Мир дней (№1) - Протест

Майор попытался вплотную приблизиться к Кэрду, но тот, уклонившись от контакта, ловко отступил в сторону, а затем, повернулся к нему лицом и спросил:

— Вы что хотите вручить мне временной пропуск?

Валленквист снова приблизился к нему:

— О, нет. В этом нет необходимости. К тому же на это может уйти слишком много красной ленты. Ты хоть что-то знаешь об этом человеке, даже играл с ним в шахматы. Именно ты должен заняться поисками его сегодня. Прошу все твое время уделить этому случаю.

— Хорошо. Сейчас основной вопрос в том, решил ли он перебраться в этот день или замыслил нарушить границы и всех других дней тоже. Почему он сделал это? Чем руководствуется? Найти мотив — означает найти человека!

— Прекрасно, — заключил майор, потирая ладони. — Я всегда знал, что умею подбирать людей.

Кэрд в очередной раз ускользнул от приближающегося к нему лица майора — идея насчет того, что нос надо держать непременно к носу, видимо, не давала тому покоя.

— Могу ли я получить разрешение на интервью его коллег из Понедельника?

— Я пошлю запрос, однако потребуется некоторое время на получение ответа.

Слово «запрос» напомнило Кэрду о требовании Озмы.

— Ну что ж, майор, — сказал Джеф, направляясь к выходу, — пока у вас не появится для меня что-нибудь новенькое, я занимаюсь этим делом.

— Да подожди ты. Чего я больше всего не люблю, так это разговаривать с затылком!

— Простите, майор, — Кэрд остановился, повернулся к Валленквисту и улыбнулся ему. — Это, я думаю, от излишнего рвения.

— Все в порядке, мой мальчик. Всегда рад видеть старание своих подчиненных. В наше время оно встречается не так уж часто.

— У вас ко мне есть что-нибудь еще, сэр?

— Держи меня в курсе, — Валленквист сделал неопределенный жест рукой. — Да, кстати, в твоем графике на сегодня я видел обед с комиссар-генералом?

Что это? Ревность. Гнев?

— Да, сэр. Комиссар и я вместе росли в одном районе, мы даже в одну школу ходили. А теперь вот любим встретиться, поговорить о старых временах. К тому же мы еще и родственники. Моя первая жена была ее кузиной.

— Хорошо, хорошо. Прости, что я вмешиваюсь.

Майор бросил взгляд на два одновременно вспыхнувших экрана.

— Прости, теперь я занят, — сказал он. — Беги, берись за дело. Желаю приятно провести время за обедом, и передай от меня привет комиссару. Только, пожалуйста, до обеда доложи о том, что удастся узнать о Гриле. Что это за имя идиотское, прости Господи!

Джеф отдал на прощание честь, однако майор уже был поглощен другим делом: переводя взгляд с одного экрана на другой, он никак не мог решить, какой из них содержит более важную информацию. Кэрд вернулся в свой кабинет и, обращаясь к телеэкрану, приказал показать ему запись последнего хода Гриля.

На экране возникла шахматная доска — шестьдесят четыре регулярным образом перемежающиеся красные и зеленые клетки, восемь горизонтальных полос по восемь клеток в каждой — с восемью красными и восемью зелеными фигурами на ней. Игра началась с первого хода игравшего зелеными Янкева Гриля: 1РГ — МС4. Другими словами, первым ходом зеленый Руководитель Группы Мирового Советника перемешался на четвертый вертикальный квадрат от той клетки, в которой находился Мировой Советник. Красные, которыми играл Джеф Кэрд, сделали первый ход, переместив своего Руководителя Группы Мирового Советника аналогичным образом.

Второй ход зеленых был: РГ — МС ГШ. Или 03. Это означало, что Гриль переместил своего Офицера-Органика на третью клетку от Губернатора Штата.

