Власть. Пастухи на костылях

      Богуславский поднял руку и сказал громко:
      - Если вы хотите нас уверить, что люди неблагодарны по своей природе, можете не утруждаться, это и так все знают. Мы можем дать гражданам ВСЕ и они станут недовольны именно тем что это им все дали, а не они сами урвали. Словно это спорт какой… Мы можем хоть задницы им языком вылизывать и всегда будут те, кто недоволен чистотой своего зада. И чем дальше, тем больше. Иногда я думаю, что большевики в чем-то были правы. Чем хуже - тем лучше, лозунг себя полностью оправдавший. Народ, сидящий в заднице и получающий лишь изредка подачки, благодарен за них до поросячьего визга. А вот так как мы тупо все для жителей оценено ими не будет. И конечно, им не разжуешь вечную дилемму ограничения свобод населения ради блага самих людей. Вот раньше хорошо было. При псевдодемократах. Новую спортивную площадку в деревне какой-то сделали, так вицепремьеры и главы партий все на ней попиарицца успевали. Вот, мол, заботимся мы о вас дорогие граждане. Десять тысяч долларов потратили на площадку и эфирного времени на несколько миллионов рублей, чтобы показать какие они классные парни и как народ их обязан любить за выровненный грейдером стадион и паласы из искусственной травы. А мы в каждом городе открываем спортивные городки и стадионы и народ вдруг стал думать, что так и должно быть! - Богуславский вдруг улыбнулся и сказал спокойным уже голосом: - Хотя. Если нас свергнут у населения будет повод нового недовольства. Ах, как раньше было хорошо… Ну, давайте продолжим… что там дальше, только по делу.
      Начальник Службы кивнул и продолжил, поглядывая на листок перед собой:
      - По Владимиру… Сейчас численность нацбригад "Русской партии" уже перевалила за двадцать тысяч. Фактически мы ничего не можем с ними законно сделать. Владимира мы найти не можем по старым преступлениям, а его молодежь ни на чем криминальном надолго не задержать. Устраивают парады, шествия, фейерверки в дни, как они называют, Русских праздников. Довольно привлекательно выглядит для других. У них постоянный приток свежей крови. Понимая, что ходят по краю, они на каждое такое сборище разрешение у властей получают. Все санкционировано.
      - Как к ним другие национальности относятся? - Спросил хрипловатым голосом Сергей.
      - По разному. Но в основном терпимо. На редкость. Даже зная их лозунги, смотрят на это как на детские шалости. Там же больше половины это подростки и молодежь не старше двадцати. - Глава Службы выдержал паузу и сказал: - Больше того. Владимир сформировал так называемые интербригады. Татары, калмыки, казахи… все там короче. Он не объединяет их со славянами. Мы удивлялись вначале. Владимир везде, где появляется, повторяет одно и то же: пока русский народ не вернет себе свою страну другим национальностям лучше проживать в своих нац республиках. Своим же нерусским он обещает достойное место, когда они придут к власти.
      - Что такое достойное место, по его мнению? - спросил устало Сергей.
      Ответа не последовало. Начальник службы только многозначительно улыбнулся Сергею.
      Илья положил ладони на столешницу и, смотря перед собой, спросил:
      - Ладно. Этот вопрос длительный, муторный и кажется, в ближайшей перспективе решения не имеет. Отложим до общего правительственного собрания. Может, придется принимать новые законы о деятельности таких как "Русская партия". Надо этот гитлерюгенд разгонять к чертовой матери. "Наших" разогнали и этих разгоним. Надо будет - создадим новый комсомол, блин, если им всем так хочется в политику играть и строем ходить. Но чтобы все под присмотром были. - Илья остановился на мгновение и, поглядев на Начальника Службы, спросил заинтересовано: - А что там с нашими "друзьями"?
