Джин Грин - неприкасаемый (карьера агента ЦРУ N 14)

- Сколько дней вы уже в Москве, Тео? - спросил он. - Четвертый день, - моргнул дядя Тео. - И за все это время не смогли напасть на мой след? Бездарно, старина. За что вам платит деньги Си-Би Грант? - О чем вы? При чем здесь след? Я очень рад неожиданной встрече. Всегда, знаете ли, приятно на чужбине встретить соотечественника, даже с такой измененной внешностью, но... Простите, мистер Лот, но почему вы все время так оскорбительно смеетесь? - Потому что вы очень смешны. Нелепы и смешны, - Лот приблизил свое лицо к лицу дяди Тео и, глядя ему прямо в глаза, тихо сказал: - Кончайте валять дурака. Они были уже на самом верху колеса. Дядя Тео окинул взглядом город, где когда-то на заре туманной юности его сильно побили за украденное столовое серебро - ничего не скажешь, изменилась старушка Москва, - глубоко вздохнул и сказал: - Вы в плену недоразумения, мой друг. Дело в том, что помимо добровольной и бескорыстной общественной деятельности в патриотических организациях, у меня есть еще новые, коммерческие дела, и вот по этим делам я и приехал в Москву. Наша встреча - случайность, поверьте, - он приложил руку к груди. - А теперь послушайте меня, - грубо сказал Лот, - и слушайте внимательно. Во-первых, я хочу вам напомнить, что все ваши попытки оседлать меня в Штатах развалились как карточный домик. Во-вторых, хочу вам сказать, что здесь, в Москве, вы против меня совершенно бессильны. Здесь вы один как перст, Тео, а у меня есть люди. Здесь мое страшное детище Джин Грин... Лот сделал паузу. - Он не станет с вами церемониться, если я прикажу. И наконец, в-третьих... Я ведь кое-что знаю о ваших подвигах в составе батальона "Нахтигаль" в красивом городе Ломберге, он же Львов... А одно известное вам учреждение в Москве с большим вниманием отнеслось бы к вашему прошлому. Итак, перестаньте крутить и отвечайте прямо: что вас принесло сюда? Они совершали уже третий круг. Дядя Тео прикрыл глаза и вытер лоб платком. - У меня кружится голова. - слабо пискнул он. - Потерпите, - сказал Лот. - Нас интересуют списки, - сказал дядя Тео, не открывая глаз. - Какого черта! - воскликнул Лот. - Я обещал Мерчэнту предоставить списки в его полное распоряжение. Эта операция идет без ведома "фирмы" только по линии "Паутины". Мы уже договорились о цене. Слушайте, Тео, я вам очень настоятельно советую переменить руку. Я сильнее Мерчэнта, Тео... - У меня очень кружится голова, - проговорил Тео. - Поймите, я старый человек... В это время колесо остановилось. Программа, оплаченная тридцатью копейками, окончилась. - Пошли обедать, - сказал Лот и крепко взял дядю Тео под локоток. Они заняли столик на открытой веранде ресторана, повисшей над подернутой желтой ряской водой. Здесь дядя Тео заметно повеселел, порозовел и вдохновенно занялся предательством. Делал он это так легко, оживленно и споро, что сразу было видно - это ему не впервой. За ближайшим к ним столиком обедало безобидное семейство с двумя детьми. Родители вели себя строго, чопорно, дети же шалили и получали изредка по рукам. Семейство не обращало внимания на двух дружески беседующих иностранцев, прямое подслушивание откуда бы то ни было было исключено, но на всякий случай Лог и дядя Тео вели беседу на трех языках, то и дело переходя с английского на немецкий или французский. Миниатюрный серебристый транзистор Лота лежал на углу стола. В случае, если на них с противоположной стороны пруда или с проплывающих лодок будет нацелен направленный микрофон, в аппаратике возникнет тревожное пощелкивание. - ...