Лорд (№1) - Лорд-пират

Его руки скользили по ее телу и наконец остановились выше талии. Язык продолжал затейливо играть с ее языком, а большие пальцы, презрев слабую защиту в виде простого канифасового платья, принялись ласкать истомившиеся в ожидании соски.

Сара застонала и еще крепче обвила руками его шею. Поцелуй мгновенно изменился, став яростным и почти безжалостным.

Внезапно в одном из люков послышался шум. Они отпрянули друг от друга, тяжело дыша, словно лошади в конце долгой утомительной скачки. Сара густо покраснела и оглянулась. К счастью, палуба оставалась пустой. Девушка снова повернулась к Гидеону и встретила его жадный, исполненный вожделения взгляд.

– Пойдем ко мне в каюту. Пожалуйста, сейчас же. Останься со мной до утра.

Сара хотела возразить, но в этот момент увидела лицо Гидеона и поняла, что, помимо вожделения, им движет еще не осознанная необходимость постоянно видеть ее рядом.

Сомнения не утаились от внимательного взгляда, и губы тут же сомкнулись в иронической полуулыбке.

– Нет, благовоспитанная леди Сара ни за что не согласится.

В короткой реплике сквозили и уязвленная гордость, и гнев.

Капитан Хорн повернулся, собираясь уйти, но в этот момент услышал:

– Ошибаетесь.

Он мгновенно обернулся, пытаясь разгадать главное. Испытующий взгляд заставил задуматься.

– Я... то есть...

– Взять слова обратно я не позволю, особенно сегодня.

После этого уже нельзя было ни протестовать, ни жаловаться. Гидеон схватил Сару в охапку. Лунный свет озарял сияющее любовным вдохновением лицо. Пока Сара удивленно-испуганно разглядывала новый, почти незнакомый образ, пыталась остановить стремительный бег сердца, капитан перенес ее через палубу под квартердек, туда, где за кают-компанией находилась его каюта.

Через несколько секунд, увидев приоткрытую дверь, Сара покраснела. Боже, неужели она обезумела? Позволить пирату нести ее на руках в свою каюту, в свою постель! Право, это уж слишком!

Впрочем... да, действительно, пират... но вот только целуется он словно бог и будит неведомые чувства, новые, незнакомые ощущения. Нет, она не сошла с ума, просто устала от борьбы с собой, устала втайне мечтать о прикосновениях и ласках, устала сопротивляться собственным желаниям.

Гидеон ногой открыл дверь, вошел и захлопнул ее за собой. Щеколда упала с громким, устрашающим стуком. Сара смущенно оглянулась: ей довелось побывать здесь лишь дважды. Возле кровати горела лампа; от движения воздуха она моргнула, но вскоре пламя восстановилось и продолжало озарять комнату теплым ровным светом; он лишь слегка подрагивал в такт волнам. Лампа бросала золотистые блики на алое покрывало, лиловые подушки. Эта постель, должно быть, повидала не одну сотню женщин.

Сара подняла глаза, пытаясь отыскать в лице Гидеона хотя бы намек на то, что происходящее значит для него больше, чем очередная любовная утеха. Но ничего особенного не заметила. Она пропала, безвозвратно утонула в его страсти, словно в зеркале, отражающей ее собственное желание.

Не сводя с нее обжигающего взгляда, Гидеон опустил Сару на качающийся пол, так близко к постели, что, стараясь удержать равновесие, она коснулась ногой кромки покрывала.

– Повернись, – произнес он с хрипотцой в голосе.

Сара подчинилась. Гидеон начал расстегивать корсаж, и она невольно вздрогнула от его прикосновения, словно в ожидании чуда. Он быстро раздел ее, бросил белое платье на пол, и Сара осталась в одной лишь тонкой батистовой сорочке.

Быстрым движением он спустил полупрозрачную ткань с плеч и обнажил грудь. Только сейчас Сара ощутила легкую панику. Он и раньше доходил до подобной степени откровенности, но делал это куда менее дерзко и открыто. И ни разу – в столь компрометирующих обстоятельствах. Теперь уже продолжение представлялось неизбежным.