      Сергей протер лицо руками и, глядя на начальника Службы, сказал вместо него:
      - Упустили они всех. Всех кого я вычислил и передал Службе… Ни один не задержан. Последний вообще по идиотски свалил. Его даже опознали в Шереметьево, но по какой-то неведомой мне причине даже не сделали попытку задержать.
      Илья, сделав наигранно удивленное лицо, посмотрел на начальника службы и тот, глядя в ответ честными глазами, сказал:
      - Виновные будут наказаны.
      Сергей злостью прогнал сонливость и сказал:
      - А по мне так надо проводить расследование. Какой толк мне горбатится и другим, если вы их так бездарно упускаете?
      Начальник Службы, сцепив пальцы, сказал:
      - Многое что мы делаем, кажется нам бесполезным. Мне ли говорить такие прописные истины? Так или иначе, мы от них избавились. Учитывая, что они тратят много времени на подготовку своих специалистов, сделанное и так серьезный удар по их сети. Ищите следующих. Мы тоже просто так не сидим. Проводим мероприятия по связям тех, кого уже вычислили. И есть некоторые результаты.
      - Я не вижу этих результатов. - Сказал Сергей, отодвигая от себя пустую чашку из под кофе.
      - А я вам и не должен докладывать. - Напомнил Начальник службы. - Я все сообщу, когда будут завершены мероприятия на таком же совещании.
      - Когда? - Жестко спросил Сергей. - Сколько нам еще ждать? Вам разве непонятны их желание реставрации? И последствия? Получше меня, наверное, понимаете. И оттого еще более странно, что все так заторможено…
      Начальник службы хотел ответить что-то язвительное, но не успел.
      - Что с террором? - спросил Илья, которому было привычно уже разнимать словесные перепалки между Сергеем и начальником Службы.
      Начальник Службы, почувствовав себя более уверенно, откинулся на спинку стула и сказал:
      - Наследие все так же разгребаем. Идем их же путем. Все прятать и скрывать.
      - Что по очередным терактам в Минводах и Пятигорске? - Спросил Илья, потирая раздраженно подбородок.
      - Разгребли. Исполнители известны. Уже ловим. Все участники еще в России. Так что найдем и задержим. - Заверил начальник Службы.
      - Сможете за месяц найти? - спросил Илья. - Я тогда в своем обращении смогу сказать, что мы на корню выжигаем эту мразь.
      - Я бы не стал о таком говорить. - С сомнением сказал начальник Службы. - Начнут интересоваться, что мы делаем с семьями этих уродов. Вони будет опять море.
      - Пока не прекратятся теракты, наш террор тоже отменен не будет. - Заявил Богуславский. - И пусть хоть извоняются. Каждый ублюдок должен знать, что за его мерзости ответят его дети, родители, другие родственники. Возместят весь ущерб. Не хватит денег - будут всю жизнь пахать там, где мы скажем, в трудовых армиях. Не захотят работать, будут пахать в заключении из-под палки. Считайте это особой извращенной формой социальной защиты.
      Сергей, давно уже уставший бороться с этими особенностями нового режима, только удрученно вздохнул, вспоминая слова из известного произведения:
      - Начинают театры с вешалок, начинаются царства с виселиц…
      - Успокойся, Сергей. Мы никого не вешаем… - отмахнулся Илья.
      Начальник Службы покачал головой и сказал:
      - Мне все равно конечно. Но я впервые соглашусь с Сергеем. Это не выход. У большевиков просто выбора не было тогда в гражданскую и позже. У нас выбор методов есть.
