— Назови твое имя, — официальным тоном обратился к задержанному Катаро.
— Купец первой гильдии Горап Омар, — торговец гордо расправил плечи.
— Признаешь ли ты себя виновным? — снова спросил мэр.
— Нет, — бросил Горап, — я невиновен.
— Где твой жезл, Горап? Можешь ли ты нам его показать? — не унимался Катаро.
— Он лежит дома, — пожал плечами обвиняемый. — на моем корабле. Можете послать за ним.
Мэр кивнул и два стражника побежали, за жезлом к кораблю купца. Вернулись они через несколько минут. Протиснувшись на крылечко, один из них протянул чиновнику перевязь, к которой жезл пристегивался.
— Узнаешь ли ты вот этот жезл? — спросил снова Катаро, примерив его к перевязи, а затем подняв над головой.
Он передал жезл стражнику и тот поднес его к глазам Горапа, показывая последнему усыпанную драгоценными камнями рукоять, на которой было выгравировано его, Горапа, имя.
— Да, это может быть мой жезл, — кивнул головой задержанный. — Во всяком случае мой точно такой же.
— Признаешь ли ты, что нанес этим жезлом удар убитому? — снова вовысил голос мэр города.
— Нет, — Горап гордо вскинул голову. — Я не убивал Ларго. Я не наносил ему удара жезлом, я даже никогда с ним не ссорился.
Один из богомолов наклонился к уху мэра и что-то проскрипел. Катаро согласно кивнул и снова обратился к обвиняемому:
— Давал ли ты кому-нибудь свой жезл?
— Нет, — отрицательно мотнул головой купец.
— Несите сюда "нюхачей"! — повернулся мэр к одному из сопровождающих его людей.
Человек убежал и тотчас же вернулся с большой стеклянной банкой, заполненной какими-то насекомыми. Один из богомолов взял банку в руки и прижался своими усиками к стеклу, простояв так несколько минут. Затем он открыл ее, выпуская насекомых наружу.
Маленькие, не больше одного сантиметра, полосатые мухи лениво выползали наружу, и взмахнув крылышками, словно пропеллером, неподвижно зависали в воздухе, как будто стайка миниатюрных вертолетов.
Катаро осторожно взял жезл двумя пальцами за торцы и поднес его поближе к стайке мух. Мухи сразу повернулись к предмету и, неподвижно зависнув, начали изучать поверхность рукояти, время от времени делая резкие зигзагообразные движения. Горап молча протянул ладони вперед и стайка мух устремилась к нему, внимательно изучая кончики его пальцев. То же самое сделал и сам Катаро. Мухи, вернувшись к банке, начали сложный танец над ее горлышком, пока наконец не оказались все внутри. Богомол закрыл банку и, наклонившись к уху мэра, что-то прощелкал.
— Купец первой гильдии, Горап Омар, — торжественно обратился к нему Катаро. — Нюхачи показали, что поверх твоих отпечатков лежат чьи-то еще и последние два дня ты не брал жезл в руки. Данной мне властью, на основании расследования я объявляю тебя невиновным. Отпустите его, — обратился он к стражникам, все еще державшим торговца с двух сторон.
— Кто же тогда убийца? — послышались возбужденные голоса.
— Кто-то убил Ларго и, заметая следы, нанес удар по голове убитого украденным жезлом. — пояснил чиновник.
— Так отчего же он тогда умер? — недоверчивым глосом спросил кто-то.
— Его укололи в сердце тонкой раскаленной иглой, — пояснил мэр. — Нюхачи сейчас начнут поиск убийцы.
— Катаро! — Владислав протиснулся к мэру. — Что-нибудь подобное у вас уже случалось? У вас или вообще на Турхаре?
— Понятия не имею, — озадаченно ответил чиновник. Но в нашем городе такого еще не было. Кому понадобилось прокалывать его тонкой иглой и почему он не сопротивлялся?
— Можно мне осмотреть труп?
