Не родись красивой (№4) - Не родись красивой: Триумфальное возвращение

– Ты не знаешь, когда у нас вывозят мусор из офиса?

– Зачем? – удивленно пожала плечами Маша и тут же догадалась: – А, понимаю, это проверка? Ты не ошиблась с выбором – у тебя лучшая в мире секретарша! Я могу раздобыть любую информацию!

Маша тут же связалась с техническим отделом:

– Васенька, привет! Ты не знаешь, когда у нас приезжают мусорщики? А кто знает?.. Кирилл? Спроси его, пожалуйста... ага... Спасибо большое! Чмок! – удовлетворенно улыбнулась и уведомила Катю: – В семь вечера! Что надо с мусором-то сделать?

– Ничего. Спасибо, – снова смутилась Катерина.

ГЛАВА 20

Андрей метался по коридорам «Zimaletto» как загнанный зверь, пытаясь отыскать хоть одну уборщицу! Только у самой мастерской Милко запыхавшемуся Жданову удалось изловить за локоть тетеньку в синем рабочем халате, с щеткой в руках, волочившую за собой мешок с мусором. Шепотом, как о служебной тайне, он спросил:

– Простите, куда попадают вот эти мешки с мусором?

– Как куда?.. В подвал... Там у нас специальное помещение... – удивленная женщина кивком указала на выход к технической лестнице.

– А потом? – настаивал Андрей.

– А потом приезжает машина, и мешки увозят на свалку...

– Когда?

– Каждый день... – раздраженная уборщица подхватила производственный инвентарь и пошла дальше по коридору, выискивая пятна грязи.

– Когда эта машина приезжает? – снова окликнул ее Андрей.

– Ч-ч-часов в... семь... н-наверно... – удивленно ответила уборщица.

Андрей нервно глянул на часы, было без четверти семь.

– Значит, еще не увезли! – он бросился к неприметной двери с табличкой «Служебный вход» и, перескакивая через ступеньки, помчался по узкой железной лесенке на технический этаж.

В плохо освещенном помещении лежало больше десятка огромных черных мешков с мусором. «Результаты производственной деятельности «Zimaletto» за день», – невольно хмыкнул Андрей. Значит, те мешки, что лежат ближе к двери, принесли последними – его цель где-то рядом!

Жданов скинул пиджак с трудом, старясь не выпачкать, пристроил рядом с дверью, закатал рукава и принялся один за другим развязывать мешки, разыскивая вожделенный пакет! Он не следил за временем, не считал просмотренных мешков, просто брел от одного к другому, отгоняя мысли о возможном разочаровании.

– Мужик, мне это... нужно мусор забрать, – окликнул его удивленный рабочий в оранжевой тужурке, – у меня график. Я лишнее время тратить не собираюсь.

Жданов только смотрел на рабочего и не мог придумать что ответить, какой предлог сочинить... Наверное, выглядит он ужасно...

– Ты что на моем участке делаешь? – наседал мужик и забросил на плечо первый мешок, намериваясь утащить его в машину.

Жданов резко потащил мешок к себе и агрессивно остановил излишне усердного труженика:

– Я владелец «Zimaletto», понял? И в своей фирме что хочу, то и делаю: хочу – документы подписываю, хочу – в мусоре роюсь!

– Так ведь это... график у меня, – пытался отстоять мешок удивленный рабочий.

– Завтра заберешь, – оттолкнул его Андрей и продолжил исследовать содержимое мешков, пока с радостным возгласом не извлек из-под бумаг и обрезков ткани тот самый пакет!

И открытки, и игрушки сохранились в наилучшем виде! Он прижал к груди вожделенную добычу и полетел в кабинет, чуть не забыв пиджак.

Малиновский с ужасом констатировал: его давний друг и начальник господин Жданов – окончательно лишился остатков разума! Это ясно е первого взгляда: очки съехали, галстук сбился набок, рубашка с закатанными рукавами перепачкана, зато к груди господин Жданов бережно прижимает мусорный пакет и сильно измятый пиджак.

