– Я готова была увидеть что угодно, но только не такой слепой, неразумный ужас, – с горечью сказала Фиона, поворачиваясь к Дагу.
      – Все не так уж и плохо. – Он положил ей руку на плечо. – Похоже, они довольно легко примут нашу власть, и я смогу, избежав сражения, приберечь силы моих воинов для восстановления поселка.
      – Но как быть с Сивни? – обеспокоено спросила Фиона. – Возможно, он уже заявил свои права на управление Дунсхеаном.
      – То, что он не держит здесь часовых и охраны, ясно показывает, что его это место мало интересует.
      – Наверное, ты прав. Но как только Сивни узнает, что здесь собираются поселиться пришельцы, он сразу же заявится сюда!
      – Тогда мы и будем улаживать с ним этот вопрос. Сейчас меня куда больше беспокоит грядущая зима – надо срочно построить больше навесов и кладовых для продуктов. Кстати, как здесь обстоят дела с охотой?
      – Ну, охота здесь всегда была отличная, – рассеянно ответила Фиона, думая о другом. Возможное столкновение с Сивни по-прежнему не давало ей покоя.
      Даг пошел назад, чтобы привести в поселок викингов, а Фиона осталась поджидать, когда соберутся все уцелевшие обитатели Дунсхеана.
      Через некоторое время они стали появляться один за другим, держа в руках факелы, и она по очереди обняла каждого из них. Послышался женский плач, посыпались вопросы, но девушка не торопилась отвечать, ожидая возвращения Дага.
      Наконец он появился вместе с Аедданом, Эллисилом и еще двумя воинами. Лишь когда мужчины плотной группой выстроились за ее спиной, Фиона начала говорить.
      Сначала она рассказала, как ее похитили в ночь набега и как гнев овладел ею после сожжения викингами поселка и убийства отца, а также про то, как она поклялась отомстить им за все. Куда сложнее оказалось описать долгие месяцы, проведенные ею среди норманнов, и то, как она поняла, что эти люди не так уж сильно отличаются от ирландцев.
      – Я не могу вернуть жизнь своему отцу, – звонко произнесла Фиона, и в ее голосе зазвучали слезы. – Также я не могу воскресить ваших погибших родственников. Но мы вместе можем отстроить Дунсхеан и сделать его тем, чем он когда-то был.
      Она обвела взглядом собравшихся, всматриваясь в лица людей, которых так хорошо знала прежде. Не считают ли они ее предательницей? Сказанные ею слова ей самой казались не слишком убедительными, хотя она всем сердцем верила в их справедливость.
      – Понимаю, вы можете быть потрясены тем, что я выбрала себе в мужья норманна, – снова заговорила Фиона, – и теперь прошу вас принять его как вашего нового властителя, но, клянусь вам честью принцессы из клана Деасунахты, он действительно достойный человек, который пришел сюда не убивать и разрушать, а навсегда поселиться здесь.
      На какое-то время наступило молчание. Затем вперед выступил Дермот, голубые глаза его пылали ненавистью.
      – Ты только женщина, Фиона, и обладаешь всеми женскими слабостями. Хотя я не виню тебя за то, что ты покорилась норманну, я не могу принять его в качестве своего властителя. Его люди и наш народ – враги, и так будет всегда. Пусть ты и отказалась от мести, но я никогда не забуду тех, кто пал от рук этих негодяев.
      Фиона уже собралась ответить, но ее опередил Даг.
      – Хорошенько обдумай слова своей принцессы, парень, и пойми, что я тоже поддерживаю ее. Пусть ты не желаешь меня в качестве своего господина, но я уже пришел сюда, и вы нуждаетесь во мне. Вам нужны сильные мужские руки, чтобы вновь отстроить крепость и засеять ваши поля; но еще важнее то, что вам не выжить без защитников. Северные страны полны людей, всегда готовых на грабежи и разбой, и от них до тучных полей вашей страны всего несколько дней бега драккара. Без моих людей, которые станут охранять вас, Дунсхеан вскоре снова будет разграблен. Последний набег возглавил мой брат, и он был достаточно щедр, чтобы оставить вам ваши запасы зерна и не тронуть ваши стада. Другие норманны, которые нападут на этот поселок, вряд ли будут обладать его великодушием. Они убьют здесь все живое, сожгут дома, уничтожат то, что растет на полях. Без сильного предводителя будущее Дунсхеана будет исчисляться в лучшем случае месяцами.
