До сих пор никакие доводы не действовали. Во время плавания на «Дерзком» Сара до изнеможения пыталась хоть что-нибудь объяснить, однако ее усилия оказались напрасными. Один из первых сердцеедов Англии, граф Блэкмор, по отношению к сестре вел себя как истинный ханжа. Сара едва не сошла с ума: ведь каждую минуту, которую она проводила вдали от Атлантиса, Гидеон клал очередной камень в упорно возводимую крепость обиды и недоверия. С каждым часом он все отчаяннее верил в то, что любимая бросила его, так же как когда-то родная мать. Одна лишь мысль о расставании разрывала сердце!

Терпеливо ожидая, пока Пегги застегнет крючки на приличном, хотя и сшитом по последнему слову моды платье, Сара не переставала раздумывать. Если бы только можно было отправиться на остров самостоятельно! Нет, без согласия Джордана об этом нечего и думать. На сей раз он точно приведет военные корабли и до основания разрушит остров. В ярости брат не знает меры.

Сегодня утром самоуверенно пригласил на бал – так, словно в последние месяцы в ее жизни не произошло ничего из ряда вон выходящего. Поэтому она и решила показать, насколько он черств. Может быть, хотя бы теперь задумается?

Сара изменила решение и собралась отправиться на бал по очень веской причине. Сегодня утром ей пришло в голову, что тоскливые дни английского плена можно использовать с толком и выяснить что-нибудь относительно семьи Гидеона. Потому-то она и взялась за справочник аристократических родословных. В нем обнаружилась дочка герцога с редким именем Юстейсия. По возрасту она как раз годилась Гидеону в матери. Самое же поразительное заключалось в том, что эта особа оказалась жива и приходилась законной супругой маркизу Драйдену. Если верить информации подруги из Дамского комитета, то леди Драйден должна была почтить своим присутствием сегодняшний бал.

Разумеется, знатная дама могла вовсе и не быть матерью Гидеона. То, что рассказала подруга, не слишком соответствовало образу. Чета Драйден не относилась к активным членам светского общества; эти люди казались более склонными к отшельнической жизни и большую часть времени проводили в графстве Дербишир, в тиши собственного поместья. Активно занимались филантропической деятельностью, однако избегали обычной в таких случаях огласки. Леди Драйден, кроме того, отличалась особой приветливостью и добротой.

Вот здесь и начинались расхождения. Мать Гидеона должна была быть избалованной и эгоистичной. Да и вообще считалось, что она давно умерла. Но Сара не поленилась прочитать толстый справочник от корки до корки и больше не обнаружила ни единой знатной особы, которая соответствовала бы описанию капитана Хорна. Да и редкое имя не повторялось.

Может быть, Элиас солгал относительно смерти жены? Или мальчик не расслышал, не понял имени. Как бы то ни было, а сегодня предстоит узнать правду. Конечно, лишь после того, как Джордан еще немного помучится.

Наконец Сара спустилась вниз во второй раз. Брат смерил ее взглядом – на сей раз одобрительным – и повел к выходу. Надо было спешить. Заговорил он лишь после того, как богатая карета с графским гербом на дверце тронулась с места.

– Не могу понять, в чем моя вина. Ведь я хочу сделать тебя счастливой.

Сара даже не взглянула на брата.

– И поэтому разлучил меня с тем, кого я люблю?

– Тебе просто кажется, что это любовь. Скоро поймешь, что это мимолетное увлечение.

– Благодарю за столь лестную оценку моего характера.

Джордан удивился:

– И что, черт возьми, ты хочешь сказать?

Сара печально улыбнулась:

– Неужели не понимаешь? Существуют на свете женщины такого типа. Они легко влюбляются, а когда ситуация меняется, с такой же легкостью охладевают к предмету своего воздыхания. – В этот момент Сара подумала о матери Гидеона, которая не задумываясь бросила и мужа, и ребенка. – Но неужели ты и меня считаешь такой же ветреной? Если я забуду Гидеона уже через несколько дней лондонской жизни, значит, на меня нельзя положиться ни в чем и никогда. Разве не так?

– Нет. Ты всего-навсего проявишь здравый смысл, – ответил Джордан. Однако в голосе его звучало сомнение. Впервые за время долгого путешествия на Атлантис и обратно граф ощутил неуверенность в собственной правоте.

