Точка бифуркации

      И отвесил в сторону Спиридонова гусарский поклон, сопровождая его многозначительной ухмылкой.
      - Вот черт! - сказал Спиридонов, - поймали как кота за сметаной. Действительно, я отнюдь не имел ввиду, а, наоборот, намеревался... Теперь вижу, что тут собрались люди почтенные, так что темнить бесполезно.
      - А-а, - произнес Калуца, - ясно. Я, признаться, клюнул... Хорошее исполнение... Но, дело - есть дело, так что я не в претензии.
      - Мне представляется, что на фоне данной проблемы все ваши потуги выглядит довольно глупо, - буркнул Шеффилд. - Не понимаю, для чего нужно из нее делать детективную историю. Мы ничего от вас скрывать не намерены, особенно теперь, так что задавайте свои вопросы, если они у вас в наличии.
      - Обязательно в наличии, - заверил Спиридонов. - Да и я, собственно, добился, чего хотел - можно расстегнуть жилетку. Она меня, признаюсь, несколько стесняет.
      И он, действительно, расстегнул жилетку, после чего развалился в кресле.
      - Хорошо тут у вас. Тишина, покой... Люди приличные собираются... А то ведь целый день бумажки, скандалы, выволочки. Вон Гиря не даст соврать.
      - Не дам, - подтвердил я мстительно. - Уж вы, Василий Васильевич, будьте покойны. Мне тут между вашими и нашими тоже не очень, чтобы очень...
      - А! - воскликнул Спиридонов. - Видите? А каково мне корчить из себя начальника по семь раз на дню?.. Ладно, давайте шашки в ножны, как говорил один из моих предков. Я изложу свое понимание ситуации, присутствующие меня поправят, если сочтут возможным. А потом продолжим уточнение деталей... Как?
      Возражений не последовало, но Калуца и Шеффилд снова обменялись многозначительными взглядами.
      - Итак, никакой экспедиции к Урану не было - был обычный транспортный рейс на исследовательскую станцию возле Сатурна. В экипаж разного рода протекционистскими путями пробрались некто Калуца и некто Сомов. Думаю, что протекцию составил капитан рейдера Асеев. Рейдер "Вавилов" - десантное судно, но поскольку груз малотоннажный - специальное научное оборудование и приборы - было принято решение использовать именно его.
      - "Вавилов" мог обеспечить необходимую скорость доставки, - заметил Калуца.
      - Возможно. Все обстоятельства принятия решения нам не известны, равно как и кто именно принял решение. Но мы это выясним.
      - Не выясните, - сказал Калуца, уставясь перед собой, как упрямый мальчишка.
      - Почему? - удивился Спиридонов.
      - Потому что решения никто не принимал. Все полагали, что оно уже принято кем-то, а кем именно - никто не интересовался. Дело в том, что груз надо было доставить весьма срочно, ибо на Сатурн должна была упасть комета... или даже астероид. Этот.., ну, вот это нечто, взялось неизвестно откуда, его вовремя не заметили, а когда заметили, планетологи подняли вой. Случай уникальный - раз в сто лет, упустить было невозможно, начали искать варианты, а Асеев воспользовался неразберихой.
      - Прекрасно! Я в полном восхищении. Данный полет - гимн бюрократической системе Управления. Таким образом, вся ответственность целиком и полностью ложится на капитана. Для него существует формальность, согласно которой он должен иметь письменное задание на полет.
      - Он его имел, - сказал Калуца.
      - За чьей подписью?
      - За своей собственной.
      - Но у него не могло быть полномочий отдать такое распоряжение. Да еще и самому себе.
      - Такие полномочия у него были и, притом, письменно подтвержденные.
      - За чьей подписью?!
      - Уважаемый Василий Васильевич, вот это уже не наш, а ваш вопрос. Я этой подписи не видел, а точнее, не интересовался, чья она, но к подписи прилагалась печать, что я могу подтвердить даже на страшном суде, если он состоится. Не понимаю, для чего вам так необходимо знать, чья была подпись. Она была - и все тут!
