Легенда (№1) - Легенда

Минуту Коул не отвечал.

— Ладно. Утром я отвезу тебя назад, — медленно вымолвил он и потянулся к ней, чтобы снять упавший ей сзади на волосы листок.

Но как только он приблизился, Кэди вскочила, словно он собирался ее ударить.

— Не могу понять, что я сделал такого, что ты мне не доверяешь? — проворчал он.

— Я могла бы доверять тебе только в случае, если бы ты был евнухом, — буркнула Кэди, стряхивая лист с головы.

Сначала Коул не отреагировал на ее замечание, потом, к удивлению Кэди, глаза его расширились, а лицо побледнело.

— Откуда ты узнала? Кто тебе сказал? Кэди смутилась.

— Кто мне сказал — что? Я не понимаю, о чем ты.

Коул ничего не ответил и принялся резко, почти сердито собирать кухонные принадлежности. Кэди никак не могла понять, что сделала не так.

— Извини, — проговорила она, не сводя с него глаз. — Я не знаю, чем расстроила тебя. О чем таком мне должны были сказать?

Коул присел на покрывало.

— Дело не в тебе, а во мне. Я не могу смириться, когда женщина узнает об этом. Я знаю, ты сочтешь это ужасным, но мне нравится, когда молодая, красивая женщина, как ты, например, шарахается от меня, пугаясь того, что я мог бы попытаться от нее добиться. Мне ненавистно то, насколько девушки из нашего города чувствуют себя в безопасности рядом со мной. Они относятся ко мне, как к подружке!

Глаза Кэди готовы были выскочить из орбит.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Как женщина может чувствовать себя в полной безопасности рядом с мужчиной с такой внешностью, как у тебя?

— Забавно, правда? — Он чуть-чуть повернул к ней лицо и удивленно приподнял одну бровь. — Маленькая шутка Господа Бога, Он позволил мне вырасти до габаритов настоящего мужчины, но полностью лишил меня мужественности.

— Твой?.. Твой?.. — Она заставила себя замолчать, но не могла отвести взгляд от низа его живота.

Коул отвернулся.

— Эти пули… Они. — Он указал на следы пяти пуль, изуродовавших его спину. — Они попали и в нижнюю часть моего тела, — тихо проговорил он.

Кэди тяжело опустилась на покрывало.

— Ты хочешь сказать, что не можешь… Коул отвернулся, так что она не видела больше его лица.

— Могу ли я делать детей? Нет, не могу. Именно поэтому я не женат, несмотря на то, что мне уже тридцать три. Женщины, которые знают, не захотят меня, а женщины, которые не знают… Было бы несправедливо по отношению к ним, правда? Женщины хотят иметь детей, — тихо сказал он.

— Не все женщины мечтают о детях.

Он повернулся и удивленно уставился на нее.

— Ну, в этом мире все мечтают.

Кэди не знала, что сказать. Она, конечно, читала статьи о том, что необходимо делать, если мужчина — импотент. Быть доброй, все понимающей, а возглавляла список этих добродетелей, кажется, нежность.

— Ты просто бесплоден или, м-м, вообще импотент?

На мгновение он смутился, потом ответил:

— И то, и другое, — он глубоко вздохнул. — Кэди, я знаю, что грех было привозить тебя в эту хижину. Уверен, небеса меня покарают. Но я не мог удержаться. Я надеялся, что уговорю тебя провести со мной три дня. Наедине. Только мы вдвоем. Может, ты возненавидишь меня, но чего я только не придумывал, чтобы убедить тебя. Даже если ты вернешься на три дня позже, неужели это так плохо — заставить любящего тебя мужчину немного посходить с ума? Не станет ли возвращение еще слаще оттого, что ему придется подождать? Понимаешь, ты — мой единственный шанс провести с кем-нибудь медовый месяц. Я мог подыскать женщину, которая согласилась бы выйти за меня замуж, но она возненавидела бы меня, как только узнала бы правду. Но с тобой, благодаря твоим странным обстоятельствам, подумал я, может, мы могли бы изобразить на несколько дней, что влюблены друг в друга. Изобразить медовый месяц, так сказать. Ты не стала бы на меня сердиться, потому что твое будущее и то, будут у тебя дети или нет, будет зависеть не от меня. По окончании этого медового месяца ты могла бы вернуться к мужчине, которого любишь, и никто от этого не пострадает.

