Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Точка бифуркации

ModernLib.Net / Дрыжак Владимир / Точка бифуркации - Чтение (стр. 14)
Автор: Дрыжак Владимир
Жанр:

 

 


Он так измучился, что в моменты "появления" большей частью молча сидел или лежал, опасаясь "испортить" ситуацию. Они с Сомовым были, с одной стороны, очень разные люди, а с другой - очень одинаковые... Ну, собственно, один из них - это отчасти я, поэтому Калуца меня на него натравливал, пытаясь понять, что там у них происходит. Свеаборг некоторое время жил здесь, но потом появилась Мариша, и нам стало очень трудно. Постоянный стресс, общение на грани истерики, и вот однажды мы с Сомовым решили: все, хватит. И он улетел.
      - Как вы думаете. Ричард Яковлевич, Свеаборг не был опасен для окружающих? - вдруг поинтересовался Спиридонов.
      - Опасен? В какой-то степени - да. Но вы, Василий Васильевич, гораздо опаснее... Скажу вам прямо, Свеаборг блестяще справлялся с собой и с ситуацией. Окажись на его месте.., - Калуца махнул рукой и не стал продолжать. Именно поэтому я поддержал его решение. Там, на Марсе, он был избавлен от необходимости постоянно следить за собой. Вы никогда не задумывались о том, что на Марсе живут другие люди, нежели здесь, на Земле? И существует опасность разделения человечества по психотипам.
      - Да? Нет, не думал. Люди, как люди.
      - Зря. Они более замкнуты, целеустремленны, менее сентиментальны, обладают повышенной работоспособностью и, заметьте, на Марсе почтя нет людей, занимающихся художественным творчеством. Их там единицы. Но зато "марсиане" чрезвычайно терпимы и спокойно относятся к недостаткам характера друг друга. Там почти нет склок, но, вот странность, очень мало психологов и философов. А, казалось бы, новая сфера бытия, искусственный мир - куча проблем!
      - Черт возьми, а вы наверное правы! Я не скажу про "марсиан", но вот летный состав состоит из людей, которых я не всегда понимаю... Да-а... А мы сидим!
      - Это все та же проблема, - тихо сказал Калуца. - Человек - дитя Земли. Космос ему чужд. Космос давит человека. Но если мы не сможем приспособить человека к жизни в космосе, мы обречены, потому что Земля - это, хотя и прекрасная, но все же тюрьма.
      - А вы, часом, не романтик?
      - Нет, я практик, и предсказываю, что если вы в своих ведомствах не начнете серьезных комплексных исследований, то через двадцать лет вся наша космическая инфраструктура развалится. Сейчас ваша деятельность разворачивается под лозунгом: "Продолжим Землю до границ Солнечной Системы!" Это абсурд. Искусственное поддержание в космосе земной ноосферы проглотит все наши ресурсы.
      - К черту! - сказал Спиридонов с отвращением. - Уйду на пенсию. Что вы тут мне заталкиваете в голову? Я этого ничего не понимаю!
      - Понимаете, Василий Васильевич, понимаете... Вы все отлично понимаете, во всяком случае, гораздо лучше, чем все члены Коллегии ГУКа вместе взятые. Иначе вы не вцепились бы в нас, как бульдог.
      - Что-о?! Я - вцепился? Да мне на вас - тьфу!..
      - Лукавите, уважаемый, лукавите!
      - Я - чиновник! Я борюсь за свое кресло и только. Вы лучше скажите, зачем выдрали листки из блокнота Свеаборга?
      - Вы и об этом догадались? Я снимаю перед вами шляпу! А листки - ну, допустим, я действительно их вырвал.
      - Допустим или вырвал?
      - Допустим. Они мне были нужны для научной работы.
      - Для научной работы достаточно было снять копии.
      - Верно... А я как-то и не подумал. Действительно, если бы я вздумал заняться научной работой, то копии было бы даже больше, чем достаточно... Но блокнот произвел на вас впечатление?
      - Не то слово! Он меня просто-таки заинтриговал. Я грешен - люблю всякие блокноты. И письма люблю, особенно чужие. Человек-то не ведал, что я их буду читать. Писал, что думал. А я - шасть! И все про него знаю.