      - Не понимаете? - Спиридонов набычился. - Сейчас поймете. Если выяснится, что все обстоит не так, как вы доложили, то дело примет отчетливо выраженный уголовный характер, и удержать его в своих руках я не смогу. Я провожу только административное расследование. Уголовщина - это другие люди, другое ведомство и иные методы.
      - Но мы и не настаиваем на вашей кандидатуре.
      - Так вам необходим скандал?
      - Нет. Нам нужна огласка.
      Спиридонов постучал пальцем по столу и ткнул им в Калуцу...
      - Запомните и зарубите себе на носу. Скандал и огласка разные, вещи. У нас в Управлении случались такие скандалы, что кое у кого кости трещали. Но при этом ни одно слово не достигло ушей широкой общественности. В вашем случае весь скандал может кончиться тем, что Асеев будет обвинен в превышении полномочий и преступной халатности, повлекшей, за собой гибель людей и травмы. А Сомов будет потерпевшим. Он что, нужен вам именно в этом качестве? Зачем? Неужели вы полагаете, что общественность, на которую вы уповаете, будет разбираться, что именно он претерпел? Смею заверить, весь пыл и жар, сиречь пар, уйдет в свисток, имя которому нарушение правил транспортных перевозок. Накажут непричастных, наградят виноватых и заклеймят невиновных.
      Калуца сморщился и как-то странно дернул головой.
      - Да, - произнес он, - мы не рассматривали возможность такого поворота дела. Мы полагали, что разбирательство будет по существу.
      - По существу.., - зло перебил Спиридонов. - Так и давайте по существу! Были полномочия?
      - Были, - твердо сказал Калуца.
      - Как это можно доказать?
      - Н-не знаю... Теперь уже, наверное, никак.
      - "Уже...", "наверное...", - передразнил Спиридонов. Хорошо. Это наш вопрос. Только нам необходимо быть уверенными, что все обстояло именно так, а не иначе. Все бумажки у нас делаются минимум в двух экземплярах, и если существовал первый, то где-то существует второй. Мы его будем искать и найдем!
      - Ищите! - воскликнул Калуца. - Ищите. Асеев не мог пойти на подлог. Он знал, что делает.
      - То есть, Асеев и есть, вернее, был, тем лицом, которое обеспечивало административное прикрытие?
      - Да, - сознался Калуца.
      - Едем дальше. Итак, вы погрузили оборудование, в том числе и свое, сели и полетели. Хочу понять, откуда взялся вот этот Сомов? Зачем вам понадобился планетолог? Или...
      - Сомов - случайное лицо. Он напросился лететь к Сатурну - у него было официальное приглашение - я настоял, чтобы мы его взяли, и разрешение на его полет было получено. Сомов нужен был мне, и Асеев согласился. Вероятно, он хотел использовать его как прикрытие, чтобы избежать подозрений на мой счет. Как вы полагаете?
      - Вы меня спрашиваете? - удивился Спиридонов. - Это я вас должен спрашивать!
      - Да бес его знает... Вы тут перед нами развернули перспективу - теперь даже и не знаю, чем руководствовался Асеев, когда принимал решение.
      - Это я страху нагонял, чтобы вы вели себя прилично, сказал Спиридонов, усмехаясь. - Чем еще вас, больших ученых, можно достать? Вчера целый день всех пугал. Куда там! Пока напугаешь, сам весь в холодном поту... Но вы должны понять, что глупых вопросов я не задаю. То есть, давайте откровенность за откровенность. Мне за семьдесят, в большие начальники я не вышел, но кое-что в этой жизни сделал. А ваша тема меня задела. Я вижу в ней альтернативу существующему идиотизму в сфере управления. Спрашивается, какого черта мы так бездарно тратим интеллектуальный ресурс цивилизации? Сто раз об это спотыкался, и всякий раз думал: нет, иначе нельзя. Иначе - без бумажек, печатей и всего прочего - найдется какой-нибудь идиот и сотворит что-нибудь несусветное, отчего у цивилизации кости затрещат. Нет гарантий! А здесь есть просвет.