Кэди смотрела на него и видела печаль в его глазах. Может, именно поэтому ее отправили в прошлое? Для того, чтобы подарить этому одинокому человеку три дня любви? Подарить ему то, что другим путем он никогда не сможет получить? Кому станет хуже от ее трехдневного пребывания здесь, спросил он. Если она вернется к Грегори, Коул к этому времени будет мертв уже больше ста лет. К тому же, если она вернется назад в Вирджинию и скажет, что у нее что-то было с ковбоем-импотентом, кто вообще ей поверит?

Правдой может оказаться и то, что сказал Коул: она вернется назад сквозь скалы через десять лет, а в ее времени не пройдет и минуты. К тому же в глубине души Кэди понимала, что Грегори не повредит, если он не будет знать, где она пребывала целых три дня. Однажды он, смеясь, сказал гостям за ужином, что всегда знает, где найти Кэди: на кухне в «Луковице». Так что из того, что она проведет три дня с этим совершенно безвредным человеком? Они смогут рассказать друг другу каждый о своем мире. Может, обнаружится нечто такое, что поможет ему или ей жить в своем времени. Должна же существовать причина, по которой ее забросило в прошлое, так почему же ей по крайней мере не сделать попытку выяснить эту причину, прежде чем вернуться домой?

Кэди глубоко вдохнула.

— Три дня, — сказала она. — Три дня, и на утро четвертого ты отвезешь меня назад и поможешь найти эти скалы!

Можно было подумать, что на лице Коула отразились одно за другим тысяча чувств, но все они были близки к настоящему экстазу.

— О, Кэди, — прошептал он. — Ты сделала меня счастливейшим мужчиной на земле.

Прежде чем она успела о чем-то подумать, он обхватил ее руками и прижал к своей обнаженной груди, покрывая поцелуями макушку ее головы.

То, что в этот момент почувствовала Кэди, слишком потрясло ее, так что она оттолкнула его с куда большей силой, чем это было необходимо.

— Извини. Я не собирался этого делать, — сказал он, выпуская ее.

Кэди почувствовала, что ее сердце готово выскочить из груди. Что-то подсказывало ей, что она не должна целовать его, но, с другой стороны, она уже не могла забыть, что в реальной жизни она только помолвлена, но не замужем. Вся Америка, казалось, только и делала, что прыгала из одной постели в другую, за ночь сменяя до трех партнеров, так неужели она не имеет права поцеловать мужчину после того, как вышла за него замуж? К тому же это ведь только на три дня. А благодаря физическим особенностям Коула она могла не бояться, что окажется неверна Грегори.

Кэди решительно обхватила руками голову Коула и прижалась губами к его рту. Поцелуй получился не слишком «настоящим». Хотя Кэди считала себя весьма современной женщиной и собиралась замуж, она была не очень опытна в поцелуях.

— У нас медовый месяц, ты не забыл? На лице Коула расцвела прекрасная, нежная улыбка, и он заправил локон ей за ухо.

— Знаешь, миссис Джордан, я думаю, что начинаю в тебя влюбляться.

Кэди прижала пальчик к его губам.

— Не говори так. Не говори и не делай ничего такого, что заставило бы меня чувствовать себя виноватой за то, что я покину тебя. Если я буду знать, что мой уход причинит тебе боль, я вынуждена буду уйти прямо сейчас.

— Нет, — сказал он, притягивая ее к себе. — Три дня, — это все, о чем я прошу.