      - Вот на это, Василий Васильевич, и был расчет.
      - Как - расчет? - лицо Спиридонова сделалось обиженным. 8то что же, выходит, вы меня надуть хотели?
      - Не хотели - надули, - сказал я.
      - Э-э... И вам не стыдно? - Спиридонов ухмыльнулся, застегнул свою шикарную жилетку, но зато отпустил галстук. Меня, старого человека... Можно сказать, уже пожилого, в возрасте. С признаками старческого маразма - хотели надуть? Это как, а?
      - Мы имели ввиду, разумеется, не вас. Василий Васильевич, а некоего обобщенного бюрократа из следственных органов. Бюрократы - они ведь тоже люди, правда? Одно дело - блокнот, все целое. Ну, написано разное. Да мало ли что можно написать. И совсем другое, когда нет целой пачки листов. Тогда все оставшееся приобретает загадочный смысл.
      - Ты видел. Гиря, еще таких прохвостов? Я - нет, - заявил Спиридонов, - Но здесь есть еще одна тонкость.
      - По-моему, все ясно.
      - Да нет, не все, - Спиридонов подобрался. - Я не могу всерьез рассматривать вариант, что вы заранее предполагали смерть Свеаборга. А без нее это все - пшик. Дутик, как говорил один мой знакомый. Каким образом блокнот должен был попасть к бюрократу?
      - Это можно было осуществить разными способами. Я полагал, что Свеаборгом заинтересуются. Им, собственно, уже заинтересовались, когда он прилетал на Землю. Поэтому было решено, что Свеаборг оставит тот блокнот, который, вероятно, и попал к вам, среди своих личных вещей...
      - Точно, Василий Васильевич, - подтвердил я. - Сюняев так и радировал: "среди личных вещей". Не "в нагрудном кармане у покойного", а именно "среди личных...".
      - Так-так, ясно... Мерзавцы... Нет слов! Это не мы их обхаживали, Гиря, а они нас. И помяни мое слово, чуть позже выяснится, что они вообще нас надули. Им, Гиря, верить нельзя. Ни одному слову. Они и сейчас нас дурачат.
      - Да я, собственно, и не верю, - заявил я.
      - Почему меня не предупредил? - деланно рассердился Спиридонов. - Мне что теперь, все сначала прокачивать? Нет уж, у меня есть версия - я ее и буду держаться.
      - Ваша версия в основных чертах соответствует действительности. Так что можете не волноваться, - сказал Калуца, улыбаясь.
      - А в каких чертах не соответствует?
      - Она не полна.
      - Так давайте, восполнять пробелы - чего зря воду в ступе толочь.
      - Мы не против, - Калуца взглянул на - Сомова. - Но мы хотели бы уточнить позиции сторон. Ваша цель?
      - Моя? У меня нет целя. У меня есть задача. Она состоит в том, чтобы собрать как можно больше фактов - лучше все. Далее, подготовить дело в таком виде, что его уже невозможно будет спустить на тормозах. Написать докладную в Комитет Объединенных наций по проблемам освоения космоса и не дать ее положить под сукно, то есть утопить в проволочках. Я успокоюсь только тогда, когда появятся решение Комитета, подлежащее обнародованию. Но самая главная цель - добиться, чтобы кто-нибудь из лиц или органов, имеющих право законодательное инициативы, поставил вопрос о пересмотре второго параграфа. О пересмотре, прошу заметить, или, скажем, о смягчении, а не о полной отмене. Отменять - рано. Все. Теперь ваша очередь.
      - Что касается меня, единственное мое желание - добиться возможности нормально работать, - глухо сказал Калуца. Чтобы не били по почкам! И чтобы на это были выделены ресурсы. Мне надоело быть человеком безнравственным и малопочтенным! И надоело следить за тем, как ведомства изображают из себя невинных девиц. Шеффилд ставит вопрос шире. Он считает, что человеку пора начинать эволюционировать и приспосабливать себя к жизни вне Земли. Что касается Сомова, то у него свои проблемы. Он хочет знать, кто он такой и на что способен. А вынужден скрывать свою двуличность.