      - Есть! - вдруг воскликнул Шеффилд и трахнул ладонью по столу. Выглядело это в его исполнении достаточно комично, но выражение лица свидетельствовало о том, что Шеффилд настроен весьма серьезно. - Я тебе голову даю - есть! Надо только копать, копать! Слушай, Спиридонов, ну сделай что-нибудь! Ведь стена, стена-а! Все все понимают, но как только доходит до дела, уходят в сторону и делают вид, что ничего особенного не произошло. А ведь оно произошло!.. Почему я должен... Он запнулся, подыскивая нужные слова, а потом нашел-таки, притом, что меня удивило, весьма забористые. В смысле того, что именно их мальчишки пишут на заборах.
      Спиридонов блаженно сощурился и даже ушами зашевелил от удовольствия.
      - Я смотрю, взаимопонимание устанавливается, - заметил Сомов сбоку.
      Он сидел как бы отдельно, но, в то же время, и вместе, а думал как будто о чем-то своем, хотя, вроде бы и участвовал в общей беседе.
      - Все жду, пока ты проснешься, - заявил Спиридонов, обращаясь к Сомову. - Так есть просвет?
      - Есть. Но пока узкий. Не пролезешь.
      - Ничего. Мы похудеем. Делаю скидку на взаимопонимание, но продолжаю в том же духе. Итак, вы летели к Юпитеру, и проводили свои эксперименты, нарушая второй параграф.
      - Ничего подобного, - перебил Калуца. - Вернее, мы его нарушали не более, чем в данное беседе, - это моя точка зрения.
      - В чем состояла суть ваших экспериментов?
      - Идея следующая. Мы пытались установить информационным контакт между двумя.., черт его знает!, мозгами, то есть не мозгами, а теми процессами, которые в них протекают, минуя первую сигнальную систему.
      - То есть?
      - Преобразовывали биопотенциалы в электромагнитные колебания и перекрестно транслировали. В общем, идея довольно примитивная. Ее пытались осуществить и до нас с переменным успехом. Помнится, еще в прошлом веке, после бума экстрасенсорного лечения, начали ковыряться... Есть литература, монографии, а мы, так сказать, продолжили штурм твердыни. Методику подсказал Шеффилд. Тогда мы еще смутно представляли, что он имел в виду. Вся хитрость в подборе геометрической конфигурации источников, воздействующих на мозг реципиента. Мы зацепились за резонансные явления. В общем, нам повезло. У реципиента начали возникать образы, сопоставимые с какими-то воспоминаниями индуктора.., разные ощущения, и еще много чего интересного. Все это фиксировалось, загонялось в компьютер и делались попытки привязать конфигурацию биополей к.., - Калуца беспомощно повертел головой, отыскивая упрощенные эквиваленты своим профессиональным терминам, - короче, к мыслям и ощущениям. Повторяю, нам крупно повезло. Ключ ко всему - резонансы. При определенных м-м-м... ситуациях возникает как бы.., ну, если хотите, прямой канал между двумя мозгами!..
      - А это не мистика? - поинтересовался я.
      - При чем тут мистика! - Калуца обиделся, как мальчишка. - Мы что же, по-вашему, шарлатанством занимаемся? Если можно передавать мысли и образы звуками, почему нельзя биопотенциалами. Какая принципиальная разница!?
      - Ричард, не горячись, - остановил его Шеффилд. - С этим юношей я уже имел беседу. Он все понимает, а дурака валяет, следуя дурному примеру своего шефа.
      Спиридонов, услышав сакраментальное слово "шеф", скривился, как будто хлебнул кислоты.
      - Ну, хорошо, - сказал он, - вам повезло. Подробности пока опускаем. Однако, я резервирую за собой право их документально оформить. Что скажете?
      - Это необходимо?
      - Это неизбежно. Рано или поздно. Так или иначе. И вы это знаете. Но вы не знаете, кому это всучить. Я предлагаю свою кандидатуру. Как?
      - В каком виде? - бросил Калуца.
