Близкая женщина

      – Нет, не для этого! – воскликнула Даника. – Ты не заслуживаешь такой участи. Это я тебе устроила такую несносную жизнь!
      – Ничего подобного! – возразил он.
      – Я сама выбрала роль мученицы!
      – Это правда, – признал он. Ему хотелось ее развеселить. Он слышал, что беременные женщины то и дело бросаются в слезы, но не предполагал, что перепады настроения так разительны. С другой стороны, он понимал, что, самое лучшее – это дать ей выговориться. – А с чего это Блейк такой озабоченный? – поинтересовался он. – Новости по его делу?
      – Адвокаты приступили к ознакомлению с документами, которые предоставил обвинитель. Подпись Блейка присутствует не только на лицензии, но и на документе, разрешающем груз к отправке. А он по-прежнему утверждает, что ничего не знал об этих схемах.
      – Он может это доказать?
      – Нет. Но его адвокаты полагают, что в деле много неясностей. Если прокурор хочет добиться осуждения Блейка, он должен представить прямые, а не косвенные доказательства. Впрочем, тут есть свои подводные камни… Это и удручает Блейка, он ведь тоже практически изолирован.
      – Он хоть видится с кем-нибудь?
      – Он регулярно посещает теннисный клуб, там у него есть приятели. Но о том, что его по-настоящему беспокоит, говорит лишь с Рэем и Джейсоном. Но от них, как и я, он тоже устал.
      – Это тебе так кажется, – сказал Майкл. – Потому что тебе это неинтересно. Ты не замечаешь нюансов… – Он немного помолчал, а потом спросил: – Даника, а что, если присяжные решат, что он виновен? Как ты к этому отнесешься?
      – Я много об этом думала, – призналась она. – Конечно, это будет ужасно, я буду его жалеть. Ужасно сознавать, что Блейк может угодить в тюрьму. Но все равно это ничего не изменит. Моя задача – помочь ему в процессе своим присутствием. Если это не сработает – что же! Все равно я буду знать, что сделала все, что в моих силах.
      – Удивляюсь тебе… – начал Майкл.
      – Не удивляешься, а беспокоишься за меня, – перебила его Даника. – Не нужно, Майкл! Разве ты не считаешь, что мое присутствие поможет?
      – Конечно, поможет. Но мне жаль тебя…
      – Вот почему я молюсь, чтобы Блейка не осудили. Но даже не ради себя, а ради него самого. Я свою дорогу выбрала.
      – Он знает об этом? – спросил Майкл.
      – Думаю, что догадывается. Мы не говорили о том, что будет после суда, но он знает, как я к тебе отношусь. Тем более теперь, когда он знает о ребенке…
      – А ему известно о наших разговорах по телефону?
      – Счета за телефон приходят каждую неделю. Но разве дело в деньгах?! Мне абсолютно все равно, узнает Блейк о том, что мы перезваниваемся или нет. Да и он об этом словом не обмолвится, потому что понимает, что я с ним так или иначе не останусь.
      – Хорошо, ты меня убедила. Значит, ты приедешь на следующей неделе?
      – Ах, Майкл, это целая вечность!.. Знаешь, что?
      – Что, любимая?
      – Спасибо тебе за то, что разрешил мне поплакаться.
      – Тебе легче стало? Ну вот и хорошо. Значит, ты не зря позвонила.
      В следующую среду рано утром Даника вылетела в Бостон. Она договорилась встретиться с доктором около полудня, чтобы потом подольше побыть с Майклом. Она думала, что сразу после доктора возьмет такси и поедет в ресторан, но, выйдя от врача, заметила у дверей знакомый «Блейзер».
      Почти бегом Даника бросилась к машине. Майкл распахнул дверцу, и уже через секунду она была в его объятиях. Несколько мгновений оба застыли и от волнения не могли произнести ни слова. Только когда мимо проехал автомобиль, водитель которого засигналил и, ухмыляясь, поднял большой палец вверх, Майкл отпустил Данику и проворчал:
      – Тоже мне умник нашелся!
      Но потом снова нагнулся к Данике, прильнул к ее губам, и ей показалось, что ее уносит чудесным потоком…
      – Ах, Майкл, как хорошо!
      – Можешь открыть глаза, – шепнул он.
      – Но ты не исчезнешь? – с опаской спросила она, обвивая руками его шею. – Я чувствую тебя, но все еще боюсь, что это только сон.
