Глава 14

— О, Бонни, ты прекрасна! — сказал Винсент Абруцци самому себе, разглядывая свое отражение в новом платье в зеркале примерочной магазина в Гринвич-Вилледж. Его все еще немного смущало заходить в женские магазины и интересоваться платьями, а еще больше он смущался их примерять. Сперва он обычно забирал платья домой без примерки, робко спросив разрешения у продавщицы вернуть его на следующий день, если его подружке оно не подойдет. Он знал, что его пол — вне подозрений, но продолжал испытывать панику каждый раз, когда переступал порог примерочной, уверенный, что кто-нибудь войдет, и увидит его и тут же выведет на чистую воду.

Платье было восхитительным, и он его купил. Затем он направился дальше и зашел в магазин для педерастов, чувствуя себя здесь гораздо более уверенно и попросил показать ему брюки клеш.

— Вам не удастся примерить их сегодня, — заметил обслуживающий его трансвест. — Девушкам не разрешается пользоваться примерочной по субботам. — Я такая же девушка как и ты, Мэри, — сказал Винсент.

— О, прости. Ты слишком похож на настоящую женщину.

Винсент хотел добавить: «Увидишь меня в „Воге“ в следующем месяце», но сдержался и направился в примерочную с несколькими парами брюк. Они сидели великолепно и он их купил. А еще купил два шелковых шарфа, которые можно было повязывать как маленький галстук, и которые очень подходили к блузкам, уже имеющимся в гардеробе Винсента. Покрой брюк был женским. Винсенту нравилось, что современная одежда была нейтральной — она оставляла возможность окружающим догадываться о его половой принадлежности — пусть считают его девушкой, если хотят, это не его вина.

— Одеколон? — спросил продавец, нацелившись на него из пульверизатора.

— Нет! — Винсент ненавидел мужские одеколоны. По мнению Винсента, им могли пользоваться только настоящие мужчины.

— Возьми так, бесплатно. Потому что ты такая хорошенькая.

Винсент взял. Сохранит его до плохих дней. Продавец назвал его «хорошенькой». Большинство трансвестов ненавидели его из зависти, потому что он делал то, на что другие не отваживались. Он был счастлив и ему безумно льстило, что продавец отнесся к нему с симпатией. За это он послал ему знаменитый взгляд Бонни и слегка улыбнулся.

— Спасибо.

— Не стоит, куколка. Желаю удачи.

В центр Винсент отправился на метро — так было быстрее и дешевле. Он мог позволить себе взять такси, но в дневное время предпочитал пользоваться метро, а сэкономленные деньги тратил на одежду. Винсенту хотелось знать, когда же он наконец закончит выплачивать мистеру Либре пресловутые пятнадцать тысяч долларов за украденный костюм, и он надеялся, что это произойдет не слишком поздно, когда он еще не потеряет свою привлекательность и сможет носить то, что ему безумно хотелось приобрести в дорогих магазинах. Сегодняшние его покупки — плод многонедельного недоедания и хождения пешком. Когда его приглашали на свидания или он выходил куда-нибудь с Джерри, то наедался до отвала, чтобы потом меньше страдать от голода. Он боялся похудеть — тогда его ноги потеряли бы свою женскую форму.

Платформа метро была пуста. Он дожидался поезда, разгуливая по ней взад и вперед. Стенка была заклеена объявлениями, поперек которых были написаны мысли местных романтиков. Кто-то из них написал большими буквами: «Бог есть любовь».

Винсент огляделся по сторонам, убедился, что поблизости никого нет, достал помаду из сумочки — Джерри все-таки убедила его носить сумочку, хотя Винсент продолжал считать это самым ужасным для мужчины — перечеркнул слово «Бог» и надписал сверху «Слава». «Слава это любовь».

«Вот в чем все дело, — прошептал Винсент. С грохотом подкатил поезд, и Винсент вошел в вагон, напевая какой-то мотивчик.

Квартира оказалась пуста. Он развесил свою новую одежду и пустил в ванную теплую воду с пеной. Джерри уехала на выходные с клиентом мистера Либры на побережье. Перед отъездом она сказала, что оставляя его одного, они с мистером Либрой оказывают ему огромное доверие. Он был польщен. Но Винсент скучал по Джерри и очень хотел, чтобы она пригласила его с собой, хотя ненавидел солнце и знал, что не будет чувствовать себя комфортно в доме на побережье, вместе с «нормальными» людьми. Он включил проигрыватель и забрался в ванну, где нежился до тех пор пока не кончилась пластинка. Он побрил ноги и спустил воду. Завернувшись в большое полотенце, Винсент вернулся в гостиную, переменил пластинку, снова наполнил ванну, забрался в нее и вымыл голову.

