обязан немедленно сообщать о каждом огнестрельном ранении в полицию. И не всякий врач возьмет взятку, чтобы держать язык за зубами. - Я допускаю, - усмехнулся Джин, - что среди ста восьмидесяти тысяч членов Американской медицинской ассоциации попадаются и честные врачи. - Возможно, возможно, но я покажу тебя нашему врачу из "фирмы". Он заклепает тебя по первому классу. Ну, а потом, - Лот на секунду задумался и вдруг осклабился, - а почему бы нам не рвануть с тобой на международные скачки в Лорел? Хороший стресс выбьет из твоей башки воспоминание о Красавчике. Скачки! Это идея! А оттуда уже отправимся в Вашингтон. И я покажу тебе штаб Центрального разведывательного управления и познакомлю с кем надо. Идет? А теперь вот тебе твой "ночной колпак5". - Значит, это не твоя хижина, Лот, а ЦРУ? - Ты догадливый паренек, Джинни-бой! В ту ночь, несмотря на выпитое, на усталость, Джин плохо спал. Причиной бессонницы были скорей всего нервы, о существовании которых он прежде, в общем-то, и не подозревал, и, конечно, этот неожиданный разговор с Лотом. За какой-нибудь час он бегло прочитал в постели книгу Аллена Даллеса, отставного директора ЦРУ, и мир, в котором он жил, показался ему совсем другим, приобрел вдруг второе дно. Он почувствовал себя как человек, который впервые, полюбовавшись небоскребами Рокфеллер-центра в Манхэттене, вдруг попадает в подземный город под Рокфеллер-центром, с двумястами магазинами и двадцатью пятью ресторанами, город с двухсоттысячным населением: по населению Рокфеллер-центр может считаться пятьдесят восьмым городом страны, он больше Женевы... В своей книге Даллес остро полемизировал с критиками ЦРУ, всячески превознося его роль в борьбе против коммунизма, за сохранение "американского образа жизни". Джин и прежде читал о выступлении члена Верховного суда Уильяма О. Дугласа, заявившего, что под покровом секретности и бесконтрольности ЦРУ из органа безопасности становится очагом национальной опасности. Друзья Джина среди детей и внуков русских эмигрантов, да и среди стопроцентных американцев, ставили свое отношение к ЦРУ в зависимость от своего отношения к Советской России: враги России славили Аллена Даллеса, а друзья России хулили его. Джин помнил, что голос последних звучал особенно возмущенно и гневно после фиаско вторжения в кубинском Заливе свиней. На чьей же стороне правда и справедливость? Джин не мог забыть, что теперь как-никак он обязан жизнью ЦРУ. Ведь Лот не смог бы спасти его от гангстеров под Спрингдэйлом, если бы не поддержка Эс-Ди. И ему, Джину, было бы действительно трудновато выпутаться одному из этой истории, объяснить полиции, как оказался в том каменном карьере разбитый и обгорелый "форд" с тремя мертвыми "гориллами". Уже прочитав книгу, Джип обратил внимание на посвящение, написанное чернилами на правой стороне переднего форзаца:
      Достойному сопернику в войне, ставшему верным другом в годы мира, с искренним уважением Аллен ДАЛЛЕС.
      ГЛАВА ВОСЬМАЯ
      "НАДЕЖНЫЕ СТАВКИ"
      Лот и Джин пробирались к своей ложе сквозь болтовню, восклицания, смех, кашель, разорванные сентенции. Единственное, что склеилось в некое целое во время этого движения, была новая идиотская хохма: "Еж женился на змее получилось полтора ярда колючей проволоки". Главная трибуна ипподрома Лорел, покрытая гигантским полупрозрачным козырьком, была набита битком. В этот день на ипподроме проводились ежегодные традиционные международные скачки. День, на счастье, был свежий, легкий. Анонимный океанский ветер принес в Лорел спасительную прохладу. Маленькие крутобокие облака плыли по небу, солнце ярко освещало зеленое поле и гаревую полосу трека. На треке разноцветные жокеи разминали лошадей. Шевелящиеся вдали открытые трибуны напоминали оживший барбизонский винегрет. Реяли флаги десяти наций: Соединенных Штатов, Франции, Великобритании, Италии, Западной Германии, Ирландии, Венгрии, Японии, княжества Лихтенштейн, Советского Союза. На зеленом поле маршировала, постоянно перестраиваясь, колонна сдобных девиц-мажоретток в коротких юбочках и киверах. Играл оркестр морской пехоты. Друзья наконец выбрались