Точка бифуркации

      Что произошло между супругами Свеаборг, не знал никто. Однако сразу после его убытия Марта взяла отпуск и перестала появляться, как говорят в России, на людях. Я встретился с соседкой и близкой подругой покойной - учительницей того же колледжа Эйхе Лундстрем. Она мне рассказала, что после отъезда мужа Марта... В общем, с ней что-то случилось. А когда госпожа Лундстрем две недели назад пришла к ней в гости и нечаянно спросила, почему муж так скоро уехал. Марта сильно нервничала и ответила, что это был не ее муж.
      "А кто же это был?" - спросил я у госпожи Лундстрем. Она ответила, что не знает. "Вы его сами видели?". "Да", ответила она. "Он был похож на Уве Свеаборга?" "Это был он". Тогда я поинтересовался, верит ли госпожа Лундстрем в Бога. Она ответила, что нет, не верит. "А вы говорили комунибудь, что, извините за глупый вопрос, вместо Уве Свеаборга явился сам сатана?" Она грустно покачала головой и сказала, что да, говорила, но это было еще до того, как Марта покончила с собой, и сказано было в шутку. Теперь она, конечно, сожалеет об этом. Но дело в том, что именно так выразилась сама Марта, когда госпожа Лундстрем попыталась выяснить, кто же к ней приезжал.
      Что касается предсмертной записки Марты Свеаборг, якобы оставленной где-то, то это была не записка, а недописанное письмо сестре Уве Свеаборга - его нашли в доме. Я снял с письма копию - разумеется, с позволения префекта. Смысл этого письма... В общем, если исключить детали и переживания несчастной женщины, он сводился к следующему. Марта Свеаборг очень любила своего мужа и ждала его приезда. Она знала, что Уве попал в катастрофу, и не понимала, почему, когда курс лечения был закончен, он не приехал сразу, а улетел на Марс. Когда же он, наконец, приехал, она поняла, что этот человек не ее Уве. Он даже по-шведски не мог толком говорить. Сначала она решила, что это - следствие болезни. Но потом поняла, что он - просто другой человек. И сказала ему об этом. И этот человек признался, что он не Уве Свеаборг. А на вопрос о том, где же сам Уве и почему он так на него похож, ответил, что Уве больше нет... Еще в письме говорилось, что этот человек сильно переживал, он, якобы, обещал самому Уве приехать к его жене и рассказать что с ним произошло, но теперь, в силу некоторых обстоятельств, не может этого сделать. И просил его не винить...
      Когда я вернулся в Караганду и явился на доклад к Спиридонову, его не оказалось на месте, и куда он подевался никто не знал. Из всей нашей компании в наличии был только Зураб Кикнадзе, который уже двое суток, как вернулся из командировки на Луну и теперь маялся от безделья.
      - О! Петя, дорогой, - воскликнул он, - как я рад, что ты здесь! Можно тебя потрогать?
      Я, разумеется, не посмел отказать.
      Он потрогал и сказал с хорошо поставленным восточным акцентом.
      - Послушай, никого нэт, всэ куда-то подевались. Одни привидэния бродят! Вах!, почему всэ ушли? Скажи, дарагой, ты нэ привидэние?
      Я признался, что нет.
      - Тогда ладно. Как дела?
      - Дела, Зураб, круто поворачиваются. Куда Спиридонов подевался?
      - Да, похоже, его шайтан забрал!
      - Вряд ли - сказал я. - Во всяком случае, если он и решился, то скоро пожалеет о содеянном.
      - Какие были указания?
      - Никаких.
      - А какие у тебя планы на сегодня?
      - Ждать дальнейших указаний.
      - Интересно то, что к вопросам планирования мы подходим совершенно одинаково, - констатировал Зураб.
      - Тогда поедем ко мне, - предложил я, - посидим, кофейку попьем. Я тебя в курс дела введу - может быть, что посоветуешь, или мысли какие-нибудь появятся.
