– Ты точно не хочешь еще раз пойти в полицию? – спросил Джоко.
      Мария взглянула на него так, словно была готова разрыдаться.
      – Какая в этом польза? Мне больше нечего им сказать.
      Далеко внизу по течению Темзы зазвучал сигнал речного суденышка. Похоронный звук, похожий на стон.
      Джоко прислонился к опорному столбу моста. Его шляпа была надвинута на глаза, большие пальцы рук засунуты в карманы жилета.
      – Может быть, они что-нибудь узнали?
      – Как они могут что-нибудь узнать, если не верят, что я хочу ее найти? – горько ответила она.
      Джоко уклончиво хмыкнул. На мгновение он подумал, не сказать ли ей, что его послал Ревилл. Может быть, она даже примет его за легавого. Он усмехнулся про себя при этой мысли. В его намерения не входило лгать, но ему следовало помнить, какую правду можно говорить, а какую лучше держать при себе.
      В дальнейшем она может захотеть задать ему слишком много вопросов, а его ответы, основанные на личном знакомстве с крутой лондонской изнанкой общества, могут оказаться такими, что она с трудом их проглотит.
      – Как ты думаешь, моя сестра еще жива? – внезапно спросила Мария.
      Джоко медлил с ответом. Скорее всего, Мелисса Торн была еще жива. С другой стороны, к тому времени, когда они ее найдут… если они ее найдут, она вряд ли захочет быть найденной. Он быстро отбросил эту идею прочь. Незачем вкручивать такие мысли Марии в голову.
      – Разумеется, – ответил он.
      Она потерла виски, словно ее мучила головная боль.
      – Может быть, нужно еще раз съездить к лорду Монтегю? Может быть, он что-нибудь упустил из внимания…
      – Он тебя выгонит.
      – Это только твои домыслы.
      – Я это знаю.
      Мария облокотилась на темно-пятнистый гранит и хмуро уставилась в мрачные воды Темзы. Что только не проплывало у них под ногами, какой только хлам не качался на серо-зеленой поверхности воды. При всей его близости к Трафальгарской площади, национальной дани легендарному герою Нельсону, мост Ватерлоо был еще и началом путей, ведущих в самые темные районы Лондона. Мария со вздохом подняла глаза, окидывая взглядом мили и мили крыш, тянущихся вдоль береговой полосы.
      – Там так много домов.
      – Нам и за сто лет не обойти их все, – кивнул Джоко.
      – Я не могу отступиться, – сказала она. Сдвинув котелок на затылок, он оперся локтями на каменные перила.
      – Кажется, у меня есть знакомая, которая может помочь тебе.
      – Может? – в глазах Марии вспыхнула надежда.
      – Да, – Джоко поправил котелок. – Это Герцогиня. Если она не найдет твою сестру, значит, ее не найдет никто.
      – Герцогиня, – лицо Марии заметно прояснилось. – Она влиятельна?
      Джоко хмыкнул.
      – Моя знакомая – не та герцогиня, о какой ты подумала. Просто она хорошо знает жилые кварталы города. Знакомые зовут ее Герцогиней. Это прозвище пристало к ней в Тауэре.
      – Но она влиятельна?
      – В каком-то смысле – да.
      – И ты думаешь, что она поможет мне?
      – Это будет зависеть от тебя, если ты захочешь с ней встретиться.
      Мария растерялась. Длинный, темный предмет проплыл внизу по воде. Может быть, бревно или какой-то пустой ящик. Может быть, чье-то тело. Она отвела глаза и столкнулась со взглядом Джоко.
      – Ты действительно считаешь, что лорд Теренс Монтегю не захочет помочь мне?
      – Я думаю, что ты зря потеряешь время, – серьезно взглянул он на нее.
      – Тогда я буду рада встретиться с твоей герцогиней.
