Всемирная история. Древний мир
ModernLib.Net / История / Егер Оскар / Всемирная история. Древний мир - Чтение
(стр. 42)
|
Автор:
|
Егер Оскар |
|
Жанр:
|
История |
|
-
Читать книгу полностью
(2,00 Мб)
- Скачать в формате fb2
(3,00 Мб)
- Скачать в формате doc
(610 Кб)
- Скачать в формате txt
(584 Кб)
- Скачать в формате html
(3,00 Мб)
- Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55
|
|
Луций Лициний Лукулл. Предполагаемый бюст Лукулла из Эрмитажа.
Лукулл был уже не новичком на этом театре войны; он действовал здесь и при Сулле. Ему удалось вынудить Митридата к снятию осады с города (весной 73 г .), а осенью того же года, разбив явившийся в Эгейском море понтийский флот, Лукулл со своим войском вступил в Понтийское царство, между тем как Котта осаждал Гераклею, важнейший из городов на северном берегу. Весной 72 г . до н. э. Митридат еще раз собрал большое войско при
Кибире, в самой середине Понта, но, не вступая еще в битву, приказал войску отступить. Во время этого отступления решительный удар Лукулла рассеял варварское войско; самому Митридату едва удалось спастись, перебравшись с 2000 всадников за границы Армении. Царь этой страны, Тигран, был Митридату зятем; у него и нашел он себе временный приют.
Тигран I, царь Армении. С его тетрадрахмы.
Монета отчеканена, вероятно, в Сирии и имеет греческую надпись.
<Paaaa
Понтийско-армянская война
Понтийское царство покорилось за исключением немногих городов, которые оказывали упорное сопротивление. Даже сын Митридата,
Махар, в качестве сатрапа управлявший Боспорским царством, заключил мир с Лукуллом. Но при жизни Митридата этой войне не могло быть положено конца, и Лукулла укоряли в том, что он не сумел энергично добиться одного положительного результата – оградить себя от главного врага. Между тем как римский проконсул нашел нужным заняться приведением в порядок дел в провинции Азия и здесь своим благодушием оказал большие услуги провинциалам, которых принял под свою защиту и оберег от ростовщических проделок римских капиталистов. Митридату удалось убедить своего зятя Тиграна в том, что он хорошо сделает, если сам начнет войну с римлянами, т. к. ему недолго ее избегать. Тигран принял это решение, когда явился посланный от Лукулла требовать выдачи Митридата римлянам и заговорил таким языком, какого еще никогда не слыхивали при дворе армянского царя, в Тигранакерте. По восточным понятиям Тигран был сильным правителем. Армянская сатрапия при Антиохе Великом отпала и вновь стала самостоятельным государством; с того времени, управляемая местной династией, она успела расшириться за счет распадающегося Сирийского царства; столицу дал Армении именно Тигран I, он создал ее на манер восточных деспотов, насильственно переселив в новоотстроенный город массу жителей из разных мест. По той же странной системе, не спрашивая советов и указаний от Митридата, он вздумал и войну вести: из разных местностей своего царства сгонял массы людей на верную гибель и поражение. Около столицы Тигранакерты произошла первая битва – римляне одержали легкую победу, а варварское войско разом рассеялось. Еще одно сражение было дано близ другой столицы, города Артаксаты, где оба царя-союзника выставили войско, в котором насчитывалось до 70 тысяч пехоты и 35 тысяч конницы, и сражались также безуспешно. Лукулл мог бы окончить войну, но как раз среди этих побед, в то время, когда он повел свое войско на юг от Нисибиса (в Верхней Месопотамии), он встретил неожиданное препятствие – его войско отказалось ему служить. По-видимому, Лукулл, будучи отличным полководцем, не обладал способностью привлекать к себе солдат, а это в походе в столь отдаленные страны было необходимо. Притом же главной составной частью его войска были те два легиона, которыми некогда начальствовал приверженец Мария, Фимбрия, и которые теперь, после 13 походов, с полным правом требовали себе отставки. А у этих беспокойных и ненадежных составных частей войска, кстати сказать, не было недостатка и в руководителях, которые подстрекали их к неповиновению, т. к. те принципы, из-за которых происходила борьба на римском форуме, и в лагере Лукулла имели своих представителей. Таким образом, действия Лукулла были окончательно парализованы; Митридат же тем временем вернулся в свое Понтийское царство, и при
Зелле(в юго-западной части своих владений) нанес тяжкое поражение ( 67 г . до н. э.) римскому легату
Триарию. А Лукулл, между тем, не мог предпринять ничего важного при настроении, которое в его войске господствовало, и потому вынужден был думать о скорейшей отправке его в Италию: и когда в Азию явилась сенатская комиссия, которая должна была заняться устройством новой провинции Понта, прибывшие убедились в том, что большая часть завоеванной территории вновь находилась во власти Митридата.
