— Я не знаю, что мне с ними делать, — ворчала Бергитте, когда служанка в красно-белой ливрее приняла плащ и перчатки Илэйн в маленьком вестибюле.

Он был маленький только по меркам Королевского Дворца. Пламя напольных светильников мерцало между тонкими рифлеными колоннами, и этот зал был в полтора раза больше главного приемного зала Дома Материн, хотя его потолок и не был высоким. Другая служанка с Белым Львом на левой стороне своего платья, девушка не многим старше паренька, который пытался провести свою лошадь внутрь, прежде чем ее заставили отшатнуться одновременные хмурые взгляды Авиенды и Бергитте, предложила им изящный серебряный поднос с высокими кубками, в которых дымилось вино со специями.

— Эти проклятые мальчишки заснут, если их поставить на пост, — продолжила Бергитте, сердито глядя на убегающую служанку, — старики останутся бодрствовать, но половина из них не вспомнит, что надо делать, если кто-нибудь взберется на проклятую стену, а остальные все вместе не смогли бы отбиться от шестерых пастухов с собакой.

Авиенда приподняла бровь и кивнула.

— Они здесь не для того, чтобы сражаться, — напомнила им Илэйн, когда они вступили в коридор, выложенный голубой плиткой, по обе стороны которого стояли лампы и покрытые инкрустацией сундуки. Бергитте и Авиенда шли по бокам, а телохранительницы рассыпались вокруг на расстоянии нескольких шагов впереди и сзади. «Свет!», — подумала Илэйн, — «я бы все равно не притронулась к вину!» Стук крови в ушах попадал в ритм с пульсом крови в голове Бергитте, и она прикоснулась к своему виску, спрашивая себя: а не стоит ли отдать своему Стражу приказ немедленно пройти Исцеление?

У Бергитте, тем не менее, были другие мысли на этот счет. Она посмотрела на Расорию и остальных идущих впереди, затем оглянулась через плечо и жестом приказала тем, кто был позади, отстать еще больше. Это было странно. Она сама подбирала каждую женщину в Гвардию, и она доверяла им. И, более того, когда она заговорила, это был торопливый полушепот, прозвучавший у самого уха Илэйн:

— Кое-что произошло как раз перед тем, как ты вернулась. Я попросила Сумеко Исцелить меня перед твоим возвращением, а она внезапно упала в обморок. Ее глаза просто закатились, и она упала. И она не единственная. Никто ничего не объясняет. Только не мне. Но остальная Родня, которую я видела, была готова выскочить из своих проклятых шкур, да и Ищущие Ветер тоже. Никто из них, если понадобится, не сможет даже плюнуть. Ты вернулась прежде, чем я нашла кого-нибудь из сестер, но подозреваю, что результат был бы тот же. В любом случае — тебе-то уж они скажут.

Чтобы держать дворец в порядке требовалось количество людей равное населению крупной деревни, и очень скоро им стали попадаться слуги, мужчины и женщины в ливреях, сновавшие туда-сюда по коридорам, прижимаясь к стенам, либо ныряя в пересекавшие коридор переходы, чтобы приготовить комнаты для эскорта Илэйн. Поэтому Бергитте рассказывала то немногое, что знала сама, тихо и как можно короче. Она не возражала против того, чтобы некоторые слухи просочились на улицы, и, неизбежно, к Аримилле, но россказни о Ранде, к тому времени, как подвергнуться нескольким пересказам, могли стать ничем не лучше историй про Отрекшихся. Даже хуже. Никто не поверит тому, что Отрекшиеся стараются посадить ее на трон в качестве марионетки.

— В любом случае, — закончила она, — Здесь с нами ничего не должно случиться".

