Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Большая пайка

ModernLib.Net / Боевики / Дубов Юлий Анатольевич / Большая пайка - Чтение (стр. 37)
Автор: Дубов Юлий Анатольевич
Жанр: Боевики

 

 


Конечно же, он не мог знать, что батарейка мобильника при падении отскочила и телефон благополучно выключился. А Марк обнаружил это лишь в третьем часу, когда уже было поздно что-либо изменить.

Отчаявшись добраться до Цейтлина по телефону, Мария набрала номер пейджинговой службы и сказала:

— Сообщение для абонента одиннадцать-шестнадцать. Марк Наумович, срочно позвоните в «Инфокар». Для вас есть информация.

Однако слабый писк оставшегося в шкафу пейджера не пробивался сквозь гремевшую в предбаннике музыку. Мария еще два раза посылала сообщение, но звонка Марка так и не дождалась. Она посмотрела на часы, разозлилась, снова набрала пейджинговую службу и передала новое сообщение:

— Марк Наумович, запишите адрес: Стромынка шесть, подъезд два, в половине одиннадцатого утра. Мария.

Это сообщение Марк прочел в третьем часу, когда одевался. Но он был не первым.

Профессионалы

В подвале на Пятницкой улице пахло свежемолотым кофе и трубочным табаком.

Шуршащие под потолком кондиционеры выгоняли дым в темный коридор. На длинном белом столе два компьютера перемалывали информацию. Через один из них, имевший сетевую связь с базой, осуществлялся перехват информации, курсировавшей в системах пейджинговой связи. Второй же отсеивал девяносто девять процентов поступающих сообщений, оставляя только необходимое. Когда экран второго компьютера заполнялся выловленной из эфира информацией, включался принтер, и в руки к сидящему в кожаном кресле и попыхивающему трубкой человеку сползала страница с распечатанным текстом. Человек просматривал текст, кивал головой и скармливал страницу ненасытному шреддеру.

Примерно до девяти вечера принтер и шреддер работали как заведенные.

Кто-то требовал немедленно прислать по факсу номера выписанных за сегодня справок-счетов. Ларри Георгиевича срочно разыскивал некто Юра. Мама просила Иру перезвонить сестре. Директорам напоминали о субботнем совещании в подмосковном филиале. Водителю Сергею приказывали немедленно подъехать в офис. Снова разыскивали водителя Сергея. Обычная суета. Ничего интересного.

После девяти принтер стал надолго замирать. Человек в кресле достал из портфеля толстый том Генри Миллера и углубился в чтение, время от времени поглядывая на голубые экраны дисплеев.

Около часа ночи второй компьютер ожил. Человек отложил книгу, подошел к столу и вгляделся в текст. Марка Наумовича срочно просили позвонить в «Инфокар». Через десять минут это же сообщение было повторено дважды. А еще через некоторое время на экране появилась новая информация.

Человек нажал кнопку на принтере, взял страницу в руки, снял телефонную трубку, набрал номер и сказал:

— Есть. Записывайте.

Гибель титана

Платон никогда и никуда не являлся вовремя. Уж кому-кому, а Марку это было доподлинно известно. Вызванная на половину одиннадцатого машина ничего ровным счетом не означала. Если к тому же принять во внимание, что рядом с Платоном находится девочка из летучего отряда Марии. Но лучше все-таки приехать заранее.

Надо, надо поставить все точки над «i». Поэтому в девять часов Марк уже был на месте, вылез из своего «мерседеса» и сделал несколько шагов по замусоренному двору, чтобы размять ноги. Он закурил, сделал несколько затяжек, потом отшвырнул сигарету в сторону. После вчерашнего курить не хотелось. Болела голова, и во рту было какое-то гадостное ощущение. Марк огляделся по сторонам.

Вот второй подъезд, откуда должен появиться старый друг Платон Михайлович.

Тошка. Можно подождать его прямо у двери подъезда. А можно и вот здесь, у закрытого на ремонт детского садика. Судя по всему, ремонт так и не начался.