Глава 8

Коул проснулся очень рано, развел огонь в камине и придвинул стул так, чтобы, усевшись на него, наблюдать за спящей Кэди. Ему и впрямь было странно осознавать, насколько он ее любит. Правду сказать, Коул даже не мог припомнить, как он жил до того, как встретился с ней, и, оглядываясь назад, видел, что все его прошлое было ничем иным, как ожиданием Кэди. Что бы он ни делал, с кем бы ни встречался — все это оказалось не больше чем подготовкой к тому дню, когда она появилась среди валунов и камнем пробила голову одному из парней Харвуда.

В тот момент Коул был привязан к дереву, шею его стягивала петля, но он был в сознании ровно настолько, чтобы увидеть ее. Похожая на ангела в облаке белого шелка, она возникла ниоткуда, обрушила камень на голову бандиту, а потом еще стояла несколько секунд в нерешительности, не зная, как выстрелить из ружья. Когда она случайно нажала спусковой крючок, пуля просвистела так близко от головы Коула, что он почувствовал, как она горяча. В душе он возблагодарил Бога за то, что его конь помнил все, чему его учили, и стоял совершенно неподвижно. Сдвинься животное хотя бы на дюйм, Коулу пришел бы конец.

Выстрелы женщины заставили Харвуда и его людей запаниковать: они не могли понять, кто же в них стреляет. Поскольку первая пуля рикошетом отлетела обратно к скалам, никто из убийц не заметил ее. Но Коул знал, куда смотреть. Едва сохраняя сознание, узкими щелочками вместо глаз Коул наблюдал за женщиной, которая пыталась снова выстрелить. «Взведи его, взведи его, взведи», — повторил он про себя раз двадцать, не меньше.

На его счастье, она передернула затвор и снова выстрелила. На сей раз женщина попала в самого Харвуда, и в то же мгновение все бандиты как один открыли огонь, наугад обстреливая скалы. Закрыв глаза, Коул молился, чтобы женщину не нашли и чтобы ее не задела шальная пуля. Он предпочел бы, чтобы они закончили свое дело и повесили его, нежели поймали ее.

Но Харвуд и его люди не имели представления, сколько человек выслеживало их, поэтому они сделали еще несколько выстрелов в ту сторону, где был конь Коула, и ускакали. И снова, к счастью, его славный жеребец не сдвинулся с места, даже не вздрогнул, несмотря на то, что одна пуля царапнула его спину. «Сегодня тебе причитается дополнительная пайка овса, старик», — похвалил он верного Друга.

Коул то терял сознание, то приходил в себя, и каждый раз, когда он возвращался в реальный мир, он наблюдал невероятные вещи. Сначала Коул увидел, что женщина раздевается, снимает свое белое свадебное платье. Когда он очнулся в следующий раз, она сидела на коне позади него, грудью прижавшись к его спине. Именно в этот момент он решил, что на самом-то деле умер и теперь находится на небесах рядом с этим ангелом.

В очередной раз вернувшись к действительности, он обнаружил, что лежит на земле, накрыв ее тело своим. Заулыбавшись от абсолютного счастья, Коул снова погрузился в бессознательное состояние.

Когда настало новое пробуждение, выяснилось, что он спал, обеими руками обнимая эту женщину.

"Ты ангел», — попытался сказать он, но горло у него настолько саднило, что Коул не смог вымолвить ни слова.

Затем его вывел из забытья солнечный свет, и он обнаружил, что она — не сон, а реальность, и, естественно, он начал ее целовать. Через несколько мгновений она выскользнула из его объятий и принялась рассказывать совершенно невероятную историю о том, что она появилась из будущего, собирается выйти замуж за кого-то другого, и прочую ерунду.

Наверняка он понял только то, что она представления не имеет, где живет, и то, что какой-то парень оказался настолько глуп, что выпустил ее из поля зрения на пять минут. При этом Коул твердо придерживался мнения, что находка принадлежит тому, кто ее обнаружил. Будь его воля, он в тот же миг повел бы ее под венец и оставил рядом с собой навсегда, но у Элизабет Кэди Лонг были другие планы. Во-первых, похоже, она верила, что влюблена в другого. У Коула хватало здравого смысла, он знал, что, если женщина считает, что кого-то любит, разубедить ее невозможно. Для этого необходимо, как минимум, очень много времени и усилий. То и другое он собирался посвятить достижению именно этой цели.

