Повелительница бурь

      Фиона снова покачала головой.
      – Хотелось бы верить, но сердце мое холодеет от страха.
      – Это только потому, что ты замерзла и устала. Допей бульон и постарайся уснуть. Скоро ты почувствуешь себя лучше.
      Последовав совету подруги, Фиона опустилась на подстилку, и глаза ее закрылись сами собой.
      Проснулась она, проспав почти целые сутки. Сон не только исцелил ее простуду, но и прогнал самые худшие из страхов. Если она сможет не попадаться на глаза Сигурду и другим воинам, то, возможно, и они не будут обращать на нее внимания до возвращения ее покровителя.
      Она поднялась и, слегка пошатываясь, отправилась разыскивать Бреаку. В сарае никого не было. У очага остывал котел с похлебкой из овощей. Фиона обмакнула палец в мутную жидкость, потом лизнула его и сморщилась. Ничего удивительного, что рабы так высоко ценили ее поварское искусство; она непременно снова возьмется за обязанности кухарки, как только это будет возможно.
      Вернувшись к своей подстилке, Фиона взяла подбитое мехом платье и попыталась натянуть его, но тут тяжелый, неприятный запах ударил ей в нос.
      – Святая Бригитта, ну и несет же от меня! – произнесла она вслух.
      Фиона взглянула на грязный балахон. Ничего удивительного – за все время путешествия у нее ни разу не было возможности как следует помыться: на тинге она время от времени мыла только лицо и руки. Теперь ей обязательно надо исправить эту оплошность.
      Она пошарила под своей подстилкой, отыскивая чистую смену белья. Нашлась только свежая нижняя рубашка – единственный предмет одежды, оставшийся у нее с тех пор, когда она спала в закутке у Дага. Ей придется надеть ее под платье, пока будет сохнуть балахон.
      Захватив еще и деревянный гребень, Фиона, осторожно оглядываясь по сторонам, направилась в баню. В отведенной для рабов части строения никого не было. Прошмыгнув внутрь, девушка закрыла дверь на засов, потом развела огонь в печи. Дождавшись, когда в бане стало тепло, она распустила косу и разделась. Воспоминания нахлынули на нее. Здесь, в этом месте, Даг подарил ей ранее не изведанное ею наслаждение, разделив с ней восторги любви.
      Поежившись при этом воспоминании, Фиона принялась мыться. Смыв с себя грязь и йот, она оделась и, сев на одну из скамей, принялась расчесывать волосы. Пальцы ее замерли во влажных прядях, когда она остановила взгляд на деревянной скамье, на которой сидела. Никогда ей не забыть прикосновений кожи Дага к ее телу и отблеск огня в его голубых глазах. Ее золотой бог, заполнивший ее тело своим, подарил ей тогда самые волшебные ощущения из всех, какие только ей доводилось испытывать в своей жизни.
      Фиона закрыла глаза. Как же она сможет расстаться с ним? Он был ее второй душой, столь же дорогой ей, как и ее собственная. Если она расстанется с ним, то до конца своих дней не простит себе этого.
      Открыв глаза и обведя взглядом окружавшие ее предметы, она приняла окончательное решение. Они с Дагом не расстанутся никогда. Уж лучше выносить унижения, оставаясь рабыней норманнов, чем потерять любимого и окончательно разрушить надежду на счастье. Ее родители поженились по любви – и она поступит так же, следуя голосу своего сердца.
      Фиона глубоко вздохнула. Если Даг вернется и боги будут милостивы к ней, она вскоре сможет забеременеть, а тогда все прочее уже не будет иметь никакого значения. Она обретет счастье – пусть даже в этой сумрачной, пустынной стране.
      Улыбаясь, девушка снова обвела взглядом внутренность бани. Она с нетерпением будет ждать возвращения Дага, чтобы сказать ему о своем решении и освободить от необходимости делать все возможное и невозможное ради осуществления поездки в Ирландию. Она останется с ним и будет жить его жизнью до своего последнего вздоха.