      – Нет, это не сон, любовь моя. Открой глаза!
      Она медленно открыла глаза, которые были полны слез. Смущенно зарывшись лицом на груди, она перевела дыхание.
      – С тобой все в порядке? – забеспокоился Майкл.
      Она кивнула.
      Он облегченно вздохнул.
      – Значит, врач сказал, что все нормально?
      – Все замечательно. Я снова набрала свой обычный вес.
      – Набрала вес?
      – Ну да, я потеряла вначале несколько фунтов, потому что ничего не ела.
      – А теперь?
      – О, теперь у меня зверский аппетит! Анемией и не пахнет. Мне только прописали витамины. Доктор Рэндалл предложил мне препарат, спасающий от токсикоза, но я не хочу принимать химию. Не доверяю я лекарствам, от них добра не жди. И на ребенке может отразиться…
      – Ну и правильно! – проговорил Майкл.
      – Знаешь, Майкл, очень хочется перекусить! – улыбнулась Даника. – Давай куда-нибудь заскочим, пока меня не вывернуло наизнанку. Я почти ничего не ела. Лишь перед вылетом из Вашингтона проглотила кусочек тоста. Так волновалась, что не было аппетита.
      Прижав ее к себе, Майкл тронул машину с места. Когда они уже сидели в ресторане, он сообразил, что для Даники будет лучше, если он закажет обычные американские блюда, а не индонезийскую экзотику. Он взял Данику за руку.
      – Ну что будем заказывать? Решила? – Майкл обвел взглядом немногочисленную публику и придвинулся к Данике.
      – Если мы будем сидеть так близко, на нас могут обратить внимание, а нам это ни к чему, – лукаво сказала она, сама наклоняясь еще ближе.
      – Ничего подобного. Никто нас здесь не узнает. У тебя на пальце обручальное кольцо. Все просто решат, что мы счастливые молодожены… Черт побери, – проворчал Майкл, – Блейк взял напрокат моего ребенка, и будет вполне справедливо, если я одолжу у него обручальное кольцо… – Он взглянул на улыбающуюся Данику. – Чилла была права: ты действительно прекрасно выглядишь. Может быть, только немного осунулась.
      – Ты тоже прекрасно выглядишь, Майкл, – кивнула она. – Расскажи, чем ты тут занимался.
      Но сначала он подозвал официантку и заказал для Даники тосты с сырным маслом. Пока Даника хрустела тостами, он принялся рассказывать о том, как пытался систематизировать материалы, которые они собрали летом.
      – Там еще уйма работы, – сказал он. – Я хочу поговорить еще с несколькими людьми, которые были заняты подводными поисками. Все они работали на севере, а потому с ними у нас никакой конкуренции. Если до весны мне удастся это сделать, то остальное можно доделать и дома…
      Даника поняла, что он ждет не дождется, когда она наконец переедет к нему, и ободряюще сжала его руку.
      – А что говорит твой редактор? – поинтересовалась она.
      – Идея ему очень нравится. В книге не будет философии, и читаться она будет увлекательно… Да, кстати, а когда выходит твоя книга?
      – В январе, – быстро ответила Даника.
      – Так скоро? Я думал, ее издание запланировано на март или апрель.
      – Так и было. Но потом сроки передвинули. Издатели решили, что если книга выйдет в декабре, то у читателей мое имя будет на слуху…
      – А ты как раз была против этого? – вздохнул Майкл.
      – Что ж, – проговорила Даника, – их тоже можно понять. Нужно думать о том, как она будет продаваться… Но я, честно говоря, расстроена. Особенно из-за Джеймса. Ведь это его книга. Мне неприятно, что все так неудачно совпало. Старик ведь совсем ни при чем.
      – Ничего подобного, Даника! – воскликнул Майкл. – Для тебя в этой истории нет ничего зазорного. Наоборот, на этом процессе все поймут, какая ты замечательная. Люди будут восхищаться тобой!.. Погоди, скоро сама в этом убедишься. За тобой будут гоняться не только бостонские журналы.
      – Боже упаси! – вздохнула она. – Не хочу ничего такого. Как только судебное разбирательство закончится, я сразу уеду из Вашингтона. В Бостоне я не собираюсь жить, а поселюсь в Мэне… Когда я думаю, что каждый день смогу быть рядом с тобой, то чувствую себя невероятно счастливой!
      Она умолкла, и по ее лицу пробежала тень.
