Мария оставалась напряженной и безответной.
Он обнял ее и прижался к ее спине. Его губы погладили ее висок.
– Что? – резко отозвалась она.
– Уже нет.
Джоко поцеловал ее в щеку. Она повернула голову так, чтобы ему было удобнее продолжать.
– Может быть.
Развернув ее к себе лицом, он нежно обнял ее.
– Ты должна отнестись ко мне с терпением. Я не привык к такому обращению. Ты леди, а я вор. Когда ты обратилась ко мне за помощью, я подумал, что ты просто хочешь использовать меня.
– Ох, Джоко… – слова Джоко проникли в рассудок и сердце Марии. Он с самого начала все понимал. Он понимал, что его используют, и предоставил ей право поступать с ним так. Так же, как Ревиллу, и так же, как, наверное, отчиму. Потому что была отчаянно нужна ему. В это мгновение она полюбила его всем сердцем.
– А когда ты получила, что хотела, я подумал, что ты вернешься в свой привычный мир.
Мария положила свои ладони на его руки.
– Хорошие воры всегда поступают так.
– Ты хотел уйти от меня? – голос Марии вздрогнул. – Ты хотел оставить меня одну? Если бы я не уговорила Герцогиню привести меня к тебе, я никогда бы не увидела тебя снова?
– Рия, – Джоко прижался щекой к ее щеке. Его голос был удивительно ласковым. – Я никогда не позволил бы себе причинить тебе боль.
– Да, ты очень, очень добрый. Но неужели ты не понимаешь, что сделал бы мне очень-очень больно, если бы никогда не вернулся ко мне? Ох, Джоко…
– Кажется, мне пора незаметно сматываться, – своим обычным саркастическим тоном Герцогиня вернула их в настоящее.
Они отстранились друг от друга. Мария плотнее закуталась в шаль, а Джоко поправил свою одежду.
– Ты узнал что-нибудь у русского? – спросила Герцогиня, когда они совладали со своими чувствами.
– Вообще-то, немало. По его словам, леди Гермиона – действительно мать Джорджа. Она продала его… Тихо… – его голос перешел в шепот. Все трое вжались в стену.
В тумане мимо них прошли трое здоровенных мужчин и вломились в дверь «Петуха Робина».
– Кто это? – шепнула Мария.
– Могу поклясться, что один из них – Джек Ронси, – выдохнул Джоко.
– С ним Чарли и Берт, – добавила Герцогиня. – Они, наверное, ищут нас.
– Но мы же были очень осторожны, – сказала Мария.
– Может быть, да, – сказал Джоко, – а может быть, и нет.
Звуки гармошки и нестройный гул голосов вырвались из распахнувшейся двери «Петуха Робина».
– Давайте уходить. Они все трое там. Мы можем сбежать от них.
– Интересно, зачем они сюда пришли, – полюбопытствовал Джоко.
– За тобой, разумеется. Скорее!
– Прислушайся… – сказал он.
Музыка перестала играть. Более того, шум голосов тоже стих. Вдруг они услышали, как в таверне кто-то громко взревел.
– Это русский.
Рев достиг ужасающей силы, затем дверь «Петуха Робина» распахнулась. Три женщины выскочили оттуда и пустились бежать по улице. За ними в дверь выскользнули двое мужчин с Кружками пива в руках. Однако они не стали убегать, а остановились снаружи, переговариваясь и следя за происходящим в таверне сквозь пыльное окно.
Когда оттуда стал доноситься стук и грохот, один из них хмыкнул и подтолкнул другого локтем. Раздался треск мебели, затем кто-то завопил от боли.
Джоко бросился к двери.
– Не могу пропустить хорошую драку, – усмехнулся он через плечо.
– Русский сумеет о себе позаботиться, – напомнила ему она.
– Там их трое против одного, а ему даже Джека Ронси может оказаться многовато, – Джоко обогнул в дверях еще одного взбудораженного завсегдатая и нырнул внутрь, и очень вовремя, потому что в дверь вылетел обломок деревяшки.
