Мор понял вопрос. Не было никакой нужды упоминать то, что не должно быть упомянуто. Он равнодушным тоном ответил: «Окружение Верховной Леди Туон делает вид, будто ничего не произошло. Только Анат, ее Говорящая Правду, удалилась ото всех, но как мне сказали — уединение в ее привычках. Сюрот сходит с ума от горя. Но это сильнее всего заметно по ее поведению в своих апартаментах, нежели на публике: она плохо спит, ругает своих любимцев, даже избила свою собственность из-за ерунды. Она приказала убивать в день по одному Взыскующему Истину, пока проблема не будет разрешена. Только сегодня утром она отменила приказ, поскольку скорее у нее не останется ни одного Взыскующего Истину, чем что-то станет ясно». Он пожал плечами, то ли показывая, что всех ждет один конец, то ли, радуясь неожиданному избавлению от казни: «Ее можно понять. Если ее призовут к ответу, то она будет молить о Смерти Десяти Тысяч Слез. Прочие осведомленные Высокородные стараются быть тише воды ниже травы и отрастить глаза на затылке. Некоторые, на всякий случай, даже отдали приказания о подготовке своих похорон».

Кариду захотелось взглянуть ему в лицо: он мог выдержать любое оскорбление — это было частью его подготовки, но не такое. Оттолкнув стул, он встал и прислонился к крышке стола. Мор напрягся в ожидании нападения, но продолжал не мигая смотреть, на Карида. Тот глубоко вздохнул, чтобы унять гнев, и произнес: «Почему ты пришел ко мне, если считаешь, что в этом замешаны Стражи Последнего Часа?» Он чуть не задохнулся, заставляя горло поддерживать ровный тон. С тех пор, как первые Стражи поклялись над телом Лютейра Пейндрага защищать его сына, ни один из них не осквернил себя предательством. Это было невозможно!

Поняв, что Карид не собирается нападать, по крайней мере, прямо сейчас, Мор потихоньку расслабился. На его лбу выступили мелкие капельки пота, и он сменил тему: «Говорят, что Стражи Последнего Часа слышат даже дыхание бабочки. У тебя есть что выпить?»

Карид резким движением указал на кирпичный камин, возле которого, нетронутые, стояли принесенные утром Аджимбурой серебряный кубок и кувшин: «Вино могло уже остыть, но не стесняйся. А когда ты промочишь горло, ты ответишь на мой вопрос. Либо ты подозреваешь кого-то из Стражей, либо ты хочешь втянуть меня в свои интриги. Клянусь, я узнаю, зачем ты это делаешь».

Мор боком подобрался к камину, продолжая наблюдать за Каридом краем глаза. Когда Взыскующий протянул руку за кувшином, он вдруг нахмурился и дернулся. Позади кувшина стоял изящный серебряный кубок, стоящий на инкрустированном серебром бараньем роге. О Свет, Аджимбуре же было ясно сказано держать эту вещь подальше от людских глаз! Мор угадал предназначение этого кубка, нет никаких сомнений.

Этот человек считал, что среди Стражей возможно предательство? Что ж, посмотрим.

«Налей и мне, пожалуйста».

Оцепенев на мгновение, Мор моргнул: в руках был только один кубок. Потом в его глазах зажегся огонек понимания. Нехороший огонек. Рука дрогнула, и часть напитка вылилась на нее. Мор курткой вытер следы, прежде чем отдать кубок хозяину. Всему был предел, даже терпению Взыскующего, и он был тем опаснее, чем ближе к этой грани. Однако же и сам Карид был не из камня.

Приняв обеими руками кубок, Страж Последнего Часа опустил голову и поднял бокал: «За Императрицу, да пребудет она вечно во славе и чести. Смерть и позор ее врагам».

«За Императрицу, да пребудет она вечно во славе и чести», — отозвался гость, повторяя его движения: «Смерть и позор ее врагам».

Поднося кубок Аджимбуры к губам, Карид увидел, что Мор пристально наблюдает, как он пьет. Вино действительно остыло, добавленные в него специи горчили, и во рту уже чувствовался слабый едкий привкус серебряной окантовки. Он убедил себя, что ощущение праха умершего на его губах было иллюзорным.