      - Понятно, - задумчиво произнес Спиридонов. - Это и следовало предполагать, у каждого свое... Но в принципе, наши проблемы имеют общие корни. Следовательно, соглашение возможно.
      - И желательно.
      - Что же мы будем делать? - осведомился Спиридонов. Лично меня интересует слава. Я, знаете ли, тщеславен и желаю попасть в Историю.
      - О, славу мы вам, Василий Васильевич, уступим, - заявил Калуца. - Как только мы провернем это дело, так немедленно прославим имя Спиридонова в веках. Тут нет вопросов.
      - Ага... хм... Ясно. Ты, Гиря, свидетель. А уж я тебя не забуду, будь покоен. Тоже отметишься на скрижалях.
      - В равных долях, - сказал я твердо.
      - Как в равных? Ничего себе... Вы посмотрите на него каков нахал. Иди отсюда, я и без тебя с ними договорюсь!
      - В таком случае, я буду фигурировать как отдельное юридическое лицо.
      - Ладно, после поговорим... Пока еще неясно, чем за это расплачиваться.
      - Расплачиваться, Василий Васильевич, придется сочувствием и благорасположением. Нам очень нужна поддержка авторитетных руководителей высокого ранга. А вы, наверное, имеете разного рода досье... На любого ведь можно компромат подобрать. А коли так, то и нейтрализовать ничего не стоит.
      - Ишь ты... Круто берете, этак вы, глядишь, и меня начнете шантажировать... А Сомов чего молчит? Планы вынашивает?
      - Сомов думу думает, - усмехнулся Сомов. - Какой-то несерьезный разговор у нас получается. Шутки, прибаутки, яблочки... А дело-то серьезное.
      - Ясное дело, серьезное. Было бы оно так себе - мы бы тут шутки не шутили, а вели бы себя очень солидно. Вы-то молодежь - не знаете пока этой закономерности. Чем более пустяковая проблема, тем серьезнее ее обсуждают, и тем выше инстанция, на уровень которой выводят окончательное решение. Я сам еще толком не понял, в чем тут фокус.
      - Вероятно, в том, что для решения сложных проблем необходимо изобретать понятийный аппарат, - заметил Калуца, - и пока его нет, приходятся оперировать понятиями вроде, например, "сверхличность". А как его можно употреблять всерьез? Вот и перешучиваемся...
      - Н-да.., - отозвался Спиридонов. - Честно говоря, я не вполне уверен, что серьезные люди могут решать серьезные проблемы. У них для этого не хватает фантазии. У меня ее вообще нет. А была. В детстве. Вот кстати, есть такая мысль, что дети должны проще соединяться в эту самую... Как считаете?
      - Дети? - Калуца пожал плечами. - Почему?
      - Не знаю. Мысль есть, а откуда взялась - не знаю... Вы думаете, люди между собой конфликтуют? Нет. Конфликтуют жизненые опыты и предрассудки. С возрастом человек всегда во что-то упирается. Найдет стенку, упрется лбом и стоит. Некоторые даже друг в друга упираются. Со стороны - смешно, а вот поди же ты... Те, которые могут смеяться, то есть люди несерьезные, - они как-то умеют посмотреть на себя со стороны. И долго не стоят. А серьезные - те сразу возводят свою проблему со стенкой в ранг принципа. "Это мои принципы - на том стою!" И стоит! А у детей нет жизненного опыта и принципов - зато у них есть правила. И играют они всегда по правилам. Если игра хорошая, то ее правила устраивают всех и обиженных нет. А нет обиженных - нет и конфликтов.
      - Сложно, - сказал Калуца. - Требует осмысления. Но мысль интересная. Надо будет Шеффилду изложить.
      - Уже изложили.
      Мы оглянулись - в дверях спальни стоял Шеффилд, а за ним стояла Мариша. Она была серьезна и печальна, а Шеффилд, наоборот. улыбался.
      - Как самочувствие, Артур? - Калуца встал. - Надеюсь, все обошлось?
