В Мэн нужно было перевезти кучу вещей: компьютер и все необходимое к нему, словари, справочники, одежду. Поэтому Даника попросила Маркуса сопровождать ее на «Мерседесе».
      Приехав, она первым делом распахнула во всем доме окна, чтобы проветрить комнаты. Тем временем Маркус разгружал автомобили. Компьютер установили в гостиной. Маркус услужливо предложил съездить в город за продуктами, но Даника поспешно отказалась и облегченно вздохнула, когда «Мерседес» отъехал от дома и двинулся в сторону Бостона.
      Даника открыла чемодан и стала раскладывать в шкафу привезенные вещи. Потом сняла юбку и блузку и натянула джинсы. И вдруг она услышала голос Майкла.
      – Даника, это я!
      Она торопливо натянула на себя футболку. Сердце билось как сумасшедшее. Она выскочила в гостиную. Майкл уже входил в дом.
      – Майкл! – воскликнула она, бросаясь к нему в объятия. Он подхватил ее на руки и закружил по комнате. – Ах, Майкл, как же я соскучилась!
      Он опустил ее на пол.
      – Дай-ка посмотреть на тебя, – проговорил он. – Ты чудесно выглядишь. Волосы отросли. Мне нравится!
      – Мне тоже. – Она провела рукой по волосам. – А ты коротко подстригся. Тебе идет.
      – Честно говоря, парикмахер перестарался. Я не собирался стричься так коротко. Ничего, скоро отрастут.
      Он снова обнял ее. Потом нежно поцеловал в губы.
      – Я думал, ты уже никогда не приедешь, – пробормотал он, неохотно прерывая поцелуй. – Столько времени прошло!
      Она чувствовала его тепло. Ей словно хотелось еще раз удостовериться, что он не снится ей. Ах, сколько раз он являлся ей в снах!..
      – У меня новости, – сказал он, чуть помедлив. – Мне предложили преподавательскую работу с этой осени.
      – Прекрасно! Где?
      Поколебавшись секунду, он ответил:
      – В Гарварде.
      – Ты теперь переедешь в Бостон? – воскликнула она радостно.
      – Еще не решил, хотя вряд ли. Я думал, тебя эта новость расстроит.
      – Расстроит? С какой стати? Это просто великолепно!
      – Правда, я буду вести только один семинар в неделю. Да и то пока только один семестр. Мне еще не приходилось этим заниматься. Летом нужно всерьез готовиться, но, честно говоря, очень хочется попробовать себя в качестве преподавателя.
      – В качестве преподавателя? – усмехнулась она, робко прижимаясь к нему. Ей показалось, что их близость волновала его куда меньше, чем ее. – А больше ни в каком качестве тебе не хочется себя попробовать?
      – Я думал… Вернее, надеялся, что мы, может быть, сможем часто обедать вместе…
      Он мог бы этого и не говорить. Она легко читала все его мысли. В Бостоне он будет чувствовать себя почти у нее в гостях, и они, возможно, нарушат свое прежнее соглашение о том, чтобы не усложнять друг другу жизнь.
      – Я очень рада этому, – сказала Даника. – Эта зима длилась, казалось, целую вечность. Больше я не хочу пережить нечто подобное… Я понимаю, ты ждешь от меня решения, ты хочешь знать, как сложатся наши отношения теперь, когда я приехала. – Она внимательно посмотрела на Майкла. – Наверное, это несправедливо по отношению к тебе.
      – Разве я жалуюсь?
      – Я не могу ничего обещать тебе, Майкл, – тихо сказала она. – Пойми меня и прости.
      – Я понимаю, милая, понимаю. Но я так скучал по тебе все время и тоже не хочу больше разлучаться. – Он перевел дыхание. – Пожалуйста, пойми меня правильно. Я вовсе не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой. Ни в чем… Я не стремился специально перебраться в Бостон, не искал этой работы. Просто представилась такая возможность. И все равно это замечательно, что мы сможем встречаться… Если же ты решишь, что этого делать не надо, я целиком уйду в преподавание, я не буду тебе досаждать… Но это безумие: говорить о будущей осени, когда у нас впереди бесконечное лето!.. У меня есть еще один сюрприз. Хочешь узнать – какой?
      – Такой же хороший, как и первый?