      Мрачные пророчества Дага были встречены негромким ропотом; Фиона поняла, что собравшиеся вспоминали страшную ночь, ставшую светлой как день от пламени пожара. Она затаила дыхание, гадая, каким может быть их ответ. Поверят ли они ее словам и словам Дага?
      – С тем, что ты говоришь, трудно спорить, – снова выступил вперед Дермот, – но наша сегодняшняя слабость – дело рук твоего народа. Почему мы должны верить тебе?
      В ответ Даг лишь пожал своими широкими плечами.
      – У вас нет выбора.
      – Зато есть Сивни Длиннобородый, – злобно выкрикнул Дермот. – Он обещал отстроить крепость и взять нас под свою защиту.
      – Ну и где же он? – Даг обвел взглядом собравшихся, словно отыскивая отсутствующего ирландского властителя. – Почему я не вижу этого отважного героя, пришедшего к вам на помощь? Здесь только горсточка испуганных женщин да подростков, которым еще предстоит стать мужчинами.
      Даже при свете факела Фиона заметила, как налились кровью глаза Дермота. Она хотела предупредить Дага о болезненной гордости своего сводного брата, но боялась сделать это на виду у всех. У нее не было сомнений в том, что женщины признают Дага своим повелителем, но в отношении молодых людей она не испытывала такой же уверенности. Больше всего ее беспокоил высокомерный, упрямый Дермот.
      – Сивни еще придет, – мрачно предрек юноша. – Он был помолвлен с принцессой еще до того, как ее похитили, и он считает, что все осталось в силе. Он убьет вас всех и сделает Фиону своей королевой!
      В ответ на это Даг только усмехался, однако Фиона почувствовала, как по ее спине пробежал холод. Сивни был способен еще и не на такое.
      Неожиданно вперед выступила женщина с длинными темными волосами.
      – Сиобхан!
      Женщина важно кивнула.
      – Да, девочка, это я. Теперь я заняла место, принадлежащее мне по праву. Когда христианский священник погиб в пожаре, люди Дунсхеана вспомнили предсказания, сделанные мною много лет назад: тогда я предупреждала их, что правление Доналла принесет им только горе и страдания.
      Она подошла к Дагу и внимательно вгляделась в его лицо.
      – Это тот самый человек, жизнь которому ты спасла? – спросила она так, чтобы эти слова расслышала только Фиона.
      – Да, это он.
      Сиобхан снова пристально посмотрела на Дага.
      – Ты обязан жизнью этой женщине, норманн. Признаешь ли ты этот свой долг перед ней?
      Даг улыбнулся, продемонстрировав два ряда крепких белых зубов.
      – Я обязан Фионе дважды. По дороге сюда она снова спасла мне жизнь.
      Сиобхан мелодично рассмеялась.
      – Мне нравится этот воин, – громко произнесла она. – Он не настолько высокомерен, чтобы забыть, чем обязан женщине. Думаю, он предлагает нам честное соглашение.
      – Но он наш враг! – воскликнул Дермот, его ломкий мальчишеский голос дрожал от ярости.
      Сиобхан медленно повернулась к нему.
      – В течение жизней сотен поколений завоеватели приходили в Ирландию. Они грабили эту страну, а затем селились в ней, и в конце концов, наша земля делала и их своими детьми. Если Фиона носит в себе сына этого викинга, то он будет не просто наполовину норвежцем, наполовину ирландцем, но исключительно ирландцем. Такова мощь нашей земли.
      Она снова взглянула на Дага.
      – А ты готов, воин, покориться духам Ирландии?
      Даг почувствовал, как где-то в груди его шевельнулось сомнение. Когда он посмотрел в серые глаза пророчицы, ему показалось, что сила земли Ирландии наполняет его, притягивая к себе, словно магнит железо. Он боялся этого момента с того самого дня, когда поставил ногу на землю малознакомого, населенного духами острова. Хватит ли у него смелости оставить свою прошлую жизнь и без колебаний взглянуть в будущее?