Мерчэнт и некоторые другие люди из руководства "Паутины" не доверяют вам, мистер Лот, - говорил Тео. - Вы им очень нужны, но они боятся, как бы вы не подмяли их под себя. - Правильно боятся, - усмехнулся Лот. Он сидел развалившись, прихлебывая холодное терпкое "мукузани". - Борьба за вас и против вас началась еще в августе 1962 года, - продолжал Тео. - Вы, конечно, помните это время, убийство старика Гринева, песчаный карьер Спрингдейла, таинственная деятельность Красной маски, ипподром Лорел, вилла Гранта... Убежден, что вы все эта должны прекрасно помнить, мистер Лот. - Бросьте, Тео, эти намеки, - снисходительно улыбнулся Лот, - Вы сейчас в другой роли. - Нет, нет, я это так, просто для полноты картины, - заторопился дядя Тео. - Итак, в то время мы хотели прежде всего заполучить в свои руки Джина Грина. Именно он должен был добыть для нас списки и, кроме того... - дядя Тео замялся. - Ну-ну, - ободрил его Лот. - И кроме того, в руководстве существовало мнение, что мы сможем получить с его помощью некие компрометирующие вас документы... - Вздор! - весело сказал Лот. - Конечно, конечно, - закивал дядя Тео. - Лично я всегда считал, что ваша репутация безупречна, но.. - Дальше, - оборвал его Лот. - Дальше я письмом Чарли Врангеля навел Грина на квартиру Лешакова-Краузе. Мы надеялись, что Грин, поддавшись вполне понятному чувству мести, применит по отношению к его семье... дочери и... - Понятно, добрый дядюшка, - хохотнул Лот. - Дальше. - Однако этого не произошло, а дальше вы спутали нам все карты, спрятав Джина под крылышком "фирмы" и дяди Сэма. Правда, и там у нас были свои люди... - Тупая свинья Чак Битюк, - сказал Лот. - Да, Чаку многого недоставало, но он был добрым и честным малым. Мир его праху! - Дядя Тео закручинился, потом оживился, словно что-то случайно припомнил. - Кстати, о Чаке, мистер Лот. После встречи с известным лицом из Аргентины руководство считало, что вы прекратите свою двойную игру, но спустя некоторое время во Вьетнаме Джин Грин ликвидировал Чака и сорвал одну из самых важных наших операций по стимуляции эскалации. Кроме того, руководство узнало о ваших самостоятельных действиях по торговле сильнодействующими лекарственными средствами, некоторые подробности из жизни китайца Чжоу и Чарли Чинка, но это уже мелочи. - Все-таки вы неплохо работаете, - одобрил Лот - Спасибо, - потупился дядя Тео. - После нашей великой акции, думаю, трудно упрекнуть... - Об этой акции не вам судить, - строго оборвал его Лот. - Вернемся к нашим делам. Дядя Тео кашлянул. - Итак, вы понимаете, мистер Лот, почему у руководства не было к вам абсолютного доверия? - И они доверили вам... - улыбнулся Лот. - Да, я должен был проконтролировать ваши действия в России и при возможности принять меры к сплочению нашего союза... - Все понятно. Хватит! - оборвал Лот, осушил бокал и чуть пригнулся к дяде Тео. - Я записал нашу беседу, старая перечница. - О! - слабо воскликнул дядя Тео и побагровел. - Поверьте, мистер Лот, это уже излишне. Если уж я... - Если уж вы продаетесь, то продаетесь навсегда? Это вы хотели сказать? ласково улыбнулся Лот. - Я и не сомневался в этом, майн либер гроссфатер. Это сделано только для закрепления нашей дружбы. Теперь слушайте. У нас с Джином здесь важное задание "фирмы". Но сначала Джин выполнит мое, понимаете, лично мое, задание. Через семь-десять дней мы будем в Лондоне. У вас обратный билет в каком направлении? - Монреаль через Копенгаген, - сказал дядя Тео. - Вам придется переменить его. Мы с Джином должны вас увидеть в Лондоне. - Но почему с Джином? - удивился дядя Тео. - Разве он вам будет нужен после выполнения задания? Лот потрепал дядю Тео по коленке. - У вас есть друзья в Лондоне? - Истинные патриоты есть везде, - пробормотал дядя Тео. - Прекрасно, - сказал Лот. - Я считаю, что наш обед удался. Знаете, я приятно удивлен русской кухней. Он поднял палец, подзывая официанта, получил счет и углубился в его изучение. - Та-а-ак. Итого - двадцать один рубль семьдесят четыре копейки. Он передал счет дяде Тео и сказал: - Платите. Не забудьте дать официанту копеек двадцать на чай. - Позвольте! - ошарашенно воскликнул дядя Тео. - Вам кажется, что я должен