– Почему я должен себя выгораживать?! Вы верите Андрею только потому, что он ваш сын!

– Я поверил не Андрею, а Кире, – спокойно ответил Жданов-старший, – А вместо слов разумного человека слышу только жалкий лепет провинившегося мальчишки! Ты уже вырос, Саша. Пора отвечать за свои поступки, какими бы постыдными они ни были...

Губы Воропаева сами собой сложились в саркастическую гримасу – что можно объяснить такому человеку, как Олег Павлович? Он прожил слишком правильную жизнь – без риска и азарта, без долгов, взяток, бессмысленных кутежей и карусели прочих дорогостоящих удовольствий... Разве этот пресный человек сможет понять Александра? Поэтому Александр не стал отвечать и продолжал сидеть молча.

Тогда вместо него заговорил сам Жданов, как всегда сухо и по существу:

– Полагаю, после всего произошедшего, тебе нужно сдать дела и оставить пост президента.

– Я бы сразу это сделал, если бы не одно «но»... – Воропаев с удовлетворением поймал скользнувшую по уверенному лицу Павла Олеговича тень недоумения. С подчеркнутой медлительностью вынул из папки и, не выпуская из рук, продемонстрировал нотариальную доверенность.– Это генеральная доверенность от госпожи Пушкаревой. Так как компания фактически принадлежит ей, то она вправе поручить управление своему доверенному лицу!

Александр аккуратно спрятал доверенность в папку, положил на стол и, прикрыв ладонью, подытожил:

– Так что, Павел Олегович, не вы один назначали меня на эту должность, не вам меня освобождать. Простите за правду...

Павел Олегович умел держать удар.

– Я видел этот документ. По сути, ты прав. А вот твой тон меня не устраивает. И позиция настораживает... Эта доверенность дана не на века!

– Пушкарева претензий к моей работе не предъявляла, – независимо передернул плечами Воропаев.

– Ладно, поговорим завтра на совещании. Не опаздывай!

На чрезвычайном собрании крупнейших акционеров «Zimaletto» господствовала гнетущая атмосфера. Они собрались в узком кругу, за рамки которого было решено не выносить скандальных подробностей, однако было необходимо как можно скорее избрать нового главу компании. Обсуждение шло вяло. Понурые акционеры старались даже не смотреть друг на друга, но когда в зале собраний возникла очередная неловкая пауза, Андрей Жданов все же решился проявить инициативу:

– Если бы у меня была возможность попробовать еще раз, я бы справился. Нет лучшего опыта, чем учиться на своих же ошибках. Можете на меня рассчитывать... – он заметил, что отец смотрит на него с сомнением, а Кира – даже с укоризной. Но все же, заранее уверенный в успехе, продолжал: – Я же уже сказал, что виноват. Но, в отличие от некоторых, я работал на благо компании и не оплачивал собственные долги казенными деньгами...

– В ножки тебе за это кланяться прикажешь? – фыркнул из угла Воропаев.

– Хватит соревноваться, кто меньше компании навредил! Чтобы справиться с проблемами, мы должны забыть обиды и сплотиться, – попыталась внести мир в ряды запальчивых конкурентов Маргарита Рудольфовна.

– Все высказались? Я могу продолжить? – снова завладел вниманием Павел Олегович.– Мы не должны давать повода прессе и просто недоброжелателям узнать, что у нас проблемы... Скажем так – отпуск Саши закончился. Я имею в виду его государственную службу. Он возвращается на прежнее место, так как сочетать госслужбу и быть президентом собственной фирмы не положено...

– Браво! Как отпуск? – захлопал в ладоши Андрей, а Александр агрессивно подхватился с места.– Хорошо отдохнул? Искупался в море славы?

Павел Олегович застучал ручкой по столу, призывая собравшихся к тишине, и напомнил:

– У Александра сохраняется право управлять «Ника-модой», госпожа Пушкарева выписала ему доверенность...

– По собственной инициативе! – подчеркнул Александр.