<Paaaa
Падение Лукулла; Манилиев закон, 66 г .
Подвеска, найденная в гробнице жрицы Деметры из Боспора Киммерийского.
Разумеется, случившееся с Лукуллом пришлось как раз на руку и личным, и политическим его врагам в Риме. Тем покровительством, которое Лукулл оказывал провинциалам, он возбудил против себя гнев всех богачей, которые стали толковать, что продолжительность войны наносит прямой ущерб законным интересам промышленности и торговли. Народная партия относилась к нему с ненавистью, как к посаженнику Суллы и аристократу, который, при неоспоримой своей талантливости и замечательной честности, оказывался гораздо менее уязвимым, чем многие представители того же сословия и той же партии. Сторонники Помпея – особенно размножившиеся после удачного окончания войны с морскими разбойниками – увидели, что Помпею предоставляется новый случай отличиться, новое военное поручение, еще один случай занять новое исключительное положение, многое обещающее в будущем. В то время, как Помпей еще пожинал лавры своей победы над пиратами, один из его приспешников, народный трибун
Гай Манилий, вошел с предложением отозвать в Рим Лукулла и киликийского и вифинского наместников, а ведение войны против царей понтийского и армянского передать Гнею Помпею с чрезвычайными полномочиями ( 66 г . до н. э.). Само по себе это предложение, еще раз передававшее в руки Помпея почти единодержавную власть, было очень неудобно и для знати, и для демократической партии. Однако последняя, в то время подыскавшая себе очень проницательного и умного вождя в молодом человеке из высшей знати, из фамилии Юлиев – в
Гае Юлии Цезаре– нашла, что ей выгодно будет прикинуться на этот раз, будто для нее Помпей – свой человек. А все те, кто только начинал свою карьеру и не совсем был в ней уверен
, поспешили, конечно, перейти на сторону мощного вельможи, который уже успел стать выше всех партий, потому что пользовался в глазах народа чрезвычайной популярностью и неограниченным доверием. Слух о том, что предложение Манилия принято, застал Помпея еще в Азии и, вероятно, не был для него неожиданностью.
<Paaaa
Помпей в Азии. Его успехи.
На стороне Помпея, еще до начала военных действий, было преимущество, которого у Лукулла не было вовсе; а между тем это преимущество имело большое значение не только в глазах его врагов – азиатов, но и в глазах его собственных солдат. Преимущество это давало Помпею авторитетность той власти, которую возложил на него римский народ, еще раз возвеличенный им и прославленный избавлением всего тогдашнего мира от морских разбойников. Не было также у него недостатка и в отличных пособниках и советниках, потому что около него теперь теснилось все, а Помпей несомненно обладал одним из самых ценных качеств правителя – умением из многих советов выбирать лучший. Он тотчас доказал это, обратив все свои силы против Митридата, который, хотя имел в своем распоряжении не более 30 тысяч человек, однако был опаснейшим из двух царей-союзников. В Малой Армении, местности, непосредственно примыкающей к Понту с востока, около верховьев Евфрата, Помпей ночью напал на войско Митридата и уничтожил его. Сам Митридат, однако, успел спастись. Тогда его союзник Тигран перестал быть опасным для Рима. Сын Тиграна, также Тигран, в эту критическую минуту восстал против отца, опираясь на помощь парфян, но был отцом разбит, и тогда явился к римскому главнокомандующему. Туда же, в тот же римский лагерь, явился и отец, и таким образом Помпей, не воевав, был избран в третейские судьи между отцом и сыном. Диадему, которую Тигран-отец сложил к ногам Помпея, тот поднял и вновь повязал ему на чело, назвав его и другом, и союзником римлян. Его собственное владение, Армения, было ему оставлено, по основному правилу римской политики, которое не раз уже применялось на практике. Сыну его также были отданы во власть кое-какие земли, но затем Помпей вдруг объявил его пленником и отослал в Рим вследствие каких-то не вполне ясных побуждений. Все свои новейшие завоевания и приобретения Тигран-отец предоставил римлянам в их полное распоряжение.
