— Я и не сомневаюсь, — сказала она. — Простите, не вижу в этом ничего смешного или имеющего отношения к делу. Я что-то упустила?

Она посмотрела на часы и поднялась. Он тоже встал.

— Да нет, это просто занятно. Шутки делают жизнь немного легче. Каламбуры всегда помогают жить.

— Мне подобные шутки кажутся глупыми, — заметила Сник. — Однако ничего противозаконного в этом нет. Правда, если…

— …дать вам власть, они стали бы незаконными, — закончил за нее Боб.

— Ваши мысли просто антиобщественны. Смею вас заверить, я хотела сказать совершенно другое.

Но что бы ни собиралась произнести Сник, слова ее так и не прозвучали. Не попрощавшись, она проворно удалилась, лишь в последний момент все-таки повернувшись и бросив на прощание:

— Возможно, я еще увижу вас. Маха Тингл.

— Надеюсь, что нет, — пробормотал он, вздыхая. Сник оказалась одной из самых красивых женщин, которых ему когда-либо приходилось видеть. Однако при взгляде на нее у него не возникало ни чувства восхищения, ни желания. Она просто пугала его.

Он миновал холл, просунул конец идентификационной звезды в отверстие на двери и, вошел в комнату, едва она распахнулась. Оператора, обслуживающего банк данных в первую смену, уже не было. Сама комната формой походила на куполообразный шатер диаметром у пола около двадцати футов. Стены от пола до середины потолка покрывали пригнанные друг к другу экраны. В центре стояло кресло, опоясанное столом в форме кольца. На столе располагался небольшой пульт управления. Тингл приподнял откидную крышку и попал в «заколдованный круг», а затем, опустив крышку на место, уселся в кресло. Кресло обладало повышенной комфортабельностью и проектировалось таким образом, чтобы обеспечить максимальную степень удобства при работе. Оно поворачивалось вокруг своей оси, что давало возможность рассмотреть любой экран. Кресло откидывалось назад, превращаясь как бы в небольшой диванчик, с которого без труда можно просматривать изображение дисплеев на потолке.

Тингл ввел известный только ему одному код. Экраны сразу же засветились, отобразив тексты и фотографии, которые они показывали в момент окончания работы в прошлую Среду. Недовольный тем, что ему придется сегодня отложить свой любимый проект, Тингл в течение нескольких минут не отрываясь изучал содержимое экранов. Работа эта проводилась неофициально по неформальному приказу Паза, который, в свою очередь, получил распоряжение от собственного начальника. По существующим правилам Тинглу не полагалось знать о том, кто является шефом Паза, однако втайне от. Паза он провел на этот счет собственное расследование.

Одной из основных черт характера Тингла было опасное любопытство, иногда граничащее с безрассудностью. Если бы Совет иммеров прознал об этом, он наверняка очень обеспокоился бы. Однако никакими сведениями о подобной потенциальной угрозе Совет не располагал. Ведь проверке подверглась бы устойчивость личности Джефа Кэрда, и никто из членов Совета не сомневался, что Боб Тингл и Джеф Кэрд — это одно и то же лицо. Программируя характер Тингла, Кэрд потакал собственным наклонностям, хотя и прекрасно понимал, что вряд ли смог бы развить определенные особенности личности своего двойника, если бы они, пусть в зародыше, пусть в скрытом состоянии, не существовали в нем самом.

Первый этап тайного проекта, которым занимался в это время Тингл, состоял в сборе статистических данных о количестве людей, которых на протяжении последних сублет подвергли «полупостоянному окаменению» и поместили в специальное хранилище. Это были люди, умирающие от каких-либо неизлечимых болезней или страдающие умственными заболеваниями, перед которыми современная терапия оказывалась бессильной. К их числу относились и неисправимые преступники-рецидивисты. Идея подобных мероприятий была проста: как только наука откроет способ вернуть этим людям подлинное здоровье, их можно будет вывести из окаменения и подвергнуть лечению.

