- Да что рассказывать, летать надо, - упирался Чередниченко, - летчик - не помидор, на окошке не дозреет.
      Но все-таки соглашался проводить занятия и проводил их блестяще. Он рассказывал обычно о том, что видел и как действовал во время выполнения боевого задания. Вот и тогда командир звена повел речь о трудной работе штурмовика над полем боя.
      В первый раз его четверка вылетела для подавления огня минометных и артиллерийских батарей гитлеровцев вблизи переднего края.
      - При подходе к линии фронта, - рассказывал лейтенант, - нас перенацелили со станции наведения. Нужно было подавить огонь дальнобойной батареи противника. Отыскать цель в процессе боя не так-то легко. И тогда летчики воспользовались "услугами" своих артиллеристов. По разрывам наших снарядов они довольно-таки быстро обнаружили батарею противника, расположенную на западном склоне господствующей в том районе высоты. Штурмовики с ходу атаковали цель и двадцать минут держали гитлеровских пушкарей под непрерывным огнем.
      И во втором, и в третьем вылете штурмовики получали задание, будучи уже в воздухе. Но несмотря на сложность обстановки, они отлично выполнили поставленные задачи. Своим рассказом о боевой работе лейтенант Чередниченко помог молодым летчикам сделать нужные выводы.
      - Во-первых, - говорил он, - надо уверенно пилотировать самолет, чтобы не глазеть постоянно на приборы, а наблюдать за воздухом, вести визуальную ориентировку, искать противника. Во-вторых, штурмовику нужны прочные навыки в стрельбе и бомбометании.
      Третий вывод молодым офицерам помог сделать присутствовавший на занятиях начальник связи полка капитан И. Будько. Он посоветовал летчикам перед вылетом на задание строго контролировать настройку самолетной радиостанции на нужную волну, внимательно слушать команды ведущего и станцию наведения.
      Польза от таких занятий была немалая. Молодые офицеры буквально ловили каждое слово, сказанное ветераном. Они стремились как можно быстрее войти в боевой строй.
      В полку у нас было несколько учебно-боевых машин, и командиры в любое время могли проверить технику пилотирования летчиков, оценить степень подготовки воздушных бойцов непосредственно в полете.
      Особое внимание мы уделяли тем пилотам, которые допускали в воздухе много ошибок. Мне, например, не раз довелось летать в паре с младшим лейтенантом П. Арнаутовым. Держался он поначалу очень напряженно, иной раз с опозданием реагировал на маневр ведущего. Аналогичные промахи допускал в полете и лейтенант Курилко.
      Причину этих промахов мы выяснили: у обоих летчиков не хватало навыков в пилотировании штурмовика. Им были назначены дополнительные полеты, и дела у товарищей скоро пошли на лад. Впоследствии Павел Арнаутов стал хорошим ведущим группы, вырос до заместителя командира полка, успешно выполнял самые сложные и ответственные задания. Отважным и умелым летчиком стал и лейтенант Курилко.
      По-иному отнеслись мы в эскадрилье к ошибкам младшего лейтенанта Пучкова. Летал он, как говорят, с переменным успехом, видимо, легкомысленно относился к своей подготовке на земле, а в воздухе был рассеян, невнимателен.
      После одного такого неудачного полета я спросил у Пучкова:
      - Почему вы так и не пристроились к группе?
      - Не смог, товарищ командир,- спокойно ответил тот.
      - Не постарались, - возразил я. - Как же вы будете бить врага, если не умеете летать в строю? Вас собьют в первом же вылете.
      Пришлось привести несколько примеров, когда ведомые, отставшие от группы, становились добычей истребителей противника. Из разговора с Пучковым мне стало ясно, что не все молодые летчики представляют, как надо держаться в строю, как действовать рулями при различных маневрах ведущего. Была явная необходимость подробно разобрать эти вопросы со всеми молодыми летчиками, а затем показать каждому из них групповой полет на учебно-боевом самолете.
      Конечно, не все у товарищей получалось с первого полета. Однажды мы пришли на полигон двумя четверками. В тот момент, когда моя четверка заходила на боевой курс, по радио я услышал приказ с земли:
      - Второй четверке бомбометание запрещаю!
      Обернулся и увидел, что четверка эта сильно растянулась, ведомые летели кто как. Какое же тут бомбометание, если люди в строю держаться не умеют?