Можно и в машине. Нет, в машине не следует. Черт его знает, в каком настроении выйдет Платон. Если увидит машину Марка — может разозлиться. И пока Марк будет вылезать из «мерседеса», умчится по своим делам. Ищи его потом заново. Пожалуй, лучше всего отловить прямо в подъезде, тепленького.

— Я в подъезде буду, — бросил он водителю, приняв решение.

— Марк Наумович, — высунулся ему вслед водитель. — Минут десять есть? За сигаретами сгонять?

— Я сколько раз говорил, чтобы меня этими глупостями не беспокоили! — вызверился Марк. — С вечера надо запасаться.

Но, посмотрев в красные от бессонной ночи глаза водителя и вспомнив, во сколько он отпустил его вчера, Марк сменил гнев на милость и разрешил:

— Пять минут. Чтобы мухой. И телефон не занимай.

Марк зашел в темный подъезд, поднялся на один пролет, брезгливо протер подоконник купленной по дороге газетой и устроился поудобнее, положив рядом с собой мобильный телефон, сигареты и зажигалку. Сквозь заляпанное старой краской окно был виден двор, окруженный с боков заборами. Двор был пуст — те, кому нужно было на работу, уже ушли, а время бабушек еще не наступило. Только один человек в спецовке неспешно появился из-за забора, неся под мышкой что-то завернутое в мешковину, а в руке — полиэтиленовый пакет, в котором угадывалась бутылка, прошагал через двор и скрылся за дверью, ведущей в детский садик.

Сторож, наверное…

Через пять минут во двор влетел «мерседес» Марка. Лихо взвизгнул тормозами и встал неподалеку от подъезда. Водитель вылез из салона и стал закуривать.

Курить в машине Марк запрещал категорически.

Какое-то время Марк не обращал внимания на происходившее за окном — он прислушивался к звукам в подъезде и старался не прозевать момент, когда на неизвестном ему этаже откроется нужная дверь. Наконец он снова бросил взгляд на улицу и увидел, что рядом с машиной стоит странная женщина и о чем-то разговаривает с водителем. В обычной уличной толпе эта женщина, несмотря на некоторую своеобразность внешности, могла бы остаться и незамеченной, но во дворе времен массовой жилищной застройки, напротив детского садика с еще сохранившимся, хотя и выцветшим лозунгом «СПАСИБО ПАРТИИ ЗА НАШЕ СЧАСТЛИВОЕ ДЕТСТВО», рядом с переполненными и опрокинутыми мусорными баками, изуродованными скамейками и заваленной пустыми бутылками беседкой — она притягивала к себе внимание, как магнитом. При этом ничего необычного в женщине не было — длинная, закручивающаяся вокруг тощих ног черная юбка, черная кофта, из-под которой виднелся аккуратный белый кружевной воротничок блузки, черные туфли с сильно стоптанными каблуками.

Черная шляпка с остатками вуали, черные перчатки, в пальцах — длинная дымящаяся папироса Ничем не примечательное, вытянутое лицо. Выбивающиеся из под шляпки неопределенного цвета волосы .. Таких женщин еще можно увидеть где-нибудь в центре, на бульварах, — они обитают в старых коммуналках и греются летом на скамейках у Патриарших прудов, — или в старых фильмах, где они произносят пламенные речи против произвола и самодержавия. Но здесь, в районе бывшей новостройки, эта дама смотрелась, как ворона на снегу.

Марк ухмыльнулся, закурил, дождался, когда странная женщина, закончив разговор с водителем, уйдет со двора, и неспешно набрал номер телефона в машине.

— Что этой старой курице было надо? — спросил он, когда водитель снял трубку.

— Да ничего, — ответил водитель. — Подошла, спросила, кого жду.

— А ты что?

— Да ничего. Кого надо, говорю, того и жду.

— А она?

— А что она? Усмехнулась и пошла.

Марк пожал плечами и выбросил непонятное создание из головы. И, конечно же, он не мог видеть, как женщина, зайдя за угол, выудила откуда-то из-под кофты телефон, нажала несколько кнопок и быстро заговорила в микрофон.