Мор выпил половину содержимого кубка несколькими торопливыми глотками, посмотрел на оставшееся вино и, осознав свои действия, попытался взять себя в руки. И начал быстро говорить: «Фурик Карид, рожденный сорок два года назад в семье ткачей, собственность некоего Джалида Магонина, анкаридского ремесленника. В пятнадцать был избран для обучения в Стражу Последнего Часа. Дважды упомянут в списках проявивших героизм и трижды — в донесениях. При рождении Верховной Леди Туон у тебя был семилетний стаж службы, и ты был призван служить ее телохранителем». В то время у нее было другое имя, но назвать его сейчас было бы величайшим оскорблением для всей семьи.

«В тот же год было совершено первое покушение на ее жизнь, и ты был единственным выжившим из трех защитников. Тебя выбрали для обучения в офицерском корпусе. Участвовал в подавлении восстания Муями, и в Жяньминских событиях, еще несколько раз упомянут в донесениях за героизм и отвагу. Вскоре снова призван на службу в качестве телохранителя Верховной Леди Туон, незадолго до ее первого дня Истинного имени». Мор взглянул на кубок в руках, поднял голову и продолжил, — «По собственной просьбе. Это странно. В тот же год ты получил три серьезных ранения, закрыв ее своим телом от очередного убийцы. Она вручила тебе свою главную ценность — куклу. После выдающейся службы с очередными упоминаниями имени в списках и депешах был избран для служения самой Императрице, да пребудет она вечно, до тех пор, пока не был назван сопровождающим Верховного Лорда Турака, возглавлявшего Хайлине. Времена меняются, люди меняются, но до начала этого служения восседающей на Хрустальном троне ты подал еще два прошения о переводе в отряд телохранителей Верховной Леди Туон. Очень странно. И ты сохранил ее куклу, пока она не была уничтожена во время Великого пожара в Сохиме десять лет тому назад».

Не в первый и не в последний раз Карид был рад, что в нем воспитали умение не выказывать эмоций. Неосторожное движение бровей или выражение глаз могли рассказать противнику слишком много. Он до сих помнил лицо девочки, положившей свою куклу на его вещи, и ее слова: «Ты защитил мою жизнь, поэтому ты должен позволить Эмеле следить за тобой. Она не может по-настоящему защитить твою жизнь, ты знаешь, ведь она всего лишь кукла. Но сохрани ее на память о том, что я всегда услышу тебя, если ты позовешь. Если, конечно, буду жива».

«Моя честь — это верность», — сказал он, аккуратно поставив кубок на стол, чтобы не расплескать ни капли. Как бы часто ни полировал Аджимбура свой кубок снаружи, Карид сомневался, что его когда-нибудь мыли. «Верность трону. Почему ты пришел ко мне?»

Мор скользнул за кресло. Он, конечно же, считал, что выглядит как ни в чем, ни бывало, но явно был готов бросить в собеседника кубком. У него был нож под курткой за спиной, а может быть, и еще где-нибудь. «Три прошения о службе Верховной Леди Туон. И кукла, которую ты сохранил».

«Именно столько», — холодно ответил Карид. Стражи не должны были привязываться к тому, кого охраняли. Верой и правдой Стража Последнего Часа служила Хрустальному Трону, и только ему, кто бы ни восседал на нем. Но он помнил серьезное лицо ребенка, который рано понял, что может не дожить до дня начала исполнения своих обязанностей, но все равно пытался, и сохранил куклу. «Но ведь с этим слухом о девушке не все ясно, верно?»

«Дыхание бабочки», — пробормотали в ответ, — «Приятно беседовать с тем, кто видит суть. В день убийства Тайлин из питомника Таразинского дворца исчезли две дамани. Обе раньше были Айз Седай. Слишком много совпадений, не так ли?»

«Я нахожу любое совпадение подозрительным, Алмурат. Но какое отношение это имеет к слухам и … прочему?»