Катаро с интересом посмотрел на гостя.
— Зачем это вам, торговец?
— Понимаете, — пояснил агент, глядя как один из богомолов, снова выпускает нюхачей из банки, предварительно им что-то объяснив. — Нечто подобное я уже видел. Если мне будет дозволено осмотреть труп, возможно я могу оказаться полезным.
— Хорошо, — пожал плечами мэр. — Труп уже унесли. Охрана отведет вас в морг. Но предупреждаю, полчаса не более. Потом труп заберут родственники убитого.
— Владислав, — Ворчун нагнал человека, — ты хочешь выснить, не был ли это выстрел из бластера?
— Именно, — подтвердил агент.
— Послушай, — обратился он к одному из стражников, — а какое наказание ждет убийцу?
— Смерть, — просто ответил солдат. — В обычное время ему отрубают обе руки и оставляют умирать в горах, а в такое время как сейчас его просто выкинут нагишом из города. Бедняга не протянет и двух часов на солнце. Даже если он и сумеет забиться в какую-нибудь щель, до ночи ему не дожить. Во всех дырах сейчас столько ядовитой нечисти, что он умрет раньше, чем поймет, кто его ужалил.
— Вот это да! — удивился Владислав. — Тонкие сбалансированные социальные отношения и вдруг такие изуверские наказания. Обычно, как это ни странно, — обратился он к андроиду, — чем тоньше и демократичней отношения в социальном обществе, тем труднее реальные наказания воплотить в жизнь. На земле, например, преступников посылают на ксиловые рудники…
— Вот дает, — ухмыльнулся стражник, прислушивавшийся к их разговору. — В раю не бывает преступников. Туда попадают только честные люди. Или тебя, торговец, тоже с земли выгнали?
— Да нет, — смутился Владислав, пойманный на том, что проболтался. — Я там не был. Просто в нашем городе есть такие легенды о земле.
— Врут все эти ваши легенды, — сказал стражник, потеряв интерес к разговору, и отвернувшись, зашагал дальше.
В морге, куда он привел агента, был лишь один служитель. Старик лет восьмидесяти сидел перед дверью, безучастно сложив руки на коленях. Выслушав приказ бургомистра, старик оживился и проводил гостей в комнату, где на столе лежал обнаженный труп.
— Молодым здесь нельзя работать, — пояснил солдат, поймав удивленный взгляд Владислава, брошенный на старого смотрителя. — Рядом со смертью можно находиться только старикам. Возможно, душа покойного все еще здесь и хочет сообщить что-нибудь важное. Тогда она может ненадолго вселиться в старика, а покидая тело, захватит и его душу в попутчики.
Раденко взглянул на солдата.
— И что, часто такое бывает? — спросил он.
— Да бывало уже, отмахнулся солдат от распросов, словно от назойливой мухи и, достав кисет с табаком, пошел к дверям, раскуривая трубку.
Владислав проводив его взглядом, повернулся к андроиду, склонившемуся над телом.
— Ну!? - нетерпеливо спросил он. — Что там?
— Бластер, — просто ответил Ворчун. — Судя по ширине и форме канала, предположительно «СК-34». Гражданская модель.
— Точно? — Агент затаил дыхание. — Ты в этом уверен?
— В модели нет, — ответил андроид, — могу и ошибаться. Трупу уже около десяти часов и ранка теряет форму. Да и армейскую модель можно для ближнего боя дополнительной хайфау-линзой оснастить. Результат будет тот же. Но в том, что это сделано при помощи бластера, сомнений быть не может.
— Ты понимаешь, что это значит? — возбужденно зашептал Владислав.
— Еще бы не понимать, — криво усмехнулся Ворчун. — Он здесь и вооружен.
— Пошли отсюда. — Раденко снова накрыл труп простыней.
На выходе солдат с интересом наблюдал, как желто-полосатые мухи-нюхачи постепенно собирались около дверей, ведущих в морг.