Она убедила себя, что ее слова прозвучали уверенно, очень внушительно и беспристрастно, но Авиенда протянула руку и сжала ее ладонь в своей. Для Айил такое проявление чувств было ярче, чем крепкие объятия на глазах у многих людей. По узам от Бергитте потекло сочувствие. Это было больше, нежели просто соболезнование — это было чувство женщины, уже пережившей потерю, которой она боялась больше всего на свете. Гайдал Кейн был потерян для Бергитте так же, словно был мертв, и, даже больше, ее воспоминания о прошлых жизнях стали ее покидать. Она уже не могла ясно вспомнить почти ничего из того, что происходило до основания Белой Башни, и даже не все, что было после. Иногда мысли о том, что она точно так же забудет Гайдала, лишится всех воспоминаний о том, что действительно знала и любила его, настигали ее ночью и не давали спать до тех пор, пока она не выпивала столько бренди, сколько могла в себя влить. Это был не самый удачный выход, и Илэйн надеялась, что той удастся найти способ получше. Но она-то знала, что ее память о Ранде не умрет раньше, чем умрет она, и не могла представить себе такого кошмара — осознавать то, что эти воспоминания могут оставить ее. В любом случае, она надеялась, что в скором времени кто-нибудь излечит Бергитте от похмелья, при чем раньше, чем ее собственная голова расколется, словно перезрелая дыня. Ее собственные способности к Исцелению были слишком незначительны, и Авиенда была не намного сильнее.

Несмотря на чувства, которые она ощутила в Бергитте, лицо ее по-прежнему оставалось спокойным и бесстрастным.

— Отрекшиеся, — произнесла она сухо. И тихо. Это слово было не из тех, которые произносят во весь голос, — «Что ж, пока с нами ничего не случиться, мы в полной, проклятой безопасности».

Звук, похожий на кашель, который должен был изображать смех, выдал ее ложь. Но, несмотря на то, что Бергитте всегда утверждала, что прежде никогда не была солдатом, образ мыслей у нее был, как у солдата. Длинный отдых — это обычный перерыв, который ты можешь себе позволить, но у нее по прежнему много важных дел.

— Интересно, что они думают об этом? — добавила она, кивая в сторону четырех Айз Седай, появившихся из бокового коридора.

Вандене, Мериллиль, Сарейта и Кареане склонили головы друг к другу, или, скорее, последние три окружали Вандене, наклонившись в ее сторону, что-то говоря и сопровождая свои слова быстрыми жестами, заставлявшими колебаться края их шалей. Вандене скользила вперед так, словно была одна, не обращая на них ни малейшего внимания. Она всегда была стройной, но теперь ее темно-зеленое платье, вышитое цветами на рукавах и плечах, буквально висело на ней, словно было сшито для более полной женщины, а ее седые волосы, собранные на затылке, выглядели так, словно нуждались в расческе. Выражение ее лица было мрачным, но это могло не иметь никакого отношения к тому, что ей говорили остальные Айз Седай. С тех пор, как убили ее сестру, она всегда была печальна. Илэйн была готова держать пари, что это платье раньше принадлежало Аделис. После убийства Вандене стала чаще носить одежду своей сестры, чем свою собственную. И не потому, что она подходила ей больше. Они обе были одинакового телосложения, но аппетит Вандене к еде умер вместе с ее сестрой. С тех пор она потеряла вкус ко многому.

Сарейта, Коричневая, чье смуглое квадратное лица которой еще не коснулась печать безвозрастности, как у всех Айз Седай, почти сразу увидела Илэйн и положила ладонь на руку Вандене, словно для того, чтобы вывести ее в коридор. Вандене убрала руку тайренки и исчезла в том же коридоре, из которого они вышли, бросив на Илэйн лишь мимолетный взгляд. Две женщины в белых платьях послушниц, которые следовали за ними на почтительном расстоянии, присели в быстрых реверансах перед оставшимися сестрами и ускорили шаг, следуя за Вандене. Мериллиль, миниатюрная женщина в темно-коричневом платье, перекрашивавшим ее бледное лицо, выдававшее в ней кайриэнку, в цвет кости, так посмотрела им вслед, словно сама собиралась уйти за ними. Кареане расправила свою шаль с зеленой каймой на плечах, бывших пошире плеч многих мужчин, и неторопливо обменялась несколькими словами с Сарейтой. Эта пара повернулась навстречу Илэйн, приседая в реверансах почти столь же низких, как те, что сделали перед ними послушницы. Мериллиль заметила телохранительниц и удивленно моргнула, затем увидела Илэйн и последовала примеру остальных. Ее реверанс был таким же низким, как у послушниц.