Но так дело выглядело в теории. Правительство опубликовало цифры, раскрывающие количество «временно прекращенных» — так их называли в официальных отчетах. Задание, которое Паз поручил Тинглу, состояло в проверке этих цифр. Существовали подозрения, что правительство Среды говорит в этом случае неправду. Официальная статистика сообщала, что на тот момент, когда Тингл приступил к осуществлению проекта, временному прекращению подверглись в общей сложности 46.947.269 человек. В результате четырех сублет тщательного расследования с использованием самых разных каналов Тингл пришел к выводу, что в действительности это число составляло 86.927.326 человек. Эта цифра охватывала только тех, кто был полупермантизирован (правительственная терминология) в Среду.

Тингл и Паз исходили из того, что мир других дней был устроен аналогично и что общая цифра полуперманентов составляет приблизительно

609.000.000.

Затем Паз предложил Тинглу определить, не появились ли за последние двадцать сублет такие методы лечения, которые могли бы позволить успешно исцелять некоторые категории временно прекращенных. Эта задача оказалась гораздо легче первой. Тингл быстро обнаружил довольно много материалов, опубликованных за это время, в которых излагались новые терапевтические методы или описывались недавно изобретенные лекарства. Он пришел к выводу, что все эти достижения позволяют говорить о выдаче разрешения на дестоунирование по крайней мере 30.000.000 человек из числа временно прекращенных жителей Среды, или, экстраполируя эти цифры на другие дни недели, — 210.000.000 человек из всего населения. Однако из тридцати миллионов ни один человек не был приведен в нормальное состояние, и новые методы лечения и лекарства никто на них не испытывал. Собственно, публично на этот счет даже и предложений не высказывайтесь.

Докладывая Пазу о результатах проведенного им анализа, Тингл говорил:

— Во-первых, даже допуская, что скорость лечения составит один миллион человек в субгод, если, конечно, это возможно, все равно потребуется тридцать сублет. За это время не менее сорока миллионов других людей попадут в хранилище. Таким образом, общее число тех, кто там находится, — приблизительно восемьдесят семь миллионов — почти не изменится.

— В том, что правительство склонно игнорировать эту проблему, не следует искать какие-то коварные мотивы. Все достаточно просто: оно дало обещание, выполнить которое не в силах. Уверен, что не я один сделал подобное открытие и раздобыл соответствующие цифры. Дело в том, что отчетам, касающимся этого вопроса, просто не дают хода.

— Значит, все эти миллионы людей с равным успехом могли бы умереть? — поинтересовался Паз.

— Необязательно. Может быть… наступит день… когда у нас будет достаточно медицинского персонала и средств, чтобы сдержать данное обещание.

— Конечно, — заметил Паз, оглядывая свой необозримый живот, и почесывая третий подбородок. — Настанет день, когда каждый будет есть ровно столько, сколько ему необходимо.

Занимаясь этой проблемой и представив себе истинную картину, Тингл не мог отделаться от мысли, что если всех временно прекращенных действительно удалось бы излечить и вернуть к жизни, то из-за резкого увеличения численность населения возникла бы еще одна, не менее серьезная проблема. И что делать тогда? Ввести восьмой день недели?

— А для чего вам вся эта информация? — спросил Тингл.

— Допускаю, что мы, иммеры, когда-нибудь сможем воспользоваться этим оружием.

— Шантаж? Вымогательство? Угроза?

В ответ Паз лишь усмехнулся.

Вот такой разговор состоялся в тот раз.