– Мы должны помочь ему, – сказала Мария, не сводя глаз с двери.
– Не говори глупостей, – Герцогиня схватила ее за юбку. – Тебя могут изувечить. Женщине нечего делать в кабацкой драке.
– Но там осталась, по крайней мере, служанка.
– Она давно уже спряталась под стол. Мария вырвала у нее из руки свой подол:
– Я пойду туда.
Первым ее впечатлением было то, что «Петух Робин», оказывается, был изумительно хорошо организован для драк. В недоступных местах вдоль стены и за стойкой бара стояли мужчины и несколько женщин. Деньги свободно переходили из рук в руки, пальцы мелькали, показывая величину ставок.
Посреди помещения вертелся русский, словно огромный черный медведь. Он размахивал руками и ногами, проклятия на нескольких языках потоком лились из его глотки. На безопасном расстоянии от него кружили Чарли и Берт с обломанными ножками табуреток в руках, выискивая доступное для нападения место. Под ногами русского корчился Джек Ронси, с воем держась за живот.
Марию чуть не хватил удар, когда чья-то рука обвилась вокруг ее талии и потащила в сторону. Там Джоко обнял ее рукой за плечи и крепко сжал. Его лицо прорезала широкая ухмылка:
– О да, милок, – подхватила его намек Мария. – Ни за что в мире я не пропустила бы этого.
– Держу пари, ты такое видела нечасто.
– После такого работа машинистки выглядит скучноватой, – согласилась она.
Пока они смотрели, Чарли сумел обойти круг так, что оказался напротив Берта. Русский оказался зажатым между ними и стесненным в действиях. Часть поставивших пари застонала, другая часть предвкушающе заухмылялась. Джек Ронси отпустил свой живот и поднялся, чтобы присоединиться к дерущимся.
– Кажется, дела ухудшаются, – заметила Мария.
– Русский им еще навешает, – качнул головой Джоко. – Смотри.
Нога русского мелькнула в воздухе, и носок тяжелого ботинка снова попал в живот Джеку Ронси, повергнув сутенера на спину словно черепаху на панцирь.
Дубинка Чарли замахнулась на незащищенную спину русского, но тот не дремал. Он увернулся в сторону, и удар не попал в цель, однако это движение заставило Чарли податься вперед, и русский схватил его за запястье, поймав его руку в захват. Чарли, закричав от боли, свалился лицом в опилки.
Берт перехватил дубинку покрепче. Одновременно он полез рукой во внутренний карман пальто.
– Извини, – вполголоса сказал Джоко Марии и прыгнул вперед. Он обрушился на Берта всей тяжестью своего тела и вывернул ему руку. Тот взвыл от боли, а жуткого вида нож выпал из его руки и грохнулся на пол.
Русский крутанулся вокруг себя. Его усмешка стала шире, он поблагодарил Джоко кивком.
– С удовольствием, – Джоко дал сопротивляющемуся Берту по шее. Бывший боксер дернулся к русскому, но нарвался на целую серию прямых ударов в живот, в челюсть и в ухо.
Мария ожидала, что Берт последует на пол за остальными двумя, но тот удержался на ногах и, более того, невозмутимо встал в стойку. Отбросив обломок табуретки, он сжал руки в кулаки – его правая повисла в воздухе, дюймах в девяти от его носа. Быстро и с мертвой точностью он дважды ударил левой рукой русского. Один удар пришелся в скулу, другой в бровь.
В толпе зашумели громче, узнав технику профессионального боксера. По кругу пошли новые ставки. Русский, тряся головой, отступил назад. Теперь оба стали осторожно кружить друг против друга.
Джоко, все еще усмехаясь, вернулся к Марии.
– Отличная драка.
Джек Ронси откатился из-под ног дерущихся. Теперь он поднялся на ноги и окровавленной рукой поманил Джоко:
– Она слишком стара для меня.
