– Сомневаюсь, что он использует имена девушек. Я уже говорила вам – ведь их эксплуатируют. Он вообще не будет использовать много имен – только имена преступников и тому подобных.
      – Господи, пронеси, – прошептал Джоко.
      – Не беспокойтесь, – попыталась убедить их Герцогиня. – Когда этот Стид вернется со своей историей в газету, издатель снимет ее из номера.
      Мария с надеждой взглянула на нее.
      – О нет, – заверила ее Эйвори. – Его редактор тоже борется с этим.
      – Дартмур, – угрюмо предсказал Джоко.
 
      Дверь открылась, бросив прямоугольник света на съежившуюся Мелиссу. Та подняла руки к лицу, чтобы защитить глаза от внезапного вторжения. Сквозь пальцы Мелисса различала чьи-то силуэты. По голосу она узнала Гермиону.
      – Возьми ее отсюда, вымой и одень. Если она будет сопротивляться, позови Берта и Чарли.
      – Она не доставит мне забот.
      Мелисса более двух суток была без пищи и воды. Когда она попыталась заговорить, ее голос захрипел:
      – Вам лучше отпустить меня. Теперь люди знают, где я.
      – Они всегда знали, где ты, дурочка, – неприятно засмеялась леди Гермиона.
      – Отпустите меня, – настаивала Мелисса, ее голос окреп. – Я не хочу быть тем, чем вы хотите меня сделать. Я буду сопротивляться. Обещаю, я буду сопротивляться. Вы еще пожалеете, если не отпустите меня.
      – Значит, ты будешь сопротивляться? Хорошо. Я уверена, что Терри это понравится. Я бы советовала тебе поберечь силы. Все это я уже много раз слышала прежде, – леди Гермиона отошла в сторону, чтобы пропустить в дверь Несси. – Когда он потребует ее, одень ее по-турецки. Ты привыкнешь, девочка.
 
      Мария закрыла глаза, прислонившись к широкой груди Джоко. Ее руки обняли его, притягивая к себе, но так, чтобы не причинить боли еще не зажившим ребрам.
      – Рия, – шепнули его губы ей в волосы. Она чувствовала над головой его теплое дыхание.
      Не открывая глаз, Мария вдохнула его запах. Запах чистой, новой ткани – шерсти и хлопка, запах мыла и лосьона для волос и, главное, запах самого Джоко.
      – Не нужно тебе идти туда, – пробормотала она.
      – Почему? – насторожился он.
      – Тебя побьют. Тебя еще раз побьют.
      – А как же твоя сестра?
      Мария сделала короткое отрицательное движение головой, словно собираясь отказаться.
      – Как же она? – нажал Джоко.
      – Не знаю. Да, я люблю ее. Я люблю ее всем сердцем. Я хочу найти ее, но не хочу, чтобы тебя побили.
      – Почему так?
      – Потому что… – она повернула голову и прижалась щекой к его груди, чтобы он не видел ее лица.
      – Почему? – настаивал он.
      Мария почувствовала, что ее сердце сбилось с ритма. Ее грудь высоко вздымалась при каждом вздохе. Он был таким живым, таким теплым, и заставлял ее тоже ощущать себя живой. Ее тело было создано для его тела. Она чувствовала, как ее груди и чрево наливаются ноющей болью.
      – Потому что… ты очень дорог мне, – Марии хотелось бы сказать больше, дать ему тот ответ, которого он желал, но она вспомнила предупреждение Герцогини. Кроме того, нельзя было допускать, чтобы Джоко был причинен вред. Она подняла голову: – Ты свободен от всяких обязательств по отношению ко мне. Я скажу Ревиллу, что не позволю тебе подставляться под опасность. Он не вменит тебе это в вину. Не ходи туда.
      Джоко взглянул на нее глазами, синими, как небеса в промытый дождем день. Как он мог выглядеть одновременно и таким юным и таким взрослым? Он крепче сжал объятия, потянулся к ее рту для поцелуя, его губы прижались к ее губам, впивая их сладость.
      Голова Марии кружилась, когда она прервала поцелуй и отстранилась от Джоко. Тот поправил шелковый цилиндр в надлежащее положение:
      – Я всегда буду помнить, что ты сейчас сказала.
 
      Джордж Монтегю никогда еще не чувствовал себя так неловко, как в этот вечер, выходя из отцовского экипажа, остановившегося перед «Лордс Дрим». По дороге он спрашивал себя – в своем ли он уме, раз возвращается в дом терпимости? Это дурное место. Его няня, его мачеха, его наставник, его учителя в школе – все предупреждали его об опасности таких мест, об их непристойности и аморальности, о различных болезнях.