Сейчас, когда проект уже приближался к завершающей стадии, Тингл бродил, как привидение, по записям биографий и бесед некоторых высокопоставленных лиц из правительства Манхэттена и из Всемирного правительства. Ему передали устройство, изготовленное, судя по всему, в тайной лаборатории иммеров и позволившее Тинглу раскодировать секретные диалоги. Сначала он был в полном восторге от подобного чуда, но потом огорчился, поняв, что нечто в этом роде вполне могли сделать и засекреченные ученые, которые работали на правительство. Чем они хуже иммеров? А это означало, что кодирующие устройства, которыми пользуются иммеры, в любой момент могут оказаться бессильными скрыть их тайны.

Он поделился своими опасениями с начальством, передав отчет через своего шефа. В результате было принято решение каждые несколько недель менять формат, используемый в шифровальных устройствах.

Тингл поинтересовался у Паза, чем объясняется необходимость установить подслушивание правительственных служб, однако тот ограничился заявлением в том роде, что, дескать, знать это ему необязательно. Про себя Тингл решил, что Совет иммеров на всякий случай собирает информацию, которую можно будет в определенных обстоятельствах применить для самозащиты. Вероятно, результаты его работы использовались сразу же для оказания давления на влиятельных лиц в собственных интересах Совета иммеров — непонятных, но несомненно важных.

Копаясь в архивных записях, Тингл отобрал и сохранил некоторые из обнаруженных данных. Если ему придется защищать себя, оружие и у него найдется.

Раздумывая над всем этим, он поразился сделанному наблюдению. Он, Тингл, не преминул бы прибегнуть в случае необходимости к шантажу, тогда как Кэрд, его клиент из Вторника, посчитал бы подобное поведение недостойным.

Всматриваясь в экраны, он вдруг вспомнил о том, что Нокомис ждет от него убедительной информации, необходимой для осуществления ее планов. Сегодня это никак не успеть сделать, а, значит, она будет ужасно сердита на него. Он вздохнул. Приоритет сейчас был за Сник. Если останется время, надо заняться еще и Кастором. «Необходимо как можно скорее перевести Кастора в число временно прекращенных, — пробормотал он. — Тогда удастся справиться с этим кризисом».

Совет иммеров, несомненно, в курсе того, что следует делать. Однако предписанные законом процедуры, которые придется пройти, чтобы поместить Кастора в стоунер как неизлечимого больного, предусматривали его подробнейший допрос. Возможно, он и не станет раскрывать властям факт своей принадлежности к иммерам, особенно, если будет продолжать настаивать на своей божественности. Но Совет не мог пойти на подобный риск. Не оставалось ничего другого как содержать его в больнице в качестве умственно больного пациента, имеющего перспективы на излечение.

Тингл еще раз вздохнул и, тихонько насвистывая мелодию песенки «Криминальное кредо» из оперетты Гильберта [англ. либреттист и поэт (1836-1911)] и Салливана [англ. композитор (1842-1900)] «Микадо», приступил к работе над проектом Сник. Картинка на экране сменилась информацией о кодах, необходимых для доступа в файлы органиков Воскресенья. Ключом, поступившим из банка данных иммеров, пользоваться разрешалось только в исключительных ситуациях.

Сейчас и возникло такое положение. Работать с ними нужно было предельно осторожно, поскольку операторы Воскресного банка данных могли установить защитную систему, с которой он пока еще не был знаком.

Сейчас народ Воскресенья полностью — за исключением, конечно, Сник — находился в своих стоунерах, но, проснувшись в назначенный день, они определят, что кто-то пытался добраться до их информации. Если это произойдет, ему самому придется заметать электронные следы. Не исключено даже, что тогда он вынужден будет уничтожить часть банка иммеров, чтобы не позволить органикам обнаружить виновника их неприятностей.

Не прошло и пятнадцати минут, а Тингл, просмотрев шесть различных источников, собрал всю имеющуюся биографическую информацию о Пантее Пао Сник. Потратив еще два часа на то, чтобы попытаться добыть официальный приказ, переданный ей в связи с ее сегодняшней миссией, он оставил свои попытки — все безопасные пути и схемы поиска были им безуспешно опробованы. Либо эта информация в принципе недоступна, либо приказ она получила в устной форме.

