– Ничего, Рия. Не отчаивайся.
      Мария сглотнула и перестала всхлипывать. Когда она подняла голову, то выглядела уже спокойной, если не считать нездоровый блеск глаз и яркие пятна на скулах.
      – Я не отчаиваюсь.
      – Отделение… – Ревилл запнулся. В отделении было сделано все, что положено. Мелисса Торн пропала. Они предприняли обычные меры по ее поиску, но она была никем, просто девушкой, живущей своим трудом, не имеющей даже отца, который мог бы предъявить протест по поводу ее исчезновения. Кажется, его лицо выдало ее мысли.
      Мария пристально взглянула на него, ее карие глаза сузились. Пальцы ее руки, опирающейся на ручку зонтика, побелели.
      – Я найду свою сестру, инспектор Ревилл. Она для меня – самый дорогой человек на свете. По-моему, вы сами уже догадываетесь, что злые – очень злые люди – похитили ее и спрятали где-то здесь, в городе… – ее голос сорвался. – Они оскорбляют, тиранят ее.
      Ревилл поморщился. Он встал и вышел из-за стола с намерением положить руку ей на плечо, чтобы утешить хоть чуть-чуть.
      Джоко пресек его намерения:
      – Я позабочусь о ней, – решительно сказал вор. – Идем, Рия. Нам нужно еще многое разузнать.
      Ревилл в упор уставился на Джоко.
      – Мисс Торн, я очень советую вам не предпринимать никаких самостоятельных действий и не бродить одной по городу.
      – Спасибо вам за потраченное время, – она встала.
      – Мистер Уолтон, надеюсь, вы понимаете все опасности улицы, – Ревилл с оттенком иронии выделил некоторые слова, чтобы тому стало яснее. – Для мисс Торн будет безопаснее находиться дома или в обществе миссис Эйвори Шайрс. Все остальное – дело полиции. Предоставьте его нам.
      Мария внезапно вспылила:
      – Если бы вы действительно делали свое дело, сэр, никто из нас не пришел бы сюда.
      Сказав это, она направилась к двери. Джоко бросил на Ревилла загадочный взгляд, и дверь за ними закрылась.
 
      – Неплохой парень, – заметил Джоко, почувствовав неловкую паузу в разговоре.
      – Он полицейский чиновник, – огрызнулась Мария. Она спешила по улице, шурша юбками. – Миссис Шайрс все время с такими, как он, пререкается. Я прочитала десятки писем от них и напечатала десятки ответов.
      – В одном он прав, – продолжил Джоко. – Знаешь, для тебя это опасно.
      Мария резко, чуть не споткнувшись, остановилась. Сжав обеими руками зонтик, она выставила его перед собой, словно преграду.
      – Ты хочешь это бросить?
      – Я? Нет, – энергично заморгал он. – Конечно, нет, Рия. Я только подумал… только… хотел обратить твое внимание. Старина Ревилл не слишком-то надеется.
      Мария Мария уставилась в глаза Джоко. Ее спину и плечи заломило от усилия сдержаться.
      Джоко наклонил голову набок и ласково улыбнулся.
      – Ах, Рия, не беспокойся насчет меня. Я готов действовать.
      Его слова затронули скрытую струнку в глубине души Марии. Неведомые ранее чувства охватили ее. Ей хотелось плакать, смеяться… и любить его. Ей хотелось любить его. Ей хотелось кинуться к нему на шею прямо на улице, но она удовольствовалась тем, что только подошла поближе.
      Глаза Джоко расширились. Мария встала на цыпочки и положила одну из одетых в перчатки рук ему на шею. Его недоверчивый смешок был погашен ее поцелуем. Она прижалась губами к его щеке на несколько секунд дольше, чем это требовало выражение благодарности. Джоко оцепенел так, словно его сердце перестало биться. По спине Марии пробежал озноб, но не от пронизывающего ветра.
      Она отпустила его:
      – С чего мы начнем?
 
      С лицом мрачнее грозовой тучи Ревилл расхаживал по кабинету.