      – Куда мы идем? – нос Марии сморщился от запаха, поднимающегося с улицы. Изредка из непролазной грязи торчали камни, указывающие на то, что когда-то здесь была мостовая. Мария, боясь переломать ноги, следила за каждым своим шагом, словно шла по льду. Мысль о том, что она может поскользнуться и упасть в эту невообразимую слякоть, пробирала ее дрожью до самого позвоночника.
      – Ты хочешь найти свою сестру. Мы идем к человеку, который может помочь тебе, – Джоко невозмутимо шагал перед ней.
      Мария, которая незадолго до этого уже чуть не упала, злым взглядом посмотрела ему в спину.
      – И конечно, мы идем искать помощи в канализации.
      Оглянувшись через плечо, Джоко выразительно сказал:
      – Если твою сестру утащил кто-нибудь вроде Тилли, она может оказаться в местечке и похуже.
      Вдоль причала шли ряды очень старых и тесно поставленных домишек. Их стены покосились, то разъезжаясь в стороны, то подпирая друг дружку. Серое небо мелькало между дощатыми заборами и веревками, натянутыми как попало в тесном пространстве между постройками. Трубочисты здесь могли бы переходить с крыши на крышу, не спускаясь вниз.
      «Почему сюда?» – спрашивала сама себя Мария. Конечно, никто не пошел бы сюда без абсолютной необходимости. Даже солнце словно перестало светить, когда они углубились в эти строения. Она передернула плечами:
      – Ты и впрямь считаешь, что моя сестра в подобном месте?
      – Нет, – неуверенно покачал головой Джоко. Он заметил, что лицо Марии прояснилось. С тех пор, как они встретились, с ее лица не сходило измученное, потерянное выражение. Оно делало ее невзрачной – и старой. Джоко попытался вообразить, как она выглядит, когда улыбается.
      Вместо этого Мария нахмурилась:
      – Надеюсь, что мы не потеряем время зря. Он раздраженно вздернул подбородок:
      – Я уже говорил тебе, зачем мы сюда идем. Нам нужна помощь. Мы найдем ее здесь.
      – Хорошо-хорошо, я не хотела обидеть тебя, – она прикоснулась к его рукаву рукой в перчатке.
      – Я не обиделся.
      Мария подошла ближе и похлопала его по руке.
      – Пойдем, я начинаю мерзнуть.
      – Ладно.
      В конце концов они дошли до узкой улицы, заканчивающейся тупиком. Огромные камни строений, почерневшие от времени, сочились черноватой жижей из каждой щели известковой кладки. Джоко подвел Марию прямо к стене. В одном из углов начинались ступени лестницы, ведущей вниз, в проем ненамного шире его плеч.
      Мария заглянула туда из-за его спины.
      – Куда они ведут?
      – Иди за мной, – взглянул на нее Джоко. Лицо Марии побелело. Она отступила от края лестницы на шаг.
      – Куда ты меня привел?
      Он вылез обратно и остановился рядом с ней.
      – Ты боишься?
      Мария отвернулась. Ее руки теребили сумочку.
      – Это только лестница, – успокоил ее он.
      – Так не годится.
      – Да, я вижу, что так не годится, – хмуро посмотрел на нее Джоко. – Ты не доверяешь мне.
      Ей нужно было солгать, придумать какое-нибудь оправдание или сослаться на какой-нибудь надуманный страх. Но она не смогла. Она прижала ко рту кулак, затем убрала:
      – Я не хочу кончить так же, как моя сестра.
      – Ты думаешь, что я затащил тебя сюда, чтобы продать? – со злостью фыркнул он.
      После этих слов ее опасения стали выглядеть нелепыми.
      – Н-нет. Не знаю, что и думать. Может, было бы лучше поставить в известность полицию…
      Джоко отступил от нее на пару шагов, хлопнув себя руками по узким бедрам. Мария услышала, как он что-то пробормотал себе под нос. Когда он взглянул на нее, в его глазах полыхали молнии.