      - Это не от отсутствия методов. - Сказал Илья жестко. - Эта страна вся будет повязана круговой порукой. Если нет другого способа объединения социума, мы свяжем его взаимоотственностью. Не доложил, зная о готовящемся преступлении - соучастник. Вырастил подонка, сам за него и отвечай. Прежде чем что-то украсть посмотри на мать. Она будет за тебя отвечать полностью. И все что ты украл, возвращать придется ей. Нарушил присягу, взял взятку, использовал полномочия в личных целях - помни что ни ты, ни твои дети, ни дети твоих детей не смогут поступить на госслужбу или стать офицерами в армии. Вся эта чушь про национальные объединительные идеи в России никогда работать не будет. Здесь столько народов, столько верований, столько целей и идей, что объединить их все просто невозможно одной общей. А вот ответственностью легко. Или личностью. Не будем забывать, что Россия была, есть и будет Империей. И имперские интересы требуют, чтобы народ не разбредался раскачивая колонии. Убедить их, что мы единый народ - вот в чем наша задача основная. Единый! Объединенный! Пусть не одной идеей, так хоть общей круговой порукой. На пути такого объединения, кроме резких социальных различий, стояла раньше Москва. Она как бельмо было в глазу простого человека. Кровососущая… Теперь государственные функции раскиданы от Питера до Екатеринбурга. Москва еще остается столицей, со своими прибабахами. Но уже народ серьезно воспринимает Екатеринбург как альтернативу. Да я знаю, что город не готов к таким реформам. Он просто не готов быть столицей. Но и Питер не готов. Ну, нет готовых у нас столиц. А раз так, то лучше быть здесь, чем на окраине империи.
      - Добираться тяжело. - Тихо буркнул Сергей.
      - И с контролем сложнее стало. - Признался начальник Службы. - Раньше все в одном садке сидели… А теперь просто нереально будет удержать власть в случае мятежа в столице. Когда десятая часть страны проживает в одном месте, можно сказать что это место и есть мозг, сердце, и все остальные органы государства. Если они там решат поменять режим, то они это сделают.
      Илья, поднимаясь, сказал насмешливо, откровенно глумясь:
      - Разве не для этого мы проводили мероприятия в ней? Если столица взбунтуется думаю вы или я быстро лишим ее голоса, глаз да и мозгов заодно… А после этого только организовывать какое-нибудь московское управление лагерей… Переселить столицу в лагеря и заставить строить очередной безумный канал волга-дон… мечта идиота. Да и как нацию москвичей извести, нам даже Владимир памятник поставит и первый вернется в лоно государства.
      Сергей шокировано улыбнулся безумным шуточкам Диктатора, а начальник Службы, словно действительно задумался, что можно сделать с двенадцатимиллионной армией зеков… Шуток кажется, он не понимал.
      Заканчивая собрание, Богуславский сказал:
      - Через тридцать минут у меня встреча с представителями парламента и министрами. Будем хвастаться друг перед другом, как мы просто погибаем за народное счастье. Хоть это модным сделали и уже хорошо. Но вообще маразм. Никогда не думал что трудолюбие, честность, исполнительность надо прививать через буквально моду.
      Начальник службы улыбнулся и сказал:
      - С городской полицией та же тема. Просто модно и выгодно стало быть на службе народа. Особенно молодежи.
      Сергей раздраженно сказал:
      - Вы огромную ошибку допускаете… Все эти моды - проходящее. Все ваши игры в патриотов, добром не кончатся. А эта глупая затея! Ну, кто додумался создавать Гражданский Орден? Кому такая бредовая идея пришла в голову? Вы понимаете к чему приведет любой косяк? Так как в вашей, условно назовем, масонской ложе одни служащие государства, то любой проступок любого из членов организации пятном ляжет на всех вас. И вообще мне все это напоминает худшие проявления исторические. Гестапо, тамплиеры, госпитальеры…
      - Чем тебя госпитальеры-то обидели в прошлой жизни? - Спросил Илья, накидывая на плечи пиджак.
      - Да хотя бы тем, что кроме прочего они были профессиональными убийцами. - Ответил Сергей, потирая раскрасневшиеся веки.
