Звездный скиталец

      - Я подожду, - устало ответила она. - Иди, милый.
      Симмонс побродил по этажам аэровокзала, прислушиваясь к разговорам пассажиров и беззвучно шевеля губами. Потом решительно направился к выходу. У здания аэровокзала он остановил свободное такси, сел на заднее сиденье и, решительно бросив шоферу: "В город!", развернул оставленную кем-то в машине газету.
      Отгородившись от шофера шуршащим листом бумаги, Симмонс лихорадочно соображал, как ему быть дальше. Работая над времятроном и строя планы путешествий во времени, он, естественно, не мог предусмотреть всего, но уж что-что, а проблему первого контакта постарался продумать. Обложившись учебниками, он почерпнул из них основательные сведения по истории, экономике, культуре, этнографии интересующих его стран и веков, изучил французский, русский, тюркский языки. Но одно дело учить язык по словарям и фонетике, и совсем другое применить эти знания в конкретной жизненной ситуации. В этом он с ужасом убедился в первые же минуты пребывания в аэропорту "Орли". Люди вокруг него, надо полагать, были французами и, естественно, изъяснялись не на санскрите. Однако Симмонс с трудом улавливал в их речи знакомые слова и выражения и, только потолкавшись некоторое время среди пассажиров, отважился, наконец, совершить вылазку в город.
      Шофер не оборачиваясь спросил его о чем-то. "Спрашивает, куда ехать", - догадался Симмонс, но для полной уверенности переспросил:
      - Простите?
      - Куда вас везти, мсье?
      - Монмартр.
      Водитель кивнул и стал выруливать влево, выбираясь из потока автомобилей.
      На Монмартре Симмонс велел таксисту остановиться возле ювелирного магазина и вышел, буркнув не допускающим возражений тоном:
      - Подождите меня здесь.
      Шофер выразительно мотнул головой в сторону знака, запрещающего стоянку, и сказал что-то, указывая рукой в направлении ближайшего переулка. Симмонс кивнул, хотя смысл сказанной шоферем фразы дошел до него не сразу.
      В магазине, на его счастье, покупателей не оказалось.
      - Доброе утро, мсье! - приветствовал Симмонса изза прилавка средних лет атлетически сложенный мужчина. - Чем могу быть полезен?
      Симмонс привел в боевую готовность все свои познания во французском.
      - Извините, я иностранец. Плохо владею языком.
      - О, это не беда! - оживился француз. - Может быть, мсье говорит по-английски? Я немного понимаю.
      У Симмонса отлегло от сердца. Этот язык был по крайней мере намного ближе к языку его столетия. И он сразу взял быка за рога.
      - В общем, я хотел бы заложить часы.
      - Мсье срочно понадобились деньги?
      - Д-да... - ответил Симмонс, отстегивая браслет.
      Ювелир тщательно оглядел часы и покачал головой.
      - Это очень дорогая вещь, мсье. Платиновый корпус и браслет, штучная работа. Сколько вы хотите за них получить?
      - Ну, скажем, полтораста франков. Наличными.
      Ни слова не говоря, француз набросал расписку и выложил на прилавок деньги.
      - Франки устроят, мсье?
      - Вполне. Я приду за часами дня через два.
      - О, мсье может не торопиться. До свидания. Приятного отдыха мсье. Как вам наши парижанки?
      - Никак, - пожал плечами Симмонс и откланялся.
      Заворачивая за угол, Симмонс увидел на противоположной стороне узенькой улочки знакомую цветочницу и едва удержался, чтобы не помахать ей рукой. Женщина пересекла улицу, держа в руках корзину с фиалками, и прошла мимо, скользнув по его лицу равнодушным взглядом.
      Симмонс оторопело уставился ей вслед и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и расхохотался. Какой же он болван! Цветочница просто не могла его узнать. Их встреча состоялась 25 апреля в понедельник, а теперь было воскресенье 24 апреля. Так что она еще только завтра встретит полоумного иностранца, который подарит ей золотое обручальное кольцо за один-единственный букетик фиалок!
      Продолжая смеяться, он отыскал свое такси и отправился обратно в аэропорт.