– Тебе от нас не уйти, – проворчал боксер. – Почему бы тебе не пойти с нами миром?
– Нам лучше смотаться отсюда, – сказал Джоко Марии. – Эй, русский! – окликнул он. – Ты справишься?
Русский гулко хохотнул. Словно играя с Бертом, он бросился вперед и так припечатал ему нос, что оттуда брызнула кровь. Берт попятился. Чарли, прижимая к груди руку, корчился под столом.
– Готов! – взвыл русский, выбрасывая руку по направлению к последнему стоящему на ногах противнику. – Джек Ронси, а ты хочешь, чтобы тебе сломали нос или руку?
Джек Ронси прирос к полу. Весь «Петух Робин» вдруг притих, зрители азартно ждали, стремясь услышать его ответ. Со свирепым ворчанием вместо слов тот стремглав выскочил в ночь.
Раздались возгласы одобрения. Мужчины и женщины сгрудились вокруг победителя и стали собирать ставки. Бармен принес кружки с пивом и выставил их на стойку.
Первую он подал русскому. Тот осушил ее одним глотком, затем постучал кулаком в грудь, загудевшую как колокол, и разразился ревущим смехом.
Вторую он подал Джоко, который передал ее Марии и взял следующую. Они чокнулись кружками и выпили.
Мария Торн никогда еще не чувствовала такой ПОЛНОТЫ жизни, когда пила вместе со своим мужчиной, сидя за стойкой бара в своей бесстыдно короткой юбке и закинув одну ногу на другую.
Когда они вышли из таверны, улицы были серыми от утреннего света, просачивающегося сквозь туман. Джоко обнял Марию за талию, и они зашагали в ногу.
Прижавшись к Джоко, она положила голову ему на плечо:
– Куда мы идем?
– А куда тебе хочется?
– Все равно куда, лишь бы с тобой. Джоко обнял ее крепче:
– Я отведу тебя домой.
– Это замечательно. Я не помню, когда последний раз спала в постели.
Они шли пешком, пока не поймали попутную повозку. Забравшись в ее дальний угол, они уселись там, поджав под себя ноги, словно дети. Когда они проезжали мимо уличных торговцев молоком и горячим хлебом, Джоко обеспечил своей леди роскошный завтрак.
Проезжая мимо церкви Святого Люка, где зазвонили колокола, они пересели в кеб.
– Я чувствую, что нам надо зайти туда и принести благодарность, – сказала Мария. – По-моему, самое худшее уже позади.
Джоко не ответил. Его глаза внезапно погрустнели.
– Ты думаешь, что это не так? – она придвинулась к нему еще ближе.
– Да.
Мария положила ладонь на его руку:
– Во всяком случае, когда мы хорошо выспимся, нам все покажется в ином свете.
Она открыла дверь в холл и без малейшей дрожи смущения повела его внутрь.
– Кто-нибудь увидит… – смешался Джоко. Повернувшись к нему, Мария приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы:
– Я так отношусь к тебе, Джоко, что мне наплевать, даже если в холле будет сидеть сама королева Виктория. Бедная старушенция, она, наверное, никогда никого не любила.
Ее поцелуй стер усталость со щек Джоко. Он крепко обнял ее.
Войдя в комнату, Мария присела у камина, чтобы развести огонь, но Джоко заставил ее встать:
– Обойдемся без этого.
– Я только хочу согреть комнату, – стала настаивать она. – Здесь так долго никого не было, что все простыни отсырели.
Он накинул шаль ей на плечи и увел от камина:
– Мы согреем их.
Не успела она понять, о чем он говорит, как он зарылся лицом в ее груди.
– Джоко…
Он не поднял головы, водя губами по ее чувствительной плоти, выпирающей из корсета. В то же время его руки распустили завязку на горловине ее сорочки. Та соскользнула, обнажив плечи Марии. Затем Джоко порывисто стянул вниз корсет, не дав себе труда расшнуровать его, освобождая из плена пленительную грудь Марии, и его рот сомкнулся вокруг ее соска.