— Что это значит? — агент кивнул в их сторону.
— Это значит, что они или труп нашли или убийцу. — Солдат выпустил облако дыма, от которого мухи ловко уклонились.
— Ошиблись твои нюхачи, — сказал он, подошедшему с банкой в руках, богомолу. — Бывает, может завтра повезет.
Владислав в сопровождении андроида отправился бродить по городу, подозрительно вглядываясь во встречные лица.
— Значит он все это время был здесь и вовсе не пытался удрать, — подытожил он через некоторое время, — а мы черт знает где его ищем. Пойду сейчас к мэру, — продолжил он, спустя некоторое время. — Мне с ним кое-что обсудить надо, а ты проверь, все ли у нас на месте.
XI
— Нашли убийцу? — начал Владислав с порога, увидев Катаро.
— Нет еще, — мэр встал из-за стола. — А у вас, торговец Раденко, есть что-нибудь, что может нам помочь? Я имею ввиду, вы сумели что-нибудь выяснить осмотрев тело?
— Кое-что прояснилось, — агент подошел к столу и положил свой бластер перед мэром.
— Что это? — Катаро с интересом разглядывал неизвестный предмет.
— Давайте сначала проведем эксперимент, — уклонился Владислав от ответа. — Где эти нюхачи, выпустите их.
Заинтригованный мэр что-то тихо сказал богомолу и тот, цокая коготками по каменным плитам пола, удалился. Через минуту он вернулся с банкой, на стенках которой сидели полосатые мухи. Богомол снова прикоснулся усиками к банке, о чем-то безмолвно разговаривая с мушками. Потом, открыв банку, он показал им жезл Горана. Однако мухи, сделав круг по комнате, вернулись к банке, не найдя в помещении ничего интересного.
— Объясните вы наконец, что значит весь этот спектакль? — мэр сел в свое кресло за столом, сложив пальцы на животе.
— Это нужно было только для того, чтобы вы знали, что я не убийца, — пояснил агент, когда богомол унес банку. — Вот это, — он показал рукой на бластер, лежащий на столе, — оружие, похожее на то, каким был убит Ларго.
— А где же здесь игла? — Катаро взял в руки бластер.
— Здесь нет иглы, — Агент протянул руку. — Это оружие убивает светом. — Он забрал бластер и, вставив батареи, поставил его на предохранитель.
— Вот смотрите, — Владислав поискал глазами подходящий предмет. — Можно испортить эту доску? — он взял со стола небольшой деревянный брусок, которым чиновник прижимал бумаги.
— Да, да, конечно, — мэр кивнул, не сводя глаз с бластера.
Владислав поставил брусок на ребро и, отойдя от стола, поманил рукой чиновника.
— Смотрите, — он снял бластер с предохранителя, когда мэр оказался рядом.
Достав оружие из кобуры, Раденко поставил луч на малую мощность, и выстрелил почти не целясь. Пискнул невидимый луч и в комнате запахло горелым деревом. Сунув пистолет в кобуру, агент взял со стола брусок и протянул его мэру.
— Видите? Это опасное оружие и оно есть у убийцы.
— Оно светом стреляет, так? — спросил Катаро восхищенно.
— Да, что-то похожее, — кивнул Владислав.
— Это как солнце может убивать?… Если вам знакомо орудие убийства, то вы наверняка знаете убийцу? — вдруг насторожился чиновник.
— У меня есть основания полагать, что знаю, — агент сел в кресло напротив, закинув ногу на ногу. — Я должен объяснить вам кое-что, — начал он после короткого раздумья. — Кто, к примеру, у вас следит за порядком, ловит преступников, присматривает за исполнением законов.
— Я и стража города, — ответил бургомистр, подавшись вперед. — А почему вас это интересует?
— Предположим, убийце удалось удрать в другой город, — Владислав постукивал костяшками пальцев по каблуку ботинка. — Как вы будете его ловить?
