Черные Мантии (№6) - Роковое наследство

Мария Благодатная была не просто прекрасна, не просто умна, она была знатного происхождения. То, что ее род постигло несчастье, только придавало ей величия в глазах бедной девушки. Это было так пленительно, так таинственно, так романтично!

Все дети, от природы одаренные воображением, тянутся к тайне, к поэзии. Вряд ли в монастыре Святого Креста была девушка, столь же умная и чуткая, как Ирен Карпантье. К сожалению, человек уязвим не только в своих слабостях, но в первую очередь в своих достоинствах.

Если бы Ирен не интересовалась итальянским языком и литературой, мать Мария Благодатная не смогла бы так подолгу говорить с ней. Разумеется, она то и дело упоминала о своем прекрасном и несчастном брате, стараясь запечатлеть этот привлекательный образ в сознании своей; юной собеседницы, намекала, что в будущем этот единственный наследник былой семейной славы обязательно станет принцем, что тоже весьма впечатляло девушку.

Искусительница давала ей понять, что и Ирен может стать причастной к грядущему возвышению ее благородного брата.

Ирен была совсем еще юной. Она горячо любила Ренье – почти так же, как своего отца. И может показаться странным: почему же это чувство до сих пор не переросло в нечто большее?

По всей видимости, в этом был повинен сам молодой человек. Впрочем, вряд ли в этом случае можно говорить о вине. Разве можно поставить человеку в вину его благородство? Ренье не просто любил девушку – он ее уважал. Он уважал их общее будущее.

Можно сказать, что Ренье страшился приоткрыть – даже для того, чтобы просто взглянуть одним глазком – тот драгоценный ларец, где хранились залоги его счастья.

Поэтому не нужно удивляться, что Ирен постоянно грезила о графе Жюлиане, хотя видела его только на медальоне своей наперсницы. Она была так чиста, что и не подозревала, что эти грезы могут стать для нее опасными.

Ирен не боялась любить брата своей лучшей подруги.

«Как? – спросит читатель. – Она его уже полюбила?»

На этот вопрос мы должны ответить утвердительно.

Разумеется, девушка любила не конкретного мужчину, а неизвестную ей опасность, угрожавшую этому бледному красавцу. Эта опасность увенчивала его чело трагическим ореолом. В таком возрасте любят то, что заставляет усиленно работать воображение.

Теперь графу Жюлиану пришлось покинуть монастырь: у него появились другие, более важные дела. Тем не менее ему было жаль плодов своего труда. Он считал, что уже немало продвинулся на пути завоевания этой привлекательной девицы. По природе своей граф был бережливым человеком. Поэтому он написал Ирен письмо, чтобы сохранить ее привязанность на будущее.

Девушка еще долго носила бы траур по своей утраченной мечте, если бы не произошло в самом деле ужасное событие.

Об исчезновении отца ей сообщил Ренье. Общее горе снова сблизило их. Когда они встретились, прошло уже пять дней с того страшного дня.

Поняв наконец, что отец исчез, художник принялся отыскивать его следы. Кое-что ему удалось узнать.

Выяснилось, что соседи видели человека в костюме странствующего художника, который свернул с улицы Вавен и направился к Обсерватории.

Одна девчушка, не раз позировавшая Ренье, узнала его одежду на каком-то пожилом человеке, который выглядел усталым и больным. Она видела его в Фонтенбло.

Натурщица и ее подруга последовали за незнакомцем и шли за ним до окрестностей Бисетра, но тут разразилась гроза, и они поспешили укрыться в ближайшем кабачке.

Итак, след терялся неподалеку от Бисетра.

Вспоминая свою последнюю встречу с отцом, Ирен только теперь осознала, что отец вел себя, да и говорил как-то странно – очень непонятно и сбивчиво. Он вроде бы хотел ей что-то сообщить, Но так и не решился этого сделать. Каким он был тогда грустным!

Девушка не находила себе места, ей хотелось повернуть время вспять, чтобы снова поговорить с отцом! Увы, это было невозможно.

Примерно то же самое происходило и с Ренье. В его ушах до сих пор звучали последние слова Винсента. Ему казалось, что это было его завещание.

«Почему он послал меня на эту станцию?» – спрашивал себя молодой человек. Он уже навел справки и знал, что архитектор сам заказал себе место на двух других станциях.