Кэрд вспомнил, что выполняя свой ответный ход, он размышлял о том, что какой-нибудь шахматист, живший в начале двадцать первого века, наблюдая за их игрой, легко разобрался бы в происшедших в ней с того времени изменениях. Для него вряд ли составило бы проблему определить, что белые и черные клетки на доске заменены соответственно на зеленые и красные. Что Короли превратились в Мировых Советников, Королевы — в Суперорганических Директоров, Ладьи — в Интраорганических Координаторов, Слоны — в Губернаторов Штатов, Кони — в Офицеров-Органиков, а пешки — в Руководителей Групп. И если бы этот гипотетический шахматист из давно ушедших времен располагал знаниями о политическом устройстве современного мира, он без труда разглядел бы за всеми происшедшими в игре изменениями самые очевидные политические причины и понял бы, что сами эти изменения носят весьма поверхностный характер.

Минут пять Кэрд продолжал следить за развитием событий на доске, хотя мысль о том, что он приносит служебные обязанности в жертву собственным удовольствиям, не давала ему покоя. Кроме того, его волновало и еще одно: где находился Гриль в тот момент, когда он совершил свой последний ход?

Он распорядился, чтобы экран показал ход РГ — МС или 04, раздумывая над тем, доведется ли Грилю когда-нибудь узнать, по какому пути пошла эта партия. Он надеялся, что удастся. Противники разыгрывали опасное и интригующее столкновение, одновременно атакуя и обороняясь. Оба Мировых Советника были открыты «беспорядочным ударам со всех направлений» — именно так однажды охарактеризовал подобную позицию один из мастеров.

«Странно, — подумал Джеф, — но то же самое можно сказать и о положении в реальной жизни».

Кэрду нужно было закончить несколько небольших дел, и только после этого он смог полностью переключиться на Гриля. На следующий Вторник был запланирован рейд на Башни Тао, многоквартирный дом на Одиннадцатой Западной улице. Согласно информации одного из осведомителей, некоторые из жильцов этого дома не только сами курили табак, но и занимались его продажей. Что за люди? Семь поколений непрерывного образования и воспитания, а они все равно только и думают, что о подобных гадостях.

В отличие от того, что предрекал Иисус, бедных в обществе более не было. По крайней мере, бедные не должны были пребывать в этом состоянии в силу каких-то объективных причин. Однако порока и сейчас оставалось предостаточно. Впечатление такое, что каждый час рождается по одному преступнику.

Рейд в район минни в поисках Рутенбика должен был состояться в пределах часа, и Кэрд не собирался участвовать в нем лично. Он предоставил возможность осуществить эту операцию детектив-инспектору Эн Вонг Кулсу и предполагал поддерживать с группой постоянный аудиовизуальный контакт.

Джеф попросил произвести поиск и слежение за Рутенбиком и Грилем со спутников и уже через десять минут получил результаты. В полете находились три спутника, которые непрерывно под тремя разными углами фотографировали Манхэттен и прилегающие к нему районы. Компьютеры переслали голографические портреты обоих нарушителей на центральную базу, где они сравнивались с лицами обитателей Манхэттена, заполнивших улицы и крыши домов. Пока поиск не давал результатов. Ничего неожиданного, однако, в этом не было, поскольку и Гриль, и Рутенбик носили широкополые шляпы и, кроме того, наверняка сейчас оба они не поднимали головы, чтобы не попасть в объектив кинокамеры. Спутники, правда, получили задание отслеживать всех обладателей подобных шляп, и все здания, в которые они входили, тут же регистрировались. К сожалению, у Департамента органиков не хватало персонала, чтобы обеспечить оперативную проверку всех подозрительных. Пока удалось проверить только здания в центре Манхэттена, да и то не все — это требовало времени.

Не так уж трудно заполучить фальшивую идентификационную карту, если вы знаете, где собираетесь скрываться. Рутенбик, судя по всему, хорошо понимал, что делает. В то же время Гриль, очевидно, был ученым, привыкшим жить и работать в уединении. Что мог он знать о трущобной жизни? Ничего — если, конечно, не задумал свой побег очень давно и не успел хорошо к нему подготовиться.