– Ты что... в мусоре копался? – все же уточнил Роман, без надежды на опровержение очевидного факта.

– Понимаешь, Рома... я хочу отнести все это обратно... Кате...

Если бы Малиновский стоял, такое неожиданное заявление сбило бы его с ног, но он уже сидел, поэтому ограничился тем, что открыл от неожиданности рот, затем заставил себя его закрыть и желчно выдал:

– Может, лучше сразу папаше в Лондон отошлешь? – Он попытался отнять у Жданова грязный мешок, но когда тот оказал решительное сопротивление, обороняя мешок, как бесценное сокровище, вдруг прозрел:

– Ты что, до сих пор надеешься вернуть Пушкареву? – и, в который раз, принялся увещевать Жданова, пытаясь отрезвить его помраченный разум: – Андрюш... ну забудь ты ее, выкинь пакет и больше не вспоминай обо всей этой истории!.. Хватит мучиться!

– Нет... – Андрей невидящими глазами уставился в рваный бок пакета и не слышал Малиновского: – От той девушки, которую я любил когда-то, не осталось ничего. Она изменилась, стала другая... чужая... той Кати нет...

Он поставил пакет на пол и наконец заметил Малиновского:

– Да не смотри на меня, как доктор на больного! Я бы и рад забыть ее, но не знаю, как это сделать! – он с силой зашвырнул пакет в стол.– На днях уеду... Я надеюсь продать франшизу в пару городов... Налажу новые контакты, освежу старые... Папа говорит, быть ближе к партнерам всегда полезно...

– Ну а если честно... зачем ты едешь?

– Я... просто хочу уехать из Москвы на какое-то время. Я должен что-то изменить в жизни... Уеду.... Здесь сейчас... мне тяжело...

Малиновский понимающе кивнул, хлопнул друга по плечу, попытался улыбнуться, но не смог. Он-то уже давно понял – от себя далеко не уедешь. Даже если продавать франшизу на Курильских островах.

Катя проверила последний отчет и выключила компьютер. Беспокойно посмотрела на часы – половина восьмого: слишком поздно отправляться на розыски грустных воспоминаний и потрепанных подарков. Мусор уже вывезли, – разочарованно вздохнула Катя. Может быть, так даже лучше? Она вынула, дневник, сентиментально улыбнулась – сегодня она впервые сделает запись в дневнике, сидя за рабочим столом Андрея, в его президентском кабинете, в кабинете, где не осталось ничего от ее прежней жизни!

«Удивительно... Он сидел здесь, смотрел в это окно, заглядывал в мою каморку и улыбался. Я все время об этом вспоминаю, а для него все, что случилось с нами, ничего не значит. И все воспоминания, все подарки, которые он мне дарил, – просто мусор. Взял – и выбросил. Лучше бы я сама это сделала и не знала, что он абсолютно ко мне равнодушен. Хотя Андрей как всегда прав. Эту историю пора забыть. Просто стереть, как дефектный файл, даже из воспоминаний. Выбросить из головы. Навсегда! Больше никаких вещественных доказательств любви. Все правильно...»

Дверь тихо скрипнула. Катя поспешно захлопнула дневник и затолкала его в верхний ящик стола.

– Знаете, вы стали очень привлекательной женщиной... Очень!

За последние дни Катерина уже успела привыкнуть к подобным комплиментам и могла бы улыбнуться посетителю, но только сейчас она никого не ждала и не приглашала! Катя подняла взгляд и опешила – перед ней с самой милой улыбкой, на которую он только был способен, стоял Александр Воропаев!

– И вот я зашел... точнее, проник к ней в кабинет без приглашения и стука...

У Кати уже не осталось сил для нового скандала, хотя больше всего на свете ей хотелось выставить Александра как можно быстрее:

– Нет, не здесь. Не та атмосфера, – Воропаев уверенно приблизился к столу, взял ее руку и поднес к губам: – Я хочу пригласить вас в ресторан...