      - Ну, так и мы не паиньки. - Насмешливо сказал Илья. Обращаясь к начальнику Службы, Илья сказал: - Пойдемте. Вы со мной. А ты Сергей отдыхать. Отсыпаться. Ты хорошо сделал работу там на Байкале. Теперь считай у тебя отпуск до следующего понедельника. Наградной список тоже в понедельник подашь. Вручение медалей за гражданское мужество будем здесь проводить. Тебе-то цацку на грудь надо? Вроде как заслужил.
      - Нихрена мне не надо. Спать хочу. - Хмуро отозвался Сергей.
      - Во и хорошо. Чем меньше мы публично награждаем своих, тем лучше. - Довольно сказал Илья и первым вышел из зала. За ним, попрощавшись, вышел начальник Службы, а Сергей, оставшись один в зале, подвинул к себе бутылку с минералкой и прямо из горлышка отпил значительный глоток. Достал мобильный телефон удрученно посмотрел на отсутствие связи - в совещательном зале была полная изоляция от внешнего мира. Поставил бутылку на место и, поднявшись, сонно оглядел зал. Наконец он взял свой кожаный тонкий портфель для бумаг и направился к выходу.

3.

      В двадцати километрах от Финской границы в довольно большом поселке, где с перестроечных времен контрабандисты устроили себе склады и перевалочные базы, в абсолютно несносном по столичным меркам кафе сидел путник и пытался ужинать. С печальной улыбкой, глядя на освещенную уличным фонарем слякоть и грязь за окном, он изредка ковырял в тарелке с макаронами и парой подозрительно твердых "молочных" сосисок. Невольно морщась, путник отхлебывал слишком заметно разбавленное пиво, и слушал очередные возвышенные глупости, доносящиеся из телевизора в углу зала. Кроме путника в кафе сидело двое водителей дальнобойщиков, что нескромно хвастались друг перед другом, как и за сколько им удалось протащить свои фуры через границу. Путник только вяло удивился, что со времен начала этой катавасии цены на "добро" таможни почти не изменились. Хоть что-то осталось незыблемым в государстве российском.
      Еще в кафе, изредка протирая за покинувшими гостями столики, сновала в перепачканном фартуке официантка - молодая девчушка, что один раз напугано глянув в безразличные глаза путника, старалась больше к нему не подходить. А путник, смотря на нее, все гадал, когда ему сменят забитую его окурками пепельницу и сменят ли вообще.
      Путник не смог перебороть своего отвращения к непонятному мясу сосисок и остывшим макаронам. Отодвинув тарелку от себя, он двумя руками взял кружку с пивом и сделал большой глоток. Скривив гримасу недовольства, путник отодвинул подальше от себя и остатки этого пойла. Покачивая головой своим раздраженным мыслям, он достал из пачки на столе очередную сигарету и закурил, уже без улыбки глядя, как к кафе подкатывают еще две длинных фуры.
      Если бы он заговорил в те минуты, то в его голосе любой бы услышал дикое, неприкрытое отчаяние. В любой фразе сказанной им он невольно бы передал всю ту горечь, которую испытывал от сложившейся ситуации. А ситуация вокруг была и правда образцово поганой. Разве мог бы раньше Путник представить, что ему придется буквально бежать из России, да еще не эвакуационным путем, или не по-человечески на поезде или самолете, а чуть ли не автостопом. Разве мог он раньше помыслить, что питаться он будет в таких вот убогих заведениях, и что он даже слова не посмеет сказать об уровне "сервиса", дабы не привлекать к себе излишнего внимания. Написать, что путник был расстроен, это будет несколько мягко. Он был в горе, в трауре, в отчаянье от разрушения Дела для которого его так долго и так тщательно готовили.