Зато теперь ему стали известны все ее уязвимые места. По крайней мере те, о которых имелось упоминание в банке данных. Тингл по собственному опыту мог судить о том, то некоторые из своих недостатков Сник вполне могла утаить от правительственных психиатров. Боб решил переключиться на Кастора, однако едва он приступил к просмотру информации, появившейся в ответ на первый его запрос, как все экраны, вспыхнув, осветились красным цветом, и данные исчезли. Пораженный, он обратился к тому экрану, что связывал его с дверью. Сердце его отчаянно билось, усугубляя и без того объяснимое отвратительное чувство беспокойства. Видимо, за последнее время он здорово устал и просто отказывался признаваться себе в этом.

— Это я, — прозвучал голос Паза.

Система безопасности была устроена таким образом, чтобы успеть предупредить Тингла и выключить все дисплеи, если кто-нибудь попытается заговорить с ним через экраны или вставит ключ в замочную скважину.

Тингл нажал кнопку, и дверь, распахнулась. Хоть он и не сомневался в том, что, будучи не один. Паз предупредил бы его, он повернулся вместе с креслом, чтобы убедиться в этом. Переваливаясь, вошел Паз. Дверь автоматически затворилась за ним.

Тингл открыл было рот, чтобы сообщить шефу, что поиск информации о Сник не отнял у него так много времени, как он думал вначале. Бледность и угрюмое выражение лица Паза остановили его на полуслове.

— В чем дело? — спросил он.

— Поступили новости по каналу органиков! Кого-то убили в доме рядом с твоим корпусом. Кого именно — я не знаю. И вообще, это, конечно, может быть простым совпадением, но Кастор…

Еще раньше Тингл поднялся навстречу Пазу. Внезапно почувствовав слабость, он опустился в кресло.

— Эй, что с тобой? — забеспокоился Паз.

За эту секунду Тингл стал немножко меньше Тинглом, зато немного больше Кэрдом.

— Кого там убили?

— Да откуда, к черту, я могу знать?! — воскликнул Паз. — Они в тот момент как раз выносили тело. Вот я и подумал, что ты живешь совсем рядом… и Кастор… Может быть, его поймали там и прихлопнули. Или он по ошибке пришил кого-нибудь в доме.

Паз понятия не имел о том, что Кэрд и Тингл были соседями. Иметь эту информацию ему было незачем.

— Я думаю… — проговорил Тингл.

— Да? — Паз выжидающе смотрел на него.

Тингл махнул рукой.

— Да, ничего. Включим этот канал. Подождем и посмотрим. Возможно, к нам это не имеет никакого отношения. Паз несколько раз тяжело вздохнул.

— Да, да, — подтвердил он. — Вероятно, я зря паникую, и это просто совпадение. В любом с случае, если Кастора загнали там в угол и убили, нам только лучше.

На экране облаченные в голубую форму органики, заполнившие тротуар и часть улицы, удерживали толпу любопытных. Три бригады новостей вели репортаж с места события. Неподалеку стояли несколько патрульных машин и скорая помощь, вызванная из следственного управления. Двое мужчин спускали по ступеням тележку, подвижные колеса которой то выдвигались, то вбирались внутрь, двигаясь по ступеням. На тележке, перепоясанный ремнем, лежал большой, словно набитый чем-то, зеленый мешок.

Появилось лицо репортера 87-го канала, Роберта Аманулла. Он сказал:

«Мы только что разговаривали с Махой Адита Ротва по…»

Экран погас.

— Органики выключили, — объявил Паз. — Интересно, что им тут не понравилось?