Он начал спускать сорочку еще ниже. Вот она соскользнула с бедер, и Сара схватила дерзкие руки за запястья.

– Гидеон, пожалуйста... я еще никогда... я...

– Девственница, – закончил фразу Гидеон и повернул ее лицом к себе. Взгляд темно-синих глаз заставил сердце бежать вприпрыжку. – Неужели ты думаешь, что я этого не понял? Еще ни одна женщина не боролась за свою девственность так самозабвенно. Но сейчас это бесполезно.

Он провел рукой по юному телу и остановился на обнаженной груди, дразня сосок до тех пор, пока Сара не вздохнула.

– Ты так же готова к любви, как и я. Обещаю, сожалеть об утрате девственности не придется.

Сара подозревала, что так оно и будет, и все-таки покраснела. В этот миг сорочка упала на пол.

Слегка отстранившись, он внимательно, с головы до ног осмотрел Сару, проникнув в каждый уголок долгим, не упускающим ни единой мелочи взглядом. Казалось, глаза ласкали, гладили грудь, живот, темную курчавую поросль между ног. Удивительно, но взгляд не только не пугал, а привлекал и радовал.

Сказал бы кто-нибудь еще месяц назад, что она способна вот так обнаженной, стоять возле кровати морского разбойника и мечтать о прикосновении, о близости, словно портовая девчонка, она возмутилась бы и ни за что не поверила.

Достойная женщина обязана таить собственное тело – но Сара уже устала быть достойной женщиной. Так на нее до сих пор не смотрел ни один мужчина. Конечно, взгляд тревожил и смущал, но в то же время рождал особую, чисто женскую гордость – ведь в нем светилось неприкрытое восхищение.

Под этим тяжелым, вязким взглядом дыхание участилось, а когда Гидеон пальцем провел по телу изогнутую линию от груди вниз, по животу и бедрам, окончательно прервалось.

– Твое тело создано для соблазна, – прошептал Гидеон. – И я ни за что не упущу случая им воспользоваться.

Простые слова взволновали. Волнение лишь усилилось, когда Гидеон опустился на постель и, крепко обняв ее за талию, поставил Сару между колен. Губы сомкнулись вокруг соска, даря неповторимое ощущение. Сара вздохнула. Ну почему он делает все так изысканно, так красиво, так неотразимо-прекрасно, лишая ее малейшей возможности сопротивляться?

Морской разбойник оказался непревзойденным мастером соблазнения. Пока губы ласкали одну грудь, пальцы дразнили вторую – до тех пор, пока сосок не превратился в твердый напряженный камешек, жаждущий прикосновения жарких губ и чутких, все понимающих пальцев. Она прижала его голову к груди, и он застонал.

– Как же ты прелестна! – восторженно прошептал Гидеон. – Я так долго мечтал о тебе...

Ноги его скользнули меж ее ног. Одно быстрое движение – и Сара внезапно обнаружила, что сидит верхом у него на коленях, причем ее собственные колени оказались согнутыми и уперлись в кровать. Такая смелая поза полностью открыла ее: открыла настолько, что лицо залилось румянцем и захотелось спрятать его.

Однако он не позволил ей спрятаться. Приподнял пальцем подбородок и с дерзкой, почти дьявольской улыбкой заглянул в глаза:

– Помнишь, что я делал в лесу? Не хочешь испытать подобное еще раз?

Не в силах произнести ни слова, Сара лишь смотрела в немом смущении. Гидеон положил руку ей на живот, а потом скользнул по шелковистой коже между ног. По телу волной прокатилось желание, и бедра сами собой выгнулись навстречу наслаждению. Не отводя взгляда от ее глаз, он вел ладонь вверх, до тех пор, пока она не коснулась кудрявого островка. Но тут рука остановилась.

Взгляд стал внимательным, серьезным, даже строгим.

– Признайся, что ждешь меня в себе.

