В паре с 'сотым'

      Ноябрь на юге еще теплый. Поражает бездонная синева неба. Где-то вдали, у горизонта, виднеется белесая дымка. За ней - море. Это я знаю точно: на моих коленях лежит планшет, а сквозь его целлулоид просвечивает карта - мой верный путеводитель.
      Летим четверкой. Ее ведет Покрышкин. Курс - в район Сиваша, к новому месту базирования. Строй, близкий к "фронту" с небольшим превышением второй пары, то и дело маневрирует: Жердев и Сухов, выполняя небольшие отвороты влево-вправо, то удаляются от нас, то приближаются, да так, что я отчетливо вижу спокойные, сосредоточенные лица своих товарищей. Понять их нетрудно: подходим к заданному району. Ведущий внимательно всматривается в переднюю полусферу воздушного пространства. Во фронтовом небе могут быть всякие неожиданности.
      Вот впереди, немного правее, сквозь серую дымку ело заметно проступают очертания береговой линии. Сиваш! Где-то здесь должна находиться наша "точка". Расчетное время полета подходит к концу. Командир немного подвернул свой самолет влево, затем переложил его с крыла на крыло, просматривая землю под собой и подал нам по радио команду:
      - Я - "сотый". Точка впереди слева. Снижаемся.
      С высоты 3000 метров А. И. Покрышкин перевел машину в пикирование. Мы незамедлительно повторили его маневр. Нам виден небольшой населенный пункт, такой же маленький лесок, а несколько озер вокруг них казались оазисом в Приазовской равнине. Аскания-Нова! Знаменитый заповедник, о котором я впервые услышал еще в школе на уроке географии...
      Выйдя из пикирования метрах в пятистах от земли, мы прошли по большому кругу, осмотрели площадку, приметили характерные ориентиры. Посадочное "Т" уже было выложено, и один за другим мы произвели посадку. Подрулив поближе к знаку, Покрышкин не выключая мотора и, не покидая кабины, стал руководить посадкой следовавших за нами экипажей.
      К исходу дня воздушный и наземный эшелоны нашего полка полностью перебазировались в Аскания-Нова.
      Частые "переезды" с места на место были для нас делом привычным. Порой долго засиживаться в одном пункте не хотелось: тянуло дальше в новые города и села. И вряд ли это было обыкновенное любопытство. Просто, мы сознательно чувствовали, что быстро меняющаяся фронтовая обстановка неизбежно требует этого неуклонного движения, этого боевого ритма наступления. И мысли наши опережали события, спешили вдаль, будоражили сердце. И чувства тоже торопили нас: вперед, вперед!..
      К заповеднику все мы проявили большой интерес. Место было уютное, красивое и довольно оживленное: над головами то и дело носились большие птичьи стаи, с утра и до вечера в воздухе стоял разноголосый гам. Гуси, утки и даже лебеди то улетали на озера, то снимались с них "и летели на Сиваш, на Азовское море.
      В парке мы увидели уникальные деревья, привезенные сюда из разных стран, из разных уголков Земли.
      Тишина... Благодать... Словно и нет войны!
      Все это объяснялось тем, что на нашем участке фронта на некоторое время снизилась активность боевых действий. Фронт как бы стабилизировался. Враг оказался в "мышеловке" - в Крыму. Фашистские войска с суши полностью отрезаны. Снабжать блокированную группировку противник мог только по морю или по воздуху:
      С утра следующего дня мы прибыли на аэродром. Техники готовили матчасть к полетам. Летчики третьей эскадрильи заступили на дежурство, а второй и первой готовились к облету района боевых действий.
      Осень уже добралась и до этих мест: с каждым днем становилось прохладней. По утрам над землей долго плавали туманы. И лишь к полудню они взбирались повыше, образуя невысокую сплошную облачность. Видимость, конечно, была плохая.
