У Покрышкина я заметил очень хорошее качество - создавать и ведомому благоприятные условия для сохранения строя пары. Они состояли в том, что Александр Иванович нередко предупреждал меня по радио о своем замысле, а свои маневры строил так, чтобы мне легче было из любого положения в самое короткое время занять необходимое положение в строю.
      Несколько слов о навигационной подготовке ведомого. Отличное знание района полета для ведомого не менее важно, чем и перечисленные выше качества. Он должен знать все наземные ориентиры, как говорят, назубок, держать все в своей памяти.
      Ведь в бою происходят всякие неожиданности. Не зная хорошо своего района действий и маршрута полета, ведомый этим намного снижает боеспособность пары.
      ЩИТ И МЕЧ
      Землянка капитана Покрышкина на полевом аэродроме в шутку именовалась в полку "конструкторским бюро". Меткое, шутливо брошенное кем-то словцо прочно вошло в обиход. И не случайно. Здесь, в этой небольшой землянке начальника воздушно-стрелковой службы полка, кем в то время был Покрышкин, с покрытого копотью потолка до земляного пола все было сплошь увешано схемами и чертежами воздушных боев, моделями самолетов. Все самое ценное в тактике воздушной войны, что создавалось летчиками полка, было наглядно представлено здесь.
      Тут же находился и альбом воздушных маневров. Открывался этот альбом запоминающимся лозунгом: "ИСТРЕБИТЕЛЬ! ИЩИ ВСТРЕЧИ С ПРОТИВНИКОМ: НЕ СПРАШИВАЙ, СКОЛЬКО ВРАГОВ, А СПРАШИВАЙ - ГДЕ ОНИ?"
      Альбом то и дело пополнялся схемами новых воздушного боя. В нем уже хорошо была разработана тактика восходящей спирали, а позже здесь нашел свое отображение новый в то время прием ведения боя, тайный Покрышкиным, маневр, связанный с уходом под трассу противника на вираже. Вскоре этот маневр был развит, усовершенствован и превращен в оружие нашей наступательной тактики. Это был удачный прием. Подвергшийся атаке на вираже, наш летчик резко убирал газ, терял скорость и управляемой нисходящей бочкой в сторону виража уходил под живот самолета-истребителя противника. Немецкий истребитель в это время упускал из поля зрения наш самолет и, имея превосходство в скорости, проскакивал над ним. Теперь уже наш истребитель оказывался в хвосте и в свою очередь наседал на врага.
      Летчики были частыми гостями Покрышкина. Войдет он в землянку, станет у стола - широкоплечий, худощавый, спокойный. То одному, то другому задаст вопрос, пояснит, укажет, что нужнее и прежде всего необходимо усвоить. Часто он напоминал нам о важности высокой осмотрительности истребителя. Девиз "Ищи встречи с противником!" он прививал нам непрерывно.
      Осмотрительность для истребителя, а тем более для ведомого, очень многое значит. Залог его успеха - в умении все видеть, все замечать. Этому Александр Иванович постоянно учил молодежь. Вскоре я выработал свои приемы осмотрительности, облегчившие мне выполнение функций ведомого.
      У нас часто говорят, что у истребителя голова должна быть на шарнирах и вращаться на 360o. Это не совсем правильно. Какими бы безотказными не были эти "шарниры", летчик не сможет все время, сидя в кабине, крутить головой туда и сюда. Это трудно и не совсем эффективно. На фоне солнца так и не заметишь противника. Станешь часто и подолгу осматривать хвост - отстанешь от ведущего, потеряешь его. А этого допустить никак нельзя! Но ведомый должен отлично знать, что делается у него над головой, внизу, в хвосте, смотреть, чтобы враг не подкрался со стороны солнца и в то же время не выпускать из поля зрения самолет ведущего.