– Это невозможно!

– Боитесь? – прищурился Воропаев.

– Вовсе нет!

– Ну вот видите, бояться действительно нечего! – заговорщически улыбнулся Александр.– Просто деловой ужин в интимной обстановке! Итак, мы договорились, я пришлю за вами машину...

Он бодро вышел, не оставив девушке возможности возразить.

Сменить чулки прямо за рабочим столом в приемной изначально было скверной идеей. Но Виктория осознала это, только когда рядом раздался насмешливый голос Воропаева:

– Одолжила у кого-то чулочки на время? А может, подарили? Вика, признавайся, ты завела в «Zimaletto» любовника?

– Отстань, – помрачнела Клочкова.

– Значит, поклонника, тайного воздыхателя?

– Замолчи и убирайся! Пожалуйста...

– Да ладно, не расстраивайся. Жизнь еще впереди, найдешь себе кого-нибудь получше...

– Слышали, что вам девушка сказала? – к Александру спешил Зорькин: побледневший, со сжатыми кулаками: – Я не позволю оскорблять ее. Я предупреждаю...

– Какие страсти! Спокойней, господин Зорькин.

– А ну-ка заткнись, понял?!

– Ой, какие мы страшные! Тебе-то что нужно? Только не говори, что ты и есть тот тайный воздыхатель, который... – скривился Воропаев и направился к выходу, прощально махнув присутствующим ладонью.

– Хватит! – гневно заорала Виктория.– Коля, тебе не надо было вмешиваться...

– Что же мне было делать? Стоять и спокойно смотреть, как он над тобой издевается? Я так не могу! Да я его убить готов! – зло пнул двери лифта Зорькин.

Вика горько улыбнулась – оказывается, есть человек, готовый за нее заступиться. В глубине души ей было приятно, но как-то не хотелось, чтобы о таком поклоннике узнала еще хоть она живая душа. Особенно в «Zimaletto»!

ГЛАВА 21

Милко всесторонне готовился к еженедельному совещанию – комфортно расположился в высоком председательском кресле, пододвинул стульчик и положил на него ноги.

Ольга Вячеславовна хлопотливо подложила под спину Милко вышитую подушечку, вручила ему стакан с водой и принялась капать в него успокоительное.

– Сколько-сколько?! – капризно протестовал Милко.– Двадцать?! Это много! Ты хочешь, чтобы я успокоился навсегда?! Хотя нет... Я еще раньше погибну от нервного истощения! Я захлебнусь этими каплями!

В голосе Милко тревожными предвестниками зазвучали истерические нотки. Кира поспешила его успокоить:

– Мы не дадим тебе погибнуть. Ты нам нужен живой!

– Я же говорю, Пушкарева здесь для того, чтобы испытывать мое терпение! – стенал Милко, и вселенная откликнулась на его призывы. Вошли Катя и Юлиана.

– Добрый день. Извините, что опоздала. С нами будет работать Юлиана...

– О, вот женщина, у которой безупречный вкус! Почти как у меня! – отчасти утешился мэтр моды.

– Прошу вас – садитесь, – галантно придвинул Юлиане стул Урядов, свободной рукой пытаясь стряхнуть Милко, надежно воцарившегося в председательском кресле.– Э... Здесь место президента... Екатерина Валерьевна должна сидеть во главе стола...

– Не надо никого беспокоить. Я сяду на свободный стул. Ничего страшного! – остановила его Екатерина и с новыми властными нотками добавила: – Глава стола в любом случае там, где сижу я!

– Мы тут проанализировали... и подумали... – взял слово Зорькин.– ...и решили... Нужно пересмотреть контракты с зарубежными партнерами, уж очень они невыгодные...

– И кто этим займется? Кому-то придется лететь туда и лично разговаривать с компаньонами... – вспылила Кира.

Ну ладно еще Пушкарева – но и этот ее прихлебатель Зорькин туда же! Стратегический аналитик!