      Он пожал плечами.
      – Это как посмотреть. – Майкл обернулся и громко свистнул. Через мгновение еще раз.
      – Пес? – прошептала Даника, вглядываясь вдаль.
      Через несколько секунд появился роскошный лабрадор.
      – Боже мой, вы только на него посмотрите! – воскликнула она.
      Даника бросилась навстречу собаке.
      – Ты красавец, красавец! – приговаривала она, обнимая пса.
      – Он по тебе скучал, – сказал Майкл.
      – Вряд ли. Он меня, наверное, забыл.
      – Ну уж нет! У него хорошая память на женщин. Он их любит.
      – Твое воспитание, – усмехнулась Даника.
      – Мы с ним по утрам бегаем вдоль берега. Тебе будет забавно на нас посмотреть.
      – Еще бы! Такая собака и такой мужчина!
      – Я растаю от твоих похвал, – смущенно пробормотал Майкл. – Пойдем! Покажи мне свой компьютер.
 
      Никто из них не решился сломать первым уже установившиеся отношения нежной дружбы. Они вместе катались по утрам на велосипедах, а затем отправлялись каждый к себе домой – работать. Часто они обедали вместе. Иногда дома, иногда ехали в город. Вместе отправлялись за покупками, гуляли по берегу, болтали обо всем на свете. В одно из воскресений они побывали на яхте у Маккейбов, причем Грета и Пэт тактично не докучали им своим обществом, а старались почаще оставлять их одних. Вряд ли они могли предположить, что за все время знакомства отношения Даники и Майкла не стали более близкими.
      В середине июля пожаловала Элинор Маршалл. Даника находилась куда в лучшей форме, чем прошлым летом, но и на этот раз присутствие матери действовало на нее сковывающе. По настоянию Даники Майкл приходил к ним несколько раз на обед. Она не только не прятала его, – напротив, хотела, чтобы мать с ним познакомилась поближе.
      Даника не сомневалась, что мать ее поймет. Но она ошиблась.
 
      Три дня спустя, уже вернувшись от Даники, Элинор говорила мужу:
      – Дорогой, я хочу с тобой кое о чем поговорить… – Супруги сидели в гостиной и пили послеобеденный коктейль. – Это касается Даники.
      Уильям поудобнее устроился в кресле.
      – Я рад, что ты съездила к ней. У меня никак не получилось выбраться.
      – Она все понимает и не обиделась… Но я не об этом хотела поговорить. Меня беспокоят ее отношения с Блейком.
      – А что такое?
      – Они так редко видятся, не говоря о том, что живут практически раздельно.
      – Я уже сказал ей об этом, – проговорил Уильям. – Но она меня не слушает.
      – А что говорит Блейк? – спросила Элинор.
      – А что он может сказать?! – нахмурился Уильям. – Если у него работа в Вашингтоне, не может же он так часто мотаться к ней туда… А она не хочет к нему переезжать. Не силой же ее заставлять? Какого черта, что она себе думает?
      – Ей никогда не нравился Вашингтон. Сам знаешь.
      – Но почему? Казалось бы, ради Блейка она могла бы себя заставить.
      – Она упорно не хочет. Это меня и беспокоит, – разволновалась Элинор.
      Уильям поставил свой бокал на подлокотник кресла. Кубики льда звякнули о стекло.
      – У нее есть все, о чем только может мечтать женщина. Даже больше того. Не знаю, чего ей не хватает. Конечно, эта неудача с ребенком подкосила ее, но она же молодая женщина. А она чем занялась: решила нянчиться с этим старым пустомелей Брайантом!
      – Он, кажется, ей очень симпатичен.
      – Глупости! Вся эта идея с книгой – полная чепуха. Она никогда не была книжным червем. Я, по крайней мере, не так ее воспитывал. С чего это она вздумала работать?
      – Ей это нравится, – сказала Элинор.
      – Упрямая девчонка, – проворчал Уильям, – даже если она уже жалеет об этом, она никогда не признается. – Он ненадолго задумался. – Этому может быть лишь одно объяснение – она находится под чьим-то влиянием… Она с кем-нибудь встречается?
      Элинор разгладила платье на коленях и медленно проговорила:
      – В Мэне она познакомила меня с несколькими людьми, все они очень симпатичные. Но все-таки у меня на сердце неспокойно…
      Она умолкла, и Уильям насупил брови.