      - Давление подскочило, но сейчас уже лучше. Мысль господина Спиридонова меня дополнительно взбодрила. Я нахожу ее блестящей.
      - Мысль изреченная есть ложь, - сказал Спиридонов.
      - Ложь во спасение - святая ложь, - ответил Шеффилд, располагаясь на прежнем месте. - Как я понял, вы уже перешли к согласованию позиций?
      - Более того, мы почти их согласовали. Осталось теперь понять, что нужно делать. У меня имеются кое-какие соображения.
      - Изложите, если они достаточно несерьезны, - Шеффилд сел и сделал серьезное лицо.
      - Для того, чтобы изложить - достаточно. Соображения вот какие. Нам нужно столкнуть лбами два ведомства. Одно из них - ГУК. Полагаю, что верхушка Управления ваши намерения не поддержит. Во-первых, потому что задета честь мундира, во-вторых, огласка грозит весьма значительным лицам неприятными последствиями, а в-третьих - и это, пожалуй, главное - вы создаете угрозу подрыва доверия к той концепции освоения космоса, которая формировалась длительное время и на которой выросли все эти значительные ныне лица. То есть, жесткая структура, строгое подчинение, желание иметь вблизи Сатурна такие же кабинеты, как и на Земле и так далее. Эта угроза для них равносильна попытке смещения с должностей и прочих административных пертурбаций. Они жизнь положили за идею, и будут стоять до конца. То есть, за ГУК я вполне ручаюсь - он станет стеной на вашем пути. Но я не вижу ничего стоящего, что можно было бы упереть в эту стену.
      - А если оно обнаружится?
      - Тогда эти ведомства упрутся друг в друга, и у вас появится свобода маневра.
      - В каком смысле?
      - Поскольку вы являетесь единственной компетентной компанией, способной либо доказать полезность, либо, наоборот, бесполезность вашей затеи, обе стороны постараются заручиться вашей поддержкой. Огласка обеспечена автоматически, причем, ГУК постарается, чтобы вы получили отрицательный результат, а его неизвестный пока оппонент наоборот. И обе стороны будут выделять ресурсы на вашу работу. При отсутствии одной из них, все будут либо поддерживать, либо топить, но средств не дадут. Одни потому что не желают себя дискредитировать, а другие потому что будут считать очевидной поддержку со всех сторон.
      - В самом деле, - усмехнулся Шеффилд, - если все "за", то каждый будет надеяться на остальных и никто даже пальцем не захочет пошевелить.
      - Это один механизм. Другой заключается в том, что каждый займется проблемой на свой страх и риск. Тогда наступит хаос, и любой неуспех может решающим образом повлиять на общественное мнение. И еще один аспект. Если нет противников, все немедленно закроют глаза на существование второго параграфа. А этою делать нельзя ни в коем случае! Ибо только этот параграф в том или ином виде обеспечивает законность вашей деятельности. Вспомните, что было с пересадков органов. Не существовало законодательного обеспечения, а успех был налицо. Все кинулись пересаживать и чуть не допересаживались! Говорят, кому-то пересадили правое полушарие мозга. Пересади они и левое - мы с вами сейчас имели бы такие драконовские параграфы, по сравнению с которыми уложения святой инквизиции казались бы сводом правил хорошего тона, - Спиридонов выразительным жестом проиллюстрировал жесткость гипотетических параграфов.
      - Солидарен полностью! - поддержал его Шеффилд. - Нужна мера во всем, а если она стесняет, необходимо лишь в известной мере ее скорректировать. Но нынешние рамки, извините, ни в какие ворота не лезут!
      - В соблюдения меры, однако, тоже должна быть своя мера, - заметил Калуца. - Ибо сказано: мера во всем, без исключений. Однако нам нужна организация или ведомство, которое оказало бы поддержку. Что-то я не вижу подобной организации ни в какой своей окрестности. В связи с этим, вопрос о мере и мерах вообще считаю не слишком актуальным.
      - Да, - сказал Спиридонов задумчиво. - Я тоже не вижу никакого ведомства, способного противостоять ГУКу. И это очень печально. Может быть, Академия Наук? Мне, например, непонятно, почему ученые мужи помалкивают?
