Дорсай (№9) - Молодой Блейз

Он отвернулся и с облегчением выкинул этих пятерых из головы. Теперь был только один человек, от которого он зависел, – он сам. И это несмотря на то что он, в отличие от Псов, не был вооружен. На всех планетах существовали очень суровые законы против любой попытки ввезти оружие с других планет. Любой, уличенный в этом, немедленно депортировался.

Однако Данно все же раздобыл пять импульсных пистолетов для Псов. Он не объяснял, где и как он их достал, да Блейз и не интересовался.

Если бы все зависело только от него, то у Псов вообще не было бы оружия, или была бы его имитация, или, в крайнем случае, оно не было бы заряженным. Ему хотелось справиться с захватом дома, не причиняя никому вреда.

После того как Псы бесшумно исчезли среди деревьев, он отправился к задней стороне дома. Обойдя дом, Блейз заглянул в окно рядом с дверью и убедился, что там никого нет. Тогда он осторожно повернул ручку и открыл дверь, стараясь производить как можно меньше шума.

Он очутился в помещении, оказавшемся прихожей.

За полуоткрытой дверью начинался коридор, ведущий направо в кухню и налево – к нескольким закрытым дверям, за которыми могли быть спальни или что-то еще. Блейз тихо двинулся в направлении кухни, убедился, что там никого нет, и прошел через нее в столовую.

Выйдя из столовой, он оказался в большой гостиной; двинувшись дальше, он попал в комнату, которая была, очевидно, библиотекой. Удивительным было то, что на полках стояли старинные фолианты в переплетах и с бумажными страницами.

Блейз не смог удержаться и пробежал взглядом по полкам. Если бы была возможность, он, вероятно, не вышел бы отсюда, пока не прочитал их все от корки до корки.

Двигаясь вдоль полок с бесчисленными томами классики, он наконец оказался у окна, которое выходило во дворик: на полках возле окна стояли поэтические сборники. На столе лежала толстая книга в кожаном коричневом переплете с закладкой. Просто из любопытства он открыл ее на заложенном месте.

Это оказалась антология стихов Альфреда Нойеса, английского поэта, жившего в девятнадцатом столетии. Он не пользовался популярностью у современников и только в двадцать первом веке получил признание как большой художник. Коричневая кожаная закладка находилась между страницами стихотворной пьесы «Робин Гуд» там, где Оберон, король эльфов, рассказывает, как Робин Гуд как-то раз спас одного из них.

Блейз уже собирался положить книгу на место, как вдруг, взглянув в окно, увидел двух пожилых людей. Один из них, в голубом одеянии, с виду был довольно дряхл, другой же, несмотря на возраст, казался не по годам крепким.

Сразу узнав в первом экзота, Блейз решил, что второй, очевидно, не кто иной, как дорсаец. Значит, это были двое из трех учителей мальчика. Блейз придвинулся ближе к окну: так он мог слышать их разговор.

Глава 39

– Не знаю, – сказал экзот. Он вынул из кармана нечто в виде кубика размером два на два дюйма и показал собеседнику. – Просто я получил вот это предупреждение.

– Опять эти ваши экзотские фокусы, – проворчал дорсаец. – Пойду предупрежу Авдия.

– Боюсь, уже поздно. – Экзот протянул тонкую морщинистую руку и остановил своего спутника. – За нами в любой момент могут начать наблюдать. Поэтому чем меньше мы будем показывать, что чего-то опасаемся, тем больше у Хэла шансов убежать.

Дорсаец молча осмотрелся вокруг, затем экзот сказал ему что-то так тихо, что Блейз не расслышал.

– Он останется, – угрюмо произнес дорсаец. – Он уже не мальчик, а мужчина.

– Мужчина в шестнадцать лет? – удивился экзот. – Уже?

– Нормальный мужчина, – проворчал дорсаец. – А кто нам здесь может угрожать? Или что?