      Он был настолько поглощен своими невеселыми мыслями, что в вошедшем в кафе человеке не сразу смог распознать сотрудника преследовавшей его Службы. А когда, мельком взглянув на "увальня", "рубаху парня", что немедленно с ходу стал отсыпать комплименты неряхе официантке, и по глазам понял что за гость наведался в половину второго ночи в это убожество с издевательским названием "Уют", то даже силы покинули его. Это было состояние загнанного. Когда уже согласен даже на смерть, чем на бесполезный и бесперспективный бег с препятствиями. А "увалень" оставив заулыбавшуюся официантку в покое, добродушно подошел к столику путника и, поставив на него тарелку с арахисом и кружку такого же гнусного пива сел ничего не спрашивая напротив. Поглядел некоторое время с интересом на Путника. Помолчал.
      - Здравствуйте! - Наконец сказал он, радостно улыбаясь, словно встретил кумира своей молодости.
      Путник посмотрел холодно на "героя невидимого фронта" и брезгливо отвернулся к окну. "Добряк" оценил этот жест еще более располагающей улыбкой. Отпив большой глоток из кружки, он порекомендовал:
      - Вы поешьте лучше. Там куда мы с вами сейчас направимся, вы не скоро сможете поесть.
      Путник, сцепив пальцы и уперев в них подбородок, посмотрел на службиста и сказал насмешливо:
      - Странно, что снова не пытаетесь сделать сходу укол и засунуть в машину.
      Улыбка не покидала лица сотрудника спецслужбы. Он только радостным голосом поинтересовался:
      - О! Вы сомневаетесь, что мы умеем учиться? Зря. Нет, сейчас обойдемся без уколов, от которых вам ни холодно, ни жарко. - Став чуть серьезным он поведал: - На улице два взвода спецгруппы. Вы не уйдете в этот раз и, конечно, у вас есть выбор - умереть или проехать с нами. Больше терять людей в попытках вашего гуманного задержания мы не намерены.
      Путник хмыкнул слову "гуманный" и невольно мысленно обратился к зудящему месту укола. Уж, какую гадость ему вкололи, пытаясь обездвижить, Путник не знал. Программы вытащили его из той передряги, причем оба оперсотрудника были умерщвлены абсолютно невероятными способами. Одному путник несколькими ударами проломил грудину, второй лишился головы, причем у путника в тот момент в руках не было даже перочинного ножика. Он просто двумя руками с проворотом оторвал ее. Возможности человеческого организма неисчерпаемы, и с отключенным "Я", путник на всю катушку их использовал. Но, трезво оценив, что даже с взводом вооруженных автоматчиков ему не справится, путник словно смирился. Он только саркастический улыбался, когда больше для демонстрации службист положил на стол перед собой пару усиленных наручников. Поглядел и отвернулся к окну, где в свете фонаря, наконец, заметил суетящихся вооруженных людей у двух с виду безобидных фур подкативших недавно.
      "Увалень" обратился к путнику и спросил:
      - Если вы не хотите заканчивать ужин, то позволите ваши руки?
      - Думаю, нет. - Покачал головой Путник.
      - Тогда вас сейчас отправит к вашим инопланетным предкам наш суперспециалист - снайпер. Знаете, и не таких прытких он отправлял в лучшие места, чем наша убогая планета.
      Путник только в изумлении вскинул брови и сказал, словно последнему глупцу:
      - Думайте, что говорите. Я родился здесь и я человек.
      Службист сказал, слишком радостно улыбаясь:
      - Э нет. Человек головы отрывать руками физически не может. Да и бегать со скоростью автомобиля может только его к этому автомобилю крепко привязать… Но там куда мы с вами сейчас поедем у вас будет возможность попробовать доказать, что что-то в вас человеческого осталось.
      Путник устало поглядел на сотрудника Службы и тихонько сказал:
      - Глупцы. Какие вы все глупцы.
      Расстроено глядя в довольную непонятно с чего улыбку "добряка", Путник в который раз думал, отчего ему так не везет? И почему даже задерживать его посылают каких-то придурков. Все больше злясь, путник очень медленно шаг за шагом отключал свою Личность, чтобы внимательный службист не заметил ни перемен во взгляде, ни легких судорог тела которыми сопровождался быстрый процесс. Только в последний миг путник сочувственно улыбнулся играющему дурачка офицеру и мысленно с ним попрощался.