      Мы готовились к боям за освобождение Крыма. Район предстоящих действий имел свои особенности: бои придется вести над Сивашем и Черным морем. "Сухопутные" летчики над водной поверхностью чувствуют себя несколько необычно. Объясняется это, по-видимому, тем, что кругом, куда ни глянешь вода; нет ни площадных ни линейных ориентиров - глазу не за что "зацепиться". Так что надежда только на компас. Кроме этого, над морем появляются большие трудности в определении и Сохранении пространственного положения. Нам надо изучить эти особенности, преодолеть "водобоязнь", подготовить себя к любым неожиданностям, чтобы успешно бить врага и над морем.
      Погода в этом районе была неустойчивая, по утрам стояли туманы, дымка и нижняя облачность. Чувствовалось море.
      Два дня спустя к нам прилетел командующий армией генерал Т. Т. Хрюкин, прославившийся своим героизмом еще в небе Испании.
      Минут через сорок после посадки он зашел в землянку, где уже собрался весь личный состав полка, и подробно обрисовал сложившуюся на нашем участке наземную и воздушную обстановку, поставил задачу: прикрывать с воздуха наши наземные войска в районе Перекопа и переправу на Сиваше. И подчеркнул:
      - Ни одна бомба не должна упасть на переправу! Надеюсь, гвардейцы не подведут.
      - Не подведем! - дружно ответили мы.
      - Какие вопросы есть ко мне? - спросил командующий.
      Все притихли.
      - Товарищ командующий! - обратился к генералу А. И. Покрышкин. - Дайте нам радиолокатор и хорошую радиостанцию. Здесь они нам крайне необходимы.
      - Хорошо, подумаю! - Командующий обвел взглядом сидящих перед ним летчиков. - Вы хотели что-то спросить? - обратился он к офицеру, поднявшему руку.
      - Майор Еремин! - быстро встал офицер. - Сколько мы будем здесь находиться?
      - Пока не очистим от фашистов Крым!..
      - Товарищ командующий, - снова обратился к генералу Покрышкин. Помогите заменить летчикам сапоги. Вон как истоптались, совсем обносились! Александр Иванович показал на чьи-то ноги. - Погода-то какая!..
      - А в чем дело? - строго спросил генерал.
      - В БАО несколько раз ходили. Срок носки, отвечают, не вышел...
      - Сапоги вы получите! - коротко, как о деле решенном, сказал генерал.
      Дальнейший разговор шел на будничные фронтовые темы. Кто-то рассказал забавную историю, другой отпустил шутку. Тут уж "мастеров" было немало: Крюков, Жердев, Труд, Клубов, Еремин. Не оставался в долгу и сам Хрюкин. Землянка наполнилась задорным, веселым смехом.
      Когда все вдоволь насмеялись, командующий поднялся с табурета, стал прощаться.
      - Да, чуть было не забыл! - остановился он. - Вы будете жить в заповеднике. Берегите растительность и все живое. Помните: это государственная ценность.
      - Все будет в порядке, товарищ командующий! - заверил генерала подполковник Погребной, заместитель командира нашего полка по политчасти.
      - До свидания, товарищи! Желаю вам всего наилучшего! Пойдем, Александр Иванович, на КП. Кое о чем нужно посоветоваться.
      Мы уже успели облетать район предполагаемых боевых действий, хорошо изучили береговую черту Сиваша, Азовского и Черного морей, прошлись над линией фронта. Бои шли только на некоторых участках фронта, да и то местного значения. Воздушная обстановка характеризовалась незначительными боями и полетами разведчиков с обеих сторон.
      В свободное от полетов и занятий время мы бродили по заповедникупрекрасному уголку Причерноморья. Прихватывали с собой кусочки хлеба и подкармливали птиц.
      Однажды утром, когда я находился на стоянке, меня вдруг позвали к телефону. Звонили из штаба: вызывает Покрышкин. Оставив свои дела, я прихватил планшет с картой и поспешил к командиру. Александр Иванович сидел в кабинете за столом и что-то читал.
      Я доложил.
      - Чем занимаешься? - спросил он.