– Я не знаю, – пожал плечами экзот. – Устройство лишь предупреждает о резком росте давления онтогенетической энергии, движущейся в нашем направлении. Вы, должно быть, помните, я как-то говорил вам о своих расчетах относительно мальчика; они показали высокую вероятность его пересечения с пиком напряжения текущих исторических сил до достижения им семнадцати лет.

Блейз, вздрогнул, услышав об «исторических силах». Именно исторические силы были тем, что занимало его ум уже довольно длительное время. Он всегда считал, что его понимание этих сил – нечто личное и присущее исключительно ему. Правда, он знал о замечательной межзвездной службе информации экзотов, но значение ее уже давно практически сошло на нет. Откуда же им могло быть известно об исторических силах, если даже он сам узнал об их существовании из разрозненных обрывков информации, полученных им в процессе чтения?

Блейз снова попытался сосредоточиться на разговоре за окном. Он и так, похоже, пропустил часть разговора.

– Не обманывайте себя! – ответил экзот неожиданно резким, совершенно не свойственным для экзота тоном. – Должны появиться какие-то люди или произойти какие-то события, об этом и свидетельствует изменение давления, точно так, как внезапное падение давления воздуха говорит о надвигающемся урагане. Возможно… – Он замолк. Дорсаец оглянулся.

– Что там?

– Похоже, это Иные, – тихо сказал дорсаец. Блейза словно током ударило. В принципе Данно не стремился скрывать название организации, но в то же время особенно и не рекламировал его.

Откуда оно может быть известно дорсайцу и что он вообще знает?

– Почему вы так решили? – Экзот огляделся вокруг.

– Я не уверен, а просто подозреваю, – пояснил дорсаец.

Лицо экзота сморщилось. Он что-то еле слышно пробормотал, и Блейз не смог разобрать ни слова.

– Но почему? – взвился дорсаец. Ответ был тоже таким тихим, что Блейз его не разобрал и придвинулся еще ближе к окну.

– Иные вовсе не дьяволы! – воскликнул дорсаец. – Смешайте вашу кровь, мою и Авдия – смешайте кровь представителей всех Осколочных Культур, если хотите, – и все равно получатся только мужчины и женщины. Люди делают людей, и ничего больше. Что в горшок положил, то и вынул.

– Это не обычные мужчины и женщины, а люди, обладающие множеством способностей, – произнес экзот.

В голове Блейза эти слова отозвались ироническим эхом. Даже лучшие студенты, натасканные Данно, блистали лишь двумя или тремя талантами, так что ни о каком их множестве не могло быть и речи. Потенциал для развития этих талантов, возможно, и был, но проявлялся лишь у очень немногих.

Он вдруг задумался. А может быть, у некоторых выпускников, попавших на другие миры, способности действительно начали развиваться? Возможно, именно с такими и встречался этот экзот, и если так…

– Что из того? – доносился голос дорсайца. – Человек живет, человек умирает. Если он хорошо жил и хорошо умер, какая разница, что убило его?

– Но ведь речь идет о нашем Хэле…

– Который тоже когда-то умрет, как и все остальные. Да выпрямитесь же вы! – выкрикнул дорсаец. – Разве у экзотов нет позвоночника?

Экзот глубоко вдохнул и выпрямился:

– Вы правы. По крайней мере, Хэл получил все, что мы трое могли ему дать. Если он останется жив, у него есть все возможности стать великим поэтом.

– Поэтом! – воскликнул дорсаец. – Да существуют тысячи куда более полезных дел, которые он сможет совершить в течение своей жизни, а поэты…

Он вдруг замолчал, а экзот тем временем сложил руки в широких рукавах на груди и продолжил.

– Поэты тоже люди, – сказал он таким тоном, как будто участвовал в какой-то академической дискуссии. – Вот почему, например, я так высоко ценю Альфреда Нойеса. Вы ведь знаете Нойеса, не так ли?

Блейз мгновенно насторожился.

– К чему мне это? – пожал плечами дорсаец.