      В следующий момент еще ничего не понявший "добряк" лишился передних зубов, а тарелка, ребром вбитая ему в рот, разламываясь в беспощадном ударе, остановилась, только окончательно прорезав до костей щеки и перерубив язык. Быстрый нырок и падение на пол спасло путника от первых двух выстрелов снайперов и последовавшем за ними плотном огне автоматчиков. Ползя не жалея рук и ног по засыпающему все битому стеклу и острым каменным осколкам выбитым из стен путник перебрался за стойку к мгновенно погибшей девушке и, не смотря на отключенную Личность, странно улыбнулся распростертому изуродованному телу. Прячась за бочками с пивом под прилавком, путник достал пистолет и словно молясь неведомым богам замер глядя в потолок.
      Сдаваться он права не имел, погибать тоже. Выбора особо не оставалось. Приходилось не много, не мало, а думать и решать, как уничтожить противника и выжить самому.

4.

      Просторная служебная квартира встретила Сергея свежестью наведенной ионизатором и кондиционером. После слепящей духоты улицы он с удовольствием вдохнул прохладный воздух ноздрями, уловив еле заметный запах чего-то вкусного с кухни. Стянув с себя обязательный пиджак и галстук, и бросив их на диван в холле, Сергей, разувшись, прошел на кухню. Поставил чайник и когда тот закипел, налил себе в стакан просто горячей воды. Бросил в воду таблетку стимулятора. Дождался пока она растворится, разбавил бодрящий коктейль холодной водой и залпом выпил. В голове моментально начало проясняться. Хотя мозг еще был неповоротлив, но сам Сергей уже заметно приободрился. Пройдя в кабинет, он бросил на стол портфель и включил музыкальный центр. Выбрал подборку инструментальной музыки, которая ему помогала работать и сел со вздохом за стол. Запустил компьютер и выдвинул клавиатуру из под столешницы. Прежде чем усталость его вырубит окончательно надо успеть еще так много сделать.
      Разбор списков представляемых к государственным наградам занял у Сергея минут десять не больше. Вычеркнул из списков всех "наших", как намекнул Илья. Вообще-то логично. Если мэр пострадавшего городка лично участвует в тушении химических складов его увольнять надо, а не награждать. Он должен организовывать эвакуацию и снабжение. Рассмотрение бумаг по институту развития тоже не отняло много времени. Все документы, поступившие от институтских он немедленно отсканировал и выслал зашифрованным письмом Фидану. Пусть смотрит, проверяет. Сам Сергей не чувствовал в себе сил проверять цифры и читать огромные написанные заумным слогом тексты.
      Что еще больше бесило Сергея в работе с институтом, что никогда не знаешь то, что тебе предоставлено - это полные данные или что-то недоговорено, что-то утаено, что-то ушло исключительно в соответствующие ведомства. И когда, потратив на аналитику несколько, дней понимаешь что выводы и прогнозы бред, а они потом извиняются и говорят, что предоставили не все исходники и выкладки начинаешь тихо материться.
      Закончив бегло с простым, как он обычно и делал, Сергей приступил к задачам чуть сложнее. Надо было, как требовал Илья набросать речь для совета министров, да таким образом, чтобы они сразу не повесились и не сбежали за границу или того хуже стали здесь жить как последний день. Он был только в середине своего труда, когда раздался звонок на телефон спецсвязи и ему пришлось отвлекаться и снимать трубку.
      Звонил Фидан. Он поздоровался и спросил, как Богуславский отреагировал на сообщение о приближающейся катастрофе.
      - Пофигистически. - Откровенно признался Сергей. - Он лишь сказал, что мы подтвердили данные института развития.
      - И что он намерен делать?
