Джин Грин - неприкасаемый (карьера агента ЦРУ N 14)

Установлено, что дельфины плавают со скоростью тридцать миль в час, находят цель с завязанными глазами. Они вышли из лифта в ничем не примечательный длинный пустой коридор со множеством закрытых дверей, по которому прогуливался лишь солдат военной полиции. Эм-Пи мельком взглянул на зеленый значок на груди Джина и козырнул Гораксу. - Другую группу, - продолжал Горакс, - можно назвать приемной комиссией по предстоящей встрече с мыслящими пришельцами из иных звездных миров. Ее задача - обскакать русских и первыми принять гостей из космоса, познакомить их с "американским образом жизни", показать им статую Свободы, "Пеппермент-лаундж", где поет наш мистер-твистер Чабби Чеккер, свозить в Диснейлэнд и, по возможности, вовлечь в НАТО... Третья группа трудится над проблемой передачи материи на расстояние... Они прошли мимо дверей кабинетов с табличками: "Пекинологи", "Ханойологи", "Кремленологи". За последней кто-то жарил на балалайке... Из двери без таблички вышел рассеянный, ученого вида пожилой человек в роговых очках, с чертежами в руках. Глядя вперед невидящими, как у сомнамбулы, глазами и отчаянно ероша редкие волосы, он едва не наткнулся на Горакса. - Одну минуту! - властно остановил его Горакс. - Будьте добры, расскажите нам в двух словах, над чем вы работаете. - Рассказать? - удивился тот. - Право, не знаю. Это совершенно секретно. Боюсь, что я не смогу... - Сможете, сможете! - весело заверил его Горакс - Я заместитель полковника Шнабеля. Стреляйте! - Стрелять? Кого стрелять? - В смысле "выкладывайте". - Видите ли, это сложная проблема30. Дело в том, что клопы обладают феноменальным чутьем. Вот мы и решили использовать это чутье в военных целях. Мы создали аппарат, в который помещается целая рота голодных клопов. Перед ними в аппарате лабиринт. Представьте себе джунгли Вьетнама, идет рота наших ребят. Как уберечься от засады Вьетконга? Да с помощью клопов! Идущий впереди роты в головном дозоре разведчик действует нашим аппаратом с клопами как миноискателем, наблюдая за поведением клопов сверху, сквозь специальное окошечко. Как только клопы учуют залегших в засаде партизан, они тут же поползут по лабиринту, нарушая напряжение электромагнитного поля, что и фиксирует датчик, точно указывая направление засады. Остается лишь обрушить шквал огня на ничего не подозревающих партизан, чтобы расчистить дорогу. Аппарат дешев, прост в конструкции и безотказен в действии. - Но почему ваши клопы реагируют только на вьетнамцев, - спросил Горакс, - а не на янки? Может быть, это вьетнамские клопы? - Нет, - глубокомысленно ответил ученый, - клопы не знают национальных различий. Дело в том, что в нашем аппарате они изолированы от американцев, аппарат нацелен дулом на противника К тому же американцы спрыснуты антиклопином диэтилтолуамидом. А сейчас прошу извинить меня: я спешу на важную конференцию. - Все истинно гениальные изобретения, - заметил с улыбкой мистер Горакс, глядя вслед ученому, - в основе своей просты как дважды два. Ученый обернулся на ходу и крикнул: - Подумайте о том, скольких наших ребят спасут мои клопы! - А где вы их берете? - спросил Горакс. - В Гарлеме? Но ученый уже не слышал, завернул за угол коридора. - Ну и ну! - сказал Джин. - Я слышал, что во Вьетнаме воюют слоны, возя солдат по джунглям но чтобы воевали клопы - этого я еще никогда не слышал! - Наполеон не поверил в пароход, который дал бы ему возможность завоевать Англию, - с улыбкой сказал Горакс, - а Гитлер не верил в ракеты. Думаю, что клопы не единственная надежда наших войск во Вьетнаме. Кстати, некоторые из этих ученых получают больше, чем директор "фирмы", которому платят тридцать тысяч в год. Заглянем-ка наугад за эту дверь! Горакс постучался и, услышав чье-то "войдите", потянул за ручку. Дверь отворилась, и они вошли в небольшой кабинет, заваленный бумагами, книгами и радиоаппаратурой. В углу стояла индийская ситара. В кабинете находился один человек, длинноволосый