      – Немедленно найдите мне Доджера, – отрывисто приказал он. – У меня есть срочное сообщение для нашего мистера Уолтона. Кроме того, я хочу, чтобы этот приказ был отправлен всем патрульным наблюдателям.
      Он швырнул на стол клочок бумаги. Прочитав его, констебль Уилки вопросительно поднял взгляд.
      – След холодный, сэр, – высказал он свое мнение. – Жаль ее, конечно, но…
      – Выполняйте, констебль, – Ревилл накинул пальто и зашагал в холл.
      Уилки проводил его мрачно-задумчивым взглядом. Затем он написал две записки. Первая предназначалась офицеру района Чаринг-Кросс, вторую он запечатал в конверт и написал на нем адрес.
      Надев пальто и шляпу, он проследовал в комнату дежурного полицейского отряда, где задержался, чтобы включить послание Ревилла в список нарядов. Затем он вышел на улицу, чтобы отнести вторую записку на почту.
 
      – Эта женщина выглядит, как… – Мария почувствовала приливающую к щекам кровь, – …проститутка.
      Под черным шелковым зонтиком на голове женщины громоздилась грязно-розовая бархатная шляпа величиной почти что с зонт. По ее полям кольцом располагались бархатные розы, а черные атласные ленты, завязанные под подбородком, удерживали шляпу на голове. Сквозь черное кружево вуали, спускавшейся на лицо, были видны светлые с платиновым оттенком волосы ее обладательницы. Примечательная шляпа слегка кивнула Джоко, ярко накрашенные губы разъехались в улыбке. Мария почувствовала приступ необъяснимого гнева. Она попыталась заставить Джоко ускорить шаг, когда новенькое, с желтыми колесами, ландо свернуло по направлению к ним.
      – Она ведет себя так, будто вы знакомы.
      – Это Пронси, моя знакомая. Ты права, она и есть проститутка. Подожди меня здесь.
      – Джоко! – запротестовала Мария, но тот успокаивающе похлопал ее по руке и шагнул на обочину.
      Экипаж остановился. Джоко обменялся с женщиной несколькими фразами. Затем он отступил на шаг, приподнял котелок, и ландо укатило.
      – Ты разговаривал с ней! – Мария быстро огляделась вокруг. Окружающие, явно не озабоченные этим, продолжали шагать по своим делам.
      – Мы пытаемся найти твою сестру, – напомнил ей Джоко, водружая шляпу на место и предлагая ей руку, словно они возобновляли прерванную прогулку.
      – Но ведь именно от проституток мы и хотим забрать Мелиссу, – сердито напомнила ему Мария.
      – Ты права. А они лучше любых легавых и министров знают, где она может быть, – он улыбнулся ей. – Подумай об этом, Рия, любовь моя.
      Его аргумент был убедительным, но нисколько не помог ей подавить шок и негодование.
      – Как она смеет так нагло разъезжать по улицам в роскошном экипаже?
      – Потому что она добывает много денег, – сообщил ей Джоко. – Она может позволить себе иметь лошадь и экипаж. Кроме того, ей нравится выставлять напоказ свою одежду, купленную в лучших магазинах города. Поверь мне, по улицам в экипажах разъезжают самые дрянные людишки.
      – Много денег?! – возмущение Марии росло с каждым его откровением.
      Усмешка Джоко расползлась до самых ушей.
      – Большинство этих девиц, разъезжающих на породистых лошадях, зарабатывают за ночь больше, чем ты за месяц. И трудятся они за эти деньги не больше часа.
      – Пусть подавятся такими деньгами! – фыркнула Мария. Нахмурившись, она пошла дальше, но вдруг остановилась. Ее взгляд стал жестким от подозрений. – Если Мелисса – пленница в одном из этих домов, то зачем им сообщать это нам?
      – Ты все еще не доверяешь мне, Рия? Она покачала головой:
      – Я доверяю тебе, Джоко. Я всей душой доверяю тебе. Просто… – она замялась. – Может быть, ты ошибаешься? Может быть, ты не подумал об этом?