– Мария… Мне уже несколько часов хотелось этого. Если бы я не был там с русским, то, клянусь, сделал бы это еще в «Петухе Робине». Когда ты вошла туда… с распущенными волосами…
– …так посоветовала Герцогиня…
–..и твои груди…
– …выглядели неприлично, как…
– …я подумал, что взорвусь.
Мария так и не закончила свою фразу. Джоко сосал ее соски, целовал ее груди, сжимая их в ладонях. У нее не было силы воли остановить его, осталось только стремление снова испытать силу его страсти.
Она застонала и запустила ладони в его густые белокурые волосы. Они обвились вокруг ее пальцев. Откинув голову, она тесно прижалась к нему. Сначала ее пятки, а затем и кончики пальцев оторвались от пола. Она обхватила его талию лодыжками.
– Рия…
– О да, Джоко.
Он поднял голову и отыскал ее рот, ожидающий его, открытый, жаждущий. Одновременно она прижалась к нему всем телом, чувствуя сквозь одежду его растущее естество. Только тончайший батист ее панталонов разделял их. Мария нетерпеливо прижалась к нему:
– Джоко, – простонала она. – Джоко!
Как тонко он чувствует ее тело, угадывая ее желания, успела подумать Мария.
– Все хорошо, любовь моя.
– Но я не могу…
– Можешь, любовь моя, можешь. Задрожав от возбуждения, Мария почувствовала боль наслаждения и волны экстаза, поднимающиеся из самого низа се живота, из точки, жаждущей слиться с ним, которой мешала их одежда.
Она прижалась к нему еще теснее, а Джоко непроизвольно раздвинул бедра.
Ей этого хватило, чтобы зайтись в экстазе, вскрикнуть и приподняться, схватившись руками за его плечи, затем выгнуться дугой, прижимая сосок к его губам.
Джоко сделал два шага и растянулся с ней на постели. Он так крепко прижался к Марии, словно пытался слиться с ней всем телом. Его рот нашел ее губы, но она отвернула голову:
– Иди ко мне, – прохрипела она. – Сейчас. Одной рукой он нащупал пуговицы и потянул их из петлей, но потерял терпение, не расстегнув их даже наполовину. Нижнее белье все еще разделяло его с Марией, но ее руки проскользнули между их телами. С исказившимся от страсти лицом она рванула белье на себе.
– Сейчас, – снова сказала она. – Сейчас. Он на всю возможную глубину вошел в нее. Она потянулась ему навстречу, потащила внутрь, лаская и направляя его.
– Рия!
– Да, Джоко, да, мой сладкий.
Он заставил ее обезуметь от наслаждения, он увлекал ее за собой все дальше и дальше, пока она смеялась и плакала, вцепившись ногтями в его плечи.
– Рия! – позвал он.
– Да-а-а.
Бешеный ветер свистел у них в ушах. Кровать под ними тряслась и скрипела, словно судно в шторм. Они взорвались вместе, превратившись во вспышку света.
Никто из них не попытался повторить это. Джоко соскользнул с нее набок, она прижалась к нему, и они заснули.
Клариса, леди Монтегю, поперхнулась утренним чаем. Чашка задрожала на ее блюдечке, а затем опрокинулась, когда она развернула газету, чтобы посмотреть новости.
На льняной скатерти образовалось пятно. Дочери Кларисы, Бетани и Джульетта, вздохнули и осуждающе взглянули на свою мать. Та даже не заметила случившегося. Напротив, ее лицо выглядело странно.
Она во второй раз прочитала заметку. Слезы выступили на ее глазах и потекли по щекам.
– Мама, – неуверенно сказала Бетани.
Она взглянула на дочь расширенными от потрясения глазами:
– Да?
– С тобой все в порядке? Та глубоко вздохнула:
– Мне кажется, что произошла какая-то ошибка, но я должна послать телеграмму. Прошу вас извинить меня. Продолжайте завтракать, а я должна послать телеграмму.