Пока сушились волосы, он рассматривал в зеркало свою верхнюю губу не появилась ли на ней какая-нибудь растительность? Ошибки быть не могло над верхней губой появился легкий пушок. Первой его реакцией был ужас, сменившийся любопытством и даже робкой гордостью. Он мужал! Усики — это противно, но он видел немало женщин с усиками, куда большими, чем у него. И что же он будет с ними делать?

Он нашел депилятор Джерри, размазал его по губе и подождал столько, сколько было указано в инструкции, а затем все смыл. Что же за состав она использует? Его усики остались на месте. Он снова посмотрел в инструкцию. «Не использовать повторно», — гласила она. Только аллергии ему не хватало — тогда он не сможет вечером выйти.

С видом утерянной невинности Винсент полез за безопасной бритвой, поставил новое лезвие и размазал по лицу крем для бритья. Хорошо, что Джерри такая запасливая, косметики в ее доме больше, чем в иной аптеке. Он еще никогда не брился и жутко боялся порезаться. Он аккуратно провел бритвой по губе и волосы исчезли как по волшебству. Он опять был безупречной Бонни Паркер! Ура! Он стер остатки крема салфеткой, затем уселся под кондиционером и, слушая музыку, стал снимать свои накладные ресницы, аккуратно складывая их в пластиковую коробочку. За окном садилось солнце, и ему вдруг захотелось домой. Может, ему съездить домой и сделать маме сюрприз? Его глаза наполнились слезами. Он скучал по маме, он скучал по Джерри, он ненавидел субботние вечера.

Зазвонил телефон. Винсент выждал три звонка и снял трубку.

— Алло.

— Бонни?

— Да.

— Это Дик.

Да неужели! Дик Девойд, старый кобель, длинный нос, лысая башка, потаскуха сортирная! Винсент ничуть не удивился.

— Как дела? — спросил он.

— Хорошо, спасибо, — ответил Дик. — А что ты делаешь?

— Ничего. А что ты делаешь?

— Пью с друзьями. Не хочешь ли присоединиться?

Дик хочет, чтобы Винсент познакомился с его друзьями! Интересно, а звезды там будут? Винсент любил встречаться со знаменитостями.

— Но я не одета, — сказал он.

— Приходи в чем есть. Все не формально, — бодро сказал Дик. — Поспеши… они очень хотят с тобой познакомиться.

— Почему?

— А почему нет?

— Мне нужен час, — сказал Винсент/Бонни и повесил трубку. Он слегка накрасился: немного туши на ресницы и тон. Затем он решил наклеить накладные ресницы и начал все сначала. Винсент нервничал. После вечера с Джерри он не встречался с Диком. Тогда он сбежал, потому что понял, что Дик хочет устроить тройку, а так поступить с Джерри он не мог. Джерри была хорошей девушкой и любила Дика. Но какого черта? Он пойдет туда сегодня и посмотрит, что получится. А ничего не получится. Он только промоет Дику мозги. Интересно, захочет ли Дик лечь с ним в постель? А хочет ли он сам переспать с Диком? Ни за что на свете. И все же интересно.

Он решил надеть новые белые брюки и белую блузку Джерри, которая ему очень нравилась. А еще повязать новый шарф, чтобы прикрыть кадык. Он натянул белые кожаные спортивные туфли, чтобы было легче ходить. Волосы уже высохли и теперь блестели. Он еще раз расчесал их и слегка покрыл лаком. Затем подушился за ушами, сунул флакончик в сумку и посмотрел на себя в зеркало в последний раз. Ни за что не догадаешься, кто он на самом деле. Прекрасно. Бонни Паркер — воплощение красоты.

Адрес Дика был записан в его маленькой записной книжке. (Он записал его совершенно автоматически после вечера в его квартире.) И отправился в путь.

Гостями Дика оказались какой-то молодой толстяк и стервозного вида девица. Ее волосы были перекрашены и она с откровенной завистью посмотрела на естественный цвет волос Бонни. До прихода Бонни она явно считала себя красавицей. У толстяка глаза полезли на лоб.

— Бонни, — представил ее Дик. — А это Стив и Траффи.