      - На матчасти работаю.
      - Сейчас подойдет машина, и мы поедем смотреть радиолокатор.
      - А что это такое?
      - Очень интересная и ценная для нас штука! - многозначительно произнес Александр Иванович.
      Вскоре мы на "газике" поехали на северо-западную часть заповедника Аскания-Нова. Вдали показался одиноко стоящий домик. Подъехали ближе, и я увидел рядом с домом автомашину с возвышающейся над ней конструкцией из металлических трубок..
      Нас встретил стройный, подтянутый майор, доложил Покрышкину, что самолетов противника в воздухе не наблюдается.
      Александр Иванович раскрыл коробку папирос, угостил майора, меня.
      - Вот это и есть радиолокатор, - пуская дым, сказал он мне. - Над автомашиной - антенна, а в помещении - сама станция. С ее помощью мы сможем "видеть" противника и наводить наши истребители на вражеские самолеты.
      - Теперь все ясно! - бодро ответил я.
      Мы вошли в домик. Майор стал объяснять нам устройство и принцип работы отечественного радиолокатора РУС-2.
      В соседней комнате, куда мы зашли, было жарко. Вдоль стен на стойках я увидел множество радиоламп огромного размера, внутри которых светились раскаленные докрасна электроды.
      Зашли еще в одну комнату. Окно было завешено, и в полумраке я увидел то, что майор назвал индикатором. Офицер показал, как фиксируются на нем цели, тут же сообщил тактико-технические данные станции, объяснил, что можно обнаруживать, в зависимости от высоты, одиночный самолет или групповую цель, находящиеся на удалении до ста километров. Кроме того, определяется направление и скорость полета.
      Александра Ивановича очень заинтересовало это новшество. Он задавал майору много самых разнообразных вопросов. Затем договорился с офицером, что он проведет ознакомительные занятия со всеми нашими летчиками.
      - Будем с вами вместе работать! - оживленно заявил Покрышкин. - Я пришлю сюда нашего начальника связи, и вы обо всем сможете договориться.
      По возвращении в штаб командир незамедлительно вызвал к себе начальника связи майора Масленникова и приказал ему организовать с личным составом изучение радиолокационной техники, установить телефонную связь между КП полка и радиолокационной станцией.
      - В ближайшее время начнем использовать локатор при боевой работе! заметил он.
      На следующий день начались занятия с летчиками - поэскадрильно. Надо сказать, что некоторые скептики вначале недоверчиво относились к локатору, попросту не верили в его возможности. Как это, мол, он может "видеть" самолеты на таком расстоянии? Да еще и определять курс и скорость полета?! Но вскоре скептики получили возможность убедиться в его высокой эффективности.
      Что же касается нашего командира, то он сразу же стал самым активным пропагандистом радиолокационной техники.
      - Она поможет нам, - говорил Покрышкин, - сохранить энергию летного состава, ресурс самолетов, горюче-смазочных материалов: ведь отпадает необходимость барражирования в воздухе впустую.
      ПЕРЕПРАВА, ПЕРЕПРАВА...
      Ожесточенные воздушные бои шли над Перекопом и над понтонной переправой через Сиваш, протянувшейся к небольшому плацдарму, который захватили наши войска в восточной части Крымского полуострова.
      Фашистское командование стремилось любой ценой уничтожить переправу, чтобы не допустить сосредоточения советских войск на плацдарме. Волна за волной шли пикирующие бомбардировщики Ю-87 на эту, важную для противника, цель. Группами по 20-30, а то и более, прикрытые "мессершмиттами" бомбардировщики совершали по два-три налета в день. Так что нам почти непрерывно приходилось "висеть" в воздухе над переправой, чтобы во что бы то ни стало защитить ее.