– Ты уже один раз сказала это, мама, – насторожилась Джульетта.
– Что? – леди Клариса встала из-за стола. – Продолжайте завтракать, мои дорогие.
Служанка принесла на подносе копченую селедку и яйца всмятку, но леди Клариса даже не поняла, что еще не поела. Нетвердой походкой она пошла к двери, на ходу снова перечитывая газету.
– Мадам? – вежливо сказала служанка. – Вам чем-нибудь помочь?
Клариса с отсутствующим видом взглянула на нее, на ощупь открывая дверь.
Лакей поклонился и ушел, чтобы отнести телеграмму на железнодорожную станцию. Леди Клариса опустилась на диван рядом с окном. В окно лились лучи яркого золотого солнца. Почки на деревьях в саду начинали распускаться, на открытых прогалинах сквозь черную почву пробивались первые ростки травы. Клариса снова уставилась на проклятый черный заголовок:
НАСЛЕДНИК РАЗБИЛСЯ НАСМЕРТЬ
Вильям Т. Стид
В притоне зла, где пэры насилуют девушек для своего удовольствия, Джордж Монтегю, красивый молодой человек, единственный сын лорда Теренса Монтегю, кавалера ордена Подвязки, члена парламента, нашел свою трагическую смерть.
Репортер оказался на месте действия несколько минут спустя после того, как несчастный молодой человек свалился с крыши известного борделя, носящего выразительное название «Лордс Дрим». Он повис на ограде, обносящей это заведение, и его тело было пронзено не менее чем тремя железными пиками. Ох, лучше бы пики удержали его от посещения этого притона беззакония, чем поймали во время падения.
Там было и продолжение, но Клариса не могла заставить себя прочитать его. Джордж, добрый, хороший Джордж. Ее пасынок и даже больше, чем пасынок – ее друг. Старший брат ее дорогих дочек. Она прижала к глазам носовой платок и заплакала. Она не знала, как сказать об этом Бетани и Джульетте. Ее горе было слишком сильным. Лучше будет подождать, пока не вернется их отец.
– Теренс, – прошептала она. – Ох, бедный Теренс.
Клариса оглянулась вокруг, не замечая красоты дня, и приняла твердое решение. Она должна поехать к своему мужу. Место жены в скорбное время – быть рядом с мужем.
Спрятав носовой платок в рукав, она позвонила экономке и отдала распоряжение, чтобы та собрала ее в дорогу.
– Я никогда не представляла, что это бывает так.
Мария любовно провела рукой по плечам Джоко, и он вздохнул от удовольствия. Ее пальцы легким касанием погладили внутреннюю поверхность его руки, где кожа была гладкой, как нежнейший шелк. Они разыскали золотой пушок на его подмышке, мягкий и кудрявый, как и волосы на его голове. Без всякой стыдливости она прижалась щекой к плечу Джоко и пощекотала его.
Он что-то буркнул и поджал плечо, притворяясь, что испугался щекотки. Мария легонько куснула его за кожу:
– Я укушу тебя.
Усмехнувшись, Джоко повернулся набок и, поймав ее за руки, притянул к себе так, что она оказалась на нем сверху, и обнял:
– Не кусайся.
– Ну, может быть, я и не укушу тебя, – Мария передвинула свои бедра в позицию поудобнее.
– Осторожнее, – предупредил Джоко.
– Мне незачем быть осторожной, – пробормотала она. – Я люблю тебя и никогда не сделаю тебе больно.
Он поцеловал ее нежным и долгим поцелуем:
– Я и не представлял, что это бывает так.
– Мы снова и снова будем этим заниматься. Джоко поцеловал ее снова и перевернул так, что она оказалась на спине рядом с ним. После этого он сел:
– По-моему, нам пора одеваться. Я отведу тебя к сестре.
Мария тоже села:
– Боже, я совсем забыла про Мелиссу. Я не могу поверить в это. Сестра так дорога мне, а я могу думать только о тебе.