      Эльсинора спала сном праведницы, оставив чемоданы на произвол судьбы. При одной мысли о том, что времятрон мог исчезнуть, у Симмонса подкосились колени.
      - Мсье?
      Симмонс вздрогнул и обернулся. Перед ним возвышался рослый ажан.
      - Эти чемоданы ваши, мсье?
      - Мои, - голос Симмонса предательски дрогнул.
      - Тогда потрудитесь разбудить мадам, мсье. Пока она спит, я приглядываю за вещами.
      Симмонс мягко похлопал Эльсинору по плечу. Она капризно поморщилась, приоткрыла заспанные глаза и тотчас испуганно вскочила с кресла.
      - Тысяча извинений, мадам, - как можно мягче произнес полицейский, прикладывая два пальца к козырьку кепи. - Я только хотел выяснить, знаете ли вы этого господина?
      - Чего ему нужно от нас, Эрнст?
      - Все в порядке. Интересуется, знакомы ли мы.
      Эльсинора кивнула ажану. Тот снова козырнул и удалился монументальной походкой.
      Симмонс окликнул проходившего мимо носильщика. Тот поставил чемоданы на тележку, и они все вместе вышли из здания аэровокзала. Пока носильщик ходил за такси, Эльсинора с любопытством огляделась по сторонам. Сон освежил ее. Она неизвестно когда успела привести себя в порядок и выглядела просто великолепно, только в глазах по-прежнему стояло выражение тревоги И настороженности. Симмонс не удержался и потрепал ее по щеке.
      - Что бы я тут без тебя делала, Эрнст?
      - Хотел бы я знать, как ты попала бы сюда без меня?
      - Ну, положим, не мы первые. Скоро сюда, наверное, хлынут тысячи желающих.
      - Не думаю, - усмехнулся Симмонс.
      - Почему?
      - Да так. Не думаю и все.
      Мимо, оживленно болтая о чем-то, прошли две молодые женщины. Эльсинора проводила их взглядом.
      Ехать в отель Симмонс не решился, и после недолгих поисков они по совету шофера остановили свой выбор на меблированных комнатах в квартале Сен-Жермен.
      Дом, в котором сдавались комнаты, принадлежал мадам Ляфарб - моложавой, подвижной старушке в белом чепце, тщательно отутюженном полотняном переднике поверх видавшего виды, но опрятного шерстяного платья. Двухэтажное здание из красного кирпича располагалось в тихом переулке и снаружи было почти полностью скрыто разросшимися деревьями палисадника. От калитки в старинной чугунной ограде к дому вела дорожка, выложенная брусчаткой.
      Таксист представил их хозяйке, они быстро договорились о цене, и мадам Ляфарб повела их наверх - показывать комнаты.
      За распахнутым окном шелестели листвой платаны. Зеленые зайчики скакали по обоям, по белым простыням, по лицу спящей Эльсиноры. Симмонс приподнялся на локте и отвел упавшую на губы прядь золотистых волос. Эльсинора заворочалась во сне, не открывая глаз, пошарила рукой, отыскала его плечо и, убедившись, что муж рядом, опять задышала глубоко и спокойно.
      Симмонс улыбнулся и осторожно встал с кровати. Чемоданы стояли там, где они их вчера оставили - в платяном шкафу.
      Симмонс открыл чемодан и достал из него бытовой синтезатор. С тех пор, как в XXII веке был найден простой и эффективный способ добычи золота из любых промышленных отходов, "благородный металл" практически обесценился. Из него стали изготавливать водопроводные и канализационные трубы, пластины для облицовки подводной части кораблей и крыш загородных домов, словом, все, для чего требовался металл с высокими антикоррозийными свойствами.
      Синтезаторы для личного пользования продавались в любом хозяйственном магазине, и, отправляясь в путешествие по минувшим столетиям, Симмонс предусмотрительно прихватил с собой одну из последних моделей. Теперь она пришлась как нельзя более кстати.
      Он достал из кармана пиджака соверен и покинул спальню, бесшумно прикрыв за собой дверь.