– Я так и думал, – покачал головой экзот. – Вы из тех, кто не помнит ничего, кроме «Разбойника». Но «Истории русалочьей таверны» и другая поэма – «Шервуд» – они просто гениальны. Вы знаете, там в одном месте Оберон, король эльфов и фей, рассказывает своим подданным о том, что Робин Гуд умирает, и объясняет, почему эльфы должны вечно чтить Робина…

– Никогда не читал такого, – отрезал дорсаец.

– Робин вытащил фею из того, что ему показалось всего лишь паутиной. И вот Нойес вкладывает в уста Оберона такие слова – послушайте:

…Ее он вырвал из объятий цепких колдуна,

Что воплощеньем был жестокой древней тайны

И ужас леденящий вам внушал…

Экзот остановился. Блейз увидел, что он смотрит на Пса в темном одеянии и с пистолетом в руке, который только что вышел из кустов сирени позади дорсайца. Через мгновение появился второй и встал рядом с первым, а следом еще двое покинули кусты у дальнего конца террасы. Два старика находились под прицелами четырех пистолетов.

Блейза охватило бешенство. Подслушивать ему больше ничего явно не придется, но, может быть, ему все же удастся придать этому насильственному захвату более цивилизованный вид. Подойдя к окну, он начал вслух декламировать:

– «… И так он нежен был, ее освобождая, что даже радуга на крылышках ее нимало не померкла!..» – Он закончил цитату, завладев всеобщим вниманием благодаря своему мощному вибрирующему голосу. – Но вы же сами видите, – продолжил он, обращаясь к экзоту, – как ритм здесь ослабевает, становится легким и изящным после самой первой вспышки силы, о которой вы говорили!

Рыцарь на узкой тропе,

Куда торопишь коня?

Только вперед! – ответ

– Любимая ждет меня!

Экзот вежливо поклонился, и Блейзу показалось, что он сумел произвести на него впечатление.

– Кажется, мы не знакомы, – сказал экзот.

– Меня зовут Аренс. Блейз Аренс, – ответил Блейз. – Не беспокойтесь, никто не пострадает. Мы хотели бы провести в вашей усадьбе небольшое совещание, которое продлится максимум один-два дня.

Он улыбнулся, изо всех сил стараясь понравиться этим двум пожилым людям.

– Мы? – спросил экзот.

– Да, это нечто вроде клуба. Откровенно говоря, в ваших же интересах поменьше этим интересоваться. – Блейз огляделся. – Здесь есть еще двое, не так ли? Еще один наставник и ваш подопечный, мальчик по имени Хэл Мэйн? Где бы они могли быть сейчас?

Экзот возмущенно покачал головой. Блейз повернулся к дорсайцу, который ответил ему безразличным взглядом.

– Ну хорошо, мы сами найдем их, – произнес Блейз доверительным тоном. Он снова посмотрел на экзота. – Вы знаете, – продолжал он, – мне так хотелось встретиться с этим мальчиком. Ему должно быть… сколько? Шестнадцать?

Экзот согласно кивнул.

– То есть прошло четырнадцать лет с того времени, как его нашли… – Блейз остановился. – Это, должно быть, необыкновенный ребенок. Кто его родители, – удалось их отыскать?

– Нет, – покачал головой экзот. – В бортовом журнале было указано только имя мальчика.

– Замечательный мальчик… – Блейз посмотрел вокруг. – Так вы сказали, что не знаете, где он сейчас?

– Нет, – подтвердил экзот.

Блейз вопросительно посмотрел на дорсайца:

– А вы, командант?

Тот презрительно фыркнул. Блейз улыбнулся, но выражение лица дорсайца не изменилось. Блейз понял, что больше ничего не узнает.

– Похоже, вы не очень-то жалуете Иных – таких, как я? – сказал он. – Но времена ведь меняются, а, командант?

– Причем в худшую сторону, – проговорил дорсаец, и в его словах Блейз почувствовал холодное презрение, уколовшее его, как острие клинка.