      Мы прибыли ко мне домой как раз в тот момент, когда веселье уже шло на убыль. Оказывается, Вовка собрал однокашников по поводу окончания весенней сессии. Спиртное они успели попрятать, но я сказал, что по такому поводу можно. Третий курс - взрослые люди... Тогда эта гвардия, смущаясь и хихикая, начала вытягивать бутылки из разных углов и потайных карманов. К их чести, среди прочего сухого оказалась и бутылка коньяка. "Специально для тебя, папа", пояснил Вовка. "Очень кстати, - сказал я, - но в следующий раз уши оборву!"
      Плохо быть демократом. Постоянно приходится откладывать воспитательные мероприятия.
      Выпили за окончание сессии, потом за повышение среднего балла, потом еще за какие-то школьные дела. После этого гвардия потребовала рассказать какой-нибудь трагический и запутанный случай из космической жизни. Я рассказал один, Зураб - второй, на этом мы с ним закруглились и, поскольку дело явно шло к танцам до упаду, перешли в мой кабинет. А там я рассказал Зурабу третий запутанный случай из космической жизни. Зураб был совершенно не в курсе - он работал по другому делу и отсутствовал в отделе уже три месяца. Мой рассказ произвел на него впечатление.
      - Надо закурить, - сказал он, - а так я ничего не понимаю.
      - Ты же бросил, - удивился я.
      - Я-то бросил, а организм не успел, - пояснил он. - Знай, свое требует.
      - А как насчет железной воли истинного кавказца?
      - Мы с ней договоримся. У тебя есть что-нибудь?
      Я достал ритуальную пачку "обезжиренных" сигарет, которую держал специально для Зураба. Бросание курить стало у него скверной привычкой...
      Он глубоко затянулся и выпустил дым в потолок. И сказал глубокомысленно:
      - Да, дело сложное. Но, по-моему, вы со Спиридоновым мудрите. Сплошные натяжки. И потом, ваша основная версия не выдерживает никакой критики. Я имею в виду научный аспект. Это даже не научная фантастика, а так - сонный бред. Поверь моему слову, в конце концов найдется какое-нибудь банальное объяснение случившегося.
      - Полагаешь?
      - Убежден.
      - Хорошо, - сказал я, - факты ты знаешь все. Давай...
      - Не-ет. Факты-то я знаю, но не из первых рук и поэтому не могу судить о степени их достоверности.
      - Хорошо, тогда давай так: я буду экспертом по достоверности, выберу самые, на мой взгляд, вопиющие, а ты попробуй объяснить хотя бы каждый в отдельности.
      - Попробуем.
      - Попробуем! Факт первый: болезнь Сомова. Свидетели психиатры высшего класса. Что скажешь?
      - Это просто неизвестная болезнь. Происхождение космическое. Возбудитель - за орбитой Марса.
      - Пусть болезнь, - сказал я, - но факт налицо. Две личности в одном теле.
      - Но не одновременно!
      - А достаточно и по очереди. Версия не нуждается в одновременности.
      - А-га... Хорошо... Куда окурок деть?..
      - Съешь.
      - Тогда я меняю позицию. Ничего такого нет. Все врачи сговорились и врут напропалую.
      - Ну, знаешь... Тогда все становится еще сложнее. Существует ведь история болезни, а в ней видеозаписи бесед. Чего ради им сговариваться?
      - Да бес их знает! - сказал Зураб.
      - Ссылки на нечистую силу я отметаю. Еще возражения?.. Нет?.. Один ноль в пользу Спиридонова.
      - Погоди, дай хоть подумать!
      - Мне нужна твоя непредвзятость, а раздумий у меня и у самого полная голова... Факт второй. Уве Свеаборг.
      - Это вообще не факт. Ни одного прямого доказательства.
      - А жена, а письмо?
      - Да мало ли, что ей померещилось. Не забывай, она испытала сильное нервное потрясение, ждала мужа, который попал в катастрофу и чуть концы не отдал.
      - А где версия? Ее нет!
      - Здесь в ней нет и нужды. Дальше.
      - Хорошо, - я прикинул в уме. - Шеффилда ты, разумеется, отметаешь вместе с его теориями.
      - Категорически. Старик выжил из ума и несет ахинею.
      - Ну уж, извини, насчет ахинеи - перебор. Мне его идеи в чисто научном плане, показались весьма многообещающими.
