После того как они промучились с Талисом больше двух часов, когда уже Мег хотела отослать его домой, из леса неожиданно появилась нечистая сила. Явилась она в виде коня, огромного и могучего зверя, который несся из чащи прямо к тому месту, где были Мег, Талис и Калли. Добежав до них, конь взвился на дыбы, и казалось, это явился какой-то сказочный великан или медведь ростом с гору.

В первый раз в своей жизни Мег упала в обморок. Кровь отлила от ее головы, ее колени подогнулись, и она начала медленно падать. Даже когда она уже упала на землю, ее единственной мыслью был ужас за детей. Как должны они испугаться этого огромного животного, ржание которого раздавалось высоко над их головами. Она обязана сохранить сознание, чтобы защитить их, даже если потребуется, ценой собственной жизни!

Падая, она увидела, какими расширившимися глазами взирают дети на живот коня. Надо спасти, спасти их!

Когда через несколько минут Мег открыла глаза, поблизости не было видно ни детей, ни лошади. Вместо них под деревом лежал какой-то мальчик.

Покачивая головой, чтобы она прояснилась, Мег с трудом поднялась и заковыляла к ребенку. Он был богато одет, она до этого вообще в жизни не видала такой богатой одежды. Его плащ был украшен драгоценными камнями, маленький кинжал у него на поясе был сделан из серебра и тоже украшен драгоценностями. На его голове была бархатная шапочка, по краям которой шли рубины, каждый из которых был величиной с грецкий орех.

— Сэр, — произнесла Мег, протягивая руку, но не решаясь дотронуться до ребенка. Наверное, это был сын какого-нибудь аристократа…

Мальчик, застонав, пошевелился и попытался сесть. Мег Попыталась ему помочь.

Он резко открыл глаза и оглядел ее с ног до головы. Его тонкие ноздри затрепетали.

— Не трогай меня, старуха! — сказал он с таким произношением, какое бывает только от образования и огромного количества знаменитых предков.

Мег немедленно отдернула руку, видя, как он пытается встать на ноги. Он был худеньким и хрупким. Мег показалось, что он чуть-чуть постарше Талиса, хотя, по сравнению с ним, цветущим здоровьем, этот мальчик был похож на тень.

Она смотрела, как ребенок, пошатываясь и опираясь на дерево, наконец поднялся. На его голове начинала образовываться большая шишка.

— Что вы сделали с моей лошадью? — спросил он, глядя на нее с таким видом, как будто она в данный момент прятала животное у себя под юбками.

— Я… — начала Мег, и вдруг внезапно к ней вернулись чувства. А действительно, где это животное, и что более существенно, где же дети?

Страх охватил Мег, когда ей представилось, как ее дорогие, невинные детки лежат, растоптанные этим чудовищем, этим посланцем дьявола, этим сатанинским бесом — перед ее глазами все еще стояла картина, как он встал на дыбы и ржет у них над головами. Что ее маленькие детишки, ее любовь и радость, могут знать о горячих необъезженных жеребцах, копыта которых, подкованные сталью, могут проломить человеческий череп. Они всю жизнь прожили на ферме рядом с мирными сельскохозяйственными животными, которых запрягают в фургоны и телеги. Жеребца они могли видеть только на картинке, где изображено, как Моисей ведет народ через Красное море.

Сделав быстрый реверанс в сторону мальчика, который стоял, прислонившись к дереву, Мег приподняла свои юбки и бросилась бегом вверх по склону горы, на которой они собирали ягоды. Тропинка круто шла вверх через кусты, и в обычное время Мег с трудом карабкалась бы вверх, отдыхая через каждые два шага. Но сейчас дело шло о спасении ее детей. И она бежала, как будто у нее выросли крылья.

Достигнув вершины горы, она остановилась, чтобы перевести дыхание. Ее сердце колотилось как сумасшедшее, и ей казалось, что ее грудь сейчас разорвется. В течение некоторого времени у нее перед глазами все было темно. Но когда ее зрение прояснилось, она просто поверить не могла в то, что увидела.

