Шончан, похоже, были правители не хуже чем любые другие, и даже получше, чем некоторые — если вы не являлись женщиной, способной направлять — и слишком многие, казалось, отбросили мысль о сопротивлении, едва стало ясно, что Шончан позволят им продолжать жить по-прежнему. Арад Доман был хуже всего. От туда приходили только слухи, подхватываемые даже Сестрами, составляющими свои сообщения, но только для того, чтобы показать состояние, в котором оказалась страна. Король Алсалам мертв. Нет, он начал направлять, и сошел с ума. Родэл Итуралде, один из великих полководцев, тоже мертв, или узурпировал трон, или вторгся в Салдэю. Совет Торговцев тоже полностью погиб, или сбежал из страны, или развязал гражданскую войну за трон. Любые из этих сплетен могли быть верны. Или ни одна. Айя привыкли за всем наблюдать, но теперь треть мира была окутана сплошным туманом с крошечными просветами. По крайней мере, если и было что-то более ясное, ни одна Айя не соизволила передать ей, что они смогли разглядеть.

Другая проблема состояла в том, что Айя считали важными разные вещи, а остальное игнорировали. Зеленые, например, были особенно обеспокоены рассказами об армии Приграничников, расположившейся около Нового Брайэма, в сотнях лиг от Запустения, которое они, как предполагалось, должны были охранять. В их сообщении говорилось о Приграничниках и только о Приграничниках, словно что-то нужно было с этим делать и немедленно. Они ничего не предлагали и даже не пытались на что-нибудь намекнуть, но в сжатом торопливом почерке, заполняющем всю страницу, ясно читалась их растерянность.

Эгвейн знала правду от Илэйн, но была рада дать Зеленым немного поскрипеть зубами, с тех пор, как Суан раскрыла ей, почему они не поставили свой вопрос напрямик. Согласно ее агенту из Нового Брайэма, с Приграничниками было пятьдесят или около ста Сестер, а возможно и двести. Число Айз Седай могло быть неточно, и наверняка было сильно завышено, но их присутствие являлось фактом, о котором Зеленые должны были знать, хотя в сообщении, которые они отправили Эгвейн, нигде о них не упоминалось. Ни одна Айя не упомянула в своих сообщениях об этих Сестрах. На конец, между двумя сотнями Сестер и двумя была разница. Никто не смог узнать, кем были эти Сестры и почему они там оказались, но все же они сунули туда свой нос, и их вмешательство было замечено. Казалось странным, что они одновременно вели войну с другими Айз Седай и одновременно, по традиции, старались держаться подальше от других Сестер, но к счастью, это было так.

«По крайней мере, они не предлагают посылать кого-нибудь в Кэймлин». — Эгвейн моргнула, и позади глаз вспыхнула боль, усиленная неразборчивым почерком на странице.

Суан ироничное фыркнула. — «А зачем им? Насколько им известно, Илэйн позволила Мерилилль и Вандене себя направлять, поэтому они уверены, что они получат свою королеву Айз Седай, да еще Зеленую. Кроме того, поскольку Аша’маны по-прежнему остаются в Кэймлине, никто не хочет их переполошить. При текущем состоянии дел, мы попытались бы вытянуть из воды студенистых ос голыми руками, и даже Зеленые это понимают. В любом случае, это не остановит Сестру, Зеленую или какую-нибудь другую, от вылазки в Кэймлин. Но только тайной вылазки, повидаться с одним из своих шпионов. Скажем, заказать платье, или купить седло, или Свет знает что еще».

«Даже Зеленую?» — едко сказала Эгвейн. Каждый знал, что подобными уловками пользуются Коричневые и Белые, даже когда это не было настолько очевидно. Но ее иногда немного коробило, когда она слышала о всех Зеленых разом, словно они являлись одной женщиной. Возможно, она действительно считала себя Зеленой, или бывшей Зеленой, что было глупо. Амерлин была из всех Айя, и ни из одной — она поправила на плечах палантин, напоминая себе об этом наличием на нем семи полос — и, к тому же, она никогда не принадлежала ни одной Айя. Однако, она чувствовала… не нежность, нет. Это было бы слишком сильно — ощущение родства между собой и Зелеными сестрами. — «Сколько Сестер считается пропавшими без вести, Суан? Даже самые слабые способны объединившись Перемещаться туда, куда захотят, и я хочу знать, куда они направились».