      Как достигал я этого? В солнечные дни я всегда ходил с некоторым превышением над ведущим и притом так, чтобы его самолет был у меня с солнечной стороны. Атака со стороны солнца, как известно, была излюбленным приемом немецких летчиков. Но как бы хитро они ни пытались осуществить свой замысел - это у них не получалось. Я всегда имел возможность заметить их на большом расстоянии от наших самолетов. А если фашисты бросались на меня - их атаку предупреждал Покрышкин.
      Для лучшего просмотра горизонта, нижней, верхней и задней полусфер я обычно производил небольшие "змейки", на мгновение сваливал машину то на одно, то на другое крыло. Это позволяло мне первым видеть противника, предупреждать по радио ведущего и своевременно принимать решение, навязывая врагу свою волю.
      Так было в каждом полете. Помню, как-то на боевое задание мы ушли вдвоем с Покрышкиным. На подходе к линии фронта, в районе Никополя, я заметил вдали силуэт вражеского самолета. Присмотревшись внимательнее, различил "Фокке-Вульф-189".
      - Слева, выше нас - "рама"! - передал я ведущему.
      Покрышкин мгновенно развернулся для атаки. Я осмотрел внимательно горизонт и, убедившись, что немецкий самолет не имеет прикрытия, немного оттянулся от ведущего с тем расчетом, что на выходе его из атаки я срежу угол и вновь займу прежнее положение. Увеличение дистанции диктовалось еще и тем обстоятельством, что в момент атаки Покрышкина "рама", в силу своей маневренности, могла переворотом уйти из-под удара, и тогда - слово за ведомым.
      Так и получилось: Покрышкин насел на "раму", но та с переворота ускользнула из-под огня. Расчет вражеского летчика был прост: зная, что наши истребители обычно ходят друг от друга на дистанции 150-200 метров, фашист надеялся проскочить нас обоих и уйти от опасности.
      Но получилось не так. Проскочив ведущего, противник вышел прямо на меня. Мгновенно беру его в прицел, нажимаю гашетки. Трассы режут носовую часть вражеской машины. "Рама" летит на землю бесформенной массой. А я после атаки мгновенно пристраиваюсь во фронт самолета Покрышкина. В наушниках слышу спокойный, одобряющий голос:
      - Молодец, Жора! Правильно читаешь мысли!.. "Никогда не будь атакованным, - часто напоминал нам Покрышкин. - Уйди из-под удара, обмани, перехитри - и сам тут же нападай! Только атакующий побеждает. Оборона, занятая в воздушном бою, может закончиться поражением".
      Как правдивы и вещи эти слова! Было много боев, много напряженных и трудных минут в необозримом военном небе. От Кавказа и Крыма, за Вислу, к Берлину в Праге несли мы на своих краснозвездных машинах смерть и поражение фашистским извергам. В тяжелых боях мы учились понимать, разгадывать замысел врага и навязывать ему свой невыгодный для него план боя.
      Настойчиво и кропотливо учил и воспитывал нас Покрышкин. От пары он требовал единства, сплоченности, дружбы. Ведущий и ведомый - это больше чем два друга. Это две силы, слитые в одну - грозную, непреодолимую для врага. Это братство, где в каждом вылете люди поровну делят опасность смерти, где один выручает другого. Ведущий наносит удар, ловит врага на острие пушечно-пулеметной очереди. А вдруг в этот момент с высоты появится опасность? Ведущий не должен прекратить атаку, ибо в его прицеле враг! Кто придет на выручку, кто защитит его, даст возможность уничтожить фашиста, вонзить пулеметную очередь в ненавистную машину с черной паучьей свастикой? Сделать это может только его напарник - ведомый, щит ведущего. И он должен принять удар на себя, отбить атаку любой ценой, защитить жизнь командира, прикрыть его.
      А попадет в трудную обстановку ведомый - командир спешит ему на помощь, не даст в обиду. И снова в воздухе несмолкаемый треск пушечных и пулеметных очередей. Продолжается бой.