У подножия горы, на плоском участке земли, который служил всем для пикников и прогулок, она увидела этого огромного коня, на котором прискакал незнакомый мальчик, но сейчас этот конь с раздувающимися ноздрями танцевал на задних ногах. На спине у него, в седле, восседал Талис и держался при этом прямо, как настоящий рыцарь. Можно была бы подумать, что он в седле родился. Он, держа поводья, без всяких усилий управлял лошадью. У него и мысли не было, что он может упасть, когда конь встанет на дыбы.

Мег не могла пошевелиться, она словно приросла к своему месту. Несчастная женщина как-то забыла, что Талис по рождению не сын фермера. Сейчас перед ней был молодой джентльмен. На нем была грубая одежда, какую носят крестьяне, но, несмотря на одежду, он был точно так же элегантен, как и тот богатый мальчик, которому принадлежал этот конь.

Мег услышала, как Калли кричит, стягивая Талиса за ногу на землю:

— И мне! Дай и мне тоже попробовать!

До Мег не сразу дошло, чего хочет девочка. Господи! Она тоже хотела погарцевать на этом коне! Сердце Мег, которое только-только начало успокаиваться, тут же вновь подпрыгнуло к самому горлу, и она бегом пустилась бежать с горы. На бегу она повторяла сама себе: «Талис ей поможет». Она не позволяла себе задуматься о том, кто поможет Талису. Она не допустит, чтобы что-нибудь случилось с Калли, убеждала себя Мег.

Но она остановилась, потрясенная, когда увидела, как Талис преспокойно спешился и подсадил Калли наверх, чтобы она забралась в седло этого чудовища. Одна! Он посадил Калли на этого огромного ужасного коня одну.

Мег была не в силах перевести дыхание. Она не могла ни о чем думать и, разумеется, не могла закричать, чтобы запретить им это делать.

Коса Калли расплелась, и волосы рассыпались, развеваясь по ветру, так что казалось, будто на лошади больше волос, чем у девочки. Невозможно описать, что чувствовала Мег, когда увидела, как крошечный ребенок сидит на спине коня ростом с небольшой дом. Мег была уверена, что в следующую же секунду она увидит, как ее драгоценная девочка валится на землю и истекает кровью, растоптанная огромными копытами.

Но вместо этого Мег увидела, как Калли тянет коня за узду, заставляя его танцевать под ней и, взлетая, девочка хохотала так, что ее смех разносился по всему полю.

— Ты держи его! — кричал ей Талис. — Ты управляй, управляй им!

«Как? — подумала Мег, — как, скажите на милость, может крошечная девочка управлять таким животным? И еще вопрос, откуда Талису-то известно об управлении такими животными?»

Мег села на жесткую землю. На ее глазах происходило то, о чем она не хотела думать, не хотела это помнить. Дети эти были не ее. Если бы это были дети ее и Уилла, они бы испугались этого коня. Они бы сделали то, что сделала Мег, когда говорила, с мальчиком, которому принадлежала лошадь: почтительно кланялись и звали бы его «сэр». Никогда в жизни крестьянским детям не пришло бы и в голову, что они имеют право по очереди кататься на лошади с богатой сбруей, которая принадлежала какому-то высокому лорду.

— Хочешь тоже покататься? — закричал Талис, обращаясь к Мег, когда увидел, что она сидит на земле на склоне горы. — Знаешь, как здорово!

Она только головой покачала. Ей казалось, что она перенеслась в одну из тех волшебных сказок, что рассказывала Калли. Когда Талис, обежав вокруг коня, зашел спереди, и тот снова взвился на дыбы, сердце Мег уже не трепетало. Она поняла: Талис знает, что ему делать. Она не знала, откуда он может это знать. Она была убеждена: такой лошади он не видел никогда в жизни. Но он был сейчас уверен в том, что делает.