оплатить этот обед? - Вы меня удивляете, дедушка, - вяло пробормотал Лот. - Это совершенно неприемлемый вариант, - возмущенно заговорил дядя Тео. Я решительно отказываюсь. - Прекратите болтовню, вынимайте денежки и платите, - жестко сказал Лот и кивнул на официанта: - Видите, человек ждет. Еще подумает, что вы жадина. Дядя Тео лихорадочно вытер салфеткой лоб, заерзал на стуле, пискнул. - Может быть, на паритетных началах? - Исключено, - ответил Лот. - Но это невозможно, это немыслимо. Двадцать один рубль семьдесят четыре копейки! - Дядя Тео выхватил из внутреннего кармана пиджака валютную линейку - мечту бережливого путешественника, мгновенно проверил расчет. Глаза его полезли на лоб. - Двадцать четыре доллара девяносто пять центов, и еще двадцать копеек сверх счета! Мистер Лот, вы втянули меня в западню! Он чуть не плакал. Официант, молодой чернявый парень, с интересом наблюдал за этой сценой. - Зачем мы брали икру? - взвизгнул дядя Тео. - Это же дикая, бессмысленная роскошь! Лот повеселел, поняв, что Тео сдается. - Вы же сами слопали почти всю эту роскошь, - с мягким укором сказал он потрясенному до глубины души негоцианту. - Но зато вы выпили всю водку и две трети вина, - задрожал на него челюстью дядя Тео. - Не будем мелочными, - махнул рукой Лот. - Дайте хотя бы немного, - простонал дядя Тео. - Хоть пять рублей, хоть три... - Ни копейки! - рявкнул Лот. - Но с какой стати? - пискнул дядя Тео. - Я решил быть экономным, - пробурчал Лот. Дядя Тео неверными пальцами отслюнявил семь трешек, из специального круглого кошелька отсчитал семьдесят четыре копейки, быстро взглянул на официанта и добавил десять копеек. - Еще десть, - сказал Лот, зорко присматривавший за этой операцией. Дядя Тео выложил гривенник, встал и, уничтоженный, с головой, почти до макушки ушедшей в "контейнер", пошел к выходу. Поездка в Москву была отравлена окончательно. После этого обеда дядя Тео не спал пять ночей и сократил свои расходы в Москве до минимума.
      Вечером проходил прием в честь закрытия Выставки медоборудования. Джин, явившийся сюда для того чтобы все-таки соблюсти какой-то "декорум", стоял в слабо колыхающейся толпе дипломатов, легкомысленно одетых дам, маститых ученых. У всех на лицах были вежливые, слегка вымученные улыбки, и Джин точно с такой же улыбкой попивал "хайболл", выжидая момент, когда можно было бы пристойно "испариться". Неожиданно за спиной его прозвучал милый женский голос: - Хай, Джин! Вот так встреча! Он обернулся и увидел красавицу Лиз Сазерленд, которая только что вошла в зал в сопровождении двух поджарых журналистов, мальчиков лет сорока. Приход "звезды" привлек общее внимание, на нее устремились десятки взглядов, и Джин почувствовал себя не очень-то уютно. - Хэлло, Лиз! Я слышал, что у вас здесь бешеный успех, - сказал он, улыбаясь, тоном усталого светского бездельника. - Что вас занесло в Москву, Джин? - спросила Лиз. Она смотрела на него мягко, почти нежно Этот взгляд напомнил ему Ширли, и он вдруг почувствовал тоску, неприкаянность, смутное чувство какой-то вины Кисси, Ширли, Тран Ле Чин, Тоня... Во всех его любовных историях была безысходность. Неужели он не имеет права на обыкновенное счастье? - Да вот решил прокатиться ради разнообразия, - протянул он. - Я работаю на выставке. А как вам здесь, Лиз? Нравится? - Очень, - сказала Лиз. - Здесь очень весело. - Это и я заметил, - сказал Джин. - Swiming Moscow4. Почти Лондон. Жаль только, что все веселые местечки закрываются так рано. С такой же проблемой я столкнулся в Цюрихе. - Вам не кажется странным. Джин, что я вас сразу узнала после той единственной встречи в "Желтом кресте"? - сощурила глаза Лиз. - Действительно, немного странно, - промямлил Джин. - Я много раз видела ваш портрет на столе одной моей близкой подруги. Надеюсь, вы ее помните? - А, да, да, конечно, помню, - Джин устало вздохнул. - Где она