      Здесь, в Аскания-Нова, проанализировав воздушную обстановку в районе Сиваша и исходя из наличия радиолокатора, командир 16-го гвардейского авиаполка А. И. Покрышкин принял решение: наряду с дежурством в воздухе вылетать на боевое задание из положения дежурства на аэродроме. Был составлен график дежурств, по которому мы поочередно занимали места в кабинах истребителей и находились в готовности э 1. Дежурили группами по шесть - восемь летчиков в течение одного часа. Затем происходила смена. Сигналом на взлет служила ракета с КП полка заранее обусловленного цвета. Задание и информацию об обстановке летчики получали по радио, когда уже находились в воздухе.
      Покрышкин и здесь проявил находчивость. Сигнальщику каждый раз приходилось выбегать с КП, чтобы выпустить ракету. Как сэкономить время? Командир приказал пробить в потолочном перекрытии землянки отверстие, в него вставили металлическую трубу, а в трубу ракетницу. Теперь ракету можно было выпускать без промедления - прямо от рабочего стола.
      Вылеты из положения дежурства на аэродроме поданным радиолокационной станции было делом новым и непривычным. Не всем нравилось подолгу просиживать в кабине истребителя в напряженном ожидании сигнала на взлет. Нередко такие "сидения" оставались бесцельными.
      Больше других не нравилось такое пассивное ожидание Александру Клубову - человеку горячему, энергичному, жаждущему сражаться. Он говорил, что готов лучше полный день провести в воздухе, чем один час просидеть в кабине на земле.
      Но постепенно летчики втянулись в новшество и по достоинству оценили его. Да и тем, кто прежде сомневался в возможности локатора, вскоре тоже пришлось изменить к нему свое отношение.
      Как-то в ноябре восьмерка во главе с Покрышкиным находилась в готовности э 1. До конца дежурства оставалось минут двадцать, когда в небо взлетела красная ракета, за ней вторая. Немедленный вылет!
      Буквально через две минуты мы уже были в воздухе. С командного пункта нам передали по радио, что к переправе идет большая группа вражеских самолетов. На полном газу с набором высоты мы подошли к Сивашу.
      Внизу узкой ленточкой, переброшенной с одного берега на другой, виднеется переправа - объект, который мы обязаны прикрывать. Идем "этажеркой"; В шлемофоне слышу голос командующего нашей воздушной армией генерала Хрюкина:
      - Помните: ни одна бомба не должна упасть на переправу!
      И тут же Виктор Жердев торопливо сообщает ведущему:
      - "Сотка"! - Я - "двадцать седьмой". Впереди слева и ниже вижу большую группу "лаптежников" (так наши летчики прозвали вражеские бомбардировщики Ю-87 за неубирающиеся шасси с обтекателями).
      Действительно, навстречу нам летели до тридцати "юнкерсов" своим излюбленным строем "правый пеленг, чтобы без потери времени на перестроение сразу же полупереворотом свалиться на цель и с высоты 1500-1000 метров произвести бомбометание.
      Но мы не должны, мы не можем допустить врага даже близко к переправе!..
      - "Сороковой", Я - "сотка". Прикрой, атакуем!
      Со стороны солнца наша ударная четверка сваливается на головную группу "юнкерсов". Четверка прикрытия, возглавляемая Клубовым, пошла в атаку на истребителей прикрытия, связала их боем и тут же атаковала вторую группу "юнкерсов".
      Фашистские воздушные стрелки ведут плотный огонь. Но Покрышкин уже в хвосте одного из ведущих "юнкерсов". Я иду в левом пеленге, слежу за атакой своего командира. Вот "сотка" послала в "юнкере" целый сноп огня. Бомбардировщик вмиг вспыхнул и стал падать, разваливаясь на части. Командир правым боевым разворотом резко вышел из атаки в сторону солнца, .чтоб снова атаковать новую цель.
      Рядом я вижу еще один горящий "юнкере". Его подожгла пара Жердева, но сама тут же оказалась под огнем "мессеров".
      - "Двадцать пятый"! "Мессы" в хвосте! Я - "сотка"! - и полупереворотом Покрышкин пошел в атаку. "Мессеры", увидев свалившуюся на них пару, прервали атаку, оставили Жердева и его напарника в покое, а сами левым разворотом со снижением ушли под нас.