      - Пусть так, но Шеффилд не сообщил ни одного факта, подтверждающего вашу версию. А соображений и разного рода догадок я и сам тебе налью целое ведро.
      - Ведро? - усомнился я.
      - Подставляй, - сказал Зураб самоуверенно.
      - Нет уж, факт третий. Суета в верхнем эшелоне ГУКа.
      - Факт достойный внимания. Но, во-первых, в верхних эшелонах всегда суета. Быть начальником и не иметь рыло в пуху невозможно - это аксиома следственной практики. Скажу больше - не ошибается тот, кто ничего не делает. Но если ты начальник, твои ошибки ложатся на чашу особых весов, где есть стрелка и красная черта с надписью: "некомпетентность". И как только стрелка переходит черту, система, в которой служит начальник, пытается смешать его с грязью. Этого, естественно, стремятся не допустить. И особенно в тех случаях, когда ошибочное решение принято коллегиально. Это жизнь, Петя, и не надо мудрить.
      - Но в чем заключалась ошибка в данном конкретном случае?
      - С "Вавиловым"? Экспедиция оказалась несостоятельной. Как обычно. Слабое оснащение, плохой подбор кадров и некий элемент случайности привели к тому, что экспедиция не справилась с поставленной задачей.
      - Ты говоришь банальности.
      - Я говорю что думаю, и думаю, что говорю правду.
      - Но ведь в том-то и фокус, что совершенно непонятно, с какой целью была снаряжена экспедиция! Ведь ты посмотри, кого они туда сунули. Из всей бандгруппы только один планетолог, да и то специалист по планетам Земной группы, а остальные - экипаж. Начальник экспедиции - Калуца - он же и повар. А задачи! Пункт первый: "уточнение параметров орбиты, суточного вращения и прецессии оси". Кто должен был уточнять? Калуца? Или Сомов?
      - Сомов - он планетолог.
      - А состав атмосферы и так далее?
      - Сомов же.
      - А спутники кто исследует?
      - Опять Сомов.
      - А пресловутые медико-биологические исследования?
      - А это - Калуца.
      - Но это же - смех в зале!
      - И тем не менее, я повторяю: данный факт никак не связан с вашей версией.
      - Ладно, - сдался я, - ты прав.
      - Еще факты имеются?
      - Да. Приемная дочь Сомова.
      - А вот это серьезный довод, - Зураб задрал подбородок и устремил взор в потолок. - Дай-ка сигарету...
      - А вот это несерьезно, - сказал я, - давай лучше по коньячку?
      - Нэт, коняк нэ надо. Дашь сыгарэту - скажу мысль, нэ дашь - нэ скажу.
      - Скажи, а я подумаю.
      - Скажу, - Зураб достал из кармана свою пачку и закурил. - К этому факту можно придумать сотню объяснений. Но все они будут натяжкой. Потому что существуют вещи абсолютные и безусловные. У каждого человека только один отец и одна мать. Это не факт - это истина. И если Сомов - отец своей дочери, значит... Значит, он ей отец. То есть, это тот самый Сомов, который произвел ее на свет. Не физиологически, а, так сказать, духовно... Понимаешь, это такой факт, который нельзя подстроить. Нельзя обмануть человека, подсунув ему вместо отца кого-то другого...
      Да, Зураб был прав. Этот факт надо было разрабатывать. Следовательно, Зураб молодец, а я - пентюх... Но это еще не поздно исправить.
      - Ладно, Зурабчик, - сказал я, источая елей и патоку, бери всю пачку. Это меня Спиридонов сбил с панталыку.
      - Вали все на Брута - его уже нет! - воскликнул Зураб. Кто ведет следствие - ты, или Спиридонов?
      - Я, Зурабчик, я...
      - Так и веди. Тебя ведь сам Спиридонов на это толкает.
      - Ох, толкает, подлец!.. Все, шабаш! Следствие веду я. Давай прикинем ключевые моменты.
      Мы взбодрились, я взял стило и через полчаса имел следующий перечень вопросов:
      1. Действительно ли "приемная" дочь Сомова считает его своим отцом (подчеркнуто дважды)?
      2. Кто первым подписал решение Коллегии ГУКа на полет "Вавилова" ("первым" подчеркнуто)?