      Часть III. ГРОЗОВОЕ НЕБО КУБАНИ
      ТРЕТЬЕГО НЕ ДАНО
      Летом 1943 года на всем советско-германском фронте от Балтийского до Черного моря обстановка в корне изменилась в нашу пользу. Советская Армия в ожесточенных боях обескровила и разгромила фашистских захватчиков под Сталинградом и Курском, прорвала блокаду Ленинграда. На Украине под натиском наших войск враг откатывался к Днепру.
      К этому времени войска Северо-Кавказского фронта в районе Орджоникидзе - Моздок остановили рвавшегося к Баку противника и нанесли ему поражение. Враг с боями отступил на заранее подготовленную сильно укрепленную оборонительную полосу на Таманском полуострове - на так называемую "Голубую линию", которую фашистское командование начало возводить еще в начале 1943 года в низовьях Кубани.
      Гитлеровцы предпринимали отчаянные усилия, пытаясь удержать в своих руках Северный Кавказ - ворота к нефти, усиленно обороняли Таманский полуостров как плацдарм для нового броска на Баку.
      "Голубая линия" тянулась от Азовского до Черного моря по косе Вербяная, шла через множество приазовских лиманов, проходила по топким плавням, реке Курке, болотистым берегам Аргуни до станиц Киевская, Наборджаевская и далее - на Новороссийск.
      При возведении "Голубой линии" использовались характерный рельеф местности, заросшие камышом плавни и болота, дамбы и насыпи; в горно-лесистой местности делались завалы. Все это сочеталось с густой сетью проволочных заграждений, малозаметными препятствиями, многочисленными минными полями. Повсюду были построены и замаскированы дзоты и доты, систему оборонительных сооружений гитлеровцы считали непреодолимой.
      Фашистское командование, учитывая сложившуюся обстановку, решило усилить войска группы "Юг" авиацией, возложив на нее большие надежды.
      Надо сказать, что вражеская авиация вначале имела некоторое качественное преимущество перед нашей. Самолеты Ме-109 и Ме-110 обладали большей скоростью, чем наши И-153 ("чайка") и И-16. Кроме того, немецкая авиация базировалась на аэродромах Крыма, Таврии, Донбасса, где взлетно-посадочные полосы имели твердое покрытие и обеспечивали взлет и посадку в любое время года и при любой погоде.
      А вот наша авиации таких аэродромов имела совсем мало, да и те подвергались частым бомбардировочным налетам. В дождливую погоду грунтовые аэродромы раскисали, и полеты с них не производились. Разве что вездесущие и неутомимые По-2 взлетали и садились чуть ли не в любом мало-мальски пригодном месте.
      Гитлеровское командование, стремясь удержать господство своей авиации в воздухе, сосредоточило на этом участке фронта свыше тысячи самолетов 4-го воздушного флота. Сюда были переброшены отборные части - истребительные эскадры "Удэт", "Мельдерс", "Зеленое сердце" и другие. Здесь собралось немало фашистских асов, самолеты которых были разрисованы и разукрашены различными "символами непобедимости" - тузами, пиковыми дамами, драконами...
      Помимо того, на аэродромах Донбасса и юга Украины противник сосредоточил свыше 800 бомбардировщиков Ю-88, Хе-111, Ю-87, которые также действовали на Кубани.
      Оценивая наземную и воздушную обстановку, сложившуюся на Северо-Кавказском фронте, советское командование разгадало замысел противника. Нашим военно-воздушным силам Северо-Кавказского фронта были поставлены две задачи: во-первых, завоевать господство в воздухе и тем самым защитить свои наземные войска от ударов самолетов противника и, во-вторых, силами бомбардировочной и штурмовой авиации поддержать наступление советских войск в районе западнее Краснодара и обеспечить действия десантной группы на плацдарме в районе Мысхако.
      Для выполнения этих задач наша авиационная группировка, находившаяся на Таманском полуострове, была усилена несколькими соединениями и частями истребительной и бомбардировочной авиации. На вооружение поступили новинки боевой техники, по своим летно-тактическим данным нисколько не уступавшие авиационной технике противника, а в некоторых случаях и превосходившие ее в качественном отношении.
