Глава 20

Все же неплохо работать на правительство и иметь связи в высоких кругах. К десяти утра Тео имел всю необходимую информацию о братьях Карсон. Все, что он узнал об этих мошенниках, не давало покоя и ужасно выводило из себя. Кроме того, у него были копии всех нужных документов, за что следовало благодарить ретивых практикантов и курьерскую службу с гарантией срочной доставки.

Тео имел также еще одно преимущество, которым до сей поры не пользовался. В качестве сотрудника министерства юстиции он мог нагнать столько же страха Божьего на мелких преступников, как Служба внутренних доходов.

Он спустился вниз и, насвистывая, принялся готовить завтрак.

Мишель вошла в кухню как раз в тот момент, когда он накрывал на стол. Какая же она хорошенькая, просто съесть хочется! Тесные выгоревшие джинсы подчеркивали стройность длинных ног, а облегающая белая майка, кончавшаяся как раз над пупком, придавала ей вид куда более сексуальный, чем накануне. Еще вчера он ни за что не поверил бы, что такое возможно. Помоги ему Господи, эта женщина с каждым днем становится краше.

— Хотите поразвлечься? — спросил он, протягивая ей стакан сока.

Не такое ожидала она от него услышать.

— Что за развлечение? — осторожно осведомилась Мишель.

— Спектакль на сахарном заводе.

Мишель с ужасом поняла, что немного разочарована столь прозаическим ответом.

— Ах! Это… да, да, конечно. Я могу чем-то помочь?

— Конечно, но сначала позавтракаем. Я все приготовил. Мне нравится стряпать, — с энтузиазмом объявил он, словно только сейчас осознав этот факт. — Это меня успокаивает.

Мишель оглядела стол и рассмеялась.

— Это вы называете стряпней? Открыли коробку хлопьев и вытащили молоко из холодильника?

— И еще кофе сварил, — похвастался Тео.

— В переводе это означает, что вы нажали кнопку. Я все положила в кофеварку еще вчера вечером.

Он выдвинул ей стул, уловил аромат духов и ужасно захотел придвинуться поближе. Но, сдержавшись, отступил и прислонился к раковине.

— Прекрасно выглядите.

Мишель нервно подергала за подол майки.

— Не находите, что этот топ чересчур меня обтягивает?

— А почему, спрашивается, я заметил, что вы прекрасно выглядите?

— Каждый раз, надевая ее, я тут же стягиваю и подыскиваю что-то другое. Но это последняя мода, — оправдывалась она. — Мне ее подарила подруга, Мэри Энн, и сказала при этом, что пупок должен выглядывать.

Тео немедленно задрал свою синюю майку.

— Если это последний писк, я в доле.

— Я переоденусь, — пробормотала она, пытаясь отвлечься от созерцания его упругого плоского живота. Этот человек омерзительно хорошо сложен, что само по себе чудо, учитывая то количество всякой дряни, которую он поглощал.

— А мне ваш наряд нравится, — запротестовал он.

— Пойду переоденусь, — повторила она, но тут же покачала головой. — До чего же трудно… чувствовать себя удобно в своей нынешней коже.

— О чем это вы?

— Я столько лет провела, пытаясь не выглядеть девушкой.

Тео рассмеялся, посчитав, что она шутит.

— Нет, правда, — заверила она. — В медицинском колледже я делала все возможное, дабы загладить тот очевидный факт, что мне довелось родиться девушкой.

— Но почему? — изумился он.

— Декан одного из факультетов был на редкость предубежден против женщин-докторов и делал все что мог, лишь бы превратить нашу жизнь в ад. Такой слизняк! Он и его приятели пили с парнями-студентами, но только после того, как нагружали студенток лабораторными и курсовыми заданиями и дополнительной работой. Мне было все равно, но уж очень не нравилось, что обручей, через которые приходилось прыгать, всегда оказывалось вдвое больше, чем предписывалось мужчинам. Жаловаться не имело смысла: только бы себе навредила, вот и все. Единственной альтернативой было бросить учебу, чего декан и добивался. — Она внезапно улыбнулась. — Как-то вечером, когда мы окончательно ошалели от нескольких порций «Маргариты», все вдруг стало ясным.

— Что именно?

— Декан попросту нас боялся. Учтите, что при этом мы утали и были нетрезвы.