      Фиона медленно поднялась, собрала грязное белье и вышла из бани. Свежий воздух неприятно холодил ее влажные волосы и кожу, и от этого ее восторги несколько поутихли. Когда вернется Даг? – Он не сказал, сколько времени займет его поездка: возможно, это будут дни, а может быть, недели?
      Внезапно осознав, сколь одинока и беспомощна она в этом мире, Фиона ускорила шаги. Она уже подходила к сараю для рабов, как вдруг ее волосы словно зацепились за что-то, заставив ее остановиться на ходу. Фиона повернулась, чтобы убрать препятствие… и встретилась глазами со злобным взглядом Бродира.
      Она стала искать возможности спасения, но их не было: Бродир крепко зажал в кулаке густую прядь ее волос. Если бы она рванулась в сторону, он тут же снова притянул бы ее к себе. Свинячьи глазки негодяя сверкали торжеством, узкие губы растянулись в безжалостной улыбке.
      – Сейчас я возьму тебя, – произнес он негромко и зловеще, – отведу в лес или в один из амбаров и буду забавляться там с тобой, пока ты не испустишь дух.
      Фиона заставила себя успокоиться. Она должна сохранять ясное сознание, иначе ей ни за что не убежать от него.
      – Впрочем, мне пришло на ум кое-что получше. – Бродир улыбнулся, и его отвратительное лицо стало похожим на оскал черепа. – Ты ведь все равно никуда не денешься, проклятая ведьма. Я еще увижу, как ты умрешь страшной смертью.
      Викинг выпустил из рук ее волосы. Фиона изумленно смотрела на него, не в силах поверить, что он отпускает ее. Затем она вихрем понеслась прочь.
      Когда она вбежала в сарай, зубы ее стучали от страха, в душе была пустота. Она рухнула на пол у очага, готовая вот-вот разрыдаться.
      – Фиона!
      Обернувшись на голос, она увидела Аеддана, которому Даг поручил ухаживать за лошадьми.
      – А где твой хозяин? – спросил паренек. – Почему он не вернулся с тобой?
      Этот немудреный вопрос снова заставил ее душу сжаться от страха.
      – Даг отправился в другое поселение.
      – А когда он вернется? – В голосе Аеддана ей послышалась неподдельная тревога.
      – Скоро, – с неожиданной для себя уверенностью ответила Фиона. – Уже скоро.
      – Ярл хотел бы услышать про твой поход на побережье Ирландии. – Эллисил сделал жест рукой в сторону пожилого викинга, чьи светлые волосы так напоминали его собственные.
      Даг с достоинством опустился на деревянную скамью.
      – Разумеется, Скирнир, я охотно расскажу тебе о наших приключениях там. Идея этого похода принадлежала моему брату. Несколько лет назад он провел целую зиму в составе норвежского отряда, стоявшего в местечке под названием Дублин. За это время брат пришел к убеждению, что большая часть Ирландии – это лакомый кусок для нас. Тамошние властители то и дело затевают войны друг с другом; они еще не научились объединяться, чтобы давать отпор врагам извне…
      Пока Даг излагал историю этого похода, Эллисил, Скирнир и все присутствовавшие в зале жадно слушали. Польщенный таким вниманием, Даг чувствовал себя скальдом, слагающим гимн мужеству и героизму своих товарищей. Мужчины сочувственно качали головами, когда он рассказывал, как был ранен и брошен в подземелье; потом они плотнее сдвинули свои кресла, и Дат поведал им о том, как Сигурд повел викингов в бой против Доналла Мак-Фрахнана и его людей.
      – Сдается мне, в этом рассказе чего-то не хватает, – прервал его Эллисил, когда Даг принялся расписывать богатства, найденные в покоях ирландского властителя. – Ты говоришь так, словно сам был при этом, но не объясняешь, каким образом тебе удалось освободиться из темницы.
      – Мне помогла дочь владыки, – ответил Даг и спокойно взглянул на обращенные к нему лица слушателей; однако при этом тень сомнения промелькнула в его душе. Стоит ли подробно описывать участие Фионы в его спасении? Что, если викинги сочтут ее предательницей своего рода, как когда-то сделал и он сам?
      – Ты имеешь в виду ту самую черноволосую рабыню? – догадался Эллисил.