Кэрд отложил мысли о Рутенбике на потом и полностью сосредоточился на Гриле.

Раскроешь мотив — значит найдешь преступника. Прекрасная формула, очень актуальная, если не считать того, что Джефу не нужно было определять круг подозреваемых. Он и так уже знал, кто является преступником.

Понедельник решил предоставить Вторнику биоданные из архива Гриля, однако Кэрд не имел возможности допросить знакомых и коллег Гриля. Это право оставалось за Понедельником. Единственное, что оставалось в его силах, — распорядиться, чтобы информацию разослали по коммуникационным блокам всех органиков. Разыскивая Гриля, они смогут воспользоваться полученными данными. Помогут и спутники — «небесные глаза», так их называли, — которые постоянно сканируют улицы в поисках кого-либо, внешне напоминающего Гриля. Хотя Кэрд не очень-то верил в то, что Гриль может оказаться таким глупцом, чтобы шататься днем по улицам. Возможно, он уже обстриг волосы и сбрил бороду, хотя такими уловками довольно трудно сбить небесный глаз с толку. Наверняка Департамент идентификации разослал фотографии, показывающие, как бы выглядел Гриль, если бы он побрился.

Файл с биоданными Гриля содержал несколько довольно примечательных фактов. Особенно интересным могло показаться то обстоятельство, что Гриль являлся последним на всей Земле живым носителем языка идиш. Кроме того, он оказался самым авторитетным специалистом и знатоком творчества древнего писателя Церинтуса. Два исследования, выполненные Грилем, зарегистрированы во Всемирном Банке Данных. Кэрд запросил краткий обзор по Церинтусу, руководствуясь при этом скорее любопытством, нежели надеждой получить какие-то улики.

Из представленного ему отчета Джеф узнал, что Церинтус был христианином и жил около 100 года нашей эры. По происхождению еврей, он принял христианство, но в общественном мнении считался еретиком. Утверждают, что Святой Иоанн написал свое Евангелие специально для того, чтобы раскрыть и опровергнуть ошибочные взгляды Церинтуса. До того, как около трехсот облет тому назад на юге Египта был обнаружен манускрипт, рассказывающий о жизни Церинтуса, о нем было известно очень мало. Он основал просуществовавшую очень недолго секту евреев, перешедших в христианство. Секта имела явно выраженное гностическое направление. Несмотря на принадлежность к христианам, единственной книгой из Нового Завета, которую признавал Церинтус, было Евангелие от Матфея. Писатель считал, что мир создали ангелы, один из которых вручил евреям их закон. Однако закон этот оказался несовершенным. Он, например, не содержал таких фундаментальных составляющих, как обрезание и еврейская суббота.

— Такой же сумасшедший, как и все они, — пробормотал Кэрд, выключая дисплей.

Раздался громкий звонок, и еще один телевизионный экран засветился оранжевыми буквами. Появилось напоминание от Озмы о необходимости подать запрос на рождение ребенка. Кэрд отключил экран с данными о Гриле и подошел к настольному компьютеру. Однако не успел он заполнить в отображенной на дисплее форме и четырех строк, как замерцал еще один экран. Высветилось сообщение: Рутенбик обнаружен в районе Гудзон Парка.

Кэрд отложил работу по заполнению формы запроса и связался с женщиной, приславшей сообщение о нарушителе. Ею оказалась капрал патрульной службы Хатшепсут Эндрюс Руиз. Она стояла перед экраном передатчика, вмонтированного в стену какого-то здания; рассмотреть ее фигуру было невозможно. Наверно, какой-то минни швырнул в экран комья грязи, а то еще что-нибудь и похуже. Позади капрала стояли три органика, тайные агенты первого класса, один из которых, держа в руках камеру, водил ею из стороны в сторону, снимая улицу. Кэрд запросил картинку, и изображение улицы появилось на экране рядом с тем, что показывала Руиз. Возле капрала стояла женщина, сообщившая ей о местонахождении Рутенбика. В руке она держала большую сумку, набитую овощами.