      – Что такое? – спросил Майкл.
      – Вчера ко мне приезжала Рэгги.
      – Неужели? – удивился Майкл.
      Он никогда не видел Рэгги, но поскольку много слышал о ней от Даники, то ему казалось, что они хорошо знакомы.
      – Ну и как она? – спросил он.
      – Неважно. Удивительно, какие фокусы выкидывает жизнь! Было время, когда я была уверена, что моя судьба – большой теннис. Но потом мне пришлось уйти из спорта, и я была совершенно раздавлена… Теперь я смотрю на Рэгги и думаю: вот она побывала на самом верху, у нее было все… А теперь она в таком ужасном положении. Весной она решила бросить профессиональный спорт, и вся ее карьера летит к чертям.
      – Она все еще не знает, чем заняться?
      – Вообще-то у нее была мысль перейти на тренерскую работу, но ее это не особенно увлекает. Когда ты всю жизнь на виду, очень трудно уйти в тень. Вот если бы у нее была семья, дети, любимый мужчина – тогда другое дело. Но у нее никого нет.
      – Многим современным женщинам это и не требуется, – философски заметил Майкл.
      – Знаю, но Рэгги не из их числа. Так же, как и я. – Даника наклонилась и нежно коснулась губами его губ. – Вот почему я так счастлива! Я смотрю на Рэгги и думаю о том, что могла бы быть на ее месте… Слава Богу, этого не случилось. Будущее представляется мне таким прекрасным… Конечно, после декабря.
      Пока она рассказывала о жизни в Вашингтоне, подали обед. Они разговаривали обо всем и в том числе о тех мелочах, которые нельзя было обсудить по телефону. Майкл назвал ей несколько новых интересных книг, а она ему рассказала о новом фильме.
      – Когда это ты успела его посмотреть? – подозрительно спросил Майкл.
      – Блейк водил меня в кино на прошлой неделе.
      – Так ты теперь с ним выходишь?
      – Нечасто. К тому же только от скуки. Мы оба не знаем, куда себя деть.
      – Он не боится назойливости любопытных?
      – Сначала так и было, но скука пересилила. Когда чувствуешь, что от сидения в четырех стенах вот-вот свихнешься, мнение публики уже не так важно… – Тут Даника заметила, что он пристально рассматривает ее свитер, и нахмурилась:
      – Что, я пролила соус?
      – Нет. Почему ты спрашиваешь?
      – Просто ты не спускаешь глаз с моих грудей.
      Он покраснел.
      – Мне хотелось рассмотреть, действительно ли они увеличились.
      Она рассмеялась.
      – Майкл Бьюкенен, что вы себе позволяете!
      – Скажите, пожалуйста, как официально! – возмутился он и, приблизив губы к ее уху, прошептал:
      – Раз это из-за моего ребенка, то я должен быть в курсе!
      Она сделала вид, что собирается снять свитер.
      – Что ж, если ты так хочешь…
      Он взял ее за руку, а затем положил свою ладонь на ее живот.
      – Не дождусь, когда он подрастет! Я мечтаю о том, как через несколько месяцев ты будешь лежать на диване в гостиной совершенно нагая, и тебя будет ласкать теплый свет от камина. Твоя кожа озарится волшебным свечением, а я согрею твой большой-пребольшой живот своими ладонями…
      Даника протяжно вздохнула.
      – Я знала, что это будет нелегко, – пробормотала она.
      – Ну конечно, – согласился Майкл и, прежде чем она успела что-то сообразить, положил ее руку на свои брюки.
      Он закрыл глаза и чуть слышно застонал.
      – Майкл! – прошептала она, испуганно оглядываясь. – Что ты делаешь! Мы же не одни!
      – Какая разница! Видишь, в каком я состоянии!
      – Да ты просто сексуально озабоченный субъект!
      Он приоткрыл один глаз.
      – Но это ведь не недостаток?
      – Конечно, нет, – усмехнулась она.
      Когда он быстро расстегнул брюки и она жадно сомкнула пальцы на его плоти, он отплатил ей той же монетой.
      – Даника! – шепнул он угрожающе. – Опомнись! Мы же в ресторане!
      – Да уж… – пробормотала она непослушными губами.
 
      В этот день Майкл с превеликим трудом читал лекцию. Не столько из-за того, что его физические силы были истощены, сколько от тоски. Он думал о том, что Даника возвращается в Вашингтон. Она снова будет жить в доме, где ей нечем заняться… Словом, и у Майкла не было сил ехать в Мэн, чтобы продолжать работу.