      – У себя на родине она была принцессой, – пояснил Даг. – Мне еще не приходилось видеть более прекрасной женщины – черные как ночь волосы, лучистые зеленые глаза; к тому же стройная и гибкая, как кошка. И держит она себя с поистине королевским достоинством.
      – Но что заставило эту женщину помогать тебе, врагу ее отца? – спросил Тонгстен, брат Эллисила.
      – Может быть, все дело в твоем прекрасном лице? – Эллисил усмехнулся.
      Даг бросил на друга сердитый взгляд:
      – Женщина хотела разрушить планы своего отца, который собирался выдать дочь замуж без ее согласия.
      Скирнир понимающе кивнул.
      – Теперь ты хочешь взять эту женщину себе в жены и предъявить права на ее земли?
      – Именно так. Будучи ее мужем, я имею право на наследство.
      – А если ее люди будут противиться этому, ты подкрепишь свое требование с помощью оружия, – снова кивнул Скирнир и оттолкнул стоявшее перед ним блюдо со свининой. – Похоже, это будет стоящее предприятие, и оно может принести немалые выгоды. Я готов предоставить для такого дела один из моих кораблей, но тебе придется самому искать для него команду. К сожалению, большинство моих воинов отправляются вместе с Тонгстеном в Хедебю.
      – А почему бы Дагу не пойти вместе с нами??? – предложил вдруг Эллисил. – Мы бы могли запастись там припасами, потом вернуться в Фейерсхольд и снарядить здесь корабль для поездки в Ирландию.
      Однако Дага это предложение не слишком обрадовало. Он не собирался отправляться в Хедебю. С каждой минутой, проведенной вдали от Фионы, он все больше тревожился за нее.
      – Представляешь, воины опять собрались в доме.
      Продолжая прясть, Фиона молча слушала слова Бреаки.
      – Агирссоны никак не хотят подчиниться решению тинга, – жаловалась та. – Рориг говорит, что это было бы вполне справедливо. Они нарушили закон и должны были заплатить выкуп, но после того, как с их стороны последовал решительный отказ, даже Сигурд считает, что их надо остановить силой.
      – И как он собирается сделать это? – спросила Фиона.
      – Сигурд встречался с Отаром, ярлом ближайшего к нам поселения, и они решили вместе пуститься на поиски Агирссонов. Когда они захватят их, то доставят в семейство Торвальдса для свершения правосудия.
      Держа прялку в руках, Фиона встала. Сарай для рабов казался ей теперь слишком тесным и обступал со всех сторон, словно стены темницы. Она не спеша прошлась по нему, затем вернулась к очагу, у которого Бреака лепила из теста караваи.
      – Если Рориг посвящает тебя в планы воинов, значит, он доверяет тебе, – произнесла она, обращаясь к подруге.
      – И все же он пока еще не разговаривал с ярлом о том, чтобы купить меня.
      – Может быть, у него просто не хватает серебра, чтобы заплатить.
      Бреака кивнула.
      – Когда они захватят поселение Агирссонов, то наверняка возьмут и их серебро. Если это произойдет, Роригу тоже достанется доля в добыче. После этого, возможно, ему хватит денег, чтобы выкупить меня.
      Бреака неожиданно нахмурилась.
      – И все-таки я не могу не волноваться за него. Что будет, если его ранят или убьют? Кто тогда будет заботиться обо мне и о ребенке?
      – Так ты беременна! – воскликнула Фиона. – Почему же ты мне ничего до сих пор не сказала?
      – Ты так беспокоилась за Дага; я не хотела тревожить тебя моими собственными заботами.
      Фиона виновато вздохнула. В последнее время она была занята своими проблемами и не думала ни о ком другом. Бреака оставалась единственным живым существом, с кем она могла перемолвиться словом; без этого она, возможно, очень скоро сошла бы с ума.
      – Как ты себя чувствуешь? – спросила она подругу. – Наверное, уже появилась тошнота?
      – Да, вот уже три дня не могу есть по утрам.
      – Схожу-ка я к Мине – спрошу у нее ивовых листьев и приготовлю отвар, который поможет тебе справиться с этим.