      3. Фигурирует ли вообще в стенограммах протоколов заседаний Коллегии вопрос о полете "Вавилова" ( "вообще" подчеркнуто)?
      4. Почему Свеаборг оказался на Марсе и чем он там занимался?
      5. Существуют ли данные о психическом, состоянии Свеаборга после аварии?
      6. Какого рода исследованиями официально занимается Калуца, и в качестве кого Сомов находится в Институте исследований высшей нервной деятельности?
      7. Кто конкретно занимался формированием экспедиции к Урану?
      8. Кто второй, работающий по делу?
      Последний вопрос я вписал по собственной инициативе. Действительно, Спиридонов заявил, что по делу работает кто-то еще, но не сказал, кто именно. Это, по меньшей мере, странно...
      Зураб ночевал у меня, как, впрочем, и еще добрая половина участников вечеринки. Утром я устроил подъем и объявил аврал. Назначил Вовку главнокомандующим и приказал, чтобы в доме образовался порядок, близкий к идеальному. И предупредил, чтобы вечером он был дома - мы завтра едем в Сараево. "А это где?" - спросил Вовка. "Тут недалеко", ответил я, и мы с Зурабом убыли в управление.
      Спиридонова еще не было, но он прибыл через час. Мы сидели в общей комнате.
      - Ага, - сказал он, - Зураб появился! Как там Луна? Разобрался?
      Зураб доложил результаты - дело оказалось вполне пустяковым.
      - Но по шеям мы им дадим, - решил Спиридонов. - Наглеют надо пресечь. Как считаешь?
      - Но шеям - надо, а пресечь - безнадежно. Люди ведь. Не могут они месяцами сидеть под силиконовыми колпаками, у них там даже Луны, и той нет. А они хотят любить и жаждут объяснений. Вот и бегают в скафандрах на свидания. Надо просто увеличить штатный запас кислорода до двух суток.
      - А сейчас?
      - Двенадцать часов.
      - Ага... то есть только на одну ночь. Они сидят ночь при Луне.., то есть под звездами, и на остатках разбегаются по домам. Это безобразие! Значит так: по шеям и до двух суток. Пиши заключение - я подпишу... Вопросы? Нет!.. Та-ак... Сюняев звонил? Нет? Негодяй!.. Что еще? Ага, позвонить Фуллеру... Потом... Все!.. Теперь айда в кабинет - будем разговаривать.
      Мы зашли в кабинет, уселись - Зураб у окна, я напротив Спиридонова - подождали, пока тот чертыхаясь ищет какую-то папку в ящиках стола - папку он не нашел, но зато вспомнил, кому ее отдал, и. наконец, утвердился в позе начальника.
      - Ну, что сидишь? Докладывай.
      Я доложил.
      - Ясно, - сказал Спиридонов, когда я кончил. - Где копия письма? Давай сюда - почитаю. Страсть люблю читать чужие письма.
      Я передал документ, сделал официальное лицо и сказал:
      - Василий Васильевич, есть один вопрос.
      - Давай вопрос.
      - Кто конкретно является участником расследования аварии на "Вавилове"?
      - А тебе зачем?
      - Хорошо, кто ведет дело?
      - Ты.
      - Тогда мне хотелось бы знать всех своих помощников. Если это не секрет.
      - Не секрет. В алфавитном порядке: Кикнадзе, Спиридонов, Сюняев, Штокман.
      - Ясно. Тогда докладывайте.
      - Ну-ну.., - Спиридонов поскреб затылок и обратился к Зурабу. - Что скажешь? А? Моя школа!
      - А как же! - воскликнул Зураб и добавил сочувственно: Придется докладывать.
      - Докладываю. Я лично в течение двух суток исследовал стенограммы заседаний Коллегии ГУКа. У меня, как вы знаете, свободный допуск в архив и я им воспользовался, дабы... То есть, воспользовался и все тут! Так вот, стенограмма от 24.05... содержит протокол заседания, на котором обсуждался вопрос о "Вавилове". Но! - Спиридонов обвел нас торжествующим взором. - Но это поддельная стенограмма, и у меня есть акт экспертизы! Но, - он еще раз обвел нас взором. - Но подписи участников - подлинные!