      - Кристалл мне лично, голос и изображение - ваше. Плюс две идентичные копии. Все заверено подписями. Хорошо, как бы невзначай, оставить свои пальчики.
      - Что? Что оставить?
      - Отпечатки. На случай идентификации.
      - Ну, однако же!..
      - А что? Придавил эдак легонько, - Спиридонов ткнул пятерней в стол, демонстрируя, как нужно давить, - зато сколько проблем мы имеем возможность оставить за кадром. Знали бы вы, скольких неприятностей можно избежать таким простым способом. Они мне, мол, а где подтверждение аутоэнтичности. А я - извольте взглянуть! Вот актик экспертизы! А вот и она сама, визуально... Хорошо!
      - Ну хорошо, хорошо... Иезуитство какое-то... В каком веке мы живем?!
      - А что век? Люди-то те же, что и во времена Юлия Цезаря. Они сомневаются - и имеют право. Люди, уважаемый Ричард Яковлевич, не любят, когда их надувают, вот в чем закавычка.
      - Этот вопрос мы решили. Дальше.
      - Историю с вашими приключениями на "Вавилове" мы послушаем спустя некоторое время. Она поучительна, но, в основном, для специалистов. А мы пока внимательнейшим образом рассмотрим ход событий уже здесь, на Земле.
      - Странный порядок рассмотрения.
      - Возможно. Но ведь нас, в основном, интересуют последствия. "Вавилов" от нас никуда не денется. Он летит себе и летит. Ведь так? Что с ним может случиться? А люди с ними может случиться всякое. Вот Свеаборг, например... Понятно, надеюсь?
      - То, что случилось со Свеаборгом - случайность, - тихо оказал Сомов.
      Спиридонов резко повернулся.
      - Случайность, говорите? А где гарантии, что и с вами, он сделал ударение на последнем слове, - не произойдет нечто подобное?
      - С нами, - Сомов также подчеркнул последнее слово, ничего подобного не произойдет.
      - Где гарантии?
      - Эти гарантии существуют, но не могут быть предъявлены в виде аргументов. Они, так сказать, внутреннего свойства.
      - Объясните.
      - Попытаюсь. Мы со Свеаборгом аналогичные личности. Но дело в том, что организованы по разному. Сверхличность Свеаборга сформировалась для решения проблемы ликвидации последствий аварии на "Вавилове". Он вообще должен был погибнуть и остался жив по чистой случайности. Я же сформировался для решения совсем другой задачи.
      - Вот как даже? И это возможно? Какой именно?
      - Вы, Василий Васильевич, задаете слишком много вопросов одновременно, - Сомов усмехнулся. - Я в некоторой растерянности.
      - Хорошо, по порядку. Какой именно?
      - Ну... В принципе, это не входило в намерения Калуци, но, таков был психологический настрой реципиентов. Свеаборг и Сомов должны были найти способ м-м-м... что-то сделать с "Вавиловым". Они концентрировались на этой задаче. Меня же хотели спасти для науки. Скажем так, я стал вместилищем идей и экспериментальным результатом. А кроме того, Сомов...
      Сомов замолчал и скривился.
      - Что - Сомов?
      - Он должен был умереть. Физически его тело было уже непригодно для размещения... Назовите это как угодно - души, личности. Но увы, душа без тела существовать не может теперь это уже ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНО установленный факт.
      - И что?
      - А то, что другой Сомов решил этого не допустить... Василий Васильевич, вы не замечаете, что ставите меня в двусмысленное положение. Которому из двух Сомовых вы адресуете свои вопросы? При том, что перед вами сидит третий Сомов. Но это он сейчас третий, а было время, когда их было два, и один из них настойчиво желал освободить второго от своего присутствия...
      Лицо Спиридонова вытянулось.
      - Минуточку, - сказал он, - я что-то плохо стал соображать. Это что же, все вышеупомянутое происходило в одной голове?
      - Представьте себе. Скажу больше, я, как таковой, в нынешнем виде - результат компромисса двух личностей, одна из которых считала... и считает свое пребывание во мне явлением временным, а другая, первичная, так сказать, с этим не согласна ни в коем случае... Но это не так страшно - ведь и обычный человек - существо противоречивое, - Сомов усмехнулся.