      Даг перевел взгляд на Фиону, вспоминая, как когда-то боялся ее, боялся той тяги и того желания, которые она пробудила в нем. Он страшился того, что она навечно заманит его в свою волшебную страну, что, в конце концов, она и сделала. Но эта страна оказалось отнюдь не мрачным подземельем и не бесконечной пугающей пустотой: сказать по правде, он никогда еще не испытывал такой радости в душе, как в этот раз, вновь оказавшись в Ирландии.
      – Ваша страна уже завоевала меня, – громко, чтобы слышали все, ответил он, – я клянусь посвятить свою жизнь ее защите и воспитанию сыновей, которые будут защищать эту землю после меня.
      Толпа вздохнула, как один человек, и Фиона поняла, что они уже согласны принять ее и прибывших с ней викингов; все, за исключением Дермота.
      Кольцо людей распалось, женщины принялись шептаться между собой, в то время как парни обступили Дага и Эллисила и сразу завели разговор о предстоящем строительстве; Дермот же, потихоньку отойдя назад, незаметно исчез в непроглядной темноте ночи.
      – Всегда находится какой-нибудь глупец, которому не терпится пойти наперекор воле богов, – заметила Сиобхан, подходя к Фионе.
      – Стало быть, ты полагаешь, это боги желают чтобы нами правил Даг?
      – Если и не Даг, то какой-нибудь другой чужеземец. Я уже давно предсказывала это, еще когда Айслинг выходила замуж за Доналла. Тогда я сказала ей, что ее муж станет причиной страданий ее народа и что в жилах ее внука будет течь кровь чужеземца.
      – Я не совсем понимаю… Мой отец правил здесь целых двадцать лет, и причиной несчастий был не Доналл, а викинги.
      – Ты все еще верна ему, – вздохнула Сиобхан. – В тебе так много от твоей матери.
      Фиона в раздумье покачала головой. Несмотря на то, что ее тетка в некоторых вещах могла заглянуть в будущее, в других она оставалась совершенно слепой. С какой стати ей считать жизнь Доналла сплошной неудачей? Они с Дагом отстроят то, что было разрушено; а если она зачнет сына, то он будет носить имя ее отца.
      – Войди в дом, обсушись и согрейся, – сказала, появляясь рядом с Фионой, Дювесса. – Нам надо так много рассказать друг другу.
      В поведении сводной сестры чувствовалась какая-то странная скованность. Неужели она так изменилась, что даже ее собственным родственникам неуютно рядом с ней? От этой мысли Фионе стало немного не по себе.
      Не успели они приблизиться к хижине, на которую указала Дювесса, как их догнала запыхавшаяся Бреака.
      – Я иду на корабль. Тебе что-нибудь захватить, Фиона?
      – Нет, сегодня ночью мне ничего не понадобится. А где собираетесь спать вы с Роригом?
      – На драккаре. Эллисил говорит, что его будут постоянно охранять во время разгрузки.
      Фиона заметила, с каким любопытством Дювесса смотрела на ее новую подругу, прежде чем та повернулась и исчезла в ночи.
      – Мне кажется, мы с ней очень похожи, – пробормотала Дювесса, когда они вошли в маленькую глинобитную хижину. – Наверное, она и ведет себя совсем как я?
      – Точно, – кивнула Фиона. – По крайней мере, так же ругает меня, если я что-нибудь делаю неправильно. Не знаю, что бы со мной стало без нее за все эти месяцы жизни на севере.
      Дювесса неуверенно улыбнулась.
      – Это очень страшно – быть в плену у викингов?
      Фиона задумалась.
      – Это могло бы быть ужасно, но с самого начала мы с Дагом более или менее понимали друг друга. Видишь ли, Даг был тем самым викингом, которого заключил в подземелье мой отец. Я вылечила его рапы и спасла ему жизнь, поэтому он чувствовал себя в долгу передо мной и обходился со мной не слишком сурово.