Руиз отдала честь и доложила:

— Это свидетель, Бенсон Мак Тавиш Паллангули, 128…

— Данные я возьму из компьютера, — прервал ее Кэрд. — Что произошло?

— Свидетельница только что вышла из распределителя продуктов, расположенного на Вест Кларксон Стрит, держа в руке сумку с овощами, на которых сверху лежала ветвь бананов.

Кэрд хотел было попросить Руиз опустить ненужные подробности, но упоминание о бананах остановило его.

— Подозреваемый Дороти Ву Рутенбик, со всей очевидностью опознанный Паллангули, прошел рядом с ней. При этом он, протянув руку, стащил банан из ее сумки. После чего Рутенбик побежал по улице… — Руиз показала рукой в западном направлении, -…до пересечения Гринвич и Вест Кларксон. Там, в соответствии с показаниями Паллангули и двух других свидетелей, подозреваемый свернул налево, продолжая бежать, и проследовал по Гринвич Стрит. Затем он вошел в здание, обозначенное на карте символами ГСЛ1.

Кэрд затребовал, чтобы на дисплее показали план улицы, по которому он мог бы проследить маршрут преступника. К этому времени появились еще две картинки, переданные камерами патрульных, находящихся у входа в здание. Сержант, командующий операцией, Ванда Конфуций Торп, как раз входил в дверь здания. В правой руке он держал специальный электрический штык. За ним последовали еще три органика, также вооруженные штыками.

Кэрд связался с Торпом по радио и спросил его, окружено ли здание. Сержант с легкой ноткой возмущения в голосе ответил, что он несомненно позаботился об этом. Кэрд вызвал записи мониторов, находившихся с двух сторон здания, и получил с их помощью полную картину операции. Здание, в котором скрывался Рутенбик, занимало целый квартал, однако между ним и тротуаром был дворик с пальмами и платанами, с неподстриженной лужайкой, множеством одуванчиков и других сорняков. Несомненно, руководитель блока не раз получал официальные выговоры от государственных чиновников и приказы прибрать во дворе. Однако руководители квартала минни нередко оказывались столь же упрямыми и строптивыми, как и остальные жители. Зданию было примерно сорок облет, и построено оно было, когда Бюро Архитектуры обуяла страсть ко всему, связанному с морем. Стороны здания, выгнутые вверху, заканчивались плоской макушкой. Это, наряду с коническим торцом и трехэтажным пятиугольным строением в середине, напоминало авианосец двадцатого века. Комнаты на внешней стороне у верхнего этажа имели в полу окна, сквозь которые жильцы непосредственно могли наблюдать за всем происходящим во дворе.

Рутенбик находился, наверно, в одной из этих комнат, наблюдая сверху за органиками.

Кэрд трепетал от возбуждения. Три месяца прошло с тех пор, когда он выходил на охоту в последний раз. И вот сегодня сразу две погони.

Он попросил компьютер отыскать в файле Рутенбика все упоминания о бананах. Почти сразу же строки ответа побежали по экрану. Прочитав их, он соединился с Руиз и попросил ее узнать у Паллангули, не знаком ли ей мужчина, стащивший у нее банан. Капрал выполнила его просьбу, а Кэрд наблюдал за их беседой. Безликое выражение на лице женщины сменилось убежденностью.

— Нет, я никогда не видела прежде этого бродягу, а если вдруг встречу еще раз, то засуну ему банан в то место, куда солнышко не светит.

Перед тем, как обратиться к женщине с вопросом, Руиз вставила ее идентификационный диск в считывающее устройство, выдав в компьютер команду, предписывающую окрасить в оранжевый цвет и отобразить крупным шрифтом все ссылки на Рутенбика. Прошло несколько секунд, и на экране замерцал параграф текста — появился ответ на его запрос. Кэрд остановил его, чтобы спокойно прочитать. Оказывается, три обгода тому назад Паллангули и Рутенбик были соседями по четвертому этажу многоквартирного дома на Доминик Стрит.