из толпы и вошли в свою ложу. Там стояло несколько кресел, одно из них было занято безупречным джентльменом с круглой аккуратной лысинкой величиной с серебряный доллар. Лысинка эта, которая легко могла быть скрыта, напротив, выставлялась джентльменом напоказ, как часть его идеального туалета. На лице джентльмена застыла эффектная ипохондрическая гримаса. Оторвавшись от бинокля, он приветствовал Лота голосом, лишенным каких-либо интонаций: - Привет, Лот! Чертовски рад тебя видеть, старина Лот, подмигнув Джину, сильно ударил джентльмена по плечу и воскликнул: - Я тоже рад тебе, старый алкоголик! Джин, познакомься с капитаном Хайли. - Это клевета, - тем же ровным голосом сказал капитан Хайли. - Я не алкоголик и не бабник, как некоторые. Очень рад познакомиться. Бенджамен Хайли, капитан военно-воздушных сил всемогущих Соединенных Штатов, спаси их добрый бог, а также аллах и Будда. - Он встал и без улыбки пожал Джину руку, после чего сел. Бой подал Джину и Лоту программки, принес мороженое. Уму было непостижимо, как он так быстро пробирался сквозь окружавшую ложи толпу. - Кого считаешь, Бен? - деловито спросил Лот, раскрыв программку сразу на списке Главного приза. - Один Рекорд, - коротко сказал Хайли. Лот засмеялся. - Люблю твою склонность к парадоксам, Бен, но ведь здесь еще есть и Келсо - "Конь года", и Адмиральское путешествие, и кое-кто еще. - Один Рекорд, - повторил Хайли. - Да почему, черт возьми? - заорал Лот и отшвырнул программку. Джин удивленно взглянул на побагровевшего от возмущения друга. - Уже завелся? - улыбнулся он. - Отвечаю за свои слова, - сказал Хайли. - Я видел его на майских скачках в Стокгольме. У него под хвостом ракетный двигатель. Джин огляделся. Вокруг в ложах восседали меха, драгоценности, крокодильи шкуры, клубные галстуки, блейзеры, яхтсменские фуражки. Он сразу сообразил, что за публика их окружала: неприступные филадельфийские аристократы, члены "Мирского ордена лосей" и "Клуба львов", напыжившиеся в снобистском оцепенении "Рыцари-храмовники" и "Королевские избранные мастера", "Киванис и Ротари", члены "Клуба ракетки" и "Атлетикс-клаба", персонажи "Соушел реджистер" ("Светского регистра"), в который включено только десять тысяч имен, ведущих свою родословную от легендарного "Мэйфлауэра6". В этот список не включаются нувориши, разбогатевшие, скажем, на биржевых спекуляциях нашего века или конца прошлого Только истинная элита. Была здесь публика и попроще: члены Национальной ассоциации промышленников, высшие офицеры Пентагона, чиновники государственного департамента, голливудские артисты, продюсеры и модные писатели гангстеры и мобстеры, не мелкота, конечно, а самые крупные фигуры, ничем внешне не отличающиеся от "белой косточки". Много было гостей "голубой крови" из Европы. Словом, это было то, что обозначается понятием "джет сет" - избранная международная публика завтрак в Лондоне, ленч в Париже, обед над Атлантикой, ботинки с Олд-Бонд-стрит, галстуки от Диора, сафари в Африке, уикенд в Камбодже. Странное противоречивое чувство овладело Джином когда он разглядывал эту блестящую публику В общем-то его жизнь каким-то краем соприкасалась с жизнью этих людей, с ранней юности эти люди были его идеалом, он старался жить как они, подражать им, но вот сейчас он не мог удержаться от ухмылки, иронии отдавая, впрочем, себе отчет, что эта ирония, должно быть, просто защитное чувство, ведь никогда он не сможет так уверенно притронуться к плечу Элизабет Сазерленд, как это только что сделал невысокий рыжий тип в галстуке "Атлетикс-клаба" "Что-то странное с тобой происходит, парень. Вчера подыхал в вонючей жиже под баржей, а сегодня сидишь в ложе ипподрома Лорел. Судьба начинает работать на полных оборотах О'кэй, пусть работает" Лот вдруг вскочил, одним махом перепрыгнул через барьер ложи и побежал навстречу высокому седому господину, деловито идущему по нижней галерее. Джин увидел, что они дружески поздоровались и остановились полуобнявшись. - С кем это разговаривает Лот? - спросил он. - Это Джордж Уайднер, председатель жокейского клуба, - ответил Хайли. Самая почтенная личность в лошажьем мире. В