      Дювесса неожиданно улыбнулась.
      – Я уже давно обо всем догадалась. Ты оставила в подземелье кое-что из своих вещей, а я нашла их, когда мы выбирались из нашего убежища. Вот тогда-то мне и стало ясно, что кто-то ухаживал за пленным и потом освободил его.
      – На самом деле он смог сам снять кандалы и убежать, а потом, добравшись до остальных викингов, заставил своего брата обойтись с нами более великодушно, чем тот намеревался. Именно поэтому они не стали сжигать зерно, не перебили скот и не слишком усердствовали в поисках женщин и детей.
      Фиона говорила, тщательно подыскивая слова, – ей необходимо было, наконец, освободиться от чувства вины. Теперь она и сама верила в то, что спустилась в подземелье, спасая жизнь Дата, потому что такую судьбу предначертали ей боги.
      Дювесса поежилась.
      – А я никогда бы не решилась остаться наедине с вражеским воином, пусть даже раненным и связанным.
      – Боюсь, тогда мной двигала не храбрость, а глупость. Ты сама частенько говаривала, что я сперва действую, а уж потом думаю, и это и в самом деле так. Мой не слишком покладистый характер доставил мне кучу неприятностей, когда я была у викингов.
      – Несмотря на это, ты обзавелась там завидным мужем – красавцем и воином. Я очень рада, что остальные согласились признать Дага Торссона своим властителем. Он сказал правду, нам отчаянно нужны мужчины, чтобы защищать нас, строить дома и возделывать поля. Дермот и другие парни пытались взяться за это, но они пока еще дети.
      Фиона внимательно посмотрела на подругу:
      – Если бы ты нашла среди соратников Дага человека себе по душе, хотела бы ты выйти за него замуж?
      – Конечно, почему бы нет! Теперь, когда мое приданое погибло в огне, я не могу и мечтать выйти за свою ровню среди ирландцев.
      – Но помни, что викинги – язычники, – предупредила Фиона. – И далеко не все из них такие мягкие и понимающие люди, как Даг.
      – А тот, с серебристыми волосами, что стоял рядом с ним, как его зовут?
      – Эллисил, – ответила Фиона. – Я его не очень хорошо знаю, но он, кажется, всецело предан Дагу и достаточно честолюбив. Со временем, думается мне, он оставит Дунсхеан и отправится на поиски своей собственной земли.
      – Этот викинг не такой громадный, как твой избранник, и это меня успокаивает; к тому же он определенно красив. Мне еще не приходилось встречать человека с таким цветом волос – они отливают светом звезд.
      Фиона опустилась на жесткий матрасик, лежавший на полу убогого жилища. Обессилев от всех переживаний трудного плавания и нынешнего ночного противостояния, она не была расположена слишком долго обсуждать внешность Эллисила. Гораздо больше ее волновало то, в самом ли деле ее сородичи приняли окончательное решение и готовы подчиниться Дату.
      – Мне удивительно, что Сиобхан стала вашим предводителем, – сказала она. – Прежде мне никогда не приходилось видеть, чтобы моя тетка выказывала такой живой интерес к делам Дунсхеана.
      – Сиобхан очень помогла нам после набега. Когда мы, наконец, осмелились выйти из подземелья, она уже лечила раненых и распоряжалась тут всем. Именно она велела нам собрать тела убитых и похоронить их. У нас не было сил, чтобы выкопать общую могилу, поэтому мы обернули погибших в самые лучшие ткани, какие только смогли найти, уложили их в подземелье и завалили вход камнями. Надеюсь, тебе не причинит новых страданий то, что место, которое спасло нас, теперь стало последним прибежищем для наших родных…
      Фиона представила себе подземелье с его древними стенами и таинственной аурой давно прошедших времен.
      – Думаю, ты права, Дювесса. Подземелье являлось гробницей еще до того, как стало кладовой. Мой отец будет покоиться там в мире.