      – Я – джентльмен, ясно? – его голос был низким и хриплым. – Перед тем, как я ввязался в это бабское дельце, ты дала слово, что будешь обходиться со мной так. Ты обещала, что будешь обращаться со мной как с франтом. А это значит, что ты обещала доверять мне. Но ты мне солгала, так?
      – Нет, – Мария поспешила к нему, поскальзываясь и спотыкаясь. – Нет. Ты – джентльмен. Просто…
      Ее лодыжка подвернулась и земля ушла у нее из-под ног. Со всего размаху Мария приземлилась на колено. У нее вырвался крик боли, а лицо стало белее мела.
      Но Джоко все еще был в ярости. Положив руки на бедра, он стоял и наблюдал, как она, прикусив губу и опираясь на воткнутый между камнями зонтик, пытается подняться на ноги. На ее юбке образовалось зеленоватое грязное пятно, дюймов шесть шириной. Грязь струйкой стекала вниз и капала с подола.
      Мария встала, используя зонтик как костыль, и подошла к Джоко.
      – Ну? – проворчал тот.
      – Дело не в личностях, – сказала она сквозь зубы. – Просто я не доверяю и джентльменам, любым джентльменам. Других причин у меня нет. Ты – джентльмен. Ты добрый, ты спас меня от Тилли. Однако ты сказал ему, что я – твоя пташка.
      Поза Джоко стала менее воинственной.
      – Это я просто предупредил его. Я не думал… ничего насчет этого.
      Мария машинально поправила его грамматику:
      – Не намеревался.
      Вдруг Джоко усмехнулся. Котелок у него на лбу съехал набок, выставляя напоказ тугие завитки волос.
      – Не то, чтобы я не хотел тебя в пташки. Ты – приятная малышка, это уж точно.
      – Мистер Уолтон!
      Пожав плечами, он с той же усмешкой подошел к ней сбоку и просунул ладонь под ее локоть.
      – Ты сильно ушиблась?
      – Не случилось ничего, что нельзя вылечить, – качнула она головой.
      Джоко опустился на корточки, но Мария схватила его за руку и заставила встать. Мысль о том, что он, чтобы осмотреть ее колено, поднимет ей юбку, а затем нижнюю, не говоря уже о чулках и панталонах, заставила ее залиться краской.
      – Все в порядке, – настоятельно сказала она. Заметив ее румянец, он широко ухмыльнулся. Как ей была противна эта ухмылка!
      Напряженное молчание повисло между ними.
      – Ну как, Рия, останемся или пойдем? – вежливо спросил ее Джоко.
      Она сглотнула – боль растекалась по всей ноге, а колено горело огнем. Ей хотелось обхватить его покрепче и заплакать, но она не могла себе это позволить. Она глубоко вздохнула и взяла Джоко под руку.
      – Идем. Ладно, идем туда, вниз по этой… э-э… лестнице.
      Когда он повел Марию по лестнице, ее нога уже болела так, что слезы сами катились по ее щекам. Ступая на ушибленную ногу, она каждый раз боялась, что закричит. Когда они достигли дна, ее нога на дюйм погрузилась в вонючую грязь. Марии было уже не до того, чтобы удержаться от стона отвращения.
      Джоко пожал плечами. Когда грязь брызнула из-под его ботинок, его рот лишь слегка искривился. Он сжал ее руку – несколько фамильярно, подумалось ей.
      – Теперь видишь, что это за место, Рия? Ты слишком хороша для него. Даже если бы я захотел продать тебя, я не смог бы продать тебя здесь. Ответь мне, кто стал бы жить здесь, если бы у него были деньги на другое жилье? Какой бугор придет просаживать деньги сюда, если он может делать это в Сохо?
      – Понимаю.
      Джоко сгорбился у низенькой, не больше садовой калитки, дверцы, обросшей по краям зеленовато-черным мхом. Сжав пальцы в кулак, он постучал три раза, а затем, после паузы, еще один.
      – Условный стук, – шепнула за его спиной Мария.