Когда время стало близиться к половине одиннадцатого, во двор въехал хлебный фургон и припарковался неподалеку от «мерседеса». Водитель согнулся над сиденьем, чтобы его не было видно снаружи, включил рацию и сказал:

— Передайте второму, прибыл на место. Все в порядке. Забираю пассажира, дальше следую по маршруту. Фургон прислал Ларри.

Марк услышал, как наверху хлопнула дверь и как что-то неразборчиво произнес Платон. Он вскочил с подоконника, рассовывая телефон и сигареты по карманам. Теперь, когда до долгожданной встречи оставались считанные секунды, Марк сообразил, что сделал колоссальную ошибку. Ни в коем случае нельзя встречать Платона в подъезде. Он тут же поймет, что Мария выдала его местонахождение, и просто озвереет. Лучше натолкнуться на него на улице, пусть у самой двери подъезда, но на улице, изобразить удивление, соврать что-нибудь про тетку с материнской стороны, живущую по соседству…

Марк выскочил во двор, отлетел от подъезда на несколько шагов, развернул газету и стал мелкими шагами приближаться к двери, изображая увлеченное чтение на ходу. Поверх газеты он внимательно следил за происходящим. Когда в проеме распахнувшейся двери возник Платон, Марк сделал решительный шаг навстречу и столкнулся с ним нос к носу, громко пробормотав «Пардон».

Опустив газету, он изобразил удивление.

— Тоша, — сказал Марк, картинно раскрывая объятия. — Ты здесь откуда? Ты что в этой дыре делаешь?

— Встреча была, — настороженно ответил Платон, сделав шаг назад. — А ты?

— У меня же здесь тетка живет, — соврал Марк. — Да ты ее помнишь, тетя Хана, мамина двоюродная сестра, у меня на дне рождения… Помнишь? Она заболела. Вот я и заехал навестить, деньжат подбросить, продуктов… Вон в том подъезде живет. Помнишь ее?

Никакую тетю Хану Платон не помнил. Впрочем, он не вспомнил бы ее, даже если бы она и вправду существовала. Но появление Марка ему категорически не понравилось. Оно вносило в разработанный план действий элемент неожиданности. И Платон, который по мере приближения решающего дня становился, как ни странно, все спокойнее, почувствовал, что начинает дергаться. Радостно улыбающаяся физиономия Марка вызвала у него сначала раздражение, а потом — нарастающее бешенство.

— Надо поговорить, — торопливо сказал Марк, с тревогой наблюдая, как меняется лицо Платона. — Раз уж встретились…

— Сейчас не могу, — с трудом сдерживаясь, скороговоркой ответил Платон. — У меня важная встреча, и я опаздываю.

— Ну пять минут-то есть, — не отставал Марк. — Пять минут точно есть. Твоя машина ведь еще не подошла.

Сказать, что он едет на встречу на хлебном фургоне, Платон не мог.

Помолчав, он решительно произнес:

— Марк, я сейчас говорить не могу. Точно не могу. Иди к своей тете или куда хочешь, но сейчас никакого разговора… Понял? Это окончательно. Иди…

Платон поднял глаза, взглянул на Марка и понял, что вся его решительность сейчас улетучится. Губы у Марка дрожали, и слезы уже начинали пробивать дорожки по небритым щекам.

— Значит, все? — спросил Марк срывающимся голосом. — Все? Поэтому меня с тобой и не соединяют? Поэтому мы больше и не видимся? Я больше не нужен? Тогда так и скажи, только прямо скажи, а не через своих холуев. За двадцать лет дружбы я хоть правду-то заслужил? Или мне и этого не положено?

