Глава 7

Наступившее утро ничем не отличалось от утра любого другого дня, прожитого Блейзом в доме Генри. Правда, он очень долго не мог проснуться, и Уиллу пришлось буквально вытаскивать его из постели.

Когда же он наконец проснулся, то увидел, что братья уже собрались уходить. Он оделся и поспешил в большую комнату, чтобы растопить печь, воспользовавшись тлевшими в ней всю ночь угольками. Сначала Блейз приготовил кофе – так здесь называли ту темную жидкость, которую он впервые попробовал в день своего приезда.

Затем поставил на огонь воду для каши из молотого местного зерна, похожего на овес. Как это было и с кофе, вкус каши поначалу казался странным, но потом голод и привычка взяли свое.

Через двадцать минут завтрак был готов, и все собрались за столом. Стояла привычная тишина; Блейз время от времени бросал взгляды на Джошуа, но тот казался совершенно таким же, каким был всегда, а то, что произошло с ним вчера, похоже, никак на него не подействовало и не изменило.

– Джошуа, – Генри отодвинул пустую тарелку, – в первую очередь тебе нужно заняться изгородью.

– Да, отец. – Джошуа проглотил последнюю ложку каши. – Я это сделал еще вчера вечером.

– Ладно. – Генри посмотрел на Блейза. – Блейз, я собираюсь сегодня в магазин, и после того, как закончишь уборку, поедешь туда со мной. Надо, чтобы хозяин магазина знал тебя, а ты бы знал его на случай, если мне придется послать за покупками тебя одного.

Он поднялся из-за стола, и вслед за ним встали и все остальные – завтрак был окончен.

Генри и мальчики вышли. Блейз собрал со стола тарелки и чашки и вымыл их. Он делал это уже довольно быстро, и Генри не пришлось долго его ждать.

Дядя стоял во дворе, возле упряжки коз: он внимательно рассматривал их копытца. Когда подошел Блейз, Генри объяснил ему:

– Плохо, когда они ходят не по грунтовым дорогам, запомни это. У них на копытах ведь нет подков, как у лошадей на Старой Земле. Ладно, садись в тележку, и поехали.

Примерно через полчаса они подъехали к небольшому магазину. Блейзу он показался очень маленьким и сверх меры набитым разными вещами. Блейз уже знал от Джошуа, что здесь и продают и покупают.

– Иаков Бродер, – обратился Генри к хозяину магазина, – это мой племянник, который теперь живет с нами. Его зовут Блейз Аренс. Блейз, это мистер Бродер.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр, – ответил Блейз.

Бродер, невысокий полный темноволосый человек, слегка удивился:

– Я тоже рад познакомиться с тобой, Блейз, что же касается разговора насчет чести, то мне кажется, что это совершенно ни к чему.

– По-моему я уже говорил тебе, Блейз, – резко заметил Генри. – У нас не принято употреблять столь официальные выражения.

– Надеюсь, Господь простит меня, – быстро отреагировал Блейз. – Я больше не забуду, дядя.

Но Бродер не удержался от улыбки, и Блейз понял, что владелец магазина не воспринимает его как члена общины, в которую входит и он сам, и семья Генри.

Тогда Блейз повернулся к Генри и, наклонившись к нему, заговорил тихим голосом, как бы давая понять, что это предназначается только для его ушей.

– Дядя, как же мистер Бродер успевает следить за всем, что происходит у него в магазине?

Генри медленно повернулся, и его темные глаза грозно блеснули.

– Блейз, – произнес он ледяным тоном, – ты всегда должен говорить только правду!

Каким-то образом, видимо по тону вопроса, он угадал намерение мальчика. Но Бродер снова улыбнулся, и это обрадовало Блейза.

– Да что там, это правда, Генри, – сказал Бродер. – Тебе достался понятливый племянник. В самом деле, нелегко содержать такой магазин.