      В туалетной комнате он снял с вешалки полотенце, расстелил на полу. В верхнюю прорезь синтезатора опустил золотую монету. Затем насыпал в бачок немного мусора из приготовленного с вечера кулька и нажал кнопку. Синтезатор- негромко зажужжал, и на полотенце высыпались четыре монеты-близнеца. Симмонс повторил операцию несколько раз, пока не кончился мусор в кульке. Ссыпал деньги в карман пижамы, убрал в чемодан синтезатор. Потом разделся и принял душ.
      За окном в густой темно-зеленой листве звонко перекликались птицы.
      В половине десятого хозяйка позвала жильцов к завтраку. Подавая на стол, благосклонно оглядела молодую пару. Красивы, судя по всему, богаты - вчера расплатились за неделю вперед, хотя она об этом вовсе не просила. Должно быть, им не скучно вдвоем, вон как щебечут. Эх, молодость, молодость!
      Запивая рогалик приторно сладким кофе, Симмонс поинтересовался, как удобнее проехать на Монмартр. Хозяйка объяснила.
      - Будете проходить мимо ювелирного магазинчика - передайте привет Жюльену.
      - Непременно, мадам. Что-нибудь еще кроме привета?
      - Пусть заглянет как-нибудь. Жюльен доводится мне двоюродным братом. Не повезло бедняге. Мальчишкой ушел в армию, а вернулся без глаза.
      - Вот как? - насторожился Симмонс.
      - С тех пор на глазу носит повязку, - сокрушенно вздохнула мадам Ляфарб. - Девушка у него была, совсем уж жениться надумали, а потом все вдруг разладилось. Она за коммивояжера замуж вышла, а он так и остался холостяком. Да вы пейте кофе, пока не остыл. Хотите я горячего добавлю?
      - Спасибо. - Симмонс промокнул губы салфеткой и отодвинул чашку. - Скажите, мадам Ляфарб, а много ювелирных магазинов на Монмартре?
      - Один-единственный, так что не ошибетесь. Там еще цветочница сшивается на углу.
      - Что-то случилось? - спросила Эльсинора, когда, поблагодарив хозяйку за завтрак, они поднялись наверх.
      - С чего ты взяла?
      - На тебе лица нет.
      - Тебе показалось.
      Он пошарил в карманах, ища сигареты. Эльсинора достала из сумки пачку "Честерфилда" и дала прикурить от зажигалки.
      - У тебя дрожат руки, Эрнст.
      - Да?
      Он рассеянно провел ладонью по лицу и присел на подоконник. Внизу шаркал метл&й по тротуару невидимый за деревьями дворник.
      - О чем ты думаешь?
      Он еще некоторое время сосредоточенно смотрел в окно на зеленые купы деревьев, прежде чем вопрос дошел до его сознания.
      - Так, ни о чем. Собирайся, Эльсинора, - он нервно рассмеялся. - Поедем любоваться Парижем.
      Он закрыл окно, опустил жалюзи, проверил задвижки. Достал из чемодана бластер.
      - Зачем это? - спросила она, поправляя прическу перед старинным трельяжем.
      - Просто так, - хмыкнул Симмонс. - На всякий непредвиденный случай.
      У нее опустились руки.
      - Эрнст, милый. Может быть, ты мне все-таки объяснишь?..
      - А чего тут объяснять? - он криво усмехнулся, запихивая бластер в карман плаща.
      - Может быть, нам лучше остаться?
      - С какой стати? - он захлопнул дверцу платяного шкафа, дважды повернул ключ в замке и опустил в карман. - Вы готовы? Париж ждет вас, сударыня!
      - А это? - кивнула Эльсинора на пояса фирмы "Сафари во все времена", валявшиеся на ночном столике.
      - Нам они сегодня не понадобятся.
      Они доехали на фиакре до Елисейских полей. Полюбовались Эйфелевой башней, побродили по магазинам. Потом отправились на автобусе куда глаза глядят. Побывали в Нотр-Дам де Пари. Прошлись по набережной Сены вдоль столиков букинистов. Пообедали в первом попавшемся бистро, запивая жаркое терпким красным вином.
      Без четверти три Симмонс помог Эльсиноре выйти из такси на Монмартре. По тротуарам торопились куда-то редкие прохожие.
      - Это и есть Монмартр? - спросила Эльсинора. - Я представляла его себе другим.