– Лорда Монтегю нет дома, мадам. Клариса в досаде закусила губу. В резиденции «Брук Мьюз» ничто не напоминало о трауре, кроме черного банта на дверном молоточке и черной повязки на рукаве дворецкого.
– Когда он вернется, Паттерсон? Холодный, ничего не выражающий взгляд дворецкого был устремлен за ее спину:
– Не могу сказать, мадам.
– Я, пожалуй, поговорю с его камердинером. Мускулы на шее дворецкого напряглись, словно он хотел что-то сказать, но не мог себя заставить.
– Камердинера нет дома, – сказал он наконец. Клариса схватила слугу за отвороты ливреи и встряхнула.
– Они в клубе лорда Монтегю? Паттерсон возвел глаза к небу. Его симпатии были на стороне хозяйки дома, но жалование ему платил лорд.
– Может быть, и там, – задумчиво вздохнул он. Краска выступила на ее щеках:
– Если я позову экипаж и потребую у кучера, чтобы тот отвез меня к лорду Монтегю, куда он повезет меня?
– Не могу сказать, мадам. Кто знает, куда.
– Тогда я пообедаю здесь и прилягу отдохнуть.
Если лорд Монтегю за это время не вернется, мне понадобятся услуги кучера. Передайте ему это, Паттерсон.
– Да, мадам.
– Эвелин? Ты не Эвелин. Гермиона прикусила губу:
– Нет, Терри, я не Эвелин.
Монтегю уставился на нее неподвижным взглядом, и только его бровь нервно дергалась. Затем его глаза потускнели и стали рассеянно блуждать вокруг:
– Хорошо, – он пошарил рукой по столу, пока не наткнулся на полный бокал бренди. – Она никогда мне не нравилась.
Он проглотил жидкость и потянулся за графином, который к этому времени был почти пуст. Трясущейся рукой Монтегю кое-как наполнил себе бокал.
Он выпил еще, закашлялся и поднес бокал с темно-бурой жидкостью к глазам, рассматривая ее так, словно она предала его.
– Эвелин никогда не любила Джорджа, – могильным голосом сказал он. – Хотя и не подавала виду. Будь она проклята. Ей чертовски повезло, что я с ней не развелся. Ей бы радоваться, когда я все это уладил. Уладил все. У нее было все, чего ей хотелось. Но она никогда не любила Джорджа.
Гермиона убрала графин с бренди и положила руку на плечи Монтегю:
– Терри, тебе нужно принять ванну и одеться. Скоро сюда придет преподобный отец для службы.
Теренс взглянул на нее, и в то же мгновение его лицо исказилось, беспомощные слезы потекли по щекам:
– Джордж, – пробормотал он. – Джордж. Мой сын, Гермиона. Мой единственный сын.
Его слова пронзили Гермиону, но ее собственная боль была так сильна, что делала ее безразличной к страданиям других. Она уже наплакалась, пока не выплакала все слезы.
– Юника, приведи сюда камердинера, – подошла она к служанке. – Пусть он поможет лорду Монтегю подняться наверх.
– Я позабочусь о нем, Юника, – откликнулась Кэйт.
Леди Гермиона неуверенно взглянула на Кэйт, но та ответила ей сладкой улыбкой.
– Позвольте мне помочь вам, лорд Теренс, – она обхватила старика за спину.
Он недоуменно взглянул на нее, пытаясь узнать.
– Мне не нужна помощь, – проворчал он. – Никакой помощи, никакой помощи.
Вместо того, чтобы оставить его, Кэйт проявила неожиданную силу и подняла его с кресла:
– Идемте со мной, – настаивала она. – Я помогу вам почувствовать себя лучше.
– У нас будет семья, Джоко, – объявила Мария. – У нас с тобой. Некоторое время мы будем заботиться о Мелиссе, но потом она выйдет замуж и…
Джоко не мог даже позволить себе такие мечты. Он удовольствовался тем, что стал смотреть, как она приводит в порядок его костюм.