— У нас такого не бывает, — расслабился мэр. Первые три дня, пока убийца не найден, никто не имеет права покинуть город. А нюхачи свое дело знают.
— Сегодня они не нашли убийцу, — возразил Раденко. — Вместо убийцы они нашли труп.
— Такое бывает, — согласился мэр. — Иногда они ошибаются и приводят нас к убитому. Но, на следующий день, когда убитый уже похоронен, мы выпускаем их снова и находим убийцу.
— А бывает так, что они и на второй день никого не найдут? — спросил Владислав, хлопая себя по карманам в поисках сигарет.
— Тогда мы выпустим их на третий день и все равно найдем убийцу. Правда… — Катаро замялся. — Если и в третий раз нюхачи никого не найдут, дело считаеся закрытым, а убитый по нашим законам понес божью кару. Хотя такого у нас еще не бывало, — он улыбнулся.
— Хорошо, — не унимался Владислав. — А если убийца ушел из города раньше, чем труп обнаружили? Или улетел с караваном в другой город, например? Что бы вы сделали?
— Отправили бы пару стражников с богомолами и нюхачами следом и на первой же стоянке все выяснили.
— А потом? — агент ждал продолжения.
— А потом его, убийцу, доставили бы обратно в город для наказания.
— Итак, у вас есть люди, которые будут за ним гоняться, пока не поймают? — развивал свою мысль Раденко.
— У нас таких людей нет, но мы их назначим, если понадобится. — Мэр сложил руки на столе, внимательно глядя на гостя. — Я что-то не пойму, куда вы клоните?
Владислав вздохнул, доставая из нагрудного кармана медальон из титана, на котором был выгравирован его портрет и прочие данные.
— Раскроем карты, — он положил на стол свое удостоверение агента интерпола. — Я являюсь одним из тех, кого послали, чтобы поймать преступника. На самом деле я не торговец, а стражник. А это мое удостоверение, — он подвинул медальон к Катаро.
Мэр с интересом вертел металлическую бляху в руках.
— Смотрите в скользящем свете, — подсказал Владислав.
Катаро повертел медальон и охнул от неожиданности, когда над поверхностью металла вдруг возникло голографическое изображение головы агента.
— Значит, вас послал ваш город? — спросил он наконец, отодвигая медальон.
— Правительство, — поправил его Владислав.
— То есть, — не понял мэр.
— Союз городов имеет общего мэра, а тот в свою очередь имеет помощников. Вот этот мэр с помощниками и является правительством.
— И чем же они там занимаются? — не поинтересовался Катаро. — И, вообще, я не понимаю, на каком материке существует этот союз городов? Мы об этом еще ничего не слышали.
— На южных, — соврал Владислав, не краснея. — Они регулируют жизнь городов, торговлю, издают законы, — упростил он.
— Вы хотите сказать, что несколько человек издают законы? — мэр с удивлением смотрел на собеседника.
— Ну да, — не понял его настороженной реакции агент. — А что в этом такого?
— А если в других городах не хотят эти законы исполнять? Ведь для них это чужие законы, — чиновник внимательно смотрел агенту в глаза.
— То есть как это — не хотят? — Владислав затянулся сигаретой. — Они обязаны. Законы обязательны для всех.
— Но ведь это же абсолютно не демократично! — возмутился Катаро. — Это больше похоже на тиранию, чем на демократию.
— Какая еще тирания?! - в свою очередь возмутился Раденко. — У нас самая обычная демократия.
Он вдруг почувствовал, что теряет инициативу.
— Допустим, — мэр сложил руки на круглом животике, покручивая большими пальцами — тогда ответьте мне, а кто выбирает это ваше правительство?
— Народ, — пожал плечами агент.
— Что вот так прямо все взяли и сказали: "Мы хотим вот этого человека" или кто-то был против?
— Конечно были и против, — Владислав снова затянулся. — Это нормально, иначе какая же это демократия? Человек приходит к власти, если за него проголосовало более пятидесяти одного процента пришедших на голосование.