      Возможно, его отец был прав. Возможно, гувернантка его сестер сама вела себя недостойно. Хорошие девушки не могли даже знать о таких местах, тем более оказаться внутри них. Ведь не могли же?
      Лакей, в котором он мгновенно признал Чарли, стоял на страже у двери. Глаза мужчины блеснули при виде Джорджа. Он напряг мощные плечи под темно-зеленой ливреей, его тонкие губы оскалились, обнажая обломки передних зубов.
      Джордж сглотнул. Он чуть не залез обратно в экипаж. Затем он вспомнил умоляющие глаза девушки – полные слез и отчаяния, потрясающего оттенка синевы.
      Взяв отцовскую трость с золотым набалдашником, которой можно было поигрывать для храбрости, он взошел на ступени. Его взгляд столкнулся со взглядом лакея. К безграничному облегчению Джорджа, эта скотина опустила глаза и поклонилась ему. В приливе уверенности Джордж вошел внутрь.
      Во вторник вечером в «Лордс Дрим» было тихо. Суета и волнение выходных дней улеглись. В последние несколько лет леди Гермиона взяла привычку оставлять на какое-то время свое заведение и отдыхать в уединенном доме в Байуотере. Там она держала свои счетные книги, сосредоточив всю энергию на фондовой бирже и представляясь соседям вдовой из зажиточного среднего сословия.
      Густо накрашенные губы Кэйт раздвинулись в улыбке, обнажив острые белые зубы, когда она увидела вошедшего Джорджа.
      – Надо же, это мистер Монтегю, – промурлыкала она, кладя длинные ногти на его плечо. – А как поживает лорд Монтегю, ваш почтенный отец?
      С гримасой омерзения Джордж взглянул на ее руку, словно его коснулась гадюка. Кэйт вызывающе вздернула подбородок:
      – Не потерял ли старый педик пару зубов той ночью?
      – Нет.
      – Жалко. – Кэйт повела Джорджа в главный салон, где бездельничали несколько девочек. Юника подошла, чтобы взять у него шляпу и трость.
      – Я оставлю ее себе, – сказал он, стиснув палку в руках.
      – Собираетесь всыпать кому-нибудь? – попятилась от него Кэйт.
      – Только если кто-то встанет у меня на пути. Она засмеялась.
      – Шампанского мистеру Монтегю!
      – Нет!
      Кэйт испытующе уставилась на него. Одна ее бровь, словно крыло грифа, приподнялась на мертвенно-белом лице.
      – Не стоит об этом беспокоиться, – Джордж изобразил на лице то, что, как он надеялся, было понимающей улыбкой. – Это дурно отражается на потенции.
      Кэйт расхохоталась, закинув голову назад и выставив напоказ длинную белую шею. Джордж нервно оглянулся вокруг, пытаясь разглядеть лица девушек, но так, чтобы этого не заметили.
      – Зачем ты пришел на самом деле? – Кэйт перестала смеяться.
      Он не доверял ей.
      – За женщиной.
      Кэйт повела рукой вокруг:
      – Выбирай.
      – Мне нужно кое-что особенное.
      Она уперлась ладонью в бедро, затем отступила на шаг и встала в картинную позу. При этом ее грудь обнажилась почти до сосков из-под глубокого декольте накрахмаленной белой блузки. Отставив ногу назад, она откинула в сторону полу черной шерстяной юбки. Это движение обнажило ее ногу до середины бедра.
      – Я особенная.
      Джордж не удержался от гримасы отвращения.
      – Ты лжешь, – сказала Кэйт.
      – Я не понимаю, о чем ты говоришь, милашка.
      – Ох, не прикидывайся, – она вернула юбку на место. – Твой отец знает, что ты здесь?
      – Какое это имеет значение?
      – Это может иметь очень большое значение. Из ниши на другой стороне комнаты появился еще один лакей в ливрее. Джордж узнал и его тоже. Девочки оставили свои вызывающие позы и сбились в две кучки, уставившись на них и перешептываясь. Джордж почувствовал, что перестает владеть ситуацией:
      – Я хочу девушку, которую… мм… девушку, которую отец предназначил мне.
      – Что это за девушка? – пожала плечами Кэйт.
      – Я не спросил ее имя. По недоразумению.