      – Верно, – хмыкнул он. – Герцогиня не любит чужаков.
      – Ну и жилье у нее.
      – Сейчас все увидишь.
      Он выждал минуту. За дверью послышались тихие и неразборчивые звуки.
      – Герцогиня, – ласково позвал Джоко. Снова тишина. Он потянул за дверную щеколду.
      – Впусти меня. У меня все ботинки промокнут.
      Мария тоже прислушалась, радуясь, что нашелся повод отвлечься от боли в колене. Она была не уверена, но, кажется, за дверью прозвучало имя Джоко. Тот с усмешкой взглянул на Марию:
      – Сейчас она откроет.
      – Если она знает, что это ты, почему она не впустила нас сразу же?
      – Герцогиня не полагается на случай, поэтому и остается на свободе. Она никогда не полагается на случай.
      Железо заскрипело по железу. Что-то тяжелое заскрипело по камню. Дверь открылась внутрь.
      Мария взяла Джоко за руку, а он, согнувшись, первым вошел в дверь. Другая лестница вела наверх, в желтое пятно света.
      – Идем, – подбодрил он Марию. – Все в порядке.
      У нее не оставалось выбора. Сильно хромая, чувствуя, что вся ее нога в огне, Мария последовала за ним. Вдруг промозглый, тухлый запах исчез, сменившись запахами специй и лампового масла. Наверху лестницы стояла высокая фигура с лампой.
      – Кого ты там привел, Джоко? Он вытолкнул Марию на свет.
      – У этой девушки пропала сестра.
      – Ты пришел куда надо, – голос женщины был низким и приятным, без малейшего намека на хрипоту. – Я буду счастлива вывести всех своих и позволить вам забрать любую.
      – Ну что я говорил? – по-мальчишески улыбнулся Джоко. – Герцогиня, это Рия.
      – Очень рада. Я уверена в вас, – фигура протянула ей руку. – Джоко – осторожный парень насчет друзей.
      Были видны только кончики ее пальцев, перепачканные сажей. Остальное – и рука, и все тело – было скрыто под мужским плащом. Если бы не голос, Мария решила бы, что перед ней мужчина.
      Она вложила ладонь в протянутую руку. Пожатие было крепким, а пальцы – холодными. Мария сделала глубокий вдох:
      – Я знакома с Джоко только несколько дней. Герцогиня сверкнула глазами на мужчину. Тот пожал плечами. Его белые зубы блеснули, демонстрируя отработанное мальчишеское обаяние.
      Герцогиня отступила от них на шаг. Тень от полей ее мягкой шляпы по-прежнему скрывала ее лицо, но голос был злым.
      – Черт побери, Джоко Уолтон…
      Он замахал руками, притворно защищаясь. Мария шагнула вперед, опираясь на зонтик.
      – Пожалуйста, – прошептала она. – Можно мне где-нибудь сесть? Я… я ушибла колено.
      Они оба уставились на нее. Чарующая улыбка Джоко мгновенно исчезла. Жестом собственника он подхватил Марию за талию и приподнял, подперев бедром. Он умоляюще взглянул на Герцогиню.
      Ее свирепый взгляд нисколько не смягчился.
      – Панси! – окликнула она. – Нет ли там бочонка, чтобы эта «леди» могла на него сесть?
      – Нет, – отозвался откуда-то из темноты пронзительный детский голосок.
      – Вот, – обронила Герцогиня. – Сидеть негде. Забирай свою пташку и проваливай.
      – Герцогиня… – помрачнел Джоко.
      – Не говори мне ничего. Ты привел сюда человека, которого не знаешь.
      – Я же сказал, что знаю ее. Знаю. Она – честная.
      – Джоко, – пробормотала Мария. – Давай пойдем отсюда. Мелиссы здесь нет, я уверена.
      – Почему вы в этом так уверены? – сухо спросила Герцогиня.