      – Рия, Рия, – ласково рассмеялся он. – Девочки, которые уже утвердились, такие, как Пронси, не хотят соперничества. Новые девочки – всегда соперницы. Особенно такие, как твоя сестра – молоденькие, воспитанные, с хорошей речью. Светские повесы не желают иметь дело с сельскими девицами. Половина лондонцев не могут даже понять, что они говорят.
      Глаза Марии широко раскрылись, а Джоко продолжал:
      – Пронси сумела ухватиться за возможность, как и все из них, которые поприличнее.
      – Поприличнее?! Уолтон, ты назвал ее приличной?!
      – В каком-то смысле. Она хорошая девушка, и не намного старше тебя, – он сжал руку Марии. – У нее есть свои мечты и надежды, как у любой девушки.
      – На что она надеется? – притихшим голосом спросила Мария.
      – Она надеется, что ее содержатель устанет каждую ночь мотаться в Сохо и возьмет ее к себе, в дом на Сент-Джонс Вуд.
      – На Сент-Джонс Вуд! – воскликнула Мария. Джоко кивнул.
      – Он овдовел. И, естественно, Пронси не хочет, чтобы он начал вынюхивать кого-нибудь помоложе и посвежее ее. Она будет счастлива помочь тебе вернуть сестру.
      – Понятно.
      – Но у мадам де Вере сейчас нет новых девочек.
      Лицо Марии помрачнело. Они молча пошли дальше. Когда они дошли до следующего квартала, на крыльцо дома вышла щегольски одетая молодая женщина. Когда она приподняла желтую шелковую прогулочную юбку, Мария заметила, что на ее чулке у лодыжки сверкнул зелено-синий павлиний глаз.
      – Подожди здесь.
      Джоко понесся по улице, чтобы перехватить это роскошное создание прежде, чем оно сядет в экипаж. Из экипажа вышел мужчина и недобро уставился на него. Молодая женщина сладко улыбнулась им обоим. Состоялся минутный разговор, затем она отрицательно покачала головой. Джоко приподнял шляпу и усмехнулся мужчине, который воззрился на него еще суровее.
      Он проводил их взглядом, а затем вернулся к Марии.
      – В «Пудли» ее нет.
      Мария стрельнула в него прищуренным взглядом:
      – Сколько же у тебя знакомых проституток?
      Ее слова были острее ножа, но Джоко не отвел глаз, предлагая ей руку для продолжения прогулки. Разница их общественного положения была до боли очевидной. Утонченность ее происхождения, ее высоких идеалов навеки отделяла ее от него.
      «Пользуйся преимуществом, старина, пока оно у тебя есть, – советовал сам себе Джоко. – Когда она найдет свою сестру, то даже не признает тебя на улице».
 
      Лорд Теренс Монтегю скомкал газету в шар и швырнул в камин. Его толстые щеки побагровели, пальцы забарабанили по ручке кресла.
      Эта сука!
      Впервые он почувствовал легкую дрожь беспокойства. Хотя Мария Торн пока не сделала ничего слишком существенного, чтобы стать «колючкой в боку», ее настойчивость начинала досаждать.
      Нужно было отбить у нее охоту действовать, отослать ее обратно туда, откуда она появилась. Ей он не собирался вредить, но какому-то уголовнику, с которым она связалась – совсем другое дело. Видимо, эта женщина понятия не имела, что тот может оказаться опасным для нее. Возможно, ему удастся войти к ней в доверие, если он обезвредит этого вора, пока тот не причинил ей вреда.
      Лорд Монтегю взглянул на часы. Он еще успеет подготовить указания до встречи со своим агентом.
 
      – Леди и джентльмен, не подадите ли пенни?
      Мария и Джоко заглянули за прутья железной ограды. На ступеньках, ведущих в подвал, сидела Герцогиня. По крайней мере, этот аристократический голос был похож на голос Герцогини. Растрепанные черные волосы, тронутые сединой, свисали по бокам лица этой фигуры, полностью скрытой под огромной грязной накидкой.
      – Пенни – такая мелочь, что мне жалко времени на его вытаскивание, – с усмешкой продекламировал Джоко.
      Фигура вскинула голову. Из-под спутанных локонов сверкнули темные глаза, а губы расплылись в широкой ухмылке. Женщина выглядела ведьмой или старой каргой.