      На следующий день вечером он позвонил Данике и загадочным тоном сообщил:
      – Я для тебя кое-что передал.
      – Передал? С кем?
      – Увидишь. Можешь прийти завтра в полдень к памятнику Линкольна?
      – Ты там будешь? – взволнованно спросила Даника.
      – Не я. Гонец.
      – Что еще за гонец?
      – Это тоже сюрприз. Так ты придешь?
      – Ну конечно, приду. Но боюсь, до завтра умру от любопытства. Хотя бы намекни, что это такое?
      – Нет уж!
      – А как я узнаю твоего гонца?
      – Узнаешь! – заверил Майкл.
      – Майкл… – просительно начала она, но он был непреклонен.
      – Сделай милость, – сказал он, – потерпи до завтра. И будь у памятника Линкольну ровно в двенадцать.
 
      Даника пришла к памятнику пораньше. Она огляделась, но не увидела ни одного знакомого лица. Группки экскурсантов восторженно рассматривали статую сидящего Линкольна. Даника тоже перевела взгляд на статую. Ее всегда впечатляло мягкое и умное выражение лица Линкольна. Майкл наперечет знал все памятники в Вашингтоне, и этот был его любимый. Поэтому он и избрал место встречи здесь.
      Сунув руки в карманы пальто, Даника снова окинула взглядом толпу. Потом увидела, как к памятнику медленно приближается такси. Даника взглянула на часы. Было пять минут первого. И тут из такси вышла невысокая седая женщина и стала подниматься по ступеням к памятнику.
      – Джина! – радостно воскликнула Даника.
      Она замахала женщине рукой и засмеялась. Потом сделала несколько торопливых шагов навстречу и обняла ее. На лице Джины тоже засияла улыбка.
      – Чтоб ты знала, я впервые за три года выехала за пределы Мэна! – сказала Джина. – И все из-за тебя!
      – И вы приехали, чтобы привезти сюрприз, о котором говорил Майкл?
      – Ну да. Он там… – Джина кивнула в сторону такси. – Пойдем!.. Где-нибудь перекусим и поболтаем.
      Они вместе сели в такси, и Джина назвала водителю ресторан, где они могли спокойно поговорить. Потом она вручила Данике сверток, который дал ей Майкл. Это был объемистый пакет, к которому был приложен конверт с именем Даники.
      – А что здесь? – спросила Даника.
      – Газеты, записи и план работы.
      – План работы?
      – Совершенно верно, – кивнула Джина. – Майкл решил, что тебя нужно чем-нибудь занять, иначе ты умрешь от скуки. Словом, здесь материалы, которые вы собрали с ним летом. А в плане работы – подробное описание того, что нужно разыскать в архивах. Он подумал, что раз уж ты здесь, то сможешь ему помочь. Еще он сказал, что архивы – место тихое и там можно прекрасно и без напряжения поработать…
      Даника радостно засмеялась и прижала сверток к груди.
      – Господи, я так скучала! Как чудесно, что у меня будет занятие!
      Джина ласково коснулась ее щеки.
      – Думаю, он передал тебе это еще и потому, что ты действительно можешь ему помочь. Работа стои<$Esize 8 up 25 back 35 prime>т, а он в таком состоянии, что не может ее сдвинуть с мертвой точки.
      – Я его понимаю. Я тоже ужасно тоскую.
      – У него просто опустились руки. Он даже думать не может о работе… А у тебя до суда целый месяц, за работой время пролетит незаметно. Ты убьешь сразу двух зайцев… Ты прекрасно выглядишь, Даника, – продолжала Джина. – Как ты себя чувствуешь?
      – Очень хорошо… Во всяком случае гораздо лучше. – Даника посмотрела на прозрачную перегородку, которая отделяла их от водителя, и, понизив голос, проговорила:
      – Скоро у меня уже будет три месяца. Думаю, что теперь все будет нормально.
      – Я тебе сочувствую. Хорошо помню, как это бывает. – Джина неожиданно спросила:
      – А твой доктор не говорил тебе, может, будет двойня?
      – Я спрашивала об этом доктора Рэндалла. Он сказал, что близнецы рождаются через поколение. А вдруг нам повезет? Господи, лишь бы ребенок был здоров! Я буду рада и одному!