<Paaaa
Умиротворение Армении, Понта и Сирии
Тем временем Митридат, возвратившийся к армянской границе, услышал о перемене, происшедшей в политике Тиграна, и о том, что он даже назначил цену за голову своего бывшего союзника, а потому и решился бежать в свое Боспорское царство как единственную часть владений, в которой он еще мог укрыться. Помпей приготовился и там преследовать его. Однако продвинувшись до берегов р. Куры и после нескольких удачных, но бесполезных стычек с местными горскими племенами (иверами и алванами), отказался от предприятия, не обещавшего никаких выгод, и в то же время представлявшего непреодолимые трудности ввиду перехода через Кавказские горы, которые, словно каменная стена, тянулись от моря до моря, преграждая путь на север. Он повернул войска, окончательно умиротворил Понтийское царство и, не встречая уже нигде настоящего сопротивления, обратился на юг. Римское могущество, проявившееся в этих отдаленных странах, не могло в данную минуту отказаться от выполнения выпадавшей на его долю задачи: от внесения порядка в громадное пространство земель, носивших название Сирийского царства, но в котором, собственно говоря, давно уже не существовало ни единства, ни деятельной правительственной власти. То центробежное движение, которое уже давно проявилось в виде отпадения и образования самостоятельных царств в Армении, в Понте и в других небольших государствах, сначала покровительствуемых Римом, а потом обращенных в римские провинции, – то же движение и далее продолжало проявляться на всем пространстве Сирийского царства в самых разнообразных формах. Здесь эллинские и полуэллинские города вдруг становились вполне автономными и не признавали над собой ничьей власти; там, в отдельных крепких замках и в отдаленных городах, как, например, в Эдессе, Эмесе, проявлялись какие-то новые владетельные князья вроде Абгара или Сампсикерама, и самостоятельно правили захваченными областями; собственно же в самой Сирии, граничившей на западе с римлянами, а на востоке с парфянами, которые уже успели продвинуться до Евфрата, до самой египетской границы, все распалось на отдельные, более или менее самостоятельные общины, среди которых со всемирно-исторической точки зрения наиболее важной и можно даже сказать – единственно важной представлялось Иудейское государство.