На мгновение Суан нахмурилась задумавшись. — «Порядка двадцати, я думаю», — сказала она наконец. — «Возможно меньше. Число меняется день ото дня. Никто, на самом деле, не оставляет следов. Ни одна Сестра не стала бы с этим мириться». — Она наклонилась вперед, на сей раз осторожно, чтобы случайно не задеть ногой табурет. — «Вы прекрасно манипулируете событиями, Мать, пока. Но это не сможет длиться вечно. В конечном счете, Совет узнает о том, что происходит в Кэймлине. Они смогли бы смириться с сохранением тайны о пленных Шончанках — это можно рассматривать как личное дело Вандене или Мерилилль — но они уже знают, что в Кэймлине находится Морской Народ, и рано или поздно они узнают о сделке. И о Родне, если не о связанных с ними ваших планах». — Суан снова фыркнула, однако слабее. Она пока не решила, как сама относится к идее сохранить Родню в качестве места, где могли бы провести остаток лет ушедшие на покой престарелые Айз Седай, и тем более не представляла, как к этому отнесутся другие. — «Мои агенты пока не заметили мерцание, но все же кое-кто пронюхает, можете быть уверены. Вы не можете это дальше скрывать, или мы окажемся в садке со щуками — серебрянками».

«Когда-нибудь», — Эгвейн бормотал, — «ты покажешь мне этих щук-серебрянок, о которых всегда говоришь». — Она подняла руку, едва женщина открыла рот. « Когда-нибудь. Сделка с Морским Народом может причинить проблемы», — призналась она, — «но когда Айя услышат намек, они не сразу поймут, что услышали. Сестры в Кэймлине обучают Морской Народ? Это неслыханно, но кто задаст этот вопрос или пойдет против традиций? Я уверена, что все будут ворчать, возможно, на Совете даже поднимут кое-какие вопросы, но прежде чем на поверхность всплывет, что существует какая-то сделка, я представлю свой план на счет Родни».

«Вы считаете, что это сделает их менее кровожадными?» — поправив шаль, Суан постаралась скрыть свой скептицизм. Но нахмурилась.

«Это вызовет спор», — рассудительно предположила Эгвейн. Сильное преуменьшение. Едва им станет известно все, последует взрыв. Вероятно, очень близкий к бунту, никогда не виданному среди Айз Седай. Но за тысячи лет Башня ослабла, если не больше, и она собиралась положить этому конец. — «Но я намереваюсь двигаться медленно. Айз Седай могут отказываться говорить о возрасте, Суан, но достаточно скоро они выяснят, что клятва на Клятвенном жезле сокращает нашу жизнь, по крайней мере, наполовину. Никто не хочет умирать раньше срока».

«Если только они поверят в то, что в Родне существует женщина, которая живет шестьсот лет», — сдержанным голосом сказала Суан, и Эгвейн вздохнула от досады. Это было одной из причин. Женщина не верила в заявление о долголетии членов Родни. Она ценила советы Суан. Ценила то, что она не говорила то, что хотела слышать Эгвейн. Но время от времени, женщина, казалось, испытывала ее терпение почти так же, как Романда или Лилейн.