– Здравый смысл? Думаю, он здесь ни при чем. Разумная женщина не заберет собственное сердце по малейшей прихоти, если решилась кому-то его отдать. Мне потребовалась неделя, чтобы за необузданной внешностью Гидеона рассмотреть его истинный облик. Еще три недели ушло на знакомство. Лишь после этого я согласилась стать его женой. Решение далось нелегко. Ведь я ни минуты не сомневалась в том, что ты непременно приедешь за мной. И если бы нужно было продержаться и устоять против обаяния капитана Хорна, мне вполне удалось бы это сделать.

Голос Сары смягчился: она вспомнила, как выглядел любимый, когда просил ее выйти за него замуж.

– И все же я не хотела сопротивляться. И сейчас не хочу. А потому должна вернуться на остров.

Джордан едва слышно выругался.

– Проси что угодно, только не это! Видит Бог, я готов позволить тебе реформировать что угодно, где угодно и когда угодно. Но не требуй отвезти тебя обратно в это забытое Богом место.

Сара в сердцах топнула ногой, так что карета закачалась на рессорах.

– Но мне не нужно ничего другого, понимаешь? Кем я должна быть, чтобы заменить любимого человека какими-то глупостями?

Скрипнув зубами в бессильной ярости, граф посмотрел в окно, в туманную лондонскую ночь.

– А ты, случайно, не поинтересовалась, с какой стати этот пират так ненавидит аристократов? И откуда ты знаешь, что из-за этой безрассудной ненависти он в один прекрасный день не изменит отношение к тебе?

– Его ненависть вовсе не безрассудна. Дело в том, что...

Сара осеклась. Она не станет рассказывать брату о прошлом Гидеона. Джордан ей все равно не поверит. Решит, что Гидеон все придумал, чтобы добиться сочувствия. Даже то обстоятельство, что капитан никогда не пытался разыскать родственников матери, показалось бы брату фальшивым. Он не поверил бы, что пират слишком горд. А вдруг благородное семейство до сих пор не желает его знать? Именно поэтому Сара хотела сначала выяснить, правда ли это, а уже потом рассказывать Джордану подробности.

Она крепко сжала ридикюль.

– Поверь, капитан Хорн имеет нешуточные основания относиться к нам именно так.

Несколько минут ехали молча, потом Джордан снова заговорил:

– Значит, ты не изменила намерений и, как и прежде, рвешься замуж за дикого, неотесанного пирата?

– Да. И никогда не изменю, так что напрасно таскаешь меня на балы.

– Так почему же ты согласилась поехать на этот?

Сестра отвела взгляд.

– Ну... у меня появились кое-какие дела...

– Дела? Интересно... и что же это задела, позволь спросить?

Сара мысленно взвесила, что именно можно сказать, и решила открыть часть правды.

– Хочу встретиться с леди Драйден, поговорить с ней.

– Относительно Дамского комитета? Насколько мне известно, леди активно занимается благотворительностью.

– Да-да. Относительно Дамского комитета, – солгала Сара.

– Разыскать ее будет не так-то легко. Сегодня ожидается настоящее столпотворение.

– Я постараюсь.

Да, она постарается изо всех сил. Даже если для этого придется перезнакомиться со всеми дамами в зале. Так или иначе, нужно срочно выяснить, действительно ли леди Драйден – мать Гидеона. Необходимо сделать это ради любимого.

Капитан Хорн поднялся на палубу «Сатира» и остановился на том самом месте, где целовал Сару в ночь пожара. В ту самую ночь, когда она ему отдалась.

На сердце камнем лежала печаль – боль не отпускала с той самой минуты, как стало известно об отъезде Сары. Сколько времени прошло в пустом, бесплодном одиночестве? Три недели? Четыре? Трудно сказать. Весь последний месяц превратился в путаницу бессонных ночей и лихорадочных, заполненных трудами и заботами дней. Капитан до предела загружал людей работой – настолько, что в конце концов даже энергичный и неугомонный Барнаби запросил пощады. Но Гидеон торопился закончить строительство домов, чтобы вплотную заняться сооружением школы и церкви.