      - Он намерен в очередной раз выступить спасителем страны, а если и получится то борцом за мир во всем мире… В общем все как обычно. - Раздраженно сказал Сергей.
      - А поконкретнее? - усмехаясь, спросил Фидан.
      Сергей закрыл уставшие глаза и, откинувшись в кресле, сказал:
      - Во-первых, он хочет уведомить население об этом. С две тысячи пятого года эти данные засекречены, а он их собирается предоставить народу. Он осознает, что может начаться паника, но он верит, что это отвлечет население от недовольства властью и что полиция, Служба и армия удержат контроль в стране. И уведомлять о грядущем поручено нам с тобой. Если бы я не знал заранее, что ты откажешься, я бы тебе сразу позвонил и предложил прилететь, выступить.
      Сергей замолчал, пытаясь связать разбегающиеся в беспорядке мысли.
      - А во-вторых? - спросил Фидан.
      - Во-вторых? - переспросил Сергей. - Во-вторых, у него уже есть план перевода экономики на новый лад. Пока только в общих чертах, но он уже лучше, чем никакого.
      - Глупый план? - Спросил Фидан оценку у Сергея.
      Пожав плечами, словно друг мог это увидеть, историк сказал:
      - Мы бы и такого не придумали.
      - Когда ты исходники для расчета привезешь?
      Сергей задумался и сказал:
      - Я не привезу исходников.
      - Почему? - удивился Фидан.
      - Догадайся сам…
      Фидан догадался и укоризненно сказал:
      - Трусость не к лицу. Надо знать заранее что получится, а нет. Может, будет хоть повод не тратить впустую деньги.
      Сергей в душе соглашаясь с доводами друга все-таки ответил:
      - Не привезу. Вышлю. И сам сообщишь все Богусу. Я тут, кстати, речь пишу и у меня как-то не получается все подать как нечто спокойное и разумное. Я сам паникую, когда думаю об этом. Это действительно конец. Конец всему, что мы знаем, что видим вокруг себя, к чему привыкли…
      Фидан на том конце связи издал непонятный звук и со смешком порекомендовал:
      - Знаешь, как я в таких случаях делаю, чтобы не боятся?
      - Ну? - скептически спросил Сергей.
      - Я просто спрашиваю себя - а насколько это меня коснется? Понимаю мелочно конечно, но что поделать… Так вот с голоду ты не умрешь, Ольга твоя в уродину не превратится, и страна выживет ничего… и не через такое проходила.
      Сергей раздраженно раскрыл глаза и сказал:
      - Да что ты говоришь!? Весь мир переделан будет! А сколько людей погибнет?
      - А ты что, любишь весь мир? Напомнить тебе, что любить надо только близких, а с остальными так сказать соблюдать условия общежития? И погибнут… Места больше будет…
      Сергей только головой качал. Почему вокруг него все такие циничные прагматики?
      - Это конец человечества. - Сказал устало, но твердо Сергей. - Не сразу, но довольно быстро. Это шестидесяти процентная вероятность ядерной войны. Это девяносто процентная гарантия на изменение климата. Это голод, разруха и смерть. Смерть везде.
      Фидан немного помолчал и потом с насмешкой сказал:
      - Если к тому моменту как напишешь доклад, ты не пустишь себе пулю в лоб - скинь мне его. Почитаю, посмеюсь. Ольге привет передавай! Пока, Сереж.
      Сергей, положив трубку, долго сидел и думал о том, что может это он какой-то неправильный раз вокруг него все люди способные так холодно, если не сказать презрительно, рассуждать о человеческих судьбах и жизни. Может это с ним что-то не так раз остальные могут себе позволить говорить всерьез, да даже в шутку, о том, что всю страну, если надо будет, поведут к "счастью" насильно. Они вообще представляют что такое "насильное счастье"? Сергей не понимал. Сытое брюхо? Дом полная чаша или что? - спрашивал он себя и не мог найти ответа даже что такое счастье для него. А уж в преддверии катастрофы мирового уровня он вообще не верил в счастье ни для кого. Чтобы оставаться верным своему желанию принудительно осчастливить страну надо быть или глупцом или оптимистом. Сергею очень хотелось верить, что Илья всего лишь оптимист. Иначе куда их все это заведет, даже расчеты не покажут.