      Командующие воздушными армиями генерал-полковники К. А. Вершинин и Н. Ф. Науменко умело организовали перевооружение частей новыми типами самолетов. Летчики, ранее летавшие на "чайках", И-16 и И-15 "бис", настойчиво в короткий срок изучали и осваивали новые самолеты Яковлева, Лавочкина, Туполева. То была долгожданная для нас пора.
      Разумеется, мы сразу почувствовали силу и уверенность. Вылетая, скажем, на самолете "чайка", И-15 "бис" или И-16 на боевое задание и встретившись с истребителями противника, мы, в основном, могли вести лишь бой на виражах: в горизонтальной плоскости "ишачки" были более верткие, чем "мессершмитты", которые, как правило, забирались выше нас и как только замечали оторвавшийся от группы самолет - немедленно набрасывались на него, как на легкую добычу. У вражеских летчиков за счет скорости их истребителя было очень важное преимущество: время сближения было меньше, чем у нас, и потому такой момент воздушного боя, как внезапность атаки, был поначалу безраздельно на их стороне. Но вот у нас стала появляться новая техника, и "мессерам" пришлось туго.
      Уже с самого начала освобождения Таманского полуострова в небе Кубани развернулись невиданные до этого воздушные бои - как по массовости участвующих в них с обеих сторон самолетов, так и по интенсивности. Постепенно эти бои перерастали в крупные воздушные сражения двух больших авиационных группировок.
      На таком сравнительно маленьком участке фронта, как "Голубая линия", за сутки порой производилось до двух тысяч самолето-вылетов с обеих сторон. Почти все время висели в воздухе самолеты.
      Особенно трудные, напряженные воздушные бои развернулись с 29 апреля, когда наши наземные войска перешли в наступление в районе станицы Крымской, и не прекращались они вплоть до 10 мая. В отдельные дни этого периода отмечалось до 40-50 воздушных боев, в каждом из которых участвовало по 30-50 самолетов с каждой стороны. Иногда в течение одного часа над отдельными, особо важными участками "Голубой линии" сосредоточивалось по 200-250 самолетов - бомбардировщиков, штурмовиков, истребителей. О масштабах таких воздушных сражений говорят следующие цифры: только за один из дней наша авиация произвела 1.268 самолето-вылетов, провела 42 воздушных боя, в которых было сбито 74 вражеских самолета.
      Вот идут бомбардировщики "Хейнкель-111" и "Юн-керс-88", в стороне пикируют "Юнкерсы-87", поодаль видны "Хеншель-129". И тех, и других, и третьих прикрывают истребители "Мессершмитт-109" и "Фокке-Вульф-190". На подходе группы по 9, 18, а то и по 27 машин в каждой. Колонной, другим боевым порядком, эшелонированно по высоте идут со стороны Крыма бомбить наши боевые порядки, коммуникации.
      А в это время с нашей стороны взлетают краснозвездные машины и берут курс на важные объекты противника. В воздухе завязывается ожесточенная схватка между истребителями, пришедшими в заданный район для расчистки воздуха. Вот бомбардировщики двух противоборствующих сторон расходятся бортами над передним краем и устремляются к намеченным целям. Летит на землю смертоносный груз. Рвутся бомбы различного калибра - фугасные, осколочные, зажигательные... А там, немного в стороне, из контейнеров, подвешенных под самолетами, посыпался гранулированный фосфор. Вначале это еще комочки, но, оказавшись на свободе, они ярко вспыхивают и, упав на землю, охватывают жарким огнем все, что может гореть.
      В воздухе почти беспрерывно идут воздушные бои. Они разгораются то в одном месте, то в другом. Сверкают огненные трассы, то звонким, то глухим лаем перебраниваются пулеметы и зенитные пушки.