      Этот случай послужил поводом для серьезного разговора на послеполетном разборе. В звеньях у нас были проведены занятия по таким вопросам, как выход на объект в заданное время, бомбометание группой с горизонтального полета, с пикирования... Главная цель этих занятий состояла в том, чтобы научить летчиков уверенно действовать в самой сложной воздушной обстановке, уметь принять тактически грамотное решение.
      Важно было и психологически грамотно проводить разборы полетов. Надо не только указывать молодым на допущенные ими ошибки, но и объяснять причины их появления. Произошли ли они от недоученности или по недисциплинированности летчика, в результате халатности или зазнайства, переоценки своих способностей.
      Отрицательное влияние на психологию молодых летчиков оказывали нагнетание опасных ситуаций при рассказе о боевом вылете, неправильная оценка качества своего самолета, подчеркивание сложности управления им, искаженная трактовка тактико-технических данных самолетов противника. Очень часто напряженное психологическое состояние пилота вызывалось плохим сном перед ответственным вылетом или каким-нибудь другим нарушением предполетного режима.
      Ввод молодежи в строи в условиях фронта - сложное дело. Иногда одна неосторожно брошенная фраза бывалого фронтовика приносила обучаемому большой вред.
      Стремясь, например, внушить молодым пилотам веру в свой самолет, мы не раз подчеркивали, что наш Ил-2 очень надежен и прост. Он прощает летчикам грубые ошибки в технике пилотирования, просчеты на посадке. Кое-кто из молодых пилотов "усек" наш разговор, стал меньше тренироваться, перестал изучать аэродинамику, инструкцию по пилотированию. А в результате мы имели потом две поломки на посадке. Пришлось давать задний ход, разъяснять товарищам, что наш самолет действительно прост, но только для тех, кто умеет управлять им.
      При ведении партийно-политической работы мы старались учитывать все эти и другие явления, связанные с эмоциями летчика, оказывающие влияние на формирование его морально-боевых качеств. План партийно-политической работы составлялся в эскадрилье обычно на десять дней. Наряду с лекциями о международном положении, информацией об обстановке на фронтах Великой Отечественной войны, о жизни родной страны мы включали в план и беседы о значении воинской дисциплины и исполнительности, о бдительности, честности и правдивости, о славных боевых традициях нашего 108-го штурмового авиационного полка.
      Вся эта работа по обучению и воспитанию молодых летчиков и воздушных стрелков, несомненно, приносила хорошие результаты. И когда молодые летчики стали ходить на боевые задания, они в первых же вылетах зарекомендовали себя с лучшей стороны.
      Однажды мы получили задачу нанести удар по железнодорожным эшелонам а тылу врага. Но так, как самолетов в воздухе было много, командир группы истребителей прикрытия допустил ошибку: вместо нашей восьмерки пошел сопровождать другую. "Вернуться или продолжать полет?" - встал предо мною воирос. Такой поворот дела, видимо, озадачил и ведомых. Может быть, они ждали, что я подам сигнал на возвращение..
      Но я дал другую команду:
      - Идем на цель. Плотнее сомкнуть строй.
      Ведомые ближе подошли ко мне. Весь маршрут мы прошли на малой высоте, чтобы не быть замечеными истребителями противника.
      На объект штурмовики прибыли точно и неожиданно обрушили бомбовый удар на вражеский эшелон с техникой и боеприпасами. Воздушные стрелки в боевом азарте докладывали о точных попаданиях и начавшихся пожарах на станции. Нам же предстояло еще обстрелять станцию пушечно-пулеметным огнем и эрэсами.
      - Атакуем по одному! - отдал я приказ и спикировал на стоявший в стороне железнодорожный состав.
      В это время нас атаковала пара "месееров. Вступать с ними в бой в тот момент было не только бесполезно, но и опасно. Быстро, оценив обстановку, я опять подал команду:
      - Всем встать в круг. Стрелкам лучше смотреть за противником!
      Прикрывая друг друга, мы сделали еще несколько заходов на цель. А "мессеры", испытав наше упорство, прекратили атаки и скрылись в разрывах облаков.
      Зная коварные повадки врага, мы вышли из круга, построились звеньями и взяли курс домой. Но в это время опять сверху свалилась "мессеры", рассчитывавшие, видно, на то, что мы отойдем от цели в растянутом боевом порядке и тогда нас легче будет бить по одному. Не тут-то было.