      Джина сжала ее руку.
      – Мы все будем ему рады! – улыбнулась она. – Думаю, я не меньше счастлива, чем ты и Майкл. Это у меня не первый внук, но Майкл всегда был для меня самым дорогим ребенком. И к тебе я очень привязалась!
      Данику обрадовало признание Джины, но она смущенно спросила:
      – А вы понимаете, почему я вернулась на время к Блейку?
      – За это я полюбила тебя еще больше. Преданность – прекрасное качество. Я знаю, иногда людям кажется, что оно только мешает…
      – Это Майкл вам сказал?
      – Он делится со мной всем, и я очень этому рада. Что же касается моего мнения, то это лишь гримаса судьбы, что твои достоинства усложняют твою жизнь. Все переменится, и мы все еще будем тобой гордиться. Я уже говорила, но хочу сказать еще раз: я не пожелала бы моему сыну другой жены!
      Даника снова обняла Джину.
      – А я счастлива, что у меня будет такая свекровь! – прошептала она. – Спасибо вам! Спасибо за то, что приехали, за то, что вы мать Майкла и вырастили его таким, какой он есть…
      – Не нужно благодарить, – мягко возразила Джина. – Без любви жизнь не стоит ломаного гроша.
      Даника невольно улыбнулась. Нечто подобное было начертано на одном из ее блюдец. «Когда приходит любовь, жизнь расцветает».
 
      Работа, которую Майкл подбросил Данике, была настоящим подарком. О чем Даника и сказала ему при первой же возможности.
      – Не знаю, что бы я без нее делала, чем бы заняла себя. Джейсон и Рэй до позднего вечера сидят с Блейком. Они выстраивают схему его поведения к началу процесса и соответствующим образом готовят его.
      – Что ж, у него такой респектабельный вид и неплохие ораторские способности, он вполне может сойти за благонамеренного, честного, но доверчивого бизнесмена, которого мошенник-подчиненный обвел вокруг пальца.
      – На это они и рассчитывают. Но хотят, чтобы все было хорошо отрепетировано, без конца его натаскивают, заставляют повторять роль, подбирают каждое слово. Для этого они берут на себя роль судей, а он отвечает на их вопросы.
      – Он по-прежнему не говорит о будущем?
      – Если говорит, то только о своем. Он думал, что сразу после процесса сможет вернуться в министерство, но теперь его гложут сомнения. Думаю, теперь он задумывается и о другом варианте развития событий. Даже если его оправдают, скорее всего, президент попросит его подать в отставку.
      – Но это противозаконно, – возразил Майкл. – По нашим законам, если вина человека не доказана и если его оправдал суд…
      – Но нам-то с тобой хорошо известно, что означает формулировка «за недостаточностью улик». Конечно, Блейку, скорее всего, удастся выйти сухим из воды, но тем не менее на нем останется клеймо. Он это понимает.
      – Политика есть политика, – задумчиво проговорил Майкл. – Если президент выскажет ему свое недоверие, это будет равносильно политической смерти. Впрочем, у Блейка есть шанс изящно выйти из-под удара, а затем благодаря своей компетентности дождаться нового назначения.
      – Ты совершенно прав, – согласилась Даника. – Тем более что возвращение Блейка в «Истбридж» весьма проблематично. Он основал эту корпорацию, но ушел из нее, как только перешел на работу в правительство. Даже если его оправдают, на компанию так или иначе наложат громадный штраф за незаконные поставки. Вряд ли после этого его возьмут обратно. Как странно, Майкл! Корпорация была для него словно родной дом, а он начисто порвал с ней, как только переехал в Вашингтон. Точно так же он порвал с родителями, когда поступил в колледж…
      Майклу уже было известно об этом в общих чертах.
      – А когда все это произошло, он пробовал связаться с кем-нибудь из бывших партнеров по бизнесу?
      – В тот вечер, когда было опубликовано обвинительное заключение, я знаю, он звонил в Бостон и имел разговор с вице-президентом. Сказал, что он чист перед компанией, просил, чтобы они не верили тому, что будут говорить с телеэкрана. Больше он туда не звонил.
      – Значит, никакой определенности с его будущим? Представь себе, это меня волнует. Вдруг тебе снова станет его жалко – такого неустроенного и несчастного?!
      – Майкл, не говори глупостей! Скажи мне лучше, виделся ли ты со своим отцом?