«При необходимости, Суан», — раздраженно сказала она, — «я позволю Сестрам поговорить с несколькими женщинами в возрасте ста лет и старше любой из них. Они могут пытаться отвергнуть их как дичков и лгуний, но Реанне Корли может доказать, что была в Башне, и когда. И другие могут. Если повезет, я уговорю Сестер принять освобождение от Трех Клятв, для перехода в Родню еще до того, как они узнают про сделку с Ата’ан Миэйр. И как только они примут первую Сестру, освобожденную от Клятв, для меня не составит труда убедить их позволить Сестрам из Морского Народа уйти. Остальная часть той сделки — ерунда. Как ты любишь говорить, чтобы чего-то добиться в Совете нужны опыт и ловкие руки, но без удачи ничего не выйдет. Хорошо, я буду настолько искусной и ловкой, насколько смогу, а что касается удачи, то шансы, кажется, на сей раз на моей стороне».

Суан поморщилась и заворчала, но, наконец, вынуждена была согласиться. Она даже согласилась, что Эгвейн при удаче и правильном выборе времени могла бы справиться. Она не была уверена насчет Родни или сделки с Ата’ан Миэйр, но то, что предлагала Эгвейн было настолько неслыханно, что казалось, в Совете большая часть этого пройдет прежде, чем они смогут понять, что же на них свалилось. Эгвейн хотелось бы на это надеяться. И неважно, что выносилось на одобрение Совета, почти всегда какая-то часть Восседающих была в оппозиции, превращая работу по достижению согласия в лучшем случае в трудную, а ничто в Совете не может быть принято без, по крайней мере, малого согласия, а обычно без большого. Ей казалось, что большая часть ее отношений с Советом заключалась в том, что она убеждала их сделать то, чего они делать никак не желали. И не было причин, чтобы что-то изменилось.

Пока Зеленые все свое внимание уделяли Приграничникам, Серые сосредоточились на юге. Каждая Айя были зачарована отчетами из Иллиана и Тира, сообщавшими об огромном числе дичков среди Морского Народа, что они находили занимательным, хотя и сильно сомневались, что это могло быть правдой, иначе жившие прежде давно бы уже узнали об этом. Как же такое можно скрыть? Никто не вспомнил, что они всегда соглашались с тем, что лежит на поверхности, и никогда не заглядывали вглубь. Серые были заняты угрожающим положением в Иллиане, на который готовились напасть Шончан, и недавно начатой осадой Тирской Твердыни. Войны и угроза войны всегда гипнотизировали Серых, пока их не привлекали для прекращения конфликта. И для распространения их влияния, естественно. Каждый раз, когда Серые останавливали войну путем переговоров, они увеличивали влияние всех Айя, но Серой больше всех. Однако, Шончан, кажется, не были заинтересованы в переговорах, по крайней мере, с Айз Седай в качестве посредников. И подобное нарушение заведенного порядка упорно проникало во все отчеты Серых. С краткими сообщениями о стычках с отрядами Шончан на границах, и про увеличение сил, собираемых Лордом Грегорином, Наместником Дракона в Иллиане, титул которого был еще одним предметом для беспокойства сам по себе. В Тире имелся собственный Наместник Дракона, Высокий Лорд Дарлин Сиснера, и в данный момент он был осажден в Твердыне знатью, отказавшейся принять Ранда. Это была очень странная осада. В Твердыне имелись собственные доки, и враги Дарлина не могли лишить его снабжения, даже захватив остальную часть города, что они и сделали, на чем успокоились и сидели, ожидая неизвестно чего. Или может быть они не знали, что делать дальше. Твердыня пала только однажды при внезапной атаке Айил, и никто не смог взять ее измором. Серым в Тире было не на что рассчитывать.

Дочитав страницу до конца, Эгвейн подняла голову, поспешно перевернула и взялась за следующую. Серым было не на что рассчитывать. Очевидно, осознав это, Серая Сестра уехала из Твердыни, и отправилась на встречу с Высоким Лордом Тедозианом и Высокой Леди Эстандой, двумя наиболее влиятельными фигурами среди осаждающих. — «Мерана», — вздохнула она. — «Они говорят, это была Мерана Эмбри, Суан». — Неосознанно она снова помассировала виски. Боль немного усилилась.