— А кто может голосовать? — вкрадчиво продолжил мэр.
— Все взрослые люди, начиная с восемнадцати лет. — Владислав почувствовал беспокойство. Эта демагогия ему уже совсем не нравилась.
— И все они приходят как один? — в глазах мэра светился триумф.
— Нет, не все, конечно. Процентов шестьдесят — семьдесят… — Владислав лихорадочно соображал, как ему уйти от щекотливой темы.
— Так, — подытожил Катаро, — взрослое население составляет примерно половину. Из них только шестьдесят процентов приходят голосовать. Из них чуть больше половины выбирают мэра. Я правильно понял?
— Да, — кивнул Владислав.
— Значит пятнадцать процентов населения указывают восмидесятипяти процентам, как жить? И вы это называете демократией? Да это же чистой воды тирания. Или вы считаете, что насилие малой группы людей над большей нормально? Если это демократия, то что же тогда тирания или диктатура по-вашему?
— Логично, — сдался Раденко. — Я всего лишь стражник и не могу с вами спорить, но было бы очень любезно с вашей стороны, если бы вы объяснили мне, что такое демократия по-вашему.
— В нашем понятии, — оживился мэр, — это когда каждая группа населения сама решает, по каким законам ей жить и не принуждает к этому других. К примеру, если кто-то не согласен с нашими законами, он вправе переселиться в любой другой город, законы которого ему подходят, а если таких много и они не хотят уезжать из этого города, они выбирают себе старейшин и живут на своей части города по своим собственным законам. Если один из них попадает в другую часть города, то должен подчиняться законам той части, которая его приняла на основаниях права "хозяина дома"…
— Теперь понял, — улыбнулся Владислав, облегченно вздыхая. — У нас примерно то же самое. Только людей у нас очень много и многие города объединяют свои законы и живут вместе. Такой конгломерат из многих городов с одинаковыми законами называется страной. Люди, чем-то недовольные, могут перселиться в другие страны, где правят другие законы, а властители стран с согласия своих граждан выбирают одного мэра и его помощников. А насчет голосования: тот, кто не хочет голосовать — может не идти. Это его право и закон любого города дает ему свободу выбора. Считается, что он передает свой голос на волю тех, кто идет на выборы. В противном случае он должен идти сам. У нас так же как и здесь существует "право хозяина дома" и все гости должны соблюдать законы того города, который дает ему приют. Как видите, принципы демократии у нас примерно одинаковы.
— А как насчет законов, которые принимает ваше правительство? — осторожно спросил Катаро.
— Правительство издает сначала проект закона и знакомит с ним своих граждан, — пояснил Владислав. — Если граждане с ним согласны, он принимается, если нет, то отвергается или подлежит изменению.
— Это несколько меняет дело, — буркнул мэр.
— Господин Катаро, — сменил тему агент, пользуясь возможностью. — Я здесь чужой и не знаю всех ваших порядков, поэтому прошу прощения, если мой вопрос покажется вам некорректным, но мне очень интересно, куда подевались все женщины города? С тех пор, как началсь ярмарка, я не видел еще ни одной особы женского пола.
Бургомистр расплылся в улыбке.
— В последний день ярмарки у нас так называемый день "свободного женского выбора". Всю ярмарку женщины сидят дома и прихорашиваются, а в последний день они выгоняют на улицу своих мужей и приводят в дом любого приглянувшегося мужчину. И мужчина не имеет права отказать. Молодые же девушки тоже выбирают себе пару и если парень согласен, я оформляю их брак. Ты, наверное, заметил, сколько молодых людей прибыло с караванами купцов. Многие из них нанимаются на корабли только ради этого дня. Правда женитьба от титула слуги не освобождает. Хозяином он станет только тогда, когда в его доме поселится его личный богомол. А пока он увозит свою избранницу в свой город, где она живет у его родителей до тех пор, пока он себе дом не построит.