В чем бы ни состояла причина, по которой отключили эту камеру, остальные продолжали работать. Паз потребовал задействовать два другие канала, и они заработали, транслируя с двух различных точек картинку с места событий. Через тридцать секунд к ним присоединился и вновь заработавший 87-й канал. Аманулла продолжал репортаж, ни словом, однако, не упоминая об опознании жертвы. Тем временем тело перенесли в машину скорой помощи, которая начала медленно пробираться сквозь толпу. Вырвавшись из группы зевак на свободное место, она прибавила скорость, однако опознавательные огни и сирена так и не включились: торопиться было уже некуда.

Из репортажа можно было заключить, что в доме произошло убийство. Однако каких-либо подробностей пока не сообщалось. Как только репортеры получат официальную версию событий от органиков, информацию сразу же передадут в эфир. А пока… две камеры переместились в район Ист Сайд; где другие журналисты продолжили рассказ о последних городских новостях. Канал 87 по-прежнему работал с той же точки: вероятно, Аманулла действовал из принципа, настолько он возмутился проявлениями цензуры.

— Уж эти строгости! — заметил Паз. — Прежде чем мы что-нибудь узнаем, может пройти несколько часов.

— А то и вовсе никогда не узнаем.

Тингл неуверенно поднялся, подошел к стене и задействовал один из экранов. Задав несколько вопросов, он выслушал ответы и повернулся к Пазу.

— Вы слышали?

— Да, Ротва живет в этом доме…

— Я…

Тингл вовремя остановился. Он едва не проговорился о том, что знает Ротву. Он, действительно, не раз видел ее лицо через окошко в цилиндре, установленном в подвале этого дома.

Кто же был убит? Кастор? Вполне вероятно. Или Озма? Ясно, что это не один из двух жителей, занимающих дом в Среду, поскольку женщина была жива. Если бы она убила своего мужа, то ее сразу же забрали бы полицейские. Она давно уже находилась бы в окаменелом состоянии. Так обычно поступали с арестантами во избежание побегов.

Тинглу был известен код, позволяющий проникнуть в информационный банк органиков, однако в соответствии с инструкцией пользоваться им разрешалось только в самых критических аварийных ситуациях. Можно ли считать, что сейчас создалось именно такое положение?

— Необходимо точно узнать, чье тело они увезли. Мы не сможем планировать действия — а вдруг это Кастор…

Паз нахмурился.

— Если он мертв, спешить некуда. Так или иначе об этом станет известно.

— Вряд ли это Кастор, — заметил Тингл. — Разве можно убить Бога? — слабо улыбнувшись, попытался пошутить он.

Паз некоторое время пристально смотрел на него.

— Хороший ты парень. Боб. Вот только шуточки твои иногда меня сильно раздражают.

— Шуточки, да? Прошу прощения.

— Смотри-ка, ее муж возвращается домой, — сказал Паз, указывая на один из экранов. — По крайней мере, я думаю, это он.

Тингл узнал подошедшего к дому мужчину, но подтвердить правоту Паза, конечно же, не мог. Или уже пора? Может быть, уже пришло время рассказать Пазу о том, что в этом доме он живет во Вторник? Если не признаться, то придется скрывать ту болезненную тревогу, которая охватила его при одной мысли о том, что Озма, возможно, уже мертва. Если же он посвятит Паза в истинное положение дел, не исключено, что ситуация немного разрядится. Паз сразу же доложит начальству, что Кастор охотится за Тинглом и поэтому представляет опасность для всех иммеров.

Он обвел взглядом экраны. Ни одно из лиц в толпе не походило на Кастора. Тингл продолжал пристально разглядывать лица людей, плотным кольцом окруживших место, события, в надежде, что у сумасшедшего убийцы может возникнуть непреодолимое желание остаться на месте преступления и пощекотать себе нервы, наблюдая за тем, как будут выносить тело его жертвы. Хотя вряд ли Кастор так поступит. Слишком он осторожен, и наверняка уже находится далеко отсюда.