Щеки запылали еще жарче. О, как же он жесток! Мстит за все дерзкие, неприятные речи, за все возражения и споры, за все отказы.

– Я и сам знаю, что ждешь, – продолжал Гидеон с возмутительной самоуверенностью. – И все же хочу услышать твое признание, хочу, чтобы ты сама произнесла заветные слова. Не потерплю, чтобы завтра утром ты пожаловалась в женской компании на то, что я взял тебя силой, против воли.

Большой палец проник сквозь влажную кудрявую растительность и прикоснулся к крохотному тайному островку наслаждения. Даже это первое прикосновение заставило вздрогнуть от удовольствия и стыдливо прижаться к его груди.

– Скажи, что хочешь меня, Сара! – почти прорычал Гидеон. – Я жду!

Его рука гладила внутреннюю поверхность бедра. Сара изогнулась, стремясь оказаться как можно ближе к опасной, провоцирующей, дарящей несказанное наслаждение руке, однако Гидеон тут же ее убрал.

– Пожалуйста, Гидеон, пожалуйста, прикоснись! – умоляла она с чувственной хрипотцой. Сейчас тело принадлежало не мисс Саре Уиллис, а какой-то иной, распутной женщине и заставляло вести себя точно соответствующим образом.

– Пожалуйста...

Гидеон шутливо нахмурился:

– И это все, что мне дано услышать? Что ж, очень хорошо. Этого вполне достаточно. Во всяком случае, на первое время.

Палец проник в глубину бережным, бархатным движением, и с губ Сары слетел легкий стон. Палец начал медленно, равномерно двигаться... вглубь... отступление... снова вперед... снова отступление. Она слегка раскачивалась в такт движению руки, а когда пристальный взгляд показался чересчур требовательным, снова спрятала лицо на плече Гидеона.

Черные, пропахшие дымом и копотью волосы коснулись ее щеки. Даже несмотря на купание в океане, все запахи пожара сохранились и живо напоминали об огне, пепле, копоти.

Впрочем, сейчас все это не имело значения. Он стоял у ворот ада и манил ее за роковую черту, а она неслась к нему сломя голову и не думая о последствиях. Да простит ее Бог, она действительно хотела, жаждала его. Стремилась к нему отчаяннее, чем к любой из возможных целей. Что и говорить, с той встречи в лесу она обречена на проклятие, а сегодняшняя ночь лишь скрепит судьбу самой надежной в мире печатью.

Гидеон уткнулся носом в ее щеку, а уже через мгновение его рот нашел ее губы и завладел ими со звериной жадностью, которая лишь обострила желание. Теперь уже язык повторял движения пальца, двигаясь так же равномерно. Поцелуй прервался. Гидеон учащенно дышал. С губ Сары слетали какие-то странные, неведомые ей самой звуки, а разметавшиеся волосы закрыли лицо. Нежная, остро чувствующая каждое прикосновение грудь прижалась к покрытой густой растительностью груди Гидеона, даря новые восхитительные, изысканно-чувственные ощущения.

Он подвел ее к самому краю наслаждения и резко убрал руку. Сара открыла глаза.

На губах Гидеона играла улыбка. Лукаво-порочная. Всезнающая.

– Не сейчас, любовь моя. Давай пройдем весь путь вместе – от начала до конца.

Сара с недоумением смотрела на него, пытаясь понять, что он имеет в виду. Гидеон поднял ее со своих колен и бережно уложил на кровать. Сам встал рядом. Потянул за пряжку и молниеносным движением сбросил ремень. Тот со стуком упал где-то посреди каюты. За ремнем последовали брюки.

Сара едва удержалась от восторженного и в то же время испуганного восклицания. Так вот, оказывается, как выглядит красивый обнаженный мужчина! Плоский, крепкий живот, пупок в венце темных курчавых волос, сильные мускулистые бедра, привыкшие долгими часами сохранять равновесие на раскачивающейся зыбкой палубе. Зрелище одновременно сладкое, мучительное и шокирующее.