«Паутина куда запутаннее, чем ты думаешь. Еще несколько человек покинули дворец в ту же ночь: юноша, который был любимцем Тайлин, четверо мужчин, похожих на солдат, старик и некий Том Меррилин, как он себя называет, — якобы слуга, однако, показавший слишком большую осведомленность для подобного сорта людей. Все они были замечены с Айз Седай, находившимися в городе до того, как его вернули Империи», — поглощенный в раздумья, Взыскующий откинулся на спинку кресла, и продолжил, — «Возможно, Тайлин была убита не потому, что принесла вассальную клятву верности, а потому что узнала слишком много. Она могла забыться, болтая со своим любимцем в постели, а он передал ее слова Меррилину. Будем называть его этим именем, пока не выясним, как его зовут. Чем больше я узнаю о нем, тем больше интересного: осведомленный, с правильной речью, на короткой ноге с дворянами и королями. Словом, придворный, если не знать, что он слуга. Если Белая Башня замышляла что-нибудь в Эбу Дар, то они могли послать именно такого человека».

Вот так — так! Не подумав, Карид схватил череп на ножке и чуть не выпил из него вина. Он продолжал держать его в руках, чтобы не выдать волнения. Все, точнее, все кто был осведомлен о случившемся, были уверены, что исчезновение Верховной Леди Туон — одна из пружин в борьбе родственников за трон. В имперской семье это было естественно. Если Верховная Леди была все-таки мертва, то должен был быть объявлен новый наследник. А если нет… Если бы Белая Башня задумала захватить ее, они бы послали в Эбу Дар своих лучших людей. Если только Взыскующий Истину не задумал сыграть собственную партию, ведь его собратья могут расставить ловушку для любого приближенного к Императрице, да пребудет она вечно. «Ты высказал это предположение вышестоящим, и они отбросили его. Иначе бы ты не пришел ко мне. Или же… Ты просто не сказал им ничего, так? Почему?»

«Все еще гораздо запутаннее, чем ты представляешь», — мягко сказал Мор, поглядывая на дверь, как будто их подслушивали. Почему же он стал таким подозрительным именно сейчас? «Здесь много… ммм… сложностей. Эти две дамани были взяты Леди Эгинин Тамарат, которая имеет связи с Айз Седай. Причем эти связи крепки, очень крепки. Ясно, что она освободила других дамани, чтобы прикрыть свое бегство. Она покинула город той же ночью. С ней были три дамани, а также, как мы полагаем, ее сопровождал Меррилин и другие. Мы не знаем, кем была третья дамани. Есть подозрение, что она занимает важный пост среди Ата’ан Мэйр, а, может быть, она из Айз Седай, прятавшаяся в городе. Сул’дам, которые вели дамани, были опознаны. Две из свиты Верховной Леди Сюрот, которая сама очень тесно связана с Айз Седай». Несмотря на настороженность, Мор сообщил эти ошеломляющие новости будничным тоном. Неудивительно, что он так напряжен.

Итак, Сюрот вступила в сговор с Айз Седай и подкупила, по крайней мере, нескольких Взыскующих Истину, стоящих над Мором, а Белая Башня отправила сюда своих людей, чтобы выполнить какое-то задание. В это можно было поверить. Когда Карида отправили в Хайлине, ему были даны инструкции следить за тем, чтобы амбиции Высокородных не взяли верх над их верностью Трону. Всегда существовала возможность, что вдали от Трона они могут попытаться отхватить себе во владение какое-нибудь королевство. Он сам отправил людей подорвать вражескую защиту изнутри, чтобы захватить город, который бы пал под их натиском в любом случае.

«Алмурат, ты можешь сказать, куда они направились?»

Мор потряс головой: «Они пошли на север. В дворцовых конюшнях помянули Джеханнах, но это явная попытка запутать следы. Они должны сменить направление при первой же возможности. Мы проверили все корабли, способные перевезти такую группу людей на другой берег реки, но их слишком много и они быстро сменяют друг друга. В этом месте нет никакого порядка».

«Мне нужно все обдумать».

Взыскующий Истину поджал губы, но понял, что Карид не может обещать большего. Он кивнул: «Что бы ты ни решил предпринять, ты должен знать следующее: девчонка смогла выудить что-то из этих купцов, потому что ее якобы сопровождали двое-трое солдат. Описание их оружия также было очень точным». Он протянул руку, чтобы коснуться мантии Карида, но решил не делать этого. «Большинство людей называют этот цвет черным. Ты понимаешь меня? Чтобы ты ни предпринял, не откладывай этого», — он поднял свой кубок, — «Ваше здоровье, генерал Фурик Карид. Ваше здоровье, и за здоровье всей Империи». Карид опрокинул кубок Аджимбуры, не раздумывая.