      - Все меняется, - невпопад ответил Симмонс и усмехнулся нелепой фразе. - Слушай меня внимательно. Что бы ты сейчас ни увидела, - не удивляйся. Упаси тебя бог хлопнуться в обморок. Я еще сам толком не знаю, что мы увидим, но это должно быть интересным. Который час?
      - Без десяти три.
      - Пойдем.
      Они не спеша дошли до ближайшего перекрестка. На противоположной стороне узенькой улочки поблескивала вывеска ювелирного магазина. Чуть поодаль на тротуаре стояла женщина лет сорока пяти с корзиной фиалок.
      - Покупайте фиалки, мсье! - донесся до них ее крикливый голос. Эльсинора стиснула руку Эрнста. Он мельком глянул на ее возбужденное лицо, но ничего не сказал. Вдруг оба вздрогнули. На тротуаре, позади стоящей к ним лицом цветочницы внезапно возникла мужская фигура. На мужчине был золотистый плащ и шляпа с опущенными спереди полями. Несколько секунд он ошалело озирался по сторонам. Затем достал носовой платок и, сдвинув шляпу на затылок, провел им по лбу. Когда он повернулся в их сторону, Эльсинора вскрикнула и зажала рот рукой: незнакомец был точной копией Симмонса.
      - Молчи! - Симмонс обнял жену за плечи и прижал к себе, словно боялся, что она может упасть. Двойник сделал несколько шагов по тротуару, с интересом оглядываясь по сторонам, скользнул взглядом по вывеске ювелирного магазина и повернул обратно.
      - Мсье, купите фиалки! - остановила его цветочница. Уверяю вас, это лучшие фиалки Парижа! Поглядите только! она протянула ему букетик.
      Двойник сунул руку в карман, замер, растерянно улыбаясь, но тотчас опомнился и, сняв с пальца кольцо, протянул цветочнице. Та непонимающе уставилась на него и даже сделала шаг назад. Однако мужчина взял у нее обернутый в целлофан букетик, вложил кольцо ей в ладонь и загнул пальцы. Он уже заворачивал за угол, когда опомнившаяся цветочница бросилась за ним следом:
      - Мсье! Синьор! Мистер! Подождите! Вот вам вся корзина!
      Но мужчина быстро шагнул за угол, на глазах у четы Симмонсов просунул руку под брючный ремень и вдруг исчез, словно растаял в воздухе.
      - Вот так, - медленно произнес Симмонс, круто повернувшись, и, увлекая за собой ничего не понимающую Эльсинору, решительно зашагал прочь.
      - Эрнст...
      - Потом, милая, а сейчас пойдем выпьем что-нибудь покрепче.
      Они почти вбежали в первый попавшийся ресторанчик и сели за свободный стол в глубине зала, тяжело дыша, словно после долгой погони. Уютно мерцали разноцветные огоньки над стойкой бара. Матовый свет плафонов дрожал на старинной чеканке по меди. Звучала негромкая оркестровая музыка. Подошел официант, доставая на ходу блокнот из нагрудного кармана.
      - Мадам? Мсье?
      - Бутылку сухого "мартини". И легкую закуску. Все равно что.
      Официант понимающе кивнул.
      Эльсинора едва дождалась, когда он закончит сервировать стол и нальет в фужеры.
      - Что все это значит, Эрнст?
      Симмонс одним махом осушил фужер и тут же налил снова.
      - Парадокс времени.
      - Что?!
      - Парадокс времени.
      - Объясни мне, пожалуйста.
      - Попробую. - Он отхлебнул из фужера. - Прошлый раз аппаратура, - там, в "Сафари" (она кивнула), - была настроена на три часа дня 25 апреля 1977 года.
      - На сегодня?
      - Да, на сегодня. Я это запомнил, потому что сам набирал цифры на диске.
      - А мы заявились сюда вчера.
      - Ты молодец. - Симмонс с облегчением взглянул на жену и сделал еще один глоток. - Сразу поняла, что к чему.
      - Голова идет кругом!.. Значит, это действительно был ты, там, на углу?
      - Да.
      - Симмонс в двух ипостасях одновременно.
      - Можно и так.
      - Забавно. - Она зябко поежилась и поднесла фужер к губам. - Ну а если бы тебе вдруг вздумалось окликнуть его? Окликнуть самого себя? Что тогда?