Может, Коул находился и не в самой лучшей ситуации, когда увидел ее впервые, но в своих чувствах он разобрался с первой секунды. Кэди была смелой и доброй. Она рисковала своей жизнью, чтобы спасти совершенно незнакомого человека. Как она сама сказала Коулу, она понятия не имела, хороший он или плохой человек. Тем не менее она спасла его и заботилась о нем, несмотря ни на что.

С улыбкой он представлял себе, как она говорит, вспоминал ее странные фразы, непонятные слова и еще более необъяснимые взгляды на жизнь. Всего этого оказалось достаточно — или почти достаточно, — чтобы убедить его: она, как и говорила, действительно появилась из другого времени.

Откуда бы она ни возникла, это были места, о которых Коул понятия не имел. К тому же во всем штате Колорадо не отыскалось бы другой такой женщины, как Кэди. Только что она казалась сердитой и сильной, и вот уже перед вами сама кроткость и невинность.

Какой бы Кэди ни была, она всегда пряталась за непроницаемой защитой оболочкой. Можно было подумать, что она живет в этом мире сама по себе, потому что самым важным для нее было знать, что она идет своим путем и никто о ней не заботится. Казалось, ей совершенно необходимо существовать в этом мире в одиночку.

К тому же она не позволяла Коулу приблизиться к себе, как он ни старался. Он понимал, что Кэди не могла не бояться: все-таки она оказалась одна в незнакомом месте, но тем не менее отказывалась просить о помощи или даже позволить ему заметить, насколько напугана!

К тому же она продолжала твердить об этом… этом человеке по имени Грегори. Одно упоминание этого имени вызвало у Коула усмешку. Кэди не любила этого человека. Может, Коул был не так уж опытен в любви, поскольку он только недавно с ней встретился, но он довольно знал о жизни, чтобы понять, что, когда Кэди произносила его имя, в голосе ее не звучало то чувство, которое сам Коул испытывал к Кэди. Скорее можно было подумать, что она говорит о деловом партнере, а не о человеке, за которого собирается выйти замуж.

А может, Коулу просто хотелось, чтобы так было. Сейчас, сидя в хижине в полусвете раннего утра, он смотрел на Кэди, зная, что никогда не сможет услышать в ее голосе нотки любви по отношению к какому-то другому мужчине — только к себе.

Она принадлежала ему. За несколько минут до того, как ему было суждено погибнуть, она была послана ему свыше, чтобы спасти его. Спасти от смерти, спасти от одиночества. Спасти от жизни, которая для него имела все меньше и меньше смысла. С того самого дня, когда ему еще было всего Девять лет, с того самого проклятого дня, когда произошло ограбление банка и горожане открыли огонь. Коул не мог понять, почему он уцелел. Только он, и никто больше. За два дня он потерял сестру, друга, отца и деда. А год спустя умерла мама. Его бабушка сказала, что не может больше выносить даже вида городка Ледженд, и переехала в Денвер. Коул упросил бабушку, свою единственную оставшуюся в живых родственницу, позволить ему не уезжать из этого городка, затерявшегося среди гор. Он не выносил больших городов. У бабушки Рут было мягкое сердце, поэтому она позволила внуку жить в его любимом Ледженде с людьми, которым доверяла.

Однако, как ни были добры к нему в доме, где он жил, ощущение пустоты, которое возникло с потерей семьи, никогда его не покидало.

Коул с улыбкой смотрел на Кэди, спящую, словно ангелочек, под ворохом покрывал на жесткой кровати. Она была сама невинность! И его считала таким же. Насколько он успел заметить, Кэди верила всему, что он ей говорил. Невероятно, но она поверила даже в его историю про то, что он евнух!