      – Боюсь, Мина не сможет отличить листья ивы от других. Она плохо разбирается в травах.
      Фиона на мгновение задумалась.
      – Тогда, пожалуй, я дождусь, когда мужчины отправятся в поход против Агирссонов, а когда они уйдут, я сама найду у Мины в корзинке то, что мне надо.
      Глаза Бреаки округлились от удивления.
      – И ты сделаешь это ради меня?
      – Конечно, Бреака. Мне больно смотреть на твои страдания. – Фиона ласково обняла подругу.
      – Ну вот, снова началось, – простонала та.
      Не успела Фиона понять, в чем дело, как Бреаку вырвало прямо на пол.
      – Все это из-за ребенка. – Девушка расстроено покачала головой.
      Фиона с тревогой посмотрела на нее.
      – Мы должны пойти к Мине прямо сейчас и попросить у нее нужные травы.
      Бреака молча кивнула – у нее просто уже не осталось сил, чтобы хоть что-нибудь возразить.
      По дороге к дому Фиона спросила:
      – Ты, верно, волнуешься за Рорига, так?
      Бреака вздохнула.
      – Я полюбила этого викинга и теперь жду не дождусь, когда он вернется.
      Фиона внимательно посмотрела на нее.
      – Что ж, я рада. Я так надеялась, что вам с ним удастся пережить хоть небольшую долю того, что пережили мы с Дагом.
      – Но это так тяжело, – уныло заметила Бреака. – А я не хочу страдать!
      Фиона похлопала ее по плечу.
      – Мужчины ушли ненадолго, всего на несколько дней. Если Роригу повезет, он сможет выкупить тебя – тогда ты станешь свободной.
      Бреака робко улыбнулась, и Фиона тоже улыбнулась ей в ответ. Она уже знала: при всех тревогах, которые любовь несет с собой, только она может придать человеку силы.
      Когда они вошли во двор, Фиона заметила Бродира, упражняющегося с боевым топором. Она застыла на месте и с беспокойством следила за тем, как пущенный сильной рукой топор вонзился в деревянную колоду, на которой рубили дрова.
      Тем временем викинг подошел к колоде, вытащил глубоко вонзившийся в нее топор и повторил бросок. Глубоко вздохнув, Фиона повернулась к Бреаке.
      – Что он здесь делает? Ты сказала, что все мужчины ушли вместе с Роригом…
      – Но кто-то же должен был остаться, чтобы охранять поселение.
      Так вот оно что! Выходит, Сигурд доверил эту обязанность Бродиру.
      Фиона сжала кулаки.
      – Готова спорить, Сигурд мечтает о том, чтобы Бродир убил меня, пока он сам отсутствует. Таким образом он избавится от меня, не нарушая слова, данного брату.
      – Что же нам теперь делать? – испуганно спросила Бреака. – Хочешь, мы вернемся в сарай?
      – Нет! – Фиона решительно тряхнула головой. – Мы пришли сюда, чтобы поговорить с Миной, и не можем отступать. К тому же я не собираюсь позволять какому-то негодяю управлять моей жизнью. Скажи, остался ли еще кто-нибудь из мужчин в поселке?
      – Да, Веланд, кузнец. Его тоже не взяли в поход.
      – Беги и скорей приведи его сюда, – приказала Фиона. – Он сможет подтвердить, что мы не разговаривали ни с кем, кроме Мины.
      Через несколько минут девушка вернулась в сопровождении Веланда. Он недоверчиво посмотрел на Фиону, но, когда та объяснила, что им надо, последовал за ними в дом.
      Жена Сигурда сидела в углу; рядом с ней две рабыни плели пряжу, а Гуннар с Ингульфом кололи орехи около очага.
      При их приближении Мина, оторвавшись от вязания, подняла голову.
      – Бреака! Как ты себя чувствуешь? – первым делом спросила она.
      Фиона ответила первой.
      – Вроде бы пока все идет как надо, но по утрам ее донимает тошнота. Если у тебя есть листья ивы, я приготовлю ей успокаивающий отвар.
      Мина кивнула:
      – Сейчас принесу.