      – В чем дело, Элинор? Что же ты замолчала?
      – Может, я не должна…
      – Элинор! – грозно сказал муж.
      – У нее есть сосед. Майкл Бьюкенен. Я говорила тебе о нем. Он был очень внимателен к Данике прошлым летом. Это он отвез ее в больницу.
      – От него все и идет. Готов поклясться.
      – Нет-нет, уверяю тебя, – поспешно сказала Элинор. – Он очень, очень милый.
      Уильям вздохнул.
      – Ну и что же ты хотела мне сказать? – поинтересовался он.
      Элинор болезненно поморщилась. Она не была уверена, что поступает правильно. С одной стороны, она чувствовала, что выдала Данику, а с другой – в ней заговорила беспредельная преданность мужу, который пришел бы в ярость, если она от него что-нибудь утаила.
      – Не думаю, что Даника может вступить в связь с другим мужчиной, – решилась она наконец.
      Уильям потер подбородок.
      – Ты имеешь в виду этого Бьюкенена?
      – Кажется, они очень друг другу симпатизируют.
      – Ты заметила что-нибудь такое?
      – В общем, нет. Их отношения вполне корректны. Даника вела себя вполне непринужденно. Но я-то вижу. Женщина всегда все замечает.
      – Что именно? – нетерпеливо спросил Уильям.
      – Выражение лица, интонации… С Блейком она не такая.
      – Блейк мужчина и этот Бьюкенен тоже…
      – Конечно, он мужчина, – мягко согласилась Элинор. – И по-своему ничуть не менее привлекательный, чем Блейк. И преуспевающий тоже… К тому же он там рядом с ней, а Блейк в Вашингтоне. И ее это нисколько не огорчает.
      Уильям покачал головой.
      – Даника никогда так не поступит. Просто не осмелится.
      – Даника больше не ребенок, она зрелая женщина – из плоти и крови.
      – Нет, она не посмела бы! Я уверен.
      Элинор поджала губы и кивнула.
      – Я только хотела тебя предупредить.
      Уильям допил коктейль.
      – Зачем?
      – Может, ты поговоришь с ней или с Блейком. Не нужно никого ни в чем обвинять, просто пусть они оба попытаются… Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось, Билл! Блейк сейчас на виду, если Даника выкинет какую-нибудь глупость, тень падет и на Блейка, и на тебя.
      – Гм, возможно! – вздохнул Уильям. – Кстати, я виделся сегодня в клубе с Генри и Рут. Они о тебе спрашивали…
      На этом разговор о дочери прекратился. С чувством выполненного долга Элинор с радостью переключилась на другую тему. Что же касается Уильяма, то он еще долго размышлял о дочери и ее отношениях с Блейком. С последним ему совсем не хотелось ссориться. Он был его другом и союзником.
      В конце концов он решил взять это дело под свой контроль и на следующий день позвонил Моргану Эмери.
 
      В конце июля в воскресенье Майкл предложил Данике прокатиться вдоль побережья в Кэмден. Даника была готова ехать с Майклом куда угодно и с радостью согласилась.
      Для удобства, а главное, из желания ему понравиться, она надела новое синее платье и легкие кожаные сандалии, которые купила этой весной в дорогом бостонском магазине.
      Майкл был молчаливее обычного. Время от времени он бросал на нее взгляды, гладил руку, но предпочитал отмалчиваться.
      – Что-то ты задумчив, – осторожно начала она. – Все в порядке?
      – Да-да, все хорошо. Вообще, мы едем туда не просто так… – пробормотал он.
      Через десять минут они уже должны были въехать в Кэмден.
      – Еще один сюрприз? – пошутила она.
      – В некотором роде. Я хочу тебя кое с кем познакомить.
      – В прошлый раз ты познакомил меня с Чиллой. Кто на это раз, Майкл?
      – Ее зовут Джина. Джина Брэдли.
      Даника задумалась и покачала головой.
      – Что-то не припомню этого имени. А я должна ее знать?
      – Вряд ли. Брэдли – ее девичья фамилия. После развода она снова взяла ее. Когда я был маленьким, она носила фамилию Бьюкенен. Словом, это моя мать.