Подпрыгнув, чтобы ухватиться за узду, Талис пригнул голову коня к себе. Сначала конь бешено скосил на него один глаз, но уже через пару секунд Талису удалось его успокоить. Поглаживая его руками, он шептал ему на ухо какие-то тайны, которые, казалось, это существо поняло и встало смирна

— А, ты его успокоил, — произнесла Калли с разочарованным видом. — А то бы он у меня сейчас полетел.

— Полетел. Ха-ха! Что это ты, интересно, знаешь о летающих лошадях, и вообще о лошадях, а?

— Знаю ровно столько же, сколько и ты. Отпусти его и увидишь, как я сейчас пущу его галопом по полю!

— Ну уж нет, только не одна, — ответил Талис и легко вспрыгнул на седло впереди нее. Похоже, что он начисто забыл о своей больной ноге, от которой еще час тому назад, как ему казалось, он готов был умереть. — Держись за меня! — крикнул он Калли, а потом конь заржал, встал опять на дыбы и взял с места так стремительно, как будто его хлестнули.

Мег осталась сидеть неподвижно на склоне горы, не в силах поверить своим глазам.

В чувство ее привел вопль молодого лорда, который вприпрыжку спускался по склону горы и как раз успел увидеть, как его конь с двумя всадниками галопом уносится прочь. Мысли Мег закружились вихрем. В мгновение ока ей привиделась ужасная картина:

Талис и Калли на виселице в петле, их тельца безжизненно болтаются взад-вперед. Их повесили за то, что они угнали лошадь этого мальчика.

Первое, что пришло в голову Мег, было убить ребенка. Пусть лучше ее повесят за убийство, чем тронут пальцем ее драгоценных детей.

Мег была потрясена, но не меньше нее был потрясен и мальчик. Сегодня утром он без спроса взял лошадь своего отца, делая все возможное для того, чтобы доказать тому, что он — настоящий мужчина и способен справиться с этим чудовищем. Но стоило ему оказаться в седле, лошадь понесла, не обращая на него никакого внимания. Она несла его на себе так долго и так далеко, что в настоящий момент Эдвард понятия не имел, где именно он находится. И еще хуже то, что двое крестьянских детей украли его лошадь. Он бы скорее умер, чем признал, что эти дети справляются с лошадью лучше, чем это когда-либо удавалось ему.

И тут же, бросив взгляд на толстую старуху, которая определенно была всего лишь простой женой фермера, Эдвард увидел, что она смотрит на него кровожадными глазами. И он подумал: она сейчас убьет его, избавив от этого его отца.

Он было совсем упал духом, но снова выпрямился, увидев, что парочка детей, сидя на его лошади, снова показалась вдалеке. Черт побери, этот парень действительно умеет ездить верхом! Где, где он научился так править? Кто его учил? Ему же только десять лет, ну самое большее двенадцать, и вот пожалуйста, он чувствует себя в седле так, как будто родился на нем.

Эдвард смотрел на смеющихся детей, вслед за которыми, развеваясь, летели девочкины волосы, временами обвиваясь вокруг них обоих, и зависть поедом ела его душу. Если бы он умел так же ездить верхом, отец повсюду брал бы его с собой. Эдвард был уверен: этот незнакомый ему мальчик в жизни никогда не падал с лошади.

Минуту он смотрел на них, а эта старуха-злоумышленница пялилась на него, очевидно, собираясь что-то с ним сделать, a потом бегом бросился вниз по склону горы к тем двоим и своему коню.

— Сейчас же слезь! — закричал он. — Вы украли мою лошадь! Как вы посмели? Вас за это повесят!

Мег бежала вниз вслед за ним, протягивая руки по направлению к его горлу. Талис расхохотался:

— Украли? Да мы ее поймали и не дали ей сбежать. Если бы не мы, не было бы сейчас у тебя лошади! — Он склонил голову набок, взирая на мальчика с высоты седла, в котором сидел. — А кстати, твоя ли это лошадь? Если бы она была твоя, ты бы тогда на ней умел ездить.