      Командир подворачивает к бомбардировщикам и атакует их. Строй первой группы сломался. "Лаптежники" переворотом стали спешно пикировать, еще не дойдя до переправы, и беспорядочно бросать бомбы. Падали они в Сиваш.
      - "Тигр", "Тигр"! Я - "сотка". Вызовите группу Федорова! - передал на землю Покрышкин. Прекратив преследование первой группы вражеских бомбардировщиков, мы всей четверкой "полезли" вверх на помощь четверке Клубова.
      - "Тридцатка"! Я - "сотка"! - звенел знакомый голос. - Атакуйте, прикрываю!
      И мы бросились на "мессеров", набиравших высоту для атаки Клубова. Выше появилась еще пара "мессершмиттов", нацелившихся на нас.
      - "Двадцать пятый"! Я - "сотка". Атакуйте верхних.
      Жердев, Сухов тоже с набором и полупереворотом пошли в атаку на бомбардировщиков.
      Секунда, две, три... Очередь. Еще один Ю-87 горит: его "достал" кто-то из четверки Клубова.
      И тут слышу:
      - Внимание, я - "Тигр". На подходе еще одна группа бомбардировщиков. Атакуйте.
      Воздушная обстановка накалялась. Следом за предупреждением станции наведения слышу голос Покрышкина:
      - Я - "сотка". Прикройте - атакую!
      Резким полупереворотом устремляемся к замыкающему группу "юнкерсу". Скорость высокая, сближение идет быстро. Но "лаптежники" уже пикируют. Александр Иванович дает короткую очередь. В металлическом теле "юнкерса" вначале появились черные отверстия, затем самолет отвесно пошел к земле, плюхнулся в воду и взорвался в болотной жиже на своих же бомбах.
      Выше нас группа Аркадия Федорова уже завязала бой с новой группой вражеских самолетов.
      У нас горючее на исходе, надо снижаться, идти на аэродром. Восьмерка собирается, и мы уходим, зная, что группа Федорова - это надежная смена!
      Смотрю вниз, на переправу. Живет! Действует! Вижу, и другие мои товарищи поглядывают вниз. Все в порядке - "ленточка" лежит! А слева и справа от нее темнеют круглые пятна. Это - воронки, образовавшиеся от взрывов авиабомб. Но переправа цела! Значит, приказ выполнен! К тому же, сбили мы семь вражеских самолетов, из них два самолета сразил А. И. Покрышкин.
      Перекладываю машину с крыла на крыло, всматриваюсь вниз. Привет матушке-пехоте! Идут солдаты в серых шинелях, спешат на противоположный берег. А вот и саперы трудятся. Машут нам руками. Самоотверженные ребята. По грудь в холодной воде работают.
      Идем бреющим полетом над берегом. Бросаю на секунду взгляд на солдат, чтобы в знак уважения к этим труженикам войны мысленно поприветствовать их. Внизу - оживление. Летят вверх шапки. Видно - что-то кричат. Но разве услышишь? Смысл ясен: нас благодарят за то, что отгоняем вражеские самолеты, не пускаем их к объекту.
      С каждым днем воздушные бои ведем все эффективнее, не даем противнику прицельно отбомбиться, встречаем его самолеты еще на подходе к линии фронта. В этом хорошо помогает нам радиолокатор. Александр Иванович и несколько наших штабных офицеров неплохо освоили станцию РУС-2 и "Редут": первая подвижный вариант, а "Редут" - стационарный. И стали непосредственно с их помощью наводить нас на вражеские самолеты. По сути дела, Покрышкин первым в нашей воздушной армии раскрыл большие возможности радиолокатора.
      Для лучшего взаимодействия группа капитана Федорова была "подсажена" ближе к Сивашу, чтобы встречать противника еще на дальних подступах к переднему краю.