И Ренье, и Ирен одновременно пришло в голову ужасное предположение. Они оба подумали о самоубийстве. Но зачем было отцу кончать жизнь самоубийством? Дела его шли в гору: круг его заказчиков постоянно расширялся, и он богател с каждым днем.

Скоро об исчезновении Винсента Карпантье стало известно всему Парижу. Его знали все, по крайней мере, очень многие: ведь он был модным архитектором. В течение нескольких дней парижане оживленно делились друг с другом различными предположениями на этот счет.

Все знали, что в последнее время Винсент Карпантье вел довольно странный образ жизни. Он стал очень замкнутым. Его слуга по имени Робло, который, судя по всему, был к нему очень привязан, как-то в разговоре сознался, что вот уже несколько месяцев, как его хозяин стал совсем другим человеком.

Что с ним случилось? Может быть, он сошел с ума? Скоро эти предположения стали подтверждаться. Стало известно, что по ночам архитектор переодевался и уходил из дома.

Как ни странно, среди тех, кто не отрицал версию о сумасшествии, были Ренье и Ирен.

Им пришло это в голову еще до того, как об этом стали ходить слухи.

Что касается монахинь из монастыря Святого Креста, то и им теперь казалось, что, когда господин Карпантье принимал участие в приготовлении к торжественному распределению наград, у него был «какой-то странный вид».

Но это еще не все. Вскоре выяснилось, что дела у знаменитого архитектора шли далеко не так блестяще, как казалось. Внезапно возникло огромное количество предъявлявших претензии кредиторов. Однажды утром верный Робло сказал Ренье:

– Кто бы мог подумать? Мне кажется, что он должен самому Господу Богу и всем его святым. Скоро придется продать особняк. Однако боюсь, что даже этого не хватит, чтобы со всеми расплатиться.

В самом деле, особняк пришлось продать. Остались одни долги. Ирен покинула монастырь.

Через несколько месяцев девушке исполнилось шестнадцать лет.

– Давай поженимся, – сказал ей Ренье. – Такова воля нашего отца.

– Я еще слишком молода, – ответила Ирен.

Она сняла себе маленькую комнату. На жизнь Ирен зарабатывала собственным трудом.

* * *

Прошло несколько месяцев. Париж уже давно забыл о Винсенте Карпантье. Последнюю неделю парижан волновало другое важное событие: кончина добродетельного старца, полковника Боццо-Корона.

Смерть этого благодетеля человечества и его похороны описаны нами в другой книге. Здесь мы коснемся только тех подробностей, о которых мы еще не упоминали.

Лежавшего на смертном одре полковника окружали его лучшие друзья, то есть члены совета Черных Мантий. Они оставались с Отцом до самого конца. Это была настоящая семья. Две трети века этот человек был для них высшим авторитетом. Каждый из членов Черных Мантий был посвоему привязан к нему.

Впрочем, тот, кто пытался выразить неповиновение, умирал. Этот дряхлый старик похоронил немало молодых и сильных соперников, тогда как он сам, казалось, бессмертен. Однако действительность все расставила по своим местам – полковник все-таки умирал.

Как у Александра Македонского, у полковника Боццо-Корона было много наследников, жаждущих поделить его империю. Только империю Александра разделить было легко: одному – королевство, другому – провинция и так далее. Что касается наследства Боццо, то оно было невидимым.

Каждый из членов общества «Охотников за Сокровищами» строил какие-то догадки и предположения, но только один человек во всем мире мог с уверенностью сказать: «Ищите вот здесь, и вы найдете сокровища Обители Спасения».

Этот человек умирал, причем умирал молча.

Неужели он и впрямь умрет? Все, кто сейчас стояли у его ложа, давно жаждали его кончины. Полковник уже не раз был в двух шагах от смерти. Может быть, и теперь ему удастся выкарабкаться?

Черные Мантии надеялись, что этого не случится. Они молча глядели на старика: доктор Самюэль, аббат, принц – сын несчастного Людовика XVI, граф Корона – племянник полковника, супруг его прелестной внучки Фаншетты, господин Лекок – известный по прозвищу Приятель-Тулонец, графиня де Клар – бывшая Маргарита Бургундская. Все они видели, что полковник бледен, как смерть, и от всей души наслаждались этим зрелищем. Разумеется, они делали вид, что ужасно страдают.