<Paaaa
Иудейское государство
Иудейский народ в своем восстановленном иерусалимском святилище вновь получил точку опоры для своей национальности, и эта опора при Александре Великом и при первых сирийских владыках выказалась твердой и устойчивой: в ту пору резкий монотеизм этого народца еще не вступил в борьбу с терпимым политеизмом. Между тем эллинские воззрения, вносимые более развитой культурой, поощряемые могущественными владыками, распространяемые их придворной жизнью и бытом их столицы, стали проникать всюду; проникли они и в иудейский народ и вызвали в нем появление особой партии, или секты
саддукеев, в понятиях которой все древнеиудейское и национально иудейское отодвигалось на задний план. Зато в противоположность им остальные иудеи тем ревностнее держались закона и верований своих отцов; однако есть сомнение в том, чтобы они могли долго бороться против наплыва влияний, которые надвигались на них отовсюду. Среди первосвященников, поставленных властью Селевкидов во главе иудейского народа, встречаются мужи, носившие греческие имена
Ясонаи
Менелая, и своеобразные религиозные воззрения избранного народа уже начали подчиняться влияниям эллинистического духа. Восьмой царь из династии Селевкидов
Антиох Эпифанбыл настолько неразумен, что задумал насильственно ускорить этот процесс слияния и вдруг приказал приносить жертвы Зевсу Олимпийскому на алтаре иерусалимского храма, чем, конечно, раздражил партию
правоверных (хасидим), как они себя называли, среди которых еще было живо древнеиудейское самосознание. Когда они воспротивились смешению служения Иегове со служением Олимпийскому Зевсу, царь тоже перешел к крутым мерам. Эти меры вызвали сильнейшее восстание, вначале, по-видимому, совершенно безнадежное. Во главе восстания стал один из левитов,
Маттафия,с сыновьями, и, против всякого человеческого вероятия, сумел устоять против громадного перевеса сил Сирийского царства. Восстание началось с 167 г . до н. э., год спустя после битвы при Пидне. Иуда, третий сын Маттафии, явился для восставших именно таким вождем, который был им нужен: пламенная привязанность к вере отцов соединялась в нем с изумительным геройством и положительным талантом начальника. Во время усобиц из-за власти и престолонаследия, проявившихся в Сирийском царстве после смерти Антиоха Эпифана ( 164 г . до н. э.) – Маккавеи (место
Иудызанял в это время его брат
Ионафан, такой же храбрый и разумный) представляли собой уже такую силу, в которой спорившие о престоле стали даже заискивать. Третьему из Маккавеев,
Симону, удалось овладеть цитаделью Иерусалима ( 142 г . до н. э.), а сын его,
Гиркан, правил Иудеей сначала как вассал Антиоха VII, а после его смерти ( 128 г . до н. э.) был почти независим. С римлянами, с которыми всем приходилось считаться, эти духовные правители сумели поладить; недоставало только внутреннего согласия, чтобы оберечь от смут этот народ, вновь поднявшийся до некоторого значения. Стародавняя распря между духовной и светской партиями, между правителями и священством, вновь обнаружилась и проявилась даже в среде семьи, правившей народом, когда Помпей и та власть Рима, представителем которой он служил, вынуждены были в эти внутренние дела Иудеи вмешаться.
<Paaaa
Помпей в Иерусалиме
В 64 г . Помпей явился в Сирию. Нигде он не встретил серьезного сопротивления. Тогда и различные иудейские партии обратились к нему за разрешением своих споров – в этой стране, изобиловавшей усобицами. В то время как он со своим войском находился близ Иерихона, к нему явились посланцы с севера с известием о смерти Митридата. Оказалось, что после прибытия в свое Боспорское царство Митридат захватил своего мятежного сына, Махара; но вскоре против него восстал другой его сын, Фарнак. Войско перешло на его сторону и, захватив стареющего тирана, заключило его в Пантикапейском дворце. Он просил пощадить ему жизнь: т. к. на эту просьбу не последовало определенного ответа, Митридат попытался отравиться и, когда отрава не подействовала, принял смерть от руки одного из своих наемников. Его царствование продолжалось 57 лет, и, благодаря современным смутам, представлялось чем-то выдающимся, чем-то блестящим. На действительную, заслуженную славу этот правитель-варвар не имел ни малейшего права; он был упорным врагом Рима, вел с ним войну посредством коварного и восточного лицемерия, и только из ненависти к ним, а не из каких-либо иных побуждений или целей, собрал в своих руках силу, которая, как и все чрезвычайное, способна вызвать изумление, но не может возбудить ни почтительного удивления, ни сочувствия ( 63 г . до н. э.). Ближе всмотревшись в дела Иудейского государства, Помпей решительно склонился на сторону древнеиудейской или (как она сама себя называла) фарисейской партии; противники этой партии, не уступавшие ей в фанатизме, сплотились около иудейского царя Аристобула, утвердились на Храмовой горе и упорно отстаивали свою независимость.
Иерусалимский храм при царе Соломоне. Реконструкция Шика.
Золотые ворота Иерусалимского храма (восточный фасад).