этом году его Джайпур взял наконец приз Бельмонда, оторвал старику полторы сотни "грэндов". Должен вам сказать, Джин, что все были рады, даже самые черные жуки, ведь Джордж выставляет лошадей с 1918 года и ни разу не был первым. Вернувшись, Лот сказал озадачено: - Представьте себе, Джордж тоже считает только Рекорда. Он видел его в Челтонхэме, Стокгольме и даже в Москве. Правда, он и Келсо не сбрасывает со счетов. - Чья это лошадь? - спросил Джин. - "Рекорд (Советский Союз), гнедой жеребец от Весеннего Горизонта и Ботаники, победитель Международного приза в Москве (1961 г.), Золотого кубка Хенесси (1961 г.) и скачек в Стокгольме (май 1962 г.) Время в Стокгольме - 2.04.8. Жокей Анисим Проглотилин (СССР), камзол белый, рукава зеленые". - Как видишь, Джин, Рекорд тебе сродни В тебе должны взыграть патриотические, чувства, - ухмыльнулся Лот - В каком это смысле? - спросил Хайли. - Наш Джин - представитель великой социалистической нации Евгений Гринев, - сказал Лот. Хайли повернулся к Джину и первый раз внимательно посмотрел на него. Затем дружески подмигнул и сказал по-русски: - Привет, Маруся. Йелоу блу бас7. Порядок. Точка. Джин захохотал. - Два раз я Полтава, - сказал Хайли. - Секонд уорлд уор. Челночные рейсы. Ты ведь тоже, Лот, бывал в России, не так ли? Только ты гулял по другой стороне бульвара.. - О да, в свое время мы откусили там больше, чем смогли проглотить, сказал Лот и вдруг снова вскочил. - Ларри! По нижней галерее вышагивал, выкидывая по-солдатски руки, очень маленький крепыш, обтянутый тканью полосатого костюма. Простодушнейшая улыбка озаряла его ирландское лицо. Увидев Лота, он радостно подпрыгнул, подбежал к ложе. Перегнувшись через барьер, Лот начал шептаться с Ларри, поминутно перелистывая программку и делая отметки. - Это Ларри О'Тул, букмекер, - объяснил Джину Хайли. - Один из главных жуков. Все знает. Лот плюхнулся в кресло и хлопнул ладонью по колену. - Все, решено! Я играю Рекорда. Говорят, что это новая советская ракета. Нашего Келсо он догонит и перегонит, без всякого сомнения. Ты будешь играть, Джин? - Я поставил бы "сэнчури8", - сказал Джин, - да все забрали люди Красавчика. - Я тебе одолжу, - махнул рукой Лот. - Видишь ли, Ларри считает, что на твоем соплеменнике можно неплохо заработать, играют только знатоки. Пока курс один к пяти, к старту будет максимум один к двум. Я собираюсь поставить десять "грэндов". - Десять тысяч? - поразился Джин. - А почему не удвоить эту сумму? Ларри - мой человек. Ты меня понимаешь? многозначительно сказал Лот. - Неужели на международных скачках может быть "темнота"? - Да нет, игра честная. И есть, конечно, риск. Келсо - это Келсо. В данном случае и Ларри не "левачит", но вообще-то он мой человек, понимаешь? Дошло наконец? Ну так как, беби? - О'кэй! - весело сказал Джин. - В крайнем случае мой капитал уменьшится на одну десятую, и я девальвирую доллар. - Кстати, взгляни на нашего фаворита. Вон он проминается у третьего столба. В бинокль Джин увидел гарцующего гнедого жеребца. Шелковистая его шерсть блестела на солнце. Приплясывали редкой красоты и стройности ноги. На мощной груди играли мускулы. Лот и Хайли тоже смотрел в бинокли на Рекорда. - Лучше бы они занимались лошадьми, чем портить нам нервы, - пробурчал Хайли. - А почему им не совмещать два этих дела? - захохотал Лот. Жокей взял шенкеля и пустил Рекорда в короткий галоп. Жеребец стремительно прошел от столба метров сто. В бинокль отчетливо было видно скуластое лицо жокея. - Итак, Джин? Fortes fortuna adjuvat9. - О'кэй, - сказал Джин. - Fortuna favet fatuis10! Я играю. - Ларри! - крикнул Лот. - Эй! Ларри, оказывается, стоял неподалеку и ждал. Лот поднял два пальца, начертил в воздухе букву "О" и показал на себя и Джина. Ларри кивнул и исчез. Начались старты на второстепенные призы. Среди участников этих стартов были тоже первоклассные лошади, такие, как Блеф, Грик Мани, Губернаторская Тарелка... Лот и Джин играли по маленькой, выиграли раз пятьдесят долларов, но тут же их проиграли, когда Цикада споткнулась на последней прямой. Разумеется, это их не огорчило, а лишь позабавило. Собственно