Мег хотелось плакать. Надо было ей предвидеть, что Талис и не подумает извиниться перед этим молодым лордом. Без сомнения, теперь всю их семью ожидает каторга.

— Тебе надо уши отрезать за такое! — вне себя от гнева проговорил мальчик. Как смеет так с ним разговаривать какой-то крестьянский парень? Судя по его произношению, он был из самых необразованных и темных крестьян, которые рождаются только для того, чтобы ходить за плугом с утра до ночи. Такие к двадцати пяти годам уже умирают от перенапряжения.

— Да? А еще что мне надо? — беспечно осведомился Талис, легко спрыгнул с лошади и встал напротив мальчика. Хотя он был очень высок, но Meг тo знала, что ему еще нет девяти лет, в то время как мальчику-аристократу было примерно одиннадцать-двенадцать.

Мег тотчас встала между двумя мальчиками или, как она уже начинала думать о них, между двумя молодыми джентльменами.

— Сэр, все в порядке. Вот ваша лошадь, она здесь. Дети хотели только вернуть ее вам. Никто не хотел сделать ничего дурного, сэр.

Ни один из ребят, казалось, не обратил на нее никакого внимания. С каждым мгновением Эдвард злился все больше и больше. Его раздражала самоуверенность этого черноволосого и черноглазого мальчишки, и нервировало то, как на него смотрела девочка на лошади. Она была еще совсем маленькая, но вокруг нее развевалась роскошная грива волос, а в глазах было странно взрослое выражение, Ему совсем не нравилось, что она смотрит на этого простолюдина так, как будто тот мог все, что угодно, а он, Эдвард, не стоил даже взгляда Как такое могло быть? Это же на нем, а не на этом грубом парне, была бархатная одежда и драгоценности.

Эдвард нанес удар первый — этот удар Талис легко отразил, увернувшись от кулака, который уже нацелился прямо ему в лицо. Но следующий удар пришелся ему в плечо, и тут Эдвард случайно наступил Талису на ту ногу, которая была ужалена пчелой. Боль пронзила все тело Талиса. Вне себя, Талис кинулся на богатого мальчишку, они упали на землю и покатились. Кулаки и ноги замелькали в воздухе.

Мег показалось, она сейчас опять упадет в обморок. Теперь-то уж точно всех их ждет виселица.

— Так, что тут происходит?

Никогда в жизни Мег не была так рада видеть Уилла, как в этот момент.

— А я думал, что вы собираете ягоды, — сказал Уилл. Он был раздражен больше, чем все они. — Хоть кому-нибудь из вас можно верить?

Уиллу не было дела до вопросов сословий. Его не волновало, что один из обладателей кулаков и коленок в тесно переплетенном клубке на земле был джентльменом, а другой нет. Он видел одно — двое мальчишек дерутся, и поэтому он их разнял. Он ухватил каждого из них за воротник и растащил на длину вытянутой руки. Пока этого не произошло, казалось, они готовы разорвать друг друга на куски. Потом встряхнул обоих и приказал:

— А ну-ка, ведите себя прилично!

— Выпустите меня, эй, вы… вы… вы… крестьянин! — закричал Эдвард, пытаясь сохранить остатки достоинства,

— Н-да, это уж точно, — невозмутимо согласился Уилл.

Усадил обоих мальчиков на землю и осведомился:

— Ну, а теперь рассказывайте, что произошло?

— Они украли мою лошадь, — ответил Эдвард, стягивая свой камзол и отряхиваясь.

— Какую лошадь? — удивился Уилл. — Эту? Которая здесь стоит? Они ее украли? В смысле они ее у тебя увели?

— Нет, так получилось… Я… ну, в общем, упал. Случайно. Я в этом был не виноват.

— Значит, они украли ее после того, как она тебя сбросила и убежала. Ну, что ж. А когда они ее украли, куда они ее отвели? В Лондон, наверное? Ну что, пошлем за шерифом и арестуем их?