      – Вы двое слишком привлекаете внимание.
      – Это точно. – Пан, сидевшая на корточках у ног Герцогини, походила на груду старого тряпья. Но когда ее нежное личико повернулось к ним, оно было подобно цветку на куче мусора.
      – Тсс, Панси, – рука Герцогини высунулась из-под накидки и похлопала ее по чумазой щечке. Малышка послушно отвернулась.
      Джоко ухватился за прутья в верхней части решетки. Он медленно оглядел улицу в обоих направлениях.
      – Что скажешь?
      – Дама с дружком приглядывают за птичкой, – Герцогиня наклонила голову, так, что шляпа полностью скрыла ее лицо.
      – Черт!
      – Более того, вы оба сейчас в опасности.
      – В опасности! – челюсти Марии сжались. Она взглянула на Джоко, чтобы тот успокоил ее.
      Он пожал плечами:
      – А чего еще ты ожидала? Считается, что девушки вроде твоей сестры исчезают тихо и незаметно. Считается, что никто не будет разыскивать их. Считается, что падшие они никому не нужны.
      – Но это же чудовищно, – запротестовала Мария. – Этого не может быть. Это выглядит как ужасный сговор всего общества.
      Сдержанное хмыканье донеслось из кучи тряпья.
      – Ты говорил, что она зеленая.
      – Зеленая как трава. Настоящая дуреха, – Джоко подмигнул Марии. – Но она будет заниматься этим. Есть что-то особенное, чего нам нужно остерегаться?
      Мария почувствовала, что ее щеки загорелись.
      – Ходят слухи о Джеке Ронси.
      Джоко взглянул сверху вниз на макушку Герцогини:
      – Но это значит, что ее сестра у леди Гермионы.
      – Что? Где? – Мария вцепилась в прутья решетки.
      – Или в дюжине других домов, – напомнила ему Герцогиня. – Джек работает на целую улицу. И Тилли тоже тебя разыскивает.
      Мария задрожала каждой жилочкой:
      – Кто в опасности – Джоко или я?
      – Ох, Джоко всегда в опасности, – в голосе Герцогини прозвучал насмешливый намек.
      – Всегда, – эхом отозвалась Панси. Она вскинула голову и сияющими глазами взглянула на Джоко. – Но он ничего не боится, правда, Джоко?
      Джоко послал ей воздушный поцелуй, затем повернулся и прислонился к решетке. Надвинув котелок на лоб под самым лихим углом, он сказал:
      – Тилли, надо думать, хромает на каждом шагу.
      – Я не хочу вреда никому, – покачала головой Мария. – Ведь Мелисса – моя сестра…
      – И еще… – прервала ее Герцогиня. Оба замолчали, ожидая ее слов.
      – Двое легавых расспрашивали о тебе. Для шпионов они вели себя туповато.
      – Что? Я ничего не понимаю, – встряхнула головой Мария.
      Джоко выпрямился и подвинул котелок назад.
      – Легавые! Этот Ревилл…
      – Не инспектор Ревилл, – возразила Мария. – Он не мог…
      – Черта с два он не мог, – на щеках Джоко проступили красные пятна. Он стукнул кулаком в ладонь. – Проклятый легавый.
      – Успокойся, Джоко, – посоветовала ему Герцогиня.
      Побледнев, Мария схватила его за руку. Он хмуро взглянул на нее, словно она была надоедливой мухой. Затем он поднял голову и уставился на окна ближайшего дома. Его дыхание замедлилось, краска стала сходить со щек. Он вздернул подбородок.
      – Мы решили помочь вам, – тихо сказала Герцогиня.
      Мария перевела взгляд с Джоко на подвальную лестницу.
      – Вы уверены, что так нужно? Я умоляла вас об этом, но теперь сомневаюсь. Дети…
      – Мы так захотели, – раздался взволнованный голосок Пан. – Мы все голосовали, даже я. Мы найдем ее.
      В этом писклявом голоске так явственно звучала гордость, что сердце Марии едва не остановилось. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула, восстанавливая самообладание. Когда она открыла их, день ей показался светлее.