И все же поразительнее всего оказалось то, что расположилось между бедрами. Во всей красе мощного возбуждения, его мужское естество могло сразить любую женщину, не говоря уже о невинной девушке. Неужели все это должно оказаться внутри ее собственного тела? Да он же просто-напросто убьет ее!

– Я... я не могу... – Сара подняла жалобный взгляд, отчаянно пытаясь объяснить. – Я не могу это сделать!

Она села и потянулась за подушкой, надеясь использовать ее вместо щита. Напрасно. Гидеон оказался проворнее. Через мгновение он оказался рядом, на алом покрывале, стоя на коленях. Поднял к губам ее судорожно сжатую руку и целовал пальцы до тех пор, пока они доверчиво не раскрылись навстречу.

Не успела Сара осознать, что происходит, как ладонь ее оказалась на твердом, готовом к бою клинке. Она попыталась было отдернуть руку, однако ее сдержала сильная ладонь.

– Видишь, – прошептал он взволнованно, – видишь, ничего страшного. Это всего лишь плоть. Плоть, которая жаждет соединения с тобой в самой сердцевине твоего тела.

Он подвинул ее руку, давая ощутить туго натянутую нежную кожу, охватывающую твердь, словно тугие шелковые ножны. Потом ладонь отстранилась, но Сара продолжала движение до тех пор, пока Гидеон с тихим проклятием не сжал ее руку.

– Перестань, любовь моя. Еще немного, и я сойду с ума. Я уже и так более чем готов к встрече с тобой. – Лицо озарилось мимолетной улыбкой. – А ты вполне готова принять меня.

Сара хотела сказать, что не готова, что просто не в состоянии принять его, но в это мгновение Гидеон осыпал ее поцелуями и с такой силой сжал в объятиях, что она едва не задохнулась. Не успела она опомниться, как он снова уложил ее на спину, коленями раздвинул ноги и стал проникать внутрь. Сара вздрогнула от ужаса и попыталась вызволить губы из плена его губ.

– Все хорошо, – прошептал Гидеон, пытаясь ее успокоить. – Не напрягайся, любовь моя, просто расслабься.

– Каким образом? – дрожа от страха, пролепетала Сара. Никогда в жизни ей не приходилось чувствовать себя настолько беспомощной, побежденной, завоеванной.

Черные волосы упали на лоб, и лицо Гидеона приобрело фантастическое, почти дьявольское выражение.

– Не знаю, – пробормотал он. – Не знаю. Никогда не встречался в постели с девственницей.

Наступление продолжалось, и Сара еще больше напряглась.

– Ах, как чудесно! – ехидно заметила она, не в силах противостоять неумолимо возрастающему давлению. – Оказывается, ты тоже новичок.

Губы слегка дрогнули, словно Гидеон подавил улыбку или сдержал стон.

– Новичок в отношении девственниц. Единственный мой недостаток. Но сейчас мы устраним его.

Он сделал еще одно движение и резко остановился. Серьезно, даже торжественно посмотрел в глаза возлюбленной.

– А знаешь, ведь в самый ответственный момент будет больно. Стерпишь?

Сара кивнула.

– Веришь, что я буду очень-очень осторожен?

Каждый мускул на липе Гидеона напрягся, глаза затуманились желанием. И все же он сдерживался, ожидая ответа. И эта бережность убедила Сару ярче всех возможных слов. Да, возможно, он пират, морской разбойник. Но ни за что на свете не причинит ей зла.

И все же боль пугала.

– Верю, – выдохнула она.

– Вот и славно. – С этими словами Гидеон совершил решающий толчок, и таинственный ларец открылся.

Вспышка боли оказалась короткой, но настолько острой, что Сара невольно вскрикнула. Гидеон тут же, на лету поймал крик губами, не позволив звуку проникнуть за стены каюты. Поцелуй продолжался до тех пор, пока Сара наконец не расслабилась. Лишь после этого Гидеон начал равномерно двигаться в ней, медленно и осторожно проникая вглубь. Поначалу ощущение тесноты и чужеродности не проходило, но вскоре Сара почувствовала себя полностью раскрытой, словно парус, готовый принять мощный, исполненный праведной силы ветер.