сейчас? - В Биаррице, - сказала Лиз. - Что с вами, Джин? Вы какой-то кислый... - К вам направляются какие-то шишки, - сказал Джин, - и поэтому я испаряюсь. - Позвоните мне вечером в "Метрополь", номер сорок пять, - сказала Лиз. Я хотела бы спросить вас о том вашем друге, с которым... - У меня нет друзей, - пробормотал Джин. - О том парне я ничего не знаю. Не видел его уже года два. - А Ширли когда вы видели последний раз? - с неожиданной сухостью спросила Лиз. - Да уж, пожалуй, годик прошел, - бессмысленно хихикнул Джин. - Пока, Лиз. Обязательно позвоню вам. Красота ваша уже достигла фантастических высот. - Не надо, не звоните, - сухо сказала Лиз и отвернулась от него. Он замещался в толпе, поковырял вилкой в блюде с закусками - "о да, мадам, жаркое лето, безумно жаркое лето, мадам, да, сэр, полезные контракты, чрезвычайно полезные контракты, сэр", - опрокинул рюмку водки и боком-боком пробрался к выходу. Расставшись с дядей Тео, Лот некоторое время бесцельно блуждал по Парку культуры, забрел в "Комнату смеха", посмотрел на свое отражение в вогнутом зеркале - страшный бочкообразный толстяк с бритой головой, на свое отражение в выпуклом зеркале - дистрофический имбецил с чудовищной челюстью, подмигнул этим двум уродам, вышел из павильона и сел на скамейку возле цирка Шапито. Здесь он сидел довольно долго, читая журнал "Дер Шпигель" и лишь изредка взглядывая на желтые фургоны, в которых жили цирковые артисты. Эта труппа, называвшаяся "Цирком Великого княжества Лихтенштейн", была составлена из европейских артистов самых разных национальностей. Из фургонов доносились немецкие, испанские, французские слова, хохот, разноязыкие песенки. По проходу между фургонами провели двух лошадей с качающимися султанами, проехал на гигантском старинном велосипеде гимнаст с белым шутовским лицом, пробежали, щебеча, две соблазнительные немочки в сверкающих трико и, наконец, появился человек, которого Лот хотел увидеть. Это был высокий, спортивного склада человек с седыми висками и загорелым лицом, в белой рубашке с галстуком. Он подошел к служебному входу в цирк, отдал какие-то приказания униформистам, повернулся, вынул пачку сигарет, закурил, посмотрел на часы, потом посмотрел вокруг, скользнул взглядом по Лоту, выбросил спичку и скрылся в цирке. Спустя десять минут Лот свернул журнал и пошел к выходу из парка. В ста метрах от арки на скамье ждал его Джин Грин. Они изобразили неожиданную встречу, побили друг друга по плечам, похохотали, потом медленно пошли к выходу. - Видишь это замечательное "Чертово колесо"? - сказал Лот. - Представь себе, три часа назад я катался на нем вместе с одним нашим общим знакомым. С добрым дядюшкой Тео Костецким - Какой черт его сюда принес? - хмуро спросил Джин. - Бизнес, мой друг. Деловые контакты. Мирное сосуществование докатилось уже до того, что с русскими начали торговать стратегическими товарами. Но еще точнее сказал Маршалл Маклюэн, этот Спиноза сегодняшнего дня: "Главным делом мира становится шпионаж!" Джин оглянулся. Гигантское колесо, слабо мерцая разноцветными огоньками, поворачивалось в вечернем небе. - А на колесе вы, конечно, предавались воспоминаниям, рыдали небось друг другу в жилетку? Лот захохотал, искоса взглянул на мрачное лицо Джина. - Между прочим, дружище, хотя бы из соображений маскировки твое лицо должно выглядеть более приветливым. - Я иногда думаю, что стало с той девочкой, с Катей, дочерью гангстера, сказал Джин. - Должно быть, подпирает фонарь где-нибудь на пятидесятых улицах, хмыкнул Лот. - Вернешься в Штаты, сможешь воспользоваться ее услугами. В этом даже будет что-то пикантное... - Послушай, чудовище, - медленно проговорил Джин, - что ты сделал с моей сестрой? - Моя жена счастлива, - с вызовом сказал Лот. - Если она счастлива с тобой, значит... - Джин посмотрел на Лота. Тот, не отрываясь, с каменным лицом следил за ним. - Когда