      - Вот это номер! - воскликнул Зураб.
      - Ага, ты уже в курса... Всем все ясно?
      - Не всем и не все, - сказал я. - Непонятно, каким образом протокол был подвергнут экспертизе.
      - Очень простым - я его украл из архива.
      Мы с Зурабом переглянулись.
      - Что скажешь, начальник? - ехидно поинтересовался Спиридонов.
      - Что тут скажешь... Акт экспертизы недействителен и не подлежит приобщению к делу.
      - Это почему же?
      - Потому что объект экспертизы изъят незаконным путем.
      - Будто бы? Тоже мне, законник выискался! А ну-ка скажи, какая статья какого закона запрещает воровать стенограммы из архивов?
      Я промолчал.
      - А-а-а!.. Я тебе скажу. Это запрещает делать инструкция ГУКа - то есть подзаконный акт. Так вот, экспертиза проведена в криминалистической лаборатории Департамента Безопасности по прямому указанию Чарльза Пауэлла. Инструкция ГУКа на него не действует. Бумага с печатью и подписью извольте приобщить!
      - Блеск! - сказал Зураб.
      - А ты как думал! - сказал Спиридонов. - Плевать я хотел на эти инструкции! Тоже мне, взяли моду: что ни контора свои инструкции. От кого скрываем? И во имя чего?!
      - Для порядку, - сказал я назидательно-административным голосом. - Если каждый будет стенограммы растаскивать, их потом никогда не соберешь. А вдруг понадобятся - тогда что?
      - Вот и понадобились, - сказал Спиридонов. - Все, закончили! Если бы я затребовал стенограмму официально, понадобилось бы три месяца. Это что - порядок?
      Он выпучил глаза, взъерошился и забурчал себе под нос что-то типа "развели бардак", "свинство", "начальники!" и тому подобное.
      - Под себя копаешь, Васильевич, - осторожно заметил Зураб.
      - И копаю!.. В группе я буду отвечать за полузаконные акции - ясно? Гирю подставлять нельзя - он будет святой. Нас всех отдадут под суд, а он останется чистеньким и выведет всех этих деятелей на чистую воду. А? Чего молчишь?
      - Думаю.
      - Это хорошо. Ты, Зураб, отныне будешь подставным лицом. Надо в Швецию - ты в Швецию, надо поэта - будешь поэтом. Сюняев будет лицо официальное. Где какая комиссия или скандал - он там. А ты, Гиря, будешь сидеть и факты с гипотезами сопоставлять. Ну и, естественно, оперативные планы да твоей совести. Зря, конечно, я тебя у Шеффилда засветил... Ну, ничего... Все ясно? Чего молчите?
      - Шевелим тупыми концами.
      - Отрадно. Но я еще не дал указание, поскольку не закончил. Так вот, имея на руках акт экспертизы, я потратил еще сутки на то, чтобы встретиться с максимально возможным числом лиц, подписавших решение, а впоследствии и стенограмму. Их оказалось пять. Я утверждаю, что это рекорд. Пять членов Коллегии ГУКа за двое суток - это новое мировое достижение! Двое из пятерых сознались, что подписали стенограмму задним числом без всякого акта. Еще двое сознались в том же самом по предъявлению акта. Один уперся намертво. А теперь скажите, кто этот пятый? Впрочем, куда вам... Пятым был Шатилов. "Ничего не видел, ничего не слышал и знать ничего не желаю!" - заявил он мне. "Тогда передавай дело кому-нибудь другому", - сказал я на это.
      - И что же Шатилов? - не выдержал Зураб.
      - "Будет суд - покаюсь. Нет - покажу тебе кузькину мать, шантажист проклятый!" Вот, примерно, что он мне заявил. Вывод такой: вопрос о "Вавилове" на Коллегии не обсуждался никогда, а был решен кулуарным путем. Имею свидетельские показания одного из членов Коллегии. Чьи именно, с вашего разрешения, утаю. Это ведь не принципиально, так?
      - Но этот факт не подлежит сомнению? - уточнил Зураб.
      - Увы.., - Спиридонов вздохнул. - Просто с ним мы старые приятели. Да и вообще, скажу я вам, это дело развивается в очень узком кругу. Так и хочется воскликнуть: "Ба, знакомые все лица!". А теперь слушайте и запоминайте: никакой экспедиции к Урану не было!