Гидеон парил над ней, озаряя синими, словно небо и море, глазами. С каждым новым движением он проникал все глубже, заставляя мечтать о бесконечном счастье.

Райское наслаждение и адские муки слились воедино. Обладание казалось неполным, а желание – слишком острым и ненасытным. Едва сознавая, что делает, Сара схватила Гидеона за руки, стремясь оказаться еще ближе. Он застонал, лицо озарилось огнем желания, а равномерные мощные движения ускорились. Он пытался слиться с ней воедино, словно боясь разлуки, а она изо всех сил вцепилась в него, как будто надеялась пересилить бурю.

Казалось, Гидеон проник в самую сердцевину ее сущности. Волны раскачивали его, а он раскачивал Сару, проникая все глубже и глубже, беспредельно наращивая напряжение, пока она не закричала от неутоленной тоски.

– О Господи! – пробормотал он, безумно раскачиваясь, словно оседлавший океанскую волну фантастический зверь. – О Господи, Сара... моя Сара... да, моя Сара...

Золотоволосая голова откинулась на подушки. Беспредельно нарастающее напряжение рождало крик и стремление во что бы то ни стало оказаться частью этого удивительного, внезапно ставшего таким близким человека.

– Да... да, Сара! – то ли воскликнул, то ли простонал Гидеон, мощным движением вгоняя кинжал по самую рукоятку. Облегчение пришло вместе с взволновавшей тело дрожью. Сара оторвалась от земли и взлетела на вершину блаженства.

Сквозь счастье и наслаждение пробилась мимолетная мысль: да, он действительно сделал то, что обещал. Соблазнил, растлил и подкупил. А она, к бесконечному стыду, радовалась и наслаждалась. Она порочна, окончательно и безвозвратно порочна.

Но какое это счастье – ощущать себя окончательно и безвозвратно порочной!

Глава 19

Стоит лишь девочке снять слюнявчик и фартучек, как все вокруг тут же начинают хором кричать: «Мисс скоро выйдет замуж?»... Что за нелепость! Они хотят лишить нас всех удовольствий жизни – и это как раз в то время, когда мы учимся по-настоящему ценить радости бытия.

Элиза Хейвуд, английская писательница и драматург. История мисс Бетти Тотлес

Саре снился сон. Гидеон стоял рядом с ней возле алтаря – цивилизованный и до мозга костей английский. Черные волосы коротко острижены и прикрыты высокой фетровой шляпой. Сабля отсутствует, зато присутствует модный темно-синий сюртук из прекрасной дорогой ткани. Сама она одета в тончайшее платье из белого шелка и шляпку с рюшами, украшенную широкой лентой и апельсиновыми цветами.

Но что это? Церковь заполнена осужденными женщинами и пиратами. Все они пьют, играют в карты и вообще всячески оскверняют священный храм. Через распахнутые двери видно, что на улице стоят Питер Харгрейвз и Джордан, но ни тот, ни другой не переступают порог. Бросив на Сару презрительный взгляд, они отворачиваются от нее.

Сара бросается к ним, однако Гидеон крепко сжимает ее руку, приказывая оставаться на месте. На нем снова кожаная жилетка, на ремне – сабля.

– Твое место здесь, – сурово произносит Гидеон. – Теперь ты – одна из нас.

– Но я должна поговорить с братом, пожалуйста, позволь мне встретиться с ним.

От звука собственного голоса Сара проснулась.

Через несколько секунд она пришла в себя и поняла, что видела сон, а еще через минуту осознала, где находится. Тряхнув головой, села в широкой пустой постели, огляделась и залилась краской стыда. Голая, в каюте Гидеона, на его кровати.

Неукротимой волной нахлынули ночные воспоминания: Гидеон заставил признаться, что она хочет его любви и готова принять самые смелые ласки... потом они снова любили друг друга, причем Гидеон заманил ее наверх и заставил задавать и тон, и темп. Сам выглядел счастливым, удовлетворенным, сладко усталым и тут же уснул, крепко сжав ее в объятиях.