Тингл ощутил в груди какое-то мучительное, терзающее душу движение. Он не сомневался, что эта упорная, животная боль, которая глодала его изнутри, нечто иное как печаль, переживаемая Кэрдом. Однако будучи сегодня не более чем агентом Кэрда, он мог позволить себе чувствовать лишь приглушенное, ослабленное сострадание, которое он, Тингл, должен испытывать, когда убивают любимую жену его давнего клиента.

Именно это Тингл и говорил себе. На самом деле боль мучила его настолько сильно, что он все время опасался, что не сможет удержать страдание внутри, и оно вырвется наружу. Если подобное действительно случится, это будет означать пусть и неполный, но все-таки возврат к личности Кэрда и отступление самого Тингла. Нет, этого допустить ни в коем случае нельзя.

Я же не могу быть абсолютно уверен, что убили именно Озму, успокаивал он себя.

И все же сомнений у него не было.

— Ну? — произнес Паз.

— Прошу прощения, сказал Кэрд, — я задумался.

— Ну и лицо у тебя! Никогда не знал, что бывает так больно думать.

Тингл натянуто улыбнулся.

— Только, когда я смеюсь, — отшутился Кэрд. — Простите, шеф. Мы обязаны поймать Кастора. Найти его хоть в винной бочке, как сказал когда-то великий Бедфорд Форрестер… [Нейтак Бедфорд Форрестер, американский генерал; воевал на стороне Конфедерации южных в Гражданской войне 1861-65; forest — лес (англ.)]

— Форрестер? Что может знать какой-то лесничий?

— Еще раз простите, шеф. Боюсь, что это просто неудачная историческая параллель. Наверно, я излишне нервничаю. Я собрал всю информацию о Сник, какую только мог, но так и не понял, действительно ли она послана разыскать Гриля или вся эта история не более чем прикрытие, а на самом деле она охотится за мной. Мне… нам… придется прибегнуть к импровизации, общаясь с ней. Уверен, Совет уже предпринял по отношению к ней определенные действия. Так что без помощи мы не останемся.

Сейчас самое важное для нас — это Кастор. Я собираюсь всерьез заняться поиском связанной с ним информации, правда, боюсь, что в банке данных вряд ли найдется что-нибудь существенное. Действия — вот что нам требуется, а не данные. Дайте мне время обдумать ситуацию. Появится какая-нибудь продуктивная идея, — видимо, придется покинуть рабочее место. Прошу вас придумать на этот случай какой-нибудь предлог и сообщить о нем мне, чтобы я был в курсе.

— Это несложно. Тут потеть не придется, — бросил Паз, по лицу которого как раз катились крупные капли пота. — Будешь уходить, загляни ко мне, — бросил он через плечо.

— Да, да, конечно.

Боб закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Спустя две минуты позвонила Нокомис.

— У тебя для меня что-нибудь есть?

— Пока ничего, моя дорогая. Завален срочной работой. Даже и не знаю, когда я смогу добраться до… сама-знаешь-чего, — скороговоркой закончил он.

Лицо Нокомис на экране нахмурилось, и она пригрозила:

— Я хочу получить сам-знаешь-что как можно скорее. Иначе, молись Богу!

Нокомис закатила большие карие глаза и изобразила ужасную гримасу.

— Если что-нибудь можно сделать, я обязательно сделаю, — пообещал он.

Нокомис сообщила, что обед, назначенный на семь часов, переносится на восемь, и поделилась последними новостями на студии. Продюсер и хореограф во время репетиции разорались друг на друга, а потом и вовсе сцепились так, что едва удалось их разнять. Роджер Шеначи, звезда балета, принял слишком большую дозу слабительного и на сей раз, приземлившись после великолепного жете, преподнес еще больший трогательный, если не веселый, сюрприз, внезапно пулей скрывшись со сцены.