Но римляне воспользовались субботним отдыхом, который строго соблюдали иудеи, и в одну из суббот двинулись на приступ и решили дело одним ударом. По-видимому, Помпей настойчиво желал вступить в священную ограду храма, которому побежденные придавали огромное значение. Он не нашел внутри храма ничего особенного и не злоупотребил своим правом победителя: не коснулся того, что нашел в храме – ни золотого стола, ни семисвечника из того же металла; но из дошедших известий о том, как римский полководец входил в "святая святых" иудейского храма, нетрудно заметить то глубокое впечатление, которое своеобразная религиозность этого народа произвела на римлян-язычников. "Они от других людей вполне отличаются по своему образу жизни и еще по тому, что они не почитают ни одного из известных нам богов, а одному какому-то, неизвестному, служат с замечательным усердием. В Иерусалиме не было никакого изображения этого Бога, но они ревностнейшим образом, более чем все люди, предаются служению ему, хотя и считают его невидимым и не произносят его имени", – так пишет Дион Кассий, видимо, подыскивая слова для выражения не вполне доступных ему понятий. Во главе Иудейского государства, которое с этого времени стало платить Риму дань, Помпей поставил первосвященника
Гиркана, главу фарисейской партии; царь же Аристобул остался пленником в руках римлян.
<Paaaa
Административная деятельность Помпея.
Таким образом, заслугами Помпея римская мощь распространилась до самого Евфрата, и Помпей дал этому громадному пространству земель известного рода организацию, которая делает честь и тому издавна присущему римской аристократии искусству "властвовать над народами", и лично самому Помпею. В этих странах вновь явилась власть, одинаково внушительная для всех и притом достаточно сильная для того, чтобы поддержать мир и порядок среди разнообразного местного населения. Прочной основой этой власти служили римские провинции:
Азия(западный берег Малой Азии),
Вифиния, Понт, Сирия, Крит; к этим провинциям тянули вассальные князья и государства, состоявшие под покровительством Рима и отчасти обладавшие, подобно Иудейскому, чрезвычайно оригинальным внутренним устройством, в которое, однако, римляне не вступали, придерживаясь обычных основ своей политики.
Покоренная Вифиния. Статуя из собрания Бланделла.
Весьма важным элементом единства (это доказал еще Александр Великий своим опытом) всюду служили города, и Помпей очень деятельно основывал новые города, а где было возможно и нужно, – восстанавливал и преобразовывал старые, видя в них опору римского владычества; очень многие из них носили его имя или получили названия, напоминавшие о его победах.
В 62 г . он возвратился из Азии и в конце этого года высадился в Брундизии на берегу Италии. Его не ожидала здесь междоусобная война, как некогда она ожидала Суллу (21 год тому назад). Положение его было совершенно исключительным: он обладал тем, что Сулла вынужден был приобрести оружием, – он был бесспорно и неоспоримо самым могущественным представителем Рима, и это положение, уже давно им занимаемое, не изменилось от всего, что в Риме и в Италии произошло за время его отсутствия. Напротив, это отсутствие, само собой помимо его воли и даже его ведения, послужило тому, чтобы еще усилить значение и могущество Помпея.
<Paaaa
Происшествия в Риме в отсутствие Помпея
Отсутствие Помпея дало в некотором смысле полную свободу борьбе партий, но обе партии, и аристократическая, и народная, при своих обоюдных мероприятиях и интригах, постоянно должны были помнить о предстоящем возвращении Помпея.
Монархия, одинаково не привлекательная той и другой партии, грозно представлялась им уже в близком будущем. Обе партии изыскивали средства хоть как-нибудь противостоять всесильному, но ни одна не оказывала поддержки другой – и потому обе друг другу мешали действовать, размениваясь на взаимные озлобления, жалобы, процессы и обоюдные политические интриги.