Хорошо хоть, что она не проснулась рядом с ним, в кольце его рук. Такого бы она не вынесла. Странно, но прошлой ночью казалось совершенно естественным уступить настойчивости Гидеона. Очередной спор, потом страшный, безжалостный пожар – обстоятельства толкнули их друг к другу, и события развивались с неумолимой последовательностью.

Но сейчас, в откровенном и безжалостном свете утра, Сара поняла, что совершила непростительную ошибку. Питер вернется вместе с Джорданом. Сможет ли она смотреть им в глаза, после того как обесчестила и себя, и всю семью?

Разумеется, этого Гидеону говорить нельзя. Да она и не сможет ничего толком объяснить – почему прошлой ночью проявила такую слабость и почему больше не может ее себе позволить. А он ни за что не поймет, почему им нельзя оставаться любовниками.

Да, но это в том случае, если он захочет продолжить отношения. А может и не захотеть. Он даже не сказал, что готов на ней жениться.

Сара нахмурилась. Не то чтобы она рвалась выйти замуж за капитана шхуны «Сатир». Сон оказался вещим. Свадьба лишь усугубит ситуацию.

Сара выскользнула из-под покрывала и только сейчас заметила пятно крови на простыне. Все кончено. Потерянного не вернешь. Она больше не девственница.

Однако времени на переживания не оставалось. Надо было как можно быстрее одеться и исчезнуть, пока не вернулся хозяин каюты и не заставил напрочь забыть о благих намерениях. Превозмогая боль между ног, Сара встала и принялась искать сорочку. Увы, ее и след простыл. Вместе с сорочкой исчезло и платье.

– Что ты ищешь? Может быть, это? – раздался знакомый голос.

Сара обернулась. Гидеон стоял в картинной позе, прислонившись плечом к дверному косяку, а с согнутого крючком пальца свисала полупрозрачная батистовая сорочка. Одетый в серые штаны и белоснежную, почти до пояса расстегнутую рубашку, в свете яркого утра он выглядел необычайно красивым, неотразимо мужественным, полным нерастраченных сил. Что за наваждение! Разве допустимо быть таким безумно красивым?

– Я подумал, что в мое отсутствие ты сбежишь, а потому унес твою одежду. – Взгляд медленно, красноречиво скользнул вдоль обнаженного тела.

Сара залилась румянцем. Одно дело – стоять обнаженной в ночной тьме, в тумане страсти. Совсем иное – средь бела дня. Она с опаской взглянула на распахнутую дверь. Что, если в кают-компанию войдет кто-нибудь из моряков? Какое унижение!

Сара протянула руку:

– Пожалуйста, Гидеон, отдай!

Капитан неторопливо вошел в комнату и плотно закрыл дверь. С улыбкой повесил сорочку на крючок и направился к кровати.

– Пока еще не время. Мне так нравится смотреть на тебя в утреннем свете. Одеться можно и потом.

– Но... но...

Рука по-хозяйски скользнула на талию. В глазах снова вспыхнул знакомый свет – тот самый, который обжигал ночью. Но самое ужасное, самое постыдное заключалось в том, что порочное сияние лишало воли, а взамен вселяло нечто совершенно иное.

– Доброе утро, – прошептал Гидеон, склоняя голову к ее волосам.

– Пожалуйста, Гидеон...

– Вот умница. Как мне нравится, когда ты говоришь такие замечательные слова: «пожалуйста, Гидеон», «еще, Гидеон», «хочу тебя, Гидеон...».

– Ах ты, самоуверенный...

Возмущение потонуло в поцелуе – таком долгом, голодном и сладком, что Сара растаяла. Когда же наконец поцелуй прервался, она окончательно утратила дар речи, а Гидеон лукаво улыбнулся:

– Вот так-то значительно лучше. Вижу, что выбрал неверную тактику. Как только ты откроешь рот, надо закрывать его поцелуем.