— А вы выяснили причину, по которой он вас боялся?

— Наши мозги. Он знал правду.

— Какую именно?

— У женщин мозги куда лучше работают! — пояснила она, меясь, добавила:

— Страх и неуверенность в себе — вот что лжит в основе этих предубеждений. Помню, как поразило нас это озарение. Разумеется, все это чушь, но тогда мы были слишком пьяны, чтобы соображать здраво. Теперь я понимаю, что все это вздор и что мы ничем не лучше и не хуже докторов-мужчин, но тогда возможность немного расслабиться и позлорадствовать помогла нам пережить самые трудные времена.

— А ваша ординатура? Так же тяжело пришлось?

— Нет, все было совершенно по-другому. Над нами всеми издевались одинаково, по двадцать часов в день и семь дней в неделю. Там никого не интересовало, женщина я или нет. Все что от меня требовалось, — поворачиваться как можно быстрее. Работа изматывала до крайности. Но я научилась урывать по пятнадцать минут сна, стоя у стены.

Мне повезло: моим руководителем оказался одаренный хирург. Правда, с омерзительно скверным характером, однако мы как-то поладили. Тогда я не вылезала из хирургических костюмов, так что мода в расчет не бралась.

— Мой доктор — женщина.

— Не может быть!

— Да. Она даже удалила мне аппендикс.

— Я не ваш доктор. А будь это так, посадила бы вас на низкокалорийную диету с малым содержанием натрия.

— Разве я не сказал, что не слишком люблю своего доктора и никогда не следую ее советам? Что же касается одежды, совершенно не важно, что вы носите, Мишель. Мужчины все разно не сводят с вас глаз. Будем надеяться, что братья Карсон не повысовываются из окон, пока я буду из кожи вон лезть, чтобы затерроризировать их до смерти.

— Собираетесь применить тактику запугивания? Прекрасно.

— Так и думал, что вы одобрите.

— То есть как это — «повысовываются из окон»? Я что, не пойду с вами?

— Простите, но вам не придется наблюдать, как братья трясутся.

— Это еще почему?

— Не хочу, чтобы вы слышали то, что я буду им говорить. Кто знает, а вдруг вам придется свидетельствовать в суде против меня…

— Скажите честно, что вы задумали? Он уселся напротив Мишель.

— Потерпите и увидите, — пообещал он, потянувшись к коробке с кукурузными хлопьями и насыпая себе огромную порцию. — Кстати, мне больше нравятся «Фростид флейкс» <Глазурованные сахаром хлопья.>.

С этими словами он высыпал сверху половину сахарницы.

От этого зрелища Мишель слегка подташнивало.

— В кладовой стоит пятифунтовый мешок с сахаром. Почему бы не притащить его сюда, взять ложку и орудовать, пока дно не покажется?

— Солнышко, сарказм с утра пораньше вреден для здоровья. Хотите кофе?

— Он только для вас. Сама я пью диетическую колу.

— Опять критикуете мою систему питания? — рассмеялся он. Мишель вынула из холодильника банку колы, потянула за колечко и с наслаждением глотнула.

— Действительно кто-то звонил в дверь на рассвете, или мне показалось?

— Курьерская служба привезла из Нового Орлеана кое-какие бумаги для меня. Поразительно, что водитель сумел найти ваш дом. Мои указания были весьма приблизительными.

— У вас есть отделение в Новом Орлеане?

— Просто друзья. Потолковав с Дарилом, я позвонил кое-кому в Бостон. Поскольку я не знаком с законодательством Луизианы, особенно в тех разделах, что касаются компенсаций пострадавшим работникам, пришлось задействовать связи.

— Мне всегда казалось, что если несчастный случай произошел на работе, пострадавшему должна быть выплачена компенсация.

— Имеются некоторые исключения.

— Какие именно?

— Если инцидент произошел по вине самого работника, появившегося, скажем, в пьяном виде, в компенсации ему откажут.

— Или если рабочий встал за станок, заведомо зная, что он неисправен?

— Именно этот аргумент используют Карсоны.

— Но вы к этому готовы?

— Совершенно верно.

— Почему вы так торопитесь?

— Чтобы не оставлять Дарила в подвешенном состоянии. Я здесь долго не пробуду и хочу все уладить до возвращения домой.. Я ему обещал.

Мишель опустила голову, наблюдая, как медленно набухают хлопья. Она с самого начала знала, что Тео скоро уедет.