– Это не будет заметно, – пообещала Мария, тщательно соединяя края пиджака и вырванного клока ткани и заштопывая их. – Я хорошо вычистила его, правда?
Джоко кивнул, подчиняясь нажиму в ее голосе.
Что бы она ни сказала, все было правильным. Рия, как всегда, была права. Он сделал глоток крепкого и горячею чая. Чай взбодрил его. Джоко оглядел тихую комнатку. Хотя мебель в ней была старой, в комнате, благодаря стараниям Марии, было по-домашнему уютно. Столик, на котором стояла лампа, был накрыт чистой льняной скатертью, на стенах в серебряных рамках висели картины и фотографии ее родителей, дедушек и бабушек, на небольшом комоде и на подоконнике стояли вазы с сухими цветами.
Она заговорила о семье, но на что они будут жить? Он никогда не учился никакому ремеслу. Хотя он умел читать, писать и считать, такое образование подходило только для клерка, а чтобы устроиться клерком, понадобится рекомендация.
Кто напишет ему рекомендацию?
Джоко вспомнил о своем признании, которое лежало у Ревилла. Ему захотелось выругаться и ударить кулаком во что-нибудь жесткое, лучше всего в Большого Тилли или Джека Ронси. Он был лучше их и сознавал это. Но признание будет преследовать его до конца жизни.
– Вот, милый. По-моему, получилось хорошо, – Мария протянула ему пиджак, помогая просунуть руки в рукава.
Это была услуга из тех, которые жены оказывают своим мужьям каждое утро. Затем Мария разгладила пиджак у него на плечах, прикасаясь к нему с любовью и нежностью. Приподнявшись, она повязала ему галстук и отступила на шаг:
– Ты выглядишь чудесно. Почти как в новом. Джоко оглядел себя и усмехнулся:
– Жалко, что я потерял цилиндр.
– Мы заменим его, – пообещала Мария. – А сейчас давай пойдем к миссис Шайрс. Мелисса, наверное, измучена до полусмерти, – она повернулась к зеркалу, чтобы прибрать волосы. Джоко подошел к ней сзади и обнял ее.
– Рия, я отведу тебя к Мелиссе, а затем мне нужно будет уходить.
– Уходить? Куда?
Он поцеловал ее в щеку:
– Мне нужно уехать ИЗ Лондона. Джек Ронси не перестанет искать меня, особенно после драки прошлой ночью. Теперь он хочет моей крови.
Мария уставилась на него в зеркало, не зная, что сказать. Она прижалась щекой к его щеке.
– Значит, ты пытаешься сбежать от меня и Мелиссы?
– Нет! – слово у Джоко вырвалось громче, чем он ожидал. – Конечно, нет.
– Но ты же не собираешься взять нас с собой.
– Я не могу взять тебя с собой. Я еще не знаю, куда направлюсь.
Мария вцепилась ему в запястья и прижалась к его груди:
– Ты пошлешь за нами, когда устроишься?
– Я, может быть, никогда не устроюсь, – Джоко снова поцеловал ее и попытался высвободиться. – Я не могу ни взять тебя с собой, ни послать за тобой.
– Джоко…
Он отступил от нее на шаг:
– Нет! Неужели ты не понимаешь? Я вор, у меня нет никакого будущего. Я должен найти работу, а где я найду ее? Я вообще ее не найду. Я буду вынужден вернуться к воровству и закончу свои дни в Дартмуре.
Мария порывисто вцепилась в него:
– Возьми нас с собой, я буду работать, пока ты не найдешь работу.
– Нет! Моя жена… – он попытался перехватить вырвавшееся слово.
Улыбка Марии облила его солнечным сиянием:
– Продолжай, – подтолкнула его Мария. – Твоя жена…
– Я не хочу, чтобы меня содержала женщина.
– Почему? В этом нет ничего предосудительного.
– Так поступают только непорядочные люди. Не такие, как ты.
– Я такая же, как ты. И, кроме того, я люблю свою работу. Я хорошая машинистка.