      - Силы небесные! - воскликнул Спиридонов. - Ангелы спасители и святые угодники!.. Черт меня побери, что же это вы состряпали такое!..
      Сомов поднял руки ладонями кверху:
      - Спокойно, Василий Васильевич, не надо эмоций. Сверхличность - штука тонкая и малоизученная. Пока ясно только одно - возникает она для решения вполне определенной задачи. Оказывается, личность - штука самодостаточная. Она не нуждается в том, что называется "смыслом жизни". Просто живет, и все. А вот сверхличность - нет... Аспектов здесь бездна, хватит разбираться и нам, и нашим потомкам.
      - Э-э-э... То есть... Ага, понятно! Но тогда позвольте еще один вопрос. Не означает ли это, что когда ВАША проблема будет решена, вы?.. Вы меня понимаете?
      - Он, разумеется, понимает, - сказал Калуца. - А уж я понимаю еще лучше!
      - Да, понимаю, - подтвердил Сомов. - Чего тут непонятного. Вы правы. Означает. Если, конечно, мне не удастся переубедить самого себя либо предложить самому, опять таки, себе новый смысл существования.
      - Но позвольте! - побагровел Спиридонов. - Вот уж это поистине иезуитство! Вы в этом случае... умрете?
      - В каком-то смысле. Я исчезну - останется некто, а кто именно - неизвестно. Но, в любом случае, теперь это будет не тот, прежний Сомов.
      - И вы пошли на это сознательно?
      - Разумеется.
      - Вы с ума сошли! Во что же вы превратите человека, дай вам волю!?
      - Вот в этом и проблема. То есть, я хочу сказать, одна из проблем. Сама возможность сомнению не подлежит. Нужно выяснить каковы последствия. Другая проблема - та, которой занимаетесь вы. А именно... как эту возможность подать общественности. Обе важны в равной степени. Есть и другие. А за меня можете быть спокойны - вряд ли удастся решить эту проблему раньше, чем наступит физический износ организма.
      - С ума можно сойти! - подытожил Спиридонов, - я и не подозревал, что здесь такое количество аспектов.
      - Их даже больше, чем вы себе воображаете, - заявил Шеффилд. - Но основная проблема: человек должен остаться человеком. Общество не может состоять из комплексных личностей.
      - А почему бы и нет? - возразил Калуца.
      - Потому, друг мой, что наш процесс - это все же некое усреднение, а, следовательно, неизбежна утрата многообразия психотипов.
      - Ерунда, разнообразие обеспечивается генетически.
      - Это мы тут между собой спорим, - пояснил Шеффилд. - Нас двое, а единства мнении уже нет. Что будет, когда эта тема станет предметом всеобщего обсуждения.
      - Меня, знаете ли, больше заботит ситуация, когда эта тема станет предметом всеобщего осуждения, - заявил Спиридонов. - И вообще. Богу богово, а кесарю - кесарево. Ваши научные споры оставьте при себе. Пока. Займемся моими проблемами! А то, вон, Петр Янович уже скучает.
      - Нет, отчего же, - возразил я. - Научные аспекты мне тоже небезразличны.
      - Что? Измена! - гаркнул Спиридонов так, что у Шеффилда и Калуцы вытянулись лица.
      - Вот уж не думал, что вы, Василий Васильевич, склонны к экзальтации, - заметил последний.
      - А я и не склонен. Я всего лишь хотел призвать присутствующих к консолидации - не более того.
      - Но методы!
      - Я использую все, имеющиеся в моем распоряжении. Вы ведь тоже сторонник такого подхода, не так ли?
      - Увы, - развел руками Калуца. - В моем распоряжении их так мало, что приходится использовать все. Но мы ведь договорились сегодня заниматься вашими проблемами.
      - У меня такое впечатление, что мы договорились сегодня заниматься разговорами.
      - А у меня впечатление, что это одно и то же, - ехидно заметил Шеффилд.