Отныне в его жизни осталась одна-единственная цель: сделать Атлантис безупречным во всех отношениях островом. Тогда мир – а главное, Сара – услышит о его утопии, стране, где люди живут свободно, без тирании правительства. Пусть Сара узнает, что он сумел добиться успеха, несмотря на ее предательство, и пожалеет о том, что сбежала.

Капитан с силой стукнул кулаком по поручню. Кого, черт возьми, он пытается обмануть? Ей нет никакого дела до событий на Атлантисе. Она свободна, и это главное; все остальное не важно. Все, что она говорила о желании отстроить остров заново и сделать его еще краше, еще лучше, – пустые слова. А он развесил уши, поверил!

Капитан уже хотел отвернуться, но в этот момент посмотрел на свой дом. Во всей деревне только он остался недостроенным. Ну и пусть. Без Сары дом не нужен.

Без нее не имело значения, как выглядит дом, как живет его хозяин, достигли Атлантис процветания. Все потеряло смысл, да и сама жизнь внезапно опустела и наскучила.

Черт возьми, почему он не в силах выбросить предательницу из головы? Ведь она не вернется, хоть и обещала.

Капитан достал из кармана оставленный Сарой медальон и, держа в раскрытой ладони, внимательно посмотрел на серебряное сердечко. Он и сам не знал, с какой стати хранит вещицу, почему не забросил ее подальше в море. Гидеон вспомнил, как Сара то и дело прикасалась к нему, как дергала цепочку. Надо выбросить его, этот символ лжи.

Гидеон поболтал медальоном над водой. Даже у самого берега было достаточно глубоко, чтобы навсегда избавиться от напоминания о предательстве. Стоит лишь разжать пальцы.

Нет, на такой отчаянный поступок капитан не способен. Какой-то глупый сентиментальный порыв заставил снова покрепче сжать ладонь и с тихим проклятием сунуть медальон в карман.

Нахмурившись, Гидеон прошел в кают-компанию и направился к двери в свою каюту. Молли с детьми все еще спала там по ночам, но днем хозяйничал капитан. И в эту самую минуту цель визита была совершенно определенной: бутылка рома в шкафу. Вообще-то капитан не увлекался спиртным, но сегодня решил напиться до потери сознания. Чтобы хоть ненадолго забыть о Саре.

Решительно распахнув дверь, капитан вошел в каюту и услышал странный писк. Под покрывалом спряталась светлая макушка.

– Вылезай, черт возьми! – в сердцах закричал он. – Какого дьявола тебе здесь надо?

Гидеон освободил юнгу от обычных обязанностей в первый же день прибытия на остров, так что парню в каюте делать нечего; Молли только что разговаривала с Луизой на берегу.

Оставалось лишь надеяться, что в каюту не забралась одна из женщин, – сейчас не было никакого настроения разбираться с ними. А если, черт возьми, его внимания снова начнет домогаться Куини, он вышвырнет ее вон.

Внезапно капитан сообразил: это Джейн, шестилетняя дочка Молли!

Капитан постарался говорить как можно мягче и веселее.

– Эй, Джейн, это ты, малышка? Ну-ка вылезай! Не бойся, я не рассержусь и не буду тебя ругать.

Из-под атласного покрывала показалась светловолосая головка, заплаканные глаза и распухший нос, потом надутые губки.

– Ты кричал на меня! Говорил плохие слова и кричал!

Гидеон подошел и с печальным вздохом присел на край кровати.

– Знаю, детка. Не надо было этого делать. Просто в последнее время у меня очень плохое настроение.

Любопытство оказалось сильнее страха. Девчушка положила на покрывало худенькие ручки и взглянула серьезно, даже торжественно.

– Все из-за отъезда мисс Сары, так ведь?

От неожиданности Гидеон на мгновение замер.

– Э-э... видишь ли, мисс Сара не имеет к этому ни малейшего отношения.

– А, понятно. А я думала, что она собирается выйти за тебя замуж.

– Скажи-ка лучше, где твоя мама? – поинтересовался Гидеон, надеясь сменить тему разговора. Как ни крути, а он пришел в каюту, чтобы утопить мысли о коварной англичанке, а не рассуждать о ней с ребенком. – Почему Молли оставила тебя здесь одну?

– Сказала, что срочно должна поговорить с мисс Луизой. А мне велела спать. – Малышка снова надулась. – Терпеть не могу, когда заставляют спать.