Блейз обрадовался: все сошло как нельзя лучше, но тут же его охватил жуткий страх: дядя по-прежнему оставался личностью непостижимой.

Блейз сказал себе, что обязательно нужно определить, о чем можно говорить с Генри, а о чем – нет и какие темы являются запретными. К тому же было ясно, что привычные и знакомые ему вежливые формы обращения могут спровоцировать Генри взяться за ремень.

Да, Генри вдруг стал опасным. Но, успокаивал себя Блейз, какой-то подход к нему обязательно должен найтись. Надо поговорить с Джошуа. Кузен наверняка поможет ему.

Но все же что-то предостерегало его от сближения с Джошуа. Блейз не представлял себе результата подобного обращения с собой, тем более он не мог представить, как наказание повлияло на кузена.

Генри быстро уладил свои дела с хозяином магазина: передал ему несколько кругов сыра, купил крупы и поторговался о цене за фунт гвоздей, которые несколько подорожали с момента последнего посещения им магазина.

В конце концов Генри ухитрился получить гвозди по прежней цене, но Бродер уныло заявил, что в дальнейшем они все-таки будут дороже.

Блейз и Генри отправились обратно. Всю дорогу Генри молчал, видимо занятый своими мыслями. Блейза это устраивало по двум причинам. Раз Генри не обращается к нему, то меньше вероятность того, что Блейз как-то не правильно ответит и получит очередной нагоняй.

Кроме того, Блейзу надо было обдумать, как дальше жить с человеком, который способен побить его, как собаку.

Он пока не знал, что следовало предпринять, чтобы избежать подобного обращения.

Ленч прошел как обычно. Блейз снова приглядывался к Джошуа, но никаких изменений так и не заметил. Джошуа был как всегда дружелюбен и говорил привычным тихим голосом. Происшедшее, казалось, внутренне совершенно его не коснулось. Этого Блейз понять не мог. Надо было разобраться в этом, и только Джошуа мог все ему объяснить, Наконец он собрался с духом и обратился к Генри:

– Дядя, я очень мало знаю о козах. После того как я приберусь после ленча, можно мне пойти и помочь Джошуа?

Генри повернулся к нему.

– Это благоразумно, Блейз, – сказал он. – Разумеется, я разрешаю. Джошуа…

– Да, отец? – отозвался Джошуа, поднимая голову от тарелки.

– Пусть Блейз пойдет с тобой, а потом ты мне расскажешь, насколько он сумел разобраться и сможет ли в дальнейшем заботиться о козах.

– Хорошо, отец, – кивнул Джошуа.

Под вечер Блейз оказался вместе с Джошуа в загоне для коз. Его кузен воспринял поручение отца вполне серьезно и стал подробно рассказывать Блейзу о каждой козе.

Многое для Блейза оказалось внове, но тем не менее он все постарался как можно лучше запомнить.

Наконец Джошуа замолк и посмотрел на мальчика.

– Ты что-то хочешь спросить? Мне так показалось по твоему виду. Давай. Я с радостью расскажу тебе все, что знаю. Что тебя интересует?

Блейз почувствовал себя как на краю пропасти. Тем не менее все, что он знал о людях, подсказывало ему – останавливаться нельзя, и он заговорил:

– Да нет… – Он заколебался. – С тобой все в порядке?

Джошуа, похоже, был удивлен.

– В порядке? – повторил он. – Конечно. Я уже с полгода или даже больше не болел, да и прошлой зимой у меня просто заболел живот, видимо оттого, что я что-то не то съел. Мы все еще удивлялись, потому что ни у Уилла, ни у отца ничего такого не было. Почему ты думаешь, что со мной что-то может быть не в порядке?

Джошуа говорил так открыто и искренне, и Блейз не сразу нашел слова, чтобы задать вопрос. Он снова заколебался.

– Это вот… Ну, вчера вечером… – начал он, так и не найдя подходящих слов для продолжения.