Жданов-старший согласно кивнул, обвел присутствующих строгим, уверенным взглядом и уведомил:

– Я намерен просить Катерину Валерьевну аннулировать доверенность! Я связался с ней еще до собрания. Попросил как можно скорее приехать в «Zimaletto», не уточняя причин... Она согласилась и скоро будет здесь...

– Может, стоило сразу спросить, согласна ли она отозвать доверенность Саши? – с мягкой укоризной пожурила супруга Маргарита Рудольфовна.

– А почему она может быть не согласна? – удивился Андрей.

– Вы доверяете Пушкаревой больше, чем мне? Хорошо. Вы думаете, что в ее руках «Ника-мода» дольше продержится? Отлично. Я совершил ошибку, но от этого не застрахована и Пушкарева. Послушайте, я же свой, проверенный человек, член семьи! А она – никто! Давайте все решим сами! – снова попытался сохранить статус-кво Воропаев.

– Приедет Пушкарева, и мы все выясним! – Павел Олегович поднялся и вышел, дав понять, что собрание завершено.

«Боже мой, как же странно, что моя судьба, судьба Андрея... да что там, – судьба компании! – находится сейчас в руках Кати Пушкаревой!» – задумалась Кира.

Юлиана наблюдала за Катей с самого утра и была очень обеспокоена. Ее ассистентка как всегда старательно отвечала на звонки, механическими движениями разбирала почту, девушка снова показалась ей замкнутой, словно находилась где-то далеко, в совсем другом месте или совсем в другом времени.

– Ты чего такая задумчивая? – улучив свободную минутку, Виноградова присела рядом с Катей.– Вы с Мишей вчера встречалась?

– Да, мы немного посидели в ресторане. Поговорили, ну и вообще...

Юлиана тепло обняла Катю за плечи и попыталась ободрить:

– Кать, ну ты что? Рядом успешный, влюбленный в тебя мужчина! Я бы на твоем месте порхала и смеялась от счастья! А ты выглядишь, как будто он сообщил тебе, что у него жена и трое детей!

– Для меня это совершенно неважно. Мы с Мишей просто друзья. Ими и останемся, что бы ни случилось... Я же понимаю, Миша лучше в миллион раз, чем... Чем все остальные! Он порядочный, успешный. И самое главное, ему можно верить!

– Катя... Катя... Наверное, опять увидала фото Андрея... С новой девицей... Этого можно было ожидать. При всех недостатках Жданов чертовски привлекателен! В таких персонажей лучше не влюбляться!

– Я не люблю его, наоборот, очень хочу забыть, – Катя смотрела в окно, изучая мелкие капельки дождя, падавшие на стекло, и, похоже, собиралась расплакаться.

– Наивная. Чем больше хочешь забыть, тем больше думаешь...

Юлиане тоже взгрустнулось, сами собой накатили горькие воспоминания из прошлого. Сейчас она так хорошо понимала Катю и очень хотела уберечь от ошибок! И говорила очень страстно и убедительно:

– Андрей не тот человек, в которого стоит влюбляться. Посмотри, как он поступает с женщинами. Ему никто не нужен. Он эгоист, живет только свежими впечатлениями! Так что, дорогая моя, вычеркни его из своей жизни. Не было его, нет, и никогда не будет. Тебе просто приснился ужасный сон!

Катя так внимательно слушала Юлиану, что даже не замечала, как ее мобильный телефон уже значительное время заливается трелью.

– Понятно? – Катя кивнула, а начальница улыбнулась.– Тогда возьми трубку!

– Алло? – Пушкарева изумленно притихла, слушая абонента. Потом стала отвечать – тихо и неуверенно: – Я... Я не знаю. У меня работа... Я должна отпроситься... Простите...

Пушкарева прижала трубку к груди и беззвучно, одними губами прошептала:

– Это Жданов. Просит о встрече... – и, впечатленная выражением лица Юлианы, добавила: – Павел Олегович Жданов! Он хочет со мной встретиться. Прямо сейчас...

При упоминании патриарха «Zimaletto» Юлиана сразу стала сдержанной и сосредоточенной.

– Он по пустякам не звонит. Надо идти, Катюш.