      – А вот Дермоту это не понравилось. Он считает, что мы должны были похоронить всех в могиле и насыпать холм. Возможно, он прав, но нам надо было тогда так много сделать, чтобы просто выжить, – построить хижины, отыскать хоть какую-нибудь еду…
      – Если Дермот считает, что надо было насыпать над погибшими холм, то он мог бы сделать это сам, – резко произнесла Фиона.
      – Дермот и другие мальчишки осмелились выйти из леса только тогда, когда мы уже все закончили. Поскольку священник тоже погиб, не было никого, кто знал бы погребальный обряд. Тут нам очень помогла Сиобхан, она подсказала, что и как надо делать, чтобы души усопших успокоились. У меня иногда возникало впечатление, что она словно ждала этого несчастья.
      Может быть, и в самом деле ждала, неожиданно подумала про себя Фиона.
      – Дермот очень злился, что Сиобхан встала во главе рода, и настаивал на том, что, как старший по мужской линии, он сам должен быть предводителем.
      – Но Дермот даже не сын моего отца!
      – И все же, как приемный сын он мог быть признай в качестве наследника.
      Увидев изумленный взгляд Фионы, Дювесса поспешно продолжила:
      – Лично я не считаю его претензии справедливыми, не смотря на то что он мой брат. Правда состоит в том, что он слишком молод, чтобы быть властителем. Все, кроме него, нашли это просто смехотворным. – Лицо девушки неожиданно помрачнело. – Даже не знаю, как он себя теперь поведет. Он не может тягаться с Дагом, и все же я сомневаюсь, что его удастся уговорить принести клятву верности норманну.
      Фиона задумчиво покусала губу. Отношение Дермота ко всему происходящему волновало ее не меньше, чем Дювессу. Неужели ее сводный брат не видит, что все его претензии на лидерство бессмысленны? Подросток не сможет устоять против воина в расцвете сил и, уж во всяком случае, против такого воина, как Даг. Ему следует понять это; в противном случае Дагу придется изгнать его, сильный лидер не может позволить своевольному подростку противоречить себе на каждом шагу.
      – И все же мне думается, что нас должны больше заботить притязания Сивни Длиннобородого, чем Дермота, – сказала она, оставив на время мысли о сводном брате. – Это правда, что Сивни претендует на Дунсхеан как на свою собственность?
      Дювесса покачала головой.
      – Насколько я знаю, об этом не было никакого разговора, говоря о намерениях Сивни Длиннобородого, Дермот лишь выдает желаемое за действительное. – Она презрительно фыркнула. – Теперь, когда нашего былого богатства не существует, Дунсхеан вряд ли привлечет такого ленивого человека, как Сивни. Если он объявит это поселение своим, то должен будет выделить золото и людей, чтобы восстановить его. Скорее он будет ждать, пока мы достигнем прежнего процветания, а уж тогда, может быть, и вспомнит про уговор с твоим отцом относительно свадьбы.
      Фиона с облегчением вздохнула. К тому времени когда Сивни обратит наконец свой алчный взор на эти земли, Даг уже позаботится о том, чтобы поселение было хорошо укреплено.
      – Пора мне найти Дага и отправляться на корабль, – сказала она, поднимаясь с матраца. – Завтра нам предстоит много хлопот.
      – Но ты можешь переночевать и здесь, – возразила Дювесса, – Тебе совершенно ни к чему возвращаться на корабль.
      – А как же Даг?..
      – Ты провела со своим викингом несколько месяцев; почему бы тебе не остаться в эту ночь со мной? Мне было так одиноко без тебя!
      Немного поколебавшись, Фиона все же уступила просьбам сестры. В конце концов, она увидит Дага утром, тем более что до него было не так уж и далеко.
      – Но я должна, по крайней мере, дать ему знать, где меня искать в случае чего.
      Дювесса бросилась к выходу.
      – Я сама сделаю это.
      Она выбежала наружу и уже через несколько минут вернулась. Но ей так и не удалось поговорить с сестрой, после того как они улеглись, Фиона едва смогла пожелать ей сквозь сон спокойной ночи.
      Когда Даг миновал остатки сожженной ограды и направился по тропинке к бухте, где покоился вытащенный на берег «Ворон ветра», дождь уже прекратился, а на холмы опустился плотный туман. Время перевалило за полночь, и викинг двигался осторожно; он скорее чувствовал тропинку, чем видел ее сквозь плотную пелену.