      Идет группа Ю-88, воздушные стрелки которых будто по команде открывают огонь по советским истребителям, устремившимся на них в атаку. Трассы, причудливо изгибаясь огненной дугой, приближаются к "ястребкам", но, не задев их, проходят стороной и где-то вдали исчезают. Атакующему летчику все отчетливо видно. Но главное для него сейчас - прицел. А в прицеле - силуэт с крестами на крыльях. Надо подойти ближе, как можно ближе, чтобы ударить наверняка! Но надо еще не подставить и себя под вражеский огонь. И летчик энергичной эволюцией сбивает с толку вражеских стрелков и продолжает атаку.
      Очередь. В тело бомбардировщика вонзаются огненные стрелы и на камуфлированном металле обшивки враз образовалась строчка темных отверстий. Самолет еще не вспыхнул, но истребителю надо выходить из атаки. Он видит, что дело сделано: от бомбардировщика уже потянулись дымные струи, подкрашенные пунцовыми язычками пламени. Самолет горит.
      А потом - новая атака. Истребителю не приходится долго искать цель. Вот она, совсем рядом! И "ястребок" снова мчится навстречу очередной победе.
      Порой воздушная обстановка накалялась до предела, и нашим летчикам-истребителям приходилось делать в течение дня по четыре, пять, а то и шесть, семь вылетов на боевое задание и проводить в каждом по два-три воздушных боя. С рассвета и до сумерек летчик не знал отдыха. А летом день длинный - светлого времени много. Разве упустишь его! Вот это требовало большой физической выносливости и психологического напряжения. Ребята буквально изнурялись. В пятый или шестой вылет летчику нередко помогали сесть в кабину его боевые друзья-техник, механик, оружейник. Они пристегивали ремни, помогали запустить мотор, ободряли добрыми напутствиями. А как только запоет свою песню мотор - куда только девается усталость! И зорок снова глаз, и вновь тверда рука отважного воздушного бойца. И мчится он вперед - на врага!
      В такие дни, как правило, почти с самого рассвета и дотемна висят над линией фронта парашюты. Это опускаются летчики подбитых самолетов.
      Не раз наблюдался в воздухе над передним краем своеобразный воздушный бой: пикирует "мессер", его догоняет "як", за которым увязался другой "мессер". А от этого "мессера" уже несколько минут не отстает "лагг". Но и это еще не все: откуда-то вынырнул "фоккер", а его вот-вот достанет "кобра". Будто нанизанные на невидимую нить, растянулись они и гоняются один за другим в синем фронтовом небе под скороговорку пушек и пулеметов.
      Воздушный бой истребителей можно образно представить себе, как огромный клубок в пространстве. Самолеты, гоняясь друг за другом, описывают замысловатые кривые: петля Нестерова, полупетля с последующим поворотом на пикирование, косая петля, выполняемая под углом к горизонту, боевой разворот...
      Но все эти фигуры выполняются далеко не по классической схеме, а зачастую с небольшим скольжением. Да это и понятно. Ведь в бою летчику приходится молниеносно реагировать на маневр противника, быстро менять направление, высоту, изменять скорость и положение самолета в пространстве, чтобы фашист не смог вести прицельный огонь. И в то же время и врага держать все время в поле зрения, и свои самолеты видеть. Редко в процессе боя пилот смотрит на приборы, он скорее должен "чувствовать" свою машину по ее поведению в воздухе.
      Летчик, пилотируя или выполняя ту или иную фигуру, стремится зайти противнику в хвост и пулеметно-пушечным огнем уничтожить его. Объясняется это тем, что истребитель имеет вооружение для нападения, которое может стрелять только вперед; хвост у него не защищен. Бой, как правило, ведется в стремительном темпе, на большой скорости полета, с предельными перегрузками, какие только способен выдержать летчик.
      При выполнении в бою виража или боевого разворота тянешь, бывало, на себя ручку управления с такой силой, что в глазах темнеет. На тело, кажется, навалилась огромная тяжесть. Чуть отпустишь ручку - радиус кривой, описываемой самолетом, становится больше, перегрузка уменьшается, а с переходом к прямолинейному полету она исчезает вовсе. Но лишь на некоторое время. И снова - замысловатая фигура, неумолимо диктуемая бешеным темпом боя.