      Она внимательно посмотрела на Фиону, а потом повернулась и направилась в глубь помещения.
      Вскоре Мина вернулась с корзиной сушеных трав и листьев, которую тут же протянула Фионе.
      – Мне нужен свет. – Девушка склонилась над корзиной. – Многие листья очень похожи друг на друга, когда они высушены.
      Бреака зажгла светильник, и это помогло Фионе разыскать то, что ей было необходимо.
      – Запас подорожника почти закончился, – предупредила она хозяйку, закрывая крышку корзины.
      – Я знаю, – ответила Мина. – Мои травы заканчиваются, и я хотела бы напомнить Сигурду попросить жену Отара поделиться с нами своими запасами. Им повезло, что у них в поселке живет целительница.
      Фионе хотелось о многом спросить Мину. Если бы Веланда не было поблизости…
      – Будь осторожна. – Мина показала взглядом на входную дверь.
      Девушка молча кивнула. Ей не стоило большого труда догадаться, что Мина имеет в виду Бродира.
      Когда они вышли из дома, Бродира не было видно. Тревожно оглянувшись по сторонам, подруги, пригибая головы, чтобы защититься от ветра, поспешили к сараю для рабов.
      Вокруг бушевало пламя; оранжевые языки его жадно поглощали все вокруг. Дым клубами поднимался в ночное небо, а в просветах мелькали громадные фигуры викингов.
      Фиона повернулась и бросилась в противоположную сторону. Дым разъедал ей глаза, пылающим зверем выгрызал ее изнутри. Она глубоко вдохнула, из горла ее вырвался хриплый крик…
      Проснувшись, Фиона обвела сарай затуманенным взглядом. Пот градом катился по ее лицу. Рядом на подстилках беспокойно спали другие рабыни. Одна из женщин тоже проснулась и, подняв голову, спросила:
      – Что-то случилось?
      Фиона смущенно покачала головой. Это был всего лишь дурной сон. Она опустилась на подстилку и попыталась успокоить дыхание, но тревога по-прежнему не оставляла ее.
      Вытерев пот со лба, девушка поежилась, когда струя холодного воздуха, проникшая сквозь щель в стене, коснулась ее разгоряченного лица. Ветреная ночь, похоже, должна была смениться ненастным днем.
      Чувствуя, что все равно больше не сможет заснуть, Фиона выбралась из своего спального мешка и подошла к дверному проему. Закрывавшая его парусина билась и хлопала на ветру. Отдернув ее, она выглянула наружу. Хотя воздух вовсе не отдавал сыростью, но зато в нем явственно чувствовался запах… дыма.
      Ноздри Фионы затрепетали. Ей только что приснилось горящее отцовское поселение, которое осталось в тысячах лиг пути отсюда. Сейчас она живет в стране норвежцев; возможно, напоминающее о смерти ощущение просто все еще преследует ее здесь.
      Фиона еще раз втянула в себя воздух: запах был самым настоящим!
      Она выбежала на улицу.
      Когда девушка подошла к дому, тот уже полыхал со всех сторон – пламя превратило его в западню для находившихся внутри людей. Фиона в ужасе наблюдала эту страшную картину. Мина, дети – милосердный Господь, неужели ей снова придется пережить весь этот ужас!
      Она зарыдала, но ее рыдания были почти не слышны за яростным ревом огня. Фиона оплакивала Мину, детей Сигурда, своего отца и своих соплеменников. Схватившись за голову и раскачиваясь из стороны в сторону, она стояла на пронизывающем ветру, раздувавшем безжалостное пламя.
      – Ведьма! Ирландская ведьма!
      Обернувшись, Фиона отшатнулась, увидев полный ненависти взгляд Бродира.
      – Я слышал, как ты проклинала наших людей, – вопил он. – Они погибли из-за тебя! Это ты – дьявол во плоти – устроила пожар. Кнорри не должен был оставлять тебя в живых!
      – Да смилуется над нами Один! – К ним поспешно ковылял Сорли; лицо его в пламени пожара казалось страшной маской. – Проклятые убийцы, они подожгли жилой дом!