      – Твоя мать?! – воскликнула Даника. – Но я думала, что она живет в Нью-Йорке. Мне и в голову не приходило, что твои родители в разводе.
      Майкл редко и неохотно рассказывал о родителях, особенно об отце, и Даника предпочитала не приставать к нему с расспросами.
      – Они развелись, когда я уже вырос. Поэтому развод родителей не вошел в воспоминания детства.
      – А что произошло? – спросила Даника. – Мне казалось, что у вас в семье все… хорошо.
      – Пока мы, дети, были маленькими, все действительно было прекрасно, – сказал Майкл. – Мы знали, что Джина держится независимо. В семье она была на особом положении, а нас отец всячески воспитывал. Не думаю, что она была тогда несчастлива с ним. Нас она любила, а с отцом у них был своего рода компромисс.
      – Тогда как вышло, что…
      – Когда мы выросли и зажили самостоятельно, она узнала об одной чрезвычайно неприятной вещи: отец изменял ей с одной молодой женщиной.
      – Ах, Майкл! – вырвалось у Даники.
      – Для Джины это был настоящий удар. Она-то все эти годы верила отцу… Он не просил у нее развода, она просто переехала жить сюда.
      – Хорошо, что ты рядом с ней.
      – Мы видимся не так часто, как бы мне хотелось… – покачал головой Майкл. Было видно, что он очень любит мать. – Она у меня просто чудо. Теперь еще более независимая, чем раньше. Она не из тех, кто ждет, что дети вечно будут сидеть у нее под крылышком. Теперь у нее началась новая жизнь, и с ней не так-то легко договориться о встрече – она вечно занята.
      – А чем она занимается? – поинтересовалась Даника.
      – Точнее спросить, чем она не занимается, – поправил Майкл. – У нее свой дом в Кэмдене, и она факультативно преподает русский язык в школе. Кроме того, она делает посуду, светильники.
      – Делает посуду? – изумилась Даника.
      – Ну да, лепит из глины. Она настоящий мастер. Помнишь керамический светильник у меня в спальне?
      Даника рассмеялась: его спальня была для нее под запретом.
      – Увы, – сказала она, – мне не пришлось ею полюбоваться.
      – Точно… – кивнул он. – Но вот нечто подобное делает моя мать. Потом выставляет эти вещицы на продажу в местных магазинчиках… Кстати, у тебя тоже есть одна ее вещь, – сказал он.
      – Неужели? – удивилась Даника.
      – Ваза в гостиной.
      Даника почувствовала, что он говорит об этом с гордостью.
      – Так ее сделала твоя мать? Почему же ты молчал?
      – Мне было просто приятно это знать, и все.
      – Мне она очень нравится, – искренне сказала Даника.
      Майкл удовлетворенно рассмеялся.
      – Я говорил ей, чтобы она продавала свои изделия в Нью-Йорке, а она говорит, что нет времени. Она не любит суеты. Она просто получает удовольствие от того, что делает. Хотел бы я быть таким же спокойным, как она! Дело не в том, что я жажду признания, но вряд ли смог бы работать, если бы знал, что люди не прочтут моих книг.
      – Тут все иначе, Майкл! – возразила Даника. – Твоя мать…
      – Называй ее Джина. Ей это понравится.
      – Джина уже успела пресытиться тем, что называется общественным призванием. Четыре ее главных творения уже гуляют по земле – Брайс, Кори, Чилла и ты!
      Майкл усмехнулся.
      – А вы понравитесь друг другу. В вас есть что-то общее.
      У Даники побежали мурашки по спине.
      – Она, что, знает обо мне?
      – Да, я рассказывал, что у меня есть подруга, – сказал он, посерьезнев. – Но всего я ей, конечно, не рассказал. Учитывая ее собственный печальный опыт супружества, я думаю, она будет не в восторге, когда узнает, что я влюблен – надеюсь, у тебя ведь нет сомнений, что я в тебя влюблен? – в замужнюю женщину.
 
      Если у Джины и возникли какие-либо подозрения относительно сына и Даники, она сумела их искусно скрыть. С Даникой она была весела и приветлива, а Майклом явно любовалась. Теперь Даника поняла, откуда у него это обаяние. Джина безусловно была чрезвычайно привлекательной женщиной.