      Мм летели плотно, ощетинившись восемью оборонительными установками. Мне тогда подумалось: "Вот когда окупается наша требовательность к молодым летчикам в учебных полетах!" Все пять атак "мессеров" были отбиты воздушными стрелками. С трех сторон наш боевой порядок прикрывался колючими пулеметными трассами. Атаковать же нас в лоб фашисты никогда не решались.
      Впереди нас ожидало другое испытание: мы попали в зону сильных ливневых осадков. На маршруте домой резко ухудшилась видимость. Почти совсем не просматривалась земля. И эта трудность вскоре была преодолена. Да, не пропали даром наши усилия по обучению летчиков полетам в строю в различных условиях погоды. В полном составе группа пришла на свой аэродром.
      Военный летчик - это не только специалист, который может пилотировать боевую машину. Он должен обладать широким крутом военных знаний. Совершенствовать эти знания и навыки у летчиков - важнейшая задача командиров и политработников. Мы старались научить молодежь правильно анализировать сложную боевую обстановку, критически разбирать и оценивать свой полет.
      В самом дело, о чем обычно говорили молодые летчики, возвратившись с боевого задания? О взлете, полете по маршруту, штурмовке объекта, т. е. о многих отдельных деталях или элементах полета. Но далеко не каждый из них мог дать логический анализ обстановки на поле боя, подметить характерные особенности в тактике противника, уловить что-то новое в его действиях. Видимо, такое случалось из-за недостаточной военной подготовки.
      Эти пробелы мы старались устранить на наших разборах полетов, предоставляя возможность молодым пилотам самим анализировать свои действия при выполнении задания. И каждый знал, что по возвращении домой командир спросит: "А что нового вы увидели в тактике фашистов?"
      В другой раз мы летали уже не восьмеркой, а четверкой, и тоже на штурмовку железнодорожных эшелонов противника, обнаруженных неподалеку от линии фронта. Обычный вроде бы полет. Зенитная артиллерия противника особой активности не проявляла. И гитлеровских истребителей не было видно. Так докладывали ведущие групп командиру полка.
      А между тем обстановка над целью была не такой уж простой. В районе железнодорожной станции в перелеске сосредоточились выгрузившиеся из эшелонов фашистские части. Прикрывавшие их крупнокалиберные пулеметы тотчас ударили по нашей группе. Плотный огонь врага заставил нас изменить направление атаки, принять меры к подавлению внезапно обнаруженных зенитных огневых точек.
      Наш боевой порядок растянулся, огневая связь нарушилась. С трудом удалось собрать группу и нанести удар уже не по железнодорожным эшелонам, а по войскам противника, успевшим выгрузиться и сосредоточиться недалеко от станции.
      Внезапный зенитный огонь повредил самолет капитана Гришаева. Многочисленные пробоины получили все самолеты группы. Повторять атаки было бессмысленно, противник перехватил инициативу, а наша внезапность ничего нам не дала. Со снижением мы ушли от цели в сторону лесного массива.
      Вражеские истребители атаковали нас уже на обратном пути. Воздушный стрелок старшина Захлебин в упор дал очередь по "мессеру", подкравшемуся к нам сзади. Наш стрелок упредил фашиста, открыв огонь буквально на доли секунды раньше. Блеснув желтым брюхом, стервятник резко отвалил от группы. Больше гитлеровцы не отважились атаковать нас.
      Два боевых вылета, совсем не похожие один на другой. Есть о чем поговорить? Конечно. Мы подробно их разобрали. Но одними лишь разборами не сделаешь летчика хорошим тактиком. Надо было привить молодому пилоту любовь к военной науке, приобщить его к вдумчивому чтению статей в газетах и журналах, специальной литературы, к анализу своих действий.
      В процессе обучения молодежи нам приходилось вести решительную борьбу с зазнайством. Некоторые молодые летчики вдруг начинали не в меру кичиться своими достижениями, перестали считаться с мнением старших товарищей, ветеранов полка. И расплата за легкомыслие не заставила себя ждать. Младшие лейтенанты Вентоменко и Спасский при полете на боевое задание растянули строй. Здесь их и настигли истребители противника.
      В ходе воздушного боя, отражая атаки немецких истребителей, летчики неудачно сманеврировали и потеряли друг друга. Группа рассыпалась. Ведущий пытался собрать группу в круг, но из этого ничего не получилось. Каждый отбивался от нападавших истребителей противника самостоятельно. Молодым летчикам пришлось особенно тяжело, а прийти им на помощь никто уже не мог. Младший лейтенант Вентоменко был подбит и на поврежденном самолете совершил вынужденную посадку. При посадке летчик получил тяжелую травму. Самолет Спасского, объятый пламенем, врезался в землю, экипаж погиб.