– О! – пожал плечами Джошуа. – Ты имеешь в виду то, что отец наказал меня из-за козы? В самом деле? Блейз, ты жил, должно быть, в очень странном мире, если удивляешься таким вещам. Что тут такого – просто побили, и все!

– Но… – Блейз по-прежнему не мог подобрать слова. – Я никак не могу понять, почему отец всю вину возложил на тебя. Мне лично кажется, что это был просто несчастный случай, разве нет?

– Да, – кивнул Джошуа. – Но я вовремя не проверил изгородь, вот жердь упала и сдавила козе шею, зажав ее так, что коза задохлась, а мы понесли убытки. Ведь за изгородью-то должен был следить я! Кому же и отвечать, как не мне?

– Но это же был несчастный случай, – настаивал Блейз.

– Нет, Блейз, – ответил Джошуа серьезно. – Не бывает несчастных случаев. Бог наказал меня за беззаботность, чтобы дать понять, во что она может вылиться. Вот отец и высек меня. Зато теперь я всегда буду об этом помнить и такой оплошности больше не допущу.

– Но ведь это… так тяжело, – вздохнул Блейз.

– Тяжело? – Джошуа покачал головой. – Пути к Господу всегда нелегки. Отцу это было так же тяжело, как и мне. Но это – данная ему Богом обязанность наказывать меня за беззаботность.

Блейз ничего не ответил. Здесь, похоже, существуют определенные нормы поведения, которые полностью оправдывают то, что произошло.

– Если у меня когда-нибудь будет семья, – продолжил Джошуа, – я точно так же буду наказывать своего сына, когда он этого заслужит. Поступать иначе – значит отвращать его от истинного пути к Богу.

Блейз кивнул, надеясь, что Джошуа примет это за знак согласия. Но он все равно не понимал. Новый, поселившийся в нем страх перед Генри не покидал его, и теперь в этом доме ему нужно было заново учиться ощущению безопасности.

Блейз и Джошуа продолжали заниматься козами. Вскоре стемнело, и они погнали маленькое стадо в хлев.

Недремлющий ум Блейза по-прежнему искал ответ. Какие-то нормы поведения здесь явно Существовали, но расспрашивать о них Генри было просто немыслимо, а Джошуа, очевидно, настолько глубоко поглощен своей верой, что просто не мог понятно рассказать о том, что воспринимал как нечто естественное, вроде силы тяжести или наличия кислорода в воздухе. Блейз решил было обратиться к Уиллу. Но тут его остановило воспоминание о том, как напугался мальчик во время Экзекуции Джошуа, а также юный возраст Уилла и его глубокая погруженность в религию, из-за которой большой пользы от Уилла все равно бы не было.

Что же касается норм поведения… На обратном пути к хлеву его вдруг осенило.

– А кто… – Не много было случаев в его жизни, когда Блейз затруднялся в поисках подходящего слова, но тут он никак не мог сообразить, как люди называют руководителя своего религиозного направления. – Кто пастор в вашей церкви?

– Пастор? – Джошуа с удивлением повернулся к нему, отвлекшись от коз, которых как раз загонял в ворота хлева.

– Ну тот, кто проводит службы, – пояснил Блейз. Он колебался насчет правильности употребления в данном случае слова «священник», и инстинкт заставил отвергнуть его. – Кто главный в вашей церкви?

– А, ты, наверное, имеешь в виду Учителя, – сказал Джошуа. – Да, он живет милях в двух отсюда, в доме чуть правее церкви. Его имя Грегг, вообще-то оно более длинное, но никто из нас так и не научился правильно произносить его, поэтому он его сократил до Грегга.

– Понятно. – Блейз кивнул. Они загнали коз в хлев и убедились, что каждая заняла свое место. После ужина Блейз обратился к Генри:

– Дядя, как вы считаете, не мог бы я поговорить с Учителем вашей церкви?