      – Рассказывай, – язвительно усмехнулась Кэйт. Вдруг Джордж схватил ее за руку и подтащил к себе:
      – Послушай меня. Сейчас я не могу дать тебе много денег, но кое-чем я располагаю. Я обещаю тебе, что после дам гораздо больше. Только позволь мне поговорить с той девушкой.
      – Поговорить? Я думала, что ты планировал больше, чем поговорить.
      Казалось, каждое слово этой женщины имело двойное значение. Более того, Джордж почувствовал, что слегка побаивается ее.
      – Мы начнем с разговора, – уклончиво сказал он.
      – Святой Джордж, – усмехнулась Кэйт. – Явился спасти девственницу от дракона, правда? – она придвинулась поближе к нему. – Мы здесь все были девственницами, даже я. Я тоже когда-то была девственницей.
      Что-то мрачное блеснуло в ее глазах под черными бровями и ресницами. Джордж не сумел прочитать, что именно. В расстройстве он крепко стиснул ее руку.
      – Тише, – Кэйт шлепнула его по руке. – Мне больно.
      До сих пор Джордж не причинял боли женщине, но сейчас он слышал тишину, наступившую в комнате, чувствовал, как звереет лакей. Он еще крепче сжал руку Кэйт:
      – Отведи меня к ней. Глаза Кэйт потускнели:
      – Отпусти меня.
      Джордж медленно разжал пальцы. Кэйт опустила руку и повернулась к нему спиной:
      – Иди за мной.
 
      – Схватить его, инспектор? – констебль Уилки наблюдал за элегантной фигурой, выходящей из экипажа.
      – Пока не нужно. – Ревилл изумленно покачал головой. В обычных обстоятельствах он ни за что не узнал бы Джоко Уолтона. Высокая, превосходно одетая фигура, идущая к ступеням «Лордс Дрим», вполне могла принадлежать одному из молодых господ, слоняющихся по ночным улицам в этой части города.
      Своеобразная смесь гордости и сочувствия стучала где-то в уголке сознания Ревилла. Когда Ревилл в прошлом году задержал Джоко Уолтона, вор выглядел просто оборванцем. Машинистка и ее хозяйка-суфражистка взяли его в руки и ввели в жизнь, с которой ему уже не захочется расставаться. Джоко, имея толковую голову на плечах и обладая врожденной склонностью к добру, возможно, так и сделает.
      Лакей в дверях подобострастно поклонился Джоко, когда тот вручал ему шелковый цилиндр. Тщательно уложенные кудри Джоко сияли в свете фонаря словно золотые гинеи.
      Уилки устремился вперед:
      – Позвольте мне схватить его, сэр. Этот говнюк не имеет права так нагло разгуливать здесь.
      – Нет.
      – Но, сэр…
      – Уилки, нет причины задерживать мужчину, идущего в бордель. Во-первых, таких мест официально не существует. И, во-вторых, он пока еще ничего не сделал.
      – Он сбежал, – кулаки констебля сжались, усы воинственно ощетинились в стремлении погнаться за вором.
      Ревилл испытующе взглянул на него:
      – Возможно, у него на это были важные причины, Уилки. Как я понимаю, недавно его жестоко избили рядом с этим заведением.
      Он внимательно наблюдал за констеблем. Не посмотрит ли тот на него искоса?
      – Это неприятное соседство, сэр.
      – Знаю, но в данном случае он клянется, что его здесь избила полиция.
      – Лжет, сэр. Все они лжецы.
      Ревилл так долго тянул с ответом, что констебль Уилки наконец заставил себя взглянуть ему в глаза. Инспектор ответил констеблю долгим, изучающим взглядом:
      – Но, возможно, это правда, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Возможно, в отделении порой случаются недоразумения. Некоторые приказы, возможно, поняты неправильно.
      И снова Ревилл выждал. Он догадывался, что творится в глубине души Уилки. Затем он вздохнул:
      – По-моему, мы должны позволить мистеру Уолтону делать все, что тот считает нужным. Возможно, он найдет мисс Торн.
      Констебль отвернулся, что-то бормоча сквозь зубы. Вдруг экипаж, в котором приехал Джоко, свернул в боковую аллею и ненадолго остановился там. Ревилл услышал, как дверь открылась, а затем снова закрылась, и экипаж поехал дальше.