      - У кого еще есть впечатления? - поинтересовался Спиридонов. - Странно. Мне показалось, что здесь собрались очень впечатлительные люди...
      Я решил, что не худо бы сгладить ситуацию и провозгласил.
      - Предлагаю тост за впечатления!
      Сомов, как радушный хозяин, немедленно уцепился за эту идею, и разлил коньяк по бокалам. Все, кроме Шеффилда, выпили, последний лишь слегка пригубил.
      - Не любите коньяк? Или впечатления? - осведомился Спиридонов.
      - Напротив, слишком люблю. Предпочитаю, растянуть удовольствие, - буркнул тот.
      - Так в бутылке еще две трети. И потом, мы ведь тоже не лыком шиты, и пустыми не ходим...
      - Позже, Васильевич, - предупредил я. - После наступления дружеской привязанности, как договаривались.
      - А разве... Ну, хорошо, куда она, родимая, денется... Итак, "Вавилов" продолжает лететь, а мы возвращаемся на Землю. Свеаборг в чрезвычайно тяжелом состоянии множественные переломы, травма головы, кровоизлияние в мозг и так далее - попадает в травматологический центр, а Сомов потеря памяти, сложное психическое расстройство - в центр медикобиологических исследований, где с ним происходит ряд волшебных превращения, подтвержденный документально. Однако, данный ряд почему-то никого не заинтересовал, и по выздоровлению планетолог Сомов обнаруживается в Институте исследований высшей нервной деятельности. В качестве кого?
      - В качестве частного лица, - сказал Сомов.
      - Я не хочу касаться его личной жизни и взаимоотношений с приемной, дочерью, хотя с чисто психологической точки зрения эти отношения представляют немалый интерес. Кстати, та юная особа, что встретила нас, вероятно, и есть ваша приемная дочь? В суматохе я не уточнил, а потом было недосуг.
      - Она в соседней комнате, если нужны уточнения, я ее позову, предложил Сомов.
      - Не стоит, у нас тут взрослые дела, и если мы окажемся несостоятельными, то, вероятно, наши дети непременно во всем разберутся. Когда повзрослеют. Дадим им такую возможность... Интересно, каким образом замдиректора института высшей нервной деятельности доктор Калуца оказался в составе экипажа "Вавилова" в малопочтенной должности повара?
      - С вашего позволения, кулинара, - пробурчал Калуца.
      - И неплохого, - добавил Сомов.
      - Этого я не понимаю и никогда не пойму! - категорически заявил Спиридонов. - Доктор наук - повар. Это даже не смешно.
      - А я считаю, что это вносит в дело элемент здоровой эксцентрики, - сказал я.
      Я посчитал возможным высказать свою точку зрения, ибо Спиридонов, на мой взгляд, как-то уж слишком возвысился в собрании, диктуя ему свою волю. Мне это переставало нравиться. Сюняев характеризовал подобные ситуации термином "клиент разлагается". Однако, по классификации Сюняева, это не самая худшая ситуация. Гораздо хуже, когда "клиент расползается". Это тот случай, когда в процессе беседы контрагент начинает плакаться в жилетку. А последняя стадия - "клиент рассредотачивается", то есть, перестает воспринимать всерьез и тебя, и вопросы, тебя интересующие. Очень опасная стадия!
      - Будем считать, что кулинария - мое хобби, - сказал Калуца, недовольно поджимая губы, - и оставим эту тему.
      - Хорошо, оставим. Надо же хоть что-нибудь оставить потомкам... А скажите, Ричард Яковлевич, Свеаборг - он что, сразу подался на Марс, или как?
      - Нет, не сразу.
      - И у вас были контакты?
      - Да, у нас были контакты.
      - И... все было нормально?
      - Да, вполне.
      - То есть, ни размолвок, ни, Боже упаси!, ссоры?
      - Ни в коем случае, хотя.., если можно это назвать размолвкой, то да.
      - А что послужило.., так сказать...
      В лице Спиридонова я заметил напряжение. Он ждал ответа на вопрос, постукивая пальцами по столешнице, и, вероятно, придавал этому ответу какое-то особое значение. Какое - я не понимал.