Генри положил ложку и посмотрел на Блейза: глаза дяди излучали ярость.

– Я сам Член Церкви и тоже принадлежу Господу. Что же это за вопросы, на которые я не смог бы дать тебе ответы?

Блейз мгновенно сообразил:

– Я просто хотел познакомиться со всем, что относится к вашей церкви.

Лицо Генри постепенно приняло обычное выражение.

– Что ж, если хочешь узнать все о церкви, то, конечно, лучше и впрямь поговорить с Учителем. Конечно, мои сыновья слышали все это и раньше, но им не помешает услышать еще раз…

Джошуа и Уилл положили ложки на стол.

– Я уже говорил, что принадлежу Богу. Нет недостатка в тех, даже и среди членов нашей церкви, кто ходит повсюду как миссионер и пытается заманивать людей из других церквей, но я этого не делал никогда и теперь не собираюсь, потому что я нуждаюсь только в Боге. Я не нуждаюсь в других братьях по вере, которые поддерживали бы меня. Если даже случится, что я со своей верой останусь совсем один, это не изменит меня и не должно изменить любого, угодного Богу мужчину или женщину.

Он остановился и обвел взглядом Джошуа и Уилла.

– Детям может понадобиться совет или руководство на их пути к Богу, – продолжил он. – Но когда мои сыновья станут мужчинами, я предоставлю им самим выбирать: и если они выберут другую церковь, а не мою, конечно, мне будет досадно, но к их выбору я все равно отнесусь с уважением. Это потому, что Бог вездесущ, всемогущ и не нуждается в помощи Ему. Те, кто верит, найдут Его везде, где будут искать Его. А тем, у кого в сердце нет веры, уготована участь жить без Господа.

Он замолчал, и Блейз отметил, что, как и оба мальчика, слушал его, затаив дыхание.

– Поэтому… – Генри снова посмотрел на Блейза и продолжал неожиданно мягким голосом:

– Тебе, конечно же, надо поговорить с Учителем. За то время, что ты здесь, прошло уже три церковных службы, Блейз, а мы еще ни разу не брали тебя с собой. Так что поговори с Греггом и определи, чего ты желаешь. Что бы ты ни решил в отношении Бога, это ни на волос не изменит нашего отношения к тебе.

Он снова замолчал, затем продолжил.

– Его зовут Альберт Грегг, его дом возле дороги, что идет мимо нашей фермы, – уточнил он. – Сейчас уже поздно, но завтра после ленча Уилл займется уборкой, а ты можешь встретиться с ним. Он всегда дома, ну а если его нет, то на двери он всегда оставляет записку с указанием, где находится. Да, Блейз, пожалуй, ты должен благодарить Бога за подобную мысль.

Глава 8

На следующий день после ленча Блейз отправился, по иронии судьбы, как раз в ту сторону, где находился Экумени. Дожди кончились несколько дней назад, стояла жара и дорога успела высохнуть. Явно начиналось лето.

– Ты не ошибешься, – говорил ему Уилл, – это такой маленький коричневый домик возле церкви. Деревьев там нет, и если даже ты не заметишь его, то уж церковь-то в любом случае не пропустишь, потому что ее шпиль выше верхушек деревьев.

Блейз шел и по пути обдумывал вопросы, которые собирался задать Учителю. Он никогда еще не пребывал в таком смятении: все женщины и мужчины, которых он знал до сего времени, подчинялись определенным правилам поведения, выработанным в условиях совершенно другой жизни. Здесь же требования были совсем иными. Кроме того, люди не должны замечать, что он использует их в своих целях, – впрочем, это Блейз понял еще очень давно.

Показался шпиль церкви, а вскоре Блейз увидел и саму церковь, и маленький коричневый домик рядом с ней. Он свернул с дороги и направился туда.