      Пока он наблюдал за экипажем, две женские фигуры выскользнули из темноты, поспешно пересекли улицу и укрылись в тени. Ревилл был готов держать пари на пятьсот фунтов, что одной из них была Мария Торн. Но кто была другая? Несомненно, пожилая миссис Шайрс не стала бы ввязываться в это опасное приключение.
      – Инспектор?
      – Терпение, констебль Уилки. Мы можем получить больше, чем рассчитывали.
      – Да, сэр, – пробормотал констебль. Через некоторое время они увидели, что к «Лордс Дрим» подкатил кеб и из него вылезли двое мужчин. В этот вторник вечером здесь было оживленно.
 
      – Вот так местечко! – заметил младший мужчина. Его глаза возбужденно обежали салон, выхватывая едва одетых девочек.
      – Точно такое же, как все подобные, – заметил его компаньон. – Не распускай слюни, Маркхэм, и смотри в оба. Я привел тебя сюда не для того, чтобы развлекаться.
      – Да, знаю. Но, по-моему, немножко удовольствия нам не повредит.
      – Боюсь, что повредит, Маркхэм. Мы здесь по делу.
      Призывно улыбаясь, к ним приблизилась Юника, балансирующая серебряным подносом с двумя бокалами вина.
      – Могу я вам представить кого-нибудь из девушек, джентльмены?
      Вильям Стид взглянул на ее костюм:
      – Вы – хозяйка этого заведения? Улыбка Юники увяла:
      – Нет, сэр. Она сейчас занята.
      – Возможно, нам лучше подождать ее. – Стид взял один из бокалов себе, другой вручил помощнику. – Спасибо, – вежливо сказал он Юнике. – Мы бы хотели осмотреться и пообщаться с девушками. Можно?
      Улыбка Юники вернулась на место:
      – Конечно, сэр. Если потребуются наши услуги, сразу же сообщите нам, – сделав короткий реверанс, девушка удалилась.
      – Ну, скажу я… – Маркхэм сделал глоток вина, глядя на ее ноги ниже черного турнюра.
      – Напоминаю, не распускай слюни, – сухо отозвался Стид. – Мы здесь, Маркхэм, для того, чтобы провести исследование и написать отчет. И больше ни для чего.
      Маркхэм чуть не подавился вином:
      – Я был бы счастлив исследовать ее. Стид поддал ему локтем в ребра.
      – Смотри внимательнее. Кто это?
      Лорд Теренс Монтегю вошел в «Лордс Дрим», его гнев был очевиден всем. Когда Чарли подошел к нему, чтобы принять пальто, Монтегю послал его к черту.
      – Милорд, – у Юники перехватило дыхание при виде лица барона. Она присела в глубоком реверансе.
      – Да-да, – нетерпеливо сказал он, узнав ее. – Где леди Гермиона?
      – Ээ-э… сегодня вечером ее здесь нет, сэр, – Юника украдкой глянула на него из-под кружев и скорчила гримаску. К счастью, он этого не заметил.
      Нос лорда Монтегю жутко покраснел и распух. Синяк почти во все лицо начинался у мешков под глазами и тянулся вниз до массивного подбородка.
      – Здесь нет? – резко повернулся он к ней. – Я ни разу не слышал, чтобы она отсутствовала. Это ее заведение. Ты лжешь, девчонка.
      – Нет, сэр, – взвизгнула Юника. – Я в самом деле не лгу. – Она пошла к Берту, ухмыляющемуся из своей ниши. Он вышел ей навстречу: – Найди Кэйт! Быстро!
      Берт кивнул. Едва шевеля ногами, он начал подниматься к повороту лестницы. Юника мысленно проклинала его.
      Лорд Монтегю бросил шляпу и пальто крутившемуся около него Чарли и зашагал вслед за Бертом наверх.
      – Пожалуйста, сэр, шампанское, – Юника погналась за ним, преградила ему путь и взяла за руку. Другая девушка, поняв ситуацию, поспешила к ним с подносом Юники.
      – Я пришел не за шампанским, – огрызнулся он. – Мне нужно увидеть своего сына. Он приходил сюда? Где дьявол носит эту Гермиону?
      – Это французское шампанское, – Юника взяла бокал с подноса и впихнула в руку лорда Монтегю.
      Тот рассеянно взглянул на бокал и осушил его.
      – Мой сын здесь?
      – Я… э-э… не совсем уверена, – неопределенно ответила Юника. – Как он выглядит, сэр?
      – Как выглядит? Он выглядит как молодой человек – высокий, хорошо сложенный, белокурый.