      - Не знаю. Думаю, что ничего бы из этой затеи не вышло.
      - Почему?
      - Говорю же - не знаю!
      - Вы становитесь бестактным, мсье Симмонс.
      - Прости. Но я действительно не знаю.
      - Прощаю.
      Эльсинора подняла фужер на уровень глаз. Рука явно дрожала.
      - Ваше здоровье, мсье Симмонс!
      - Твое здоровье, родная.
      Они выпили и принялись за салат.
      - Ты что-то не договариваешь, Эрнст, - сказала она немного погодя. Он перестал жевать и замер со стебельками спаржи в зубах.
      - С чего ты взяла?
      - Вижу. Чем тебя так напугала мадам Ляфарб?
      Симмонс помолчал, вяло двигая челюстями. На музыкальном автомате сменилась пластинка: теперь симфонический оркестр исполнял "Лебедя" Сен-Санса, Эрнст взял бутылку, налил себе и Эльсиноре.
      - Ладно. Так или иначе тебе это надо знать.
      Он сделал большой глоток и отставил фужер.
      - Я с самого начала заподозрил неладное. Подумай сама: если я могу с помощью "Сафарь" улизнуть из-под носа Военного Ведомства, кто мешает проделать то же самое тысячам других? А раз так, то разговорчики насчет односторонней связи не стоят выеденного яйца. Желающих увильнуть от службы в армии и прочих (он усмехнулся) сомнительных субъектов как пить дать вернут обратно и прямо из кабины швырнут за решетку. Фирма свои денежки получила, а правительству не надо затевать розыски: достаточно просмотреть список и нажать кнопку.
      Эльсинора молча слушала каждое его слово.
      - Даже если, вроде нас с тобой, снять пояс, - где гарантия, что они там перед отправкой не пометили своих клиентов какой-нибудь радиоактивной дрянью? Дата отправки известна, а обшарить планету при их технике штука несложная.
      Он снова потянулся к фужеру. Официант припев заливную телятину и удалился, забрав лишнюю посуду.
      - Ты сказал, "их технике", Эрнст?
      Симмонс как-то странно взглянул на жену и пожал плечами.
      - Наверное, оговорился. Давай выпьем.
      - Давай.
      Они чокнулись.
      - Вот я и подумал: коли фирма... - он сделал ударение на этом слове и саркастически, скривил губы. - Спорю на что угодно - все эти брауны, чичестеры, каневски - сплошная липа! Просто правительство содержит под частной вывеской свое учреждение. Так вот, если они решили меня облапошить, так почему бы мне не натянуть им нос? Услуга за услугу! Вот я и взял с собой времятрон.
      Оркестр заиграл "Чардаш" Монти. Народу прибавилось. Какие-то длинноволосые юнцы - со спины не понять, парни или девушки - пристроились на высоких табуретках у стойки бара.
      - Ты в самом деле думаешь, что все обстоит именно так? Эльсинора ковырялась вилкой в тарелке, передвигая с места на место дрожащие комочки желе.
      - До сегодняшнего разговора с мадам Ляфарб это были только предположения.
      - Ты когда-нибудь перестанешь говорить загадками?
      - Перестану. - Симмонс машинально сдвинул манжету с запястья и досадливо поморщился. - Который час?
      - Начало пятого.
      Он допил свой мартини и, потянувшись через столик, потрепал ее по щеке.
      - Я ненадолго. Вернусь и все тебе объясню.
      Симмонс позвал официанта, заплатил по счету, заказал бутылку "Кабернэ" и решительным шагом направился к выходу.
      Мужчина, читавший потрепанную книгу за прилавком ювелирного магазина, был тот же: зализанные виски, гладкий, словно полированный лоб, нос в красных прожилках и водянистые, ничего не выражающие глаза. Глаза, а не глаз. И, разумеется, никакой повязки.
      Симмонс поздоровался и молча выложил на стойку деньги. Француз пересчитал монеты, вернул сдачу и, достав из сейфа часы, протянул их владельцу. Ощущая на себе его взгляд, Симмонс защелкнул браслет и только тогда поднял голову. Их взгляды встретились. У ювелира по-тигриному сузились зрачки.