<Paaaa
Гай Юлий Цезарь
На стороне народной партии наиболее значительным лицом был Гай Юлий Цезарь. Он родился в 102 г ., по происхождению был патриций древнейшего рода и сразу встал на сторону народной партии. Женатый на дочери Суллы, он не решился сразу расстаться с ней в угоду Сулле. Поэтому он покинул Рим, удалился на Восток и там предался наукам; вернулся в Рим после смерти Суллы и составил себе громкое имя как адвокат оппозиции. Во время второго путешествия на Восток он попал в руки морских разбойников, и в Риме рассказывали, как этот смелый молодой человек, откупившись от разбойников, через некоторое время на них же произвел внезапное нападение, захватил их врасплох и пригвоздил к крестам ( 77 г . до н. э.). Отличился он и во время третьей войны с Митридатом, в самом ее начале. Но место его было в Риме, где он начинал занимать все более и более видное положение, не слишком, однако, возбуждая зависть высших представителей власти. Так он сумел расположить к себе Красса, который, не стремясь ни к какой ясной политической цели, наслаждался тем влиянием, которое доставляло ему его громадное состояние. Красс, вероятно, даже думал, что этот талантливый, красноречивый и притом весьма уживчивый молодой человек может быть для него полезным орудием, и поэтому помогал ему в его дальнейшей карьере. Цезарь был эдилом, потом квестором в Испании, потом достиг влиятельного сана старшего жреца (pontifex maximus).
Цезарь в покрывале великого понтифика. Бюст из Лувра (Париж).
Инсигнии понтификата. Барельеф из музея Сен-Жермен.
Ни в чем не роняя своего достоинства, он сумел сблизиться с Помпеем и сблизил с ним свою партию; но ему еще далеко было до той степени силы и влияния, при которых он мог бы самостоятельно выступать против Помпея. У
оптиматов, т. е. у аристократической партии, по ее природе, не могло быть одного вождя – их было несколько, и между ними одни весьма посредственные, а другие более видные, и поэтому они с трудом защищались от постоянных агитаций и нападок, направленных против строя, установленного Суллой. При таких неопределенных условиях временно достиг большого значения еще один новый элемент – не партия, собственно, а только отброс или осадок различных партий –
анархисты.
<Paaaa
Заговор Катилины
Промотавшиеся аристократы, сбившиеся с пути солдаты Суллы, которые не сумели удержаться на своем клочке земли, все отверженные большого города и порочной аристократии вступили в тесный союз со всевозможными недовольными и неудовлетворенными бурной эпохой переворотов и сошлись в одном диком стремлении к ниспровержению существующего порядка. Нашелся у них и предводитель в лице Луция С
ергия Катилины, который во время проскрипций был одним из беспощаднейших орудий насилия, а потом, когда он в распутной жизни успел промотать все то, что нажил таким постыдным образом, обеднел, задолжал и опустился во всех смыслах, – то задумал воспользоваться благоприятными условиями времени, сулившего успех смелому злодею. Так называемый
заговор Катилины,который в течение трех лет (65– 62 гг. до н. э.) держал всю Италию в страхе, вовсе не был действительным заговором, т. е. тайным, скрытым от всех соглашением: он состоял в том, что вождь отчаяннейших головорезов стремился к консульству, и можно себе представить, чего следовало от него ожидать, если бы он действительно консульства добился! Тогда его пособники и клевреты, захватив власть, стали бы править, не щадя ни грубости, ни насилия, и главной их заботой, конечно, было бы простейшее разрешение вопроса о задолженности путем новых проскрипций. Сам Катилина был в некотором роде человеком довольно крупным, – он был мужествен, обладал в известной степени воинским умением и чрезвычайно ловко завлекал людей в свои замыслы и развращал их. При этом надо добавить, что он и понятия не имел о каких бы то ни было высших политических стремлениях, ни помысла о какой бы то ни было общественной пользе. Однако, при существовании принципа замещения должностей по народному выбору и законодательства по общему соглашению народного собрания, такой человек, постоянно имевший массу приверженцев, был силой, с которой приходилось считаться даже чистым политическим деятелям. Катилине, однако, не удалось добиться консульства, даже в следующем 63 г . до н. э.; и кажется именно благодаря чрезвычайной противоположности ему был избран
Марк Туллий Цицерон, который таким образом при помощи знати достиг, наконец, цели своих честолюбивых притязаний.