и бородатый. - Хэлло! - приветствовал мистер Горакс - Мы, кажется, помешали вам заниматься зарядкой? - Нисколько! - ответил человек, стоявший на голове. - Я закончу свой комплекс упражнений по системе йогов через десять минут, поиграю на ситаре и поступлю в ваше распоряжение. Когда Горакс объяснил ученому, зачем они к нему пожаловали, он охотно рассказал им о своей работе - Джентльмены! - сказал он, моргая глазами на уровне плинтуса. - Я нахожусь на грани реализации своей идеи! Из-за этой идеи меня выгнали сначала из Массачусетского технологического института, а потом еще из десятка институтов и научных центров. Я хлебал бесплатную похлебку на Баури, был "человеком-сандвичем" на Бродвее, работал скэбом на доках, но не изменял своей идее. Это будет неслыханный переворот, настоя--щая революция в науке! Да будет вам известно, джентльмены, что в мировом воздушном океане носится каждый звук, парит каждое слово, когда-либо произнесенное на нашей планете. Да и на других планетах. Все изреченное вечно. Эхо не умирает, а лишь становится неслышным для нас. Эфир полон звуков со времен оных. В нем живет и первое слово Адама, и звук поцелуя Евы, и грохот каждого выстрела на Банкерхилл! Да что там! Если бог некогда проглаголил: "Да будет свет!", то в эфире звучит и эта фраза! Только надо научиться ловить эти звуки так, как мы научились ловить и записывать радиосигналы. Если мы ловим звуки настоящие, то почему нельзя ловить звуки прошлые? И разве мы уже не ловим радиоимпульсы, брошенные в космос миллиарды световых лет тому назад звездами, которых давным-давно нет во вселенной! Только вообразите: скоро мы сможем услышать песни Гомера в исполнении самого автора, речи Демосфена, споры Колумба с его матросами. Эфир откроет нам тысячи тайн!.. - В том числе и политические и военные тайны наших врагов? - спросил Горакс. - Несомненно! - Это интересует ЦРУ. И бог с ними. Я лично интересуюсь чистой наукой и немножко историей, которую я от начала до конца перепишу с помощью моего изобретения! Более того, мое изобретение ознаменует собой новую эпоху в истории. Тайное станет явным, а ведь все беды человечества проистекали в прошлом из-за тайн и секретности. Обман и коварство станут невозможными, изменится сама человеческая природа... - Бред! - убежденно сказал Джин за дверью. - Свифтовская академия наук, в которой добывают золото из свинца, перерабатывают лед в порох методом пережигания... И ЦРУ тратит на этот "сумасшедший дом" деньги налогоплательщиков? - Миллионы, - ответил Горакс, ведя Джина к лифтам, - ибо сегодняшний бред - завтрашняя Нобелевская премия. И мы не можем рисковать, как рисковали Наполеон и Гитлер. Уж лучше рисковать кошельком, чем головой. Недавно я делал доклад о месмеризме, метапсихическом методе и телепатической связи на конгрессе парапсихологов в Утрехте. В наши дни, юноша, нельзя отвергнуть априори даже самые бредово-фатастические прожекты и изобретения. Любое, пусть даже самое безумное, открытие должно рассматриваться с точки зрения его разведывательного использования. Поэтому на наши деньги создано специальное общество - Фортейское, которое занимается лишь теми гипотезами и проектами, которые отвергнуты наукой. Девиз общества: "Невозможного не существует". Иначе можно остаться в проигрыше. - Горакс закурил сигару. - Взять, к примеру, царскую Россию родину ваших пращуров. Как пострадала Россия от пренебрежения царских властей к замечательным самородным талантам своего народа! В восьмидесятых годах прошлого века изобретателя пулемета американца Хирама Максима и бельгийца Нагана осыпали золотом и почестями, а тульский изобретатель автоматической винтовки Двоеглазов получил от военных властей ответ, что "подобные изыскания и опыты беспредметны". Во время первой мировой войны лучших тульских оружейников направили... солдатами на фронт, в окопы! Только после революции такие русские конструкторы, как Дегтярев и Токарев, сделали Советскую Россию независимой в области вооружения от