– Я не хочу этого слушать, – взмахнул руками Джоко. – Не можешь же ты продолжать работать после того, как мы поженимся… – он запнулся и вскрикнул, погрозив кулаками в потолок.
– Я буду счастлива выйти за тебя замуж, Джоко Уолтон, – нерешительно сказала Мария. – Сколько мне еще ждать, чтобы ты попросил меня об этом?
– Нет, – взвыл он. – Повторяю, мы не поженимся.
– Ты же только что сказал, что поженимся, – поймала его на слове Мария.
– Я этого не говорил.
– Но ты имел это в виду. Ты прикидывал, как нам лучше устроиться. Ты размышлял о том, как будешь зарабатывать нам на жизнь.
– Нет.
– Но ты же представлял, что я не буду все время работать. Или Мелисса. Разве не так? Мы будем работать только до тех пор, пока ты не встанешь на ноги.
– О Господи! – только и выкрикнул Джоко. – Бери свою шляпку.
– Мы можем хорошо устроиться, знаешь. Мы можем устроиться так, как ты сказал. Мы даже сможем куда-нибудь уехать отсюда. Хоть в Брайтон, хоть в Бат. У миссис Шайрс полно друзей в обоих местах. Я уверена, что леди Монтегю напишет Мелиссе рекомендацию, – она захлопала в ладоши. – У нас все получится, Джоко, я уверена, что получится!
– Нет!
Но Мария схватила его за плечи и крепко поцеловала в губы:
– Я люблю тебя!
– О Боже!
Леди Гермиона с отвращением взглянула на своих избитых любимчиков:
– Я послала вас троих схватить одну девчонку и одного вора, совершившего убийство, а вы вернулись без них, да еще в таком виде!
Берт виновато повесил голову, но тут же вскинул ее снова, потому что из разбитого носа начала капать кровь.
– Ему помогли, – проворчал Чарли.
– Неужели вы трое не могли с ним справиться? Джек Ронси воинственно приподнял плечи:
– Этот проклятый русский налетел на меня со спины, когда я этого не ожидал.
– Русский? – насторожилась леди Гермиона. – Он не стал бы жульничать с такими, как ты.
Джек кинул на нее свирепый взгляд и поспешно опустил глаза:
– Он ударил меня сзади, и я вырубился.
– Если ты сцепился с ним, тогда тебе повезло, что ты остался жив.
– Мы только хотели узнать у него, где этот малый, а он напал на нас, – неубедительно докончил за него Берт.
Леди Гермиона так взглянула на них, словно жалея, что им мало досталось.
– Боже, помоги мне, если я вынуждена зависеть от того, ввяжетесь вы в случайную пьяную драку или нет.
Они переминались с ноги на ногу, хватаясь за ушибы и бросая друг на друга обвиняющие взгляды. Гермиона достала свои карманные часы и взглянула на них:
– Можно вам доверить найти хотя бы девчонку? Джек Ронси рвался исправить свою оплошность:
– Конечно, леди Гермиона. Скорее всего, она у той старухи, где работает Пит. Ее сестра в эту ночь была в «Петухе Робине» с Джоко и все время висла у него на шее.
– Ты сумеешь привести ее сюда, или мне дать тебе денег, чтобы ты нанял парней покрепче?
Джек поморщился от звучавшего в ее голосе сарказма.
– Сумею, – хвастливо сказал он. – Не успеете вы оглянуться, как она будет здесь.
– Не тащи ее сюда во время службы, – предупредила леди Гермиона. – Отведи ее на кухню и держи там, пока все не закончится.
– Считайте, что она уже у вас, – Джек рванулся к двери.
– Возьми с собой Берта, – леди Гермиона жестом позволила им идти. – Разбитый нос не помешает ему махать кулаками.
Берт завистливо взглянул на Чарли, которого вывели из дела.
– Нет, мэм, – покачал головой кучер. – Я не могу вспомнить, куда отвез лорда Монтегю.