      Он уже подумывал, не вернуться ли ему обратно в поселок, как вдруг до него донеслись голоса часовых.
      Даг сделал еще несколько шагов, и тут его сковало неожиданное предчувствие, очень похожее на то, какое он испытал в первую ночь на этом острове. Сердце его забилось, выступивший на лбу пот смешался с капельками тумана. Ему захотелось броситься в реку, чтобы ускользнуть от злобной силы, присутствие которой он явственно ощущал где-то поблизости.
      Даг облизнул губы, собираясь крикнуть, но затем все же пересилил себя. Он не станет поддаваться этому ничем не оправданному страху – ведь до корабля осталось всего несколько шагов.
      Внезапно он услышал за спиной треск сучьев под чьей-то ногой и, резко повернувшись, одним движением выхватил висевший в ременной петле пояса боевой топор.
      – Есть здесь кто? – негромко произнес он.
      Ответа не последовало.
      Даг почувствовал, как волосы шевелятся у него на голое. Почти не дыша, он попытался уловить хоть какой-нибудь звук, но, так ничего и не услышав, повернулся и сделал еще шаг. И тут резкая боль полоснула его по спине. Мгновенно развернувшись, Даг изо всех сил вслепую рубанул топором. Жуткий крик разнесся по ночному лесу, лезвие топора погрузилось в плоть, круша кости, и тут же струя теплой крови брызнула в лицо викингу.
      Даг отпрянул назад.
      – Великий Тор! Да кто здесь?
      Ответом ему был ужасный хрип. Даг похолодел. Он убил напавшего на него человека, и теперь душа несчастного мучительно расставалась с телом.
      Опустившись на колени и вытянув вперед руку, Даг нащупал тело убитого, а затем повел ее вверх, мимо страшной кровоточащей раны на шее. Стоп боли и сожаления сорвался с его губ, когда его пальцы ощутили нежную, покрытую пушком щеку нападавшего.

      Викинг тяжело опустился на мокрую землю. Полученная им рана сильно болела, но эта боль была ничтожной по сравнению с той мукой, которая терзала его сердце. Вероятнее всего тот, кого он убил, был сводным братом Фионы. Она никогда не простит ему этого.
      – Эй, кто там? – раздался в тумане голос Эллисила.
      Даг снова застонал, будучи не в силах произнести ни слова. Вскоре он расслышал приглушенный густой травой звук шагов; кто-то наклонился над ним и тронул его за плечо.
      – Что это с тобой, Даг? Да ты никак ранен?
      – Похоже, на меня напал брат Фионы…
      Эллисил поднял факел повыше и принялся осматривать тело Дермота. Затем он снова наклонился над своим товарищем и резким движением вырвал нож из его раны в плече. Даг зарычал от боли, но не сделал и попытки подняться.
      – Похоже, тебе повезло, – стараясь придать бодрость своему голосу, произнес Эллисил. – Эта рана – сущая царапина по сравнению с тем, что нам с тобой доставалось в битвах.
      В ответ Даг лишь тяжело вздохнул. Туман почти полностью рассеялся, и факел Эллисила осветил мертвое тело подростка. Викинг долго смотрел на него, не в силах сказать ни слова.
      Эллисил покачал головой.
      – И что за глупость – набрасываться на тебя с этим дурацким ножиком! О чем он только думал?
      – Он был совсем ребенком, а я рубанул его своим топором! – хрипло ответил Даг. – За это мне нет прощения!
      – А по-моему, не стоит тебе так убиваться. Он ударил тебя в спину, ты только защищался.
      Даг покачал головой.
      – Фиона. Она любила его. Он был ее сводным братом.
      – Неужели она предпочла бы, чтобы умер ты, а не он? – Эллисил с сомнением покачал головой.
      – Не знаю, – ответил Даг. – Может быть, и так.
      Фиона постоянно ворочалась во сне, мучимая сонмом ужасных сновидений. Ее окутывал глубочайший мрак, в котором витало множество светящихся глаз. Когда она бросилась бежать, глаза устремились вслед за ней, и она внезапно поняла, что они принадлежат мертвым людям.