– А работа? – поежилась Катя от одной мысли о будущей встрече, как от порыва холодного ветра.

– Ну что ты так испугалась? Как будто они в первый раз с тобой пообщаться хотят!

Катя неуверенно попыталась угадать причину неотложного приглашения.

– Наверное, опять бумаги какие-нибудь составлены неверно...

– Сразу – «верно – неверно»! Все о делах... – Юлиана отступила на шаг-другой и критически оглядела растерянную помощницу с ног до головы. – Я думаю, не это тебя должно беспокоить. А то, в каком виде ты там появишься...

Катя тоже встала, придирчиво глянула на себя в зеркало и не обнаружила явных изъянов:

– Мы же этот костюм вместе в Египте покупали... И крашусь я, как мне ваш знакомый стилист советовал...

– Внешне все прекрасно, – объяснила девушке Юлиана.– Но я имею в виду твое внутреннее состояние! Невооруженным взглядом видно, что у Кати Пушкаревой в душе царит полный раздрай!

– Ну, такие вещи, как спокойствие, в магазине не продаются, – невесело пошутила Катя.

– Сделать косметический ремонт твоей самооценки можешь только ты сама! – Юлиана взяла Катю за плечи и развернула лицом к зеркалу.– Ты должна появиться в «Zimaletto» королевой! Неповторимой и неотразимой!

– Меня сейчас не это волнует, если честно... То есть, не только это... – Катя быстро вернулась за рабочий стол, стала разбирать документацию с таким рвением, словно среди этих листков и был скрыт единственно возможный рецепт ее спасения.

– А что? – как можно мягче спросила Юлиана, она была очень обеспокоена эмоциональным состоянием девушки.

– Я себе даже представить боюсь, что сделает Кира, когда меня увидит... – помедлив, призналась Катя.

– Катюша, надо расслабиться и забыть о том, что у тебя к кому-то есть личные счеты, – вкрадчиво напомнила Юлиана.– Ты стала совершенно другим человеком! Кира и все остальные могут предъявлять претензии к той, старой Кате. Но не к тебе! Ты меня поняла?

– Все понятно, я – Катя Пушкарева, новая модель, усовершенствованная, – она успокоилась и даже повеселела, словно действительно поняв что-то важное.– Все претензии к старой, снятой с производства модели...

– Главное, что ты должна помнить, – ты простила Андрея. Простила и забыла, – продолжала Юлиана.– Все, его нет. Он даже не страница, он предыдущий том твоей жизни. Так?

– Так. Том предыдущий, книга библиотечная, библиотека закрыта на переучет. Все! – Катя с силой захлопнула папку, с каждым словом ее голос звучал все тверже и уверенней. Она встала, решительно направилась к зеркалу, распрямила плечи и принялась поправлять макияж.

– Вот это правильно! – поддержала ее Юлиана.– Сегодня эта девушка должна выглядеть как Маргарет Тэтчер. Так же внушительно и неприступно!

Катя замерла у входа в «Zimaletto». Когда она впервые, почти год назад, точно так же стояла здесь, ей казалось, что угрожающих размеров сооружение попросту раздавит ее, даже не заметив! А сейчас она не могла отделаться от чувства, что огромное здание оценивающе смотрит на нее всем бессчетным числом сверкающих окон и не узнает. Потому что сегодня в него впервые входит совсем другая девушка – новая Катя Пушкарева.

Виктория сидела в баре, опасливо поглядывая в сторону конференц-зала, опасаясь, что Воропаев застанет ее бездельничающей – она только что окончила поправлять маникюр и запросто могла повредить лак, если нажмет кнопку лифта! Соблюдая максимум мер предосторожности, она все же взяла чашку с кофе. Напиток давно остыл, горчил и приобрел мерзкий дешевый привкус, но Вика все же принуждала себя делать глоток за глотком – исключительно из экономии, – когда услышала из приемной до отвращения знакомый голос:

– Девочки, я только поздороваться зашла. Простите. Я сейчас дела закончу, а потом еще поговорим...