Конечно, знала. И именно по этой причине старалась не слишком к нему привязаться. Но, как ни противно было признаваться, ей больше всего хотелось схватить его и не выпускать.

Ах, жлоб здоровый! Это он во всем виноват. Не поцелуй он ее, ей бы не было сейчас так худо на душе.

— Что-то не так? — осведомился он.

— Нет. А почему вы спрашиваете?

— У вас такое лицо, словно хотите лягнуть кого-то.

— Просто думала.

— О чем?

Мишель отодвинула недоеденные хлопья, откинулась на стуле и сложила руки на груди.

— О неспецифическом вирусе, — злобно прошипела она.

— В жизни не предполагал, что вы способны думать о подобных вещах. Вирусы. Поди догадайся!

— Неспецифические вирусы, — поправила она.

— Простите, ошибся. Итак, что вы думаете о неспецифических вирусах?

— Они вероломны, коварны и разрушают человеческое тело, атакуя его исподтишка и неожиданно. Только сейчас вы были совершенно здоровы, а через минуту горло скребет и все тело ноет. И когда вы думаете, что хуже уже быть не может, начинается кашель, и не успеете оглянуться, как на вас наваливаются всяческие осложнения.

Он смотрел на нее несколько секунд, прежде чем спросить:

— И вы думали об этом потому…

Потому что ты уезжаешь.

— Я врач. Моя работа думать о подобных вещах.

— Вы себя хорошо чувствуете?

— Да, но кто знает, что будет через пять минут? Они так жестоки, эти вирусы. Наносят внезапный удар… и все.

Мишель красноречиво прищелкнула пальцами и кивнула.

— Но если только они не смертельны, рано или поздно силы их истощаются и болезнь проходит, верно?

— О да, можете не сомневаться, — отрезала она.

— Да что это с вами такое, черт возьми? — удивился Тео.

— Чувствую приближение вируса.

— Вы только что сказали, что прекрасно себя чувствуете, — указал он.

— Не желаю больше говорить об этом. Больные люди меня угнетают.

— Мишель…

— Ну что еще?

— Вы доктор. Пусть я говорю банальности, но вы целый день имеете дело с больными. Не так ли?

Неожиданно поняв всю ребячливость своего поведения, Мишель попыталась как-то оправдать временное помрачение.

— Простите, по утрам я редко бываю в хорошем настроении.

— Но разве большинство операций не делаются с утра?

— Да, но пациенты обычно уже под наркозом. Им все равно, в каком я настроении. Вы хорошо спали? — спросила она, намеренно меняя тему.

— Да, а вы?

— Очень. Хорошо, когда телефон не поднимает тебя по ночам. От вашего друга Ноэ не было известий?

— Нет.

— Ему придется заехать сюда, чтобы взять ключ от клиники. Так что мы его дождемся.

— Ноэ ключ не понадобится.

— Но как он войдет?

— Откроет замок отмычками, но не волнуйтесь, все будет Сделано аккуратно и тщательно. Умение действовать бесшумно — предмет его особой гордости.

— Вы договорились о месте и времени встречи?

— Нет. Но меня это не тревожит. Ноэ нас найдет. Что у вас на сегодня?

— Поскольку вы не хотите, чтобы я убирала клинику до приезда Ноэ, день у меня свободный. Правда, нужно позвонить доктору Робинсону, узнать насчет сложных пациентов. А самая главная задача — затащить вас на футбольную тренировку в три. Вы обещали мистеру Фриленду заехать, а поскольку я врач команды, с весьма неопределенными, впрочем, обязанностями, все равно должна там быть.

— Им нужен доктор во время тренировок? — усмехнулся Тео.

— О да! Мальчики рады любому случаю порезвиться, следствием чего является множество травм. Они вечно стукаются друг о друга головами и другими частями тел. Странно, но даже шлемы и подкладки не помогают. На прошлой неделе у меня было вывихнутое плечо, а два дня назад — сильный ушиб колена. Мальчишки просто ужасны, только никому не говорите, что я так сказала. Кстати, о мистере Фриленде. Он написал на бумаге число. Вы видели его и, надеюсь, были потрясены суммой?

— Видел. Не могу сказать, что нахожусь под особым впечатлением.

— Значит, посмеялись?