      - Ученые мужи имеют поверхностное представление о нашем эксперименте, поскольку мы его не афишируем. А не афишируем по уже упомянутой причине: второй параграф.
      - Но вы могли опубликовать какие-либо теоретические статьи.
      - Те, что могли - опубликовали. Насчет интереса - не знаю, но отклика они не вызвали. Никаких суждений по существу проблемы со стороны мы не услышали.
      - Да? - Спиридонов, казалось, был удивлен. - А между тем, в вашем институте и его окрестностях, по моим сведениям, об эксперименте наслышаны. И суждения есть. Не далее, как вчера, я... хм! Странная складывается ситуация. Многие слышали. Некоторые знают. И все помалкивают. Почему? В приватном порядке - пожалуйста. А официально - тишина.
      - Я вам скажу, почему, - заявил Шеффилд. - Кто-то должен сказать "А". Все полагают, что это должны сделать мы. Но мы молчим, потому что "Вавилов" потерпел катастрофу, хотя она не имеет отношения к эксперименту.
      - Почему же не имеет? - сказал Калуца и как-то странно посмотрел на Шеффилда.
      - Потому что не имеет! - резко ответил Шеффилд. - Сейчас этот вопрос обсуждать ни к чему, это специальный вопрос, а мы говорим на общие темы.
      - Э-э.., - вмешался Спиридонов, - прошу прощения... Если мы заключаем пакт о ненападении и взаимной привязанности, то, вероятно, должны быть взаимно откровенны, я же наблюдаю, извините, темниловку, что резко ухудшает взаимопонимание. В таком случае, господа хорошие, берите ваши куколки и отдайте наши тряпочки!. Что это еще за...
      - Василий Васильевич, - мягко перебил Калуца, - мы отнюдь не отвергаем сватовство. Но и у нас между собой имеются расхождения относительно некоторых аспектов...
      - Каких, например?
      - Видите ли, мы ведь не зря выбрали такое странное место для проведения эксперимента.
      - Какое место?
      - Космическое пространство.
      - При чем тут космическое пространство?
      - При том, что мы его выбрали.
      - А чем же это пространство отличается от других пространств?
      - Тем, вероятно, что оно пустое, в нем нет лишних свидетелей. Зато есть кое-какие дополнительные факторы.
      - А почему я ничего не знаю об этих факторах?
      - Потому что два часа назад отставили "Вавилов" и весь полет в сторону, решив заняться "земными" делами. И мы, тогда еще не достигшие взаимопонимания, пошли у вас на поводу.
      - Да?.. - Спиридонов заворочался в кресле, сел так, эдак, но не найдя подходящей позы, вернулся в прежнюю. Интересно!.. Тогда давайте откручивать назад. Что там с "Вавиловым"?
      - Там вся наша аппаратура - а она уникальна, в том смысле, что сделана специально для эксперимента в единичном экземпляре. Схема, разумеется, нам известна, известна также последовательность действий и, в принципе, нет препятствий, чтобы сделать попытку воспроизвести эксперимент в земных условиях. Препятствия этического и, так сказать, политического характера мы обсудили. Остались препятствия научно-технического характера. Возможно, существовали какие-то скрытые факторы, имевшие космическое, происхождение, и оказавшие сильное, если не сказать решавшее, влияние на ход эксперимента. Мы этого не знаем. Мы пытаемся воспроизвести эксперимент здесь, на Земле. И...
      - И получаем шиш! Так?
      - Вот именно шиш! Что тогда? Мы уже взбодрили ведомства и общественность, раструбили на всю Солнечную Систему, а сами не можем воспроизвести результат. Скандал?
      - Ска-андал, - согласился Спиридонов.
      - Теперь вы осознаете всю сложность нашего теперешнего положения? Можно было бы втихаря тут, в институте... И охотники бы нашлись и кролики отыскались... Но что толку! Полной гарантии-то нет, а второй параграф - он есть. Даже в случае ряда удачных исходов наше положение остается двусмысленным, а при неудаче нас смешают с грязью наши же коллеги. Этого я опасаюсь больше всего. Ярлык шарлатана в научном сообществе - страшная вещь. У нас есть только два бесспорных аргумента: Сомов и "Вавилов". Сомов - вот он. А "Вавилов" - он далеко. Он, как вы совершенно справедливо заметили, летит себе и летит...