Траффи! Ну и имечко! Но Стив ей понравился. У него было толстое брюшко, но зато красивое лицо и очень сексуальные бакенбарды. «С ним я бы могла, — подумала Бонни. — И с этим, — она перевела взгляд на Дика, — если захочу».

Стив вскочил, чтобы приготовить Бонни выпить, но Дик его опередил. Бонни устроилась в кресле немного в стороне от остальных, закинула ногу на ногу и стала ждать. Она молчала. Дик подал ей стакан и она прошептала:

— Благодарю, — но не улыбнулась.

Косметика была наложена еще не так давно, и Бонни чувствовала себя напряженно. Из разговора сразу стало ясно, что Дик не рассказывал никому о том, что Бонни — мальчик. Стив из кожи лез, стараясь выглядеть остроумным. Траффи совсем сникла. А Бонни продолжала молча сидеть, потягивая напиток из своего стакана и глядя на мужчин своими бездонными синими глазами. Она ждала и наслаждалась. Дик подошел и устроился на ручке ее кресла. Она ему нравилась! Ну и чудесно! Что ж, он не так уж плох. «Может я и пересплю с ним», — подумала Бонни.

Она подумала о Джерри. Она не считала, что ведет себя плохо по отношению к Джерри, придя сюда и даже собираясь лечь с Диком в постель. Ведь Джерри — девушка, и у нее свои преимущества. Если Дик хотел ее, Бонни, вместо Джерри, или вместе с Джерри, то это же не значит, что она похищает у нее мужчину. Похитить мужчину у девушки может только другая девушка. А Бонни не девушка. Если Дик хочет ее, значит он хочет мальчика. Это же совершенно разные вещи. Одно другого абсолютно не касается, Бонни бы никогда не ревновала, если бы ее мужчину увела девушка. Она бы наверное расстроилась, растерялась, но не больше. Нет, ничего нет тут плохого и скотского, что она здесь с Диком. Если Дик — старый клозетный педераст, то она просто это выяснит раз и навсегда. Бонни хоть и настаивала, что все ее любовники были нормальными мужчинами до встречи с ней, сама-то она знала, что они были обычными педерастами! Педерастами. К чему обманывать себя? Раз они шли с ней в постель, значит они — педерасты. Они могли убеждать себя: «Она же так похожа на девушку, поэтому буду считать ее женщиной, несмотря на ее член». Именно поэтому они и были педерастами.

Бонни принялась разглядывать комнату Дика, уже погрузившуюся в сумерки. Она была обставлена со вкусом, но на квартиру гомосексуалиста не походила. Никаких глупостей в ней не было, как и ничего супермужского. Чудесная квартира. Никто в гей-барах о нем не слышал. Скорее всего он все-таки нормальный. Всего лишь небольшие отклонения, которое проявились лишь при встрече с Бонни. Бонни жалела Джерри не из-за того, что пришла к Дику, а потому, что Дик был дерьмом, а Джерри — чудной девушкой и заслуживала настоящего мужчину, который любил бы ее, женился бы на ней и подарил бы ей детей. Старый хрыч, длинный нос, лысая башка! Бонни ему устроит! Винсент ему устроит! «О, да, я хочу», — думал/а Винсент/Бонни, глядя на Дика невинными похотливыми глазами. «Я тебя отделаю, старый дерьмоед, кобель, большой нос, лысая башка! Я тебя так отделаю за то, что Джерри плачет по ночам, думая что я не слышу. А когда я с тобой закончу, то займусь твоим дружком Стивом. Он тоже прехорошенький».

Оказалось, что Траффи — актриса, а Стив — адвокат Дика. Бонни раньше никогда не видела Траффи, поэтому тут же перестала обращать на нее внимание. Но Стив продолжал интриговать ее. С адвокатами ей бывать еще не доводилось. Но она напоминала себе, что должна держать себя в руках ради дела — совращения Дика Девойда, — и с удовольствием заметила, что хоть она и держала себя на расстоянии от всей компании, те стали подтягиваться к ней: сперва Дик, затем Стив, а вскоре слева замаячила и Траффи.

Траффи и Стив прихватили с собой травку и теперь курили. Дик с деланным ханжеством отнесся к ней (старый педераст! боишься, что ничего не сможешь, если забалдеешь!), затянулся один раз и сказал, что предпочитает мартини. Бонни притворилась, что ей безразлично, но закурила — ей больше нравился кайф от травы, чем от алкоголя. А потом, как всегда после травки, она почувствовала голод.

— А мы не перекусим? — спросила она.