– Что значит – кому-то? Кто у нас занимается зарубежными точками? Разве не Кира Юрьевна Воропаева? – с некоторой поспешностью внес ясность Малиновский.

– Я тебе чем-то мешаю, Рома? – теперь Кира бросала испепеляющие взгляды на Романа, затем переключилась на Жданова: – Или мешаю кому-то другому?

Она поднялась и, стараясь сохранять спокойствие, приложила руку к груди, как театральная актриса перед прощальным поклоном:

– Спасибо большое всем! Сейчас меня просто ставят перед фактом, что в ближайшее время я должна исчезнуть далеко и надолго!

– Если тебе так сложно, этим могу заняться я, – Андрей тоже поднялся.– Я как раз запланировал несколько командировок. Вот, взгляните, это план продаж франшизы... А это – список городов, которые я планирую охватить...

– Когда ты едешь? – все еще не могла поверить услышанному Кира.

– Завтра!

«Вот и все – он принял решение!» – Катя не нашла в себе сил поднять глаза и посмотреть на Андрея. Она только теребила пальцами уголок листка и заметила, что ухоженные пальцы Киры с тщательно сделанным маникюром после этого заявления тоже стали заметно подрагивать.

– Ну что ж, все удачно решилось! – по праву гостьи нарушила затянувшееся молчание Юлиана.– Надеюсь, к показу новой коллекции все снова соберутся здесь?

– Да, конечно. Собственно, все вопросы решены. Все свободны... – Кате стоило больших усилий скрыть огорчение.

Виктория сидела, подперев рукой щеку, и безучастно наблюдала за мельтешением прочих сотрудников «Zimaletto». Ей было совершенно все равно – спешат ли они по делам или умело отлынивают от работы. Даже свежие сплетни ее не занимали. Она сидела и ждала гибели. Потому что если человек оказывается отрезанным от цивилизации, его гибель—вопрос времени, причем непродолжительного. А единственной ниточкой, связывающей ее с цивилизацией, был телефон. Именно «был». Об этом Вика только что узнала. Ее телефон отключен в связи с задолженностью...

– Бедный мой телефончик, – Клочкова погладила яркую пластмассовую коробочку, как любимого питомца.– Что я буду без тебя делать?!

– Книжки начнешь читать. Телевизор смотреть. Умная станешь! – язвительно посоветовала из-за своего стола Шура.

Кто бы говорил – швабра двухметровая! В конце концов, она – Вика Клочкова, а не какая-то там Шура-Шуруп, – добросовестно отучилась в МГИМО целых два года! Виктория гордо проигнорировала оскорбительную реплику. И стала в который раз, горестно вздыхая, изучать счет за услуги мобильной связи.

– Что-то случилось? – рядом со столом материализовался Зорькин.

В другой день Вика с удовольствием бы его турнула, особенно после выходки с чулками. Но сегодня Клочкова была рада любому сочувствующему слушателю.

– У меня отобрали все, что было, оставались только честь и телефон. И вот сегодня... – всхлипнула Виктория.– ...отобрали телефон!

– Отобрали? Кто отобрал? Украли? – разволновался Николай.

– Еще хуже, – Вика красиво и безнадежно взмахнула рукой.– Отключили. За неуплату!

Конечно, Зорькин не подал виду, но известие его только порадовало! И он с рыцарской готовностью объявил:

– Так это не проблема! Я могу положить тебе денег на счет!

– Правда? Видишь ли, там небольшая задолженность... Даже не задолженность, а так... отрицательный балансик... – воспряла духом Виктория и протянула Зорькину счет.

Финансовый директор остолбенел от цифры, выеденной графе «Итого». Он за год столько не наговаривает! Да какое там – за год! За два! А может – и за все пять... Но отступать было слишком поздно – в глазах Вики снова теплился огонек надежды и симпатии. Он сгреб в охапку остатки мужества и промямлил:

– Я... что-нибудь придумаю...