      - Как?! - воскликнули мы с Зурабом одновременно, а я добавил: - Что же, вообще, было?
      - Фактическая сторона дела такова. Малый десантный КК типа рейдер - "Вавилов" - стартовал с орбиты Марса, имея задание доставить на исследовательскую станцию возле Сатурна специальное научное оборудование. Рейс был внеплановый, но сам по себе вполне оправдан, поскольку оборудование уникальное и требовалось весьма срочно - что-то там научное.., - Спиридонов для убедительности покрутил пальцем у виска. - Детали этой срочности надо бы прояснить, но особого криминала я тут не вижу. Криминал состоит в том, что капитан "Вавилова" взял на борт в качестве пассажиров двух человек - фиксируйте внимание! - Сомова и Калуцу. Мало того, он оформил их членами экипажа. Калуца должен был возвратиться на Марс тем же рейсом, а Сомов... Будем выяснять. Авария произошла неподалеку от Юпитера, в гравитационном поле которого рейдер совершал маневр коррекции траектории. К слову сказать, Юпитер в это время находился в самом подходящем месте относительно Сатурна, и траектория полета была выбрана весьма оптимально с точки зрения энергетических затрат и времени. Вообще, такое взаимное положение планет достаточно уникально. И все бы хорошо, кабы... В результате аварии рейдер потерял управление и двигался под значительным углом к плоскости эклиптики, имея скорость примерно сто километров в секунду, то есть весьма приличную и вполне достаточную, чтобы улететь к чертовой бабушке. Таким образом, до Урана они не долетели и не собирались долетать. Весь бумажный камуфляж был состряпан задним числом с единственной целью: скрыть тот факт, что полет, по существу, не был никем санкционирован, и осуществлен в обход всех правил. Что делали на борту Калуца и Сомов - неизвестно. Таким образом, административные нарушения налицо, и мы имеем право тащить к ответу всех подряд.
      - Сути дела информация не меняет. - сказал Зураб. - Какая разница, кто и куда летел?
      - Извини! - перебил Спиридонов, - Меняет, и самым радикальным образом. Теперь я могу прямо идти к Калуце и спросить, с какой целью он находился на борту "Вавилова". Раньше он был повар и начальник, а теперь просто Калуца. И Сомов - аналогично.
      - А они скажут: мы, мол, покататься хотели.
      Спиридонов чуть не задохнулся от возмущения. Он вскочил со стула и некоторое время размахивал руками, изрыгая междометия. Потом неожиданно сел и успокоился.
      - Вон Гиря сидит, пусть он и думает. Пусть расследует. А то молчит, сукин сын, а я должен тут прыгать. Чего молчишь?!
      - Мне нужен отпуск на пару дней, - сказал я. - Вовка у меня экзамены сдал, хочу съездить в одно место.
      - А?.. - Спиридонов пристально меня изучил. - Правильно. Здоровье нужно беречь, а детей - воспитывать. Давай, поезжай в одно место. Место-то выбрал хорошее?
      - Югославия. До моря - рукой подать.
      - А может, в Австралию махнешь?
      - В Австралии зима - холодно.
      - Как зима? Лето ведь!
      - Это, Васильевич, в Южном полушарии, - Сказал Зураб, там сроду зима, когда у нас лето.
      - Да?! Ясно... Давай, бери Вовку и мотай в Югославию. Потом доложишь, лето там теперь, или опять какая-нибудь ерунда...
      Глава 8
      Я демонстративно оформил отпуск на три дня и договорился с Зурабом о том, что если Сюняев выйдет на связь, то он меня поставит в известность, а сам тем временем пусть попытается выяснить что-нибудь о том, кто и от чего лечил Уве Свеаборга. С Марса по-прежнему не было никаких известий.
      Вовка, как и договаривались, ждал мена дома. Он сказал, что мать, то есть моя жена, передает привет с орбиты Меркурия через третьих лиц.
      Да, моя семейная жизнь складывалась не лучшим образом. Создавалось впечатление... М-да... Вероятно, на Марсе яблони не зацвели, и было принято решение расцветать их на Меркурии.