— Конечно, конечно, — ответил Дик, вскакивая. Через две минуты они уже были на улице. Сегодня вечером слово Бонни было законом для Дика, и ей это нравилось.

Они опять направились в тот ресторанчик, где Бонни уже была с Диком и Джерри. Бонни заказала свои любимые спагетти, но после двух вилок обнаружила, что больше ничего съесть не может. Она начала нервничать. Дик как обычно болтал, пытаясь очаровать и покорить всех, и Бонни вдруг понравился его голос. Если бы она не знала, какой он кусок дерьма, он бы ей даже понравился. У него море обаяния. Не случайно в него влюбляются все девицы. Она уже исследовала его туалет, но ничего в нем не обнаружила — он был слишком скрытен и хорошо воспитан, чтобы афишировать свою сущность. Но она все узнает попозже. Она заставит его переспать с собой. Она сведет его с ума и уничтожит.

Она вспомнила одного педераста, с которым встречалась. С ярко выраженными мужскими чертами, самец из самцов. А в постели попросил ее трахнуть его! Бонни была в шоке! Бонни конечно сделала, как он просил, из чистого любопытства. Но ей это не понравилось. А потом она использовала его только в роли почетного эскорта. На большее он не годился. Вот бы все удивились, если бы узнали, что такой громила — обычный педераст! Хорошо бы и Дику внушить эту мысль. Но настолько переделать его, наверное, невозможно. Нет, она всего лишь заставит Дика влюбиться, а уж потом сделает из него настоящего педераста! Она завоюет еще одного, а Джерри будет отомщена.

Бонни нравилось быть в нормальных ресторанах с нормальными людьми. Они наслаждались всеобщим вниманием. Все любовались ею, не догадываясь о том, кто она такая. Она нервничала, но была счастлива. Наверное, она и вправду станет большой звездой со временем. Мог ли мечтать об этом маленький гей из Ирвингтона, прятавшийся дома как крот… большая кинозвезда! Благослови Бог мистера Либру! Благослови Бог Джерри, и всех этих людей, которые были так добры к ней/нему, бедному Винсенту. Разве люди злые? Они добрые! И жизнь прекрасна. Как повезло ему/ей родиться на свет, пусть извращенцем, но красивым извращенцем! Благослови Господь Флаша, надевшего первый парик на его голову! Благослови Господь его отца, который никогда не играл с ним в бейсбол. Благослови Господь его мать за то, что она покупала ему куклы. Благослови Господь самого Господа.

Стив и Траффи собирались на ночной сеанс в кино. А Дик повел Бонни к себе, даже не поинтересовавшись ее желанием, и Бонни спокойно пошла.

В квартире Дик зажег свет и включил музыку, приготовил им обоим выпить и сел на диван. Ничего умного Бонни в голову не приходило, и она принялась пить. После двух бокалов ее развезет. Но так надо. Ей нужно напиться. Предстоящего Бонни немного побаивалась.

— А мне никак не поверить, что ты парень, — сказал Дик. — Для меня ты всегда будешь девушкой. Да и кто поверит, что ты парень?

Бонни улыбнулась.

— У меня для тебя подарок, — сказал Дик и вынул что-то из ящика стола. Две ампулы амилнитрита. Одну ампулу он вставил в ингалятор и протянул ее Бонни.

Амилнитрит Бонни любила. Это был ее любимый наркотик. Она поднесла ингалятор к носу и жадно вдохнула.

— Ты что, целую дозу… — удивленно воскликнул Дик.

Бонни ждала. А затем оно наступило. Она уселась на пол и засмеялась. Все было изумительно и она ощущала счастье.

Дик подобрал с полу брошенный Бонни ингалятор.

— Хорошо, что у меня их целая коробка, — сказал он. — Ты, оказывается, наркоманка.

Раз он был таким добрым, она тоже решила с ним поделиться — вытащила из сумочки двух «дроздов» и предложила одну таблетку Дику. Дик проглотил таблетку, запив ее мартини. Они сидели на полу и улыбались друг другу в ожидании, когда подействуют наркотики.

— Давай я выберу пластинки, — сказала Бонни, нетвердым шагом направляясь к проигрывателю. Она вытащила свои любимые альбомы-пластинки с записями самых сексуальных исполнительниц — Арет Франклин и Дайаны Уорвик. Потом увидела последнюю запись «Шелков и Сатинов» и тоже отложила ее в сторону.

Дик убрал пластинку.

— Не ставь это.

— А почему?

— Для этой музыки я не в настроении.