заграницы. Именно в тайны советского оружия и пытается ныне проникнуть ЦРУ!.. Для Джина все, что говорил Горакс, было откровением. - К сожалению, у нас мало времени, - продолжал его гид, - а то бы я вам показал Отдел спиритического столоверчения, Отдел боевых игр. Я показал бы вам отдел детективной, шпионской, приключенческой и научно-фантастической литературы, который был создан мистером Даллесом, большим любителем Джеймса Бонда. Он был в восторге, когда эксперты этого отдела установили, что наши диверсанты и разведчики могут использовать многое из фантастического арсенала Бонда. Так, оказалось, что практическое значение имеет пружинный нож, спрятанный в подметке диверсанта! Шеф был великим выдумщиком. Ей-богу, когда-нибудь ему установят памятник в этом доме31! В эту минуту дверь лифта бесшумно отворилась, и на площадку выехал в металлическом кресле-коляске болезненного вида пожилой седой человек с желтым лбом и землисто-серыми щеками. Ноги его были укутаны темным пледом. Он катил свою коляску на мягких шинах с рессорами, ловко орудуя скрюченными руками, похожими на когтистые лапы хищной птицы. Как человек воспитанный, Джин не задержал бы взгляда на инвалиде в коляске, не стал бы глазеть на него, если бы его не обдали внезапным сквозняком льдисто-голубые глаза с огромными черными зрачками, круглыми и неподвижными, как у американского белоголового орла. Это были не глаза, а детекторы лжи. И еще в них мерцали, переливчато светились, словно огни северного сияния, упрямство, и воля, и необузданный фанатизм, застарелое недоверие и неизбывная ненависть. Ненависть физического и морального урода ко всему здоровому, красивому, доброму. Ненависть инквизитора, жандарма, палача. Инвалид в коляске прокатил мимо, заморозив Джина и мистера Горакса одним только взглядом, острым и пронизывающим, как шквальный арктический ветер. Он уносился по коридору бесшумно и плавно, точно привидение. Джин перевел взгляд на Горакса. Тот поежился, шагнул в лифт. - Кто это? - глухо спросил Джин, как только дверь лифта автоматически закрылась и Горакс нажатием кнопки послал его вниз. - Мистер Лаймэн Киркпатрик, - бесстрастно и почтительно ответил Горакс. Шеф службы внутренней безопасности ЦРУ. Человек с рентгеновским зрением - Он болен? - Он в детстве болел полиомиелитом. Как Рузвельт, который почти не мог ходить и передвигался, лишь опираясь на тонкие трости. Джин невольно подумал о том, что несчастье сделало совсем другого человека из Рузвельта. Рузвельта уважал отец Джина. Когда в Белый дом вместо умершего Рузвельта въехал Трумэн, отец хотел покинуть Америку. А этот зловещий калека в коляске представляет собой совсем другую Америку, которую он, Джин, совсем не знал... - Прошу вас, мистер Грин! - позвал Джина Горакс. - Мы лишь начали наше знакомство с "санкта санкториум" - святая святых разведки дяди Сэма! Много удивительного показал мистер Горакс Джину в ту долгую прогулку по этажам и залам железобетонной крепости в Лэнгли. Музей курьезов Риплея на Бродвее не выдерживал никакого сравнения со штабом ЦРУ. Далеко не все двери Синей Бороды отворил Джину Горакс: так, он не имел права показать и не показал ему отдел по изготовлению иностранных фальшивых паспортов, виз и прочих документов, не показал отдел по планированию химической и биологической войны, который, например, проводил сверхсекретные испытания по распространению смертоносных эпидемий посредством перелетных птиц, не показал самый секретный отдел - отдел "черных операций", готовящий перевороты, заговоры, диверсии, но и увиденного было вполне достаточно, чтобы понять, что разведка дяди Сэма, начавшаяся со скромной детективной конторы Аллана Пинкертона, стала поистине тотальной суперразведкой, поставлена на самую широкую ногу, с настоящим американским размахом, с применением последних новшеств науки и техники. Джин удивлялся, поражался, изумлялся, по неотступной тенью ходило за ним воспоминание о замораживающем душу взгляде инвалида в коляске. - Наш