Накануне вечером полковник сказал им:

– Птенчики мои дорогие, на этот раз мне действительно приходит конец. Завтра меня не станет. Каждый из вас будет богат, как Крез. В самом деле, не могу же я унести с собой содержимое нашей копилки. Что ж, так тому и быть. Идите и берите, теперь все ваше. Я не скажу вам, сколько денег в нашей кассе. Я хочу, чтобы вы были приятно удивлены. Я знаю, дорогие мои, что вы будете меня горько оплакивать, однако мое завещание – оно же благословение – вас утешит. Все, пока я вам больше ничего не скажу.

Затем старик заявил, что ему нужен священник, потому что он хочет умереть так же, как и жил: праведно.

Аббат предложил ему свои услуги. Однако умирающий показал ему нос – конечно, чисто по-дружески.

Когда Черные Мантии удалились, доктор сказал:

– Он даже не позволил мне пощупать у него пульс. Он очень плох, но я помню времена, когда он выглядел еще хуже.

– Ему нельзя верить! – пробормотал Лекок. – Я поверю в его смерть только тогда, когда его изгложут черви.

– А что мы будем делать, если он унесет с собой в могилу свою тайну? – забеспокоилась графиня де Клар.

Члены совета Черных Мантий молча смотрели друг на друга.

XXXIX

КОМНАТА МЕРТВЕЦА

После этого вопроса воцарилось молчание. Никто из «Охотников за Сокровищами» не знал, что ответить графине. Когда наступило утро, полковник позвал свою внучку и любимицу графиню Франческу Корона и долго с ней разговаривал. Он пожаловался ей, что вчера вместо священника ему подсунули какого-то мерзавца по имени Аннибал Джоджа, состоящего на службе у графини де Клар. На этого типа напялили сутану прямо поверх редингота.

– Я понял, в чем тут дело, и стал ему рассказывать всякую чепуху, – сообщил старик Фаншетте. – Все же мне хотелось бы исповедоваться по-настоящему. Если это даже и не принесет мне ничего хорошего, плохого от этого также не будет. Ведь правда, Фаншетта? Я должен о многом с тобой поговорить. Каждому из них я пообещал, что сделаю его своим наследником, но на самом деле наследство получишь ты. Я люблю только тебя. Тебе я поведаю тайну Обители Спасения и на твою шею повешу медальон! Этот медальон я носил еще в те времена, когда меня боялись все Апеннины... Тогда меня звали Фра Дьяволо. А еще я дам тебе ключ от комнаты, где хранятся сокровища. Ты не представляешь себе, что это такое! Огромное бездонное море золота, которого хватит на то, чтобы купить все человечество!

– Зачем мне все это? – прошептала Фаншетта. – Если вы умрете, они убьют меня.

– Это ты их убьешь, если захочешь, – возразил полковник. – Наш божественный Ариосто писал о человеке, который побеждал всех с помощью золотого копья. У тебя будет золотое копье... Нам надо торопиться. Когда приближается смерть, часы бегут, словно минуты. Ты должна выполнить мой приказ и получить наследство. Ты сделаешь это?

– Я всегда слушалась вас, – ответила графиня.

– Да, это верно! Не то что остальные... Да что о них говорить! Они похожи на шакалов, которые ждут, когда умрет лев. Я рад, что умираю. Смерть – это покой. Все равно они, скорее всего, убили бы меня...

Старик вздрогнул. Было похоже, что сейчас он говорит искренне.

– Подойди ко мне, – продолжал полковник. – Они, наверное, где-то рядом. Если они услышат то, что я сейчас скажу тебе, ты погибла! Еще ближе!

Старик умолк. Фаншетта склонилась над умирающим.

– Нужен человек, который поможет тебе сохранить сокровища, – прошептал полковник. – Я выбирал его долгие годы и выбрал из тысяч людей. Я хочу, чтобы он принял мою исповедь. Он предупрежден об этом. Приведи его ко мне.

– Где он живет? – спросила Фаншетта.

– Совсем рядом, проезд Сен-Рош. Это молодой священник. Он, как и мы, из Сартена. Его зовут аббат Франчески. Повтори имя.

Графиня Корона повиновалась.