«Она может сделать что-нибудь полезное», — поднявшись, Суан прошла к маленькому столику возле стенки палатки, где на подносе стояло несколько разного вида и размера кубков и два кувшина. В серебряном кувшине было вино с пряностями, в глиняном с синей глазурью был чай. Оба уже были здесь еще до прибытия Амерлин и наверняка давно остыли. Никто не ожидал, что Эгвейн соберется прокатиться на реку. — «Пока Тедозиан и другие не понимают на чьей она стороне», — шаль Суан свалилась с одного плеча, когда она дотронулась до бока глиняного кувшина. На мгновение ее окружил свет саидар, она направила поток Огня, подогревая его содержимое. — «Они не поверят, что она будет вести честные переговоры, если узнают, что она сторонница Дракона Возрожденного». — Наполнив чаем оловянную кружку, она щедро добавила меда из горшочка, и, тщательно размешав, отдала кружку Эгвейн. «Это может помочь. Здесь какая-то смесь трав, найденная Чезой, но мед немного смягчит вкус».

Эгвейн сделала осторожный глоток, и, передернувшись, поставила чашку на стол. Если у этого отвара такой острый привкус, смягченный большой порцией меда, то ей не хотелось бы пробовать это без него. Может будет лучше потерпеть головную боль? — «Как ты можешь так спокойно об этом говорить, Суан? Мерана, объявившаяся в Тире это первое реальное доказательство, которое у нас есть. Я ткну носом твоих Восседающих в это совпадение».

В начале был только шепоток, исходящий от Айя и шпионов Суан. О том, что в Кайриэне были Айз Седай, и они свободно входили и выходили из Дворца Солнца, пока там же находился Дракон Возрожденный. Потом шепот превратился в испуганный, затравленный хрип. Шпионы в Кайриэне не хотели об этом рассказывать. Никто не хотел повторять то, о чем рассказывали их агенты. В Кайриэне были Айз Седай, но они, кажется, подчинялись приказам Дракона Возрожденного. Хуже всего было то, что упоминались имена. Некоторые из упомянутых женщин оказались теми, кто среди первых появился в Салидаре и оказал сопротивление Элайде. Другие же оказались женщинами, известными своей лояльностью Элайде. Никто, насколько знала Эгвейн, не упомянул в слух Принуждение, но они должны были о нем подумать.

«Бесполезно рвать на себе волосы, если ветер дует не в ту сторону», — ответила Суан, снова садясь на табурет. Она хотела было положить ногу на ногу, но, едва табурет накренился, торопливо поставила обе ноги на ковер. Что-то бормоча себе под нос, она передернув плечами поправила соскользнувшую шаль. И снова была вынуждена балансировать на табурете. — «Нужно управлять парусом, чтобы приспособиться к ветру. Мысли ясно, и ты вернешься на берег. Подставь гневу шею, и утонешь». — Иногда Суан разговаривала так, словно все еще работала на рыбацкой лодке. — «Я полагаю, вам нужно выпить больше чем один глоток, если хотите, чтобы из этого был какой-то прок, Мать».

Поморщившись, Эгвейн отодвинула кружку подальше. Вкус, все еще остававшийся на языке, был почти столь же мерзким, как ее головная боль. — «Суан, если ты знаешь способ как это использовать, я хочу чтобы ты мне о нем рассказала. И я не хочу ничего слышать об использовании того факта, что Ранд, возможно, подчинил Сестер. Я не хочу даже думать о подобной возможности». Не хотелось предполагать не только то, что он мог наложить на кого-то такое отвратительное плетение, но даже возможность того, что он знал о подобном. Она знала об этом плетении — еще один небольшой подарок от Могидин — и ей было очень жаль, что она не может забыть, как его создавать.