девиз, - говорил ему его гид Горакс, - весь мир - военный объект, все люди - шпионы! Марс мобилизовал у нас на нужды войны не только науку и технику, но и вообще человеческое воображение, фантазию и выдумку. Мобилизация эта тотальна: под ружье поставлены все, от жреца "чистой" науки до душевнобольного фантазера. Идет военизация всех творческих процессов, и все окутывается плащом секретности. Увы, наше время подходит к концу. А я мог бы познакомить вас с конструкторами, работающими над автоматизацией боевой техники, над созданием солдат-роботов, субмарин-роботов, стотонных танков-роботов, оснащенных оружием массового уничтожения. Я мог бы показать вам творцов искусственной засухи, управляемых ураганов, тайфунов и потопов в масштабе целых стран. Я мог бы дать вам взглянуть на ученого, одержимого идеей атаки на озон естественный компонент атмосферы - с целью смертоносного повышения радиации и испепеления всего живого на огромной территории; мог бы свести вас с другим ученым, который трудится над смещением гигантских ледников путем контролируемого воздействия на их гравитационную энергию. Невероятно? Достаточно десятка ядерных взрывов вдоль "подола" Антарктиды, чтобы похоронить подо льдом добрую половину северного полушария. Джин слушал с огромным вниманием, но у него росло не восхищение всем услышанным и увиденным, а чувство какого-то тягостного недоумения и страха, словно хвастался перед ним безумный кандидат в самоубийцы: "Смотри, какой ввинтил я в потолок великолепный крюк. Лучшая сталь! Веревка из самого крепкого нейлона, денег на нее я не жалел и намылил ее самым дорогим и душистым косметическим мылом "Палм олив"! А узел - какой надежный, какой чудный узел! И как приятно шее в этой петле..." Лот уже ждал их в приемной. Друзья тепло расстались с мистером Гораксом. Впрочем, Джину показалось, что у Лота это тепло было искусственным: он благоразумно не хотел ссориться с начальством. Когда они вышли в приемную, Лотта сунула подушечку в пудреницу и включила свою самую ослепительную улыбку, словно рекламируя зубную пасту "Колгэйт". - Соу лонг, беби! - крикнул ей Лот. - Увидимся! - ответила Лотта. - Если ты, нахал, забыл мой телефон, то найдешь его в телефонной книге вместе с адресом в Джорджтауне. Она одарила и Джина стосвечовой улыбкой. - Прихвати с собой и этого мальчика, Лот, - продолжала она. - Я делю свою квартирку с одной девочкой из государственного департамента - вылитая Ким Новак! - О'кэй, Лотта! - усмехнулся Лот. - Я звякну тебе, если нас не задержит за ужином Джекки. - Это какая еще Джекки? - спросила Лотта с потухшей улыбкой. - Та, что в Белом доме! - грубовато, по-тевтонски, сострил Лот. Они шли, смеясь, по коридору. Оставалось спуститься на лифте на первый этаж. Через пять минут они сидели бы уже в "плимуте" и мчались обратно в аэропорт Даллеса. Джин никогда не мог бы представить, какое неожиданное и суровое испытание ждало его впереди. Не успели они дойти до лифта, как коридор наполнился вдруг громким жужжанием и звоном, словно разом зазвонили баззэры десятка телефонов. Лот остановился как вкопанный, схватил Джина за плечо так, что заныла рана. - Проклятье! - выпалил он. - Неужели?.. Не может быть!.. Эти баззэры звонят, только получив электрический импульс от центра по объявлению тревоги в случае национального чрезвычайного положения! Когда радарная сеть НОРАДа32 засекла в воздухе вражеские ракеты!.. Джин! Это атомная тревога! Началось! Из всех кабинетов хлынули служащие ЦРУ, мужчины в темных костюмах и строгих галстуках, девушки-секретарши... Издали их освещенные дневным светом лица казались озабоченными и мертвенно-бледными. - Скорее, Джин! - заторопился Лот. - Спускайся этим лифтом в самый нижний подвальный этаж! Я должен вернуться в отдел! - Я подожду других... - начал было Джин, но Лот впихнул его в запасной лифт, нажал на кнопку, чтобы закрыть дверь. Звон баззэров не прекращался и в лифте. Атомная тревога? Джин почувствовал, как у него зашевелились волосы на голове.