      Тяжелым в тот день был разбор полетов. Командир полка детально проанализировал действия командира группы и ведомых, указал на причины, высказал свое мнение, как надо было поступать в подобной ситуации. Особое внимание он обратил на необходимость строгого выдерживания боевого порядка, дисциплины полета, четкого выполнения всех команд ведущего. Летчики молча слушали командира. Каждый чувствовал свою вину. После разбора они долго обсуждали печальный итог. Однополчане откровенно высказали свое мнение, замечания и пожелания.
      Потом мы внимательно разобрали предложения опытных воздушных бойцов о взаимодействии летчика и воздушного стрелка, об огневой связи между самолетами в боевом порядке, об осмотрительности в группе, порядке открытия огня. Да, в суматохе повседневных боевых вылетов упустили мы эти вопросы в работе с молодыми экипажами.
      Молодые же стрелки вообще оказались вне поля прения командиров. С ними пришлось поговорить отдельно. И опять речь шла о дисциплине, исполнительности и внешнем виде. Подтянуть отстающего или нерадивого можно не только уговорами, мерами командирского внушения, но и строгостью, повседневной требовательностью. Многие молодые летчики чувствовали себя только воздушными бойцами и в этом видели свою основную работу. А между тем у каждого из них был экипаж, подчиненные. Но летчики ими не командовали.
      Однажды, например, в полку было отдано приказание - техническому составу привести в порядок обмундирование. Утром на построении я заметил, что у сержанта-механика грязная пилотка, у солдата-моториста на головном уборе нет звездочки.
      - Кто ваш командир? - строго спросил я у авиационных специалистов.
      - Лейтенант Курилко!
      Видя это, молодой офицер заметно смутился, хотя я и не сделал ему замечания. Видимо, наши заботы о молодом пополнении все-таки принесли свои плоды. Успешно стали летать на боевые задания лейтенанты Курилко, Ключенко, Пучков. К тому времени наша молодежная эскадрилья в сравнительно короткий срок сделала около пятисот боевых вылетов. Многие молодые летчики и воздушные стрелки показали в бою примера мужества и отваги.
      Постепенно я пришел к выводу, что любую работу командир может поручить своим заместителям, но заниматься обучением и воспитанием молодежи должен прежде всего сам. О силе примера командира, его методической грамотности немало слов было сказано и на партийном собрании, посвященном итогам наступательной операции и задачам коммунистов по дальнейшему укреплению боевой готовности полка.
      Глава седьмая. Через Вислу
      По поводу вступления советских войск на территорию Польши у нас. состоялся митинг. В коротком выступлении майор Зайцев говорил о том, что пять долгих лет на территории этого государства господствовали немецко-фашистские оккупанты. Гитлеровцы лишили страну национальной самостоятельности. В Польше был установлен фашистский режим. За годы оккупации гитлеровцы расстреляли и замучили шесть миллионов польских граждан.
      Но, несмотря ни на какие зверства фашистов, польский народ вел самоотверженную борьбу против поработителей за освобождение своей страны. С приближением нашей армии эта борьба усиливалась.
      Трудящиеся Польши с радостью встречали советских воинов. В городах и селах стихийно возникали митинги. Повсюду развевались советские и польские флаги. Народ ликовал, воздавая честь и славу своим освободителям. А мы, не сбавляя темпа, шли дальше на запад.
      Первым нашим местом посадки на польской земле должен был стать полевой аэродром возле местечка Юхновец. Туда прибыла передовая команда. Специалисты принялись заравнивать воронки, укатывать летное поле. Вскоре к ним пришла делегация местных жителей.
      - Мы хотим помочь советским жолнежам, - путая русские слова с польскими, сказал пожилой мужчина.
      - За помощь, скажем спасибо, - ответили солдаты. - Вместе скорее разобьем Гитлера.
      А через час на полевой аэродром пришли многие жители Юхновца. Конечно, для наших аэродромщиков это было хорошим подспорьем: требовалось срочно подготовить летное поле.
      К полудню на аэродром приехала полевая кухня. Поляки деликатно отошли в сторонку, собираясь поесть кое-что принесенное с собой. Но тут запротестовали наши солдаты: "Вместе работали, из одного котла будем и обедать!" Предусмотрительными оказались и повара.