      Одним из самых напряженных дней было 26 мая 1943 года, когда наши наземные войска в составе 27-й и 56-й армий предприняли наступление с целью прорвать "Голубую линию" противника.
      Атаке предшествовала 100-минутная артиллерийская и авиационная подготовка, в которой участвовало много орудий, минометов и около четырехсот самолетов.
      Немецкое командование группы "Юг" быстро среагировало на это. И, чтобы приостановить наше наступление, спешно перебросило сюда с других участков фронта свежие войска с расчетом создать превосходство примерно в полтора раза, в том числе и в авиации.
      Не считаясь с потерями, фашисты бросали на наши наступающие войска большие группы бомбардировщиков, штурмовиков, истребителей. Сравнительно небольшой район кубанского неба был буквально забит самолетами. Воздушные бои развернулись в самое настоящее воздушное сражение.
      Только летчики нашей дивизии сбили тогда за один день тридцать и подбили двадцать семь вражеских самолетов. А за полтора месяца нами было сбито сто двадцать самолетов врага!
      Теперь можно представить себе, какой упорной была борьба за господство в воздухе! Бои шли на всех высотах, начиная от малых - и до "потолка", над всем Таманским полуостровом. Мы или они - третьего не дано!
      Подходишь к линии фронта и уже видишь, как, вытянувшись цепочкой, один за другим пикируют " Ю-87" на цель. А невдалеке передний край фашистов обрабатывают наши "илы", из-под крыльев которых срываются со стволов красные огоньки: знать, только что отбомбились и, став в круг, ведут огонь по укрывшимся в траншеях гитлеровцам. Строй "илов" буквально обсыпан "шапками" разрывов, отовсюду тянутся к нему трассы "эрликонов".
      Мы всегда восхищались героизмом летчиков-штурмовиков, которые больше других принимали на себя огня. Они становились мишенью не только для вражеских истребителей. По "илам" вели всегда плотный огонь и с земли. И не только из зенитных средств, а и из личного оружия, вплоть до пистолетов: благо, что Ил-2 был бронированным.
      Мы понимали своих собратьев и часто Приходили им на помощь. Ведя бои с бомбардировщиками или истребителями, мы пристально следили за "работой" наших штурмовиков, и в трудную для них минуту, когда наседали "мессеры", спешили на выручку боевым друзьям-товарищам.
      В воздушных боях на Кубани мы заметили, что летчики из состава эскадр "Удэт", "Мельдерс", "Зеленое сердце" заметно отличались от остальных немецких летчиков своей выучкой.
      Дрались они тактически грамотно, напористо, без страха принимали лобовую атаку, которая требует высокой психологической устойчивости. В таких случаях нервное напряжение достигает предела. Судите сами: идет стремительное сражение двух самолетов на встречных курсах, лоб в лоб. Скорость сближения удваивается, а малейшее неточное движение ведет к поражению.
      Советские летчики все чаще и чаще стали сбивать вражеских асов и вскоре сумели добиться того, что инициатива в воздушном бою перешла в наши руки.
      Такие интенсивные и ожесточенные воздушные сражения в небе Кубани за господство в воздухе продолжались почти два весенних месяца. По своей напряженности, по количеству участвующих с обеих сторон самолетов они были самыми крупными из всех предшествовавших. За период с 17 апреля по 7 мая 1943 года наша авиация совершила 35 тысяч самолето-вылетов. Было уничтожено 1100 вражеских самолетов, из них более 800 были сбиты в воздушных боях. А сколько уничтожили наши авиаторы боевой техники и живой силы фашистов!
      Миф о превосходстве гитлеровской авиации, о непобедимости фашистских асов рухнул навсегда.
      В боях на Кубани советские летчики показали замечательные образцы боевого мастерства, мужества, бесстрашия, героизма, свою беспредельную любовь к Родине.