— Именно. Я в неделю зарабатываю больше, чем он предложил мне в год.

— Это небогатая местность.

— Я так и понял.

— И думаю, он предполагал, что одновременно вы сможете вести адвокатскую практику.

— Угу.

— Собираетесь переодеться перед походом на сахарный завод?

— А чем вам не по вкусу мой теперешний костюм?

— Дело не в том, что вы носите, а в настрое и отношении. Когда вы будете готовы к выходу?

— Дайте мне десять минут.

Мишель сложила тарелки в раковину и поспешила наверх, сменить майку на что-нибудь менее откровенное. Тео тем временем собирал свои бумаги.

Выводя на дорогу машину, он объявил:

— Первая остановка — «Секонд энд Виктор». Я знаю, что это в Сент-Клере, но вы должны показать мне дорогу.

— Нет ничего проще. Это прямо за «Макдоналдсом».

— Прекрасно. Заодно запасусь картошкой, чтобы продержаться до обеда.

— Ваша кровь, должно быть, гуще «Криско» <Фирменное название кулинарного жира; выпускается 162 в твердой и жидкой форме.>.

— Вовсе нет. У меня низкий холестерин… и все остальное в норме.

— Поверните налево, — приказала Мишель. — Зачем нам в «Секонд энд Виктор»?

— Покупать ограду.

Он припарковался на площадке рядом с «Сент-Клер Фенсин компани», производящей заборы и ограды, и, не выключив зажигания, вышел из машины.

— Я уже сделал заказ, так что это недолго. Заплачу и назад. Он захлопнул дверцу.

Мишель осталась ждать. В машине было прохладно: кондиционер работал на полную мощь. На улице было жарко и душно, а синоптики предсказывали восьмидесятипроцентную возможность грозы. Мишель подняла волосы наверх и стала обмахивать шею. Она еще никак не могла привыкнуть к здешней влажности. Да и к ритму жизни. Она столько времени делала все бегом и на бегу, а теперь нужно учиться сбавлять темп.

На покупку у Тео ушло десять минут. Мишель умирала от желания узнать, зачем ему ограда, но расспрашивать не имело смысла. Захочет объяснить — сделает это сам.

Она терпела до той минуты, пока Тео остановил машину перед «Бэик энд Траст», городским банком Сент-Клера, ровно трех кварталах от компании, изготовлявшей ограды.

— Вы купили ограду?

— Угу.

— Какую именно, если не секрет?

Тео рылся в бумагах, засунутых за консоль между сиденьями.

— Кованое железо, — коротко бросил он, вытаскивая два документа самого официального вида, прежде чем выйти и обойти кругом, чтобы открыть для нее дверцу.

— Но это ужасно дорого.

— Оно того стоило.

— И?..

— И что?

— Зачем вы ее купили?

— Назовите это утешительным призом, потому что я не собираюсь добывать пистолет большего калибра.

Судя по лицу, она ничего не поняла. Тео вспомнил, что она уже сидела в машине, когда маленький Джон Патрик рассказал о своем дне рождения.

— Но в Бостоне тоже есть фирмы, производящие ограды.

— Совершенно верно. И тут до нее дошло.

— Это имеет что-то общее с Лоуиз?

— Кто такая Лоуиз?

— Вы не хотите говорить? — сдалась Мишель.

— Именно. Я сильный, скрытный мужик.

— Ненавижу сильных, скрытных мужиков. Все они личности класса "А". Только и жди сердечных приступов.

Тео распахнул дверцу.

— Солнышко, вы вообще думаете о чем-то, кроме медицины?

Если бы он знал! С тех пор как она его встретила, только и мечтает о том, чтобы лечь с ним в постель. Но скорее умрет, чем признается в этом!

— Естественно. Хотите узнать, о чем я думаю прямо сейчас?

— Опять полезете в бутылку?

— Когда это я лезла в бутылку? — рассмеялась она.

Тео сделал знак охраннику и отступил, чтобы Мишель могла войти первой. Зная, что сигнализация мгновенно отреагирует на оружие, он показал свое удостоверение пожилому человеку и подождал, пока тот нажмет кнопку отключения. Пистолет был пристегнут к щиколотке ремнем, присланным ему вместе с бумагами.

Охранник пропустил Тео.

— Чем могу помочь, офицер?

Тео не подумал исправить ошибку.