Пытаясь спрятать улыбку, капитан протянул руку и ласково взъерошил светлые волосенки.

– Спать очень полезно. Давай-ка лучше я уйду, а ты закрывай покрепче глазки. Договорились?

Девочка послушно улеглась, однако зорко следила за тем, как самый главный дядя подошел к шкафу, открыл дверцу и достал ром. Гидеон чувствовал на себе пристальный взгляд и лихорадочно придумывал, куда бы спрятать бутылку. Однако не успел.

– Это джин? – спросила малышка.

– Нет. Спи.

– А мой папа иногда пил джин, а потом пел забавные песни и вообще смешил меня.

Гидеон обернулся и внимательно посмотрел на малышку. Да, Сара не раз упоминала о том, что у некоторых женщин в Англии остались мужья, однако ни разу не подумал об этом. В конце концов, если бы эти мужья были приличными людьми, женам не пришлось бы совершать преступления.

– Я очень скучаю по папе, – пролепетала девочка с трогательной нежностью. – Очень скучаю.

Гидеон ощутил острый укол совести.

– Почему же ты не осталась с ним дома?

– Они с мамой решили, что я должна поехать. Папа сказал, что дяденьки за морем не будут лезть к маме, потому что у нее есть я.

Здесь глазенки зажглись радостным светом.

– А еще папа сказал, что, как только соберет много денег, тут же к нам приедет и останется с нами, но... – Девочка снова погрустнела и даже вздохнула. – Мама говорит, что теперь, раз мы живем на острове, папе не разрешат сюда приехать. Теперь у меня должен появиться новый папа.

К горлу Гидеона подкатил комок. И не только из-за острого чувства вины. Муж Молли вряд ли смог бы приехать в Новый Южный Уэльс, так что бедолаге все равно пришлось бы искать нового мужчину – хотя бы для того, чтобы тот кормил ее детей.

И все же довод не мог погасить угрызений совести. Ведь маленькая Джейн не понимала всех тонкостей. Знала лишь то, что еще недавно к ней мог приехать любимый папа, а теперь это уже невозможно.

Только сейчас капитан осознал то, что так долго и настойчиво старалась объяснить ему Сара. Далеко не все женщины счастливы здесь, на прекрасном острове. Далеко не все в восторге от возможности заиметь новых мужей. Некоторые с болью подчиняются его воле и смиряются с потерей близких и любимых, которых пришлось оставить на родине, в далекой Англии.

И во всем виноват он и его грандиозные планы создания утопии.

Утопия? Когда он впервые, давным-давно, назвал так Атлантис в разговоре с Сарой, она сказала, что это «утопия, в которой мужчины наделены всеми правами, а женщины не имеют даже основных». И была права.

– Мама говорит, что я должна вести себя как большая девочка, – со слезами на глазах продолжала Джейн. – Что придется полюбить нового папу.

Вытирая кулачками заплаканные зеленые глаза и шмыгая носом, она так жалобно взглянула на капитана, что у того дрогнуло сердце.

– Но я не хочу никакого другого папу! Мне нужен только мой папа!

Гидеон поставил бутылку на стол и, снова опустившись на кровать возле Джейн, ласково погладил ее по голове. Девочка доверчиво прижалась к его груди.

– Не переживай, солнышко. Никто не сможет навязать тебе нового папу. Я непременно прослежу за этим.

Джейн уткнулась носом ему в плечо и тихонько вздохнула.

– Вообще-то я не стала бы возражать, если бы моим папой был ты. Но ведь ты собираешься жениться на мисс Саре, как только она вернется.

Девчушка произнесла жестокие слова с такой непоколебимой уверенностью, что сердце капитана едва не разорвалось.

– Да, как только вернется, – повторил он с отчаянием в голосе.

Неожиданно в каюту ворвался Барнаби.

– Эй, капитан, поспеши. У Молли начинается. – Он взглянул на Джейн и жестом подозвал Гидеона к двери. Когда тот подошел, шепотом добавил: – Плохи ее дела. Скорее всего не вытянет. Просит привести девочку, так что возьми ее с собой.

Капитан забыл и о бутылке рома, и о предательство Сары, и о собственной боли. Остался лишь ужас перед неизбежным. Схватив маленькую Джейн в охапку, он опрометью бросился вслед за Барнаби.