— А сейчас-то почему им на улицу нельзя, — спросил заинтригованный Владислав.
— Почему нельзя? — искренне удивился Катаро. — Можно, их никто не держит. Но они сами не выходят. Они верят, что правильный выбор будет сделан только в том случае, если они не будут к мужчинам приглядываться заранее. Особой удачей считается для дома, если женщина после этого забеременела, ведь для мужа это еще один наследник.
— И что, все мужчины согласны с этим? — спросил агент едва сдерживая улыбку.
— Да, а что в этом такого? — заулыбался в свою очередь Катаро. — Правда, — он наклонился вперед, — некоторые мужья следят за тем, чтобы его жена к этому времени была уже беременна, но таких немного, — добавил он громче, снова откидываясь в кресле. — Благодаря этому обычаю мы имеем кровные узы с каждым городом и постоянные вливания свежей крови. Еще отцы-основатели ввели этот обычай, охраняющий наши города от междуусобных войн. Кому придет в голову воевать, когда в другом городе может оказаться твой отец, брат или муж сестры? Если женщина забеременеет от мужчины, то обязательно сообщит нам его имя, а мы заносим все данные в нашу городскую книгу, это на случай, чтобы не было кровосмешения в следующем поколении. Но мы отклонились от темы, — продолжил чиновник. — Итак, вы один из стражников, преследующих преступника? Я правильно понял?
— Да, — кивнул Владислав.
— И вы, по меньшей мере знаете, кого ищете?
— Разумеется, — снова кивнул агент.
— А это значит, что перступник, за которым вы гоняетесь и вчерашний убийца один и тот-же человек?
— Необязательно, — не согласился на этот раз Владислав. — Пока у меня есть все основания это предполагать, но стопроцентной гарантии у меня нет. Он ведь мог кому-нибудь это оружие продать, подарить, обменять. В конце концов, что весьма маловероятно, бластер у него могли украсть. Но даже в этом случае он является преступником, поскольку не имел права ввозить на вашу планету оружие, аналогов которому здесь нет. К чему это может привести, я уже видел, — добавил он тише, вспоминая Акаву.
— И кто же этот предполагаемый преступник? — Катаро постукивал пальцем по полированной столешнице.
— Вам он известен под именем Козалак-Звездный.
— Что?! - мэр от неожиданности привстал. — Вы уверены? Да нет, не может быть! — он снова уселся в свое кресло. — К тому же его здесь нет. К нам он прилетал два года назад, а в этом году он не появлялся ни в одном городе. Он не может быть убийцей, если его здесь нет.
— Он здесь, — возразил Владислав. — Я летел вслед за его кораблем и видел, как он садился где-то здесь.
— Нет… Не может быть… Впрочем, — мэр замолчал, что-то обдумывая. — Если он убийца, то будет наказан по нашим законам, а если нет, разбирайтесь с ним сами, когда поймаете его. На всякий случай я дам указания городской страже, кого нужно искать. — Он потянулся к стоящему на столе колокольчику.
* * *
На следующий день ярмарка возобновилась, а богомол под контролем мэра города снова выпустил нюхачей. Когда рой полосатых насекомых умчался куда-то, Катаро подошел к Владиславу.
— Есть новости, — просто сказал он. — Мы не нашли Козалака, но зато пришел смотритель морга и заявил, что кто-то побрызгал ему в лицо заколдованной водой, отчего он уснул и проспал сутки до сегодняшнего утра в ящике для трупов.
— Но я же вчера был в морге. — возразил Владислав. — Старик был на месте и даже показал нам труп убитого.
— Вот это-то и непонятно, — развел руками чиновник. — Стражник, что ходил с вами, утверждает, что это был все тот-же смотритель, другого он бы сразу опознал, а сам старик говорит другое. Возможно душа умершего с ним играла…, кто знает… Если хотите, поговорите с ним сами.