      - Да, в определенный период наши отношения несколько осложнились, - спокойно сказал Калуца и посмотрел на Шеффилда. - Дело в том, что Свеаборг хотел, чтобы я поставил над ним эксперимент здесь, на Земле. А я отказался.
      - Почему?
      - Потому что существует второй параграф, - вмешался Шеффилд. - Мы уже обсуждали это.
      - Да, действительно. Но я отказался не поэтому.
      - Вы отказались потому что Свеаборг - в тот момент Сомов - поставил вопрос о том, чтобы возвратить Свеаборгу его собственную личность? Я прав?
      - Да, - Калуца вздохнул.
      - А это было возможно?
      - Теоретически - да. Но практически...
      - Не означает ли это, что вы располагаете методикой разрушения комплексной личности?
      - Нет, не располагаю! - воскликнул Калуца. - Это она мной располагает! Черт бы вас побрал, откуда вы это узнали?
      - Я много думал, - сказал Спиридонов печально, - и понял это. Вернее предположил. Я прав? И кто?
      - Асеев.
      Мне показалось, что я утратил способность к мыслительное деятельности. В этот момент я просто вообще перестал понимать, о чем идет разговор.
      - Вы - третий?
      - Был.
      - Может быть, я перехожу какую-то грань, но все же хотел бы кое-что уточнить. Поймите, это чрезвычайно важно! Собственно, это может стать главным аргументом...
      - Понимаю, - сказал Калуца, глядя прямо в глаза Спиридонову. - Но я поднял этот крест и теперь должен нести его всю оставшуюся жизнь. И, вероятно, даже после смерти. Вашими молитвами.
      - Если вы думаете, что я склонен вас осудить, - то ошибаетесь. Пока еще нет таких моральных установок, с позиций которых я мог бы это сделать...
      - Готов отвечать совершенно искренне. Не тратьте слов.
      - Спасибо. Скажите, тот, ваш Асеев.., ушел добровольно, или вы его устранили.
      - Хороший термин: "ушел", - сказал Калуца задумчиво. - Он не "ушел", я попросил его, или, если хотите, потребовал "уйти". И помог это сделать. Беда в том, что у меня с Асеевым процесс развивался по сценарию Свеаборга. Хотя и не вполне. Мы с ним имели возможность, так сказать, внутреннего общения в течение определенных периодов. Они непрерывно сокращались и становились все реже. Теперь-то мне понятно, почему при подобном развитии процесса "подселенная" личность давит "основную". Это вполне закономерно, и я уже построил некую умозрительную модель, позволяющую объяснить, почему все происходят именно так, а не иначе. Но я не берусь вам изложить суть данной модели.
      - Этого и не требуется. Однако, вы хотя бы изложили свои соображения на бумаге, так что их можно будет воспроизвести специалистам?
      - Да. Все материалы имеются у коллеги Шеффилда. Что касается Асеева, то он... Я "проявлялся" все реже, но из всей компании только я один был профессионалом в области психофизиологии, но я мог не успеть... Я дал понять Асееву, что... Не знаю, как это обозначить! Те знания, которыми я обладал, были слишком ценны, чтобы пожертвовать ими ради желания остаться порядочным человеком. Я описал Асееву, что он должен сделать, и он это сделал... Возможно, теперь я поступил бы иначе. Во всяком случае, я дал себе слово, что как только наша проблема выйдет за рамки узкого круга лиц, здесь присутствующих, и станет достоянием научного сообщества, я покончу с собой. Что вы на меня уставились?! Или вы полагаете, что я даже тогда не буду иметь права оказаться порядочным человеком?
      - Вы.., - прохрипел Спиридонов. - Что ты болтаешь, мальчишка! Дурак! Кому от этого станет лучше? Да я тебя скручу, посажу на веревку и... Идиот!
      Шеффилд в этот момент, кажется, готов был вот-вот броситься на... Впрочем, я не мог понять, на кого именно. Случилось, однако, другое. Он неожиданно схватился за сердце и закатил глаза. Спиридонов и Сомов вскочили одновременно.