— Я договорился о беседе с президентом банка. Не скажете, где его кабинет?

Охранник энергично закивал:

— Разумеется. Мистер Уоллбаш сидит в глубине здания, по другую сторону стеклянной перегородки.

— Спасибо.

Тео догнал Мишель, показал на стул в вестибюле перед кабинетом президента и посоветовал:

— Может, вам лучше остаться здесь? Я не всегда способен сдержаться. Вдруг придется употребить грязное словцо?..

— И какое же именно?

Он нагнулся к ее уху и прошептал:

— Аудит.

— Простите, мэм, вы не девочка Большого папочки Джейка? — осведомился охранник, спешивший навстречу Мишель.

— Удачи, — пожелала она Тео и повернулась к старику:

— Она самая.

— Значит, вы и есть доктор? Охранник назвал, себя и пожал ей руку.

— Я слышал, что случилось с вашей клиникой. Мы с моей женой Элис как раз толковали, до чего же хорошо, что теперь девочка Джейка будет о нас заботиться. Нам обоим необходим хороший доктор. У Элис огромные шишки на ногах и мозоли такие, что ужас. Бедняжка не может даже надеть воскресные туфли: уж очень больно. А мне нужно что-то делать с бурситом. Бывают дни, когда я правую руку не могу поднять. Когда вы начнете принимать пациентов?

— Если все будет хорошо, недели через две.

— Столько мы подождать можем, — обрадовался он. — Перетерпим все недомогания и недуги. Работа хоть и не на полную ставку, а все же помогает отвлечься от моих болячек. Я заменяю здешнего охранника два дня в неделю, так что, можно сказать, нахожусь на положении главного банкира. Охранник засмеялся собственной шутке, но тут же охнул.

— Взгляните только! У мистера Уоллбаша такой вид, словно его вот-вот удар хватит! Лицо красное, как перец, и потеет он, как свинья. Похоже, не очень ему нравится то, что говорит офицер.

Мишель согласно кивнула. Уоллбаш в самом деле выглядел больным. Он судорожно пролистал бумаги, положенные Тео на стол, и обжег посетителя злобным взглядом.

Тео сидел к ней спиной, так что Мишель не видела его лица, но, очевидно, его речь произвела на банкира невероятное по силе действие. Президент поднял руки вверх, как будто его грабили, и послушно кивал.

Мишель сразу догадалась, в чем дело. Должно быть, Тео произнес волшебное слово.

Он пробыл в кабинете президента совсем недолго и, уходя, не пожал Уоллбашу руки: тот был слишком занят, промокая лоб платком. Тео остановился в дверях, бросил какую-то фразу, и багровая физиономия банкира мгновенно побелела.

Тео, свирепо ухмыляясь, направился к Мишель, заметил, что она наблюдает за ним, подмигнул, схватил ее за руку, кивнул охраннику и потащил девушку за собой. Она дождалась, пока они сели в машину, и нетерпеливо выпалила:

— Ну что?

— Уоллбашу совсем не весело, но он сделает, как ему сказано. И пусть попробует увильнуть!

— А теперь куда?

— Еще одна остановка, и мы можем пообедать. Объясните, как попасть на сахарный завод?

Мишель показала дорогу и попросила передать содержание разговора.

— Я думала, Уоллбаш вот-вот в обморок свалится.

— Братья Карсон стали клиентами «Бэнк энд Траст» с самого основания компании. Они — одни из самых солидных вкладчиков, и одно это уже скажет вам обо всех сомнительных делишках, которые проворачивали эти сукины дети. Уоллбаш и Гэри Карсон — большие друзья, и, если верить Уоллбашу, Карсон — чудесный малый.

— А его братец?

— Джим Карсон — горячая голова. По-моему, банкир немного его побаивается. Именно Джим не поленился отправиться в больницу — уволить Дарила. Они намеренно распределили роли таким образом, чтобы наверняка добиться своего.

— Как добрый и злой полицейский?

— Скорее, как злой и еще злее. Знаете, я всегда предпочту горячую голову хитрому пройдошливому слизняку-манипулятору. Если сегодня повезет, застанем на заводе обоих братьев сразу, и я полюбуюсь их обычным представлением.

— Но зачем мы ездили в банк?

— Я заморозил их счета. Мишель разразилась смехом.

— Но это незаконно?