Джеф раздраженно вздохнул. Паллангули наверняка знала, что эта информация помещена в ее файл, и все-таки солгала. Кто она — сумасшедшая или матерый преступник? Впрочем, какая разница? Необходимо ее допросить. Он поставит тридцать кредиток на то, что вся ее история состряпана. Рутенбик попросил у нее помощи, и она согласилась ее предоставить. Более того, еще двое минни по его просьбе тоже дали ложные показания. Вместо того, чтобы свернуть налево, побежать в южном направлении и войти в то здание, где его сейчас искали, он повернул вправо и скрылся… где?

Рутенбик должен находиться где-то рядом с расставленной полицией сетью, из которой он ловко ускользнул. Это так, если, конечно, он не пошел в своих расчетах еще дальше: понимая, что тот, кто будет ловить его, неизбежно станет придерживаться именно той схемы, по которой шел сейчас Кэрд, он все-таки спрятался в этом здании. Хотя вряд ли. Слишком опасно, можно перехитрить самого себя.

Если Кэрд на сто процентов был бы уверен в своей правоте, он прекратил бы прочесывание здания. Кэрд запросил подкрепление, чтобы расширить сеть и послать органиков в прилегающие здания, однако ему ответили, что более десяти человек предоставить невозможно.

Кэрд взглянул на экран, на котором мерцало предупреждение: ЗАПРОС НЕ ЗАКОНЧЕН! Времени на это сейчас не было. Запрос на разрешение Озме иметь от него ребенка придется переслать позже. На экране появилось еще одно сообщение: секретарь комиссар-генерала спрашивала, не может ли он перенести встречу на 11:30 утра. Кэрд ответил утвердительно. На дисплее отобразили: ПРИНЯТО И ПЕРЕДАНО.

Пришел ответ на запрос относительно поиска Рутенбика. Обычно ответ поступал в пределах десяти минут, однако сегодня по непонятным причинам каналы были загружены до предела. Кэрд внимательно изучил картинки и запросил полицейский участок в Гудзон Парке о подмоге. Он просил прислать еще десяток органиков, но получил отказ: в течение по крайней мере нескольких часов подкрепления не будет.

— Почему? — переспросил Джеф.

— Очень жаль, инспектор, — ответил сержант, — но на Кармин Стрит произошло жестокое и кровавое убийство. Две жертвы: женщина и ребенок.

Кэрд был потрясен.

— В этом субгоду уже второе убийство на Манхэттене, а идет всего лишь второй месяц. Боже мой, за весь прошлый субгод произошло всего шесть!

Сержант молча кивнул.

— Это похоже на эпидемию. Социальное гниение, сэр. Хотя, может быть, влияет ужасная жара.

Закончив разговор с сержантом, Кэрд сел и задумался. Если бы от каждого органика не требовали получения степени доктора философии по криминологии, то их численность была бы куда большей, и Кэрд сейчас вряд ли испытывал бы недостаток кадров для выполнения операции. Так нет же, любой кандидат должен пройти психологический тест (который одновременно являлся и довольно хитрым идеологическим испытанием). В результате половина претендентов сразу же отсеивалась. После этого необходимо было проучиться шесть сублет в Вест Пойнте. И только лишь потом те кандидаты, которые сумели выдержать дисциплину и получить по всем курсам среднюю оценку В, становились пешими патрульными Департамента органиков, и им присваивался нулевой класс.

Ну что ж, придется обходиться тем, что имеется. Прогноз погоды, отображенный на одном из экранов, дополнительного оптимизма не вселял. К трем часам пополудни обещали сильный туман, а значит нельзя рассчитывать на «небесные глаза». Нужно было действовать быстро и решительно.