говоря, весь ипподром, во всяком случае, все ложи пока только забавлялись. Все ждали международной скачки на Главный приз. - Эй, Мак! - вдруг услышал Джин женский голос, как будто бы обращенный к нему. - Эй, мистер Де-Сото! Он обернулся. Да, именно ему махала рука в длинной белой перчатке, и именно к нему были обращены веселые синие глаза в лучах морщинок. - Не узнаешь? - крикнула дама и подняла над головой пачку "Лакки страйк". - Хочешь закурить? - Хэлло! - изумленно воскликнул Джин, - Это вы?! Через две ложи от них стояла его мимолетная знакомая по Пятой авеню, та, что "оставила свою честь на обломках самолета". - Салют! - на европейский манер приветствовала его дама. - Вот так встреча! - Что вы здесь делаете? - глупо крикнул Джин. - Да вот химичу своему старику на молочишко! - крикнула дама, употребив жуткий вест-сайдский жаргон. В ближайших ложах передернулись "Рыцари-храмовники", позеленели "Королевские избранные мастера". Ложа джиновской знакомой, забитая шикарными подвыпившими молодчиками и прелестными молодыми женщинами (в их числе была и Лиз Сазерленд), грохнула от хохота. - Ты знаешь, с кем ты сейчас так лихо перекрикивался? - рассматривая в бинокль трек, спросил Лот. - Представь себе, вчера мы с ней болтали в пробке на Манхэттене, улыбнулся Джин. - Такая свойская баба... Капитан Хайли фыркнул в кулак и взглянул на Джина. - Да она ведь мне карточку свою дала, - вспомнил Джин, достал из кармана неузнаваемо изменившийся от купанья в порту бумажник, смущенно фыркнув, сбросил прилепившуюся внутри лепешку засохшей зеленой слизи, вынул покоробленный кусочек картона и прочел: "Миссис Ширли М. Грант, издатель, 305, Пятая авеню, Нью-Йорк". Джип присвистнул. - Ого! Вот это кто, оказывается! Лот повернулся к капитану Хайли. - Видишь, Бенджамен, что значит молодое поколение? Что бы с тобой было, если бы Ширли М. Грант дала тебе свою карточку? Небось потер бы свою лысину, а? А Джину все до лампочки. Ничего не скажешь, новая волна. - Да, беби, это Ширли Грант, а там и сам старик рядом сидит, - кивнул Лот Джину. Джин посмотрел и снова столкнулся со смеющимися глазами Ширли. Похоже было, она не отрывала от него взгляда и поняла, что Джин догадался наконец, кто она такая. Старика Грата называли ни больше ни меньше как самым или почти самым богатым человеком Америки11, техасским Мидасом, нефтяным Крезом, а Ширли была ни больше ни меньше как женой этого человека. От нечего делать эта дама завела себе в Нью-Йорке шикарное издательство и таким образом получила возможность называться "паблишер". Справедливости ради следует сказать, что ее издательство в последние годы завоевало солидную репутацию в интеллектуальных кругах, ибо Ширли сумела набрать в свой штат целую команду "яйцеголовых" умников. Однако светская хроника подавала Ширли главным образом как предводительницу шайки международных бездельников и прощелыг, что, впрочем, тоже соответствовало действительности. - Идите сюда! - махнула рукой Ширли. - Берите своих друзей, здесь весело! Хайли! - она засмеялась. - Ну что вы дуетесь? Сто лет уже дуется - как не надоело? - Пойдем? - спросил Джин Лота. - Она славная баба, ручаюсь. Лот захохотал. - Пошли, везунок! Может быть, эта славная баба купит тебе Багамские острова? Хайли, а ты? Ты ведь вроде знаком с ее величеством? - Я предпочитаю остаться здесь, - пробормотал Хайли. - Мое имя вам известно, - без обиняков сказала Ширли, пожимая руку Джина. - А вас как? - Мое имя Джин Грин, миссис Грант. - Отставить "миссис"! Неужели я так уж стара? Я Ширли и только Ширли, спросите у всей этой банды, - она улыбнулась задорно и вызывающе, но в глазах у нее мелькнуло снова то прежнее робкое выражение. - Это мой друг Лот, Ширли! - сказал, усмехнувшись, Джин. Лот щелкнул каблуками. - Вы военный? - подняла брови Ширли. - В прошлом, мадам, - сказал Лот. - По-моему, вам не хватает монокля, - усмехнулась "королева". Лот был уязвлен: он явно не понравился Ширли. - А что, Джин, с тобой стряслось? Все лицо в йоде и меркурохроме. Попал в автомобильную катастрофу? - Да, мэм, - пробормотал Джин. От Ширли пахло дорогими духами "Essence Imperial Russe".