      – Вот как, – Юника прикинулась, что размышляет. – Знаете, сэр, сегодня здесь трое молодых людей, все высокие и…
      – Лорд Монтегю? – по лестнице спускалась Кэйт, ее глаза горели, как у кошки.
      Тот узнал ее и напрягся:
      – Немедленно пошлите за леди Гермионой.
      – Здесь ее нет, – ответила Юника, отступая на шаг назад.
      Кэйт жестом остановила тех, кто стал вставать. Уперев руки в бедра, она подошла к Монтегю и остановилась перед ним лицом к лицу, глаза в глаза:
      – Сегодня здесь дежурю я.
      Лорд Монтегю подступил к ней ближе:
      – Ты больше никогда не будешь здесь дежурить.
      Ее глаза блеснули ненавистью:
      – Конечно, буду. И все такое прочее. Ярость Монтегю возросла до такой степени, что он задохнулся, произнося следующие слова:
      – Я удивлен, что Гермиона до сих пор не выгнала тебя! Иди собирай пожитки, живо! Когда я поговорю с ней, она вышвырнет тебя прочь.
      В ответ на эту откровенную угрозу Кэйт только улыбнулась:
      – Можете шуметь впустую, сколько вам угодно.
      – Сука! Я тебя…
      Уже занося кулак, лорд Теренс Монтегю успел заметить, что по лестнице спускается лакей. Чуть позади него шел еще кто-то. Затем лорд Монтегю заметил тишину, воцарившуюся в комнате. Во второй раз за неделю он стал центром внимания всего салона. Он оглянулся вокруг. Сегодня здесь было только трое мужчин: двое сидели вместе, а третий был в нише. Все смотрели на него. Он опустил руку и подошел к Кэйт еще ближе, выискивая испуг в ее лице.
      – Немедленно пошли за моим сыном, или я заставлю тебя пожалеть о дне, в который ты родилась.
      Глаза Кэйт опустились, рот изогнулся, язвительно усмехаясь над этим обещанием. Затем она развернулась и пошла вверх по лестнице. Когда она поднялась на лестничную площадку, вниз долетел ее смех.
 
      Джордж вскинул голову и быстро оглядел холл. Здесь было пусто, все двери были закрыты. Пульс Джорджа участился, по спине потек пот. Он от души жалел, что связался с этим делом. Как он мог до этого додуматься? Он не был странствующим рыцарем, а благородные дамы конца девятнадцатого века, попавшие в затруднение, были самыми обычными проститутками.
      Однако он зашел слишком далеко. Нужно было попытаться довести дело до конца. Джордж поставил себе предел – если он откроет все двери и не найдет ее, то будет считать, что сделал все, что мог. Если он найдет девушку, то расспросит ее и поступит так, как она захочет.
      Приняв это решение, он попытался запрятать свои страхи подальше. Если эти боксеры нападут на него, они получат то же, что и в прошлый раз. Джордж сознавал, что они не изобьют его по-настоящему – его отец был слишком важной персоной. Он пересек холл и распахнул первую дверь.
      Одну за другой Джордж открыл и закрыл пять дверей, не обнаружив за ними ничего, кроме неприбранных постелей. Это были очень маленькие и скудно обставленные комнатки, и у него не возникло сомнений, для чего они предназначались. Одного взгляда было достаточно, чтобы удостовериться, что они пусты. Джордж начинал чувствовать себя полным дураком, когда наткнулся на запертую дверь.
      Он потряс белую фарфоровую ручку, но дверь не поддалась. Подумав, Джордж улыбнулся. В замке двери, куда он только что заглядывал, торчал ключ. Большинство замков были одинаковы. Мгновение спустя он уже отпирал комнату.
      На кровати лежала девушка, которая в прошлый раз рассказывала ему стихотворение. Она была голой. Джордж уставился на ее тяжелые груди, затем увидел ее лицо. Вокруг ее обоих глаз чернели синяки, рот распух.
      Он вошел в комнату:
      – Боже мой, что с вами случилось? Девушка натянула на грудь простыню и повернулась к нему спиной.
      – Упала с лестницы, – пробормотала она.
      – Что?!
      – С лестницы. Споткнулась.
      Джордж собрался присесть рядом с ней на кровать, но замер на месте. Ее спину от плеч до поясницы прикрывали лишь длинные волосы, которые не могли спрятать от постороннего взгляда, что вся она была покрыта длинными багровыми полосами кровоподтеков.
      – Это следы кнута.