      "Ну, - сказали глаза Симмонса, - скажи что-нибудь, сволочь!" - "Что например?" - поинтересовались глаза ювелира. "Ну хотя бы, куда вы дели беднягу Жюльена?" - "Ты лучше о себе побеспокойся". - "А я и беспокоюсь". - "Непохоже. Сидел бы себе дома. И тебе спокойнее, и нам хлопот меньше". - "А ты?" - "Что я?" - "Дома не сидишь?" - "Приходится. Работа такая". - "Сволочная работа!" - "Ну, ты, потише! А не то..." - "Что, а не то?" - "Живо успокоим!" - "Я вот сейчас вмажу в тебя, гад, из бластера!"
      Правая рука Симмонса сама собой скользнула в карман плаща, и в то же мгновенье ювелир с кошачьей ловкостью нырнул под прилавок. Симмонс отпрянул назад и, не вынимая руки из кармана, спустил предохранитель. В магазине стояла тишина ни звука, ни шороха. Беззвучно покачивался брелок ключа на дверце сейфа. Симмонс осторожно обошел прилавок и заглянул: никого. Какие-то пустые коробки, смятая газета. Ювелир словно в воду канул. Не сводя глаз с прилавка, Симмонс попятился к выходу, не оглядываясь, нащупал дверь левой рукой и ступил на тротуар.
      - Я бы мог вызвать полицию... - прозвучало у него над самым ухом. Симмонс стремительно обернулся и чуть не разрядил бластер в стоящего перед ним ювелира. Тот и ухом не повел. Красный двухэтажный автобус зашипел тормозами и выпустил на тротуар целое стадо туристов.
      - ...но решил, что это ни к чему. Вы ведь не собираетесь меня ограбить, мсье?
      - Где Жюльен? - хрипло выдавил из себя Симмонс.
      - Жюльен? - поразился француз. - Вы знаете Жюльена? Откуда?
      - Это неважно. Где он?
      - Отдыхает на Ривьере. - Ювелир пожал плечами. - Может человек позволить себе отдохнуть хотя бы раз в году?
      Опасения оборачивались фарсом. Тигр стремительно линял, превращаясь в добродушно-хитроватого домашнего кота.
      - Ладно. - Симмонс взвел предохранитель и вынул руку из кармана. - Простите меня, мсье. Ошибся. С кем не случается.
      - Это верно, - охотно согласился француз. - Двадцатый век, знаете ли. Нервы... Что-нибудь передать Жюльену?
      - Пусть навестит кузину.
      - Непременно передам, мсье.
      - До свидания. - Симмонс протянул руку. - И ради бога простите меня за бестактность.
      - Чего уж там, - миролюбиво промурлыкал ювелир, пожимая его руку. Ладонь у него была холодная и скользкая, как ледышка. И на указательном пальце поблескивал перстень.
      На ужин мадам Ляфарб подала им утку с печеными яблоками.
      - Какая прелесть! - захлопала в ладоши Эльсинора и, не удержавшись, чмокнула хозяйку в щеку. Старушка ужасно растрогалась и, сбегав в подвал, вернулась с полным графином яблочного сидра.
      - Ты ее потрясла, - заметил Симмонс, наблюдая эту сценку из глубокого кожаного кресла, куда он забрался, чтобы выкурить сигарету перед ужином. - Старушенция прямо-таки рехнулась.
      - Вот погоди, - возбужденно блестя глазами, пообещала Эльсинора. - Выучу французский...
      - И прости-прощай мужская половина Парижа! - расхохотался Симмонс.
      - И твой ювелир-сыщик!
      - Видела бы ты, как он улепетывал под прилавок, бедняга!..
      Не понимая ни слова, хозяйка умиленными глазами смотрела на молодую парочку. "Большие дети, - говорила себе мадам Ляфарб. - Не то, что мы, французы. Видать, они там у себя забот не знают!"
      - Я уже было совсем его к стенке припер, - со смехом продолжал Симмонс, - перепугал до полусмерти. Пришлось извиняться. На прощанье даже ручки друг другу пожали.
      Какая-то смутная догадка серебристой рыбешкой сверкнула в его сознании и скрылась, оставив щемящее чувство тревоги. Он досадливо поморщился. Рыбешка мелькнула снова и, описав стремительный пируэт, скрылась в сумрачных глубинах памяти.