— Вот же черт! — в сердцах сказал Платон. — Как не вовремя все…

Послушай, я совершенно этого не… Мы обязательно встретимся. Я хочу, чтобы ты знал — ничего между нами не изменилось. Все как было… Просто сейчас… Давай так… Сегодня или завтра разберемся тут с одним делом и обязательно встретимся. Знаешь, что? Я, наверное, через пару дней улечу в Лозанну. Может, прилетишь ко мне туда? На денек? Я буду в «Паласе». И все обсудим. Идет?

Марк оживал прямо на глазах.

— Ладно, — сказал он растроганно, кладя Платону руку на плечо. — Забыли.

Так я оформляю визу? Договорились?

Платон кивнул.

— Может, я постою с тобой, пока твоя машина не подойдет? — Марк обрел обычную уверенность в себе. — Есть много вопросов…

— Нет! — категорически заявил Платон. — Ты сейчас же уезжаешь. Все обсудим в Лозанне, А сейчас уезжай. Ни секунды нет…

Марк замялся на мгновение, пытаясь сообразить, стоит ли дожимать Платона, потом решил, что он уже отвоевал все, что было возможно, еще раз хлопнул Платона по плечу, повернулся и пошел к «мерседесу».

Платон посмотрел ему вслед и присел на корточки, чтобы завязать болтающийся шнурок.

Покончив с туфлей, Платон выпрямился и увидел, что Марк неподвижно стоит, взявшись за дверную ручку «мерседеса». Потом Цейтлин сделал левой рукой какое-то неловкое движение, будто забыл что-то и намеревался ударить себя по лбу, но рука замерла на полпути, бессильно опустилась, и Марк навзничь грохнулся на землю. Платон успел только заметить, как из кармана Марка вылетел мобильный телефон и волчком закрутился рядом с «мерседесом», и тут же почувствовал, что падает тоже. На мгновение он потерял сознание. Придя в себя, Платон ощутил, что его прижимает к земле невероятная тяжесть.

— Живы, Платон Михайлович? — донесся откуда-то издалека незнакомый голос.

— Не задели?

Платон постарался повернуть голову, увидел краем глаза кожаную куртку лежавшего на нем человека и промычал что-то нечленораздельное.

— Только не двигайтесь, — прошептал человек, горячо дыша ему в ухо. — Не шевелитесь. Я сейчас, сейчас все сделаю.

Он волоком потащил Платона в сторону. Через несколько секунд металлическое днище хлебного фургона наползло на небо, по которому лениво ползли белые облака. Платон, чувствуя какую-то странную слабость, закрыл глаза. Как сквозь вату, он слышал хлопанье распахивающихся окон, топот бегущих ног, истошные женские крики и металлический лязг. Потом сильные руки подхватили его, подтянули вверх, и он оказался в кабине фургона.

— Бумаги, — прохрипел Платон, — где мои бумаги… Человек злобно выматерился, исчез, потом появился и протянул Платону вывалившийся из его рук потертый кожаный портфель.

— Это? — спросил он и, не дожидаясь ответа, крутанул ключ зажигания.

Фургон взревел и вылетел на улицу. Платона швыряло из стороны в сторону.

Сквозь полуопущенные веки он видел, как сидевший рядом человек в кожаной куртке обеими руками бешено крутил баранку, крича что-то в мобильный телефон, зажатый между плечом и ухом. Минут через пятнадцать гонка прекратилась. Фургон остановился на пустыре, неподалеку от глубокого котлована. Водитель повернулся к Платону и стал ощупывать его обеими руками.

— Что случилось? — прошептал Платон, начиная понемногу приходить в себя.

— Ничего, ничего. — успокаивающе бормотал водитель, продолжая ощупывать Платона. — Ничего.. вроде обошлось, слава богу..

— Что случилось, я тебя спрашиваю, — голос Платона постепенно креп.

— Мы попали в засаду, Платон Михайлович, — неохотно объяснил водитель. — Ждали вас там. Вот и пришлось уходить.

— А что с… что с Мариком? — Платон окончательно вспомнил все и выпрямился — С ним что?

Но водитель не успел ответить. С ревом подъехали машины, захлопали дверцы, и в кабину всунулся Ларри.