– Увы, это правда, – вздохнул он. – А вам никогда не приходило в голову, что мальчик тоже может быть одним из нас, Иных? Нет? Ладно, не хотите о мальчике, давайте поговорим о чем-нибудь другом. Держу пари, что у вас другие поэтические пристрастия. Возьмем, например, «Идиллию короля» Теннисона – о людях и войнах.

– Вот это мне знакомо, – сказал дорсаец, – неплохая вещь.

– Тогда вы должны помнить, что говорит король Артур о том, как меняются времена. Король Артур и сэр Бедивер в конце концов остаются одни, и сэр Бедивер спрашивает короля, что будет, когда Круглого Стола не станет, а сам Артур отправится в Авалон. Вы помните, что ответил Артур?

– Нет, – покачал головой дорсаец.

– Он отвечает… – и тут Блейз начал громко декламировать:

– «Сменяется порядок старый новым…» – Блейз замолк и посмотрел на старого солдата, чтобы убедиться в произведенном впечатлении.

– «…И Господу приходится следить, чтоб ни один обычай добрый не испортил мир», – вмешался скрипучий голос откуда-то сбоку.

Все повернулись и увидели очень старого и страшно худого квакера. За его спиной стоял, подняв пистолет, пятый Пес.

– Вы забыли закончить цитату, – упрекнул он Блейза, – и это так похоже на вас, Иной человек. Для Бога вы не более чем струйка дыма. И ваша судьба тоже в руцех Господних – вот так!

Говоря это, он подошел к Блейзу и щелкнул своими костлявыми пальцами у него перед носом. Блейз рассмеялся, но тут же понял, что почти теряет контроль над ситуацией.

– О, какие вы дурачки, маленькие дурачки! – мягко сказал Блейз. – Смотрите! – Псы виновато взглянули на него, как нашкодившие щенки. – Этот уроженец Мары, – показал Блейз на экзота, – совершенно безобиден. Экзоты в принципе отрицают любое насилие – любое! Вот на фанатика один пистолет навести стоит. А вот этот старик? – Он показал на дорсайца. – Я бы не рискнул закрыть одного из вас – даже вооруженного – с ним – невооруженным – в темной комнате, если бы хотел снова увидеть этого человека живым.

Он замолк и по виноватому выражению лиц Псов понял, что они осознали свою ошибку.

– Вы трое следите за командантом, – приказал Блейз, снова почувствовав уверенность в себе, – а остальные двое пусть присматривают за нашим религиозным другом, ну а я уж как-нибудь постараюсь справиться с экзотом. – Он улыбнулся, пытаясь снять напряжение.

Пистолеты нацелились в указанных направлениях. Блейз повернулся к квакеру:

– У меня такое впечатление, что вы вообще не особенно любезный человек.

Блейз чувствовал, как горящие глаза старого квакера излучают такую веру, которой ему никогда не понять.

– Горе вам, – тихо и торжественно заговорил квакер, – вам, Иной человек, и всей вашей породе.

Блейз с трудом отвел от него взгляд.

– Где мальчик? – спросил он одного из Псов.

– Мы искали… – Это было сказано почти шепотом. – Он где-то… где-то здесь неподалеку.

Блейз резко повернулся к старикам, чувствуя необходимость быстрых действий.

– Если он уходит куда-то, то кто-нибудь из вас наверняка знает куда!

– Нет. Он… – Экзот заколебался. – Может быть, он пошел погулять или взобрался на гору…

Блейз устремил свой взгляд на невыразительное лицо старика. Он старался сконцентрировать внимание экзота на себе и привести его в состояние легкого транса, в котором тот, может быть, даст ответ.

– Это просто глупо, – тихо заметил экзот, отвечая Блейзу ироническим взглядом. – Гипнотическое подавление в любой форме требует хотя бы неосознанного сотрудничества субъекта гипноза.