      - Прошу панове до коляции! - приветливо произнес повар рядовой Иван Лазебный. - Харч у нас мощный, на всех хватит.
      Польские друзья подхваливали "файный" русский борщ и "горонцу" - гречневую кашу с мясом.
      Вечером в Юхновце состоялся концерт художественной самодеятельности. Полковые артисты показали весь свой репертуар. На самодельной эстраде звучали русские и украинские народные песни, песни советских композиторов. Летчик Костя Среднев играл на гитаре. Уж и не помню, кто танцевал украинского гопака и белорусскую лявониху.
      Когда стемнело, начался кинофильм "Два бойца". Но досмотреть его не удалось. Прилетел немецкий самолет - то ли разведчик, то ли просто пират-блудяга. Фашист сбросил четыре бомбы. Метил по площади, но не попал. Они глухо разорвались за околицей села. Крутить картину, конечно, перестали, но и паники не было. Никто уже не боялся немцев. Все понимали, что началось изгнание фашистских оккупантов из Польши и Гитлеру скоро придет капут.
      В конце лета в сводках Информбюро о действиях советских войск запестрели названия польских городов, расположенных восточное Вислы. Наш полк штурмовал опорные пункты, противника в районах Сокулко, Граево, Августово, Осовца, Замброва, Снядово, Ломжи, Остроленки...
      Как-то перед очередным вылетом над территорией Польши командир предупредил нас, что в районе населенного пункта Треблинка, над которым проходили наши боевые маршруты, гитлеровцы разместили огромный лагерь смерти. В нем - узники фашизма из многих стран Европы, в том числе и из СССР.
      - Смотрите, чтобы кто-нибудь не уронил там бомбы!
      На своем боевом пути не раз нам приходилось видеть результаты зверства немецко-фашистских захватчиков. Жестоко расправлялись гитлеровцы с мирным населением в Советской стране, но здесь, на польской земле, нам суждено было увидеть настоящие "комбинаты смерти".
      В эти дни мы проводили в подразделениях беседы о злодеяниях фашистов по материалам, опубликованным в нашей армейской газете. Там, в частности, был напечатан акт, обличающий преступления оккупантов в деревне Княжеводцы, Скидельского района, под Белостоком.
      Эсэсовские войска оцепили населенный пункт с прилегающими к нему хуторами. Фашисты согнали жителей в три больших сарая и поставили своих часовых. Силой оружия гитлеровцы заставили население соседних деревень вырыть три котлована. Когда ямы были готовы, палачи стали партиями выводить из сараев ни в чем не повинных людей и расстреливать. Их жертвами были мужчины, женщины, старики, дети. Из 1383 жителей оккупанты зверски убили 922 человека. Остались в живых только те, кто успел скрыться во время облавы.
      После расправы с жителями фашисты забрали весь скот, разграбили крестьянские дома, а деревню сожгли.
      Заметая следы своих преступлений, гитлеровцы перед уходом отрыли дно могилы, облили трупы бензином и сожгли. Третью могилу фашисты не заметили. В ней оказалось двести расстрелянных крестьян.
      Кровь замученных звала нас в бой. И опять к командиру посыпались заявления от техников, механиков, мотористов с просьбой посылать их на боевые задания. У многих наших воинов, признанных из освобожденных областей, гитлеровцы угнали на фашистскую каторгу братьев, сестер. Каждый беспокоился за судьбу своих близких.
      Почти одновременно с известием о Треблинском лагере смерти было передано сообщение польско-советской Чрезвычайной комиссии по расследованию фашистских злодеяний о существовании "фабрики смерти" под Люблином - в Майданеке. Четыре года в центральной части Европы действовала эта "фабрика" уничтожения людей.
      Для человека, попавшего за колючую проволоку Майданека, уже не было пути на волю. Смерть от голода, от болезней, специально распространяемых гитлеровскими "медиками", смерть от плетки надсмотрщика, от пули, на виселице, в газовых печах. В ходу были все способы умерщвления людей, попавших в лапы гитлеровцев. Около полутора миллионов человек из многих стран Европы было замучено здесь фашистскими палачами.
      Не меньше погибло и в Треблинке. Ворота этого лагеря открыли освобожденным узникам наши танкисты.