— Жив? — спросил он. Платон с удивлением заметил, что лицо Ларри было совершенно белым, из-за чего покрывающие его веснушки казались нарисованными. — Ранен?

— Нет, Ларри Георгиевич, — поспешил отрапортовать водитель. — Все нормально. Просто шок.

— Врач нужен? Ты сам-то как?

— Нормально. — Платон пошевелил руками. — Вроде нормально. Дышать немного больно. Что с Мариком?

— Не знаю пока, — мрачно ответил Ларри. — В общем, так. На сегодня все отменяется. Сейчас пересаживаешься в мою машину — ив аэропорт. Билеты, паспорт, визу — все привезут туда. С тобой полетит Эф-Эф. Вечером созвонимся.

Платон попытался было возразить, но Ларри решительно заявил:

— Даже говорить не будем. Зачем нужны наши деньги, если нас не будет? Пока ты жив, мы их всех сто раз сделаем. В рот. И в другие места. Я этим сам займусь.

— Ты узнаешь, что с Марком? — Платон сдался. — Я видел, как он упал…

Плохо…

— Узнаю, — пообещал Ларри. — Сразу же тебе сообщу. Не беспокойся, все будет нормально.

— Нормально… — Платон откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. — Ничего нормального уже не будет.

Часть четвертая

Муса

За кустами два бомжа, непонятно как проникших на охраняемую территорию больницы, возились с заваленной на землю и совершенно растерзанной девушкой.

Муса увидел задранный на шею черный свитер, располосованную майку, обнажившую вздрагивающую от страха грудь, бессильно брыкающиеся ноги, с которых низенький в синей ковбойке, сладострастно урча, стаскивал замаранные зеленой травой джинсы. Второй, повыше, стиснув под мышкой руки девушки, окровавленной рукой зажимал ей рот. И еще Муса увидел валяющийся рядом пакет, из которого высыпались невероятно большие красные яблоки. Яблоки трещали и лопались под грязными ботинками бомжей.

Муса сделал шаг вперед, перехватив палку поудобнее, заметил неудовольствие, отразившееся на морде высокого бомжа, замахнулся, но опустить палку не успел. Где-то справа чуть слышно прошелестели шаги, и солнце погасло…

С детства друг — навсегда друг

Муса Тариев познакомился с Платоном, если так можно выразиться, когда оба еще не вылезали из пеленок. Родители Платона и родители Мусы жили вместе в коммуналке. Вернее сказать, во время войны родители Платона эвакуировались из Москвы, а когда в сорок восьмом вернулись, оказалось, что у них появились соседи: Самсон и Инна. Пока хозяева квартиры приходили в себя от этой неожиданности, произошло несчастье — Самсон попал под грузовик и скончался на месте. Инна в это время была на седьмом месяце, и Михаил Иосифович, отец годовалого Платона, не счел возможным начинать разборки из-за жилплощади. Тем более что вернуться в министерство ему не удалось — началась борьба с космополитами, — поэтому он устроился на существенно менее заметную, а следовательно, и нижеоплачиваемую должность.

Маме Платона — Анне Семеновне — тоже пришлось идти на службу, поскольку жалованья Михаила Иосифовича на троих не хватало, а отдавать Платона в ясли очень уж не хотелось, да и, по правде, мест в яслях не было. Подумав немного, платоновские родители как бы наняли Инну в домработницы. Стол в квартире был общим, Инне дополнительно платили сто рублей в месяц, да еще она получала пенсию за Самсона. Словом, все были при своем интересе: Инна могла нигде не работать, у нее имелась своя комната, и целыми днями она сидела с двумя детьми — Платоном, которому было чуть больше года, и своим пацаном, названным Мусой в честь деда, погибшего где-то в степях Поволжья.

Когда Платону было девять лет, а Мусе, соответственно, восемь, в столице развернулось массовое жилищное строительство, К этому времени Михаил Иосифович уже продвинулся по службе, дорос до замдиректора крупного института и с трудом, но организовал получение отдельных квартир и себе, и Инне. Квартиры эти находились в одном доме, в районе новостройки, и даже располагались на одном этаже: только у Михаила Иосифовича была трехкомнатная, а у Инны с Мусой — однокомнатная.