      - Слушай, батя, - сказал Вовка солидно, - ты должен проявить характер. Жена и мать должна сидеть дома и воспитывать детей.
      - Полагаешь?
      - Это аксиома. Мужик в поле - баба возле печки. А у нас все наоборот. И потом, Меркурий - это же анахронизм планетологии. Большой кусок железа, покрытый силикатами. Что там изучать?
      - Это вне сферы моей компетенции. А вот твои тезисы в нее входят. Что это за тон в разговоре о матери? Я, пожалуй, займусь твоим воспитанием.
      - Воспитанием надо заниматься, пока ребенка еще удается разместить поперек лавки.
      - Размеры лавки можно варьировать. Это с одной стороны. А с другой стороны, мать как раз и находится возле печки, так что формальности соблюдены... Ты собрался?
      - А что мне собираться? Сел да поехал. Надолго едем?
      - На пару дней. С визитом. Так что оденься поприличней. Будут дамы, а то, что ты на себя напяливаешь, совершенно непохоже на смокинг.
      - Дамы? - оживился Вовка. - Это что-то новое!
      - Все то же, самое, - сказал я. - Инструктирую: вести себя прилично, ноги на стол не класть, в разговор не встревать, варенье на штаны не капать, и не корчить из себя человека, обремененного жизненным опытом. Имей ввиду - я буду работать. Все ясно? Давай, не сиди, собирайся.
      В последней фразе я воспроизвел интонации Спиридонова. Самое интересное, что они подействовали на Вовку самым благотворным образом. Он залез в шкаф, выудил пару костюмов и достаточно долго подбирал галстук к сорочке.
      Я решал, что необходимо как-нибудь на досуге разобраться в принципах действий спиридоновских интонаций.
      В Сараево мы прибыли к вечеру. Я прямо из стратопорта позвонил Сомову. Видеофон оказался на редкость дрянным и, фактически, обеспечивал только акустическим канал связи.
      - Слушаю вас, но, к сожалению, не могу понять, с кем имею честь беседовать, - сказал Сомов в ответ на мое приветствие.
      - Гиря, - представился я.
      - Какая гиря? А-а-а... Как же, как же... Рад слышать! Откуда звонишь?
      - Да вот тут в стратопорте сидим с отпрыском.
      - Ага... То есть... Смотри-ка ты!
      - Так как насчет картошки дров поджарить?
      - Нет вопросов... Марина, у нас вечером гости!.. Что?.. Но, послушай, не каждый же день... Никаких разговоров!.. Ты лишаешь меня тесного общения в узком семейном кругу... Я сказал - никаких разговоров!.. У нее, видишь ли, запланировано посещение театра.
      - Так, может быть, пусть посетит?
      - Да она уже рассталась с этой мыслью... А я говорю рассталась!.. Марина, ты ставишь меня в неудобное положение. Тебя ведь не мальчик пригласил в театр, а подруга. Следовательно, можно сравнительно легко отделаться... Ее не мальчик пригласил, так, подружка... Правильно... И на стол надо собрать - а я этим не владею... Как насчет коньячка? Или сухое мартини?
      - Коньячек предпочтительнее, - сказал я и подмигнул Вовке.
      - Тогда садитесь в рейсовый - без хлопот прямо к дому.
      - Так я уже не помню, где тот дом.
      - И не надо. В рейсовый - остановка "Купол", понял?
      - Понял - "Купол".
      - Я встречу.
      - А может, не стоит беспокоиться...
      - Ну да! Жениха везут, а я буду сидеть...
      - Это пока не афишируется.
      - Наоборот, рекламу я обеспечу.
      Пока ехали, я сделал вывод, что поведение Сомова, как отца своей дочери, абсолютно достоверно. То есть никаких претензий!
      Сомов нас действительно встретил, мы поздоровались, обменялись рукопожатиями и похлопываниями по плечу. Старые приятели, да и только...
      Шоу началось в тот момент, когда мы переступили порог квартиры Сомова. Увидев его Маришу, я даже пожалел, что не приехал просто так... Скотская, все же, работенка!