      - Ерунда, - заявил Шеффилд. - Я знаю Калуцу - он всегда был склонен к мистике. Надо повторять эксперимент - я уверен в успехе.
      - Интересно, что в успехе больше всего уверен именно тот, кто не был на "Вавилове" и не знает в деталях методику реального эксперимента. Не обижайся, Артур, я не хочу тебя упрекнуть, но ведь и сам результат не планировался изначально... Ты только предполагал такую возможность, а я вообще в нее не верил. Теперь вера есть, и есть журнал экспериментов.
      - А что за журнал? - поинтересовался я.
      - Это такая амбарная книга, куда мы скрупулезно записывали вое данные, показания приборов, сопутствующие факторы, ощущения испытуемых и так далее, и тому подобное. Но его мало. Будь у меня в руках вся информация, уверенности было бы на порядок больше, мы смогли бы детально рассмотреть процесс, развернуть его во времени и быть может, понять, почему именно в тот момент - не раньше и не позже - это произошло.
      - Что произошло?! - воскликнул Спиридонов.
      - В меня вселился святой дух, то есть Асеев. Кстати, до сих пор не могу понять, как вы догадались, что и я это испытал. Но вы не знаете, что я это испытал первым. А сейчас я сообщу вам еще кое-что, чего вы не знали, и не могли узнать. Так вот, именно тогда, когда я и Асеев стали одной личностью, мы поняли, как это можно делать регулярно я целенаправленно. Этот миг озарения длился всего какие-нибудь полчаса, но мы успели записать только основные тезисы откровения. После этого начался кризис и сверхличность распалась по схеме Свеаборга. Теперь надежда на Сомовых, но, вот беда, ни один из них не специалист в области психофизиологии, да и к тому же и схема у них не "гений", а, скорее, "мудрец".
      - Что-то я плохо стал соображать, - пожаловался Спиридонов. - Схема, гений, мудрец... Это что?
      - Это терминология. Тот самый понятийный аппарат, без которого весь разговор перестает быть серьезным. Чтобы рассуждать и делиться догадками, необходимо, чтобы терминологией владели все участники беседы. Иначе вместо дискуссии получится лекция об основных понятиях. Вы знаете, что такое квант?
      - Нет.
      - И я не знаю. О чем с нами будет говорить физик? Он будет объяснять то, что для другого физика элементарно. Чтобы рассуждать, надо обозначать предметы и явления... Ну, скажем, "гений" у нас - это такая структура сверхличности, когда усилению подвергаются функции логического и абстрактного мышления, способности к анализу и синтезу.
      - А "мудрец"?
      - "Мудрец"? "Мудрец" - это усиление интеллекта в целом. Способность улавливать связь явлений широкого спектра, внешне не имеющие друг к другу отношения. Вот с Сомовым произошло именно это. Он, увы, единая личность. У него нет внутреннего оппонента. Я бьюсь с ним уже полгода, пытаясь обнаружить задатки гениальности. Их нет - он просто мудрец.
      - А чего же он тогда помалкивает, этот ваш мудрец? сказал Спиридонов недовольно. - Посоветовал бы что-нибудь...
      - Мудрецы отличаются скромностью, - заметил Калуца. - Но он себя непременно проявит... Проявишь?
      - Я постараюсь, - ответил Сомов. - Но пока - увы...
      - Понимаете, Василии Васильевич, мудрецы добывают знания из ничего. Они не могут объяснить, откуда берутся у них эти знания. Не знал, не знал, а потом - р-раз! - и уже знает. Гений ищет истину - мудрец ею владеет. Или: ученый ищет истину, мудрец - оной применение. Вот примерно так. Сообщите Сомову какую-либо бесполезную, с вашем точки зрения, истину - он немедленно скажет, как ее обратить на пользу.
      - А! - оживился Спиридонов. - Это хорошо! Это нам подходит. Вот истина: мы не знаем, где взять оппонента ГУКу. Как?