Ребята вместе ходили в школу, но в разные классы, вместе завтракали, обедали, ужинали, готовили уроки, лазили по чердакам и подвалам, бегали на танцверанду в парке, одновременно попробовали начать курить, но у Мусы это получилось, а у Платона — нет. Когда Платону стукнуло четырнадцать, а Мусе тринадцать, они одновременно влюбились в девочку Любу из восьмого класса, но она предпочла им какого-то десятиклассника, так что первое чувство оказалось неудачным. Платон записался в химическую секцию при школе и все время ходил с обожженными пальцами, а Муса — в драмкружок при Доме пионеров и школьников, где прозанимался год, потом кружок бросил и поступил в автошколу.

Когда Муса заканчивал седьмой класс, Инна простудилась и слегла. Врачи установили воспаление легких, а через два месяца выяснилось, что дело обстоит намного серьезнее. Сначала Инна лежала дома, потом ее забрали в больницу, выписали, снова забрали, а к зиме она умерла. Похоронили ее на Крестовском кладбище, рядом с Самсоном. Родственников у Инны не было, поэтому на похоронах была только семья Платона. Вечером того дня Михаил Иосифович сказал:

— Муса, мы всю жизнь прожили как одна семья. И мама, и ты для нас — родные. Мы с тетей Аней посоветовались и решили тебя усыновить. Ты будешь жить с нами, квартира твоя, конечно, за тобой же и останется…

— Нет, дядя Миша, — тихо, но твердо ответил Муса. — Спасибо вам, но я так не хочу. Я вас и тетю Аню очень люблю. Но мы с мамой решили, что я пойду в вечернюю школу и буду сам зарабатывать деньги.

На этом разговор не закончился. Прежде чем уступить, Михаил Иосифович пытался еще не раз переубедить мальчика, подключалась и Анна Семеновна, но у них ничего не вышло. Выяснилось, правда, что Муса был категорически против только усыновления, а все остальные варианты соглашался обсуждать. В результате Михаил Иосифович устроил Мусу в автомеханический техникум. Стипендию Муса отдавал Анне Семеновне, жил у них, так что внешне ничего не изменилось. Только вот с Платоном он проводил теперь меньше времени, чем раньше.

Муса закончил техникум, когда Платон уже учился в МИСИ. Он получил диплом слесаря-автомеханика, водительские права, и Михаил Иосифович взял его на работу водителем в свой институт. Первые полгода Муса возил директора института. Когда же директора перевели в министерство, а Михаила Иосифовича назначили на его место, сложилась не совсем удобная ситуация — вроде бы получалась какая-то семейственность. Михаил Иосифович позвонил своему бывшему начальнику и попросил совета. Начальник был о Мусе самого высокого мнения, но взять его к себе в министерство почему-то не мог. Тем не менее он пообещал что-нибудь придумать, и недели через две Мусу вызвали в какой-то высокий кабинет, предложили заполнить анкету. А через три месяца он уже работал в Управлении делами Совмина, что было настоящим чудом, потому как туда меньше чем с пятью годами водительского стажа никого и никогда не принимали.

К этому времени Муса здорово вытянулся, отпустил усы, не позволял себе никаких курток, ковбоек или кепок, всегда приезжал на работу в белоснежной рубашке, галстуке, выглаженном костюме и сверкающих ботинках. В багажнике возил спецовку и перчатки на случай непредвиденного ремонта. После года работы он, видимо, с подачи начальника, поступил на вечернее отделение института культуры.

Когда Муса сказал про это Платону, тот развел руками — «Пустили козла в огород». Действительно, на курсе числилось всего шесть ребят, а в своей группе Муса вообще был единственным представителем сильного пола. Именно с этого времени Платон и Муса по-настоящему оценили преимущества отдельной квартиры, пусть даже однокомнатной и на одном этаже с родителями.