      За ее спиной нетерпеливо зашевелился Джоко.
      – Нам лучше уйти. Стоя здесь, мы привлекаем внимание.
      Герцогиня положила руку на голову Панси.
      – Уже поздно, а мы с Панси еще не ужинали. Мария подумала о деньгах в сумочке. Их было немного, и они таяли с каждым днем. Кроме того, с тех пор, как она перестала работать, она не ожидала, что миссис Шайрс будет платить ей, хотя и предполагала, что в случае надобности эта добрая женщина даст ей немного взаймы. Но все-таки…
      Она открыла сумочку и стала копаться в шиллингах и пенсах. Они слабо звякнули.
      – В этом нет необходимости, – начала Герцогиня, но чуткие уши Панси тоже услышали этот звук.
      – Пенни, милая леди, – в мгновение ока она вскочила, вбежала вверх по лестнице и протянула маленькую пятерню между прутьями решетки. Мария вложила в нее монетки. Кулачок тут же исчез в рукаве одежки Панси, и та понеслась назад к Герцогине.
      – Что нужно сказать? – ткнула ее Герцогиня.
      – Спасибо.
      – Жаль, что у меня мало денег, – сказала Мария. – Хотелось бы мне, чтобы у меня их было побольше.
      – Разве нам всем этого не хочется? – насмешливо хмыкнула Герцогиня. Она подтолкнула Пан, посылая девочку перед собой вниз по ступеням, где та открыла дверь и проскользнула внутрь. Перед тем, как исчезнуть вслед за ней, Герцогиня бросила на Джоко многозначительный взгляд:
      – Будь осторожен. Есть в этом что-то очень скверное.
 
      – Вот пожертвования, собранные на добрые дела.
      Преподобный Томас Динсмор, одетый в черную сутану, потер руки над маленьким деревянным ящичком. Черный цвет делал его лицо еще бледнее, подчеркивая впалые щеки и синяки под глазами.
      Сестра Евангелина, вся в черном, словно ворона, наблюдала за ним.
      – Это не от миссис Эйвори Шайрс, – фыркнула она. – Та никогда не дает больше нескольких фунтов. Скупердяйка.
      – Да, не от нее, – согласился он. – Хотя можно послать ей вежливое письмо и вытянуть побольше, особенно, если мы пообещаем помочь Марии Торн в поисках ее сестры.
      – Пустая трата бумаги, – проворчала Евангелина.
      – Возможно. Однако, по-моему, миссис Гермиона Бьюфорти окажется пощедрее. Нужно платить, чтобы избежать дурной славы.
      Его помощница едва заметно улыбнулась:
      – Как вы на нее вышли?
      – Слухи, – ответил пастор. – Любимцы государства и дьявола встревожились. Игра началась. Мария Торн разворошила гнездо шершней. Или, пожалуй, гнездо саранчи – чумы, опустошающей землю. Справедливость с трудом произрастает на захваченных ею полях. Эти поля не вынесут взора Господа.
      – Аллилуйя, – в тон ему передразнила Евангелина.
      – Это пахнет деньгами, – проворчал он. – Деньгами на добрые дела и для нас самих. Я это чую. Нам нужно только внимательно следить за всем и быть готовыми урвать все, что попадется нам на пути.
 
      Двое полисменов в униформе пристально уставились на экипаж – вместительную черную старомодную карету без малейшего намека на опознавательные знаки на дверцах. Из ее темной глубины раздался мужской голос:
      – Джентльмены!
      Переглянувшись, они подошли ближе. В переданной им записке говорилось, что они должны ждать на углу Грек Стрит и Олд Комптон.
      Белая, наманикюренная рука в обрамлении хлопка и дорогой шерсти протянулась к ним из окошка.
      – Рад пожать вам руки, джентльмены.
      Без малейшей нерешительности они позволили банкнотам остаться у них в руках.
      – Надеюсь, этого будет достаточно для вашей задачи, – продолжил голос. – Пусть эта работенка не отягощает вашу совесть. Этот человек – вор, он – карманник и взломщик. Хорошее предупреждение ему будет только на пользу обществу. Вы поняли?