      СВОБОДНАЯ "ОХОТА"
      Полеты на свободную "охоту" нашими летчиками-истребителями стали в основном производиться с поступлением на фронт новых типов самолетов: Ла-5, Ла-7, Як-7 и Як-3, которые по своим летным данным - скорости полета, скороподъемности, маневренности и вооружению не уступали лучшим немецким самолетам-истребителям Ме-109 и ФВ-190.
      Весной 1943 года, в соответствии со специальным приказом Верховного Главнокомандующего, для действий на особо важных коммуникациях противника лучших летчиков посылали на свободный поиск. Летчики-"охотники" своими внезапными и дерзкими действиями по важным объектам и коммуникациям наносили большой урон противнику в технике и живой силе.
      В полках истребительной, штурмовой и бомбардировочной авиации были "охотники", которые наряду с выполнением общих задач вели боевые действия и способом "охоты". Полеты на "охоту" в истребительной авиации производились в основном парой, в штурмовой и бомбардировочной авиации - одиночными экипажами в сложных метеорологических условиях.
      Например, в операции по освобождению Крыма летчиками-"охотниками" нашего 16-го гвардейского истребительного полка А. Покрышкиным, Г. Речкаловым, И. Олифиренко, А. Клубовым, А. Федоровым, П. Ереминым было сбито над Черным морем двенадцать транспортных самолетов Ю-52, совершавших с аэродромов Одессы, Констанцы полеты в Крым и обратно и перевозивших боеприпасы, продовольствие, горючее и людей.
      Свободная "охота" - это сложный вид боевых действий, связанный с большим риском для летчика. Ведь полеты выполняются за линию фронта на 100-150 километров и дальше в тыл противника. Каждый такой полет требует в первую очередь от летчика особенно высоких морально-психологических качеств, полной уверенности не только в самом себе, но и в своем напарнике. Строгие требования предъявляет он и к материальной части; "Охотниками" желают стать многие летчики, но не каждый может им быть в силу ряда особенностей. Некоторые летчики храбро дерутся в групповом бою, в районе переднего края, сопровождают штурмовики, бомбардировщики. Здесь ободряет "чувство локтя" близость товарищей в бою, да и наличие своих войск. Если подобьют - можно выпрыгнуть из самолета и спастись на парашюте.
      Летчики-"охотники" лишены таких преимуществ. Они улетают парой в пространство над территорией, занятой врагом, и там ведут боевые действия. В процессе полета, особенно на малой высоте, летчики-"охотники" полностью оторваны от своих войск, теряют радиосвязь со станциями наведения. -Они не знают, какая по ходу действия может сложиться обстановка: мало ли с каким воздушным противником придется встретиться?! Главное - найти врага, уничтожить и выйти победителем в самой сложной схватке, которая может произойти. Здесь нет места неуверенности, растерянности. Здесь не от кого ждать помощи в трудную минуту. Здесь - надежда только на себя и на товарища!..
      Летчики-истребители, занимающиеся "охотой", должны иметь чутье охотника, дабы не превратиться самому в дичь. Нужно твердо знать воздушную и наземную обстановку в тылу врага, владеть искусством полета по приборам в облаках, иметь снайперскую воздушно-стрелковую подготовку. Леттаки-"охотники", как правило" цель поражают с первого захода и с первой атаки: на повторную атаку может не хватить времени, да и обстановка этого не позволит. Надо подробно изучить район полета, типы базирующихся самолетов, аэродромы противника, подходы к ним для успешной атаки. Если на аэродроме базируются бомбардировщики, то аэродром прикрыт зенитной артиллерией; если истребители - то имеются еще и дежурные машины, которые немедленно взлетают для отражения атаки.
      Кроме того, надо хорошо знать наличие в районе охоты линейных, площадных ориентиров, их конфигурацию, рельеф местности, чтобы умело прикрываться и маскироваться ею, незаметно и внезапно подходить, к цели, а также после выполнения атаки уходить от нее, не подвергая себя опасности.