Выход действительно был – один-единственный выход! Зорькин набрал в грудь воздуха, зажмурился, извлек из кармана свой новенький мобильник и холодеющей рукой протянул его Виктории:

– Если хочешь, можешь пока говорить по моему. А потом мы что-нибудь придумаем, правда!

Потрясенная Виктория осторожно взяла протянутую трубку.

«Как хорошо, что Юлиана согласилась работать с нами над коллекцией», – думала Катя, наслаждаясь аурой гармонии, которую излучала ее старшая подруга. Они уже больше часа эффективно и слаженно работали над планом рекламной кампании, просчитывали сметы, обсуждали нюансы презентации, отбирали самые подходящие фотографии моделей, достойные размещения в журналах. Но разговор все равно соскальзывал к животрепещущей теме – ситуации, сложившейся в «Zimaletto».

– Я так рада, что хоть один человек искренне поддерживает новую стратегию развития... Видите, какая здесь атмосфера?! Я как будто на бочке с порохом сижу! К такому очень тяжело привыкнуть...

– Не переживай. Все не так страшно! Хотят этого люди или нет, но твои указания они будут исполнять, – ободрила ее Юлиана.– Ты держишься великолепно. Но все же кое-что меня насторожило...

– Я не уверена в себе? Говорю неубедительно? – напряженно пыталась угадать Катя.

– На господина Жданова ты кидаешь непозволительно пылкие взгляды, – предостерегла девушку Виноградова.

– Правда? А я и не заметила. Просто он так неожиданно заявил о своем отъезде, я даже опешила!

Стоило упомянуть Андрея, как Катины плечи опустились, голос стал тише, а глаза сделались влажными от невыплаканных слез. Она призналась Юлиане почти дрожащим шепотом:

– Я так долго его не видела. Уже привыкла, что его нет рядом. И никогда не будет. Но потом увидела... услышала его голос... Он снова рядом. Мы ходим по одному этажу, по тем же самым кабинетам. В любой момент можем случайно встретиться... Мне очень тяжело держать себя в руках... Я не хочу руководить «Zimaletto», не хочу работать с ним... Просто, так сложились обстоятельства. Но как только я тут все налажу, я немедленно уйду!

– Очень хорошо. Пусть едет! – отчеканила Юлиана и принялась убеждать Катю: – Чем меньше ты будешь его видеть, тем лучше для тебя! А то ты постоянно о нем думаешь и трепещешь от восторга, а Кира сходит с ума от ревности! Хватит мечтать о Жданове. Он тебе не пара. Хватит мучаться и скучать в одиночестве. Развейся! Отвлекись! Тебе есть с кем провести время.

– С кем? – не сразу сообразила Катя.

– С одним хорошим человеком по имени Михаил. Это имя тебе что-то говорит?

Катерина вдруг почувствовала укол совести. В последние дни она все не могла найти время, чтобы позвонить Михаилу... Случайно ли?

– Между прочим, Миша звонил сегодня. Страшно удивился, когда узнал, что ты у меня больше не работаешь, – многообещающе улыбнулась Юлиана.– А уж как я удивилась, что он этого не знает, ты просто не представляешь!

– У меня даже времени не было с ним созвониться. Столько всего на меня сразу свалилось... – слабо оправдывалась Катя.

– Не оправдывайся. Причина другая, и мы с тобой это прекрасно знаем. Просто кто-то другой мешает тебе разглядеть в Михаиле твоего единственного мужчину!

Катя остановилась у окна и задумалась. Потом медленно повернулась к Юлиане и тихо, но уверено ответила:

– Я еще не готова к новым отношениям... Может, позже...

Малиновский и Жданов стояли у дверей кабинета. Ключ не хотел их слушаться – то ли отвык за время их отсутствия, то ли не хотел отпускать в продолжительную командировку. Наверное, они были единственными, кто продолжал топтать ковровое покрытие офисного коридора чрез час по завершении рабочего дня. Поэтому вполне естественно, что незнакомый мужчина в строгом костюме, едва покинув лифт, обратился к ним с вопросом:

– День добрый, где я могу найти Екатерину Валерьевну Пушкареву?