– Франческа, Франчески, я думаю, что ты запомнишь. Он живет в доме номер три. Два дня назад этого человека назначили викарием. Это настоящий святой. Он голодает, потому что все отдает беднякам. Тебе ничего не придется ему объяснять: он все знает. Ты ему передашь только несколько слов.

– Что я должна сказать? – спросила Франческа.

– Смерть – это жизнь! Повтори, – приказал полковник.

– Смерть – это жизнь! – повторила графиня Корона.

– Хорошо... А потом ты добавишь: «Сегодня ночью настанет великий день». Повтори, – велел старик.

– «Сегодня ночью настанет великий день», – произнесла молодая женщина.

– Хорошо! Ты даже не догадываешься о том, как я тебя люблю. Ты узнаешь об этом завтра, – пообещал полковник.

Франческа встала.

– Подожди, – остановил ее старик, – я еще не закончил. Сегодня – и днем, и ночью, которая станет для меня последней, – отдавать приказы будешь ты. Ничего не бойся. Они не посмеют меня ослушаться. Они поднимут головы только тогда, когда увидят, что мой гроб надежно заколочен. Ты объявишь им мою волю, и они подчинятся. Ты сделаешь это? – спросил полковник, и в его голосе звучали приказ и угроза одновременно.

– Да, я сделаю это, дедушка, – без колебаний ответила Фаншетта.

– Ты скажешь: «Последние дни Отца омрачены страхом. Ему уже столько лет, что он сомневается в реальности смерти. Известно, что смерть порой приходит к человеку не сразу, а как бы в несколько этапов. Особенно часто это случается с древними стариками. Вспомните, ведь Отцу уже больше ста лет! Короче говоря, он боится быть похороненным заживо. Чтобы избежать этой участи, а также других опасностей, характер которых он не уточнил, Отец хочет следующего. Во-первых, чтобы в ту ночь, когда он умрет, и на следующий день к его телу никто не приближался. Во-вторых, его тело должен охранять избранный им человек. Это священник. Только его Отец попросил помолиться за него у смертного одра, и только он объявит о сроке погребения после того, как удостоверится в смерти Отца. Отец сказал ему, каким образом он это должен сделать». Ты запомнила? – спросил старик.

– Да. Я ничего не забуду, – решительно ответила молодая графиня.

– Тогда ступай. И пригласи моих дорогих друзей, которых я увижу сегодня в последний раз, – приказал старик.

Графиня вышла. Через несколько мгновений в комнату вошли члены совета Черных Мантий. Полковник соизволил прикоснуться рукой к каждому из них.

К полудню Франческа вернулась; она привела с собой молодого викария, человека довольно аскетического вида.

– Оставьте меня, дети мои, – произнес старик. – До тех пор пока меня не похоронят, выполняйте приказы Фаншетты так, словно их вам отдаю я. Иначе...

В глазах полковника вспыхнул недобрый огонек.

– Мое запечатанное завещание передаст вам аббат Франчески. Это произойдет через час после моих похорон.

В четыре часа пополудни полковник Боццо-Корона испустил дух.

Возле его тела неотлучно находился аббат Франчески.

Что касается друзей полковника, то они вели себя как подобает в таких случаях: ни один из них не покинул особняка на улице Терезы. Комнату, соседствовавшую с той где находилось тело покойного, превратили в часовню.

Здесь молилась приглашенная монахиня. Из соседней комнаты доносился голос молодого священника. Он говорил на латыни.

Только одного человека из ближайшего окружения полковника Боццо не было в особняке: графини де Клар.

Ночью члены совета Черных Мантий собрались в столовой: они целый день ничего не ели. Трапеза была печальной, всех что-то беспокоило.

Монахиня, молившаяся в импровизированной часовне, осталась одна. Вдруг в соседней комнате раздались какие-то странные звуки. Аббат Франчески по-прежнему читал молитвы. И тогда монашка поступила совсем неподобающим образом: она подошла к двери и заглянула в замочную скважину. Однако ее ждало разочарование. Кто-то предусмотрительно заделал это отверстие.

Шум в самом деле был очень странный. Казалось, за дверью что-то движется и шевелится. Сначала были слышны звуки шагов, которые приглушал пушистый ковер, потом заскрипела кровать...

Разумеется, монашке уже было не до молитв. Ее охватило ужасное любопытство.