      Для успешной борьбы с вражеской бомбардировочной авиацией командование нашей дивизии направляло специально отобранных лучших асов в район Керченского пролива. Ловицкий, Петров, Глинка, Федоров, Речкалов, Старчиков вылетали туда поочередно парами и с большой высоты вели наблюдение за аэродромами Крыма, с которых поднимались вражеские бомбардировщики и шли через пролив. По радио они передавали на командный пункт дивизии точные сведения о количестве фашистских самолетов на боевых аэродромах, курсе, высоте полета, наличии прикрытия. Такие подробные данные давали командованию возможность подготовить противнику достойную встречу, успешно атаковать его.
      Если бомбардировщиков не было, то наши асы вели "свободную охоту". Долго искать встречи с противником, как правило, не приходилось, ибо вражеских самолетов в воздухе было немало. От вылета к вылету неуклонно рос боевой счет наших летчиков.
      Примечателен "Боевой счет советских асов", опубликованный в газете 4-й Воздушной армии "Крылья Советов" в номере за 1 мая 1943 года под рубрикой "Слава героям".
      "...Герой Советского Союза старший лейтенант Дмитрий Борисович Глинка в 48 воздушных боях лично сбил 21 немецкий самолет.
      Лейтенант Борис Борисович Глинка провел 15 воздушных боев, в которых лично сбил 10 немецких самолетов.
      Гвардии старший лейтенант Вадим Иванович Фадеев в 48 воздушных боях сбил лично 18 и в группе - 1 самолет противника.
      Лейтенант Николай Ефимович Лавицкий в 68 боях сбил 15 самолетов противника.
      Гвардии капитан Александр Иванович Покрышкин в 55 воздушных боях сбил лично 14 и в группах - 6 самолетов противника.
      Гвардии капитан Николай Кузьмич Наумчик в 43 воздушных боях сбил лично 10 и в группах - 6 немецких самолетов.
      Гвардии старший лейтенант Григорий Андреевич Речкалов в 30 воздушных боях сбил лично 11 немецких самолетов.
      Гвардии капитан Алексей Лукич Приказчиков в 49 воздушных боях лично сбил 8 и в группах - 12 самолетов противника.
      Старший лейтенант Павел Максимович в 32 воздушных боях сбил лично 10 и в группе - 2 самолета противника.
      Лейтенант Дмитрий Иванович Коваль в 26 боях сбил лично 10 и в группах 3 самолета противника.
      Сержант Николай Данилович Кудря совершил 47 боевых вылетов и сбил 9 самолетов противника.
      Капитан Василий Иванович Федоренко сбил лично 11 и в группе - 2 вражеских истребителя.
      Старший лейтенант Василий Михайлович Дрыгин лично сбил в воздушных боях 10 самолетов противника и 5 - в группе с другими летчиками.
      Это они, бесстрашные советские соколы, воспитанники великой партии Ленина, прославили в боях нашу авиацию, продемонстрировали мощь нашего оружия, силу нашего духа. Это они успешно применили новые тактические приемы. Это они навязывали противнику свой метод, свой способ ведения воздушного боя, в котором добивались эффекта, а значит - победы над противником, над оголтелым фашистским зверьем".
      В ВОЗДУХЕ - "БОРОДА"
      Прошла уже неделя, как мы, перебазировавшись ближе к линии фронта, действуем с аэродрома близ станицы Днепропетровской - ведем воздушную разведку, штурмовыми действиями уничтожаем вражескую живую силу и технику за передним краем.
      Рано утром 14 апреля командир 84-го ИАП подполковник Павликов вызвал на КП командира звена лейтенанта Смыслова и меня, поставив боевую задачу: в 9.00 вылететь парой и совершить посадку в районе совхоза э 1, где базируется наш бомбардировочный полк, и поступить в распоряжение командира.
      - Будете прикрывать взлет и посадку "пешек", - сказал Павликов.