5

К одиннадцати часам Рутенбика не удалось ни поймать, ни даже обнаружить. Прежде чем покинуть здание, Кэрд еще минут пять занимался неоконченными делами. Автомобиль-робот из служебного гаража провез его по Бульвару Вуменвэй к площади Колумба и оттуда мимо Центрального Парка к Семьдесят седьмой Западной улице. Коммунальный жилой Блок имени Джона Рида занимал целый квартал и включал сто зданий на Семьдесят шестой и Семьдесят Седьмой улицах и небольших боковых улочках. По соседству от него, строго на Север, находился музей Естественной Истории. Едва миновав третий уровень наклонного подъезда, охватывающего здание, Кэрд вылез из машины, которая не спеша удалилась в западном направлении. Он вошел в просторный холл, украшенный в соответствии с модным в этом году микенским стилем. Со стен, с потолка и даже с пола — отовсюду улыбались золотые маски Агамемнона [Агамемнон — царь Микен, сын Атрея и Аэроны; центральный образ «Илиады» Гомера]. В середине холла находился фонтан, украшенный скульптурой Аякса [Аякс — греческий герой Троянской войны, который убил себя, ибо был побежден Одиссеем в споре за доспехи Ахилла], бросающего вызов богам. С потолка, протянувшись в направлении надменного и обреченного Ахея [Ахей — родоначальник ахейцев — одного из древнегреческих племен; в поэмах Гомера ахейцами называются все греки] и оборвавшись посередине, свисала рваная, излучающая желтый флюоресцирующий свет, молния. Вся это композиция, видимо, подобранная каким-то чиновником, несомненно, была призвана способствовать повышению морального уровня жителей: если вы настолько глупы, чтобы оказывать сопротивление воле правительства, добра ждать не приходится.

Вся беда в том, что, несмотря на стопроцентную грамотность и введение бесплатного образования в течение всей жизни, девять десятых зрителей ни разу не слышали об Аяксе, который пронзил себя мечом, а из оставшейся одной десятой большинству подобные страсти были совершенно безразличны. От морали не осталось ничего, а искусство, думал Кэрд, слишком тенденциозно.

Он поднялся в пневматическом лифте на верхний этаж и вышел у входа в ресторан «Зенит». Часы показывали 11:26. На вопрос поспешившего ему навстречу метрдотеля он ответил, что место для него заказано комиссаром Хорн. Тот пробежал пальцами по клавишам, и на экране дисплея появилось лицо Кэрда, сопровождаемое несколькими строками биоданных.

— Очень хорошо, инспектор Кэрд. Пройдите за мной.

«Зенит» считался элегантным рестораном для избранных. Устроившись на подиуме, негромко играли шестеро музыкантов, в зале слышались приглушенные голоса. Спокойствие нарушила Энтони Хорн, поднявшись из-за столика, чтобы приветствовать его. Протянув руки, она бросилась навстречу Джефу, ее просторное оранжево-пурпурное платье взметнулось волной.

— Джеф, дорогой!

Люди, мирно обедавшие за столиками, вздрогнув от неожиданности, с интересом смотрели на нее. Джефу показалось, что он вот-вот утонет в море шелка, духов и обильной женской плоти. Прильнув поневоле лицом к мягкой груди, Джеф мысленно сравнил ее с двумя планетами-близнецами. Подобная весьма пикантная ситуация не вызывала у него особого возражения, хотя, может быть, эти чувства и не отличались благородством. На какое-то краткое мгновение он ощутил умиротворенное спокойствие, словно припал к груди некоего единого и великого материнского начала.

Она отпустила его и улыбнулась, обнажив крупные белые зубы. Затем, взяв Джефа за руку, Энтони повела его к столику в той части зала, где располагались мясоеды. Несмотря на высокий рост Джефа — что-то около шести футов трех дюймов — она на добрых шесть дюймов возвышалась над ним, хотя не менее четырех из них вполне можно было списать на счет высоких каблуков. Плечи и бедра Энтони Хорн были очень широкими, а талия, наоборот, удивительно узка. Золотые пышные волосы, убранные в высокую прическу, напоминали треуголку, распространенную в восемнадцатом столетии — последний крик моды. Маленькие, плотно прижатые к голове ушки, были украшены массивными золотыми серьгами, отмеченными китайской идеограммой в форме рога.