Эта ложь возникла под влиянием момента, слово вызвало воспоминания детства, когда после перестрелки никто не знал, выживет он или нет. Коул тогда воспользовался печальным преимуществом и тревогой в глазах окружающих, чтобы получить ответы на все «взрослые» вопросы, узнать секреты, которые они с Тариком пытались по-своему объяснять. Кто такой евнух — был один из таких вопросов. Его бабушка ответила, что это мужчина, который не мог иметь детей, и ни одна женщина не хотела выходить за него замуж. И вот теперь, годы спустя, когда Кэди невольно произнесла это слово, Коул ухватился за него и изобрел такую великолепную историю.

И Кэди ему поверила! Она поверила и согласилась остаться с ним. Удивленный Коул заметил, как потеплели ее глаза, и почувствовал, что сердце ее смягчилось.

Может, Коул и должен был чувствовать вину за столь ужасную, невероятную ложь, но он готов был пойти на что угодно, чтобы подольше побыть рядом с Кэди. Он даже подумывал, не броситься ли ему вниз с обрыва, чтобы сломать парочку костей, лишь бы она осталась ухаживать за ним. Не исключено, что если он пострадает и она поверит в его беспомощность, то не будет дергаться всякий раз, когда он к ней приближается.

Но как же он воспользуется полученным временем, размышлял Коул. Уловками и обманом, о которых Кэди и не догадывалась, он добился ее согласия пробыть с ним наедине три дня. Ему даже удалось жениться на ней. Воспоминание вызвало у Коула улыбку. Пришлось здорово потрудиться, чтобы разработать стратегию и осуществить замысел, который должен был завершиться свадьбой. Но дело того стоило! Теперь Кэди была его, даже если она еще не догадывалась об этом.

Единственное, что ему оставалось сделать, — это стереть из ее памяти любые воспоминания о мужчине; которого, как ей казалось, она любила, и показать ей, что на самом деле она любит Коула и никого другого.

Он просто обязан придумать, как это осуществить. Коул как-то слышал от одного знакомого, что для этого необходимо только прошептать женщине несколько ласковых слов и в нужный момент поцеловать в шейку, в нужное место, — и она твоя. Но Кэди словно создала вокруг себя ограду, за которую никак не пропускала Коула. К тому же он был уверен: даже все поцелуи мира не заставят ее полюбить его.

Сейчас, рассматривая девушку, Коул пытался понять, что же такого сделал этот Грегори, что смог сломать ее непроницаемую защиту. Внезапно на лице Коула промелькнуло понимание: а что, если этот Грегори вовсе и не думал никуда проникать? Что, если именно это нравилось ей в нем больше всего? Что, если этот Грегори не требовал от нее ничего, кроме приготовления нескольких обедов ну и, может быть, пары улыбок для его друзей. Не исключено, что в остальном он тоже предпочитал, чтобы она оставила его в покое. Коул не знал пока наверняка, но догадывался, что Кэди окажется такой женой, которая задает мало вопросов о том, где муж провел прошлый вечер.

Если все это правда, что же старику Грегори нужно от Кэди, кроме ее покладистого характера? Если единственное, о чем мечтает мужчина, это чтобы ему не задавали вопросов, зачем он просил руки Кэди? Коул не знал, как ответить на этот вопрос, но он решил, что сделает все возможное, чтобы выяснить это.

И он должен будет предпринять необходимые шаги, чтобы сблизиться с Кэди, какой бы лжи это ему ни стоило. Он будет по-прежнему уверять, что понятия не имеет, где находятся наскальные рисунки. Если будет нужно, скажет, что забыл даже, где растет дерево, на котором его пытались повесить. Он скажет ей все, что угодно, только бы удержать ее рядом с собой до того момента, когда она сама скажет, что не желает уходить.

Коул потихоньку подошел к кровати и опустился рядом с ней на колени, ласково поглаживая ее по волосам, пока она не начала просыпаться. Вчера вечером он оставался на улице, пока она готовилась лечь в постель, и даже дал ей время уснуть. Вернувшись в комнату в полной темноте, он разделся до нижнего белья и улегся на кровать рядом с ней. Она свернулась клубочком у него под боком, совсем как теплый, мягкий щенок, и он, улыбаясь, подтянул ее поближе к себе.