Справедливость этих слов практически обезоружила Блейза, его начала охватывать тревога.

– Кажется, вы от меня что-то… – начал он, но его прервал экзот:

– Просто дело в том, что вы недооценили меня. Какой-то генерал сказал, что неожиданность стоит целой армии… – и тут же бросился вперед, чтобы вцепиться в горло Блейзу.

Рывок получился неуклюжим, но Блейз не ожидал нападения и не сразу сообразил, что происходит, а его тренированное тело уже среагировало и отшвырнуло экзота в сторону.

В этот момент один из Псов, державший на прицеле квакера, выстрелил в экзота, и тот рухнул на террасу.

Квакер тут же молнией метнулся к стрелку, держащему под прицелом дорсайца.

Дорсаец начал действовать мгновенно, лишь только увидел, как начал валиться экзот. Он рванулся вперед и напал на одного из целившихся в него. Другой выстрелил в него, но промахнулся.

Дорсаец ударил стрелка, к которому подскочил, рукой по горлу так, будто это была палица. Не прекращая движения, он молниеносно развернулся и швырнул второго прямо под выстрелы тех двух Псов, что держали на прицеле Авдия; в это же время один из вооруженных стрелков, схваченный квакером, успел выстрелить дважды.

В тот же самый момент дорсаец настиг его, и они вместе рухнули на землю, причем стрелок оказался сверху. Все было кончено.

Экзот лежал на боку, неподалеку от квакера, который, казалось, пристально смотрит на своего мертвого друга. Блейз почувствовал, как при виде этой сцены что-то дрогнуло в душе. Вот что значит потерять контроль над ситуацией, подумал он.

Двое из его Псов были мертвы: один, которого дорсаец рубанул рукой, а второй – тот, которого бывший солдат бросил под выстрелы остальных. Еще один сейчас корчился и громко стонал на террасе. Из двух оставшихся Псов один все еще лежал на мертвом дорсайце, а второй, стоя перед Блейзом, принял на себя весь его гнев.

– Идиоты! – сказал он негромко, но свирепо. – Разве я вам не говорил – держать под прицелом дорсайца?

Ответом было молчание.

– Ладно, – Блейз вздохнул, – поднимите этого, – указал он на раненого. Затем повернулся к стрелку, все еще лежащему на дорсайце:

– Хватит валяться, – и толкнул человека ногой, – все кончилось.

Стрелок скатился с трупа старика и остался неподвижно лежать на камнях.

– Трое наших мертвы и один ранен, – подытожил он, – и это цена убийства трех безоружных стариков-учителей. Какая нелепость. – Блейз покачал головой и отвернулся. В руке он по-прежнему держал том стихов Нойеса.

Глава 40

За сумерками быстро наступила ночь. В камине библиотеки автоматически вспыхнул огонь, его колеблющееся пламя уютно освещало тяжелую мебель, тысячи книг и высокий потолок. Данно уже прибыл и теперь, стоя рядом с Блейзом перед камином, пытался выяснить, что же произошло.

– Так, – спросил он, – а что вы сделали с телами?

– В доме имеется морозильная камера. Мы поместили тела в нее.

– В морозильную камеру? – Данно с удивлением взглянул на него. – Почему же вы их не похоронили?

Блейз пожал плечами.

– Все равно их исчезновение вскоре заметят. Явится местная полиция. И тела все равно найдут, даже если мы и похороним их где-нибудь вдали от дома, куда их к тому же еще и пришлось бы нести; а с морозильной камерой все проще. Кроме того, и для мальчика это может оказаться предпочтительней – по крайней мере, он будет точно знать, что его учителей ждут достойные похороны. Ведь они были действительно замечательными людьми.

– Замечательными! – взорвался Данно. – Как будто вы о них писать собираетесь, мистер вице-президент.

Блейз вздохнул и повернулся к Данно.

– Нет, конечно, писать о них мы не станем – ни я, ни ты.

– Вот это уж точно. – Данно все еще был в гневе. – Твои Псы устроили здесь настоящую бойню.