      Скоростной запасной лифт системы Вестингауза мчал Джина вниз так быстро, что у него захватило дух и стало пусто под ложечкой, как бывает в самолете, когда он внезапно проваливается в воздушную яму. В невидимом динамике вдруг раздался анонимный глуховатый голос, холодный, размеренный и бесстрастный: - Аттеншн! Аттеншн! Внимание! Внимание! Атомик алэрт! Атомная тревога! Все сотрудники действуют согласно инструкции. Уберите в сейфы все секретные документы! Возьмите с собой материалы согласно утвержденному списку! Не забудьте свой цифровой код! Офицерам безопасности включить все защитные системы - электронную, световую, тепловую, магнитную, лазерную, а также системы А, В и С! Соблюдайте спокойствие и выдержку! Всем служащим с литером ЕХР и посетителям направиться к лифтам и спуститься в атомное убежище! Всем служащим с литером UHEXP проследовать в подземный штаб! Начальникам отделов вскрыть пакеты и действовать согласно инструкции чрезвычайного положения! Офицерам безопасности покинуть основное здание последними!.. Когда лифт домчался до самого нижнего подвального этажа. Джин вышел в коридор с бетонными стенами, освещенный забранными проволочными сетками электрическими лампами, и быстро зашагал в направлении, указанном стрелкой на стене с надписью:
      ФОЛЛ-АУТ ШЕЛТЕР Радиационное убежище.
      А голос - этот голос в гробовой тишине подземелья - непрерывно следовал за ним, урча низким баритоном в скрытых повсюду динамиках: - Всем командам противоатомной обороны включить на своих станциях радиационные детекторы и мониторы! Поддерживать непрерывную радиотелефонную связь с НОРАДом и командованием радарной сети округа! Инструкторам противоатомной обороны действовать согласно справочнику департамента обороны "Защита от радиации: что необходимо знать и делать в случае ядерного нападения". В голове у Джина все тревожнее крутился лихорадочный калейдоскоп мыслей. Неужели "холодная война" достигла такого низкого градуса, что разразилась "война горячая"? Неужели началась она, атомная война, после стольких лет атомного пата? Кто же сделал первый ход? И почему? Вспомнились газеты последних дней: президент заявил, что Россия наводнила коммунистическую Кубу советскими специалистами и оборудованием. Советы протестовали против нападения хулиганов на советских часовых у военного русского памятника в Западном Берлине... Да, была напряженность, были трения, но Джин не помнил времени, когда бы их не было совсем, этих проклятых трений, зато были и оттепели о морозах "холодной войны": поговаривали, например, о том, что президент Кеннеди поддержит разумное предложение Кремля о прекращении очередного раунда испытаний ядерного оружия с первого дня нового года... Джин живо вспомнил аэродром военно-воздушной базы в форт-Беннинге, огромные бомбардировщики Б-52 с восемью реактивными двигателями у взлетной полосы. Раз в десять дней такой самолет поднимался в воздух с четырьмя водородными бомбами неслыханной разрушительной силы, чтобы провести в воздухе двадцать четыре часа. На воздушных подступах страны постоянно летают эти ядерные бомбардировщики, чтобы в любой момент по приказу президента Соединенных Штатов сбросить в любом указанном пункте свой смертоносный груз. Неужели этот приказ уже отдан и теперь ничто и никто не вернет этих всадников Апокалипсиса? Стрелки на стене привели Джина к массивной бронированной двери, похожей на те, что закрывают вход в хранилища банков. Дверь убежища открылась легко, хотя была в целый фут толщиной, и так же легко закрылась за ним, издав слабый щелчок. Но когда Джин попытался снова открыть ее изнутри - ведь в убежище вот-вот должны были прийти люди, много людей, - она не поддалась вовсе. Ее, пожалуй, нельзя было сдвинуть с места и противотанковой пушкой. Джину