Мериллиль носила шаль более ста лет, Кареане — более пятидесяти, и даже Сарейта носила ее дольше, чем Илэйн Траканд, но положение среди Айз Седай определялось способностью направлять Силу, а эти трое были средней силы. В глазах Айз Седай преимущество в силе если и не делала женщину мудрее, зато значительно добавляла веса ее словам. Со значительным преимуществом в силе эти слова становились приказами. Временами Илэйн казалось, что путь, которому следовала Родня, был лучше.

— Я не знаю, что это такое, — сказала она прежде, чем другие Айз Седай успели открыть рты, — но мы ничего не можем поделать с этим, поэтому мы должны также перестать беспокоиться об этом. У нас достаточно проблем и без того, чтобы думать о том, на что мы не можем влиять.

Расория слегка повернула голову, хмурясь и видимо удивляясь тому, что что-то упустила, но эти слова изгнали беспокойство из темных глаз Сарейты. Возможно, не из нее самой, так как ее руки дернулись, словно она собиралась разгладить свои коричневые юбки, но, по крайней мере, она готова была следовать указаниям сестры, чей статус был высок как у Илэйн. Временами в столь высоком положении было немалое преимущество — она могла подавить любые возражения всего несколькими словами. Кареане, разумеется, уже восстановила спокойствие, если она вообще его теряла когда-нибудь. Ей это удавалось легко, хотя она больше была похожа на возницу фургона, нежели на Айз Седай, несмотря на усыпанные бериллами шелка и свое гладкое, безвозрастное лицо с кожей бронзового оттенка. К тому же, Зеленые обычно были сделаны из другого теста, нежели Коричневые. Мериллиль спокойной отнюдь не была. Широко распахнутые глаза и полуоткрытый рот придавали ее лицу выражение изумления. Впрочем, для нее это было не редкостью.

Илэйн шла, не останавливаясь, надеясь, что они отправятся по своим делам, но Мериллиль увязалась рядом с Бергитте. Серая должна была быть главной среди этих трех, но у нее была привычка ждать, пока кто-нибудь не скажет ей, что делать, и она молча ждала, когда Сарейта вежливо попросила Бергитте дать ей комнату. Сестры были весьма учтивы по отношению к Стражу Илэйн, когда она действовала как Капитан-Генерал. Зато именно как Стража ее пытались игнорировать. Авиенда же не удостоилась подобной вежливости от Кареане, которая втиснулась между ней и Илэйн. Всякий направляющий Силу, но не обучавшийся в Белой Башне, был по определению дичком, а она презирала дичков. Авиенда поджала губы, но, впрочем, не полезла за своим поясным ножом и, очевидно, даже не подумала об этом, за что Илэйн была ей благодарна. Ее первая сестра временами вела себя… опрометчиво. Впрочем, именно сейчас она бы простила Авиенде небольшую порывистость. Обычай запрещал любые проявления грубости по отношению к другим Сестрам, но Авиенда сколько душе угодно могла бы изрыгать ругательства и размахивать ножом. Этого, наверное, было бы достаточно, чтобы заставить эту троицу удалиться, пусть даже встревоженными. Но Кареане, похоже, не заметила направленного на нее холодного взгляда зеленых глаз.

— Я говорила Мериллиль и Сарейте о том, что мы ничего не можем с этим сделать, — сказала она спокойно, — но не должны ли мы быть готовы бежать, если оно приблизится? В бегстве от этого нет ничего постыдного. Даже связанные, мы будем словно мотыльки, пытающиеся потушить лесной пожар. Вандене ничего не желает слушать.

— Мы должны произвести некие приготовления, Илэйн, — рассеяно пробормотала Сарейта, словно прокручивала в голове какие-то списки, — Это как раз тот случай, когда ты не можешь выполнить свои планы, которые у тебя есть. Здесь имеется немало книг, которые не должны быть брошены, если мы будем отступать. Я полагаю, что некоторые нельзя найти даже в Библиотеке Башни.

— Да, — дыхание Мериллиль прерывалось, а голос тревожным, как и ее взгляд, — Да, мы и в самом деле должны быть готовы отступать. Возможно… Возможно, нам даже не следует ждать. Естественно, это не повлияет на наше соглашение, так как мы действуем по необходимости. Я уверена в этом, — Бергитте только посмотрела на нее, но она вздрогнула от этого.