      Она пожала плечами. Джордж перегнулся через кровать, пытаясь заглянуть ей в лицо, но она прикрылась волосами.
      – Извините, мисс, не могу ли я чем-нибудь помочь вам?
      Девушка отрицательно покачала головой:
      – Уходите отсюда, что вам здесь делать? Со мной все в порядке.
      – Но кто это сделал?
      – Ради Бога, уходите, – повысила она голос. – Из-за вас у меня будут неприятности.
      Джордж пошел к двери.
      – Как хотите, – у самого выхода он оглянулся. – Не скажете ли вы мне, где здесь другая девушка?
      Девушка легла на живот, уткнувшись лицом в подушку. Теперь Джорджу не было видно ничего, кроме роскошных кудрявых белокурых волос.
      – Какая девушка?
      – Та, из-за которой в тот вечер получился беспорядок.
      Ответом Джорджу было молчание. Он уже выходил, когда она прошептала:
      – Предпоследняя дверь по левой стороне.
 
      Стоя в раздумьи на лестничной площадке, Кэйт увидела, что Джордж отпирает дверь и заходит в комнату, где Гермиона заперла Мелиссу. Ее губы растянулись в пародии на усмешку. Итак, сыночек добрался до личных припасов папаши.
      «Так тебе и надо, старый ублюдок!» Она стала спускаться назад. Когда лорд Монтегю собрался подняться по лестнице, по движению ее руки к нему приблизились сразу и Берт, и Юника.
      – Вам лучше подождать здесь, сэр, – посоветовал ему лакей. – Иногда наши девочки не совсем готовы принять гостей.
      – Милорд, – почтительнейшим тоном сказала служанка, – пожалуйста, выпейте шампанского.
      Лорд Монтегю, стиснув зубы, взял бокал. Поверх края бокала он встретился взглядом с Кэйт. Разряд нескрываемой ненависти затрещал в воздухе между ними.
 
      Табуретка ударила Джорджа по плечу. К счастью, она разлетелась в щепки, но удар отбросил его на середину комнаты.
      С прищуренными от решимости глазами Мелисса с ножкой от табуретки напала на него сзади. Ее второй удар целил Джорджу в предплечье, но тот уже был готов перехватить его. Его рука взлетела вверх и поймала обломанный конец ножки.
      Поворотом запястья Джордж выдернул ее из руки Мелиссы. Он был почти на фут выше девушки. С недоумением он взглянул сначала на палку, затем на нее. Мелисса в испуге отпрянула.
      Джордж узнал девушку. Он сорвал гнев на деревяшке, зашвырнув ее в угол. Мелисса метнулась к двери, колокольчики гаремной одежды на ее запястьях и щиколотках отчаянно зазвенели, прозрачные шаровары и рукава взвились вокруг нее.
      – Подожди, – Джордж без труда поймал ее за плечо.
      – Отпусти меня! – стала она вырываться из его хватки. – Отпусти меня!
      – Подожди, – повторил он. – Я пришел помочь тебе, – он схватил ее за талию и потянул к себе. – Выслушай меня.
      Не прислушиваясь к его словам, она продолжала сопротивляться:
      – Ради Бога, отпусти меня!
      Джордж развернул ее лицом к себе. Его руки касались обнаженного женского тела. Маленькое болеро девушки распахнулось, ее груди оказались обнажены. Да и вообще вся она была почти голой, кроме узкой полоски зеленого бархата пониже пупка. Во рту у Джорджа пересохло.
      – Перестань дергаться.
      Наверное, она почувствовала перемену в его голосе, потому что взглянула на Джорджа. Увидев его лицо, она удвоила усилия:
      – Отпусти меня! Немедленно отпусти!
      – Скажи, как тебя зовут.
      – Нет!
      – Послушай, я, кажется, знаю тебя, – Джордж сильно встряхнул девушку. Ей, наверное, стало больно, потому что она вскрикнула.
      – Ты не знаешь меня, – она опустила голову, чтобы он не мог видеть ее лица.
      – Знаю, – стал настаивать он. – Ты гувернантка моих сестер.
      – Бетани и Джульетты?
      – Правильно.
      – Ты – Монтегю?
      – Правильно, – улыбнулся Джордж.
      Она перестала вырываться и вскинула голову:
      – Чудовище! Я ненавижу тебя!
      – Но почему? – отпустил он руки.
      – Потому что лорд Теренс Монтегю засадил меня сюда.

Глава пятнадцатая