      Она была гораздо тоньше и стройнее Чиллы. У нее были коротко подстриженные седые волосы. Майклу достались от нее карие глаза, а главное, теплый добрый взгляд. Этим, впрочем, их внешнее сходство и ограничивалось.
      Как и Чилла, Джина сразу пришлась Данике по душе. Такой раскрепощенной и интересной женщины Даника еще не встречала. Майкл говорил, что агрессивность и напористость, свойственные Чилле, достались ей от отца, но теперь Даника поняла, что их мать тоже была чрезвычайно импульсивным человеком. За один только день Джина успела познакомить гостей с художником, которому недавно продала дом, потащила их в кино на новый фильм и наконец вместе с Майклом, вскарабкавшись последнему на плечи, взялась перевешивать скворечник, который, по ее мнению, висел слишком низко… Кроме того, она накормила их отличным вегетарианским обедом. Даника и не предполагала, что это может быть так вкусно.
      – Устала? – спросил ее Майкл, когда поздно вечером они возвращались обратно.
      – Уф-ф! Это приятная усталость, – улыбнулась Даника. – Твоя мать просто прелесть. Тебе с ней очень повезло.
      В ее голосе послышалась легкая зависть, но ни малейшей горечи. Майклу это было приятно. Он не хотел, чтобы знакомство с Джиной принесло ей новые страхи, и не на шутку волновался. Но ему так хотелось, чтобы эти две женщины познакомились! Реакция Даники убедила его в том, что он оказался прав. Но еще больше его обрадовало, что она понравилась его матери. Теперь мать знает, что женщина, в которую он влюблен, такая красавица.
 
      Чилла сидела в редакции за письменным столом, заваленным бумагами и газетными вырезками. Фигура Джеффри возникла перед ней словно из воздуха. Она и сама не поняла, почему это у нее так заколотилось сердце. К счастью, ей удалось быстро взять себя в руки и изобразить на лице вежливую радость от встречи.
      – Привет! – сдержанно произнес Джеффри.
      – И тебе привет, – ответила она с усмешкой.
      – Я проходил мимо и решил заглянуть к тебе. Не ожидал, что застану, – обычно ты где-нибудь носишься.
      Его тон ей понравился.
      – Если бы я все время где-нибудь носилась, то, как понимаешь, никогда бы ничего не написала, – саркастически заметила она. – На мой стол лучше не смотри, – она сокрушенно покачала головой. – Целые залежи бумаг. Чертовский беспорядок. Я ужасно неаккуратная…
      – Главное, чтоб работа делалась, – ответил он, опускаясь в кресло у ее стола.
      В комнате никто не обращал на них никакого внимания.
      – Я читал твою последнюю статью о коррупции, – сказал он. – Прекрасная статья.
      – Там нет ничего, чего бы ты не знал.
      – Так-то оно так, но ты рассматриваешь проблему под новым углом зрения. Ты уже получила какие-нибудь отклики?
      – Ты хочешь сказать – от чиновников? – спросила Чилла. – Что мы суем нос не в свое дело?.. Вообще-то нет. Я и не ждала. Эти чиновники – странные ребята, сначала у них все шито-крыто, а потом они взламывают наши двери, чтобы дознаться о наших источниках информации.
      – Брось, Чилла, я этим никогда не занимался.
      – Да, ты в мою дверь не вламывался. Ты уже был внутри, – сказала она, отводя взгляд. – Но ты прав, Джефф: ты никогда этим не занимался… Хотя, наверное, мог бы.
      – Ну и зря ты так думаешь, – покачал головой Джеффри. – Я быстро понял, что ты не из тех, кто выдает своих информаторов.
      – И все же пытался вызнать, – укорила его Чилла.
      – Просто я такой любопытный, – сказал он, наклоняясь ближе. Близость Чиллы согревала его сердце. – Я интересовался тобой в личном смысле, но отнюдь не в профессиональном. Что поделаешь, мне так хотелось знать о тебе все… – Он перешел на шепот. – Наверное, это во мне говорит чувство собственника. Это чисто мужское.
      – Почему же? – усмехнулась Чилла. – Женщины тоже собственницы. Еще какие!
      – Это в тебе говорит феминистка – лишь бы возвыситься над мужчиной…
      – А вот и нет! – горячо возразила она. – Мне казалось, ты-то знаешь, что довольно часто я предпочитаю находиться внизу… В общем, не приписывай мне свои недостатки, Джеффри Уинстон! Это наконец нечестно.