      - Чуть не забыла! - добродушное лицо мадам Ляфарб озарила благодарная улыбка. - Спасибо вам за Жюльена.
      - Что? - не понял Симмонс.
      - Жюльен, говорю, приходил сегодня.
      - Жюльен?!.
      - А что в этом удивительного? Вы передали мою просьбу, вот он и пришел меня навестить.
      - Вы... - Симмонс поперхнулся сигаретным дымом. - Он сам вам это сказал?
      - Нет. Но это же само собой разумеется. Разве не так?
      - Так, мадам Ляфарб. Все так...
      У Симмонса тоскливо защемило под ложечкой. Он уже не сомневался. Он с пронзительной отчетливостью вспомнил перстень на указательном пальце ювелира. Перстень с печаткой в форме трилистника. Точно такой же, как у технического директора Смита.
      Конец ужина прошел в общем молчании. К сидру они так и не притронулись.
      - Кто-нибудь поднимался в наши комнаты? - спросил Симмонс, вставая из-за стола. Мадам Ляфарб удивленно вскинула брови.
      - Я прибиралась в спальне... Вы имеете в виду Жюльена? Нет, он даже в гостиную не входил. Мы поболтали в моей комнате, и он ушел. Правда, он показался мне немного встревоженным. Зато был при деньгах и даже подарил мне соверен.
      Она вынула из кошелька золотую монету и, держа двумя пальцами, показала Симмонсу.
      - Очень мило с его стороны, не правда ли, мсье Симмонс?
      - Очень мило, - повторил Симмонс. Он мог поклясться, что не далее, как сегодня утром этот соверен был щепоткой мусора.
      - Я был прав, - сказал он жене, убедившись, что чемоданы никто не открывал. - Пора уносить ноги. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше. Как видишь, те ребята не теряют времени даром.
      Эльсинора взглянула на мужа, словно хотела что-то сказать, но промолчала.
      - Пояса, - вдруг спохватился Симмонс. - Где наши пояса?!
      - Мадам Ляфарб повесила в платяной шкаф.
      Он распахнул дверцы шкафа и чертыхнулся.
      - Нервы...
      Эльсинора опять промолчала.
      Симмонс запер входную дверь на два оборота, положил ключ на ночной столик. Потом вынес чемодан на середину комнаты, опустил шторы на окнах и зажег люстру. Щелкнули замки. Снммонс достал сложенный вчетверо коврик из толстого пенопласта, расстелил на полу и поставил на него чемодан. Черные изолированные провода по углам коврика заканчивались тройчатыми вилками. Симмонс поочередно включил их в розетки под панелью, смонтированной в крышке чемодана. Пробеж.плся взглядом по комнате, проверяя, не забыто ли что, заглянул в ванную, в платяной шкаф.
      - Пояса, - напомнила Эльсинора.
      - Теперь они нам ни к чему. - Он пристально посмотрел на жену, стараясь встретиться с ней взглядом, но она стояла к нему вполоборота, теребя застежку платья. Он подошел к ней и взял за руки.
      - Эльсинора.
      - Да, Эрнст, - откликнулась она, не поднимая глаз.
      - Я понимаю, тебе трудно решиться. И вообще...
      Симмонс помолчал, стараясь протолкнуть подкативший к горлу жесткий комок.
      - Словом... Ты можешь вернуться, если хочешь. Надень пояс и нажми красную кнопку.
      Она еще ниже наклонила голову.
      - Мне страшно, Эрнст.
      - Ты уже говорила. Мне - тоже, но это ровным счетом ничего не меняет. Мосты сожжены, Эльсинора. Не знаю, плохо это или хорошо, но они сожжены!
      Он отпустил ее руки и нервно прошелся по комнате. Потом решительно распахнул дверцу шкафа и выволок второй чемодан.
      - Решайся! - В одной руке он держал пояса, другой ткнул в направлении времятрона. - Карета подана, мадам Симмонс. Лакеи на запятках, кучер - на козлах. Кони кромсают землю копытами.
      Он виновато кашлянул.
      - Вы сделали свой выбор, мадам?