      Теперь, когда Джоко поддерживал Марию, ей было не так больно стоять. Болезненная испарина сошла с нее, зато стала чувствоваться промозглая сырость этого места.
      – Потому что, если бы моя сестра была здесь, она подбежала бы ко мне, как только услышала бы мой голос.
      Во время этого разговора Джоко увидел несколько бочонков, стоящих у стены сразу же за кругом света от лампы. Не дожидаясь разрешения, он подкатил один из них к Марии. Вопреки ее протестам, он усадил ее на бочонок, а затем повернулся к Герцогине. Шляпа съехала ему на затылок, он поправил ее кончиками пальцев.
      – А теперь слушай. У этой девушки пропала сестра. По-моему, ее стащил Тилли. Она приехала в город на Юстонский вокзал.
      – Верно, это территория Тилли.
      – И еще Берта Нэнса и Флашера… Герцогиня предупреждающе подняла руку:
      – Тише, я знаю имена, – она подошла к Марии. – Как вы сговорились с Джоко?
      Мария не разглядела ее лица, затененного полями шляпы. Боль в ее колене, казалось, росла с каждой минутой. Накрыв рукой колено, она сосредоточилась на том, чтобы ее голос прозвучал ровно.
      – Даже не знаю, как ответить. Он встретился мне утром у подъезда.
      – Ах вот как, – в голосе Герцогини явственно послышалась нотка веселья. – Значит, Джоко оказался у вас на пороге по счастливой случайности.
      Джоко напряженно застыл и сдвинул котелок на самые глаза.
      – Да, это так, – сказала Мария. – Пожалуйста, не осуждайте Джоко за то, что он привел меня сюда. Это я настояла.
      – Ладно, Рия… – начал Джоко.
      – Только он согласился помочь мне, – заторопилась она. – Он ездил за мной за город и обратно. Он… э-э… свалил это чудовище Тилли, который пытался меня похитить.
      – Я уже слышала об этом, – сказала Герцогиня. – Славно сделано, Джоко.
      – Спасибо, – кисло ответил тот.
      – Честно, Джоко – славно сделано.
      Все трое переглянулись. Тусклый свет появился над ними, словно кто-то зажег лампу у них над головами. С края помоста свесились две головы. Из-под обвисших полей их шляп торчали всклокоченные пряди волос. Одна шея была по уши замотана в тряпье, другая была голой и удручающе тощей.
      – Спасибо, Панси, девочка моя, – Джоко приподнял котелок.
      – Он взялся помогать мне, когда больше никто не согласился, – повторила Мария погромче, чтобы все слышали. – Мы здесь только по одной причине – он думал, что вы сможете помочь. Видите ли, мы просто не в состоянии обойти все… мм… бордели Лондона.
      – Никогда в жизни, – сухо хмыкнула Герцогиня.
      – Никогда в жизни, – подхватил хор голосов сверху.
      – Мы думаем, что мою сестру Мелиссу утащили в один из них. Она – моя единственная родственница, я очень люблю ее. Ей только два дня назад исполнилось семнадцать.
      Герцогиня пожала плечами. Плащ наконец сполз с них и свалился на пол.
      – Она слишком стара для Тилли.
      – Мне шестнадцать, – раздался голос сверху.
      – Ну нет, – заявила ее подруга с замотанной шеей. – Тебе шесть. Балда! Тупица!
      – Тупица? Я? От такой же слышу!
      Обе головы исчезли. С помоста донеслись звуки шлепков и ударов, сопровождаемых крепчайшей бранью. Мария в растерянности оглянулась, Джоко только усмехнулся. Герцогиня и пальцем не шевельнула, чтобы утихомирить ссору.
      – Дай ей еще пинка, Пан, – раздался третий голос.
      Мария снова взглянула наверх. В темноте под потолком появилась еще полоска света, идущая с помоста у противоположной стены. Затем еще и еще одна.