— Еще как законно, — возразил он. — У банкира все документы, с подписями и печатями. Ему придется делать, как велено, иначе я надеру ему… — Он вовремя остановился.

Она докончила за него:

— Его паршивую задницу?

— Верно.

— Почему вы все время посматриваете на часы?

— Главное — точность. Встреча с Гэри Карсоном назначена на половину первого.

— Вы попросили о встрече?

— Конечно.

— Но вы сказали, зачем хотите его видеть?

— Как? Испортить сюрприз? Ничего я не сказал. Объяснил секретарю, что хочу заключить сделку.

— На следующем углу повернете налево, — наставляла она. — Теперь пару миль по этой дороги. Завод на самой окраине. Итак, Карсон вообразил, что получит нового клиента?

— Наверняка.

— А что, если Уоллбаш позвонит ему и все расскажет?

— Он позвонит ровно в час, и ни минутой раньше, иначе не успеет мигнуть, как аудиторы разнесут его банк. Так что он подождет.

— И вы действительно пойдете на такое?

Тео не ответил. Несколько следующих минут она изучала его профиль, прежде чем сказать:

— Когда вы что-то задумаете, не позволите никому и ничему встать на дороге, верно?

— Абсолютно. И вам следует всегда иметь это в виду.

— И вы всегда выигрываете?

— А как по-вашему? — спросил он, поворачиваясь к пей. До чего же тактично он сменил тему! Оба знали, что говорят совсем о другом. О том, как он сломит ее сопротивление.

Мишель вдруг вспомнила, что он сказал ей, не успев даже разложить вещи. Ему не придется приходить в ее постель. Она сама придет к нему.

И тут в голову ей пришла совсем уж невеселая мысль.

— А как насчет жалованья? Если вы заморозите их счета, как рабочие получат деньги?

— Суд назначит кого-то выписывать чеки.

— А вдруг братья назло всем закроют завод?

— Они слишком наживаются, чтобы вот так прикрыть лавочку, и, кроме того, я им не позволю.

— У вас есть на это право?

— Еще бы! Пусть попробуют артачиться, и, когда я с ними покончу, вся компания перейдет к рабочим.

Тео увидел завод издали. Высокие дымовые трубы вздымались из круглых оснований, угнездившихся между двух гигантских бетонных зданий, соединенных между собой.

Чем ближе они подъезжали, тем более унылой казалась местность. Грязные серые фасады, грязные серые окна, хотя сооружения не выглядели заброшенными.

Тео припарковался на усыпанной гравием стоянке, вышел и огляделся.

— Мистер Бьюкенен? Тео обернулся.

— Коннелли?

К машине направлялся высокий тощий мужчина в деловом костюме.

— Да, сэр.

— Все в порядке? Коннелли поднял портфель.

— Да, сэр. Я только что получил подтверждение. Он зарегистрирован.

Тео взялся за ручку дверцы и спросил Мишель:

— Не возражаете подождать здесь?

— Так и быть, но если услышу выстрелы, примчусь на помощь.

Тео познакомил Коннелли с Мишель и приказал:

— Когда я выйду, заходите. А пока подождите за дверью. Он снова не выключил двигатель.

Мишель, сняв ремень безопасности, откинула спинку сиденья и включила радио. Пел Уилли Нелсон. Мишель посчитала это хорошим знаком. Может, у Тео в конце концов не будет неприятностей. Спустя три песни и девять рекламных пауз Тео вышел из здания и, улыбаясь, пропустил в дверь Коннелли. Потом ринулся к машине, скользнул на водительское место и, даже не захлопнув дверцу, нажал на педаль. Мишель едва успела пристегнуть ремень, прежде чем он помчался по дорожке.

— Это мы смываемся?

— Я голоден.

— Но вы смотрите в зеркальце заднего обзора, — заметила она, поворачиваясь, чтобы взглянуть в заднее стекло.

— Простая предосторожность. Никогда не знаешь, у кого в ящике стола может оказаться пистолет.

— Насколько хорошо все прошло?

— Как по маслу. Гэри Карсон в самом деле прекрасный парень. Более понимающего и учтивого типа в жизни не встречал. Горит желанием исправить все содеянное. Даже сказать трудно, сколько раз он это повторил. Правда, я расценил как замаскированную угрозу обещание прикрыть завод, потому что, цитирую: «мы едва сводим концы с концами».