      – Может, ты и права, – вздохнув, согласился он.
      – Что я слышу? – удивилась Чилла.
      – Не заставляй повторять меня это признание дважды. Это и так было нелегко, – поморщился Джеффри.
      – Неужели ты в состоянии согласиться с тем, что можешь быть в чем-то не прав?
      – Я всегда с этим соглашался… Разве что не по отношению к тебе.
      – Ну что же, – кивнула она, – это уже кое-что. У каждого из нас есть свои недостатки.
      Джеффри хотелось продолжить разговор, но он понимал, что сейчас не время и не место. Он заглянул сюда, чтобы просто удостовериться в том, что Майкл не преувеличивал, уверяя его в незлопамятности Чиллы.
      – А как насчет того, чтобы вместе поужинать? – поинтересовался он как бы между прочим.
      Ему хотелось услышать какой-то обнадеживающий ответ, но Чилла молчала, задумчиво глядя на бывшего мужа.
      Мысли ее уже неслись по другому руслу. Она вдруг нахмурилась и сказала:
      – Знаешь, сегодня утром раздался очень странный звонок.
      – Кто звонил? Ну-ка, признавайся! – улыбнулся он. – Об этом можно говорить?
      Но, взглянув на Чиллу, Джеффри умолк – она казалась совершенно растерянной. Раньше он никогда не видел ее такой.
      – Конечно, – сказала она, – тут нет ничего такого… Звонил мужчина…
      Джеффри терпеливо ждал. Он твердо решил ее не перебивать и не обнаруживать своей ревности.
      Она оценила его выдержку.
      – Этот мужчина никак себя не назвал, – продолжала она. – Молол что-то идиотское о сексе, похоти и власти. Не знаю, может, был пьяный или чего-нибудь нанюхался. Но он явно звонил не за тем, чтобы поболтать со мной конкретно или просто с женщиной, до которой он случайно дозвонился. Я чувствую, за этим звонком что-то есть. – Она немного помолчала. – Он повесил трубку прежде, чем я смогла задать ему вопросы…
      – Если ему нужно что-то узнать именно от тебя, он позвонит еще раз. Он ведь знает, как тебя найти, – сказал Джеффри.
      – Знаешь, после этого звонка осталось какое-то мерзкое чувство, – вздохнула Чилла. – Этот человек где-то рядом, поблизости, а я даже не знаю, кто он, но я чувствую, что ему что-то нужно от меня.
      Джеффри был рад, что Чилла поделилась с ним своим беспокойством, тем более что он тоже считал, что повод для тревоги действительно был. Такой взволнованной и одновременно беззащитной он ее давно не видел… Может, она и впрямь нуждалась в нем, как говорил Майкл.
      – Слушай, Чилла, – проговорил он, – вообще-то я зашел пригласить тебя поужинать вдвоем. Я понимаю, вы, наверное, после работы ужинаете все вместе… – Он кивнул на остальных.
      – Когда?
      – Что? – не понял он.
      – Когда ты назначаешь мне свидание? – улыбнулась она. – Я могла бы вечером в четверг. Если ты, конечно, не занят.
      – В четверг вечером? – протянул он задумчиво, стараясь замаскировать свою радость.
      Ему казалось, что с ней опять будет трудно сговориться, а он был уже не так юн, чтобы играть в эти игры. Четверг? Значит, через два дня.
      Он усмехнулся и, поднявшись, поцеловал ее в щеку.
      – Прекрасно, – сказал он. – Мне за тобой заехать?
      – Дорогу ты знаешь, – кивнула она.
      Временами у нее был на редкость нежный голос.
      И снова он был поражен. Он думал, что она назначит встречу в ресторане. Неужели она действительно созрела? Хотелось бы надеяться…
      – Отлично, Чилла, – пробормотал он, – значит, около восьми?
      – Договорились, – кивнула она.
      Джеффри попрощался и зашагал к двери. Чилла смотрела ему вслед и думала о том, что он самый красивый мужчина в этой комнате. Это было очень приятно сознавать. Уже давно она не испытывала такого приятного возбуждения.
      Джеффри, словно почувствовав на себе ее взгляд, оглянулся.