Бонни знала, что Дик крутил роман с Силки Морган. «Ах, тебе стыдно, бедный старый педераст, — подумала она удивленно. — Хорошо, устроим схватку характеров».

— А мне нравится, — сказала Бонни. — Пожалуйста?

— Хорошо, — согласился Дик, возвращая пластинки.

Он стал уже воском в ее руках.

— Я хочу еще выпить, — прошептала Бонни.

Дик налил еще по бокалу и отнес их в спальню. Затем откинул покрывало. Бонни последовала за ним и погасила свет, оставив один маленький ночник. Ей вовсе не хотелось шокировать его до смерти. Дик спокойно раздевался. Он вел себя так, будто это было для него самым естественным делом — быть в своей спальне с девушкой, которая на самом деле была парнем. Сладкий голос Дайаны Уорвик доносился из колонок. Бонни сняла накладные ресницы и положила их на тумбочку. Она не любила заниматься сексом с фальшивыми ресницами. Дружок-гей как-то предупредил ее, что они могут случайно попасть в глаз и можно ослепнуть. Она посмотрела на Дика, не разочарован ли он, но тот, казалось, ничего не заметил. Свет был тусклым, так что возможно он не обратил внимания. Хорошо, что у нее свои ресницы тоже длинные.

Он лежал на кровати обнаженный. Хорошо, посмотрим, что же у тебя есть»! «Боже, он убьет меня этим, — подумала Бонни. — Я буду кричать от боли.» — Она сняла всю одежду, кроме трусов и забралась под простыню, натянув ее повыше, чтобы скрыть отсутствие груди.

Бонни выработала в постели особую манеру поведения. Все мужчины обычно видели только ее лицо и плечи. Она пыталась поддерживать иллюзию до самого последнего момента, и действительно стеснялась своего тела. В обнаженном виде она не была похожа ни на мальчика, ни на девочку. Ни груди, ни мускулов. Всего лишь бледный худенький ребенок. Вообще ничего. Как обычно, она ждала, что Дик начнет первым.

Напротив кровати над низким туалетным столиком висело большое зеркало, и Бонни видела в нем свое отображение. А потом образ Бонни исчез, и остался только Винсент. Винсент-педераст. И ни намека на возбуждение. В сердце закрался страх. Он потянулся своей худой бледной рукой за стаканом, и пролил несколько капель на пол.

Дик был уже готов. — Посмотри на него, — сказал Дик нежно, испытывая любовь к самому себе. — Правда, хорош? Тебе он нравится? Не хочешь с ним чем-нибудь заняться?

— Нет, — робко прошептал Винсент.

— А почему ты в трусах? — спросил Дик. Он протянул руку и попытался их стащить. Винсент двумя руками удерживал их на месте, желая сохранить хоть остаток иллюзии. — Это глупо, — шептал Дик. — Сними их. Иди сюда.

— Нет, — откликнулся Винсент. — Оставь меня в покое. — Он ждал, когда Дик начнет его целовать, обнимать, делать то, что обычно делают мужчины. Они любили целовать его часами, потому что у него был прекрасный, чувственный рот. Винсент был чемпионом по поцелуям. На остальное он обращал мало внимания, но целоваться любил.

Дик робко играл с его волосами. Они посмотрели друг другу в глаза.

— Ну дотронься же, — сказал Дик.

Винсент протянул руку и взял его. Какое падение! Он не станет обслуживать этого педераста! Он нагнулся над Диком и попытался поцеловать его в губы. Дик отшатнулся.

— Я не могу целовать тебя, — сказал Дик, извиняясь. — Я могу сделать другое… я трахну тебя… но я не могу целовать мальчика. Я же нормальный.

Винсент покраснел от гнева и унижения. На свете не было мужчины, который не хотел бы его поцеловать, а этот прыщавый гнусный ублюдок думает, что это унижает его мужское достоинство! Вот потеха! Волны гнева и отвращения затапливали Винсента.

«Ты поцелуешь меня, Мэри, даже если это будет последняя вещь, которую ты сделаешь», — подумал он в ярости.

И он начал трудиться над Диком. Он делал все, что ненавидел, но знал, что Дику понравится. Дик совсем лишился рассудка. Чем больше Дику это нравилось, тем больше Винсент его ненавидел. Он должен довести этого гада до такой степени, что он захочет поцеловать его, и поцелует… поцелует… Дик потянулся за тюбиком вазелина, который заранее положил в изголовье. — »Нет, ты не сделаешь этого, ты же убьешь меня», — подумал Винсент.