      Эти огоньки осветили длинную, очень узкую комнату, возможно, идущую по всей длине здания. Вдоль ее стен тянулись сколоченные из грубых досок нары.
      – Что это за место?
      – Неужели не догадываетесь? – в словах Герцогини слышался оттенок горечи. – Это приют, приют для бездомных.
      – Но…
      Герцогиня прервала ее:
      – Не беспокойтесь, легавые не найдут нас. Владелец этого сарая давно забыл о нем.
      – Если он вообще о нем знал, – добавил Джоко. – Педик чертов.
      Сверху раздался пронзительный визг, со всех сторон сопровождаемый хором смеха и улюлюкания. Время от времени Марии удавалось заметить там очертания мелькнувшей руки или одежды, какой-то непонятный предмет перелетал с одного помоста на другой. Мария догадалась, что в этом месте полно детей.
      – Бет! Возьми назад свои слова про тупицу, или я откушу тебе ухо!
      – Отстань, крыса! – вслед за возгласом Бет послышался град тычков и ударов. Видимо, отбиться Бет не удалось, потому что она завизжала.
      – Герцогиня! Герцогиня! – свесилась голова с противоположной платформы. – Пан убивает Бет!
      – По-моему, она с ней не справится, Алиса, – Герцогиня повернула лицо к свету, и Марии наконец удалось хорошенько разглядеть его. Искаженное усмешкой, оно, тем не менее, было редкостно красивым.
      Мария восхищенно уставилась на нее. Сама она не была образцом женской красоты, ее внешность была обычной, даже невзрачной. У нее не было даже таких красивых синих глаз, как у ее сестры. Она выглядела в точности так, как и должна была выглядеть работающая английская девушка из приличной семьи.
      Герцогиня же выглядела настоящей герцогиней. Каждая черточка ее лица была изящна и утонченна, как у миссис Эйвори Шайрс. Овал ее лица был безупречным.
      Герцогиня повернула голову и заметила изумленный взгляд Марии.
      Визг над ними прекратился, в конце помоста сверху с грохотом спустилась лестница. Маленькая фигурка слетела по ней вниз.
      – Она укусила меня! Она укусила меня! – Бет подбежала к Герцогине, обняла за талию и спрятала лицо в складках ее одежды. – Она откусила мне ухо!
      Разъяренная Панси спустилась вслед за ней до половины лестницы.
      – Ничего не откусила, только прокусила кожу! Герцогиня обняла плачущую Бет.
      – Ты назвала ее тупицей?
      – Да-а, но она и есть тупица.
      Пан завопила от злости и спрыгнула на пол.
      – Нет!
      Прячась за Герцогиней, Бет сердито обернулась к ней.
      – Ты даже не знаешь, что шесть и шестнадцать – совсем разные числа.
      – Они звучат одинаково, – остановилась Пан.
      – Бетти права, Панси, – ласково сказала Герцогиня. – Шесть и шестнадцать – совершенно различные числа. Одно обозначает маленькую девочку, а другое – почти взрослую.
      – Шестнадцать тоже мало, если она не с фермы, – сказал стоявший рядом с Марией Джоко.
      – Я с фермы, – ответил ему голос сверху.
      – А мне – шестнадцать и три месяца, – отозвался другой голос.
      Мария оглядела помещение, на первый взгляд похожее на черный подвал.
      – Что это за место?
      Пока Пан и Бет договаривались между собой с учетом суждения Герцогини, Джоко наклонился к ее уху:
      – Его нашла Герцогиня и привела их сюда.
      – Но как они здесь живут? Здесь же темно и холодно.
      – Не совсем, – улыбнулся Джоко. – Для них это улучшение. Им здесь живется лучше, чем в прежних местах.
      – Где они жили прежде?
      – В веселых домах.
      – В борделях! – Мария повернулась к нему, заглядывая в лицо. – Но они же еще дети!
      Джоко отступил от нее на шаг, отводя глаза.