      – Береги себя, Чилла.
      Морган Эмери уютно устроился перед иллюминатором в каюте взятой напрокат яхты. Прошел почти месяц с тех пор, как его нанял Уильям Маршалл, и теперь ему начало казаться, что деньги, судя по всему, тратятся впустую. Он всюду рыскал, подслушивал, таскался по ресторанам, но так ничего и не добыл. По крайней мере, ничего заслуживающего внимания.
      Фотографий он само собой понаделал, но вполне невинных. Он снимал парочку на пляже, в машине, на велосипедах, в местной библиотеке и на пороге ее дома. Иногда рука Майкла Бьюкенена лежала на ее плече, и тогда Морган замирал в ожидании, что сейчас ему удастся заснять поцелуй, но ничего не случалось. Иногда этот парень даже приобнимал дочку Маршалла за талию, но потом снова давал задний ход. Они смотрели друг другу в лицо, улыбались – и расходились… Даже теперь, когда Морган нацелил на веранду Майкла громадный телескопический объектив, так и не удалось ничего заснять. Просто двое сидели друг напротив друга и ели мясо, которое только что приготовили.
      Морган сглотнул слюну, но, когда парочка кончила есть, аппетит у него пропал.
      Наружное наблюдение. Подглядывание… Сам-то он терпеть этого не мог. Часами сидишь и ждешь у моря погоды. Другое дело работа в большом городе. Там частный детектив легко мог ухватить зубами добычу. А это что такое? Какие-то детские забавы. Платят много, да что толку.
      Увы, если сенатор США просит об услуге, отказаться просто невозможно. Высочайшее покровительство на дороге не валяется, а Уильям Маршалл был именно тот человек, которому было достаточно сказать одно слово, и Морган мог получить прекрасную работу в федеральной службе. Теперь он в этом очень нуждался. Это раньше он мечтал стать артистом, прославиться… Черт, если бы у него была смазливая физиономия!
      На берегу произошло какое-то движение, Морган встрепенулся, но тревога снова оказалась ложной. Просто понесли тарелки в дом. А в доме они надолго не задерживаются. И опять эта проклятая псина. Очаровательная тварь, ничего не скажешь. Но Маршаллу нужны не собачьи фотографии. Хотя что он может добыть, не рискуя к ним приблизиться?!
      И они хороши в самом деле! Этот Бьюкенен прямо-таки евнух какой-то. Часами сидит наедине с такой красоткой – и ничего. По крайней мере, в пределах его, Моргана, видимости.
      Чертыхаясь, Морган стал укладывать оборудование, а затем поднялся в кабину. Это была классная яхта. Что за наслаждение сжимать блестящий медный штурвал! Маршалл распорядился денег не жалеть. Что ж, когда-нибудь и у него, у Моргана, будет такая яхта. Кто заслужил, если не он?.. А еще он заслужил, чтобы вечером его обслужила аппетитная дамочка из города. Уж он бы себя показал!..
      Его так и подмывало дать полный ход, но автопилот безукоризненно соблюдал маршрут и скорость. Яхта не должна была привлечь к себе внимание.
      Одно Морган знал точно: больше он париться здесь не намерен. Маршаллу нужны фотографии? Он их получит – уж какие есть. Если на них все слишком невинно, то это его проблемы. Морган свою работу сделал. Все, финита ля комедия.
      Даника вернулась на веранду и стала смотреть на море. Майкл подошел сзади и обнял ее за талию. Она накрыла ладонями его руки.
      – Красота, правда? – прошептала она.
      – Закат или яхта?
      – И то, и другое. Такая умиротворяющая картина… – Она откинула голову к нему на грудь. – Там, наверное, тоже очень хорошо.
      – На яхте?
      – Ну да. Волны небольшие и легкий ветерок. Яхта мерно покачивается – блаженство! – Она снова вздохнула. – Как чудесно иметь яхту! Интересно, откуда она?
      Майкл прищурился, вглядываясь в даль.
      – Трудно сказать. Названия отсюда не видно. Наверное, из Бар-Харбора или Ньюпорта. А может, с Лонг-Айленда.
      – Это похоже на сон. На корме никого не видно. Интересно, что они делают в каюте? Может быть, ужинают с шампанским?
      – А может, глушат водку?