Голос, безусловно, принадлежал Пушкаревой! Вика отставила недопитую чашку и устремилась в приемную. Там некая благополучного вида дама в брючном костюме впечатляющей марки снисходительно беседовала со сборищем секретарш, бухгалтерш и прочих теток, для краткости именуемых «Женсоветом».

– Голос Пушкаревой. А где она сама? – недоумевала Клочкова, разглядывая посетительницу.

Было в ней все же что-то знакомое... Но вот девушка улыбнулась, Вика увидала пресловутые брикеты и с ужасом поняла – вот это дама и есть Пушкарева!!! Как ей только удалось до такой степени перестать быть похожей на саму себя?

Виктория ощутила себя в глубоком моральном нокауте!

Акционеры снова собрались в конференц-зале и встревоженно перешептывались, разглядывая обновленную Пушкареву. Сама Катя неуютно поеживалась под их взглядами, но, помня мудрые наставления Юлианы, старалась держаться как можно увереннее и даже сохраняла на лице подобие дружелюбной улыбки. Стоило залу наполниться звуками твердого и властного голоса Павла Олеговича, как все разом отвели взгляды:

– Совет настолько доверял Александру, что мы избрали его президентом «Zimaletto». Но Саша решил вернуться на свою прежнюю государственную службу... а совмещать такую службу с коммерческой деятельностью, как вы знаете, нельзя, – обрисовывал он текущее состояние дел и был очень признателен Кате за то, что она не стала выяснять подробностей, а только понимающе улыбнулась. Ну, разумеется, ей многое известно, но она деликатно молчит. Павел Олегович перешел к самому главному: – Мы хотели бы, чтобы вы отозвали доверенность...

– Я это сделаю, а что потом? – встрепенулась Екатерина.

– А что потом?

– Управление «Ника-модой» снова окажется в моих руках? – спросила она.

Павел Олегович досадливо поморщился:

– Вы что – против?

– Да, я против! – Катя быстро поднялась со своего места, чувствовалось, что она очень взволнованна, но тем не менее ее голос звучал твердо и уверенно: – Я не хочу больше связываться ни с чем, что относится к «Zimaletto»! Я не хочу повторять собственных ошибок! Вы хотите, чтобы я отозвала доверенность? Извольте. Но учтите, что следующим шагом будет прекращение процесса против «Zimaletto». Я верну компанию законным владельцам. И делайте с ней что хотите!

– И вы позволите «Zimaletto» просто развалиться? – Павел Олегович испытующе посмотрел на Катю.

– Не думайте, что я буду с удовольствием наблюдать за этим... Но... поймите меня!

– Она действительно передумала возвращаться? – с надеждой шепнула Кира брату.

– Вряд ли. Просто подсчитывает, сколько сможет поиметь за это предприятие... – цинично улыбнулся Александр. Он всегда подозревал, что «мадемуазель Пушкарева» не такая уж и дура. Да и на вид стала ничего – кто бы мог подумать?

– А может, правда, дадим ей денег, и она наконец оставит нас в покое, а? За сколько можно купить эту красавицу? – зашептала Маргарита Рудольфовна, оборачиваясь к Воропаевым.

– Маргарита, мы – интеллигентные, цивилизованные люди, давайте будем вести себя соответствующе. Мы все... – одернул супругу Павел Олегович и продолжил: – А вы, Екатерина Валерьевна, поймите меня. «Zimaletto» – дело моей жизни! Звучит громко, но это так. Я вложил в него всю энергию, время, деньги, в конце концов. Я не могу настаивать, но прошу вас. Просто прошу отозвать доверенность и продолжать процесс против «Zimaletto»!

Жданов-старший открыл папку с кризисным планом для «Zimaletto», который подготовила Катя еще в те времена, когда работала здесь, освежил в памяти цифры и вздохнул:

– Я вынужден признать, что ваш план спасения «Zimaletto» жизнеспособен. Больше того, это единственно верный путь, хотя... и не самый честный... Я благодарен вам за то, что вы уже сделали! Но если вы не сделаете большего, все предыдущие усилия пойдут прахом...

– Если я буду управлять «Ника-модой», мне придется появляться здесь, – все еще колебалась Катя.– Акционеры... другие акционеры... могут быть против...