Мег подумала, что она еще никогда так не любила Уилла, как сейчас. У него было столько здравого смысла! Он говорил с детьми, как нужно говорить с детьми, неважно, из какого она сословия.

Молодой джентльмен, услышав это, немного смутился. Уилл похлопал его по плечу так же запросто, как похлопывал Талиса:

— Ну и где же ты живешь?

На лице ребенка показались слезы. Мег сразу поняла, что он заблудился.

— Мег! — воскликнул Уилл. — Кстати, у нас, кажется, еще оставался кусочек вчерашнего пирога? А тот пирог с малиной? Калли, ну-ка слезай с лошади и веди ее домой. — Мы все тут здорово проголодались.

Мег шла за ними и виновато думала, что то, что она едва не превратила в настоящую катастрофу, сейчас запросто превратилось в приятный денек. Когда первоначальная враждебность между мальчиками кончилась, они обнаружили, что им есть о чем поговорить. Сначала они держались слишком настороженно и независимо, но, прислушиваясь к словам Уилла, скоро оттаяли. Талис продемонстрировал Эдварду свой деревянный меч. Эдвард рассмеялся, когда Талис пронзил им воздух. Очень скоро он давал ему уроки, как должен правильно держать меч настоящий рыцарь.

Уилл велел Мег не спускать глаз с мальчишек и следить, чтобы их интерес друг к другу не ослабевал. Он же решил пойти и попробовать разузнать, в каком направлении отсюда находится дом Эдварда. Насколько он понял, мальчик жил, по крайней мере, в двадцати милях от них. Судя по всему, найти это место должно быть непросто, если учесть, что деревенские жители считали каждого, кто отъезжал от дома больше чем на шесть миль, путешественником, объездившим весь свет. Мег не сомневалась, что Уиллу удастся узнать, где живет мальчик. Сегодня утром она убедилась, что Уилл может все.

Проводив Уилла, Мег осталась с детьми. Она наблюдала за ними и видела, как старательно Талис изучает все, что делает Эдвард, во что тот одет, как имитирует его походку, его манеру разговора, даже несколько раз попытался говорить, с таким же акцентом.

Грустно было, однако, видеть Калли, которая молча смотрела на обоих мальчиков, оставленная в одиночестве. Впрочем, в конце концов о ней вспомнил Талис. Это произошло, когда они сидели под тенистым деревом и пили сладкий сидр, который сварила Мег.

— Расскажи-ка нам историю, Калли, — сказал Талис.

Калли, очень польщенная, улыбнулась. Она начала рассказывать одну из своих лучших историй, которую придумывала целых четыре дня — сказку про одного дракона, про лошадь и про ведьму с зелеными волосами. Но только-только она начала, как Эдвард зевнул и заявил:

— А то, что я сейчас читаю, гораздо интереснее. Кстати, твой отец скоро вернется? Я хочу… я хочу попрощаться, прежде чем уеду.

Он, конечно, не мог признать, что собирается спрашивать какого-то крестьянина, как ему добраться до дома. Скорее всего, думал он, этот фермер не знает, где находится такой богатый дом, как дом его отца, но, может, он знает хоть что-нибудь.

Задумавшись о собственных проблемах, Эдвард не заметил, как остолбенели и Калли, и Талис. И даже если бы увидел, не понял бы почему.

«Читаю, — думала Калли. — Он читает истории». В деревне умел читать только священник. И он говорит, что незачем каждому рабу Божьему учиться читать. Читать — это очень сложно, поэтому нечего забивать этим себе голову. Священник прочитает Библию и расскажет всем и каждому, о чем там написано. Обычные люди, те, кто не избран Господом, те читать не умеют.

— Что ты читаешь? — прошептала она, подтягивая колени к своему подбородку. — Библию, да?