– Твои Псы, Данно, – поправил Блейз. Но гигант отмахнулся от этого замечания:

– Они подчинялись тебе. И именно вам было поручено организовать здесь конференцию, мистер вице-президент.

– Просто ваши Псы натасканы совсем не так, как надо, мистер президент. Им нравится убивать, поскольку это возвышает их в собственных глазах, и поэтому они совершенно ненадежны, когда у них в руках оружие.

Данно уже начал успокаиваться, хотя взгляд его оставался жестким.

– Все вице-президенты приедут вовремя?

– Наверняка, – кивнул Блейз, – о них я не беспокоюсь.

– О ком же ты беспокоишься, Блейз? – Данно прищурился.

– О мальчике, – ответил Блейз, – мы его так и не нашли.

– О мальчике?

– Об их воспитаннике.

Данно фыркнул:

– С чего бы это тебе о нем беспокоиться?

– Я считал тебя одним из тех, кто ценит порядок во всем, Данно. А я так и не смог ничего разузнать о мальчике, до того как погибли старики. Погибли по милости твоих Псов.

Данно нетерпеливо отмахнулся:

– Откуда Псы могли знать, что старики нужны тебе живыми?

– Потому что я вообще не приказывал им убивать. – Блейз не повысил голоса, но все равно это прозвучало достаточно резко. Данно наклонил голову, глядя на брата.

– К чему весь этот шум вокруг мальчишки? – спросил он. – Что он может нам сделать?

– Вот это-то, мне кажется, и необходимо выяснить, – ответил Блейз. – Я не люблю тайн и ты, думаю, тоже.

Это была правда, но не вся. В тайне, окружавшей Хэла Мэйна, было что-то, касающееся самого Блейза: он подсознательно ощущал, что само существование Мэйна каким-то образом угрожает его планам.

– Это в тебе говорит экзотская кровь, – сказал Данно. – Но я-то, к счастью, полностью управляю собой. К чему бы мы пришли, если бы тратили время на разгадку каждой тайны, с которой сталкиваемся? Наша задача состоит в том, чтобы взять под контроль управление всеми мирами, а не разбираться в том, как они управляются. Или, может, ты знаешь другой путь, благодаря которому несколько тысяч или несколько сотен тысяч подобных нам могли бы надеяться захватить власть над всеми мирами?

Блейз почувствовал усталость. Странную усталость, как будто он внезапно постарел на много лет.

– Позволь, я объясню все это подробнее, когда прибудут остальные вице-президенты, – сказал Блейз.

– Я не желаю ожидать объяснений до завтра, – ответил Данно.

– До сегодняшнего вечера, – уточнил Блейз.

– Как до сегодняшнего вечера? Ведь наша встреча намечена на завтра, – удивился Данно.

– Я знаю. – Усталость снова овладела Блейзом. – Это один из многих твоих приказов, который я изменил. Все соберутся в течение ближайшего часа. Еще и поэтому пришлось поместить тела в морозильную камеру.

Наступило молчание.

– Блейз, – медленно заговорил Данно, глядя на него тяжелым взглядом, – ну-ка объясни поподробнее, что ты имеешь в виду?

– Дело в том, – произнес Блейз, – что мои планы по использованию Организации гораздо более обширны, чем твои. У меня есть веская причина добиваться контроля над всеми мирами. Я собираюсь изменить историю, и для этого мне потребуется огромное количество людей – достаточное, чтобы управлять населением всех Новых Миров, за исключением дорсайцев и экзотов.

Он замолк.

– Продолжай, – тихо проговорил Данно. – Пока что я услышал только часть объяснений, а я выскажу свое мнение, только когда услышу все. Зачем нам это нужно?

– Потому что в противном случае люди вымрут. Это произойдет через триста или во всяком случае не позднее чем через тысячу лет. – Что заставляет тебя думать так?