— И что вы ответили? Тео расплылся в улыбке:

— Засмеялся ему в лицо.

— Какая тактичность!

— Естественно! — похвастался он.

— По-моему, вы получаете какое-то извращенное наслаждение от всего этого, верно?

Тео, казалось, удивился, но честно ответил:

— Получаю. И мне приятно помочь Дарилу. Очень приятно.

— Потому что собственными руками меняешь что-то к лучшему и видишь результат?

— Да. Правда, в этом деле нет ничего особенно сложного. Мне нужно все окончательно уладить уже к концу недели.

— Вы действительно думаете, что сумеете решить проблему всего через пару дней?

— Вне всякого сомнения. Если, правда, у братьев где-то припрятаны наличные, о которых я не знаю, они посчитают, что смогут продержаться. Но даже это не играет роли. Они нарушили так много законов, что мне ничего не стоит упрятать их за решетку. Администрации профессиональной безопасности и здоровья будет где разгуляться на этом заводе.

— А горячая голова не попытался вцепиться вам в глотку?

— Нет, — протянул он.

— Кажется, вы разочарованы, — ухмыльнулась Мишель.

— И очень, — признался он. — Я хотел видеть их в действии. Но Джим Карсон уехал на день в Новый Орлеан и должен вернуться в Боуэн к шести. Гэри упомянул, что хочет поговорить с братом с глазу на глаз, а не по сотовому. Возможно, для того, чтобы взбесить его, а потом натравить на меня. Сильно подозреваю, что услышу голосок Джима ровно через пять минут после того, как Гэри сообщит ему новости.

— А вы, случайно, не сказали Гэри, где сегодня будете?

— Кажется, упомянул, что собираюсь в «Лебедь», — хмыкнул Тео.

— Кончится тем, что вам придется пустить в ход пистолет, — вздохнула Мишель.

Глава 21

Новый школьный стадион впечатлял. В отличие от футбольной команды. По мнению Тео, игроки не выдерживали никакой критики.

Мальчики трогательно старались показать себя так называемому тренеру. Способности у них действительно были, они просто не знали, как их применить. И при этом орали так, что Конраду Фриленду приходилось надрывать глотку, чтобы быть услышанным. И в свисток он дул так часто, что парни уже и внимания на это не обращали. Тренировка проходила крайне хаотично и бестолково.

В конце концов Конраду удалось уговорить первый состав выстроиться в нужном порядке, как перед началом игры. Но потом они снова принялись метаться по полю, как куры с отрубленными головами.

Тео и Мишель стояли рядом с учителем музыки на пятидесятиярдовой линии. Конрад, сиявший от гордости, повернулся к Тео и спросил:

— Ну, что вы думаете о своих мальчиках?

Тео проигнорировал ссылку на «своих мальчиков», поскольку вовсе не спешил взять на себя руководство этим разношерстным сборищем, но все же ответил:

— Почему бы вам не провести несколько игр? А мы с Мишель посидим на трибунах и посмотрим. Конечно, я давно не играл, но все же кое-какие советы дать могу.

Конрад явно смутился.

— Но… но это и была игра, — пролепетал он, кивнув в сторону поля.

— Простите?

— Вы только что видели игру.

— Так это и есть игра? Но у вас только…

Тео пытался сдержать улыбку. Не стоит, чтобы Конрад подумал, будто он не принимает всерьез эту пародию на тренировку.

Учитель музыки нервно дергал себя за воротник. Сегодня он был одет словно для репетиции оркестра — в безукоризненно выглаженную белую сорочку с длинными рукавами и полосатым галстуком и синий блейзер. Над полем нависли тяжелые дождевые облака, и стояла такая духота, что Тео невольно посочувствовал Конраду. Бедняга, должно быть, задыхается!

— Неплохая игра, верно? — пробормотала Мишель, подтолкнув его локтем.

Тео не ответил.

— Пока что мы оттачиваем только один прием. Так называемый резкий удар.

— Понятно, — заметил Тео, не зная, что сказать. Любые слова были бы наглой ложью.

— Хорошо, не правда ли?

Мишель снова подтолкнула Тео. Но он не обратил на это внимания. Что делать с Конрадом? Нельзя же обижать беднягу. Тот из кожи вон лез, возясь с озорными парнями, но и лгать тоже не хотелось, поэтому он просто буркнул;