— Если мы отступим, — сказала Кареане так, словно Мериллиль не произнесла ни слова, — мы должны забрать с собой всю Родню. Дай им разбежаться, и один Свет знает, что они станут делать, и когда мы снова сможем их всех переловить, особенно теперь, когда некоторые из них научились Перемещаться, — в ее голосе не было горечи, хотя во всем дворце из сестер Перемещаться могла одна Илэйн. Похоже, что в женщинах из Родни Кареане видела какое-то отличие от дичков, поскольку они все-таки учились в Белой Башне, даже учитывая то, что большинство были изгнаны или сбежали. Она сама узнала четырех из них, включая одну беглянку. По крайней мере, они не были дичками.

Однако, рот Сарейты упрямо напрягся. Ее сильно отягощал тот факт, что кое-кто из Родни умел создавать врата, и само мнение о Родне у нее было совсем другим. Обычно она ограничивала свои возражения хмурыми взглядами или презрительными гримасами, но напряжение этого утра развязало ей язык:

— Мы действительно должны взять их всех с собой, — сказала она резко, — иначе они, едва окажутся вне нашего поля зрения, станут выдавать себя за Айз Седай. Любая из тех, кто заявляет, что ее выгнали из Башни три сотни лет назад, может выдавать себя за кого угодно! Они все должны быть на коротком поводке, вместо того, чтобы разгуливать, где им вздумается, а в особенности — те, кто умеет Перемещаться, так я считаю. Они раньше ходили туда, куда ты приказывала, Илэйн, и возвращались обратно, но как скоро случится так, что одна из них не вернется? Запомни мои слова, едва одна из них сбежит, за ней последуют и остальные, и у нас на руках останется грязь, которую мы никогда не сможем смыть.

— У нас нет необходимости куда-то бежать, — сказала Илэйн твердо, как для своих телохранителей, так и для Сестер. Этот маяк был по-прежнему там, где она впервые его заметила, и если он двинется, то вероятность того, что он переместится по направлению к Кеймлину, не так уж велика, и еще меньше — что он окажется здесь. Но слуха о том, что Айз Седай собираются бежать из города будет достаточно для того, чтобы вызвать общее паническое бегство — толпы будут готовы на все, чтобы добраться до ворот и оказаться как можно дальше от того, что могло напугать Айз Седай. Если бы город разграбила вражеская армия, она и то не убила бы столько же народа. А эта троица болтает так, словно их никто не слышит, кроме гобеленов на стене! Для Мериллиль еще могло быть какое-то оправдание, но не для остальных, — Мы останемся здесь, как приказала Престол Амерлин, до тех пор, пока Амерлин не отдаст иные распоряжения. Родне будет оказано всяческое уважение, до тех самых пор, пока они не будут препровождены в Белую Башню, и это, как вам всем прекрасно известно, тоже приказ Амерлин. И вы будете продолжать обучать Ищущих Ветер, и действовать так, как должны поступать Айз Седай. Мы обязаны встречать страх людей с пониманием и унимать его, а не производить бессмысленную панику и распускать слухи.

Возможно, с твердостью она перегнула палку. Сарейта уставилась в плитки пола, словно провинившаяся послушница. Мериллиль при упоминании Ищущих Ветер вновь вздрогнула, но этого и следовало ожидать. Остальные тоже давали уроки, но Мериллиль Ищущие помыкали ничуть не меньше, чем одной из своих учениц. Она спала в их апартаментах, и обычно нигде не появлялась без сопровождения двух или трех, наступающих ей прямо на пятки. Они отказывались принять от нее что-либо меньшее, нежели полное смирение.