      Незаметно для себя Сергей сначала закрыл глаза, требовавшие отдыха, да и думалось с закрытыми глазами лучше. И уже через несколько минут с удивлением для себя осознал, что спит. Бывает такое с уставшими людьми, когда они во сне довольно четко понимают что спят и даже могут рассуждать во сне о физиологии данного процесса. Сергей не рассуждал. Он лишь сожалел, что не уснул на диване. Даже во сне он чувствовал, как затекает уставшая спина.
      Разбудила его вернувшаяся с заседания городского социального комитета Ольга. Занимая там незначительную должность и создавая социальные рекламные проекты, она была вполне довольна такой работой и лучшего не просила. Спокойная работа до пяти вечера. Она чувствовала себя там нужной и полезной, и большего ей было не надо. Приходя домой, она успевала и своими делами заниматься, а в редкие чуть свободные дни и с Сергеем погулять или куда-нибудь съездить отдохнуть.
      В тот вечер она вернулась намного позже и, разбудив Сергея в девять вечера, она даже не "заикалась", чтобы вытащить его на улицу или в кафе ужинать. На уставшем лице ее друга было все слишком хорошо написано. Он был не в состоянии передвигаться дальше, чем до кровати. Но она накормила его разогрев вчерашнюю картошку и курицу и только тогда позволила уснуть. Немного посмотрев телевизор, по которому правительственный канал показывал новый героико-патриотический фильм про детей, раскрывших шпионский и террористический заговор, Ольга искренне улыбнулась. Вроде глупость глупостью, но как хорошо сделан и какой забавный сценарий. Только вот почему так поздно показывают?
      Знала бы она, что это просто римейк советского фильма она бы тоже не расстроилась. Все новое - это хорошо забытое старое. А люди слишком быстро все забывают. Трех поколений хватает, чтобы забыть уроки истории и не ставшие культовыми достижения ушедшей эпохи.

5.

      Илья, сидя в своем кабинете над бумагами, поступившими от министерства топлива и энергетики, и читал "упрощенный специально для него" доклад по состоянию энергетических сетей в стране. Он, даже не имея специального образования, прекрасно понимал, что задуманное им в текущих условиях реализовать просто невозможно. Не выдержит энергетика. Не выдержат такой нагрузки отечественные линии. А чтобы исправить ситуацию… в общем, чтобы перейти в режим намеченный Богуславским надо было в энергетику бабахнуть н-адцать миллиардов. Причем не рублей. А с деньгами после популистских шагов его правительства было туго. Да и отстраненные от подобия влияния зарубежные кредиторы теребили с возвратом кредитов. Нужны были деньги в суммах превышающие любое воображение. Но отчаяние не входило в планы Богуса.
      Он знал, что случится после доклада сделанного на следующей недели и что уже сейчас государственные аналитики готовятся заработать на мировом экономическом кризисе. Деньги они сделают. Деньги у страны будут. Главное не дать их спустить никуда кроме нужного для выживания русла. Главное не дать их разворовать и не дать до них добраться тем, кто может попытаться сменить режим в стране. Если неореволюционеры и придут к власти они получат нищую разваленную страну. Чтобы недовольство народа позволило ему, потом вернуться к власти в новом качестве действительно Спасителя. Никакие призывы к морали не подействовали бы на Илью в те дни. Он считал, что на тот момент только он способен вытащить страну из наступающего катаклизма, и никто другой просто не потянет такую задачу. А раз так, то пусть уж лучше обрушится все сразу, чем растягивать агонию.