Чтобы лучше слышать, эта женщина приподняла плотное покрывало, почти целиком закрывавшее ее лицо. Если бы в эту минуту кто-нибудь вошел в комнату, он окаменел бы от удивления. Дело в том, что монашку изображала графиня де Клар. Каждый здесь боролся только за себя.

В полночь в часовню пришла Франческа Корона, которая хотела помолиться за усопшего. Она была единственной из всех присутствующих, в чьем сердце действительно был траур. Одна лишь Франческа не ломала комедию.

Маргарита успела опустить покрывало. Франческа ничего не заметила. Всю ночь обе женщины молились, почти не разговаривая друг с другом. На рассвете графиня Корона ушла.

Оставшись в одиночестве, графиня де Клар тут же оставила молитвенник и быстро подошла к двери. Она больше не пыталась заглянуть в замочную скважину. Вместо этого Маргарита вытащила из кармана своего платья некий предмет, который монахини носят с собой нечасто. Это был маленький буравчик.

Женщина принялась сверлить дырку в двери, делая это очень ловко и осторожно. Она пользовалась этим инструментом почти профессионально. Через несколько минут в двери появилось отверстие.

Заботливо подув в дырку, чтобы в глаз не попала пыль, Маргарита взглянула на то, что происходит в комнате покойного.

Хотя уже рассвело, там царил мрак, ибо окна были плотно занавешены. Однако, несмотря на темноту, графиня сразу увидела нечто такое, что глубоко потрясло ее.

Прямо напротив отверстия, через которое она смотрела, в стене была дверь, о существовании которой Маргарита и не подозревала. Дверь находилась у изножья кровати и теперь была открыта настежь. Приглядевшись, Маргарита заметила, что за дверью поднимается вверх лестница. Мысленно представив себе план особняка, она вычислила, что эта лестница должна также спускаться и вниз, на первый этаж, прямо в предпоследнюю комнату из тех, окна которых выходили в сад. Из этих окон открывался вид на улицу Муано.

Кроме этой двери, через крохотное отверстие Маргарита могла еще видеть изножье кровати, полметра стены и угол дивана, на котором сидел человек. Самого человека видно не было, однако с дивана свисали чьи-то ноги.

По этим ногам Маргарита сразу определила, что человек на диване облачен не в сутану.

«Кто же это такой? И что он тут делает?» – растерялась Маргарита.

Судя по всему, на кровати никого не было. По крайней мере, так показалось графине, которая продолжала безуспешно разыскивать взглядом викария и покойника. Через некоторое время на лестнице показался человек. Маргарита узнала викария Франчески. Когда он поднялся на последнюю ступеньку, стало видно, что он что-то несет. Внезапно графиня узнала труп полковника. От неожиданности она застыла на месте, не в силах оторвать взгляда от маленького отверстия.

Настолько странным и неправдоподобным казалось ей это зрелище, что Маргарита не верила своим собственным глазам.

Откуда шел викарий? Почему ему вдруг вздумалось носить на руках мертвеца?

И тут графине пришло в голову, что на самом деле полковник жив. Это объясняло бы все. Священник отнес полковника в другую комнату, чтобы там спокойно выслушать тайну сокровищ и тем самым обмануть все чаяния Черных Мантий. Скорее всего, так оно и было...

«Нет, это невозможно! – думала Маргарита. – Достаточно внимательно посмотреть на полковника. Он уже давно окоченел».

И в самом деле старик так высох, что напоминал древнюю мумию. Казалось, викария Франчески ничуть не затрудняла подобная ноша.

Викарий бросил тело на кровать. Мнимая монашка буквально впилась взглядом в это тело. Сомнений быть не могло: это был действительно полковник, и он был мертв.

Внезапно человек, сидевший на диване, встал. Графиня де Клар чуть не закричала от неожиданности и испуга.

Читатель, должно быть, помнит, что Маргарита, в настоящее время играющая роль монахини, однажды уже сыграла другую роль, роль натурщицы. Она решилась на это, чтобы проникнуть в мастерскую Ренье и получить необходимые ей объяснения по поводу сюжета таинственной картины из галереи Биффи.

И теперь она испытала настоящее потрясение. В соседней комнате находились два персонажа этой картины: живой и мертвый, юноша и старик. Старик лежал на кровати, а безбородый белокожий красавец только что поднялся с дивана.