В другое время Тингл от души повеселился бы вместе с ней, но сейчас было не до того. Сообщив Нокомис, что ему нужно срочно уйти, он попрощался. Тингл ощущал себя самым настоящим участником трагедии и прекрасно понимал, что опасность, которая ему угрожает, весьма нешуточна. А ей хоть бы что, мысленно негодовал он. Я должен тут ради нее заниматься всякой чепухой. Он, однако, слишком хорошо знал ее, чтобы сомневаться: если Нокомис не получит то, что хочет, ему придется столкнуться с ее, что он называл, «не очень мягкими подходами».

Спустя полчаса, прошагав это время взад-вперед по своему кабинету, он отбросил все пришедшие на ум планы поимки Кастора. Ему просто необходимо было хоть на какое-то время отключиться от обдумывания этой проблемы. Потом можно взяться за нее с новыми силами.

Боб покинул свой кабинет и отправился к Пазу. Тот как раз поглощал обильный обед с непременной громадной отбивной, распростершейся перед ним почти на весь стол. Он посмотрел на Тингла таким взглядом, словно приглашая его прокомментировать трапезу. Тингл отвел глаза.

— Я собираюсь уйти. Увы, никаких хороших вестей для вас у меня нет. Хочу поразмять мышцы, а то и мозги могут совсем застояться. Выскочу в борцовский зал на полчасика.

— Зазря ты не пошел бы, я знаю, — ответил Паз. — Хорошо, иди.

Только не забудь, я жду, когда ты предложишь какой-нибудь план.

— Мое кредо — овладевать событиями и не дать им овладеть собой, — сказал Тингл. — Но, боюсь, на сей раз может произойти как раз второе. Ну что ж… Придется чертовски покрутиться.

— Очень не вредно уметь хорошо импровизировать, — заметил Паз, пережевывая откушенный кусок, — но лучше бы обойтись без этого. Связывайся со мной каждые полчаса.

Вид у Паза был такой словно он не волновался, а чувствовал себя в чем-то виновным. Тингл кивнул и вышел из кабинета шефа, думая, что тот слишком уж увлеченно относится к еде. Ему, Тинглу, в общем-то все равно, что ест его начальник, хотя он пожелал бы ему не объедаться до такой степени. Если же Паз и дальше станет поглощать столько еды, то в любой момент шеф Паза может выйти из себя и послать к черту все его влияние и все его ухищрения. Она просто заставит толстяка сесть на диету. А если и это не поможет, его подвергнут проверке на нарушение обмена веществ, после чего либо станут лечить электромеханическими методами, либо вообще отправят в специальное заведение, которое называют «фермой для жиряг».

Тингл перебрался с помощью лифта на двадцатый этаж, прошел по коридору и оказался в помещении перед борцовским залом. Поразмявшись минут десять, он принял участие в двух схватках — с женщиной и с мужчиной. Ни один из них не относился к иммерам и не работал в группе обслуживания банка данных. Одержав победу в обоих поединках, он хоть немного поднял себе настроение. Однако, встав под душ, снова всеми мыслями обратился к Кастору. Вывод, к которому он пришел, звучал очень неутешительно: поскольку сумасшедший знал, где он жил как Кэрд, ему вполне могло быть известно, где он обитает в качестве Тингла. Вероятность этого повышалась потому, что Тингл жил по соседству с Кэрдом. Кастор наверняка мог заметить его выходящим из многоквартирного здания.

Поскольку никаких других вариантов у него просто не существовало, Тингл решил, что самое лучшее для него будет выступить в качестве приманки. Возможно, он зря потеряет время, но, с другой стороны, все, что он способен сейчас предпринять, с равным успехом следовало бы назвать тратой времени. Нельзя забывать о невероятной фанатичности Кастора, а, значит, он вряд ли будет особенно мешкать. Если только в своем сумасшествии он не задумал подвергнуть главную жертву умственной пытке, то очень скоро он проявится, предпримет что-нибудь, чтобы добраться до Тингла. Кто ведает наверняка, какой дьявол притаился в сердцах людей? Призрак был не единственным… Бог тоже знал. А ведь именно Бог и охотится за ним, усмехнулся Тингл.