Эдвард покосился на нее краем глаза. Он был, как раз в таком возрасте, когда еще не мог принять определенного решения — хороши девочки или ужасны. И особенно он не мог принять никакого решения относительно этой девчонки. Она не из красавиц, и, конечно, даже когда вырастет, не будет красавицей. Лицо у нее слишком бледное, слишком бесцветное, слишком простые черты. Впрочем, волосы у нее роскошные. Сейчас они были снова заплетены в толстую косу, которая свисала у нее за спиной. Странно было смотреть, как она следует повсюду за этим черным Талисом, за мальчиком, который был одет и говорил как крестьянин, но держался, по крайней мере, как сын короля.

Девочка повсюду ходила за ним как тень, а он, кажется, и не думал раздражаться. Более того, как только она отводила взгляд, он сразу начинал оглядываться и хмуриться. Он, казалось, совершенно точно знает, когда ее внимание бывает привлечено к чему-то еще, кроме него, даже когда он стоит к ней спиной.

Все это казалось весьма странным для Эдварда, потому что в его доме девочки и мальчики всегда жили раздельно. Их самих это вполне устраивало. Кому бы это могло понравиться, что какая-то дура вечно висит у тебя за спиной? И еще: почему эта девочка так молчалива? Насколько Эдвард знал этот народ, они вечно тараторили. Кажется, Калли открыла рот в первый и последний раз, чтобы рассказать эту нудную сказку о летающих зверях и ведьмах. Он, Эдвард, устал от этих сказочек уже много лет назад. Теперь он читает настоящие истории, о королях и рыцарях, и еще о войнах — обо всем том, о чем крестьянская девочка не может иметь никакого понятия.

Эдвард открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент вернулся Уилл. Он узнал, в каком направлении был дом Эдварда. Несколько секунд мальчик колебался, не зная, как ему следует попрощаться. Наверное, не стоит говорить крестьянам «спасибо». Интересно, что бы его отец сделал в такой ситуации?

Эдвард забрался на свою лошадь и сверху посмотрел на четверых встреченных им сегодня людей. Теперь, как только он увидел их вместе, ему бросилось в глаза, как они странно выглядят. Двое взрослых были обычные фермеры, загорелые и обветренные, но дети… В общем, если бы их хорошенько и богато одеть, они великолепно смотрелись бы при дворе у королевы. Особенно мальчишка (Эдвард стал особенно снисходителен и великодушен, когда узнал, что он на целых четыре года старше Талиса). Да, если бы Талиса одеть в бархат, а не в кожу, он был бы настоящим красавчиком.

Внезапно Эдварду стало совершенно безразлично, что на его месте сказал и сделал бы его отец. Как только он вернется домой, отец, вполне возможно, убьет его. Так какая разница, как будут выглядеть его последние действия перед смертью?

Он галантно снял шляпу, прижал ее к сердцу, раскланялся со всеми четырьмя и произнес:

— Благодарю вас за прекрасно проведенный день. Неожиданно у него промелькнула великолепная мысль. Он расстегнул сумку, которая была прикреплена к седлу, и вынул большую книгу в прекрасном кожаном переплете. Это были легенды о рыцарях Круглого Стола. Книга принадлежала его отцу, но теперь, думал он, это уже неважно.

— Подарок вам, моя леди, — сказал он, обращаясь к Калли, как придворный королевы Елизаветы, и протянул ей книгу, которую она тут же жадно схватила. Потом Эдвард резко дернул узду, и лошадь вскачь понесла его вниз по дороге, в том направлении, в котором, как сказал Уилл, был дом его отца.

Как только мальчик покинул двор, трое из оставшихся невольно подумали, что в их жизни что-то переменилось. Уилл-то думал только о той работе, которую мог бы сделать и не сделал, пока ходил и выспрашивал всех, как этому мальчишке доехать до дома. Но Мег думала о том, что начиная с этого дня она уже никогда не сможет посмотреть на «своих» детей, как смотрела раньше. Хотя они с мужем растили и воспитывали их в течение восьми лет, они были не похожи на Мег и Уилла. Она почувствовала, что Калли и Талис с первых секунд знали о том, что равны с этим богатым мальчиком и поэтому так держались.