      - Врача! - зарычал Спиридонов. - Где видеофон?! Воды ему!
      - Мариша! - закричал Сомов страшным голосом. - Аптечку, живо!
      Через секунду в комнату вбежала Мариша с сундучком, Сомов принес стакан вода, Шеффилда перенесли в спальню, уложили, и, хотя Спиридонов рвался сделать ему искусственное дыхание, Калуца таки его удержал, заявив, что если это инфаркт, то после упомянутой процедуры будет уже скоропостижная кончина. Он нашел необходимую ампулу, сделал укол и через некоторое время Шеффилд пришел в себя.
      - А, - сказал он слабым голосом, - молодцы, только вас слишком много. Мариша, девочка, вытолкай всех взашей и посиди со стариком... А вы идите, вырабатывайте консенсус.
      Мы удалились на цыпочках и постепенно уселись на свои места.
      Спиридонов принялся резать яблоки и с остервенением их есть. Мы молчали.
      - Интересно... - сказал, наконец, Калуца.
      - Что интересно? - поинтересовался я.
      - Интересно, сколько лет Василию Васильевичу?
      - А тебе зачем? - осведомился Спиридонов.
      - Хочу знать, имел ли он моральное право назвать меня мальчишкой.
      - Х-ха! Да я вас тут всех за пояс заткну, с Шеффилдом включительно. Мне семьдесят семь. Как? Годится?
      - Этого, пожалуй, достаточно, - печально согласился Калуца. - Что ж.., быть может, вы и правы. Возможно, именно в этом для меня искупление... Посадить на веревку, держать на хлебе и воде.
      - Тоже мне, Иисус Христос выискался, - буркнул Спиридонов.
      - Между прочим, кто-нибудь из присутствующих помнит историю обращения Савла а Павла?
      - Это ты про апостола?
      - Да. С ним, кажется, произошла такая же история. Между прочим, я доказал, что параметры личности могут изменяться скачком. Вот вам и обращение. Был грабитель и убийца - стал глубоко верующим и смиренным послушником.
      - Голову морочите, уважаемый Ричард Яковлевич. Стыдно! Вы лучше поясните свою позицию в вопросе со Свеаборгом.
      - Свеаборг был нужен таким, каков он есть. То есть был. Это главное. А если завтра и Сомов попросят устранить кого-нибудь из них двоих? И кого прикажете устранять?
      - Вообще говоря, того, кто подсел, - сказал я.
      - Не путайся под ногами! - перебил Спиридонов. По-моему, рассуждать на подобные темы - свинство. Я это делаю исключительно по долгу службы. А вот ты - непонятно. Не было указаний!
      - Ну, ладно, меня вы уже разоблачили. Теперь на очереди кто? Сомов? Или Шеффилд? - поинтересовался Калуца.
      - А что Шеффилд? Он тоже какой-нибудь не такой?
      - Он-то? Он сумасшедший, а если точнее - помешанный.
      - А? Петр Янович? Видал! Они все тут... Чего молчишь?
      - Не было указаний, - сказал я.
      - Привыкли жить по указке. У меня уже язык от этих указаний болит, - пожаловался Спиридонов Калуце. - Вот возьму и переметнусь! А что? Старый я уже... Кхе-кхе... Подсадите к какой-нибудь молодухе... А?.. Не хотите? Ну, как хотите... Стало быть, Свеаборг улетел ни с чем. Сомов его уговорил.
      - Было дело, - оказал Сомов. - Мы решили, что так будет лучше.
      - Для кого лучше-то?
      - Для всех. Для Мариши в первую очередь, у него тогда часто эти переключения случались...
      - И как это выглядело? - спросил я.
      - Да так. Вышел на минутку, а вернулся... Смотрит, мучительно соображает, где он и с кем. Лицо - как у ребенка, которого уложили спать в одном месте, а разбудили - в другом. Я подал ему идею с календарем. То есть, предложил периодически записывать свое состояние, местонахождение и решения на кристалл. Сомов воспринял это скептически, а Свеаборгу было вообще не до того.