      – Да, сэр, – фунтовые банкноты исчезли у них в карманах. Тем не менее, они неловко заерзали.
      Рука протянулась к ним во второй раз, уже с листком белой бумаги. Один из них взял записку и прочитал имя. Слегка усмехнувшись, он кивнул:
      – С удовольствием, сэр.
      – Хорошо. С ним будет молодая женщина.
      – Женщина, сэр? – протестующе сказал второй полисмен.
      – О, она не лучше, чем можно предполагать, уверяю вас. Она тоже нуждается в предупреждении.
      Патрульный, взявший листок бумаги, скрестил руки на груди:
      – Не знаю насчет женщины…
      – Никакого рукоприкладства. Она несколько сбилась с пути. Двое приятных джентльменов, таких, как вы, очень подходят для того, чтобы сделать ей дружеское, но убедительное внушение.
      Полисмены переглянулись. Один пожал плечами, другой кивнул.
      – Когда вы это сделаете, вернитесь и доложите мне, – вежливо сказал мужчина в карете. – Я буду рад снова пожать вам руки.
 
      Смеркалось. Когда ветерок затих, духота накрыла город словно тяжелое ватное одеяло. Камни мостовой заблестели от сырости. Когда Мария прикоснулась рукой в перчатке к фонарному столбу, перчатка намокла. Ее пальто отяжелело от капелек тумана, впитавшихся в сукно.
      У нее дьявольски болело колено, поэтому она старалась основную тяжесть тела переносить на здоровую ногу, приподнимая ее, только когда та начинала застывать от холода, идущего от камней мостовой.
      Из дома напротив вышел служащий в униформе с целью зажечь газовые фонари. Мария наблюдала, как он снял с фонаря плафон, плюнул на медный колпачок и стал начищать его до блеска.
      Она снова переступила с ноги на ногу. Где же Джоко? Он не должен был задерживаться на много дольше, чем в других случаях. Служащий вернулся в дом. Пока он закрывал дверь, Мария услышала, что оттуда донесся заливистый женский смех.
      Она начинала злиться от подозрений – а что, если он там развлекается, пока она мерзнет здесь, на мостовой? Конечно, Джоко не стал стучаться в переднюю дверь. Вместо этого он исчез в извилистых закоулках входа для прислуги. Подозрениям Марии способствовало то, что Джоко, кажется, знал здесь все ходы и выходы. Может быть, его пригласили внутрь.
      Мария все еще удивлялась красоте и стилю фасадов зданий, которые они с Джоко обошли за сегодняшний день. Не знакомые с бедностью и потертостью, они выглядели не менее величественно, чем особняк миссис Шайрс. Она обнаруживала там роскошную обстановку. Привратники в них были таких же внушительных размеров, как у миссис Шайрс, и выглядели так же, как и ее «святой» Питер.
      Неприятные откровения Герцогини об обществе быстро подтверждались. Одинокая женщина не могла позволить себе такой дом, если она не унаследовала целое состояние. Но в таком случае зачем ей становиться проституткой? Нет, конечно, женщины, живущие здесь, имели очень богатых покровителей, которые щедро платили им за посещения.
      Мария смотрела на экипаж, запряженный парой черных ганноверских лошадей, который подъехал и остановился на улице. Карета сверкала краской, словно начищенная сапожной ваксой. Для большего впечатления шеи лошадей были немыслимо выгнуты с помощью ремешков, пристегнутых над ними. Из экипажа вышли двое пассажиров. Один из них бодро вбежал по ступеням и постучал в дверь медным дверным молотком. Второй двигался с заметной неуверенностью.
      – Идем. Не стой здесь разиней, мой мальчик, – окликнул его первый.
      Мария застыла на месте. Этот голос был ей знаком. Она могла бы поклясться, что слышала его раньше. Она наклонила голову набок, надеясь получше расслышать слова говорящего.
      – Я бы предпочел вернуться домой, отец, – ответил его спутник.
      – Чепуха.