      Приказ принят. Задача ясна. Мы понимаем, чем она вызвана. Бомбардировочный полк обосновался у самой линии фронта и довольно чувствительно тревожит противника, который предпринял ответные меры: все чаще и чаще в районе аэродрома стали появляться фашистские истребители и атаковать взлетающие или идущие на посадку наши самолеты. Были потери.
      - Достаньте полетные карты! - сказал командир полка.
      Острием карандаша он указал место, куда мы должны будем приземлиться.
      - Прошу вас быть внимательными и осмотрительными в полете и очень серьезно отнестись к выполнению этой задачи. Вопросы есть?
      Вопросов не было.
      - Технический состав будет переброшен на Подба вслед за вами. А теперь идите - готовьтесь к вылету!
      Быстренько собрав свои пожитки, мы направились к самолетам. Наши техники уже знали о перелете и тоже явились с вещами.
      В 9 часов 40 минут мы приземлились в указанном месте. С командиром бомбардировочного полка уточнили вопросы, касающиеся выполнения нашей задачи. Часа через три прилетели наши техники, подготовили самолеты, и мы выполнили облет района аэродрома. Утром следующего дня мы уже совершили боевой вылет.
      12 часов 30 минут бомбардировщики двумя девятками должны нанести удар по скоплению вражеских войск в районе станицы Крымская. За час до этого мы с лейтенантом Смысловым уже находились в воздухе, на высоте 1500 метров. Осмотрелись. Небо чистое. Смыслов дал условный сигнал - зеленую ракету. Патрулируем несколько в стороне от аэродрома. Сверху видим, как тяжело груженные Пе-2 поочередно выруливают на старт, оставляя серую ленту пыли, взлетают, медленно набирают высоту, собираются на "петле", и затем идут к пункту сбора и встречи с истребителями сопровождения, которые пойдут с ними за линию фронта и обратно.
      После того, как обе группы уходят на выполнение боевого задания, мы со Смысловым возвращаемся на аэродром и готовимся к повторному вылету - будем прикрывать посадку "пешек".
      Так мы два дня выполняли свою задачу, совершая по два-три вылета. Сегодня к нам прибыла подмога - пара лейтенанта Примаченко. Задача та же. Теперь у нас звено.
      Я с Примаченко знаком. Служили вместе в Цнорис-Цхали. Встретились как старые и добрые друзья.
      Подходило время вылетать мне со Смысловым: вот-вот должны уже возвращаться с боевого задания бомбардировщики. В 12 часов 30 минут мы взлетели парой, набрали высоту 2000 метров и пошли навстречу своим боевым друзьям. Километрах в пятнадцати от аэродрома встретились, пристроились к ним и пошли "домой". Мы сразу же догадались, что был воздушный бой с вражескими истребителями: одна из "пешек" последней девятки шла и дымила, в первой группе одной машины не хватало совсем - возвращалось только восемь. При подходе к аэродрому подбитая машина сразу же пошла на снижение и первой совершила посадку. Бомбардировщики садились один за другим. Мы приземлились последними. На душе был. неприятный осадок. Мы тяжело переживали потерю экипажа.
      Зарулили на стоянку, выключили моторы. Рядом, возле "аэрокобр", копошились летчики и техники. Привезли бензин, заправили машины, подготовили их к вылету.
      Мой техник уже знал некоторые подробности и рассказал, что "кобры" прибыли после ожесточенного воздушного боя с "мессерами", в котором сбили шесть вражеских истребителей, и что приземлилась восьмерка из-за малого остатка горючего, что командует группой старший лейтенант, - и указал на высокого статного летчика с окладистой бородой.
      - Так вот он какой! - поневоле воскликнул я, поняв, что позывной радиосвязи "Борода" имеет непосредственное отношение к этому легендарному летчику, чья фамилия, наряду с такими, как Покрышкин, Глинка, Горбунов, Кудря, Речкалов, не сходила со страниц фронтовых газет. Читая их, мы восхищались героизмом, отвагой и мужеством этих закаленных в боях крылатых воинов, мастерски уничтожавших хваленых фашистских асов.