Сара надула губы:

– Послушайте, капитан Хорн...

На сей раз Гидеон не удовлетворился одним лишь поцелуем. Взял Сару на руки и, не переставая ласкать, отнес на постель. Бережно опустил на покрывало, быстро разделся и коленями раздвинул ей ноги. Сара с радостью открылась навстречу любви и с готовностью, хотя и слегка поморщившись от боли, приняла мощное, нетерпеливое вторжение. Объятия оказались торопливыми и ненасытными. Так двое любящих спешат соединиться в страхе, что встреча окажется последней. Сара с ужасом поняла, что сгорает от страсти ничуть не меньше, чем Гидеон. Хотела, чтобы он принадлежал только ей, хотя понимала, что это невозможно.

Потом она лежала, уютно устроившись в кольце сильных добрых рук. За тонкой деревянной стеной постоянно ходили люди, Барнаби отдавал распоряжения, и все же ничто не могло помешать блаженному состоянию душевного мира, спокойствия и безмятежного счастья.

Что произошло? Какой неведомый демон заставлял забыть все благие намерения в ту самую секунду, как он прикасался к ней? Приходилось верить, что Гидеон действительно сатир – умный, проницательный, хитрый, способный соблазнить в любую минуту, как только пожелает. Но хуже всего было то, что он и сам прекрасно это сознавал.

Гидеон поцеловал возлюбленную в ухо, обдав щеку жарким дыханием. Потом дразнящим движением провел ладонью по животу.

– Как говорится в Ветхом Завете? Что-то вроде: «Живот твой – пшеничный сноп, украшенный лилиями». Слова, конечно, другие, но за смысл ручаюсь.

О Господи! Теперь этот хулиган самым бесцеремонным образом цитировал Библию! Да он действительно неисправимо порочен!

– «А груди твои...» – снова зашептал он.

– Гидеон! – не выдержала Сара и, покраснев, подняла голову, чтобы взглянуть в дерзкие глаза. – Право, этот отрывок поистине неприличен. Его не принято произносить вслух!

Гидеон улыбнулся. В улыбке трудно было найти хоть намек на раскаяние.

– Пирату дозволено все. На то он и пират.

С нежной, чуть лукавой улыбкой Гидеон освободил два длинных волнистых локона и замысловато уложил их на плечах и груди Сары.

– Но если ты так настаиваешь на соблюдении приличий, я поговорю о чем-нибудь другом, менее непристойном. Например, о твоих волосах.

Он погладил локоны с трогательной нежностью, которой трудно было от него ожидать. Голос зазвучал мягко и почти задумчиво.

– Обожаю твои волосы. Они похожи на медные монетки, шелк-сырец и шторы мисс Маллиган.

– Мисс Маллиган? – насторожилась Сара. – Кто она такая и что ты делал с ее шторами?

– Ну-ну, мисс Уиллис! Только, пожалуйста, не говорите, что ревнуете!

Проницательный злодей! Разумеется, она ревновала, но ему вовсе ни к чему это знать. Вздернув подбородок, Сара заговорила безразличным тоном:

– Неужели я настолько глупа, чтобы ни с того ни с сего ревновать пирата, который переспал с доброй половиной всех живущих на свете женщин?

Реплика моментально стерла с лица Гидеона беззаботную улыбку. Едва слышно выругавшись, он уронил голову на подушку.

– Нет, не с половиной, только с четвертью. Хотя уже много лет занимаюсь этим примерно каждые полчаса. Помогает сохранить молодость.

Не обращая внимания на сарказм, Сара продолжала:

– А мисс Маллиган скорее всего одна из твоих подружек.

– Ну конечно. Никогда не упускаю возможности затащить в постель особу, которой не так давно исполнилось семьдесят два.

Сара смутилась:

– О!

– Но ты, кажется, действительно ревнуешь. И безо всяких на то оснований. Мисс Маллиган – пожилая старая дева, хозяйка пансиона, в котором мы с отцом часто останавливались.

Синие глаза стали задумчивыми.