— Разумеется, Илэйн, — поспешно отозвалась Кареане, — Разумеется. Никто из нас не собирается идти против приказаний Амерлин, — немного замявшись, она вновь поправила шаль, так, что со стороны казалось, что она занята только этим. Она бросила сочувствующий взгляд в сторону Мериллиль, — Но, если уж говорить о Морском Народе, не могла бы ты сказать Вандене, чтобы она тоже выполняла свою часть обязанностей по их обучению? — Когда Илэйн ничего не ответила, ее голос подобрался к той границе, где его можно было назвать мрачным, если бы она не была Айз Седай, — Она говорит, что слишком занята теми двумя беглянками, но, тем не менее, у нее остается достаточно времени, чтобы разговаривать со мной по ночам до тех пор, пока я просто не валюсь от усталости. Эта парочка уже так запугана, что и не пискнет, даже если их платья загорятся. Они больше не нуждаются в ее внимании. Она могла бы внести свою лепту в обучение этих проклятых дичков. Вандене тоже должна начать вести себя как Айз Седай!

Уверенная или нет, смущенная или нет, она так свирепо сверкнула глазами, что заставила Илэйн поежиться. Это Илэйн заключила сделку, согласно которой Айз Седай должны были давать уроки Ищущим Ветер, но ей самой удалось почти полностью избежать участия в этом обучении, под предлогом наличия других, более важных обязанностей. Кроме того, Морской Народ воспринимал учителя с берега, как наемника. Даже Айз Седай. Причем наемника, который стоял рангом ниже, чем последняя судомойка. Судомойка, которая могла попытаться их обмануть. Она по-прежнему считала, что Найнив уехала только для того, чтобы избежать этих уроков. Никто не ожидал того, что закончит, как Мериллиль, но даже несколько часов за один раз были безрадостной перспективой.

— О нет, Кареане, — вклинилась Сарейта, по-прежнему избегая взгляда Илэйн. И взгляда Мериллиль тоже. По ее мнению, Серая во все это ввязалась по своей воле, и заслужила то, что из этого вышло. Но все же пыталась не сыпать соль на раны, — Вандене совершенно обезумела из-за смерти сестры, а Кирстиан и Зария помогают ей чем-то занять свои мысли, — что бы она ни думала о прочей Родне, она соглашалась с тем, что Зария была беглянкой. Должна была быть ей, поскольку Зария была одной из тех, кого узнала Кареане; И если Кирстиан оказалась лгуньей, то ее собственная ложь заставит ее заплатить за все сполна. С беглянками никогда не обращались ласково, — Я тоже провела с ней не один час, и она почти никогда не говорит о чем-либо другом, кроме Аделис. Словно она пытается прибавить мои воспоминания о ней к своим собственным. Я думаю, что она должна получить столько времени, сколько просит, а эти двое не дают ей оставаться в одиночестве слишком часто, — бросив косой взгляд на Илэйн, она перевела дыхание, — И еще, учить Ищущих Ветер действительно… многообещающе. Возможно, час сейчас, час потом, помогут избавить ее от уныния — по крайней мере, разозлят они ее точно. Ты согласна, Илэйн? Только часик или два, сейчас и чуть погодя.

— Вандене получит столько времени, чтобы оплакивать свою сестру, сколько ей нужно или сколько она хочет, — сказала Илэйн ровным голосом, — И мы больше не будем это обсуждать.

Кареане тяжело вздохнула и вновь поправила свою шаль. Сарейта вздохнула робко и принялась крутить кольцо Великого Змея вокруг указательного пальца левой руки. Возможно, они почувствовали ее настроение, а возможно, они просто ожидали очередного сеанса с Ищущими Ветер, и абсолютно без рвения. Первоначальное удивленное выражение лица Мериллиль не изменилось, но ведь ее общение с Морским Народом длилось весь день и всю ночь, если только Илэйн с большим трудом не удавалось ее от них вытянуть. Причем, с каждым разом Ищущие Ветер проявляли все меньше желания ее отпускать, вне зависимости от того, насколько упорно Илэйн настаивала на этом.