вернусь, обязательно встречусь с ней. - Она меня любит, - тихо сказал Лот. - И если ты попытаешься встать между нами, тебе несдобровать. Впрочем... - он осекся, положил руку на плечо Джину, - впрочем, я понимаю причину твоей вельтершмерц, мрачности. Старая песня, мой мальчик. Монтекки и Капулетти никогда не помирятся. Джин стряхнул его руку со своего плеча. - Ну хорошо, перейдем к делам, - проговорил Лот. - Итак, сегодня ночью выставка едет в Киев? - Да. - О'кэй! Теперь слушай внимательно. В случае успешного выполнения задания ты догоняешь своих эскулапов в Киеве и оттуда заказываешь разговор со Стокгольмом. - Со Стокгольмом? - Телефон [phone]. Вызовешь фрекен Соню Лунгстрем. Поговори с этой очаровательной дамой самым фривольным гоном, так, словно вас связывают давние интимные отношения. Обещай скорую встречу. Если "наследишь", обвиняй Соню в измене, говори, что тебе все известно о ее связи с Бертом. - Ты... - Джин внимательно посмотрел на Лота. - Да, малыш. Я ночью вылетаю в Стокгольм. Если все будет в порядке, возвращаюсь в Москву, и мы заканчиваем операцию "Эн-Эн-Эн". Понятно? - Это все? Они шли уже по Крымскому мосту. Внизу, грохоча музыкой, проходил прогулочный катер. Лот остановился И оперся на перила. - Контейнер не вскрывать под страхом смерти до встречи со мной. Никому, кроме меня, его не передавать, пусть это будет даже мистер Маккоун. Ясно? - В голосе Лота Джину послышалось крайнее напряжение. - Окончательные инструкции получишь завтра днем. Встретимся в 16.30 в бассейне "Москва". Захвати плавки, поговорим с глазу на глаз в воде. Ясно? - Слушай, Лот, - медленно проговорил Джин. - Моя поездка в Полтаву - это задание "фирмы"? Лот раздраженно усмехнулся. - Нет, Музея Гугенхейма. Вы что, не доверяете мне, капитан Грин? - Почему бы мне не знать что там, в этом чертовом ящике? Прогулочный катер прошел под мостом. С него неслась популярная во всех частях света песня: ...мы с тобой два берега у одной реки... Лот расхохотался, обхватил Джина за плечи своей могучей рукой, заглянул в глаза. - Слышишь, малыш? Песня как нельзя более к случаю. Ну чего ты злишься. Джин? Мы с тобой два берега у чужой реки... Я могу тебе ничего не говорить о контейнере, ты должен просто выполнить приказ, и все, но... по-дружески... хорошо... там находятся ваши фамильные драгоценности. Представь себе, они сохранились... - Это и есть "великие дела в России"? Лот засмеялся. - Это только сюрприз для тебя и Натали. Главное не это. Списки. Списки людей, до зарезу нужных "фирме". Может быть, часть из них уже жарится на подземных сковородках, но другие... "Фирма" предполагает, что, по крайней мере, трое - важные птицы. Если мы с тобой провернем это дело и операцию "Эн-Эн-Эн", наши акции... Лот, озираясь, понизил голос: - Начальство собиралось послать тебя после этого задания в Иран, Джин. Там, недалеко от советской границы, американские зеленоберетчики готовят местных рэйнджеров. Под видом археологов, например, разыскивают Карманию столицу и ставку Александра Великого. Но я думаю взять тебя к себе в Париж как офицера связи с "зелеными беретами" в Бад-Тёльце. Я познакомлю тебя с секретным планом действий зеленоберетчиков в случае войны. Огромный откроется театр военных действий для наших "зеленых человечков": сногсшибательные акции с применением ядерного и химико-бактериологического оружия, головокружительные действия наших вервольфов... Джин покосился на Лота - не спятил ли старина Лот с ума? - Уже ведется подготовка заброски команд "А" в эту страну. Я сам помогал уточнить пункты выброски там, где можно надеяться на пробуждение автономистских тенденций, на возгорание гражданской войны... Но не будем здесь говорить о наших делах. Я только хочу, чтобы ты знал, Джин, что тебе всегда найдется теплое местечко рядом со мной. - Понятно, - буркнул Джин. - Ну, пока. - Я думал, мы хотя бы выпьем с тобой, как