оставалось только надеяться, что хозяева дома знают, как открыть эту дверь. Он огляделся. В довольно просторном подвальном помещении было безлюдно он пришел первым. У стен высились какие-то запертые стальные шкафы, стояли лавки, как в зале ожидания на вокзале Гранд-Сентрал. Он сел на одну из таких жестких лавок и закурил. Неужели уже летят через океан межконтинентальные баллистические ракеты, все эти Т-ЗА, "Атласы" и "Титаны"?! Вспомнился фильм "На берегу", снятый по умной книге Невилла Шюта, фильм о гибели мира в адском огне ядерной войны. И вспомнился рассказ Лота о ста пятидесяти секретных глубоких колодцах со смертоносными ядерными ракетами "Минитмэн", спрятанными в горах близ городка Грэйт-Фоллз, в Штате Монтана, там, где течет Миссури и где губернатор штага не признает Организацию Объединенных Наций. Там в пятнадцати "контрольных капсулах" с четырехфутовыми стенами из стали и бетона сидят перед пультом управления по двое молодых офицеров ВВС, разделенных пуленепробиваемым стеклом. Нажав кнопку по сигналу верховного командования, они уничтожат ракетой целый город. А стекло для того, чтобы ни один из них, сойдя с ума, не мог заставить другого совместно развязать ядерную бойню. Ибо выстрелить ракету можно только, если оба одновременно вставят ключи в замки, повернут циферблат и нажмут на одну и ту же кнопку. А вдруг такие два молодчика сговорились между собой, свихнувшись в своих склепах, и злой шутки ради начали третью и последнюю, мировую войну?! Джин взглянул на часы. Он знал, что американская радарная система предупреждения могла предупредить страну о летящей ракете за двадцать минут до взрыва Секундная стрелка его "Аккьютрона" точно прилипла к циферблату. Что думают, что делают сейчас в Центре военного командования в Пентагоне и в подземном штабе стратегической авиации в Омахе? Где президент верховный главнокомандующий? Неужели война началась по его приказу? Или кто-нибудь из людей, держащих палец на спусковом крючке атомной войны, сошел с ума, совершил чудовищную, непоправимую ошибку? Или какой-нибудь взбесившийся нацист из бундесвера выстрелил по ненавистной ему Восточной Германии тактическую ядерную ракету типа "Дэви Крокет"? Прошло еще десять минут. Джин начал понимать, что ядерные бомбы и ракеты не только радиоактивны. Еще и не взорвавшись, еще дожидаясь своего часа, они распространяют губительный для человека, для его ума и сердца термояд страха перед радиоактивным концом.. Мысли о матери и Наташе, о миллионах и миллионах ни в чем не повинных людей все сильнее теснили его сердце. И все ярче всплывали в памяти кадры из фильма "На берегу" - картины опустошенной, обезлюженной Америки, увиденные обреченными на смерть моряками с подводной лодки... С момента объявления тревоги прошло двадцать минут. Джин прислушался. Ни звука. Ни грохота ядерных взрывов, ни воя сирен атомной тревоги, ни звона баззэров. Только тихое гуденье, не громче жужжания пчелы. Это насосы системы кондиционирования воздуха нагнетали в подвалы сухой охлажденный воздух наиболее благоприятной для человека температуры. А что, если там, наверху, взорвется водородная бомба и эти насосы начнут гнать в его подвал воздух, зараженный стронцием-90? Куда подевался весь народ? Тоскливо и одиноко одному. Он снова закурил, сильно затянулся раз, другой и вдруг почуял в воздухе какое-то резкое зловоние. Он принюхался. Сомнения быть не могло Это был газ! У него запершило в носу и горле, заструились обильными слезами глаза. Вытирая глаза, он пошел вокруг стены, пытаясь разглядеть стену, пол, потолок. Глаза щипало все сильнее. Наконец он заметил небольшую решетку в стене. Так и есть: газ валил в подвал сквозь решетку, поступая, очевидно, по трубам воздушного кондиционирования. Грудь разрывал натужный кашель. Не