– Человечество слишком рано вышло в космос. Иные – это последняя надежда человечества на спасение. Наказанием за слишком ранний выход в космос будет гибель человечества, если только мне не удастся предотвратить ее. Но я уверен, что смогу это сделать, если у меня в распоряжении окажутся промышленная мощь и военный потенциал всех Новых Миров.

– Для чего?

– Для того чтобы завоевать Старую Землю, а самое главное – захватить ее мозг и сердце – Абсолютную Энциклопедию, – сказал Блейз. – Только Иные смогут освежить старую кровь человечества, принеся людям все то, чего им удалось добиться на Новых Мирах. И только после этого, окончательно созрев, мы окажемся готовы благополучно и достойно существовать во Вселенной.

– Блейз, – сказал Данно, – мне кажется, у тебя что-то с головой. Или, может быть, так и было с самого начала. На это понадобятся сотни лет. Наши кости уже превратятся в пыль, прежде чем станут заметны хоть какие-то результаты.

– Согласен, – кивнул Блейз. – С нашими костями действительно так и будет. Зато человечество пойдет по тому пути, который ему и был предначертан до того, как оно, добившись определенного развития технологии, слишком рано расселилось по другим планетам. И в конце концов оно будет состоять из таких людей, как ты и я.

– Блейз, – мягко произнес Данно, – ты больше не мой вице-президент. Мне на этом месте не нужен сумасшедший. Но это еще не все. Я создал эту организацию, я управляю ею, и я собираюсь управлять ею и впредь. Не знаю, насколько тебе удалось заразить своими идеями других вице-президентов, но думаю, что никто из них не воспринимает серьезно то будущее, о котором говоришь ты. Они хотят жить припеваючи сейчас, а не ломать головы над будущим человечества.

– Они ничего не знают об этом, – ответил Блейз. – Ты – единственный, кому я это рассказал, и вообще сейчас я впервые говорю об этом вслух. И лишь потому, что ты мне нужен.

– По-моему, ты не слушаешь меня, Блейз. Я только что уволил тебя. Ты становишься опасен. И я больше не нуждаюсь в твоих услугах.

– От тебя уже мало что зависит, – сказал Блейз. – Когда я посетил другие миры, я посеял в благодатную почву семена будущего, которое только и может спасти нас. Амбиции людей, которых ты когда-то поставил во главе организаций, значительно выросли. Они полагают, что через меня имеют дело с тобой. На самом же деле они имеют дело непосредственно со мной. Они уже значительно расширили свои организации и готовы занять ведущие позиции на всех мирах, за исключением Дорсая, Мары и Культиса.

– Ты посеял семена? – усмехнулся Данно. – И небось специально устроил так, чтобы они собрались здесь раньше времени? Ладно, когда они здесь появятся, увидишь, как я вытравлю эти твои всходы и все снова станет по-прежнему.

– Ничего не получится, – возразил Блейз. – Ты сам внушал им стремление к наибольшей власти. А я еще и показал им путь к этому. Я ведь и тебя знакомил с этим путем еще на Ассоциации, и тогда ты почти согласился принять его.

– Почти согласился – это, пожалуй, правильно, – подтвердил Данно. – Мне просто нужно было выиграть время. Я вовсе не в восторге от того, что ты отменил покушение. Теперь придется разрабатывать другой план. И еще, что бы ты там ни говорил насчет расширения Организации, я не могу его допустить. Вот увидишь, вице-президенты снова пойдут за мной.

– Возможно, ты и смог бы, – сказал Блейз, – но не станешь этого делать.

Данно посмотрел на него:

– Почему это?