      – Кто, Сорли? – стараясь перекричать шум пожара, спросила Фиона. – Кто?
      – Те, кто на нас напал, конечно, – ответил надсмотрщик. – Кто же еще мог устроить этот ужас?
      – Спрашиваешь, кто? – тут же вмешался Бродир. – Да ты сама, ведьма проклятая! Я слышал, как ты читала здесь свои адские заклинания. Это ты призвала несчастье на наши головы, ты виновата во всем!
      Для Фионы Бродир был разумен не более, чем бешеный пес, и она, не в силах больше выносить его бред, бросилась на него, пытаясь выцарапать ему глаза.
      Сильная рука отбросила ее в сторону.
      – Прекрати, глупая девчонка! – зашипел ей на ухо Сорли. – Хочешь, чтобы тебя казнили за нападение на воина?
      Фиона с трудом заставила себя успокоиться.
      – Почему ты покинул свой пост, Бродир? – требовательно спросил Сорли. – И где Утгард? Наши враги убили его?
      – Не было никаких врагов. Это она устроила пожар! – Бродир схватил Фиону за руку и встряхнул так, что она едва удержалась на ногах.
      Наверное, нужно поскорее убежать и скрыться, подумала Фиона. Сорли, похоже, верит в ее невиновность, но остальные могут решить и по-другому.
      Неожиданно она замерла от изумления, заметив двигающиеся сквозь клубы дыма фигуры.
      – Боже милосердный! Они живы!
      Не веря своим глазам, девушка и оба викинга уставились на приближавшихся к ним женщин. Мина и одна из служанок прижимали к груди сыновей Сигурда, остальные вели за руки других детей и несли спасенные ими пожитки.
      Фиона подбежала к Мине и взяла ребенка из ее рук.
      – Ярл, – едва слышно прошептала Мина и тут же, согнувшись, закашлялась. – Скорее спасайте ярла.
      Сорли взглянул на уже начинавший оседать дом.
      – Но это невозможно!
      – Под кладовой есть подземный ход, который ведет под ограду и затем выходит наружу. – Кнорри показал нам его, потом он вернулся, чтобы спасти сокровища. Я думала, что он идет следом, но, когда мы выбрались наверх, его с нами не было.
      Сорли схватил за руку одну из служанок.
      – Пойдем, ты покажешь мне дорогу.
      Когда Сорли и служанка исчезли в ночи, Фиона обняла Мину.
      – Слава богу, ты теперь в безопасности.
      Та с тоской посмотрела на догорающие остатки дома.
      – Если бы не старый ярл, все были бы мертвы. Мы спали, когда он подошел и забарабанил в нашу дверь. Потом он повел нас к подземному ходу, выкопанному как раз на случай набега. Мы умоляли ярла пойти вместе с нами, но он нас не послушал. Боюсь, Кнорри задохнулся в дыму. – Она всхлипнула.
      – Не думай об этом, Мина, – попыталась утешить ее Фиона. – Ты жива, и ты спасла детей. Если Кнорри мертв, то, по крайней мере, он погиб как отважный воин.
      Казалось, прошло совсем немного времени, когда из-за догорающих бревен появились Сорли и Бродир, несшие на руках то, что осталось от их владыки. Мина упала на колени и зарыдала; остальные женщины последовали ее примеру.
      Фиона неподвижным взглядом смотрела на мертвое тело ярла, и ее собственные горести отступали куда-то далеко-далеко. Затем она услышала крики и увидела нескольких мужчин, бегущих к ним. Девушка сразу узнала издольщиков и ремесленников, которые жили неподалеку, – они спешили на подмогу. У всех на устах было слова «набег».
      Бродир повернулся к ним лицом, голос его звенел от ненависти.
      – Это был не набег. Ирландская ведьма… – Он указал пальцем на Фиону. – Все это сделала она!

Глава 28

      Фиона оказалась совершенно беззащитной посреди обступивших ее людей, свирепо глядевших на нее.
      – Это неправда! – выкрикнула она. – Я спала в сарае – спросите любого!