      Эльсинора улыбнулась сквозь слезы и чмокнула его в щеку.
      - Давно бы так, - пробурчал Симмонс. - Куда же в самом деле девать эти чертовы набедренники? Стоп! Кажется, придумал. Подожди-ка меня.
      - Опять ждать? - возмутилась Эльсинора.
      - Я мигом, - пообещал Симмонс, отпирая входную дверь. Только бы мадам Ляфарб была дома!
      Он вернулся через несколько минут, оживленно потирая ладони.
      - Как себя чувствует мадам Ляфарб? - поинтересовалась Эльсинора.
      - А пес ее знает, - ухмыльнулся он. - Слоняется, наверное, где-нибудь.
      - А пояса?
      - Я оставил их у нее в комнате вместе с запиской.
      - И что же ты ей написал?
      - Что мы срочно уезжаем и просим сохранить пояса до нашего возвращения.
      - И, конечно же, передал от меня привет? - Эльсинора опять была на коне. Что же до Симмонса, то стремительные смены ее настроений, как всегда, напрочь вышибали его из седла. Впрочем, на этот раз он постарался остаться на высоте.
      - Разумеется, передал. И даже приписал кое-что насчет дочерних чувств.
      - Ну, это ты зря, - заключила Эльсинора. - Она мне в прабабки годится.
      - Не уверен, что она разделит твое мнение.
      - Тебе, конечно, виднее. Ты у нас крупный специалист по девяностолетним красавицам, - не удержалась она. Симмонс рассмеялся и, наклонившись над пультом, набрал комбинацию цифр.
      Три секунды спустя о чете Симмонсов напоминала лишь початая пачка сигарет "Честерфилд", забытая на туалетном столике.
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ
      Год тигра
      Избавление буквально свалилось Зигфриду Дюммелю на голову, когда он, стоя на крыльце собственной гостиницы, с угрюмой безнадежностью раздумывал о том, как от нее избавиться.
      Наслушавшись россказней о хивинском Эльдорадо, он, обратив сдуру все свое состояние в звонкую монету, ринулся вместе с потоком купцов, предпринимателей и авантюристов туда, где, если верить слухам, деньги гребли лопатами и у обтянутых зеленым сукном столов наскоро сколоченных казино удачливые игроки за ночь становились миллионерами.
      Был герр Дюммель ленив от природы, толст, простодушен, и буквально на второй день после приезда в Ново-Ургенч какой-то интендантишка, не дав опомниться, напоил его до умопомрачения смирновской водкой, которая здесь при сорокаградусной жаре валила с ног куда быстрее, чем в сумрачной прохладной Прибалтике, и за сумасшедшие деньги сплавил ему свою гостиницу, а точнее говоря, бывшее офицерское общежитие.
      Восстав ото сна уже в роли владельца и единственного постояльца гостиницы, Зигфрид Дюммель долго не мог сообразить, что к чему, а когда, сообразив, кинулся разыскивать ловкача-интенданта, - того уже и след простыл.
      Для тех, кто умел изворачиваться, край этот действительно был золотым Эльдорадо: как грибы после дождя вырастали и множились на глазах бессчетные акционерные общества, компании, торговые дома, банки, казино и питейные заведения. С утра до позднего вечера кипела страстями биржа. Духовой оркестр играл вальсы Штрауса в зале Офицерского собрания.
      Взад и вперед сновали пролетки. Господа офицеры в белых кителях и фуражках катали кисейных барышень на лодках по каналу Шахабад, по берегам которого тянулись многочисленные действующие и строящиеся хлопкоочистительные цеха и заводы.
      Словом, предприимчивому человеку было где приложить уменье и сметку. Но для этого нужен был капитал, а его-то у Зигфрида Дюммеля, увы, теперь уже не было.
      Шел май 1878 года - года тигра по местному летоисчислению. Каждый толковал это по-своему. "Год тигра, - усмехались в бороды купцы, нагрянувшие со всех концов Российской империи, - обгладывай дочиста!". "Год тигра, - попыхивали сигарами заводчики-предприниматели, - выжимай все до последней капли!". "Год тигра, - шутили игроки за обтянутыми зеленым сукном столами, - не зевай, не то глотку перегрызут!"