      Наконец чей-то факел, вспыхнув, осветил все вокруг, и она оказалась в зале, полном трупов, уже тронутых разложением: они танцевали на подламывающихся ногах и протягивали к ней скрюченные пальцы. Она попыталась оттолкнуть их, но они все падали на нее, пока не погребли окончательно под завалами своей удушающе пахнущей плоти.
      Вскрикнув, Фиона села на жесткой подстилке и по боли, которой было искажено лицо склонившейся над ней Дювессы, сразу поняла, что ночной кошмар еще не кончен.
      – Что? Что случилось? – Фиона вскочила с подстилки. Дювесса всхлипнула.
      – Он сказал, что ты должна услышать это от него самого. Снаружи у входа в хижину их ждал Эллисил с факелом в руке. Когда Фиона набросилась на него с расспросами, он только покачал головой, лицо его было мрачно.
      – Даг не велел мне ничего говорить.
      – Но ведь он жив? Пожалуйста, скажи мне, что с ним все в порядке! – молила Фиона.
      Эллисил кивнул и, повернувшись, двинулся к реке.
      Они шли молча, и их движение под кронами деревьев было похоже на погребальную процессию. Постепенно лес стал казаться Фионе бесконечным. Когда они почти приблизились к берегу, она увидела Дага. Он сидел прямо на земле, а около него хлопотала Сиобхан, промывая рану у него на плече.
      Фиона бросилась к нему.
      – Даг, что случилось?
      Викинг поднял голову, кровь похолодела у нее в жилах – такое отчаяние было написано у него на лице.
      – Ради всего святого!
      – Дермот мертв. Я убил его.
      Фиона покачнулась. Нет! Этого не может быть! За ее спиной послышались всхлипывания Дювессы.
      – Ужасное стечение обстоятельств. – Сиобхан выпрямилась и положила ладонь на плечо Фионы, пытаясь успокоить ее. – Дермот подкрался сзади, пользуясь темнотой и туманом, а потом ударил. Твой повелитель сделал то, что и должен был сделать воин, – обнажил оружие и отразил нападение.
      – Я совсем ничего не видел… – Голос Дага был исполнен горечи и отчаяния.
      – Покажите мне его. – Фиона сама удивилась тому, как быстро ей удалось взять себя в руки.
      – Нет, – хрипло ответил Даг.
      – Это мое право! – решительно произнесла она. – Ты не можешь запретить мне в последний раз взглянуть на него!
      – Было бы лучше, если бы ты не делала этого, – мягко сказала Сиобхан. – Рана просто ужасная.
      Боль пронзила всю ее.
      – И все же я должна, – настаивала Фиона. – Я хочу попрощаться с ним. Проститься с отцом я не смогла, так, по крайней мере, попрощаюсь с братом.
      Сиобхан кивнула и взяла ее за руку.
      – Он в моей хижине.
      – Она проклянет меня, – с отчаянием произнес Даг, – а потом будет проклинать себя за то, что привела меня сюда.
      – А может, и нет. Довольно без толку терзать себя, – теряя терпение, возразил Эллисил. – Лучше вставай и пойдем на корабль: не хватало, чтобы ты простыл; нам еще слишком многое предстоит сделать.
      Даг повиновался. Хотя он почти ничего не соображал, ему все же было удивительно видеть, как Дювесса, заливаясь слезами, припала к груди его товарища.
      – Дермот был моим братом, – она попыталась сдержать рыдания, но они сотрясали ее снова и снова.
      Эллисил передал факел Дагу и, прижав к себе ирландку, осторожно поглаживая ее по густым вьющимся волосам, стал что-то успокаивающе шептать ей на ухо. Острая зависть пронзила Дага, когда-то и он держал так в своих объятиях Фиону, утешал ее, клялся защищать и оберегать. В итоге вместо этого он причинил ей одно лишь горе.
      Когда они приблизились к вытащенному на берег драккару, Эллисил протянул руку за факелом.
      – Я провожу Дювессу домой.