      Двери распахнулись. Не дожидаясь ответа, мужчина постарше отослал кучера и вошел в дом. Экипаж прогромыхал по мостовой и исчез у черного хода.
      Сын некоторое время потоптался на улице. Привратник с любопытством смотрел, как молодой человек пожал плечами и вошел.
      «Привел своего сына в бордель», – с отвращением пробормотала Мария. Как она могла считать богатых и влиятельных людей хорошими? Когда она вернется на работу к миссис Шайрс, то будет скептически относиться к каждому обещанию, к каждой пламенной речи.
      Уже совсем стемнело, но улица была хорошо освещена. Каждую дверь и портал освещали лампы, а уличные фонари тянулись до самого угла. Из множества окон сквозь кружевные занавески пробивался свет.
      На узких тротуарах не было пешеходов, зато туда и сюда сновали богатые экипажи, останавливаясь перед домами и высаживая пассажиров. Другие останавливались прямо на улице.
      «Как отвратительно», – проворчала про себя Мария. Только что подъехавший мужчина повернулся лицом к свету. Она узнала барона, близкого знакомого миссис Шайрс.
      Привратник открыл дверь. Член парламента, улыбаясь, шагнул в фойе и очутился в объятиях элегантно одетой женщины.
      Мария решила больше не ждать. Стуча зубами, обхватив себя за плечи, она последовала за экипажем. Прямоугольники света от занавешенных окон освещали отдельные куски узкой дороги, погруженной в непроницаемую тьму.
      Она была идиоткой. Ее сестра похищена и, может быть, находится в этом самом доме, а она околачивается здесь. Мужчина, которого она ждала, хорошо, если проходимец, а может, и кто-нибудь похуже. А сейчас он, наверное, развлекается с одной из своих «знакомых».
      Мария могла себе представить, чем он может заниматься здесь. Это заставляло ее пылать гневом – и ревностью.
      Что ей делать, если она не найдет его на этих задворках? Сегодня они прошли так много улиц, побывали в стольких домах, что она понятия не имела, как отыщет отсюда дорогу домой. Если она не найдет его, ей придется блуждать по улицам одной, возможно, даже до зари.
      – Проклятье тебе, Джоко Уолтон, – шептала она, – Проклятье, проклятье, проклятье.
      Еще несколько шагов – и она замерла на месте. Волосы встали дыбом у нее на затылке. Где-то впереди она услышала странные звуки, слабые, едва различимые. Может быть, скулила собака?
      Она попятилась назад. А вдруг черный ход охраняют свирепые животные? Они могут прыгнуть и наброситься на нее. Мария остановила разгулявшееся воображение. Сюда, на задний двор, заезжали экипажи с лошадьми, но самым страшным их оружием был кнут. Это не могла быть и собака.
      – Где ты, Джоко Уолтон? – слова замерли у нее на губах.
      Дрожа с головы до пят, Мария решилась дойти до последнего прямоугольника света. Достигнув его, она сделает два шага, только два – за его пределы. Там можно будет подождать, пока глаза привыкнут к темноте, а затем оглядеться. Если она ничего не увидит, то без сомнения, остаток ночи проведет, блуждая по улицам в поисках дороги домой.
      Эта мысль усмирила ее безумно мчавшееся воображение. Глубоко вдохнув холодный воздух, она торопливо пересекла две оставшихся клеточки света.
      Один шаг. Два.
      Мария остановилась.
      Звук шел откуда-то справа. Уставившись во мрак до боли в глазах, она увидела арку, а под ней площадку, где света было побольше. Наверное, сквозь нее проезжали экипажи. В проезде она не обнаружила ничего, кроме запаха лошадей и какого-то странного звука.
      Теперь он был слышен громче. Мария приложила к уху ладонь рупором, чтобы было лучше слышно. Звук был похож на стон. Она сделала еще шаг по направлению к нему, ее каблук ступил на мостовую.
      Стон затих.
      Мария ждала, дрожа от страха.
      – Рия…
      Ее имя. Голос Джоко. Джоко шептал ее имя.
      – Джоко?
      – Рия, – впереди что-то зашевелилось. Снова стон. – Рия, я здесь.

Глава девятая