— Да, нет же, какой он, к черту, Бог, — пробормотал Боб.

Он спустился к выходу на Пятую авеню, ступил за порог в неимоверную жару и подозвал такси. Усевшись на заднее сидение и назвав водителю пункт назначения, он привычно вставил кончик своей идентификационной звезды в приемник. Водитель бросила беглый взгляд на контрольные данные о проверке личности и информацию о кредитоспособности клиента, которые тут же появились на передней панели. Особого интереса эти цифры у рее не вызвали: за всю свою жизнь она ни разу не подвергалась ограблению и не опасалась за себя.

Тингл следил за новостями на экране, вмонтированном в переднее сидение. Об убийстве на Бликер Стрит — ни слова. Несомненно, правительство наложило свою лапу на средства массовой информации. Пока чиновники не придумают какую-нибудь историю, которую можно было бы преподнести как официальную версию, ничего в новостях больше не появится. Итак… Озма убита, и сегодняшние власти решили, что широкой публике об этом лучше ничего не знать. Люди могли впасть в панику, узнав, что любого гражданина другого дня можно вот так безнаказанно извлечь окаменевшим из стоунера и убить.

Тингл вздрогнул от холодка, пробежавшего по спине при мысли о том, что Кастор мог сделать, и наверняка сделал с ней. Но это была реакция Тингла. Если бы сейчас он полностью ощущал себя Кэрдом, то вряд ли смог бы сдержать тошноту.

Он не видел никакого смысла избегать встречи со Сник. Будь у нее какие-то подозрения, это только укрепило бы их. Если же она ни в чем его не подозревала, то, заметив в его поведении какие-то странности, могла насторожиться. Надо отправляться в квартиру и ждать действий Кастора там. Или лучше просто пошататься по улицам.

Такси свернуло на восток с Пятой авеню на Площадь Вашингтона. Тингл, сидевший сзади с правой стороны, обвел взглядом площадь.

— Стой! — громко прокричал он.

— Что! — удивленно воскликнула водитель, пробираясь к обочине через строй велосипедистов. — Вы что, передумали?

— Через минуту поедем дальше.

В тридцати футах к югу от тротуара стоял довольно большой дуб, под сенью которого виднелись столики и стулья, все до последнего занятые увлеченными игрой шахматистами. Тингл приметил одного из них — коренастого, в черной рубахе, с орлиным профилем, непомерно густыми бровями и длинной, нестриженой рыжей бородой. На макушке рыжеволосой головы незнакомца красовалась маленькая круглая черная шапочка, которая, насколько помнил Кэрд, называлась ермолкой.

— Гриль! — присвистнул Тингл. Или на сей раз за него говорил Кэрд?

Примерно минуту Тингл наблюдал за ним. Гриль совершенно не походил на нарушителя закона. Если он и ждал, когда на плечо его неминуемо ляжет рука, если и прислушивался к тяжелым шагам, уголками глаз постоянно следя за приближающимися тенями, то никоим образом не выдавал себя. Казалось, единственное, что его интересует, — это шахматы. Взгляд его целиком был прикован к фигурам, и он, словно богомол, завороженный видом гусеницы, неподвижно и неотрывно следил за их перемещениями.

Тингл был поражен, каким образом Грилю удавалось так долго избежать ареста. Но тут же он понял, почему беглец все еще оставался на свободе. Органики наверняка искали человека, внешне похожего на Гриля, но им и в голову не могло прийти, что тот совершенно не изменит свою внешность: не сбреет бороду, не расстанется с ермолкой, не покроет лицо каким-нибудь темным кремом и не поместит контактные линзы в глаза, чтобы изменить их зеленый цвет. Но хитрющий Гриль решил остаться все тем же типичным ортодоксальным евреем. В качестве маскировки он выбрал свою собственную внешность. Оригинальный ход.