— Я люблю тебя, Кэди, — прошептал он, прежде чем уснуть. — Я люблю тебя, и я ждал тебя, чтобы остаться с тобой навсегда.

Кэди просыпалась медленно, с улыбкой, вызванной сном, который невозможно вспомнить, а когда увидела перед собой красивое лицо Коула и его восхитительные губы, заулыбалась еще шире. Он сидел на полу рядом с кроватью, и ей, наверное, следовало бы насторожиться из-за такой его близости, но она, вопреки всему, только почувствовала себя еще уютнее.

— Доброе утро, — прошептала Кэди, снова закрывая глаза. Она не очень понимала, где находится, но пахло вокруг замечательно, будто свежеиспеченным хлебом. И простыни были такими теплыми, что, казалось, так и манили остаться в постели навсегда.

Кэди показалось, что она снова уплывает куда-то во сне, и тут до нее долетел мужской голос:

— Тебе приходилось кататься на маленьком пятнистом пони, когда ты была маленькой?

Повернувшись к нему, она снова заулыбалась. Потом долго размышляла над тем, какие же у него удивительно длинные ресницы, поэтому ответила на этот простой вопрос далеко не сразу.

— У нас с мамой было слишком мало денег да и времени, чтобы позволять себе такую роскошь… — начала было она, но замолчала. — Хотя и правда! Я каталась на пятнистом пони. Когда мне было пять лет. Я ходила на день рождения к одному соседскому ребенку, и там был взятый напрокат пони. Все дети катались на нем, и у каждого из нас есть фотография верхом.

— На тебе было красное платье, — тихо проговорил Коул, поигрывая ее локонами, наматывая их на свои длинные пальцы.

— Да, — вспомнила Кэди. — Как, черт возьми, ты угадал?

— Я не угадывал, я знал. — Подняв глаза, он посмотрел прямо на нее. Когда Коул заговорил, Кэди почувствовала его теплое дыхание у себя на щеке.

— Когда я был мальчишкой, до девяти лет мне часто снилась маленькая девочка в красном платье, катающаяся на пятнистом черно-белом пони. Она никогда ничего не говорила, но всегда смеялась, и я чувствовал, что она — мой друг.

— И что случилось… с ней? — спросила не совсем проснувшаяся Кэди, витая в остатках собственного сна.

— Ничего. Она исчезла после той перестрелки, в которую я попал ребенком. По крайней мере мне так кажется. Я помню, как бредил, метаясь в жару, и все время говорил маме, что маленькая девочка ушла. Но теперь я думаю, что исчезновение этого сна связано с людьми, которые умерли в тот день.

Кэди погрустнела, но он улыбнулся и поцеловал ее в носик.

— Все это было очень давно. Точнее, двадцать четыре года назад, но я по-прежнему помню эту маленькую девочку, которая всегда мне улыбалась. Ты напоминаешь мне ее, и поскольку ты каталась на пятнистом пони, я думаю, ты и была той маленькой девочкой.

Кэди пришлось прикусить язык, чтобы не рассказать ему о собственном повторяющемся на протяжении всей жизни сне. Она с удовольствием сказала бы, что Грегори — тот мужчина, о котором она грезила столько раз, но догадывалась, что Коул заметит ложь в ее глазах. Хотя Грегори все-таки был ближе к образу героя ее снов, чем этот светловолосый, голубоглазый человек.

Вставая, Коул вытащил ее руку из-под одеял и потянул на себя.

— Давай, поднимайся, ленивица, — сказал он. — Нам есть чем заняться.

Кэди позволила себе последний раз с наслаждением закрыть глаза, потом слегка высунула палец ноги из-под покрывала.

— Скажи, когда я дотянусь до пола, — попросила она.

— Поднимайся, а я пожарю тебе оладьи.

— На сале? — с невинным видом поинтересовалась она.