Что касается Талиса, то он сегодня в первый раз увидел тот мир, который, как он знал, был его миром. Иногда он говорил Калли, что он так редко играет с мальчиками в деревне, потому что ему жалко оставлять ее одну надолго (ему нравилось, когда она чувствовала себя обязанной ему, потому что тогда она держалась с ним очень мило). Но если говорить правду, с деревенскими детьми ему было просто скучно.

Но сегодня! Ах, сегодня ему было не скучно. Эдвард был жутким снобом, это да, но ему были известны такие вещи, которые Талис ужасно хотел бы знать. Эдвард разбирался в лошадях, мечах и во всем, что касается рыцарей. Он даже знал, какие сплетни ходят при дворе королевы. Кроме того, Эдвард однажды видел самого Лейсестера, который, по словам многих, скоро станет королем.

Что касается Калли, она прижимала огромную книгу, которую ей подарил Эдвард, к своей детской груди и повторяла про себя каждое слово, которое тот произнес. Читал сказки, думала она. Читал истории. Читал такие же истории, как у нее. Читал истории еще лучше.

Конечно, в каком-то смысле она была обижена. Ее истории нравились всем. Мег и Уилл их обожали. Талис тоже полагал, что они великолепны. Кто такой вообще этот Эдвард, чтобы говорить, что ее истории хуже других?

Калли не знала слова «конкуренция», но она знала — это то, чего ей не хватает. Она не могла сравнить свои истории с какими-нибудь еще. Ей никогда не доводилось слышать путешествующих рассказчиков, тех, кто меряет страны ногами, переходя из одного богатого замка в другой, еще более богатый, и рассказывая там свои истории, чтобы заработать себе еды и немного золота, когда удастся. Эти рассказчики сравнивали свои истории с историями других таких же рассказчиков, а их слушатели, разумеется, сравнивали их истории с теми, которые они слышали раньше.

Оставшуюся часть дня все трое сохраняли молчание. Уиллу не хотелось себе в этом признаваться, но их молчание его беспокоило. Сам он был человек молчаливый, но ему очень нравилось слышать, как вокруг него щебечет и болтает его семья. А сегодня все трое сидели за столом, уставившись в тарелки, и ужинали в задумчивом молчании.

После ужина они расселись вокруг очага. На коленях у Мег, как всегда, было рукоделие. Дети же молча смотрели в пространство. Уилл не выдержал:

— Ну, Калли, солнышко! Расскажи-ка нам какую-нибудь сказку.

Нахмурившись, она взглянула на Талиса. Она всегда предоставляла ему принимать решение.

— Ты о чем хотел бы? — спросила она робко. Сегодня тот мальчик очень сильно поколебал ее самоуверенность.

— Без колдовства, — прошептал Талис. Потом пристально посмотрел на нее: — Хочу, чтобы было совсем без колдовства.

Калли моргнула. У нее завертелась тысяча мыслей. Как же может быть сказка без колдовства? Как какой-нибудь мальчик может убить дракона без колдовства? Драконы большие, а мальчики маленькие.

Когда Талис увидел, как широко раскрылись глаза Калли, он преисполнился насмешки. Он всю жизнь пытался задать Калли такую задачу, чтобы она не выкрутилась. Его ужасно раздражало, что она такая умная и может рассказать историю на любую тему, которую ей задашь. Что только он ни пытался придумать, ее ничто не сбивало с толку. И вот он широко улыбнулся и подтвердил:

— Да! Без колдовства, без драконов, без ведьм и без летающих лошадей. Чтобы вообще не было ничего такого, чего в жизни не бывает.

На лице Калли появилось очень странное, необычное выражение. Было похоже, что ее мысли улетели далеко-далеко в какой-то иной мир. Ее глаза смотрели в пространство. Через некоторое время она прошептала:

— Надо подумать, — и больше ничего не ответила. Она даже не обратила внимания, когда Талис пустился приплясывать от радости. Он ничуть не скрывал торжества, что вот наконец-то ему удалось смутить ее.