      – Да, но я ничего не сказал ему о нас с тобой. Когда суд закончится и мы снова будем вместе, надо бы нам вдвоем к нему съездить. Когда он узнал о том, что случилось с Блейком, то не стал спешить с осуждением. Он сам возглавляет большое дело и понимает, как часто ходит по лезвию ножа.
      – У него были подобные проблемы?
      – С законом – нет. По крайней мере, в уголовном смысле. Были кое-какие разбирательства в суде. На газеты вообще часто подают в суд… И все же он понимает положение Блейка и допускает его невиновность.
      – Надеюсь, ты его не стал в этом разубеждать? – пошутила Даника.
      Конечно, она и так прекрасно знала, что Майкл никогда бы не позволил себе чернить Блейка перед отцом.
      – Я рассказал ему об этом деле в общих чертах, не касаясь некоторых деликатных тем, – сказал Майкл. – Когда отцу станет известна вся правда, надеюсь, он не сочтет, что я пинал упавшего Блейка.
      – Вот уж не думала, что твой отец будет так снисходителен к Блейку, – заметила Даника. – Учитывая, что он знает об отношениях Блейка с моим отцом.
      – Ничего удивительного, – сказал Майкл. – Отец ведет себя жестко только в тех случаях, когда речь идет о его убеждениях. Различия во взглядах между ним и твоим отцом чисто идеологические. Возможно, здесь замешано чувство ревности. Может быть, он завидует власти твоего отца. Особенно, если учесть, что он находится по другую сторону баррикады. А против Блейка он никогда ничего не имел. Уверен, он и к тебе относится без всякого предубеждения.
      – Я рада. Мне совсем не хочется становиться между тобой и твоим отцом.
      – Любимая, нас с ним разделила сама жизнь. Но с тех пор, как каждый из нас пошел своей дорогой, у нас стали прекрасные отношения.
      – Что ж, – вздохнула Даника, – может быть, и у меня с отцом когда-нибудь будет такое же взаимопонимание…
      – Вот еще повод для беспокойства! Даника, прошу тебя, все равно ты не сможешь ничего изменить. Ты и так делаешь все, что в твоих силах, все будет нормально. Вот увидишь!
      Даника очень сомневалась в том, что ее отец так легко пойдет на перемирие, но Майкл был прав. Она делала все зависящее от нее.
      Каждое утро Даника отправлялась в государственный архив, где рылась в старых картах и документах, изучая все описанные случаи с затонувшими судами, на которых могли быть ценности. Иногда она посещала местную библиотеку. Она просматривала книги, журналы, газеты. Изучала все, касающееся кораблекрушений и спасательных работ. Благодаря этим материалам книга Майкла могла приобрести романтический флер и, несомненно, выигрывала в занимательности.
      Но главное, работая с материалами, Даника снова погружалась в атмосферу минувшего лета, когда они с Майклом плавали на борту судна Джо Камарильо, когда каждая ночь принадлежала только им. Это было благословенное время, которое подарило им надежду на родительское счастье.
      До начала суда оставались считанные дни. Так или иначе Даника погружалась в беспокойное ожидание. Увы, телефонные звонки Майклу не могли заменить ей живого общения с любимым человеком.
      Второго декабря она вылетела в Бостон на очередное медицинское обследование. Шел четвертый месяц ее беременности, и теперь она чувствовала себя значительно лучше. Тошнота прошла, также как и усталость, которая так угнетала ее в первое время. Доктор Рэндалл нашел, что Даника находится в превосходной физической форме, – если не считать небольшого повышения давления. Когда доктор предложил ей принимать легкие седативные препараты, Даника решительно отказалась. Она ничем не хотела навредить малышу.
      Как и месяц назад, Майкл ждал ее в своей машине. На этот раз он повез ее в свой гарвардский офис.
      – Я хочу, чтобы нам никто не мешал, – объяснил он.
      Он доел сандвич и отодвинул в сторону бумаги. Потом он поднял ее с кресла и усадил на письменный стол.
      – Ты меня понимаешь? – прошептал он.
      От волнения его голос звучал глухо, но она и без этого хорошо понимала его состояние, потому что сама остро чувствовала желание. Она обвила руками его шею, он наклонился и прильнул губами к ее губам. Их дыхания смешались, словно один из них хотел вдохнуть в другого жизнь. Но жизнь и так билась и трепетала в них, кровь стучала в висках, дыхание сбивалось, дурман туманил глаза.