      Задача на боевой вылет способом "охоты" обычно ставится командиром части. Указывается район боевых действий, данные о наземной и воздушной обстановке, сообщаются необходимые данные воздушной и агентурной разведок. Бывают случаи, когда "охотникам" ставится задача на конкретную цель, которую надо уничтожить. Однако в выборе маршрута, высоты, скорости полета и захода на цель летчики не ограничивались. Они сами выбирали условия полета, наиболее выгодные на данное время, и принимали решение.
      Находясь в свободном поиске, летчики стремились сбивать вражеские самолеты в районе их аэродромов или на маршрутах "к линии фронта. Если самолетов противника не было, то они вели штурмовку наземных целей: железнодорожных эшелонов, автотранспорта, боевой техники и живой силы врага.
      К полетам на свободную охоту мы с Александром Ивановичем тщательно готовились, изучали особенности района независимо от того, будет ли этот полет над сушей или над морем. Особенно внимательно изучали по карте железнодорожную и шоссейную сеть дорог: под каким курсом они проходят, к каким населенным пунктам, их особенность, чтобы в случае отказа компаса можно было взять направление на свою территорию.
      Линию фронта стремились перелетать незаметно, где-то в стороне от главного направления боевых действий, на большой высоте. Если не было облачности - то шли со стороны солнца, а при наличии облачности - скрывались в ней. Если облака тонкие, пробивали их и шли за облачностью. Пройдя определенное время, выходили из нее, собирались и шли дальше по намеченному пути. Вели поиск воздушного и наземного противника и одновременно разведку, запоминая важные цели, район их расположения.
      Порой, оценивая воздушную обстановку в тылу противника, делали вывод, что вражеских самолетов в воздухе можно и не встретить и тогда переходили на поиск эшелонов, автоколонн. В безоблачную погоду с высоты 3000-5000 метров хорошо видны движущиеся составы, автомобили.
      Эшелоны мы стремились атаковать, как правило, на участках с насыпями или выемками, подальше от железнодорожных станций, которые, как правило, прикрывались сильным зенитным огнем.
      Выследив идущий состав, мы отходили в сторону, пикированием быстро снижались и дальнейший маневр для захода в атаку строили так, чтобы незамеченными внезапно выйти на цель. А для маскировки использовали лесные массивы, населенные пункты, большие лощины.
      Состав, как правило, атаковали под три-четыре четверти, то есть почти под прямым углом к его движению, слева или справа.
      Сначала выводили из строя паровоз как наиболее уязвимый элемент. Для этого пушечная лента снаряжалась с определенным процентом бронебойных снарядов. Даже в небольшой очереди был обязательно бронебойный снаряд. При попадании такого снаряда в котел большим облаком вырывался пар, движение прекращалось, эшелон останавливался. После вывода из строя паровоза мы переносили огонь на цистерны с горючим, били по вагонам и платформам с военным имуществом.
      Атака эшелонов под четыре четверти наиболее выгодна еще и тем, что огонь зенитной артиллерии, которая размещалась на платформах, в этом случае малоэффективен: быстрое смещение самолета в пространстве затрудняет расчету ведение прицельного огня.
      Уничтожать автомашины в движении или на месте гораздо проще: сама автомашина очень уязвима, и водитель в таких случаях, стремясь спастись, сам попадает в аварийную обстановку.
      Обнаружив на дороге колонну или одну машину, мы атаковали их, в основном по ходу движения, а иногда и против движения с небольшим углом пикирования. Учитывая направление и силу ветра, открывали огонь по носовой части автомашины, и она сама "проходила" через очередь.
      Боевые действия "охотников" были весьма эффективными. В результате их дезорганизовалась работа тыла противника. Немаловажное значение имели и морально-психологические последствия. Среди вражеских солдат и офицеров, находящихся в тылу, появление "охотников" вызывало панику и страх, а у советских людей, оставшихся на оккупированной территории, чувство гордости и надежды на скорое освобождение.