На его стук в дверь никто не отозвался, но и никакой записки на ней не было. Тогда Блейз постучал чуточку сильнее. На сей раз послышались шаркающие шаги, и дверь отворилась. Перед ним оказался маленький человек, ниже самого Блейза: он посмотрел на мальчика и улыбнулся.

– А-а, ты, должно быть, новый племянник Генри. Входи.

Он отодвинулся, пропуская его в дом, и Блейз вошел в маленькую темную прихожую. Затем через прихожую хозяин повел его в дверь налево, и они оказались в крошечной гостиной. Блейз рассмотрел, что человек согнут почти вдвое, так что вынужден откидывать голову назад, чтобы видеть собеседника.

В гостиной он уселся в одно из кресел, сделанное специально для него: устроившись в нем, он уже мог смотреть на Блейза прямо. Он указал Блейзу на соседнее кресло, мягкое и удобное, разве что несколько пыльное. За проведенные в доме Генри дни Блейз стал страшным чистюлей: и он сразу заметил, что не только весь дом далеко не так чист, как дом дяди, но и от самого хозяина исходит неприятный запах.

– Итак, ты решил посетить меня, – сказал он. – Я – Альберт Грегг. Наши прихожане обычно зовут меня Грегг – конечно, вне церкви. А в церкви я – «Учитель». Если вокруг нас будут взрослые, – он подмигнул, – тебе, наверное, следует называть меня Учитель. Но раз мы сейчас вдвоем, зови меня просто Грегг. Не удивляйся моему виду. Это все артрит. Да, я знаю, болезнь излечима, но лечение стоит гораздо дороже, чем мы можем себе позволить. Ну а ты Блейз Аренс, так ведь?

– Да, это так. Учитель, – то есть – Грегг, – сказал Блейз.

Такого он не ожидал. Ему казалось, что он встретит человека, подобного Генри, прямого, решительного, бескомпромиссного. Сидящий же перед ним человек, на первый взгляд, ни одним из этих качеств не обладал, тем не менее он был главой местной церкви. Блейз был озадачен.

– Хочешь кофе? – предложил Грегг. – Горячий кофейник в кухне, а разливать можно здесь. Если можно, налей нам обоим, потому что мне несколько затруднительно сделать это самому.

– Нет, благодарю вас, Грегг, я только что из-за стола.

– Но, наверное, не только поэтому. – Грегг усмехнулся. – Ты, вероятно, просто не привык к вкусу того, что здесь называется кофе. Так что же привело тебя ко мне?

– Я нуждаюсь в наставлении. – Эту фразу Блейз подготовил заранее. – Мне хотелось познакомиться с основами вашей веры и получить наставление в религии вашей церкви, поскольку собираюсь стать ее членом.

– Наставление? – Глаза Грегга буквально сверлили его. – Прежде всего в нашей церкви не существует никаких догматов, а кроме того, ты вовсе не поразил меня своими поисками наставления – в особенности если учесть, что пришел сюда по своей воле. А может, Генри прислал тебя сюда?

– Нет, – ответил Блейз. – Я сам решил встретиться с вами и задать несколько вопросов.

– Хорошо, – сказал Грегг, вжимаясь в свое кресло еще глубже. – Это уже ближе к делу. Случается, что мне задают вопросы о самих себе и своих проблемах, и с подобной целью, думаю, ко мне приходило не менее сотни людей.

– До настоящего времени я жил со своей матерью, – начал Блейз. – Она экзотка по рождению и воспитанию, поэтому я тоже считаю себя экзотом. До сих пор я еще никогда не встречался с жителями Гармонии и Ассоциации, за исключением одного, и он… – Блейз обнаружил, что волнуется. – О нем вряд ли можно сказать то, что обычно говорят о жителях ваших миров.

– Вероятно, ты имеешь в виду кого-то похожего на брата Генри – Иезекииля, если только не самого Иезекииля, – проговорил Грегг. – А Иезекииль просто сбежал от самого вопроса веры, оставил эти два мира, где вера процветает и полностью меняет образ жизни. Так речь действительно идет об Иезекииле?