Раденко припустил бегом на другой конец города. Ворчун пристроился рядом, не отставая ни на шаг. Когда Владислав увидел старика в дверях морга, все сразу-же стало ясно.
— Упустили! — Он оглянулся на Ворчуна.
Андроид согласно кивнул. Старик, что стоял в дверях, хотя и был похожим на вчерашнего, но все-же был другим. По просьбе пришедших, он снова повторил свой необычный рассказ и с безучастным видом удалился в свою комнату.
— Так, что ты на это скажешь? — обратился к Ворчуну Владислав, когда они снова оказались на улице.
— Ловко придумано, — согласился андроид. — Нюхачи прилетели, указывая на убийцу, а все решили, что это ошибка и мухи показывали на труп. В результате у убийцы в запасе оказались целые сутки, чтобы замести следы. Такого поворота, я не ожидал. Как же мы грим-то не разглядели?
— Знаешь, Ворчун, — сказал Владислав на обратном пути. — Я до сих пор не могу понять, зачем ему понадобилось убивать этого человека. Я тут справки навел и выяснилось, что убитый в свое время, был доверенным лицом Козалака.
— Может быть он узнал торговца и хотел об этом рассказать? А может стал его шантажировать… — предположил Ворчун.
— Нет, нелогично, — возразил агент. — Его ведь никто не искал официально, да и в городе он был бы желанный гость.
— Но ведь он мог, например, за деньги раскрыть нам его местоположение, а Козалак, осмелюсь предположить, догадывается, что мы именно его и ищем?
— Нет, не то, — замотал головой Владислав. — Ну, посуди сам, зачем ему было затевать всю эту бучу с убийством, если он мог спокойно его усыпить, как старика в морге и исчезнуть, зная наверняка, что проблем с местным законом у него не будет. Даже если бы тот, проснувшись через сутки, рассказал нам о бывшем хозяине, для Козалака ничего бы не изменилось. Он ведь прекрасно знает, что мы видели где он сел, а значит предполагаем, что он где-то здесь отсиживается. Нет, тут что-то другое. Быть может убитый слишком много знал о его планах…
— Или узнал о нем что-нибудь такое, о чем никому другому знать нельзя, — вставил андроид.
— Что, например? — Раденко остановился.
— Не знаю, — пожал плечами робот. — Быть может какие-нибудь темные делишки, тайники с товаром или место стоянки корабля…
— Или его будущий маршрут. — Владислав хлопнул робота по плечу и, потерев ушибленную ладонь, добавил: — Скорее всего… Его маршрут, вот где собака зарыта. Он боялся, что нам станет известен его маршрут.
— А где собака зарыта? — вдруг поинтересовался Ворчун.
— А, не обращай внимания. — Владислав направился к мэрии. — Это я так, к слову, — бросил он через плечо, видя, что андроид не отстает. — Иди-ка, займись товаром, пока этот хмырь у нас не пошарился.
— Убийца сам вынес себе приговор и привел его в исполнение, — заявил Катаро, едва агент переступил порог.
— Я что-то ничего не понял, — опешил Владислав. — Как это? Сам себе руки отрубил, что ли или как?
— Нет, он ушел из города.
— Но постойте, город ведь закрыт. Как он мог уйти?
— Пойдемте, я все объясню. — Чиновник поднялся из-за стола.
Через полчаса они оказались возле одной из створок ворот, отгораживающих город от убийственного излучения солнца. В створку ворот была врезана небольшая калитка. Сейчас она была неплотно закрыта и яркий ослепительный белый свет миллиметровой ниточкой очерчивал ее контур. Возле двери копошился богомол, собирая полумертвых насекомых в банку.
— Почти все нюхач погиб, — прощелкал он, повернувшись к мэру. — Звезда светить сильно, мне жаль.
Двое техников возились около двери, надев черные очки. Наконец, заклинивший механизм пришел в действие и бронированная дверь с громким лязгом встала на место.
— Как нюхачи? — поинтересовался Катаро.