      Так, за период активных боевых действий способом "охоты" при освобождении Украины, а также Румынии и Польши прославленными нашими асами А. Покрышкиным, Г. Речкаловым, А. Клубовым, А. Федоровым, Н. Трофимовым, А. Трудом, В. Цветковым, братьями Глинка было уничтожено в воздухе и на земле 38 самолетов, 24 паровоза, 56 железнодорожных вагонов, 18 цистерн с горючим, 70 автомашин и много другой техники и живой силы врага.
      Наряду с большой деятельностью по уничтожению врага, летчики-"охотники" параллельно вели успешную воздушную разведку наземного и воздушного противника и привозили командованию много ценных сведений.
      Командование ВВС придавало большое значение боевым действиям способом "охоты". Так в 1943 году по решению командующего нашей 8-й воздушной армией Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Т. Т. Хрюкина в местечке Агальман была организована конференция истребителей-похотников". Проводилась она под общим руководством дважды Героев Советского Союза генерал-лейтенанта Е. Я. Савицкого и майора А. И. Покрышкина.
      На конференцию съехались лучшие летчики-асы: дважды Герои Советского Союза В. Лавриненко, Д. Глинка, А. Алелюхин, Аметхан Султан, Герои Советского Союза Решетов, Б. Глинка, Комельков д другие.
      Конференция ставила своей задачей обобщить накопленный боевой опыт летчиков-"охотников" и выработать наиболее рациональную методику подготовки и тактические приемы при ведении боя способом "охоты".
      Летчики в своих выступлениях поделились опытом боевых действий по различным целям на земле и в воздухе, анализировали как успешные, так и неудачные вылеты на "охоту". Анализ давался на конкретных примерах полета: какая складывалась воздушная или наземная обстановка, какие были метеорологические условия, в которых летчики вели бой.
      В результате трехдневной работы был обобщен опыт лучших летчиков-истребителей армии, выработана тактика боевых действий способом "охоты", которая еще успешнее позволяла уничтожать противника вдали от линии фронта.
      До самого конца войны мы вели успешные боевые действия способом сводная "охота". Приведу в подтверждение один эпизод.
      На Крымском направлении в районе Сиваша и Перекопа создалась оперативная пауза. Боевая авиация в эти дни летала мало. Противник в основном ограничивался разведывательными полетами Ю-88, Хе-111 или пары "мессеров". Обе стороны готовились к решающему бою за Крым.
      Как-то я зашел в штаб к А. И. Покрышкину узнать, долго ли мы будем сидеть "без дела". В комнате его не было, и я присел на табурет. Ожидая командира, рассматриваю силуэт большого самолета с четырьмя моторами и тремя килями. Я подошел к схеме и прочитал: "Фокке-Вульф-200".
      В это время вошел Александр Иванович и прямо с порога задал вопрос:
      - На "охоту" полетишь? Я ответил:
      - Хоть сейчас!
      - Ну, тогда слушай. Сейчас на фронте затишье, авиации нет, Крым отрезан нашими войсками и изолирован. Снабжение войск идет только морским и воздушным транспортом. Теперь ты понял меня? Транспортные самолеты Ю-52 и "Фокке-Вульф-200" летают с занятых немцами аэродромов Румынии и Одессы. Следовательно, где-то недалеко от береговой черты над морем проходят их трассы. Патрулируя в районе их пролета, мы можем успешно уничтожать эти самолеты.
      А. И. Покрышкин молча, не торопясь, расстегнул планшет и достал полетную карту, развернул ее и положил на стол, затем взял красный карандаш и негромким голосом заговорил:
      - Я примерно продумал маршрут нашего полета, - карандаш провел линию от Аскания-Нова до Тендеровской косы. - Вот мы выйдем на косу, отсюда курсом сто восемьдесят градусов пойдем в море и минут десять будем там ходить.
      - Александр Иванович, - сказал я, - а не лучше ли нам ходить в море змейкой, с севера - на юг, с юга - на север. Этим маневром мы будем просматривать большее пространство...