Основных опасностей, связанных с интенсивной личной жизнью, им удалось благополучно избежать. Один раз Платон попытался объявить родителям, что собирается жениться, но на этой попытке все и закончилось. У Мусы были свои проблемы — их удалось решить с помощью знакомой врачихи из роддома на Фотиевой.

Так что в целом переход от полового созревания к полной зрелости состоялся без видимых потерь…

Ура! Платона больше нет!

Газеты словно сошли с ума. «Инфокар» подбрасывал одну сенсацию за другой.

Еще не затих шум, поднятый вокруг так и не раскрытого убийства Кирсанова — в самом центре Москвы, на глазах у тысячи прохожих. Еще не успели забыть про загадочный взрыв в инфокаровском банке, уничтоживший добрую половину всей банковской документации. Еще продолжали строить разнообразные догадки о причинах, заставивших заместителя генерального директора «Инфокара» соскочить с собственного балкона. И вот очередная криминальная история — заказное убийство еще одного видного инфокаровца, где-то на Стромынке, где ему и делать-то было совершенно нечего. Изо всех сил муссировались просочившиеся в печать подробности: прибалтийский след обнаруженного на месте преступления карабина, женщина в черном, открыто интересовавшаяся у водителя, кого он ждет (прямо Фанни Каплан какая-то), а самое главное — замеченный очевидцами хлебный фургон, в который затащили еще одну жертву покушения и который немедленно скрылся с места происшествия, но так и не был обнаружен, несмотря на безошибочно зафиксированный теми же очевидцами госномер. Кто все-таки был этой второй, не обнаруженной и по сей день жертвой? Уж не сам ли легендарный Платон, бывший генеральный «Инфокара», а ныне генеральный СНК? Тем более что он исчез, и никаких сведений о нем нет, а инфокаровский офис отвечает — Платон Михайлович в длительной командировке, где находится сейчас — неизвестно, и когда вернется — непонятно. Ведь если его грохнули, то инфокаровской империи — крышка! И деньгам вкладчиков, потраченным на ценные бумаги СНК, тоже. Что будет, что будет… А тут еще эта история со взрывами на инфокаровских стоянках, прогремевшими сразу же после покушения».

Цейтлина застрелили в десять тридцать восемь. В одиннадцать пятнадцать двое неизвестных обстреляли из гранатометов станцию «Вольво», развалив половину главного корпуса и уничтожив не менее десятка клиентских машин. Еще через полчаса сработало взрывное устройство на стоянке «Жигулей», но там пострадал только забор да сгорела машина охраны. Ясно, что на такие вещи идут только тогда, когда фирма обезглавлена.

И, с общего согласия, Платона списали.

Расправа

Невидимая паутина безжалостно стягивалась вокруг «Инфокара»: нити крепчали, заплетались в узлы, перекрывали кислород. Деловые партнеры, много лет получавшие машины на реализацию под честное слово, почувствовали безнаказанность и перестали рассчитываться вовсе. Арендаторы, заколачивавшие деньги на инфокаровских площадях, сначала накапливали немалые долги, ссылаясь на объективные обстоятельства, а потом сбегали под покровом ночи, унося свой нехитрый скарб и не забывая при этом прихватить кое-какое хозяйское имущество.

До поры до времени все это происходило как бы в пределах разумного: должники ни от чего не отказывались, от встреч не уклонялись, при разговоре прятали глаза, говорили про трудности, проблемы с налоговой инспекцией, временный дефицит оборотных средств и предлагали погасить задолженность векселями или недвижимостью. Но уже ясно было, что деньги эти не вернутся и что на пороге время, когда об «Инфокар» начнут вытирать ноги.

Это время не заставило себя ждать.