– А по какому вопросу? – полюбопытствовал бдительный Роман.

– У нее назначена встреча с господином Воропаевым. Я – его шофер, приехал за ней... – церемонно ответил тип в костюме.

Потрясенный Жданов только руками развел.

– Да, конечно, вон – Кать... ерины Валерьевны... дверь. А я – ее личный секретарь, – не растерялся находчивый Малиновский.– Если для нее поступят экстренные депеши – где она будет находиться?

Роман прогнулся и состроил подобострастную мину.

– Ресторан «Бон Аппетит», – снисходительно бросил водитель, весомо постучал и скрылся за дверьми кабинета.

– Гламурное местечко! – известный «активист» клубной жизни Малиновский был явно впечатлен.– Интересно, зачем нашему общему другу приглашать Пушкареву в такой дорогущий ресторан?

– Да уж не по доброте душевной! Он просто хочет подобраться поближе к «Zimaletto», – Андрей сделал неуклюжую попытку притвориться, что его заботит исключительно судьба компании, но внутри его сжигал сухой огонь ревности.

– Ага. Так сказать, установить контакт, – скептически поддакнул Ромка.

– Знаешь, что меня больше всего бесит? – не выдержал и сорвался на сдавленный крик Жданов.– Она согласилась! Хотя прекрасно знает, как он к ней относится!

– А может быть, есть нечто, о чем мы не догадываемся? Мы же не знаем, в каких они отношениях на самом деле... Она все-таки подписала на него доверенность на управление «Ника-модой». А вдруг у них интрижка?

– Ну что ты несешь, Малиновский? – одернул увлекшегося приятеля Андрей, хотя и сам заметно нервничал.– Оставь свои теории при себе!

– А что? Смотри – вон идет наша барышня, при полном параде... Все при ней – и власть, и внешность. Даже надушилась. Знаешь, Жданов, наше правое дело пахнет керосином... Скажи мне, друг мой, неужели ты отдашь Катю в лапы этого кровопийцы?!

Большая часть монолога Малиновского звучала напрасно. Жданов, не дожидаясь его напутствий, сорвался с места и помчался в ресторан «Бон Аппетит».

ГЛАВА 22

Ресторан «Бон Аппетит» завоевал среди светской публики статус «кусочка Парижа» благодаря шеф-повару с французскими корнями, впечатляющей винной карте и непристойно дорогим блюдам. Обстановка здесь была солидная и надменная, но без шума и роскоши, способных отвлечь опытных гурманов от тонких нюансов фуа-гра. Важный, как потомственный французский дворянин, метрдотель ресторана «Бон Аппетит» проводил Катерину к столику Воропаева и галантно осведомился, приглашая к посетительнице официанта:

– Аперитив?

– Будьте добры, персиковый сок.

– Сок? Вы уверены? – принялся любоваться собой Воропаев, в надежде, что его приглашение польстило Кате.– У них прекрасный выбор французских вин... Ведь сегодня же особенный вечер – я пригласил вас на ужин. Согласитесь, такое редко случается...

– Да, вы правы, вечер особенный, – Катя придала лицу унылое выражение.– Особенно длинный и скучный...

– Неужели вы все еще обижены? Я думал, ваше преображение затронуло не только внешность, но и характер... – почувствовав, что ему не удалось произвести ожидаемого впечатления, Александр с трудом сохранял благожелательный тон.

– Нисколько. Просто я предпочитаю держать дистанцию в общении с людьми, которые в течение длительного времени демонстрировали свое пренебрежительное отношение ко мне. Особенно если теперь они это отношение резко поменяли...

– Вы стали не только президентом «Zimaletto», вы стали привлекательной женщиной, – пытался опутать Катю комплиментами Воропаев. – Женщиной, которая интересует мужчин не только профессиональными достижениями...