      – Некоторые мужчины любят малолеточек. Мария обернулась к Панси, чтобы разглядеть ее. Та была не выше трех футов ростом, ее одежда доставала до пола. Ее шейка была тощей, словно цветочный стебелек.
      – Она же еще ребенок.
      Джоко не ответил. Порывшись в карманах пальто, он достал горсть дешевых конфет.
      – Панси!
      – Ты не забыл их, – устремилась она к нему.
      Джоко насыпал конфет в протянутые пригоршней руки. Отпуская Панси, он поймал ее за подбородок:
      – Поделись с другими.
      – Да, сэр.
      По полу застучали еще лестницы. Другие дети спустились с помостов. В считанные секунды восемь маленьких жителей собрались в кучку, пока Панси с важностью делилась с ними угощением.
      Герцогиня оставила детей и подошла к гостям.
      – Вы уверены, что хотите вернуть свою сестру? – спросила она Марию.
      Мария даже привстала:
      – О да, больше всего на свете. Я так этого хочу, что готова искать ее, сколько бы времени это ни заняло. Хоть всю свою жизнь – я все равно буду искать ее. Если вы можете помочь мне… Герцогиня прервала ее:
      – Вы понимаете, что если она пробыла в борделе несколько дней, то она уже использована? Много раз.
      Мария прижала кулак ко рту. Ее лицо исказилось болью.
      – То же самое сказал и Джоко. Так говорили все. Все вели себя так, словно она уже умерла или стала совсем другим человеком.
      – Так на это смотрит мир, – горько сказала Герцогиня.
      – Она не просила, чтобы ее похитили, у нее не было выбора. Она хорошая. Она милая, добрая девушка.
      – Теперь она падшая, – буднично сказала Герцогиня. – Нет джентльмена, который подберет чужие объедки.
      Боль, пронзившая сердце Марии, была сильнее боли в колене.
      – Если приличный мужчина не захочет взять ее в жены, тем хуже для него. Она все равно моя сестра, и я люблю ее, – Мария почувствовала навертывающиеся на глаза слезы. – Ей причинили боль злые, злые мужчины. Я хочу спасти ее, хочу вернуть обратно.
      – Очень похвально, – холодно сказала Герцогиня. – А что, если она заболела дурной болезнью?
      – Я буду заботиться о ней и постараюсь вылечить ее, – сглотнула Мария.
      – А если она забеременела?
      – Тогда мы будем вместе воспитывать ее ребенка.
      Герцогиня вскинула голову и невесело рассмеялась:
      – Хотелось бы мне увидеть ваше лицо через несколько месяцев.
      – Я уверяю вас…
      – Не уверяйте меня ни в чем, – подняла руку Герцогиня. – Вы совершенно не понимаете, о чем говорите, – она взглянула на Джоко. – Значит, ты решил, что я сумею помочь ей?
      – Поэтому я и привел ее сюда, – кивнул Джоко. – Ты меня знаешь – я ни за что не попытался бы это сделать, если бы сомневался в ней.
      Герцогиня повернулась и прошлась по всей длине помещения. Восемь детишек, разделившихся на кучки, сидели на корточках или взобрались на ящики и бочонки. Мария не была уверена, но все-таки решила, что все они – девочки. Все они серьезно смотрели на нее.
      – Сделаем мы это? – спросила их Герцогиня.
      – Ничего не получится, – потрясла головой Бет. – Будет только хуже, если меня опять поймают.
      – Про тебя давно забыли, – раздался чей-то ехидный голос. – Забыли, как только ты исчезла, в ту же минуту.
      – Герцогиню-то они не забыли.
      – Герцогиню ни один дурак не забудет.
      – Почему нам это надо делать, Герцогиня?
      – Девушке причинили вред, – ответила она. – Сестра хочет спасти ее.
      – Джек Ронси убьет меня, если поймает. Мария выступила вперед:
      – Я не хочу, чтобы кто-то из вас подвергался опасности, – она взглянула на Джоко: – Наверное, нам лучше уйти.