«В таком случае, это не больше, чем вопрос исследования оказанного влияния. В конечном счете, с ним придется иметь дело, и возможно преподать урок, но вы же не хотите чтобы Сестры завидев его разбежались, особенно после того, как в результате этих Кайриэнских слухов все стали осторожными», — голос Суан был спокоен, но она была взволнована, даже возбуждена. Это был простой трюк, каждая Айз Седай умела говорить очень спокойно. — «В то же время, едва каждый из них хорошенько вдумается в услышанное, как они поймут, что все истории о его присяге Элайде полная чепуха. Она, возможно, отправила Сестер за ним следить, но они не стали бы мириться с Сестрами, которые собираются сместить Элайду. Понимание этого, оставит мало аргументов в пользу тех, кто считал, что Элайда, возможно, держит его на привязи. И еще меньше причин для всех, кто подумывал о бегстве к ней».

«А что о Кадсуане?» — вставила Эгвейн. Из всех имен, пришедших из Кайриэна, это было настоящим шоком для всех Сестер. Кадсуане Меледрин была легендой, и среди версий этих легенд было много противоречивых. Некоторые Сестры были уверены, что ошибка — Кадсуане к настоящему времени уже должна была умереть. Другие, казалось, сожалели, что она еще не умерла. — «Ты в самом деле уверена, что она осталась в Кайриэне после исчезновения Ранда?»

«Я удостоверилась, что мои люди за ней следят, едва только я услышала ее имя», — сказала Суан, больше не проявляя спокойствия. — «Не знаю, Приспешница ли она Тьмы, я только подозреваю. Но могу гарантировать, что она оставалась во Дворце Солнца спустя неделю после его исчезновения».

Закрыв глаза, Эгвейн нажала ладонями на веки. Это никак не повлияло на пульсации боли в ее голове. Возможно, рядом с Рандом находится Черная Сестра, или находилась. Возможно, он использовал Принуждение на Айз Седай. Уже само по себе использование подобного на ком-то было скверно, но куда хуже было использовать это плетение на Айз Седай. Более угрожающим. Все, что было направлено против Айз Седай, в десять, во сто раз вероятнее, будет использоваться против тех, кто не сможет от этого защититься. Совершенно верно, в конечном счете, с ним придется иметь дело. Она росла рядом с Рандом, но она не может позволить этому факту влиять на ее мнение. Теперь он был Драконом, надеждой Мира, и, в то же время, возможно, единственной угрозой, с которой Мир когда-либо сталкивался. А так ли уж невозможно? Шончан не смогли бы сделать столько вреда, сколько Дракон Возрожденный. И она собиралась использовать тот шанс, что он Подчинил Сестер. Престол Амерлин на самом деле сильно отличалась от дочери хозяина гостиницы.

Хмуро глядя на чашку с так называемым чаем, она взяла ее и заставила себя выпить до дна мерзкое на вкус содержимое. По крайней мере, этот вкус, быть может, отвлечет ее от головной боли.

Едва она с металлическим стуком поставила чашку на стол, в палатку вошла Анайя с опущенными уголками губ, и хмурым взглядом на гладком лице.

«Акаррин и другие вернулись, мать», — сказала она. — «Морайя поручила мне уведомить вас, что она созвала Совет, чтобы выслушать их сообщение».

«Тоже попросили сделать Эскаральда и Майлинд», — объявила Морврин, входя следом за Анайей вместе с Мирелле. Зеленая казалась воплощением чистой ярости, если такое было возможно. Ее оливкового цвета лицо разгладилось, а глаза сверкали словно темные тлеющие угли. Однако Морврин выглядела настолько угрюмой, что по сравнению с ней Анайя выглядела приветливой. — «Они отправили послушниц и Принятых, бегом разыскивать всех Восседающих», — сказала Коричневая. — «Мы не смогли вытянуть из них, что обнаружила Акаррин, но я считаю, что Эскаральда и другие собираются использовать это, чтобы подтолкнуть Совет к какому-то решению».

Глядя на темную муть, плавающую на дне оловянной чашки, Эгвейн вздохнула. Ей тоже необходимо быть там, и теперь с этой головной болью и с этим ужасным привкусом во рту ей придется столкнуться с Восседающими. Возможно, она может считать это епитимьей за то, что она собиралась сделать с Советом.