XL

ДВА ПИСЬМА

И вдруг графине все стало ясно. Она узнала тайну. Маргарита могла бы сразу позвать сообщников, чтобы поведать им о своем открытии, но это даже не пришло ей в голову. Как мы уже говорили, каждый член преступного сообщества Черных Мантий думал и заботился только о собственном благополучии и выгоде. Создавая подобные сообщества, люди всегда имеют в виду возможность предательства.

С одной стороны, сокровища объединяли усилия Черных Мантий, с другой стороны, они служили яблоком раздора.

Каждый, кто влюблен в золото, порой забывает о своей человеческой природе и ведет себя как дикое животное. В эту минуту члены совета Черных Маний стали для Маргариты злейшими врагами. И это естественно: сокровища должны были достаться тому, кто останется в живых. Истинная любовь не умеет делиться, более того, она ненавидит дележ.

Итак, графиня решила, что эта тайна должна принадлежать ей одной.

А за дверью тоже находились заговорщики, только их было всего двое: молодой человек и священник.

Маргарита перешла на сторону врага, на сторону неизвестно откуда взявшегося наследника.

Ночное бдение закончилось. Гроб с телом покойного был заколочен, и полковника торжественно препроводили на кладбище.

Графиня шла вместе с похоронной процессией до кладбища Пер-Лашез. Она не спускала глаз с викария Франчески.

Вечером члены Черных Мантий собрались на совет. Они проклинали старого мерзавца, который в очередной раз провел их. А Маргарита тем временем поднималась по темной лестнице дома номер три в проезде Сен-Рош.

Квартирка викария Франчески находилась на четвертом этаже. Графиня постучала в дверь. Ей никто не ответил.

Ключ торчал в замочной скважине.

«Может быть, он притаился за дверью с ножом в руках...» – подумала Маргарита.

Однако она была женщиной не робкого десятка. Не раздумывая она толкнула дверь и вошла в комнату.

За дверью действительно она увидела нож, но он ни в коем случае не должен был убить нежданную гостью.

Квартира выглядела очень бедно. Ее освещала лишь одна угасающая свеча, стоявшая в медном подсвечнике.

Сначала Маргарите показалось, что в комнате никого нет. Однако, перешагнув порог, она на что-то наступила, посмотрела себе под ноги и заметила, что стоит на сутане.

На полу в луже крови лежал молодой священник. Наверное, его ударили ножом в спину в тот момент, когда он зажигал свечу.

Как ни странно, графиня осталась совершенно спокойной, хладнокровия ей было не занимать.

– Я опоздала! – с досадой в голосе прошептала она.

Затем Маргарита отвернулась, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

«Значит, он остался один, – подумала она, спускаясь по лестнице. – Мы будем сражаться, пока один из нас не умрет».

* * *

На следующее утро все «Охотники за Сокровищами» направились к нотариусу по имени Леон де Мальвуа, который уже давно занимался делами полковника Боццо-Корона. Самое интересное, что никто из членов сообщества ни с кем из сотоварищей об этом не договаривался. Просто каждому из них пришла в голову одна и та же мысль: нужно купить особняк Боццо. Каждый полагал, что сокровища Обители Спасения находятся либо где-то в подвалах, либо в саду.

Разумеется, члены Черных Мантий были неприятно поражены встречей у нотариуса – ибо они там собрались все. Однако каждый притворился, что счастлив видеть своих сообщников. Только у графа Короны был весьма недовольный вид, потому что он являлся прямым законным наследником полковника: ведь Франческа была его женой.

Господин Леон де Мальвуа слыл хорошим нотариусом. Его учтивость и порядочность никогда не подвергались ни малейшим сомнениям. Он с удовольствием сообщил своим посетителям все, что они хотели узнать.

В самом деле, у него в конторе хранились документы, согласно которым полковник Боццо владел весьма солидным имуществом: как движимым, так и недвижимым. В качестве посредника между полковником и им, господином Леоном де Мальвуа, обычно выступал господи Лекок де ля Перьер.

Однако несколько месяцев назад господин Боццо явился в контору лично и забрал все свои бумаги.

Господин де Мальвуа был так добр, что показал посетителям четыре пустые картонные коробки, на которых стояло имя полковника Боццо-Короны. Внутри лежали лишь соответствующие квитанции с подписью полковника.

По поводу особняка на улице Терезы господин Леон де Мальвуа также дал подробные объяснения.