– Да, Грегг, – кивнул Блейз. – Мы все очень любили его.

– Разумеется, – задумчиво произнес Грегг. – Иезекииль принадлежал к числу тех людей, которые всегда привлекают окружающих. Думаю, что все дело именно в этом… Но продолжим. Ты говоришь, что твоя мать экзотка, и ты тоже воспитан как экзот. Раз ты находишься здесь, значит, по каким-то причинам не мог дальше оставаться с матерью. С ней все в порядке?

– О да, – ответил Блейз, – просто было не очень удобно находиться все время с ней и постоянно переезжать с места на место. Вот она и решила, что лучше отправить меня к Генри.

– Да, – сказал Грегг. – Представляю. То же было и с вашим старшим братом.

– Вы знаете Данно? – спросил Блейз.

– О да. Я уже был здесь Учителем, когда он приехал сюда, – пояснил Грегг. – Думаю, тебя привело сюда желание узнать, как ведут себя в различных ситуациях члены нашей церкви, потому что прежде ни с чем подобным ты не сталкивался?

– Да, вы правы, – согласился Блейз.

– А что еще? – поинтересовался Грегг. Блейз колебался. – Может быть, – продолжал Грегг, – тебе мешает уже сложившееся у тебя представление о квакерах? Что скажешь?

Блейз кивнул.

– Я… – И вдруг у него нечаянно вырвалось:

– О них всегда говорили как о фанатиках. Правда, еще их называют «истинные хранители веры», или «истинные верующие». Оба ли эти выражения верны? И в чем их отличия?

Грегг улыбнулся:

– Конечно, нам нравится думать о себе как об истинных верующих. Но обычно мы называем себя Истинными Хранителями Веры, и это потому, что мы просто должны считать именно так – иначе мы не смогли бы жить сами с собой и с Богом. Но с другой стороны, некоторых из нас действительно можно назвать фанатиками, и между ними и Истинными Хранителями Веры разница, безусловно, есть.

– Именно в этом я бы и хотел разобраться, – заметил Блейз. – Как их различить?

– Очень просто, – пожал плечами Грегг. – «По их плодам узнаете вы их». Это цитата из Нового Завета…

– Я знаю, – живо произнес Блейз. Рядом с этим маленьким скрюченным человеком он чувствовал себя как-то удивительно хорошо. – Кажется, это Евангелие от Матфея, глава седьмая, стих двадцатый.

– Ты знаешь Библию? – Грегг проницательно посмотрел на него.

Блейз неожиданно смутился.

– Я научился читать очень рано, – сказал он. – Читал много и обычно запоминал прочитанное. Вы имеете в виду, что фанатик отличается от Истинного Хранителя Веры своими делами?

– Точно, – пробормотал Грегг. – До чего же ты похож на Данно! И в то же время совершенно другой. Ты совершенно прав, и разница проста: Истинный Хранитель Веры живет для того, чтобы служить Богу; фанатик, сознательно или бессознательно, использует Бога и веру в Бога в своих собственных целях.

– Вот как, – задумчиво протянул Блейз. Грегг прервал недолгое молчание:

– Похоже, недавно что-то сильно потрясло тебя?

Блейз собрался было покачать головой, но потом воздержался.

– Да. – Он почувствовал непреодолимое желание рассказать этому скрюченному маленькому человечку всю правду. – Как я уже говорил, моя мать была экзоткой. Думаю, что тоже могу считать себя экзотом. А сама идея насилия просто несовместима с мышлением экзота.

– Так значит, ты стал свидетелем акта насилия, – уточнил Грегг.

– Да, я… – И тут Блейз пылко поведал о том, как Генри наказал Джошуа за козу, как реагировал Уилл и что чувствовал сам Блейз в это время и потом.