в доброе старое время, - сказал Лот, изучающе разглядывая его лицо. - Сегодняшний вечер я живу своей отдельной частной жизнью, - твердо сказал Джин. ... "Драгоценности, - подумал он. - Что ж, это все-таки может быть каким-то алиби на случай..." Джин протянул ему руку. Лот сильно сжал ее, задержал в своей руке, еще раз заглянул Джину в глаза. Когда он разжал пальцы, Джин увидел на своей кисти между большим и указательным пальцами большую коричневую родинку - смерть. Ни о каком алиби, стало быть, не могло быть и речи. - Счастливой охоты, малыш, - сказал Лот. "Катись ко всем подземным чертям, ублюдок! Со всеми своими собачьими делами и жабьим сердцем!" - выкрикнул Джин, но выкрикнул он это молча.
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
      ДЖИН-ЭН-ТОНЯ
      Он невесело усмехнулся, придумав этот каламбур. "Джин-эн-тоник" - напиток века! "Гениальное изобретение, равное расщеплению атомного ядра и спутнику!" "Ничто так хорошо не сочетается друг с другом, как настоящий английский dry gin с индийской хиной, тонической водой марки schweppes! "Джин-эн-тоник" - это энергия и веселье". Вопрос: что же это за магический тоник? Ответ с плотоядной улыбкой, окрашенной далекими воспоминаниями: "О, это идет из старых времен, из времен колониального владычества Британии над Индией..." Пузырящаяся прозрачная жидкость, кристаллы льда, крохотный кусочек зеленого лайма... В самом деле, нет ничего вкуснее этого напитка. Забавный каламбур: "Джин-эн-тоник, Джин-эн-Тоня". К сожалению, этим каламбуром посмешить девушку ему не удастся. Джин пересек улицу Горького, пошел по Пушкинской площади мимо дома "Известий" к углу Чеховской. Проходя мимо витрин "Известий", он повернул голову влево и застыл как вкопанный. Весь вьетнамский ад возник перед его глазами: черные смертоносные треугольники "старфайтеров", морские пехотинцы с поднятыми вверх карабинами, перебегающие улицу, толпы бритоголовых буддийских монахов, монах, обливающий себя бензином, "черные пижамы", выставившие из зарослей ствол базуки... Торопливый бег толпы спотыкался у этой фотовитрины. Люди останавливались и долго молча рассматривали огромные снимки. Они видели то, что на них изображено, но Джин видел и дальше, каждая застывшая картинка имела для него свое продолжение, одна страшная сцена сменялась другой, пока не возникло то, что преследовало его эти два года как наваждение: левая рука Лота опускается на худенькое плечико Тран Ле Чин, мотнувшиеся глаза Транни, правая рука Лота поднимает "беретту", выстрел, упавшее тело, а рядом сапоги Сонни, вертолетчиков, парней, "откинувших копыта" на той проклятой горе... "А этих запиши на свой счет, Джин"... Сколько трупов! А потом - осада форпоста, призраки и "викинги", гирлянды из человечьих ушей и осколок гранаты... Он тряхнул головой сбрасывая оцепенение. "Нечего мне идти на свидание с Тоней. Что я могу дать ей, кроме горя? Какой дикий вой, абсурд, ужас могут ворваться в ее простую жизнь, если она узнает, что я за птица? Я не имею права встречаться с ней, если я не такая же жаба, как Лот. А разве не такая же? Прочь! Поворачивай в гостиницу, накачайся водкой и жди поезда. И дальше вперед, вперед, к новым победам, к новым победам на шпионском поприще в шпионском мире, к железобетонным мужланам, которые одни только могут тебя понять, к шлюхам Гонконга, Сохо и Салоник, к смерти, что ли..." Он зашагал дальше и свернул на улицу Чехова. Там, в конце этой улицы, в переулке, находится молодежное кафе "Синяя птица", там она и ждет его. Уже много раз Джин давал себе зарок больше не встречаться с Тоней, исчезнуть из ее жизни навсегда, но подходило время свидания, и он лихорадочно брился, бежал за цветами, курил одну сигарету за другой, пытаясь смирить волнение. Москва казалась ему таинственным, романтическим городом, за каждым углом в призрачном сумраке короткой июльской ночи ему чудилось