По крайней мере, она сдержалась и не нагрубила этой троице. Это требовало усилий, особенно, когда при разговоре присутствовала Авиенда. Илэйн не знала, что бы она делала, если бы потеряла свою сестру. Вандене не только оплакивала свою сестру, она искала ее убийцу, и не могло быть сомнения в том, что убийцей была Мериллиль Синдевин, Кареане Франси или Сарейта Томарес. Это было одна из них. Или, что было бы еще хуже, больше, чем одна. Мериллиль было трудно подозревать, особенно в ее теперешнем состоянии, но также тяжело было заподозрить любую из Сестер. Как говорила Бергитте, худшим из Приспешников Темного, которого она когда-либо встречала, во время Троллоковых Войн, был парень, который подпрыгивал, заслышав громкий шум, безобиднее мухи. Который отравил водопровод целого города. Авиенда предлагала допросить всех трех, что ужаснуло Бергитте. Но теперь Авиенда испытывала куда менее благоговения перед Айз Седай, чем когда-то. Сейчас по отношению к ним должна поддерживаться обычная вежливость, пока не найдутся доказательства, достаточные для того, чтобы вынести приговор. Потом вежливости не будет совсем.

— О, — сказала Сарейта, внезапно оживившись, — Здесь капитан Меллар. Он вновь проявил героизм, пока тебя не было, Илэйн.

Авиенда сжала рукоять своего поясного ножа, а Бергитте замерла. Лицо Кареане стало очень спокойным и очень холодным, и даже Мериллиль изобразила неодобрительное высокомерие. Ни одна из Сестер не делала секрета из своей неприязни к Дойлану Меллару.

Этот узколицый человек не был красивым, или даже симпатичным, но двигался он с гибкой грацией мастера фехтования, которая говорила о его физической силе. Как Капитану телохранителей Илэйн, ему полагались три золотых банта, говоривших о его ранге, и он носил их прикрепленными с каждой стороны груди своей ярко отполированной кирасы. Неосведомленный наблюдатель решил бы, что рангом он выше, чем Бергитте. Потоки снежно-белых кружев на его шее и запястьях были вдвое шире и длиннее, чем у любой из женщин-гвардейцев, но ленту он опять не надел, очевидно из-за того, что она скрывала бы один комплект золотых бантов. Он заявлял, что ничего больше не хочет в этой жизни, кроме как служить начальником ее телохранителей, но нередко рассказывал о битвах, в которых участвовал как наемник. Было похоже на то, что он никогда не был на проигравшей стороне, и победа часто приходила благодаря его, не воспетым бардами, подвигам на поле брани.

Он склонился в глубоком, изысканном поклоне, сняв свою шляпу, украшенную белыми перьями и ловко ухватив рукоять меча, затем, заметно менее усердно, поклонился Бергитте, прижав в салюте ладонь к кирасе.

Илэйн улыбнулась:

— Сарейта говорит, что ты вновь оказался героем, Капитан Меллар. Каким образом?

— Я лишь исполнял свой долг, моя королева, — несмотря на самоуничижающие слова, его ответная улыбка была теплее, чем должна была быть. Полдворца полагали, что именно он — отец ребенка Илэйн. Очевидно, тот факт, что она не опровергала этот слух, заставлял его думать, что у него есть перспективы. Впрочем, его улыбка никогда не касалась глаз — они оставались холодными, словно смерть, — Служить вам — счастье для меня, моя королева.

— Капитан Меллар вчера без приказа возглавил еще одну вылазку, — сказала Бергитте ровно и четко, — На этот раз враги едва не проникли в Ворота со стороны Фар Мэддинга, которые он приказал оставить открытыми до своего возвращения, — Илэйн почувствовала, что ее лицо суровеет.

— О, нет, — возразила Сарейта, — На самом деле, все было не совсем так. Сотня солдат лорда Луана попытались добраться до города ночью, но они сделали это слишком поздно и рассвет застал их на полпути. Их было втрое меньше, чем людей лорда Насина. Если бы капитан Меллар не открыл ворота и не возглавил вылазку, их бы порубили на кусочки прямо под стенами. Так что он спас восемьдесят человек для твоей армии.

Улыбаясь, Меллар наслаждался похвалой Айз Седай, так, словно и не слышал критику Бергитте. Похоже, ему вовсе не было дела до неодобрительных взглядов Кареане и Мериллиль. Он вообще никогда не обращал внимание на неодобрение.