      О кошмарных злодеяниях в лагерях смерти рассказывали очевидцы: "Мы видели сотни и тысячи изможденных людей. На них нельзя было смотреть без сострадания, без боли в сердце - кожа да кости, в чем только теплилась жизнь..."
      Немедленно в эти районы были стянуты наши армейские медсанбаты и полевые госпитали. Бригады советских медиков делали все возможное, чтобы спасти измученных пытками людей.
      Преступления гитлеровских палачей вызывали у нас священный гнев, стремление ускорить окончательный разгром фашизма. "Война теперь идет к концу, - подчеркивалось в одном из приказов Верховного Главнокомандующего, - но оставшаяся часть пути к полной победе будет нелегкой. Подбитый и затравленный фашистский зверь яростно огрызается...
      Потребуется еще несколько могучих ударов, чтобы окончательно сокрушить и повергнуть врага в прах".
      С огромным патриотическим подъемом был встречен в полках приказ командира дивизии о массированном налете на танкосборочные мастерские противника, расположенные примерно в 130 километрах по ту сторону фронта. Вот этот документ.
      "Боевой приказ No 6 233-й Ярцевской Краснознаменной штурмовой авиационной дивизии 27.9.44 г.
      г. Белосток
      Противник продолжает обороняться на рубеже Новогрудок, Остроленка, Рожаны, Дзвиндзь и далее по северо-западному и западному берегу реки Нарев.
      Истребительная авиация противника базируется на аэродромах Цеханув (до 40 самолетов) и Прошков (35 самолетов),
      В 10.48 - 11.00 29.9. 1944 г. 229-я истребительная авиационная дивизия 24 истребителями блокирует аэродром противника Цеханув. В свою очередь 233-я Ярцевская Краснознаменная штурмовая авиационная дивизия в 14.00 29.9. 1944 г. массированным ударом при непосредственном прикрытии 50 истребителей 309-й Смоленской Краснознаменной истребительной авиационной дивизии одним заходом с левым разворотом бомбардировочно-штурмовым ударом разрушает танкосборочные мастерские противника в районе 506 метров северо-западнее деревни Мхово.
      В голове колонны - 62-й Гродненский штурмовой авиационный полк, следующий в кильватерном строю четверок с выделением двух пар для подавления зенитной артиллерии противника, в 11.00 29.9 с высоты 1200 - 600 метров наносит бомбардировочно-штурмовой удар по танкосборочным мастерским.
      За 62-м штурмовым авиационным полком в общей колонне следует 198-й Волковыский штурмовой авиационный полк в составе 16 самолетов.
      Замыкает сводную колонну 312-й Белостокский штурмовой авиационный полк, тоже в составе 16 самолетов Ил-2, с одинаковым построением и той же задачей.
      Бомбовая загрузка - по 450 кг на самолет. Взрыватели мгновенного действия.
      Исходный пункт маршрута - Острув Мазовецкий.
      Перелет линии фронта на высоте 1000-1600 метров в зависимости от метеоусловий.
      Встреча с истребителями над аэродромом Острув Мазовецкий на высоте 600 метров.
      Посадку после выполнения задачи произвести 62-му полку на аэродроме Цехановец, 198-му - Клюково, 312-му - Дворики.
      Я следую в голове колонны во второй четверке.
      Командир 233-й штурмовой авиационной дивизии
      полковник В. Смоловик".
      Обычно руководивший боевыми действиями штурмовых полков со станции наведения, полковник Смоловик решил лично возглавить этот полет. Командующей 4-й воздушной армией генерал-полковник авиации К. Вершинин одобрил это решение.
      К боевому приказу были приложены штурманские указания на полет, приказание по радиосвязи, указания по взаимодействию с истребителями сопровождения, фотопланшет танкосборочных мастерских, схема боевого порядка и профиля полета, расчет полета, схема сбора полковых групп в общую колонну дивизии и другие документы.
      На подготовку к этому вылету отводилось двое суток. Особое внимание уделялось знанию летчиками объекта бомбометания и штурмовки, маршрута следования, отработке порядка взлета, построения колонн и встрече с истребителями.
      С большим воодушевлением инженерно-технический состав готовил боевые машины к полету на полный радиус действия.
      Не уходили в эти дни с аэродромов и политотдельцы. Во главе со своим новым начальником полковником С. Тяпковым политработники вели большую организаторскую работу, мобилизуя авиаторов на успешное выполнение поставленной задачи. В вечерние часы они рассказывали о положении на советско-германском фронте, о делах тружеников нашего тыла, проводили беседы о советском патриотизме, дружбе народов СССР, о великой освободительной миссии Советского Союза и его Вооруженных Сил.