Они уселись, и Энтони наклонилась над столом; груди ее напряженно подались вперед, словно два белоснежных волкодава, жаждущие освободиться от сдерживающего поводка, чтобы броситься на преследование добычи. Джеф встретил взгляд ее темно-голубых глаз.

— У нас большие неприятности, Джеф, — произнесла она, понизив голос.

— Правительство что-то узнало? — негромко спросил Джеф. Брови его от удивления поползли вверх.

— Пока нет. Мы…

Она остановилась на полуслове, заметив приближающегося официанта, высокого, бородатого сикха в тюрбане. Какое-то время они были заняты изучением напечатанного на бумаге меню и заказом напитков. «Зенит» столь строго придерживался утонченных правил, что здесь считалось признаком дурного вкуса отображать меню на экране. Официант удалился, и Хорн продолжила прерванный разговор:

— Ты помнишь историю Доктора Чанга Кастора?

— Надеюсь, он не сбежал? — утвердительно кивнул Кэрд.

— Вот именно, сбежал.

Кэрд хрюкнул, словно получил неожиданный удар в солнечное сплетение, но разговор снова прервался: в этот момент официант принес его вино и заказанный Энтони джин, а минутой позже подкатил складной столик с двумя подносами, уставленными тарелками. Заказы здесь выполняли быстро. Все блюда, очевидно, были приготовлены заблаговременно — то ли в прошлый Вторник, то ли два субгода тому назад, — а затем подвергнуты окаменению, обеспечивающему абсолютную сохранность в течение неограниченного времени. После выполнения обратной процедуры еду оставалось только подогреть и подать на стол.

Пока официант не ушел, они беззаботно болтали, рассказывая каждый о своих семейных делах. Кэрд указал пальцем в спину удаляющегося официанта:

— Он что, информатор?

— Да. Я пользуюсь своими связями, благодаря которым выявляю шпионов в тех местах, где бываю. Здесь однако нет никаких скрытых микрофонов. Еще бы, тут бывает слишком много крупных фигур.

Она отрезала кусочек бифштекса и принялась жевать.

— Я… дело не в том, что ты — органик, и благодаря этому мы могли бы воспользоваться твоими услугами. Дело гораздо более личное… ты здесь что-то вроде непосредственного участника.

Проглотив кусочек мяса, Энтони сделала глоток джина. Сдержанность ее движений подсказывала Кэрду, насколько сильно она взволнована. В другое время Энтони наполовину опустошила бы высокий бокал еще до того, как принесли еду. Однако сейчас она, очевидно, опасалась притупить ясность мыслей.

Чанг Кастор был иммером и блестящим ученым, он руководил отделением физики Института передовых исследований Ретсолла. Поведение Кастора всегда отличалось эксцентричностью, но когда проявления умственного расстройства стали очевидными, иммеры сразу же начали действовать решительно. Его поставили в такие условия, в которых он казался еще более сумасшедшим, чем был в действительности. Кастора поместили в заведение, которое, хотя и находилось в собственности государства, на самом деле тайно управлялось иммерами. Там Кастор очень быстро опускался в зыбучий песок психического расстройства, из которого, казалось, ему уже не выбраться до самой смерти. Медицинская наука четырнадцатого столетия, несмотря на все ее достижения, оказалась не способной вытащить его из той ямы.

Кэрд вспомнил еще один обед с Хорн в другом месте. Тогда она сказала ему, что Кастор искренне верил, будто он Бог.