Богомол поднял банку на уровень фасеточных глаз и, встряхнув ее, с сожалением в голосе ответил:
— Больше не жить. Сильный свет — смерть, много свет — смерть. Я учить новый нюхач.
Владислав, привычным движением активировав коммуникатор за ухом, позвал:
— Ворчун! Этот придурок ночью выбрался из города. Пригляди за кораблем. Он наверняка постарается до «Ирги» добраться.
— "Ирга" под контролем, — отозвался андроид.
— Вы что, думаете он еще жив? — спросил вдруг мэр. — Зря, на таком солнце никто более двух часов не выдерживает. Потом, когда город откроется, мы наверняка найдем его обугленный скелет.
Раденко чертыхнулся. Забывшись, он разговаривал с Ворчуном вслух.
— Кстати, — продолжил чиновник, — неужели ваш богомол на таком удалении вас может слышать?
— У него очень чуткий слух, — выкрутился Владислав. — Правда, слышать он может только меня.
— У нас на это уходят годы тренировок, — Катаро с восхищением посмотрел на агента.
— У нас тоже, — не краснея соврал в ответ Владислав.
Следующие три дня прошли без особых происшествий. Ворчун по вечерам и все ночи напролет мастерил всякие механические игрушки и приспособления, а днем бойко торговал. На вопрос Владислава, зачем он возится с игрушками, тот заговорщиским тоном пояснил:
— Я делаю точные действующие копии вездеходов, машин и паровозов. Может быть когда-нибудь кто-то из них — он кивнул в сторону мальчуганов, облепивших ларек и с восхищением наблюдавших за паровозиком, бойко бегающим по игрушечным рельсам, — догадается построить то же самое, но большего размера и двинуть свою цивилизацию вперед. До сих пор ничего из транспортных средств, кроме этих дирижаблей, — он показал глазами на покоящиеся со сложенными мачтами корабли купцов, — у них я не видел. А это всего лишь игрушки и закона мы не нарушаем, лишь слегка подсказываем.
— Ну-ну. — Владислав потрепал вихрастого мальчугана по голове и с удивлением обнаружил, что сердце у него екнуло. Ему тоже захотелось иметь детей. Вот такого непослушного мальчугана и еще девочку, точь в точь похожую на Эстер. Он встряхнул головой, отбрасывая наваждение и зашагал прочь.
К вечеру все купцы дружно начали сворачивать торговлю и убирать свои ларьки. Через два часа на площади не осталось ни одного ларька, но зато повсюду появились складные стульчики и надувные матрасы. На всякий случай мужчины готовились провести ночь вне стен своего дома. Большинство купцов этого города, набрав молодых парней в слуги, ушли в другие города на ярмарки, а пришедшие караваны восполнили образовавшийся недостаток мужчин, так что перевеса какого-либо пола не ощущалось.
Богомолы тоже потеряли покой и, бросив своих хозяев, сбивались плотными кучками, шевеля усиками и о чем-то между собой переговариваясь. Вскоре гонг оповестил всех об окончании ярмарки. Уличные фонари приглушили свет и город погрузился в полумрак. Однако мужчины, вместо того, чтобы ложиться спать, дружно взялись прихорашиваться. Они повытаскивали свои расчески и благовония и на скорую руку расчесывали волосы, бороды и натирались душистыми кремами, от которых зачастую спирало дыхание.
У Владислава снова сладко защемило сердце. Он повернулся на другой бок и попытался уснуть. Но перед глазами возникали поочередно сменяющие друг друга картинки: то перед ним стояла миниатюрная Эстер, манящая и сладкая, то вдруг она превращалась в айорку с распущенными черными волосами и расправленными крыльями, а то он видел Лин, красивую девочку из Корсула. Только сейчас большеглазая девочка-подросток была уже взрослой особой.
Удар гонга разбудил Владислава. Еще ничего не понимая, он сел, протирая глаза.
— Полночь, — пояснил ему оказавшийся рядом молодой купец.