– Так что, Екатерина Валерьевна? Будем бояться акционеров или... – подбодрил он девушку.

– Или! Я отзову доверенность на Александра и не буду прекращать процесс против «Zimaletto»! – решение далось Екатерине так просто и естественно, как если бы было принято уже давно.

Она почувствовала, что в силах сделать это, что она просто обязана вернуть компании «Zimaletto» тот высокий статус в мире моды и бизнеса, которого эта компания заслуживает! Катя поняла – у нее сегодня опять началась совсем другая жизнь.

– Это деловой подход. Я рад, что не ошибся в вас, – Павел Олегович был очень доволен, его голос дрогнул и потеплел, но он сразу же вернулся к своему обычному ровному, нейтральному тону: – Катя, спасибо, это очень важное решение... возможно, для меня более важное, чем для вас... Значит, так. Запомните раз и навсегда, – обратился он к родным и близким: – Я вложил в «Zimaletto» больше, чем любой из вас. И я требую нормального отношения к Екатерине Валерьевне. Хотя бы потому, что профессионалов надо уважать! Для меня очевидно, что мы должны просить Екатерину Валерьевну воплотить в жизнь ее же собственный антикризисный план...

– Паша, ты... и вправду хочешь отдать ей компанию? – вполголоса переспросила Маргарита Рудольфовна, Решением супруга стало для нее неожиданным.

– У кого-нибудь есть другие предложения? – резко, словно ударил, спросил Жданов. Акционеры подавленно молчали.– Тогда я еще раз прошу Екатерину Валерьевну Пушкареву официально принять руководство компанией. Юридическую сторону вопроса проработают совместно адвокаты обеих сторон...

Кира редко спорила с Павлом Олеговичем по деловым вопросам и сейчас прекрасно понимала – вряд ли он примет во внимание ее «особое мнение», когда речь идет о судьбе компании. Значит, для нее остался единственный выход – уйти. Им двоим здесь не место, и Пушкарева прекрасно это знает! До боли закусив губу, чтобы сохранить видимость спокойствия, она встала:

– Что ж, если мы не можем найти другого выхода... я увольняюсь!

И вышла из зала.

Конференц-зал опустел. Замешкались только Жданов с Малиновским. Роман никогда не спешил спускаться на производственный этаж, поэтому принялся обсуждать свежие впечатления, пока еще была возможность находиться в более-менее цивилизованных условиях.

– Слушай, а твоя Катя, оказывается, ничего! Там такие сады... Как она умудрялась их скрывать? – вздыхал об упущенных возможностях неугомонный Малиновский.

– Ну ты, мичуринец, заткнись, – резко оборвал его Андрей, для большей убедительности ткнув в грудь указательным пальцем.

Ромка потер пострадавшее место и стал оправдываться:

– Да я в себя прийти не могу. Пушкарева-то – красотка! Сам бы ею занялся. Как это меня нюх подвел? Ну и что мы теперь делать будем?

После собрания акционеров Андрей не был расположен ни шутить, ни дурачиться. Он сидел за столом, сжав руками виски, словно пытаясь удержать себя от какого-то опрометчивого решения.

– Не знаю. Выхода по-прежнему два: или уйти самим, или продолжать сидеть на производстве ради компании...

Малиновскому совсем не хотелось до скончания дней прозябать на производстве – даже несмотря на обилие милых закройщиц-вышивалыциц-лекалыциц-вязалыциц... Поэтому он зло подколол Андрея:

– А приударить за Катей? Теперь, когда она так изменилась, сам Бог велел...

Жданов был так занят своими мыслями, что не уловил в словах Романа иронии, и ответил совершенно серьезно, с ностальгическими нотками в голосе:

– Катя другая. Чужая какая-то. И приударять за ней я не собираюсь. Хватит портить ей жизнь!

– Я не про жизнь, а про приударить. Нас ждут кадровые перестановки, и, чтобы нас правильно переставили, хорошо бы тебе с Катей отношения наладить.

– Шел бы ты, Рома, знаешь, куда, со своими советами...