<Paaaa
Марк Туллий Цицерон
Цицерон, родившийся в 106 г . до н. э. в Арпине (родине Мария), был человеком безродным – то, что у римлян называлось
homo novus. Отец его был землевладельцем из сословия всадников; сын заслужил себе карьеру благодаря необычайной способности все очень легко усваивать и энергичному прилежанию, которое он проявил в приобретении серьезного и разнообразного образования, а особенно – замечательному ораторскому дару, который он сумел развить в себе до великого мастерства, чем вскоре и составил себе громкое имя. Благодаря умению владеть словом, как немногие, он всеми был очень высоко ценим как защитник и всем опасен как обвинитель; впрочем, он вообще предпочитал первую роль как более выгодную и благородную. Первые шаги на ораторском поприще он совершил еще при Сулле и выказал при этом даже некоторую смелость; он принадлежал к тем, у кого честолюбие преобладает даже над осторожностью. Больше всего его стремления были направлены к тому, чтобы поставить как можно большее количество людей в обязательные отношения к себе, и вот, наконец, в 75 г . до н. э. он был назначен квестором в Сицилию и управлял ею весьма добросовестно. В знаменитом процессе против Верреса он уже состязался с первым из тогдашних судебных ораторов Квинтом Гортензием и доказал партии сената, что в государстве есть еще нечто иное, кроме интриг, происков и подкупов, что и красноречие и он сам, оратор, чего-нибудь да стоят в современном Риме. Твердых убеждений и неуклонного направления в нем собственно не было, и вот он, наравне со многими другими, примкнул к Помпею, который мог способствовать его повышению. Тут-то он и сблизился с партией сената, которая, по-видимому, была склонна даже несколько преувеличивать его достоинства, т. к. он всегда умел кстати вставить умное, энергичное слово и т. к. он, действительно, был умнее всех. Благодаря этому он был избран в консулы, и Гай Антоний, человек совершенно ничтожный рядом с ним, был избран ему в товарищи. Замечательно, что в такое критическое время решились избрать в консулы такого совершенно непригодного для военной службы человека, как Цицерон. Между тем анархисты, у которых консульство ускользнуло из рук, решились перейти к энергичным мерам. Они решили во что бы то ни стало добыть консульство для Катилины, а Цицерона устранить. По соглашению с ними тем временем в Этрурии, некий Манлий, когда-то бывший в армии Суллы центурионом, втихомолку стал собирать войско, которое готовилось на всякий случай. Все это ни для кого не было тайной, т. к. в кружке Катилины никто за словами не гнался, да и нетрудно было через всяких шпионов и предателей узнать о том, что творится в его среде. У правительства не было никакого повода привязаться к анархистам, и сознание опасности, угрожавшей государству, лишь медленно и постепенно проникало в различные слои общества. Катилина оставался в Риме и продолжал еще посещать сенат даже тогда, когда Манлий перешел к открытому восстанию. И только после того, как вторичное покушение на Цицерона не удалось, а Катилина должен был опасаться заключения в тюрьму, на которое до того времени у Цицерона не хватало мужества, только тогда он отправился в лагерь Манлия, продолжая, однако, поддерживать отношения со своими оставшимися в Риме сообщниками, из которых, впрочем, ни один не имел настоящего значения. Против некоторых, наиболее знатных из сообщников Катилины, консул через послов галльского племени аллоброгов (с ними анархисты вступили в переговоры) получил доказательства, которые побудили его арестовать четырех главных вожаков партии катилинариев. Затем он приказал их привести в сенат и там доказал их причастность к государственной измене. Это были люди сановитые – среди них два Корнелия (Корнелий Лентул, которому было предсказано в будущем разыграть роль Цинны или Суллы, и Корнелий Цетег); в правительстве все были того мнения, что на них следует показать пример строгости. В сенате они были приговорены к смертной казни. Против этого постановления стал возражать Гай Юлий Цезарь, т. к. по законам нельзя было подвергать римских граждан смертной казни, и вся народная партия заволновалась, когда дело приняло такой оборот.
Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55
|
|