Взыскующий Истину исчез так же внезапно, как и появился. Как только за ним закрылась дверь, вошел Аджимбура. Он укоризненно посмотрел на свой кубок в руках Карида.

«Аджимбура, до тебя дошел этот слух?»

«Я не запятнаю себя пересказом подобного вздора, о господин», — ответил слуга, выпрямившись во весь рост. Его слуга как всегда подслушивал, это было ясно. Он и не отрицал.

Карид вздохнул. Чем бы ни объяснялось исчезновение Верховной Леди Туон, она была в большой опасности. Если слух был выдуман самим Мором, то лучшим способом побить противника в этой игре было начать собственную. «Достань мою бритву», — сказал он, сев за стол и взяв перо, придерживая левой рукой рукав мантии, — «Потом ты найдешь Капитана Мюзинжа и отдашь ему это письмо лично в руки. Проследи, чтобы он был при этом один, и возвращайся быстрее. Я должен дать тебе другие поручения».

На следующий день, после полудня, он стоял на борту парома через гавань, который уходил каждый час строго по звонку колокольчиков. Паром громыхал, взбираясь по волнам, часто пересекавшим водную гладь. При каждом движении парома веревки, державшие полудюжину купеческих парусиновых повозок, хлестали по ним и скрипели, лошади нервно били копытами, а гребцы отгоняли возчиков и наемных стражников, столпившихся у борта, чтобы извергнуть содержимое своих желудков. Некоторые просто не приспособлены к морским поездкам. Сама купчиха, темнокожая круглолицая женщина в темном плаще, с легкостью балансировала, стоя на носу корабля позади Карида. Она смотрела прямо перед собой на приближающийся берег, не обращая внимания на него. По седлу на его гнедом мерине она могла догадаться, что он шончанец, но отделанную красным темно-зеленую мантию Карида скрывал безликий серый плащ, поэтому, что бы она ни думала, он был для нее простым солдатом. С мечом на боку его вряд ли могли принять за фермера. В городе за ним могли следить с большей внимательностью, но, несмотря на все свои ухищрения, он ничего не мог с этим поделать. Если повезет, у него был день или два, пока кто-нибудь не догадается, что он покинул свою гостиницу надолго.

Едва паром тяжело пришвартовался к подбитым кожей сваям причала, как Карид вскочил в седло и первым выехал с палубы в открытые ворота. Купчиха еще разводила своих возчиков по повозкам, а команда парома отвязывала колеса фургонов.

Чтобы перейти каменную пристань, скользкую от утреннего дождя, размазанного конского навоза и овечьих лепешек, Карид пустил Алдазара медленным шагом. Только когда копыта мерина коснулись дороги на Иллиан, воин позволил ему перейти на рысь, все еще слегка его придерживая. Нетерпеливость только мешала при туманных планах и поездках.

Вдоль дороги вытянулся ряд плоских домишек, покрытых старой и осыпавшейся штукатуркой, с изредка встречавшимися выцветшими табличками. Это были северные предместья Рахада. Около домов на скамейках горбились неопрятно одетые люди, мрачно провожавшие его глазами. Вряд ли они подозревали, что он из Шончан — наверное, они провожали таким взглядом любого всадника. Если быть точным, любого, у кого за душой было больше одного-двух золотых. Вскоре город закончился и несколько часов Карид скакал вдоль посадок оливковых деревьев и небольших ферм. Здесь работники настолько привыкли к виду путников на дороге, что даже не поднимали головы от земли. Так или иначе, в дороге ему повстречалось не так уж много людей: несколько фермерских телег на высоких колесах, два купеческих обоза, громыхавших в сторону Эбу Дар, вокруг которых тряслись наемники. У многих возчиков и торговцев были примечательные иллианские бороды. Странно, что Иллиан продолжал вести торговлю с Эбу Дар во время войны с Империей, но по эту сторону Восточного моря люди вообще вели себя странно. У них были своеобразные обычаи, мало соответствовавшие тем историям, которые рассказывались о великой родине Ястребиного Крыла. Зачастую они совсем им не соответствовали. Несомненно, в обычаях этих людей нужно было разобраться, чтобы они смогли стать частью Империи, но понимание других народов было заботой для других, более высокородных. Он должен был исполнять свой долг.