      Он остановил ее.
      – Они каждый день выходят наверх, чтобы найти еду и топливо. Они могут задать вопрос, подслушать разговор. Они могут найти твою сестру, даже если никто другой этого не сможет.
      – Но их могут снова поймать, – Мария покачала головой. – Мне невыносима мысль о том, что кто-то из них может оказаться на месте Мелиссы.
      – Сначала и я была там, – сказала Герцогиня. – Все они тоже там побывали.
      – Все равно… – Мария взглянула на Пан и Бет. – Спасибо вам за все.
      Герцогиня проводила их до лестницы.
      – Мы займемся этим. Я извещу тебя, Джоко, так или иначе.
      – Премного благодарен, Герцогиня.
      – Да… спасибо вам за гостеприимство. Клянусь, что я никогда никому не выдам ваше место, – Мария стала спускаться по лестнице, придерживаясь за стену. Ее колено онемело и не сгибалось. Оно болело так, что она чувствовала себя на грани обморока.
      Ее голова была уже почти над уровнем пола, как вдруг Герцогиня присела на корточки и осветила лампой ее лицо.
      – Вы действительно хотите ее вернуть?
      – Всем сердцем.
      Долгое мгновение они смотрели друг другу в глаза. Затем Герцогиня убрала лампу, а Джоко потянул ручку двери, распахнувшейся в темень и грязь.

      – Давай возьмем кеб, – задыхаясь, проговорила Мария. – Я заплачу за него.
      Джоко взглянул на нее. Несмотря на слабое освещение он заметил болезненные морщины, глубоко прорезавшие ее лоб. Она тяжело опиралась на его руку. Вместо ответа он подхватил ее на руки.
      Когда его рука задела опухшее колено, Мария вздрогнула. Оказавшись у его груди, она задохнулась от испуга.
      – Отпусти меня, – запротестовала она. – Тебя кто-нибудь увидит.
      – Увидит? – фыркнул он, притворяясь непонимающим. – Кого волнует, что я делаю?
      Мария смешалась. Ее первым порывом было сказать, что на самом деле она боится, как бы не увидели ее, но затем вспомнила, как разозлился Джоко, когда она усомнилась в нем. Она побоялась снова задеть его самолюбие.
      – Меня, – едва слышно выдохнула она ему в ухо.
      Его руки крепче прижали ее, уголки рта поднялись вверх. Он выпрямился, словно с его плеч свалилась тяжесть, и зашагал быстрее.
      – Джоко, тебе незачем нести меня.
      – Здесь только несколько шагов, – он свернул на улицу. – В Стрэнде мы возьмем кеб.
      – Я могу идти, – пробормотала Мария. Однако ее протесты были неискренними, и они оба это понимали. Она положила руки поверх плеч Джоко, сомкнув пальцы около его уха. Ее грудь прижалась к его теплой, крепкой груди. Сильные руки Джоко легко удерживали ее на весу.
      Биение сердца Марии участилось. Ее телу вдруг стало жарко от неподобающих мыслей. Приличной девушке викторианского воспитания следовало бы думать про объятия только одного мужчины. И этот мужчина должен быть ее мужем. Она содрогнулась.
      – Холодно?
      Мария слегка покачала головой и слабым голосом произнесла:
      – Я тяжелая.
      – Тяжелая, – согласился он со смешинкой в голосе. – Я прямо изнемогаю под этой тяжестью.
      Несколько тихих слезинок прочертили горячие следы по ее холодным щекам.
      – Ох, Джоко, какой ты добрый.
      Это замечание заставило его хмыкнуть:
      – Я? Нет, не совсем. Я дрянной – ты просто устала.
      Сквозь густой туман, поднимавшийся с Темзы и застилавший набережную Виктории, они услышали цоканье копыт. Джоко пронзительно свистнул, и уже минуту спустя Мария с Джоко сидели в кебе, направлявшемся к ее дому.