– Понятно, – сказал Грегг, когда тот закончил. Снова воцарилось молчание, затем Грегг продолжил:

– Вижу, для тебя это тяжело. То, что произошло, связано с тем, как верит не только Генри, но и большинство из нас. Тебе не показалось, тогда или потом, что твой дядя вовсе не испытывал удовольствия, наказывая сына?

Блейз согласно кивнул.

– Я хотел пойти к Джошуа, но Генри остановил меня, и он совсем не выглядел разгневанным. А вот что сказал Джошуа, когда я спросил его об этом на следующий день: если у него будет сын, он поступит с ним так же – разумеется, если тот даст повод.

– Да, это так, – кивнул Грегг, – и тем не менее из него наверняка получится хороший и любящий отец. – Он замолчал, а потом сообщил:

– За мной должен заехать один из членов церкви. Его бабушка очень стара и находится при смерти. Она пожелала увидеться со мной; сейчас она нуждается во мне больше, чем ты.

– Понятно. – Блейз почувствовал себя уязвленным, как что-то отброшенное в сторону за ненадобностью.

– Не обижайся, – внимательно посмотрел на него Грегг, – но я думаю, что ты не понял. К сожалению, вряд ли моя помощь окажется действенной. Ты вот хочешь понять, почему мы такие. Но в таком случае тебе необходимо поверить в Бога. А я уверен, что ты, как и твой старший брат, просто не способен на это. – Он улыбнулся. – Тридцать лет назад, когда я был еще совсем молодым Учителем, я посчитал бы просто своей обязанностью попытаться вколотить в тебя веру. Но теперь я знаю, что это невозможно. Бога прежде всего нужно найти в себе; а насколько я знаю экзотов, твоего брата да и тебя тоже – думаю, что вам очень тяжело прийти к этому, если вообще возможно. – Он замолк и с симпатией посмотрел на Блейза. – Однако ты можешь обогатить свою жизнь, если просто примешь путь, которым должен следовать каждый житель нашей планеты, – продолжил он. – Вера же для тебя недостижима.

– Ясно, – кивнул Блейз. – Но что если я все же захочу постичь веру?

– Ищи Бога. – Грегг дружелюбно посмотрел на мальчика. – Ты разочарован, но я не порицаю тебя. Я и сам в пути. Для меня имело бы большое значение, если бы ты смог открыть для себя Бога или понять, что делает Генри, да и всех остальных, рас тоже принять такими, как мы есть. Может быть, если ты поживешь здесь подольше… Но это уж как будет угодно Богу, Еще раз повторяю: пока ты не найдешь Его в себе, ты никогда не поверишь.

– Но может, по крайней мере, попытаться? – спросил Блейз.

– Принимай как должное то, как мы здесь живем, – ответил Грегг. – Ты кажешься необыкновенно развитым для своих лет, и может быть, в конце концов тебе понравится наш образ жизни, пусть даже и без веры. Не знаю. Я просто надеюсь.

Он замолк и вздохнул.

– Но вот что тебе стоит знать, – продолжил он. – Генри – не фанатик. Это Истинный Хранитель Веры. Возможно, если ты будешь рассматривать его с этой точки зрения, то сможешь в конце концов понять его.

Он остановился и посмотрел на Блейза с виноватой улыбкой.

– Ну а теперь, если ты поможешь встать мне с кресла, мне будет очень приятно; я могу подняться и сам, но когда кто-то помогает, мне гораздо легче сделать это.

Блейз встал и, шагнув вперед, подал руку Греггу. Тот приподнялся, и сильный неприятный запах распространился вокруг.

Грегг виновато улыбнулся:

– За это я, наверное, тоже должен извиниться. Ты ощутил запах? Это результат дурацкого зарока, который я дал много лет назад, когда был еще молод и силен. Я поклялся, что никогда не буду мыться в искусственно подогретой воде. Но теперь, в мои годы, мытье холодной водой для меня не только неприятно, но и опасно. – Он снова улыбнулся Блейзу:

– Это означает, что летом я могу мыться без проблем, зимой же возникают трудности – а у нас здесь как раз сейчас кончается зима. Наступят теплые дни, установленный снаружи бак для воды хорошо прогреет солнце, и тогда вода станет безопасной для меня. Ну а до этого момента я стараюсь держаться от людей хотя бы на расстоянии вытянутой руки.