– Когда мы у нее жили, мне не было еще и семи лет, – продолжил Гидеон. – Да и жили-то всего полгода. Но это дольше, чем где бы то ни было еще. – Он опять погладил волосы и пропустил локоны сквозь пальцы, а потом снова устроил их на плечах. – Но вот шторы в ее гостиной я почему-то до сих пор помню. Они были сделаны из какой-то алой шелковистой ткани и на солнце вспыхивали словно пламя. Тогда я думал, что это действительно огонь.

Гидеон снова улыбнулся.

– Когда отец напивался и бегал за мной с ремнем, я обязательно прятался от него в гостиной, за этими шторами, надеясь, что огонь меня защитит.

Гидеон взглянул Саре в глаза.

– Наверное, каким-то удивительным образом так оно и случалось. По крайней мере за этими шторами отец ни разу меня не нашел. Зато исправно находила сама мисс Маллиган. Угощала печеньем с молоком и разрешала свернуться калачиком на своей постели, пока отец не протрезвеет. Шестилетнему ребенку это казалось раем. Мисс была доброй, заботливой, и от нее сладко пахло розовой водой. С тех пор питаю слабость к этому аромату.

К горлу Сары подкатил комок. Воображение живо нарисовало, как маленький мальчик в страхе прячется в гостиной за шторами и находит сочувствие и защиту у чужой старушки. Она осторожно провела пальцем по чисто выбритой щеке.

– А твой отец... он часто тебя бил?

Гидеон лег на спину, подложил руку под голову и устремил взгляд в потолок.

– Достаточно часто, чтобы надолго это запомнить. – Гидеон помолчал и холодно взглянул на Сару. – Может быть, скажешь, что надо было делать это почаще, и тогда, возможно, был бы толк? Что там говорит на этот счет всезнающая Библия? Кажется, что-то вроде «Пожалеешь розгу – испортишь ребенка»? Да?

– О, только не вспоминай об этих ужасных строчках! Больно слышать, как часто люди используют их, чтобы оправдать жестокость. Физическое наказание не несет ребенку ничего, кроме унижения и страха.

Гидеон пристально посмотрел на Сару, стараясь проникнуть в потаенные уголки ее души.

– Да, – наконец произнес он. – Наказание порождает ненависть и стремление к независимости.

Сердце Сары сжалось. Бедный Гидеон! Нечего удивляться его упорному стремлению создать собственный мир, собственный рай. Ведь тот мир, в котором он рос, очень мало походил на рай. Скорее, на ад.

– А где же в это время была твоя мать? – спросила Сара. – Неужели она одобряла... такое поведение отца?

Лицо Гидеона стало непроницаемым. Он вскочил с постели и натянул штаны.

– Ее не было.

– Не было? Неужели она умерла?

Гидеон остановился посреди комнаты, скрестив руки на груди.

– Не важно. Просто ее не было рядом. Сара вздохнула:

– Ну, если не хочешь говорить о собственной матери...

– Не хочу. – Заметив обиженный взгляд, Гидеон тут же добавил: – У нас есть более интересные темы для разговора, более важные. Например, о том, что произойдет сегодня.

Неожиданный поворот мысли застал Сару врасплох.

– Сегодня?

– Да, сегодня. Когда женщинам придется выбирать себе мужей.

Ах да, конечно! После пожара и ночи страстной любви она совсем забыла об этом ответственном моменте.

– Невозможно откладывать до тех пор, пока будут построены новые дома. Восстановление деревни займет несколько недель. Сегодня утром вернулись те, кто плавал в Сан-Николау, так что откладывать незачем. Мне необходимо знать... – Он помолчал. – То есть я хочу знать, кого намерена выбрать ты.

– Зачем? Чтобы одобрить мой выбор? – с вызовом спросила Сара.

– Как, черт возьми, это следует понимать?

Спокойствие стоило Саре немалых усилий.

– Когда мы обсуждали этот вопрос в последний раз, ты совершенно ясно дал понять, что не собираешься жениться на мне.