Этот особняк не мог быть наследован по той простой причине, что в начале весны он был продан одной американской семье по фамилии Пени. Господин де Мальвуа не преминул также заметить, что это очень известная семья.

От главы этой семьи, членов которой он не имеет удовольствия знать лично, господин де Мальвуа получил в банке господина Шварца триста восемьдесят пять тысяч франков – Именно за такую сумму был продан особняк, – каковые и были им переданы ныне уже покойному полковнику Боццо-Короне.

Кроме этого, нотариус сообщил, что семья Пенн родом из Виргинии. Они должны приехать в Париж и поселиться на улице Терезы, но когда – пока неизвестно.

Господин Леон де Мальвуа показал договор и прилагавшиеся к нему квитанции.

«Охотники за Сокровищами» покинули его контору в самом мрачном расположении духа. Великое общество Черных Мантий было абсолютно разорено. Им все следовало начинать с нуля – зарабатывать себе на жизнь, словно шайка обыкновенных бандитов.

Однако, судя по всему, их надежды еще не окончательно развеялись. Доказательством тому послужили несколько убийств.

Первой погибла несчастная Франческа Корона, которая была виновата лишь в том, что полковник выказывал по отношению к ней подлинную нежность и мнимое доверие.

Старик обманул ее точно так же, как и других. Он ей так ничего и не сказал. Но разве «Охотники за Сокровищами» могли в это поверить? Они не сомневались, что Франческа получила от деда знаменитый медальон и знает тайну сокровищ Обители Спасения.

Граф Корона повел себя, как ребенок, ломающий свою игрушку, чтобы посмотреть, что у нее внутри. Он убил свою жену и, разумеется, ничего не узнал.

Однако остальные решили, что теперь ему стала известна тайна полковника. Поэтому они убили и графа.

На самом деле в преступлениях повинна была мания золота, действующая руками тех, кто был ею заворожен. Все эти люди искренне считали, что это они принимают решения, однако за них решали сокровища.

Последним погиб сам Лекок, знаменитый Приятель-Тулонец, который после смерти Отца стал Хозяином сообщества Черных Мантий.

Лекок погиб во время дерзкого нападения на банк Шварца. Голод выгоняет волков из леса. Черные Мантии потеряли бдительность.

После смерти Лекока в сообществе Черных Мантий поднялась паника. Члены совета исчезли, и таинственная армия ушла в подполье – по крайней мере на какое-то время.

* * *

Наступил апрель. Однажды вечером Ренье навестил Ирен. Они говорили о своей скорой свадьбе. Дело в том, что девушка наконец-то согласилась стать женой молодого художника.

Ренье уже не был таким беззаботным ребенком, как прежде. Теперь, когда он остался без всякого покровительства, ему стало намного труднее.

Более того, узнав о разорении Винсента Карпантье, богатые заказчики отвернулись от художника. Большую часть своего скудного заработка он отдавал кредиторам своего приемного отца, от которого по-прежнему не было никаких известий.

Ирен и Ренье любили друг друга, однако каждый по-своему: молодой человек – со всей пылкостью, на которую он был способен, девушка же была более сдержанной.

Она часто грустила.

Этим вечером они назначили день своей свадьбы. Ренье был счастлив. Когда он благодарил невесту, консьерж просунул под дверь письмо, на котором стоял заграничный штемпель.

Точнее сказать, он принес два письма. Просто второе письмо было маленьким и лежало под первым. На нем был парижский штемпель. Ирен быстро спрятала его. Молодой человек ничего не заметил.

Разорвав конверт первого письма, девушка страшно побледнела. Там было написано следующее:

«Винсент Карпантье мертв. Его могила находится в Штольберге, между Льежем и Ахеном, на ничейной земле. Спросите шахтера номер сто три».

Почерк был Ирен незнаком.

Девушка протянула письмо Ренье. Несмотря на то, что Ирен плакала, она сквозь слезы ухитрилась незаметно прочесть то, что говорилось во втором письме:

«Граф Ж. просит мадемуазель Ирен Карпантье о встрече, чтобы поговорить о его сестре Марии».

– Давай сейчас же поженимся и уедем! – предложил Ренье.

Ирен вытерла глаза и ответила:

– Мы поженимся, когда вернемся. А уедем мы завтра.

Часть вторая