      Перед нами стояла девушка лет семнадцати-девятнадцати, русоволосая, голубоглазая, очень стройная и женственная. Абсолютно не похожая на приемного отца (что вполне естественно) и, насколько я мог судить, на родного - тоже. Марина была в вечернем платье темно-зеленого тона - оно ей очень шло. И вообще в этой квартире все шло ко всему. Кроме, разве что, хозяина квартиры. Он повел себя в соответствии с канонами, то есть церемонно представил меня своей дочери (или наоборот), после чего я, взяв тон, представил ей своего сына. Последний несколько, правда, стушевался, но, в целом, не ударил в грязь лицом.
      - Ну, ладно, - сказал Сомов, потирая руки. - Давайте рассредотачивайтесь кто куда. Ты, Мариша, займи Володю, покажи ему апартаменты, где что лежит и как отпирается...
      - Полагаю, его можно использовать в качестве кухонного агрегата, - подсказал я.
      - Очень дельная мысль, - поддержал Сомов, - Марина изредка балует меня специфическими блюдами, которых нет в меню кухонного сервиса. А это все требует присмотра и наблюдения... Дерзайте, а мы тут расслабимся. А? Как насчет расслабиться?
      - Я - за. Вовка - если найдешь ингридиенты, то изобрази тот салатец... Помнишь - "Ассорти смертника"?
      Вовке Мариша понравилась сразу и безоговорочно. Это было написано на его роже заглавными буквами. Правда, только для тех, кто умеет читать.
      - Слушаюсь, шеф! - сказал он моим голосом, снял пиджак и принялся засучивать рукава. И я совершенно без всяких задних мыслей окунулся в самодовольство. Потому что такие ручки, как у моего Вовки, надо еще поискать! То есть, есть что показать и есть на что досмотреть. Да и вообще, справный парень. Еще бы голову наладить - можно спокойно умирать. Но голова - дело наживное.
      - Орел! - Сказал Сомов, усаживаясь в кресло и жестом предлагая мне сделать то же самое.
      - Так и есть перед кем воспарить! - заметил я, принимая предложение.
      - Приятно! Вырастут люди, нас подвинут, сами будут делать жизнь... Давай-ка выпьем за это. Чтобы у них все было нормально. За своевременную смену поколений!
      - А может быть, за непрерывную череду поколений? предложил я.
      - Да, - согласился Сомов, - так оно будет лучше.
      Мы выпили.
      - Хорошо! - сказал я. - Надо отметить, что квартиру ты обставил со вкусом. У меня - сарай.
      - Это еще Сомов... Впрочем, основное действующее лицо Мариша. Мать у нее...
      Сомов почему-то осекся, а я заметил, что невольно стал тому причиной...
      Скотская работа!
      - Ну, что, давай, пока не расслабились, - сказал он. Небось, явился с задними мыслями?
      - Есть грех, - признался я.
      - Ковыряете?
      - А куда деваться?
      - Спиридонов бегает?
      - Ты знаешь Спиридонова?
      - Лично - нет. Наслышан.
      - Бегает...
      - Слушай, а тебя можно за язык потянуть?
      - Попробуй.
      - Если честно, то хотелось бы знать все. Но, вероятно, это - служебная тайна...
      - А ты попробуй, не стесняйся.
      - Ну, например, вы уже выяснили, что произошло на "Вавилове"?
      - Нет, но выясним непременно. Есть версии. Собственно, сами события не столь уж и важны. Важна подоплека.
      - Важна, - глухо сказал Сомов и отвел глаза в сторону.
      - А ты бы взял да и вскрыл.
      - Если бы дело касалось меня одного, я бы сделал это еще в прошлый раз.
      - Понятно. Больше на психику давить не буду.
      - Да пойми ты, - с горечью сказал Сомов, - дело не во мне. Даже и на все взаимные обязательства можно было бы наплевать. Я - Калуца - Свеаборг - Шеффилд и еще кое-кто... Если бы вопрос замыкался в этом многоугольнике, черт бы с ним. Но он не замыкается! И нам важно, чтобы вы продолжали свое расследование, чтобы независимо пришли к тем же выводам, к которым пришли мы. Мы ведь не профессионалы и не умеем добывать доказательства, а только они могут стронуть ситуацию с мертвой точки.