— На медвежьем жире.

— О?! А что ты сделал с оставшейся частью медведя?

Коул, спокойно наблюдающий за ней с высоты своего роста, вдруг зарычал грубым басом:

— Я съел его и сам стал медведем! — раскинул огромные ручищи, словно две лапы, Коул набросился на Кэди и попытался впиться зубами в ее шею.

Кэди визжала и смеялась, боролась с ним, просила отпустить, но медвежьи лапы сомкнулись на ее теле, слегка приподняли и только потом отпустили.

— Ага, вот где есть лакомый кусочек, — прорычал он, крепко обхватив ладонью ее грудь.

— Коул! — завопила Кэди, отталкивая его, хотя и не слишком старательно. Однако когда он, приоткрыв рот, опустил голову, она догадалась, что он намерен сделать. Кэди отличалась значительной физической силой благодаря годам работы с тяжеленными жаровнями и медными чанами, в которых можно было сварить за один раз литров двести или двести пятьдесят бульона. Резко выбросив вверх бедра, она застала его врасплох и поэтому умудрилась сбросить Коула на пол, так что он даже откатился к стене и с глухим стуком ударился об нее.

Он настолько растерялся от неожиданности, что Кэди успела накинуть на него одеяло и вырвалась на свободу. Однако Коул поймал девушку за руку и толкнул обратно в кровать, пригвоздив к месту ногой и руками, склонив голову, чтобы поцеловать ее.

Сделав еще один мощный рывок вперед и изогнувшись, Кэди выскользнула из-под Коула и свалилась на пол у изголовья кровати. Перекатившись через себя, она вскочила на ноги, встала перед камином и, схватив кочергу, принялась размахивать ей, словно мечом.

— Только дотронься до меня еще раз, мистер Медведь, и я спущу с тебя шкуру и брошу ее на пол ковриком.

Коул сел, и на лице его отразились притворные страдания. Прижав обе руки к сердцу, он упал на кровать:

— Я убит! Ты убила меня! Меня больше нет!

Кэди поставила кочергу на место рядом с камином.

— Хорошо, — громко сказала она. — Раз уж мой медведь умер, мне достанется больше пирожков!

Коул не пошевелился.

— С маслом!

Он по-прежнему не двигался.

— С яблоками и корицей! Коул приоткрыл один глаз.

— Кажется, мое сердце снова начинает биться. Если я выживу после такого нападения, я, наверное, бессмертный. — Он приподнялся на локте и посмотрел на нее.

— Бессмертные не едят, — сказала она.

— Тогда вернулся на эту землю, — решительно заявил он, выбираясь из постели и направляясь к Кэди, однако она отошла в сторону.

— Отправляйся развести огонь, чтобы я могла готовить, — сказала она самым твердым тоном, на какой только была способна, пока он снимал рубашку, чтобы натянуть свое шерстяное белье. Только когда он, наконец, вышел из хижины, Кэди перевела дыхание.

"Странно», — размышляла она, вспоминая шутливую баталию с Коулом. Сколько бы он ни говорил, что не может заниматься любовью, он совершенно не похож на мужчину, лишенного своей природной силы. Нельзя сказать, что она точно знала, каким должен быть такой человек. Но все-таки складывалось впечатление, что Коулу необходимо… Эта мысль заставила Кэди громко засмеяться. «Учительница!» — решила она. Да, похоже, Коулу просто необходима наставница.

"Ты становишься какой-то странной, Кэди», — сказала она себе, но тут же мысли ее перескочили на более привычные вещи, а именно — кулинарию. Проверив, как там ее «biga», и увидев, что дрожжи начинают здорово пузыриться, Кэди принялась планировать, чем сегодня займется. Она побродит по холмам и освежит свои знания о съедобных диких растениях. Потом она…

— Чем это ты занимаешься? — поинтересовался Коул, вернувшийся в хижину с целой охапкой дров. Он запихивал в холщовую сумку разные вещицы вроде спичек и куска парусины.