Вдруг, ни с того ни с сего, бесследно исчезли двести машин, которые даже никому и не отдавались, а всего лишь были поставлены на несколько дней на территории чужого склада — отданы на ответственное хранение. Когда за машинами пришли автовозы, склад был уже пуст. Охрана, допрошенная с пристрастием, ответила, что не далее как позавчера ночью хозяин склада вывез все машины вместе с документами, после чего исчез и с тех самых пор о нем ничего не известно. Милиция, обычно рвущаяся в бой по первому зову, на этот раз индифферентно пожала плечами, позевывая, сказала, что уголовное дело завести никак нельзя, ибо здесь конфликт между двумя коммерческими структурами, и надо бы обратиться в арбитражный суд — там разберутся. Когда же вышли на «крышу» хозяина склада, то «крыша» лениво ответила — ничего не знаем, к исчезновению машин отношения не имеем, хозяина давно пора было снимать и ставить другого, словом, помочь ничем не можем, а если честно, то и не хотим. Кто прикрывает «Инфокар»? Инородцы? Инородцы. Ну и поделом вам, ребята.

Похожая история, но уже на уровне почти государственном, приключилась в одной из черноземных областей. Только-только отгрузили туда полторы сотни машин, как на партнера, явно по заказу, наехала налоговая полиция: обвинила в неуплате налогов и всех смертных грехах, арестовала автомобили и тут же, без суда и следствия, обратила их в доход области. Что? «Инфокар»? Да шли бы вы…

Вы машины фирме «Звездочка» поставляли? Вот с них и спрашивайте. А у нас свои счеты. Долг перед бюджетом гасить надо. Помните, как написано? Отдай кесарево кесарю. Вот кесарь и забрал свое. Есть еще вопросы? Кстати, имейте в виду: этими машинами, по поводу успешного завершения уборочной страды, награждены лучшие труженики сельского хозяйства. Передовики. Вы у них, что ли, хотите машины отобрать? Ну-ну… А если они все вместе приедут в Москву и разнесут ваш гребаный офис по кирпичику? А общественное мнение что скажет?

И это было далеко не все. Отличный бизнес открыло для себя невесть откуда взявшееся адвокатское бюро «Правовая защита». Набив руку на правах потребителей, бюро объявило, что отныне специализируется на охране интересов российских граждан, которым недобросовестные коммерсанты запаривают некачественную продукцию. Прежде всего, технически сложную. Если точнее — автомобили. А так как отечественные автопроизводители, надежно защищенные от мировой конкуренции барьерами таможенных пошлин, стали гнать на рынок откровенную халтуру и бессовестный недокомплект, то дел у «Правовой защиты» немедленно образовалось хоть залейся. Что у вас с машиной? Ах, карбюратор… И коробка передач через месяц из строя вышла? Понятненько… Где брали? В «Инфокаре»? Ну так он вам и ответит за все — и за карбюратор, и за коробку, и за моральный ущерб. По всей строгости российских законов. А с заводом пусть сам потом разбирается.

Инфокаровские юристы мотались по судам, проигрывая один иск за другим, а между тем армия судебных приставов шла клином по банкам, накладывая аресты на инфокаровские счета и безжалостно списывая по исполнительным листам случайно задержавшиеся там деньги. Этот шабаш продолжался до тех пор, пока Ларри, доведенный до бешенства комариными укусами, не реализовал хитроумную вексельную схему расчетов, при которой вся выручка зачислялась на счета специально созданного мини-казначейства — оно вроде бы не имело прямого отношения к «Инфокару», но проводило платежи по его указаниям. Исполнительные листы стали покрываться пылью и плесенью. Время от времени особо прыткие потребители, сопровождаемые судебными исполнителями и газетчиками, все еще возникали в центральном офисе, однако блеска надежды в их глазах уже не было.

Старая история с иномарками и Ассоциацией содействия малому бизнесу тоже подверглась реанимации. Работников прокуратуры сменяли следователи УЭП и РУОП, за ними в очередь шли сотрудники отдела по борьбе с таможенными правонарушениями, приходили люди с военной выправкой, как бы из контрольно-ревизионного управления Минфина, потом снова прокуратура, и опять — по тому же кругу.

Захирел центральный офис, в котором когда-то круглосуточно кипела жизнь.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48