      – Да ведь они могут соврать ради нее! – не унимался Бродир. – Они такие же рабы, и она их всех давно околдовала. Говорю вам, когда я подбежал к горящему дому, то увидел, как она произносит свои мерзкие заклинания и размахивает руками. Это она призвала сюда огонь!
      Фиона отлично понимала, что если эти люди сейчас поверят Бродиру, то едва ли им придет в голову разбираться в происшедшем – скорее всего они просто бросят ее в догорающий дом.
      – Я оплакивала детей и женщин! – снова выкрикнула Фиона. – Я думала, что все они погибли!
      – А где был ты, Бродир? – резко спросил Сорли. – Сигурд оставил тебя охранять поселение, а ты все прохлопал. Теперь ярл мертв, а дом сожжен. Сдается мне, ты просто хочешь свалить всю вину на рабыню, чтобы спасти собственную шкуру.
      Лицо Бродира исказилось ненавистью.
      – Я не могу сражаться с колдовством! И ни один воин не может!
      Он двинулся к Фионе, собираясь схватить ее; но тут дорогу ему заступил Веланд.
      – Завтра поутру у нас будет время разобраться во всем этом, а пока что мы должны заняться похоронами ярла и найти укрытие для женщин и детей.
      Признав эти слова разумными, остальные мужчины подошли, чтобы помочь Мине и другим женщинам. Спустя некоторое время спасшиеся от пожара люди были устроены в жилищах издольщиков, расположенных неподалеку от поселения.
      Появившаяся из темноты ночи Бреака взяла Фиону за руку, и они вместе направились к сараю для рабов.
      – Хватайте ведьму! Она хочет удрать! – снова завопил Бродир.
      Фиона посмотрела на Сорли, взглядом умоляя его заступиться за нее. Повернувшись к Бродиру, тот сурово произнес:
      – Ты совсем обезумел, Бродир. Да посмотри же, это всего лишь женщина. Она не может причинить вреда никому из нас. – Сорли махнул рукой в сторону догорающих бревен, еще совсем недавно бывших домом викингов. – Этот пожар – дело рук совсем других людей. На твоем месте я бы думал о том, как получше оправдаться перед Сигурдом: вряд ли будущий ярл поверит твоим байкам про колдовство и проклятия.
      В глазах Бродира вспыхнула ненависть, и он сделал шаг по направлению к старому воину. Девушка затаила дыхание. Однако внезапно Бродир остановился и, развернувшись, исчез в темноте ночи.
      – Спасибо, – прошептала Фиона.
      Сорли внимательно посмотрел на нее.
      – Я только сказал правду, и ничего более; но на самом деле я не так уж уверен, что Сигурд не посмотрит на вещи по-другому. Тебе остается только, чтобы нашлись доказательства набега, когда завтра мы будем разбираться во всем этом. Сигурд не дурак, но он может решить, что не стоит упускать случая отделаться от тебя, – он и так слишком зол из-за того, что задумал его брат, а теперь еще такое несчастье!
      Фиона потупилась – она не могла не признать, что Сорли прав. Когда Сигурд, вернувшись, обнаружит, что дом сгорел, а почти все богатство пропало, не обвинит ли он в этом ее? В конце концов, он может предать ее смерти просто для того, чтобы заткнуть рот Бродиру.
      Девушка почувствовала, как ужас охватывает ее. Может быть, ей лучше убежать? Но куда? Как когда-то заметила Бреака, она обречена на смерть, если покинет поселение. Кроме того, убежав, она подтвердит тем самым справедливость обвинений, брошенных Бродиром. Нет, она не может позволить Мине и всем остальным поверить, что пожар случился по ее вине. А ведь есть еще Даг – он будет всю жизнь терзаться угрызениями совести, корить себя за то, что позволил себе полюбить ее.
      Фиона вскинула голову. Даже если речь идет о ее жизни, она не убежит, чтобы не обречь Дага на ту страшную пытку, которую ей пришлось терпеть последние несколько месяцев.
      – Ладно, пошли. – Она взяла подругу за руку.
      Взглянув на нее, Бреака мрачно произнесла:
      – Я никогда не представляла себе, какой ужас этот набег – ведь его жертвами становятся ни в чем не повинные женщины и дети!