Калли не говорила ни слова целых два дня. Она начинала есть только тогда, когда Мег ставила тарелку с едой прямо перед ее носом. Она делала свои домашние дела чисто механически, просто потому, что само ее тело помнило, как их делать. Но она думала о чем-то совершенно другом. Мег очень обеспокоилась бы, если бы не эта довольная, торжествующая, самоуверенная, полная превосходства насмешка на лице Талиса. Он так торжествовал, что одержал над Калли верх, что время от времени Мег испытывала искушение хорошенько его встряхнуть. Она намекнула Калли, что не будет возражать, если та даст ему подзатыльник, а то и два.

Наступил третий день, и вдруг Калли вышла из транса. Это случилось после полудня, совершенно неожиданно. Еще секунду назад ее мысли витали где-то далеко, и вот они вернулись сюда. Она открыла глаза и, поморгав, как будто спросонья, оглядела всех, кто в тот момент был за столом. Потом она взглянула на Талиса, самодовольно ухмыльнулась и тихонько произнесла про себя:

— Без колдовства.

Весь оставшийся день, пока она работала, было похоже, что она летает. Она делала вид, что не замечает, как Талис упорно намекает ей, чтобы она рассказала ему, что она собирается делать. Обычно они все рассказывали друг другу. Они могли хранить тайну не больше двух минут. Но Калли держала свою историю при себе целый вечер.

К тому времени, когда опустилась ночь, все уже сгорали от нетерпения. Они даже с трудом доели ужин. Уилл делал вид, что ему-то все равно, что и как там будет, но Мег подметила, что он, вопреки обыкновению, не положил себе в третий раз добавку. Наконец он уселся в кресло перед пустым очагом. По крыше стучали мелкие капли дождя. Когда Калли начала рассказывать, все слушали ее затаив дыхание.

Калли, не торопясь, начала рассказывать, как жили-были двое детей, которые очень любили друг друга. Но он был красавец и происходил из семьи королевской крови, а она была незаметной и невзрачной, и к тому же она была одной из многочисленных дочерей человека, который больше всего хотел избавиться от своих дочерей.

Когда она это сказала, Мег и Уилл переглянулись. Нет, это, конечно, всего лишь совпадение, что сказка так похожа на правду!

Еще в истории была политика и брак, заключенный по расчету, а не по любви. Когда дети еще были совсем юными, девочке уже сказали, что она должна будет забыть об этом мальчике и дать ему возможность в будущем самому найти свое собственное счастье. Если он женится на другой женщине, он может стать королем, а может добыть себе огромное богатство. А если он женится на той девушке, которую он любит, то отцы лишат их наследства, и они останутся совсем без денег.

Вначале молодые люди соглашаются с этим, потому что это звучит крайне разумно. А кроме того, это послушные дети, и они подчиняются воле старших Но в день своей свадьбы молодой человек сбегает, является за той девочкой, которую он любит, и берет ее с собой.

Поскольку денег у них совсем нет и никто не хочет брать на работу аристократа, который чуть было не стал принцем, он становится лесорубом. Они живут вдвоем в крошечной избушке в лесах. Зима выдается очень суровой, а еды у них почти нет. Но жители деревни, которая расположена неподалеку, узнают их историю и, жалея молодых людей, которые отдали все ради своей любви, помогают им, чем могут.

Бывало, молодая пара проснется утром, а им под дверь положили несколько кусочков мяса. Иногда горстку бобов… Но с приходом весны в деревне начался голод, и молодой человек понимает, что больше он не в силах прокормить свою невесту. Она уже страшно исхудала, потому что почти ничего не ест, и свою порцию всегда отдает ему. У него должно быть достаточно сил, чтобы рубить лес.

Молодой человек погружается в невеселые раздумья. И приходит наконец к выводу, что лучше умереть, чем видеть, как возлюбленная голодает. Юноша решает убить девушку, отнести ее тело к реке и там, обнимая ее, утонуть.