– Я думаю, – Катя прошила Воропаева холодным проницательным взглядом, – вам просто от меня что-то нужно... Поэтому давайте говорить коротко и по делу!

– Бросьте, мы все-таки не в суде и не на допросе, – огрызнулся Александр с обычной своей бесцеремонностью.

– Я не намерена здесь задерживаться, так что перейдем к делу! – настаивала Катерина.– Чего вы хотите?

– Хорошо, – Александр был в бешенстве от возмущения: что эта пигалица о себе возомнила? Он почувствовал, как скулы белеют от сдерживаемого гнева.– Мне нужен аванс с ежемесячной выплаты дивидендов, которую получают акционеры «Zimaletto»!

– Это невозможно! – отрезала Катя и встала, демонстрируя, что разговор окончен.

Александр попытался удержать ее и тоже поднялся:

– Почему? Неужели мы не можем найти общий язык? Я думал, нам это удалось. Вы ведь доверили мне управление «Ника-модой»... А сейчас я говорю всего лишь об авансе!

– Я не стану делать никаких исключений! Но я заплачу за себя, а то боюсь, что наш ужин обернется для вас финансовым кризисом! – Катя бросила на Воропаева уничижительный взгляд, положив на стол крупную купюру – Боюсь, это все, чем я могу вам помочь...

Пушкарева широко, решительно шагала к автомобилю, не замечая ничего вокруг, и вздрогнула от неожиданности, когда дорогу ей преградила фигура мужчины.

– Ну как, вечер удался?

Испуганная Катя прищурилась – черты лица расплывались в вечернем сумраке, но пропитанный иронией голос мог принадлежать только Жданову!

– Андрей... Павлович? Что вы здесь делаете?

– Просто любопытствовал, как вы с Александром Юрьевичем мило поужинали...

– К вам это не имеет никакого отношения, – холодно ответила Катя.– Уходите, пока не поздно. Если Александр увидит вас, он сразу сообщит Кире Юрьевне. А это не нужно ни вам, ни мне...

Она не успела увернуться – Жданову удалось прижать ее к себе и с ревнивой горячностью прошептать ей на ухо:

– Воропаев приглашает тебя в ресторан, ты соглашаешься. Объясни – что происходит?!

Вместо ответа Катя вырвалась из объятий Андрея и остановилась напротив. Они оба тяжело, неровно дышали и смотрели друг на друга, как противники на ринге.

– Он просто хочет использовать тебя, потому что ты управляешь компанией! Я его методы знаю... – горячился Андрей.

– Видимо, он решил меня соблазнить, я правильно понимаю? – Катя надеялась, что в темноте Жданов не заметит горькой морщинки между ее бровей. Она не хотела больше возвращаться к этому разговору. Никогда. Но он ее вынудил, и теперь она будет защищаться.

– Кому, как не вам знать эти методы, Андрей Павлович?! Спасибо, что предупредили! Я по наивности ни за что не догадалась бы, что такое возможно...

– Хорошо. Если хочешь, можешь считать меня подонком, – устало согласился Андрей и сделал шаг по направлению к Кате, потом еще один. Пушкарева стояла, оцепенев от нахлынувших чувств, и не двигалась. Андрей подошел вплотную и снова обнял ее.

– Только скажи мне, почему ты согласилась на его приглашение? Я не могу видеть тебя с другим мужчиной, неужели ты не понимаешь? – он стал лихорадочно целовать Катю и бормотать: – Я люблю тебя. Я все еще тебя люблю, Кать...

– Замолчите, не хочу этого слышать. – выдохнула она. И вдруг резко, изо всех сил оттолкнула Жданова: – Оставьте меня в покое!

Она побежала к своей машине, хлопнула дверцей, и автомобиль сразу же сорвался с места.