нечто неожиданное, удивительное. Тоня выходила отовсюду, из-под каждой арки слышался стук ее каблучков. Такого с ним не было с ранней юности, с тех времен на Лонг-Айленде, когда он, мальчишка, был влюблен, был яростно в кого-то влюблен, но не знал в кого. В обществе Тони он терял профессиональную настороженность, временами ему даже становилось не по себе: ему казалось, что все обстоит естественно и прекрасно, что это именно он, Джин Грин, молодой врач, счастливый и влюбленный, идет со своей девушкой по Москве, а не какой-то фальшивый Рубинчик... Джин Грин и Тоня Покровская... Джин-эн-Тоня... Самое ужасное было в том, что Тоня, кажется, тоже влюбилась в фальшивого Рубинчика. Полная безысходность, тупик. Три дня назад, когда он ждал Тоню возле подъезда ее дома в пустынном Малом Гнездниковском переулке, из-за угла вдруг вынырнул "мрачный Гера". Он подошел прямо к Джину и сказал: - Слушай, парень, я ведь тебе голову могу свернуть. - Зачем такие крайности? - улыбнулся Джин. - Я вас совсем не знаю и не намерен драться с вами. - Забудь дорогу сюда, - сказал Гера. - Я ее люблю, мы собирались пожениться, а ты пижон. Уходи немедленно! - Перестаньте, - сквозь зубы процедил Джин. - Убирайтесь сами ко всем чертям! Он дрожал от ярости, совершенно забыв в этот момент, кто он такой и чем для него может кончиться драка на улицах Москвы. Гера ударил его правой и попал кулаком в каменную стену, ударил левой и снова - кулаком в стену. Закусив губу от боли, он схватил Джина за руку, сделал мастерскую подсечку, но тут Джин молниеносным приемом карате швырнул его на мостовую. Гера упал на спину, но и Джин не удержался на ногах. Когда оба вскочили и начали кружить вокруг друг друга, хлопнула дверь и на пороге появилась Тоня. - Что вы делаете?! Прекратите! - воскликнула она. Парни остановились. Тоня сбежала с крыльца прямо к Джину. - Что он вам сделал, Марк? Трясущейся рукой она схватила его за лацкан пиджака, обернулась и зло крикнула Гере: - Дурак! Щенок! Какое ты имеешь право вмешиваться в мою жизнь? Гера молча повернулся спиной и, сгорбленный, несчастный, медленно поплелся прочь. - Он вас любит, Тоня, - сказал Джин. - Это его дело, - резко сказала девушка и повернула к Джину дрожащие губы. - Он вас не покалечил? - Нет, обошлось, - сказал Джин. Подрался из-за девушки, словно был в Гринич-Виллэдж, а не в Москве, в пяти шагах от улицы Горького Думая об этом сейчас, Джин уговаривал себя не идти в "Синюю птицу", не встречаться с Тоней: он не имеет права любить се, драться из-за нее; Гера имеет на это право, вот кто ей нужен - Гера, дипломник строительного института, мастер спорта, но отнюдь не Джин Грин, капитан "зеленых беретов" Дома на противоположной стороне улицы Чехова были еще освещены розовым закатным светом, а вход в кафе "Синяя птица" был уже погружен в синюю темноту. В темноте ярко белели рубашки парней, поблескивали лакированные головы девушек, мерцали сигареты. На ступенях, ведущих вниз, в подвал, стояла плотная толпа. Несколько молодых людей, сгибаясь, заглядывали в окна. Слышалась надрывная колтрейновская импровизация саксофониста, басист иногда вмешивался, уговаривал его не волноваться, тогда как пианист только подливал масла в огонь. Пригнувшись, Джин увидел в окне бледное, с закрытыми глазами лицо джазового артиста с маленькой острой бородкой. Артист страдал, то раскачивался со своим саксофоном из стороны в сторону, то поднимал лицо кверху, то сгибался в три погибели. Джин уже привык к бесконечным московским неожиданностям, но услышать здесь настоящий авангардный джаз. это невероятно! - Как бы тут пройти? - сказал Джин какому-то Длинноволосому парню, стоящему на лестнице - Да, вот именно, как бы тут пройти, - задумчиво сказал тот. - Дело в том, что меня тут ждут. - Слышите, ребята, товарища тут ждут, - сказал парень вниз. - С нетерпением ждут товарища. Внизу рассмеялись. - Мы уже