— Он же атеист, — заметил в тот раз Кэрд. — Был. Хотя в некотором смысле, вероятно, еще остается им. Он утверждает, что вселенная была создана по чистой случайности. Но структура ее такова, что в конце концов она неизбежно по прошествии множества эр и эпох дала рождение Богу. И этот Бог — он. Кастор. И теперь он ведет дела таким образом, что случайностей больше не существует. Все, что произошло с того момента, когда в недрах вселенной выкристаллизовалось его божество, — факт, явившийся последней случайностью во вселенной, — свершилось по Его воле — себя он называл не иначе как с большой буквы. Он настаивал на том, чтобы все обращались к нему так: Ваше Божество или О Великий Иегова.

Кастор утверждал, что до его появления Бога не существовало; поэтому всю временную шкалу он разделил на две эры — ДБ, то есть, до Бога, и ПБ — после Бога. Он без колебаний с точностью до секунды указывал тот момент, когда возникла новая хронология, хотя вы его об этом и не просили.

Разговор этот состоялся три обгода назад.

— Бог ненавидит тебя, — тихо произнесла Энтони Хорн.

— Что? — переспросил Кэрд.

— Негоже так смущаться, Джеф. И не надо делать такое недовольное лицо. Под Богом я имею в виду Кастора, конечно. Кастор тебя ненавидит и собирается с тобой разделаться. Поэтому я и должна была рассказать тебе об этом.

— Почему? Я хочу сказать… почему он меня ненавидит? Потому что я его арестовал?

— Ты попал в самую точку.

Иммеры направляли ту операцию, и полностью управляли ею. Хорн, в то время лейтенант-генерал, отдала ему приказ доставить Кастора в лечебное заведение, и Кэрд отправился в тот район, где находился Институт Ретсолла. По случайности, а может быть, просто так казалось, когда план операции начали воплощать в жизнь, он действовал необычайно удачно. Два иммера учинили в лаборатории разгром, а затем обвинили в этом Кастора. Однако жертва впала в неистовство и сама перешла в наступление, возмутившись лживым обвинением. В соответствии с инструкциями Кэрд как органик доставил Кастора в ближайшую больницу. Вскоре суд по совету доктора Наоми Атласа, который тоже был иммером, постановил перевести больного в Экспериментальную психиатрическую больницу Тамасуки, расположенную на Сорок девятой Западной улице, где содержали особо опасных больных. С того дня никто, кроме Атласа, и трех специально обученных сестер, больше его не видел. Разговаривать с ним разрешалось только Атласу.

— Это вполне мог быть кто-то другой, — сказала Хорн. — Тебе просто не повезло, что арестовать Кастора поручили именно тебе.

Энтони сделала еще глоток джина, поставила бокал и тихо сказала:

— В некотором смысле он приверженец манихейства [манихейство или манихеизм — по имени легендарного перса Мани — религиозное учение, представляет собой синтез зороастризма, христианства и гностицизма; возникло на Ближнем Востоке в III в.; основная идея учения — освобождение духа от материи через аскетизм]. Он разделил вселенную на добро и зло точно так же, как он разбил время на две половины. Зло — это стремление космоса внести случай в законы его развития. Но случаем нужно управлять…

— Да как, черт возьми, можно управлять случайностью?

Хорн пожала плечами.

— Не спрашивай меня. Кто я такая, чтобы ставить под сомнения мысли Бога? Да и как можно ожидать нормальной логики от сумасшедшего? Кастор запросто мог примирить свои шизофренические противоречия. В этом он, кстати, далеко не одинок. Для таких людей значение имеет только то, что думают они. С точки зрения его божественной мудрости и искаженного восприятия, ему известно совершенно точно: ты — Тайная и Злонамеренная Сила, направляющая Случай. Он видит в тебе Сатану, Великое Чудовище, Вельзевула, Ангро-Майнью [Ангро-Майнью или Анхра-Манью (авестийский) — в иранской мифологии глава зла, тьмы и смерти, символ отрицательных побуждений человеческой психики] и дюжину других подобных злодеев. Он сказал, что найдет тебя, покорит тебя, заставит выть от боли, уничтожит, спалит в глубочайшей из всех преисподних.