– Уже иду, – увы, праздник не может длиться вечно – пора возвращаться на производственный этаж.– Но ты подумай!

Роман встал и с тяжким вздохом побрел к лифту.

Пушкарева вежливо, но громко постучала в дверь кабинета Киры Воропаевой. Затем, не дождавшись ответа, повернула ручку и вошла. Кира сидела за столом, устало опустив голову на руки. Но стоило Пушкаревой войти в кабинет, как его хозяйка распрямилась, готовая дать еще один бой, и с вызовом посмотрела на новую «и. о. Президента».

– Я бы хотела расставить все точки над «i», – приняла вызов Катя.

– Может, вы предложите мне свою дружбу? – горько улыбнулась Кира.– Вы ведь очень хитрая... Но я вас раскусила. Я если и останусь в компании, то только затем, чтобы не дать вам прибрать ее к рукам!

Кате не хотелось спорить и ссориться с Воропаевой – отдел региональных продаж, который она возглавляла, был, пожалуй, единственным стабильно работающим подразделением «Zimaletto», и даже Екатерина была вынуждена признать, что Кира Юрьевна – настоящий профессионал. Поэтому она старалась держаться как можно корректнее:

– Моя цель – как можно скорее расстаться с «Zimaletto», – ответила Катя.– Надеюсь, вы мне в этом поможете! – и добавила: – Несмотря ни на что, я вас уважаю.

– А вот я вас – нет! – закричала, не в силах больше сдерживаться, Кира, она хотела немедленно выставить Пушкареву за дверь, за окно, за границу– в любое другое место – только подальше от Андрея и от их семейной компании! – Вы мне жизнь испортили!

– Я пострадала не меньше, – Катя чувствовала, как у нее внутри начинает медленно подниматься мучительная волна воспоминаний, а за ней неудержимо следуют ревность и боль. Но она продолжала делать все, чтобы не сорваться и удержать ситуацию под контролем.– Я тысячу раз раскаялась в том, что позволила себе увлечься... Андреем Павловичем...

– И поэтому явились сюда снова? – язвительно уточнила Кира.– Чтобы разбить то, что мы с Андреем склеили с таким трудом?

Разговор давался Катерине с трудом, сейчас она очень хорошо понимала, что чувствует и Кира. Ей стало неловко, и она попыталась объяснить свое появление:

– Меня попросил Павел Олегович. Но вы можете быть спокойны: у меня больше никогда и ничего не будет с Андреем Павловичем.

– Почему я должна вам верить? – удивилась Кира такому повороту разговора.

– Потому что я со своими чувствами давно справилась, – Кате хотелось верить, что это так и есть, и глухо добавила: – А у него и чувств ко мне никаких никогда не было...

Кира настороженно наблюдала за собеседницей. Она очень надеялась, что Пушкарева говорит правду, во всяком случае, о себе. А Андрей? В тот их последний вечер, когда они расстались, Кире казалось, что он совершенно по-мальчишески, безоглядно влюблен в Катю... Но, может, она ошиблась? И ей стоит предпринять еще одну попытку и помириться с Андреем?

– Ну хорошо. Предположим, я готова остаться в компании... На некоторое время... Но вы должны пообещать мне, что никто и никогда не узнает о том, что было между вами и Андреем...

Пушкарева сухо кивнула и, перед тем как выйти, поставила последнюю точку в разговоре – совсем так же, как это любил делать Павел Олегович:

– Я хотела вам предложить соблюдать нейтралитет. Вам не обойтись без меня, а мне без вас. Давайте потерпим немного...

Теперь Кира не могла остаться в кабинете в одиночестве, запертой со своими невеселыми мыслями. Она решила пойти в буфет поговорить хоть с кем-то, пусть даже с Викой. Но первой встретила Маргариту Рудольфовну. Та осторожно обняла грустную девушку и шепнула в такт ее мыслям:

– Пожалуйста, Кирочка, забудь обо всем, что было! Останься! Прости моего сына. И пересмотри отношение к нему... Вот увидишь, это пойдет на пользу вам обоим...