— Я подумал, мы можем посмотреть кое-какие индейские развалины недалеко отсюда, — предложил он. — День уйдет на дорогу туда, и день — на дорогу обратно.

— Поход с ночевкой? — Идея, похоже, развеселила Кэди.

— Да, разобьем лагерь. Под звездами. Только ты и я. Хочешь взять с собой что-нибудь особенное?

— Может, компаньонку? Коул криво усмехнулся, так что ей пришлось отвернуться к камину, чтобы скрыть нервную дрожь.

"Он совершенно безопасен», — говорила она себе, пытаясь припомнить ужасную историю, которую он ей вчера рассказал. К тому же всего через три дня она снова вернется к Грегори и к настоящей безопасности.

Странно, но они все приготовили к путешествию в течение десяти минут. Поскольку здесь не было нейлоновых палаток, которые необходимо сворачивать, не было печек на пропане, мешочков обезвоженных зерновых смесей, оказалось, что все запросто умещается в огромный брезентовый рюкзак Коула, который он легко забросил на свою мощную спину. Кэди и глазом не успела моргнуть, а у Коула уже висел за спиной лук и колчан со стрелами.

— Ножи, — напомнила Кэди, когда они вышли на крыльцо. Она несла маленький рюкзак с привязанной к нему корзинкой.

— Тебе не нужны эти ржавые штучки из хижины, — сказал он с той же теплотой в голосе, которая появлялась у нее, если речь заходила о ножах. — Ножи у меня с собой. Готова?

Захлопнув дверь хижины, Кэди несколько мгновений искала, как она запирается. Потом с улыбкой повернулась к Крулу.

— Здесь нет замка.

— Да, замков вообще нет, — подтвердил он, развеселившись от самой мысли запереть дверь хижины, стоящей высоко в горах.

Коул повел ее вверх по извилистой тропке, которая, по его словам, была протоптана лосями. Спустя час он остановился, приказал ей замереть, снял из-за спины лук и приладил стрелу, приготовившись выстрелить в великолепного оленя. На секунду Кэди словно окаменела, не веря своим глазам, потом одним прыжком набросилась на него, так что стрела улетела в сторону и со стоном скрылась среди деревьев.

— Какого черта ты это сделала? — возмутился Коул. — Из-за тебя я промазал! Нам бы на несколько недель хватило запасов мяса этого оленя.

Кэди разразилась целой обвинительной речью, заявив, что в ее времени почти не осталось оленей, потому что на протяжении веков охотники убивали слишком много животных.

Коул выслушал ее молча, потом снова забросил лук и стрелы за плечо.

— Не думаю, что мне понравилось бы в твоем времени, — буркнул он и зашагал дальше.

Несколько часов спустя Коул остановился и попросил у нее разрешения подстрелить кролика.

— Надеюсь, их-то вы не до конца поизвели?

Ей не понравилось, что он произнес это таким тоном, будто именно она виновата в исчезновении многочисленной дичи, но Кэди ответила, что с кроликами все в порядке. Через несколько секунд из его лука вылетели две стрелы, подбившие двух кроликов. Пока он выдергивал стрелы, она попросила дать ей нож и в мгновение ока освежевала тушки. Когда Коул настоял на том, что именно он будет готовить эту добычу, Кэди, сказав, что поищет немного зелени, направилась к ручью.

Несколько минут спустя она вернулась с корзинкой, полной кресс-салата, дикого щавеля, колючих листочков латука, и с несколькими фиалками. Чтобы хоть чем-то приправить этот гарнир, не имея масла, она покрошила сверху несколько плодов физалиса. Она очень гордилась, демонстрируя Коулу свое многоцветное творение: все оттенки зеленого, листочки разного размера, нежные фиолетовые цветочки и красные ягоды наверху.

Однако Коул даже не притронулся к этому салату. Он ел так, словно, возьми он в рот что-то, кроме мяса, это нанесет вред его внутренностям. Сделав несколько замечаний относительно неразвитости его вкусовых рецепторов, Кэди с удовольствием сама съела весь свой салат.