      - Если взять его негде, значит нужно делать самим, невозмутимо сказал Сомов.
      - Да?.. Верно.., - Спиридонов был ошеломлен. Я, в общем, тоже... Действительно: нужен, а нету. Значит нужно делать. Но как?
      - Пока не ясно. Я не в курсе текущей междуведомственной политики, - улыбнулся Сомов.
      - Х-ха, так и я могу. Но вообще-то мысль интересная... Как сделать... Надо...
      - Есть четыре способа. Деление, умножение, вычитание и сложение. Можно попробовать вычитание. Деление тоже иногда дает хорошие результаты, - заметил Сомов.
      - Деление... Кого делить? ГУК?.. А как?..
      - Можно пополам, но лучше по интересам. На дальних и ближних. На планетников и межпланетников. На начальников и руководителей.
      - Да-да-да, я уже ухватил... Вот именно, на начальников и руководителей. Это надо обмозговать. И мы это сделаем. А, Гиря? Чего молчишь?
      - Думаю. Чем отличаются начальники от руководителей?
      - Потом объясню. У меня, знаешь ли, хобби. Я на досуге размышляю и пишу трактат о методах руководства... В общем, идею я воспринял. Будем думать. Но сейчас я все же хотел бы понять, почему вы решили проводить эксперименты там, Спиридонов ткнул пальцем в потолок.
      - Видите ли, существовало несколько аргументов "за". Во-первых, нас волновала проблема "кролика". В процессе эксперимента используются весьма чувствительные элементы, регистрирующие биополе. Вживлять их в мозг слишком грубо. Люди ведь - не обезьяны. Пришлось использовать достаточно мощные усилители, и тут выяснилось, что вместе с полезным сигналом они усиливают и шумы. Причем самой разнообразной природы. Начиная от тепловых шумов в электрических цепях и кончая обычными радиопомехами. Кроме того, нам тогда показалось, а сейчас мы это выяснили совершенно точно, что полевой фон здесь, на Земле, содержит компоненту, составленную из... Как бы это сказать... Ведь каждый человек - излучатель. Правда, очень слабый. Но зато здесь, на Земле, людей очень много. Кстати, наши исследования по данной тематике имеют и прикладное значение. Например, я полагаю, что случаи массовых психозов объясняются резонансным переизлучением биокомпонент электромагнитного поля. Нечто вроде квантового генератора... Что? Непонятно? Лазер работает на этом же принципе. Только там атомы, а здесь мозги. Излучение одного мозга стимулирует излучение всех других.
      - Вот этот момент зафиксируем. Это мне нужно. Потом, когда я попрошу, расскажешь еще раз. А то у нас что-то участились психозы. И массовые, и такие... Персональные... И что там дальше?
      - А дальше... Мозг человека - уникальный прибор. Он обладает колоссальной избирательностью. И, я полагаю, он в определенных условиях может извлекать информацию даже из биофона. Собственно, мысль принадлежит Шеффилду, но я ее разделяю. И означает она не больше не меньше, как возможность телепатии, озарения, общения с духами усопших и так далее. Вот мы сейчас сидим и обмениваемся словами. Но не только. Мы еще обмениваемся биополями, которые переносят информацию. Вы, например, мне симпатичны, я это чувствую. А вот Гиря - нет, вероятно, у него какое-то специфическое излучение - оно мне мешает. Зато Гиря симпатичен Сомову, и он мне об этом говорил. Так вот, Свеаборг и Сомов, как мне показалось, не симпатизировали друг другу. Возможно, в этом и причина того, что с ними произошло.
      - А космос, космос? - напомнил Спиридонов.
      - Да, космос. Космос свободен от биофона. Кроме того, металлический корпус "Вавилова" дополнительно экранировал любое излучение. И в этих условиях, как предполагал Шеффилд, мозг будет испытывать своего рода биоэнергетический или информационный голод. Он станет восприимчивее! А поскольку голод - не тетка, всякая личность, занимающая данный мозг будет испытывать дискомфорт и проявит на уровне подсознания стремление к тому, чтобы найти заменитель биофона в виде, например, другой личности. Неплохо?