раздумывая, он скинул с себя пиджак, оторвал рукав, стал запихивать его в отверстия решетки. Он вытер мокрые глаза полой пиджака и пошел дальше вдоль стены, нашел второе зарешеченное отверстие, заткнул его другим рукавом. Кажется, стало легче дышать. Он в изнеможении повалился на лавку, при жал руки к глазам. Боже мой! Что там делается наверху?! Что делается на свете?! Его заставил вскочить звук льющейся воды. Вода лилась с потолка, хлестала под напором сквозь два недосягаемых для него отверстия. Он бросился к бронированной двери, с разбегу ударил по ней здоровым плечом - она не шелохнулась. Кинулся, поднимая брызги, к стальным шкафам - их можно было открыть без ключа разве только взрывчаткой или отбойным молотком. Вновь обежал он помещение - выхода не было. Вода поднялась до бедер. Ему вспомнилась дохлая крыса под пирсом на Ист-ривер... Вода была почти такой же мутной и тепловатой - наверное, из Потомака. А эти лавки? Нельзя ли стронуть с места лавку? Он рванул стальную лавку на себя. Она поддалась. Собрав все свои силы, он потащил лавку к низвергавшейся сверху струе воды. Тяжело дыша, он вскочил на лавку и попытался засунуть оставшийся без рукавов пиджак в отверстие, из которого била вода. Это удалось ему, но стоило ему отпустить руки, как вода тут же выбрасывала из трубы импровизированную затычку. Тогда он стащил с себя полуботинки, обвязал их остатками пиджака, сунул в трубу. Но тут словно злая сила решила посмеяться над ним: напор воды вдруг резко усилился, и труба выплюнула его жалкую затычку. Он стоял на лавке, а вода доходила уже до пояса. Что делать? Он спрыгнул с лавки в воду. Вода охватило горло. Он подошел ко второй лавке, вцепился в нее, потащил, напрягая последние силы, сверхчеловеческим усилием взвалил ее на первую лавку, вскарабкался под потолок и в полном изнеможении уселся там в ожидании конца. По его расчетам, вода должна была заполнить подвал минут через пять-десять. Над головой угрожающе заморгали люминесцентные лампы. И пять-десять минут оставалось до полного вечного мрака. Джин достал портсигар, с трудом закурил подмокшую сигарету от герметической зажигалки. ...Лаймэн Киркпатрик, не отрываясь, смотрел на широкий телевизионный экран. Вот уже двадцать минут как он не спускал глаз с Джина. - Мне нравится ваш парень, - наконец сказал он Лоту, который стоял с каменным лицом здесь же, в операторской. - Он умеет бороться за жизнь. Сделал все возможное. Не потерял голову перед смертью. Прикажите спустить воду! - Йэс, сэр! - мрачно сказал Лот. Он подошел к одному из операторов, сидевших перед пультом с кнопками и приборами, резко приказал: - Спустите воду, да побыстрей! Вернувшись к инвалиду в коляске, он встал навытяжку и сухо отчеканил: - При всем моем уважении к вам, сэр, я считаю своим долгом повторить, что это испытание, которому вы подвергли раненого парня, совершенно излишне после событий, о коих я имел честь вам докладывать. Шеф службы безопасности ЦРУ окинул Лота удивленно-насмешливым взглядом своих голубых ирландских глаз. - Полно вам, Лот! Да разве в вас еще живы такие сантименты! Если вы не расстались с ними тогда, когда были еще буршем, то неужели вы не похоронили их на Восточном фронте?! Лот промолчал, упрямо сжав губы и выпятив нижнюю челюсть. - Ваш парень не только отлично выдержал этот нелегкий экзамен, но и нам крепко помог. Допустим, что в случае ядерного нападения нам потребуется избавиться от ненадежной части наших сотрудников и мы пустим по трубам воздушного кондиционирования не почти безвредный слезоточивый газ, а газ с летальным действием. Значит, надо сделать решетки недосягаемыми, а лавки намертво привинтить к бетонному полу. Не менее важно будет избавиться от многих тонн секретных документов. Надземное здание мы взорвем ядерным