— Откуда вы узнали, что это были люди лорда Луана, Капитан? — спокойно спросила Илэйн. на лице Бергитте появилась легкая улыбка, которая должна была бы послужить предупреждением для Меллара. Он, очевидно, был одним из тех, кто не верил тому, что она — Страж. Но даже если бы верил, то все равно, лишь несколько человек кроме Стражей и Айз Седай знали, что влекут за собой узы. Но он не знал или не верил, так что выражение его лица стало еще более самодовольным:

— Я не смотрел на знамена, моя королева. Кто угодно может нести какое угодно знамя. Нет, я узнал Джурада Аккана в свою подзорную трубу. Аккан — человек Луана, он предан ему до мозга костей. Когда же я узнал его… — Он легкомысленно взмахнул кружевами. — Оставалось только всего-навсего немного размяться.

— А принес ли этот Джурад Аккан какое-нибудь послание от лорда Луана? Что-нибудь подписанное и запечатанное, что подтверждало бы его поддержку Дому Траканд?

— Ничего в письменном виде, моя королева, но, как я сказал…

— Лорд Луан не присягал мне, капитан.

Мелларова улыбка поугасла. Он не привык к тому, чтобы его прерывали на полуслове.

— Но, моя королева, леди Дайлин говорит, что лорд Луан уже все равно, что в вашем лагере. Присутствие Аккана доказывает это.

— Это ничего не доказывает, Капитан, — холодно сказала Илэйн, — Возможно, лорд Луан встанет на мою сторону, но до тех пор, пока он не объявит этого, вы мне добавили восемьдесят человек, за которыми надо следить, — Восемьдесят из ста. А сколько ее собственных солдат он потерял? И совершая это, чтоб он сгорел, он рисковал всем Кэймлином! — Так как вы находите время, чтобы возглавлять вылазки, я полагаю, что и на то, чтобы следить за ними, оно у вас найдется. Я не буду никого снимать со стен для этой задачи. Отправьте мастера Аккана тренировать тех людей, которых я привела из поместий. Это будет занимать их большую часть дня, но я оставляю на вашей совести способ, которым вы будете держать их подальше от стен. И я ожидаю, что вы будете стараться держать их как можно дальше от стен, и от неприятностей тоже, Капитан. Вы можете приступать немедленно.

Меллар ошеломленно уставился на нее. Она никогда раньше не делала ему выговора, тем более перед таким количеством свидетелей.

Больше не было излишне теплых улыбок. Его рот дергался, и мрачный огонь сверкал в глазах. Но ему ничего не оставалось делать, кроме как быстро склониться в новом поклоне, хрипло пробормотать: «Как прикажет моя королева» и уйти со всем достоинством, какое удалось сохранить. Не успел он отойти на три шага, как помчался по коридору так, словно был готов затоптать любого, кто попадется ему по дороге. Надо было бы сказать Расории присмотреть за ним. Он может попытаться выместить на ком-нибудь злобу. Мериллиль и Кареане почти одинаково кивнули. Им было приятно видеть унижение Меллара, и они предпочли бы, чтобы его давным-давно вовсе вышвырнули из Дворца.

— Даже если он поступил неправильно, — сказала Сарейта осторожно, — а я не уверена в этом, капитан Меллар спас твою жизнь и жизнь леди Дайлин. Стоило ли его так смущать перед всеми нами?

— Никогда не думай, что я избегаю платить свои долги, Сарейта, — Илэйн почувствовала, что Авиенда взяла одну ее руку, а Бергитте — другую. Она слегка сжала их обе. Когда ты окружен врагами, хорошо иметь рядом сестру и друга, — Я собираюсь сейчас принять горячую ванну, и полагаю, никто из вас не захочет потереть мне спину?

Они поняли, что их отпускают и удалились куда более изящно, чем капитан Меллар, причем Кареане и Сарейта уже обсуждали, действительно ли Ищущие Ветер сегодня захотят, чтобы они провели уроки, а Мериллиль пыталась смотреть во всех направлениях одновременно, стараясь заметить Ищущих раньше, чем они заметят ее. Но о чем они будут говорить позднее? Было ли происшедшее размолвкой Илэйн с ее любовником? Удачно ли они скрыли свою вину в убийстве Аделис?

Я всегда плачу по своим долгам, подумала Илэйн. И помогаю друзьям заплатить свои.