      - Да, занятно, - согласился Спиридонов. - Другой раз всех разгонишь по местам, сидишь в кабинете и как-то становится не по себе... В этом что- то есть!
      - Вы даже не можете себе вообразить, сколь много в этом заключается! - вмешался Шеффилд. - Вспомните эпоху мировых войн. Казалось бы, вот. живут спокойно, тихо, мирно. И вдруг - словно бы цепная реакция, взрыв, сумасшествие в планетном масштабе. Да, экономические причины. Но не только. Скорее всего, одно обусловливает другое и наоборот. В ноосфере накапливается колоссальный запас отрицательных эмоций в виде биополей особого рода, а потом - разряд. В рамках нашего подхода можно объяснить очень многое. Явления культуры, истоки начала эпох, научных открытий, бум освоения космоса, исторические парадоксы исчезновения целых цивилизаций - все это проявления и следствия изменения структуры биокомпоненты электромагнитной среды на Земле. Теперь вы понимаете, насколько важны наши исследования? Вот Калуца говорил про Марс - а ведь там совсем иной биофон. Его, собственно, там нет, как такового, по причине отсутствия биосферы. Корреляция налицо!
      - Я не столь смел в своих выводах, - сказал Калуца, - но ясно одно: нужны исследования. Возможность формирования сверхличностей - это только вершина айсберга. Нам просто необычайно повезло, мы достигли вершины, не задерживаясь у основания. Мы как бы опустились сверху, а теперь сидим на этой вершине, рискуя поскользнуться, улететь вниз и свернуть шею.
      - Идеи носятся в воздухе. Только хватать успевай! - ни с того, ни с сего сказал Спиридонов. - Интересное выражение, а? Давно подмечено, что всякие идеи рождаются в положенный срок. Позже выясняется, что и сто, и двести лет назад кто-то уже пытался сформулировать данную идею, но она прошла мимо ушей современников. Но вот наступает срок - и все. Идея рождается в чьей-то умной голове и заражает все окрест. Как? Почему? И чего ей не хватало раньше? Не понятно... Может быть необходим этот самый фон? Идея вырывается из головы и несется прямо по воздуху, осеняя попутно все прочие головы.
      - Да, - сказал Калуца. - Что-то в этом роде. Причем, с научной точки зрения интересны как раз две полярные ситуации. В одном случае сверхнасыщенность биофона, в другом - почти полное его отсутствие. Мы пытались пощупать последнюю на "Вавилове".
      Я сидел несколько подавленный широтой открывавшихся горизонтов и глубиной обсуждаемой проблематики. Спиридонов же, напротив, сохранял полное самообладание и контролировал ход дискуссии, как будто всю жизнь только и делал, что "обхаживал голованов". Но в таком духе беседу можно было продолжать еще неделю. А мне не давал покоя один вопрос и теперь наступил подходящий момент его ввернуть. Что я и сделал незамедлительно.
      - Ричард Яковлевич, мы уже третий раз возвращаемся на "Вавилов" для проведения вашего эксперимента, и все время речь заходит о каких- то дополнительных "факторах". Сейчас понятно, что речь идет об отсутствии биофона, но, я полагаю, поскольку он имеет электромагнитную природу, здесь, на Земле, его можно как-нибудь экранировать.
      - Совершенно справедливо, - заявил Шеффилд.
      - Но для этого нужны ресурсы, и немалые, - быстро ответил Калуца.
      Судя по взгляду, брошенному в мою сторону, интерес Калуцы к моей персоне заметно возрос.
      - Понятно, - сказал я. - но все же у вас была надежда на что-то еще. Или я ошибаюсь?
      - Нет, не ошибаетесь. Я.., - Калуца помолчал. - Я надеялся на помощь Господа. И, кажется, получил ее.
      - Что за черт! - произнес Спиридонов. - Вы это о чем?
      - О Боге, - спокойно сказал Калуца.
      - А? Какой еще Бог? Он кто?
      Я, кажется, впервые видел шефа растерянным и немедленно поспешил на выручку:

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18