      Накануне вылета в полках состоялись партийные собрания. Коммунисты клялись быть примером во всем, с честью выполнить боевой приказ.
      Как завершающий этап подготовки к вылету в полках провели розыгрыш полета. Все расчеты, подготовку карт придирчиво проверял главный штурман армии полковник В. Суворов. Знающий до тонкостей свою службу, этот требовательный офицер на сей раз не находил ошибок в расчетах, недостатков в подготовке карт. Желание разгромить танкосборочные мастерские, нанести противнику ощутимые потери вызывало у летного состава особую старательность.
      Мы оживленно обсуждали каждый этап полета, порядок встречи с истребителями, рассчитывали точки прицеливания для каждой группы, распределяли объекты. Летчики детально разыгрывали возможные варианты атак истребителей противника, действия штурмовиком в этом случае и наших истребителей прикрытия. Присутствовавшие на розыгрыше ведущие групп истребителей высказали ряд замечаний по построению общего боевого порядка и организации взаимодействия в ходе возможного воздушного боя.
      Настолько активно шло обсуждение подробностей вылета, что никто и не заметил, как пролетел день. Разъезжались удовлетворенные. Такой обстоятельный розыгрыш полета был для нас настоящей школой боевого мастерства. Каждый почерпнул для себя что-то полезное, познакомившись с опытом старших товарищей.
      До этого мы ни разу не летали в составе дивизии. Очень большой была и группа прикрытия истребителей.
      С непривычки такой боевой порядок казался нам громоздким. Естественно, он требовал многочисленных точных расчетов для сбора группы в воздухе и встречи ее с истребителями прикрытия, следования по маршруту и выхода на объект удара.
      И вот наступил час действия. Мы в воздухе. Вся дивизия! Даже самые бывалые из нас не видели раньше в одном строю такого количества штурмовиков. Взлет и сбор группы, а также всей колонны прошли по плану. Выше нас парами и четверками ходили истребители. Как патриот авиации, скажу: это было волнующее зрелище. Каждый из нас в душе гордился, что он участвует в нанесении массированного удара по противнику. Мы сами чувствовали свою мощь и были бесконечно благодарны труженикам тыла, давшим нам столько прекрасных боевых самолетов.
      Линию фронта пролетели на высоте 1000-1200 метров. Фашисты открыли иптенсивный зенитный огонь, но безрезультатно. Маневрировала не только группа, но и каждый самолет в со составе. Скорость и маневр не позволили пристреляться гитлеровским зенитчикам. Правда, огонь вражеских батарей сопровождал нас потом до цели. Они передавали штурмовиков друг другу, и вся наша колонна была обрамлена зловещими шапками разрывов.
      Флагманом летел Герой Советского Союза штурман 62-го полка майор Павел Васильевич Егоров. Такое доверие он завоевал безупречной службой в авиации, своим боевым мастерством. Еще до войны, будучи летчиком-инструктором Амурского аэроклуба, Егоров дал путевку в небо многим молодым рабочим-дальневосточникам, пришедшим в авиацию по комсомольским путевкам.
      Был Егоров истребителем, но, когда потребовалось переквалифицироваться, стал штурмовиком. Много летал на разведку, водил группы на сложные задания. Со своим стрелком сержантом Иваном Масленниковым он совершил 149 боевых вылетов.
      В боевом порядке 62-го штурмового авиационного полка летели прославленные летчики нашей дивизии Ф. Башкиров, К. Брехов, А. Ишанкулов, Н. Луньков, А. Моисеенко, В. Николаев. Каждый из них имел за плечами не один десяток боевых вылетов, прошел трудный боевой путь. Наш полк шел в дивизионной колонне вторым. Эскадрильи и звенья возглавляли А. Васильев, А. Панфилов, В. Туркули, Н. Воздвиженский. Это были опытные летчики, много раз водившие своих подчиненных на выполнение сложных боевых задач.
      На самолетах-штурмовиках, выделенных для борьбы с зенитками, в передовой группе летели лейтенанты Николай Логунов и Константин Давыденко. Оба они отлично пилотировали боевые машины, были признанными мастерами штурмового удара. В каких только переделках не побывали эти отважные воздушные бойцы! Они действовали над целью смело, напористо, дерзко. Не случайно им поручали обычно самые трудные задания.