      – Все могло кончиться куда хуже. Не погиб никто, кроме ярла, да и тот, я думаю, может гордиться тем, что отдал жизнь, защищая свой родной дом, а не умер тихо в своей постели.
      Норманны почитают смерть в бою высочайшей доблестью. Сделанное ярлом для спасения женщин, детей и принадлежащих роду сокровищ можно считать настоящим подвигом.
      – Теперь я думаю о том, что Рориг, Сигурд и все остальные сделают с поселением Агирссонов, – сказала Бреака. – Я была… такой глупой. Переживала только о себе, о том, добудет ли Рориг достаточно серебра, чтобы мы могли пожениться, и совершенно не представляла, что другим это может принести страдания.
      Бреака зарыдала, и Фиона прижала ее к своей груди. Слова подруги заставили и ее испытать чувство вины. Разве она не столь же эгоистично думала только о своих собственных интересах, забывая о цене, которую должны были платить за это окружающие?
      Она ввела Бреаку в сарай и помогла ей улечься. Маленькое помещение было переполнено спасшимися при пожаре. Обнаружив, что ее место занято, Фиона примостилась на одном матраце вместе с Бреакой и попыталась заснуть.
      Однако, хотя она чувствовала себя очень усталой, сон не приходил; перед ее глазами все еще мелькали картины пожара. Что, если бы этого ядовитого дыма надышался не ярл, а Дат, подумала Фиона. Как бы она смогла жить, если бы Дага больше не было? Острая боль пронзила ее.
      Неожиданно пришедшая ей в голову мысль заставила сильнее забиться ее сердце. Ну конечно же, Сигурд известит Дага о смерти старого ярла. Будучи одним из его ближайших родственников, Даг обязательно вернется, чтобы присутствовать на похоронах Кнорри. Надежда влила новые силы в усталое – тело Фионы. Снова оказаться в его объятиях, услышать под своей щекой ровное биение его отважного сердца, вдохнуть завораживающий аромат его кожи – при одной только мысли об этом у нее перехватило дыхание и на глаза навернулись слезы. «Святая Бригитта, дай мне прожить еще немного, только чтобы сказать ему, как я его люблю!»
      На рассвете заметно подморозило. Несмотря на то, что рабы в бараке сбились в кучу, чтобы подольше сохранить тепло, холод, проникший сквозь щели в стенах, заставил всех подняться раньше обычного. Сев на подстилке, Фиона огляделась. Те, кто был в сарае, понемногу одевались, готовясь приступить к порученным им делам. Все были напуганы случившимся и прикидывали, чем это несчастье может обернуться для них в будущем.
      Фиона постаралась отрешиться от своих страхов и сосредоточиться на своей единственной зыбкой надежде. Скорее бы снова увидеть Дага, поговорить с ним…
      Стон Бреаки вернул ее к суровой действительности.
      – Ох, Фиона, дай мне какую-нибудь посудину… Меня снова мутит…
      Бросившись к очагу, чтобы разыскать там что-нибудь подходящее, Фиона едва не споткнулась о чью-то постель, а когда вернулась к Бреаке, было уже поздно: девушка, согнувшись, извергала прямо на грязный пол содержимое своего желудка.
      – Ох, – простонала она, выпрямляясь. – Теперь уж нет листьев ивы, чтобы сделать отвар для меня. Все припасы Мины погибли в огне.
      Вспомнив, сколько всего еще пропало, Бреака снова расплакалась.
      И тут Фиона решила, что наступило время для других слов.
      – Послушай, Бреака, сейчас не время плакать. Да и ребенку это может повредить… – Девушка посмотрела на еще остававшихся в сарае рабов.
      – Да, наступили суровые времена, – сказала она. – Но никто не погиб, кроме ярла, а он бы и так недолго протянул. Чтобы заново отстроить дом, потребуется много труда, но зато все съестные припасы сохранились. Этой зимой мы не будем голодать.
      – Хорошо сказано, ирландка.
      Фиона повернулась и увидела стоявшего в дверном проеме Сорли. Лицо его было, как всегда, угрюмо, но Фионе показалось, что она заметила одобрение в его взгляде.