Желая оказаться как можно дальше от ресторана, Катя неслась на максимально возможной скорости, позабыв о правилах дорожного движения. Огни встречных машин расплывались перед глазами от слез, а мысли в голове тоже пытались обогнать одна другую, путались и смешивались, так что Катя совершенно не могла разобраться в них:

«...Когда я уехала сама, все гораздо проще. А теперь уезжает он, и мне так страшно! Мне кажется, если я отпущу его сейчас, то больше он никогда не вернется... ко мне.

Хотя я знаю, знаю, что ему плохо, и мне очень, очень жаль его... Он запутался. Возможно, ему и правда стоит уехать. Так будет лучше... для всех. Иногда полезно сбежать на время, чтобы разобраться в себе. Я сама через это прошла. Теперь его очередь! И почему я боюсь, что он не вернется? Ведь мы все равно не сможем быть вместе... Никогда!»

Андрей ощущал себя растоптанным и выброшенным за ненужностью. Катя его больше не любит... Она сильная и уверенная в себе женщина – зачем ей, в самом деле, нужен такой, как он? У нее другой – порядочный, деловой, верный и правильный, как таблица умножения. Она будет счастлива... А он? Что тогда будет с ним? Он останется один – угадал Жданов единственно возможный ответ...

Остаться одному прямо сейчас было так страшно, что он прямо от ресторанной парковки отправился к Кире. Бывшая невеста не ждала его, но, кажется, была рада. Во всяком случае, Андрею хотелось так думать, разглядывая точеную фигурку девушки сквозь толстое стекло бокала. Сидит на диване, склонившись и строго поджав губы. Наконец, не выдержав затянувшегося молчания, Кира с мягким укором сказала:

– Ты не мог мне сказать заранее, что уезжаешь на целый месяц?

– Я не хотел говорить, пока все не уточнится... – теперь Андрей смотрел только на золотистую жидкость в бокале.– Ты боишься, что я опять собираюсь где-то тайно встречаться с Катей? Брось...

– Я другого боюсь. Мне кажется, что ты не хочешь быть ни с ней, ни со мной. А деловая поездка – только удачный повод, чтобы сбежать!

– Я никуда не сбегаю, поездка займет не больше месяца...

В сущности, дело обстояло именно так, как сейчас сказала Кира, но Андрей все же возразил – зло и азартно, как возражают только на правду. Кира не стала с ним спорить. Встала с дивана, поставила свой бокал, еще раз внимательно посмотрела на Андрея и спросила:

– Ты останешься или поедешь к себе?

– Останусь, – неожиданно для самого себя ответил он.

Чем больше Милко размышлял о гардеробе для «нестандартной» – то есть самой обычной, что называется, с улицы, – женщины, тем больше заходил в тупик.

Капризная бабочка вдохновения не желала опускаться на кончик его карандаша, что он ни делал. Милко сдался.

Ему потребуется помощь – раздуть божественный огонь его большого таланта было доверено стилистам с безупречной репутацией в кругу профессионалов, но при этом близким к народу – благодаря вездесущему телевидению – Саше и Таше.

Едва завидев одетую подобно героем фантастического боевика парочку, Милко расплылся в улыбке и в традиционном приветствии коснулся напудренной щекой бледной ланиты сперва Саши, потом Таши.

– Ташенька! Сашенька! Птички мои!

– Нас повысили, раньше мы были «рыбы мои», – шепнула Саша.

– Девочки, вам предстоит титаническая работа! – всплеснул руками Милко.– Я знаю, вы будете ненавидеть меня всю жизнь, но это нужно сделать! Милко никогда не работал с таким тяжелым материалом. А вы, мои птички, к этому привыкли...

Он артистическим жестом вручил Саше искусственный цветочек из новой коллекции.

– Милко, спокойно, мы готовы к любым неприятностям. Короче, где объект?

– Объектов несколько... – безнадежно махнув рукой в сторону женского персонала «Zimaletto», он поспешил удалиться. Милко был уверен – преданная Ольга Вячеславовна законспектирует пожелания мастеров и передаст ему слово в слово! А уж он-то не оплошает!