час стоим, - сказал кто-то Джину. - Надежды мало, старик. - А в чем дело? - наивно спросил Джин. - Вадим играет, - ответили ему. Он подошел ко второму окну и увидел прямо под ним всю свою московскую компанию: Ингу Николаеву, Гориняна, Васю Снежного Человека, еще кого-то и Тоню. Они сидели вокруг маленького столика и смотрели на эстраду. Ближе всех к окну был Вася, и Джин в открытую форточку несколько раз окликнул его, но Вася отбивал ладонью ритм, шептал что-то Гориняну, восхищенно крутил головой и ничего, кроме музыки, не слышал. - Тоня! - крикнул в форточку Джин, но крик его совпал с жутким обвалом это ритм-секция бросилась в атаку, сменив обессилевшего солиста. Тоня ничего не расслышала, но как-то беспокойно пошевелилась, зябко передернула плечами, повернула голову к окну и увидела Джина. Она вскочила, что-то сказала, все обернулись, замахали Джину - иди, мол, сюда, но Тоня уже пробиралась к выходу. - Уф, - весело сказала она, выбравшись из толпы, - все упреки и обвинения заранее отвергаем. Я не знала, что здесь сегодня будет такой ад. Неожиданно явился Вадим со своими мальчиками, и началось... - Кто этот Вадим? - спросил Джин. - Восходящая звезда Вадим Кирсанов. Удивительный тип - не пьет, не курит, не ест мяса, не обращает внимания на девушек. - Что ж тут удивительного, - сказал Джин. - Обыкновенный ангел. - Ангел джаза! - засмеялась Тоня. - Все с ума посходили из-за него, но я в этом ничего не понимаю. Я люблю камерную музыку. А вы, Марк? - Я всеяден, - улыбнулся Джин. Снова, снова им овладело предательское чувство счастья, какой-то невероятной широты, спокойствия. И вдруг ему почудилось, что не он, Джин, а его отец, старик Гринев, идет по Москве, смотрит с пронзительной печалью на Москву. Запоздало понял Джин отцовскую тягу к русской земле, к которой старик тянулся, как к живой воде. Они шли по переулку к улице Горького. Тонины каблучки цокали по асфальту. Она шла чуть впереди Джина, то и дело поглядывая на него через плечо блестящими смеющимися глазами. Под прямоугольной аркой гостиницы "Минск" видны были проскальзывающие легковые автомобили. Тоня остановилась в тени здания, поправила волосы вздохнула. - Удивительное дело, - сказала она. - Вы еще ни разу не попробовали меня поцеловать. Джин взял ее за плечи, приблизил к себе, их губы оказались рядом, он чувствовал ее дыхание, глаза ее застыли... Джин отстранил девушку. - Тоня, сегодня я уезжаю... Очень надолго... Мне трудно было это сказать... Вы мне нравитесь так, как никто в жизни... Я не знаю, как буду жить без вас.. прошу вас, верьте мне, и, что бы ни случилось... Он замолчал. Она перекинула свою сумку через плечо и пошла под арку. "Теперь поворачивай и убегай, - скомандовал себе Джип. - Вот зеленый огонек. Хватай такси, и баста!" Тоня была уже на улице Горького. Она остановилась, глядя себе под ноги, у барьера подземного перехода. Джин подбежал к ней и взял ее за руку. - Голова болит, - хрипловатым голосом сказала она. - Давайте выпьем. Они перешли под землей на другую сторону улицы, свернули на Большую Бронную и вошли в ярко освещенное кафе "Лира". Тоня все время молчала. - Давайте кутить, - с натужным весельем сказал Джин. - Завьем горе веревочкой! Тоня отчужденно пожала плечами. Все в ней погасло, она смотрела сумрачно, двигалась вяло. За стойкой она вдруг спросила серьезно и строго: - Что же случилось, Марк? - Я получил радиограмму. Мой сменщик серьезно заболел. "Тамбов" подходит сейчас к Конакри, и сегодня ночью я должен вылететь туда, - глухо говорил Джин, ненавидя себя. - Ну вот, - сказала Тоня, - очень хорошо. Все-таки приятное было знакомство. - Она подняла рюмку. - За наше приятное во всех отношениях знакомство. Давайте кутить! Ну-ка, поручик, прошу вас выбросить шпоры в горящей мазурке, выкрутить черный ус! И Тоня начала веселиться. Она громко смеялась, подпевала певице из музыкального ящика ".