– Это не важно, – сказал Блейз. – Особенно когда есть объяснение.

Грегг снова улыбнулся:

– Думаю, что могу возлагать на тебя большие надежды. – Он задержался в дверях и повернулся к Блейзу. – Да, между прочим, советую тебе подождать здесь немного после моего отъезда. Будет лучше, если прихожане пока не будут знать о нашей встрече. Да, и еще, если ты сообщишь Генри о нашем разговоре, скажи, что ты получил наставление. Это слово он воспримет с удовольствием.

– Я запомню, – кивнул Блейз, – и подожду, после того как вы уедете. Вот еще что я хотел бы спросить: можно мне посещать церковь вместе с остальными?

– Конечно, если хочешь. Да, учти: этот дом не закрывается ни днем ни ночью уже более сорока лет.

Блейз снова сел в кресло и стал ждать. Не прошло и двух минут, как он услышал шум подъезжающей к дому машины. Кто-то позвал:

– Грегг!

– Иду, Уолсер! – Послышался звук шаркающих шагов Грегга, затихающий вдали, и несколько слов, произнесенных слишком тихо, чтобы Блейз смог их разобрать, потом хлопнула дверца, полностью заглушив голоса. Немного спустя Блейз услышал, как машина отъехала от дома.

Он подождал еще немного, чтобы его наверняка не увидели, затем вышел наружу.

Но он не отправился сразу же обратно на ферму Генри, а вместо этого обошел дом и обнаружил выкрашенный черной краской бак, укрепленный на одной из стен дома. В это время дня он находился в тени, потому что стена была обращена к востоку.

Блейз вернулся в дом. Он отыскал молоток, отвертку и другие инструменты. После дополнительных поисков в подвале нашлась и лестница.

Взобравшись на лестницу, Блейз увидел, что бак, как он и предполагал, был укреплен на стене парой полос. Он начал с того, что отвернул первый из восьми винтов, державших полосы, и только тут сообразил, что полный бак вряд ли сможет поднять. Тогда Блейз нашел впускной и сливной краны на дне бака. Закрыв впускной кран, он спустил воду и только потом вывернул остальные винты.

Держа в руках пустой бак, он освободил гибкую трубу и протянул ее за угол дома, чтобы убедиться, что ее длины хватит. Затем перетащил лестницу на южную сторону дома и снова взобрался наверх.

Здесь солнце будет нагревать воду не только сильнее, но и в течение всего дня – и зимой и летом. Блейз прочно закрепил бак, закрыл спускной кран и открыл впускной, чтобы заполнить емкость. Услышав, что бак наполнился и поступление воды автоматически прекратилось – наверное, там был какой-то поплавок, перекрывающий воду при наполнении, – Блейз спустился вниз.

Удовлетворенный работой, он отнес инструменты и лестницу в дом, положив их там, где брал. Теперь можно было отправляться восвояси.

Глава 9

Блейз возвращался на ферму. Грегг произвел на него сильное впечатление.

Особенно его поразило различие между Учителем и Генри, хотя они оба принадлежали к одной и той же церкви.

Очевидно, они – пленники своей веры.

А это меняло все. Таким образом, получалось, что и Генри, и Грегг принадлежали просто к одной из разновидностей тех же взрослых, среди которых Блейз прожил всю жизнь. Общаясь с ними, он понял, что каждый человек является пленником своего выбора. После того как человек осознает это, ему остается только определить, что допустимо, а что – нет. И тогда он может использовать полученные знания для понимания того же, но на более глубоком уровне.