– Да потому что я вообще не должен был прилететь сюда с Ассоциации.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, – произнес Данно. Блейз вдруг явственно ощутил исходящую от брата угрозу. Раздался треск горящего дерева в камине, в тишине библиотеки показавшийся вдруг необычайно громким;

– Не думаю, – с досадой ответил Блейз, – что ты пошел на это сознательно, просто у тебя не было другого выхода. Псы с самого начала не имели ни малейшего шанса одержать верх над Защитниками Маккея. Ведь это ветераны, опытные бойцы, участники многих церковных войн, привыкшие действовать вместе. А у тебя – лишь горстка молодых людей, которых обучали в гимнастическом зале да в тире. И даже если бы Псы каким-то чудом убили Маккея, в этом все равно не было бы никакого толка.

– Почему? – потребовал ответа Данно.

– Конфликт между Псами и Защитниками не остался бы незамеченным прессой, даже если бы ты и употребил на это все свое влияние; большая часть этого влияния создавалась властью Пяти Сестер и остальных твоих клиентов в Палате. Теперь Пять Сестер уже не столь авторитетны, да и другие твои клиенты поспешно обрывают все связи с ними, а значит, и с тобой – точно крысы, покидающие тонущий корабль. – Он сделал паузу. – Я не знаю, возможно, ты сам видел тех людей, которые защищают Маккея, и почувствовал, что у Псов нет ни малейшего шанса, – продолжал Блейз. – Во всяком случае тебе стало ясно, что это кончится публичным политическим скандалом. В ситуации, подобной той, что создалась на Ассоциации, человек, успевший подняться наверх, благополучно переносит бурю, а оказавшийся внизу – тонет. Маккей еще до твоего отъезда достиг вершины, и поэтому тебе оставалось только ждать развития событий. Спасти и Пять Сестер, и себя можно было только убив Маккея.

– Эта идея возникла еще в самом начале, – уточнил Данно.

– Но тогда ты не предполагал, что план может провалиться и понадобится козел отпущения, на которого можно свалить вину за неудачу Псов.

Он снова сделал паузу. Данно молчал, по-прежнему глядя на него горящими глазами.

– Стоило только начаться расследованию, как власти тут же вышли бы на центр подготовки Псов, – продолжал Блейз, – и установили бы их связь с Нортоном Броули. Но ты едва ли мог полагаться на верность Нортона: на первом же допросе он расползся бы, словно бумага, политая кислотой. А тебе непременно нужно было отвести подозрения от себя. И для этого кто-то должен был жить в твоих апартаментах, пользоваться кабинетом в офисе, и именно на него должен был указать Нортон. Этот человек – я!

– Я вовсе не имел в виду… – начал было Данно и вдруг остановился.

– Нет, – покачал головой Блейз. – Брат мой, вы ведь никогда не смотрите туда, где вам что-то не нравится. Вы стараетесь смотреть в другую сторону. Ты покинул Ассоциацию, оставив меня отвечать за все. Если бы я уцелел, то прибыл бы к тебе живым и здоровым. Если бы я погиб, то, по крайней мере, и Маккей был бы мертв, думал ты, и можно было бы спокойно вернуться на Ассоциацию.

Блейз замолк, ожидая реакции Данно. Но Данно только смотрел на него и качал головой.

– Вскоре начнут собираться вице-президенты, – продолжил Блейз. – Они будут иметь дело со мной, не с тобой – хотя и не будут знать об этом. Но в любом случае они хотят того будущего, которое я им обещал. И сейчас процесс уже идет полным ходом. Они привлекают в свои ряды все новых и новых Иных. А как же ты, Данно?

Данно по-прежнему стоял неподвижно. Но угроза от него больше не исходила, а сменилась невероятной усталостью.

– Ладно, – произнес он наконец. – Признаю, я действительно чувствовал опасность для себя. Просто было слишком поздно что-либо менять. В любом случае теперь мне не остается ничего другого, как начать все заново на одном из Новых Миров.

– Если ты действительно этого хочешь – прекрасно, – сказал Блейз. – Ты очень устал, Данно, – как врач, которого в любой момент могут вызвать к больному и непрерывно вызывают круглые сутки. – Он с симпатией посмотрел на Данно. – Позволь мне предложить кое-что получше. Хотя, как я уже сказал, выбирать тебе самому.