Только когда фермы сменились лесами и полями чахлого кустарника, а тени удлинились вслед за вечерним солнцем, он увидел то, что искал. Впереди на северной части дороги сидел на корточках Аджимбура и лениво играл на камышовой флейте. Не успел Карид подъехать поближе, как его слуга сунул флейту за пояс, схватил свой коричневый плащ и растворился в подлеске. Оглянувшись, чтобы проверить, нет ли кого вокруг, Карид повернул Алдазара в том же направлении.

Невидимый со стороны дороги слуга поджидал его среди сосен, высота которых достигала тысячи футов. Он согнул плечи в поклоне и вскочил в седло тощего гнедого с белыми бабками. По его мнению, белые бабки у лошади приносили удачу. «Выдвигаемся, господин?», — спросил Аджимбура, и получив в ответ одобрительное движение рукой, повернул коня в сторону чащи.

Ехать пришлось недолго, всего около полумили, но ни один путник не догадался бы, что находилось на небольшой поляне неподалеку от дороги: Мюзинж привел с собой сотню конных воинов — Стражей Последнего Часа и двадцать Садовников Огир в полном вооружении, а также вьючных животных с двухнедельным запасом провизии. Среди них должна была быть и кобыла Карида с его доспехами, которую Аджимбура привел вчера. Рядом стояли, спешившись, сул’дам и шесть дамани на поводках. Когда Мюзинж выдвинулся, чтобы встретить Карида, с ним поехал мрачный Харта, Первый Садовник Огир, державший на плече зеленый топор. К ним присоединилась и женщина, в которой он узнал Мелитене, дер’сул’дам Верховной Леди Туон.

Карид ответил на салют Мюзинжа и Харта, прижав, как и они, к сердцу кулак, но смотрел он на женщин. Его внимание привлекла маленькая дамани, которую гладила по волосам ее сул’дам. По лицу дамани никогда не скажешь, сколько ей на самом деле лет, да и жили они долго, но лицо этой выглядело так, что Карид сразу узнал в ней одну из тех, кто называл себя Айз Седай.

«Под каким предлогом вы выехали из города?»

«Тренировки, генерал», — ответила Мелитене с кривой усмешкой, — «Все всегда этому верят». Говорят, Веровной Леди Туон не нужны были дер’сул’дам для того, чтобы обучать своих дамани или сул’дам, но Мелитене, у которой седых волос было больше, чем черных, знала и умела многое, и поняла, что ему было нужно. Он попросил Мюзинжа постараться привезти с собой пару дамани. «Никто из нас не может остаться в стороне, генерал. Только не сейчас. А что касается Майлин…», — должно быть, она имела в виду бывшую Айз Седай, — «Когда мы вышли за пределы города, мы сказали, какую цель преследуем. Им всегда лучше знать, что их ждет. С этого момента мы вынуждены были успокаивать ее: она обожает Верховную Леди Туон. Все дамани любят хозяйку, но Майлин молится на нее, как будто она уже взошла на Хрустальный трон. Если Майлин сможет добраться до одной из этих Айз Седай», — женщина хихикнула, — «то придется очень быстро хватать этих будущих дамани, иначе нам некого будет обучать».

«Не вижу причин для смеха», — пророкотал Харта. Он выглядел хуже, чем Мюзинж, этот седеющий Огир с обветренным лицом, на котором выделялись длинные седые усы и черные глаза, сверкавшие из-под шлема. Он был Садовником еще до рождения отца Карида, а может, и деда. «У нас нет цели, мы пытаемся поймать сетью ветер». Мелитене пришла в себя, а Мюзинж помрачнел еще больше. Он казался мрачнее самого Огир, если бы такое было возможно.

За десять дней те, кого они искали, могли пройти сотни миль. Те, кого отправила Белая Башня, не могли быть настолько самоуверенны, чтобы отправиться на восток после своей уловки с Джеханнахом. Не могли они быть и настолько глупы, чтобы отправиться на север, но даже оставшиеся направления представляли собой огромную территорию для поисков.

«В таком случае мы должны как можно быстрее раскинуть наши сети», — сказал Карид, — «И как можно тщательнее».

Оба командира кивнули. Для воинов Стражи Последнего Часа то, что должно быть сделано, будет сделано. Даже если нужно поймать ветер.