зарядом. Подземное - затопим. Для этого мы не станем возиться с насосами, а взорвем тоннель под Потомаком. Но надо перепроверить все расчеты, чтобы затопление было полным. Полагаю, вы заметили, что в помещении 192, где мы использовали вашего парня как морскую свинку, под потолком образовалась воздушная подушка. Это никуда не годится!.. Правильно я говорю? - Йес, сэр! - отчеканил Лот. Из динамика послышался записанный на пленку бесстрастный голос: - Внимание! Внимание! Закончилась учебная атомная тревога! Закончилась учебная атомная тревога!. В своем подвале с быстро убывающей водой Джин услышал эти слова и едва не заплакал от счастья. Через пять минут Лот открыл дверь в подвал, где Джин пережил самые мрачные минуты своей жизни. - Как! - воскликнул Джин. - Это опять ты - мой спаситель, мой славный рыцарь Ланселот?! Джин сидел среди луж на лавке, в одних трусиках, с сигаретой в зубах, щелкая отсыревшей зажигалкой. Выжатые штаны, рубашка, носки висели тут же на спинке лавки. Джин был бледен, под глазами легли черные круги, но при виде Лота он улыбнулся и устало проговорил вслед за первой репликой: - Итак, какой новый аттракцион ждет меня в этой камере ужасов? - Тебя ждет доктор для перевязки, Джин. А потом тебя ждут стаканчик лучшего виски и отель "Уиллард" в Вашингтоне, королевский ужин и самая мягкая в столице нации постель! И мои извинения, Джин. Начальство решило в порядке экспромта испытать тебя на запас прочности, и я, как ни старался, не мог им помешать в этом.
      В Арлингтоне Лот купил Джину новый спортивный костюм (горчичного, или, как гласила реклама, оливково-золотого, цвета, дакрон плюс шерсть, ценой в сто двадцать пять долларов), нейлоновую рубашку "Эрроу", оксфордские полуботинки - словом, экипировал "утопленника" с ног до головы. - Сэр! - подобострастно заметил продавец. - Вы купили у нас оксфордские туфли. И размер ваших ног - десять с половиной. Точь-в-точь как у президента Кеннеди. Поздравляю вас, сэр! - Клянусь сердцем Одина! - весело произнес Лот тевтонскую клятву. - Этот счет за твой гардероб - почти двести долларов! - я пошлю самому Лаймэну Киркпатрику, хотя ирландцы почти такие же скупердяи, как шотландцы! Они пересекли Потомак по мосту Авраама Линкольна, въехали в Вашингтон. Джина безмерно радовали вереницы машин, толпы на улицах в час, когда столица зажигала свои огни, живые люди и дети. И безмерно печалило его, что люди, как дети, не думали о термояде, всего на двадцать минут удаленном от этих беломраморных памятников, этих парочек в парке, этих детских колясок. На углу Пенсильвания-авеню негр-газетчик продавал вечерний выпуск "Вашингтон пост". - Какой-то остряк, - устало сказал Джин Лоту, - придумал такую шапку для последней и самой сильной газетной сенсации: Самый последний выпуск газеты: Прямо на нас летят вражьи ракеты! Раньше я вместе с другими смеялся над подобными шуточками. Но та ванна в подвале под ЦРУ навсегда вылечила меня от подобного чувства юмора. Ни Джип ни Лот не подозревали, проносясь мимо газетчика что газета "Вашингтон пост" содержала в тот вечер нечто такое, что должно было круто и бесповорот но изменить жизнь и Джина и Лота.
      ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
      "ТЫ НУЖЕН ДЯДЕ СЭМУ!"
      Отель "Уиллард" - он стоит на углу Пенсильвания-авеню и 14-й улицы всегда был любимым отелем Джина в Вашингтоне. Джин еще в Европе приобрел вкус к старинным, историческим зданиям, а "Уиллард" - самый старый отель в столице нации. Когда в 1842 году к отелю "Уиллард" подъехал в дилижансе англичанин по имени Чарльз Диккенс, он увидел на грязной немощеной Пенсильвания-авеню, застроенной одноэтажными домишками, свиней и шавок. Над большой деревней, которой был тогда Вашингтон, возвышался купол Капитолия в строительных лесах.