      Когда Майкл принялся расстегивать пуговицы ее платья, Даника беспокойно проговорила:
      – Как, Майкл… здесь?
      – Дверь заперта, – сказал он. – Никто нам не помешает.
      Он расстегнул ее платье до пояса и потянулся, чтобы снять с нее лифчик.
      – Я хочу трогать тебя, – продолжал он, – любоваться тобой…
      Пока она переводила дыхание, он снял с нее лифчик и, не отрывая взгляда от ее набухших тяжелых грудей, провел кончиком пальца по едва наметившимся синим прожилкам. Даника закусила губу и закрыла глаза, наслаждаясь его ласками.
      Когда он наклонился и поймал губами ее сосок, она запустила пальцы в его волосы. Он начал сосать, и она глухо застонала. Большим пальцем он нежно гладил другой ее сосок. Невольно она выгнулась и прижалась к нему бедрами. Влажные от поцелуев соски напряглись еще больше.
      Когда Майкл стал расстегивать ремень брюк, она поймала его руку.
      – Нет, Майкл, нельзя…
      – Можно, можно, – мягко, но решительно произнес он.
      Он расстегнул ремень и стал расстегивать брюки, что оказалось нелегко, поскольку он уже был сильно возбужден.
      – У нас еще есть в запасе целый месяц, милая, – сказал он, – все будет хорошо!
      Он снова прильнул к ее губам, на этот раз глубоко погружая язык в ее рот. Это была прелюдия. Потом он приподнял подол ее платья.
      – Просто приспусти трусики, – прошептал он. – Я так тебя хочу!
      Она уже и не думала возражать. Ее тело дрожало от желания, а кровь горячо струилась по жилам. Она сделала так, как он просил, а он положил ее спиной на письменный стол, а сам, обхватив руками ее за бедра, приступил к делу.
      Он вошел в нее мощно и стремительно, и она сладко застонала.
      – Я так этого хотела… – начала она, но не смогла продолжать, оглушенная происходящим. Даника только вцепилась в его рубашку и притянула еще ближе к себе. Пространство и время перестали существовать. Они лишь ощущали восторг от единения. Не прошло и нескольких минут, как она громко застонала и начала бурно содрогаться. Его возглас прозвучал более глухо. Он крепко прижался к ней, чувствуя пульсацию в ее теле.
      Потом они положили ладони друг другу на плечи и рассмеялись.
      – Если в этот момент кто-нибудь проходил по коридору, интересно, что он подумал? – промолвила Даника. – Это, конечно, сущий разврат, Майкл, но мне так… понравилось!
      Он целиком и полностью разделял ее мнение. Он не спешил покидать ее лоно. Затем окружающий мир снова обрел резкость. Конечно, дело было не в сексе. Они действительно любили друг друга, и секс был лишь выражением этой любви. Столько времени они находились далеко друг от друга, и это непереносимое желание физического слияния достигло пика. Увы, ничего другого им пока не оставалось…
      Медленно и неохотно Майкл переключился на мысли о будущем. Он помог Данике одеться – ему хотелось еще и еще трогать ее тело, ласкать ее. Когда он отвозил ее в аэропорт, оба продолжали блаженно улыбаться.
      – Береги себя, милая, – сказал Майкл, жадно, словно запоминая, вглядываясь в ее черты. – И помни, я люблю тебя! И ты видела, как сильно, да?
      – Да, Майкл, – кивнула она, едва сдерживая слезы.
      Она знала, что радость встречи еще некоторое время будет жить в ней, но, увы, расставание было неизбежным. Даника отступила на шаг, повернулась спиной к Майклу и зашагала к трапу самолета.

Глава 19

      Процесс шел уже два дня. Майкл следил за его ходом по телевизору, а Даника звонила ему каждый вечер.
      – Какие новости, дорогая? – спросил Майкл, когда позвонил после первого дня заседания.
      – Устала. Не думала, что процедура утверждения присяжных будет такой долгой. Из восемнадцати опрошенных кандидатов двое были отклонены. Пока соберут полный состав, пройдет, наверное, не меньше недели…
      Это значило, что день ее собственного освобождения тоже откладывался.
      – Все правильно, милая, – сказал Майкл. – Нельзя, чтобы в составе присяжных были люди, которые заведомо склонны считать Блейка виновным или невиновным. Судя по всему, адвокаты Блейка работают именно в этом направлении. Они стремятся к тому, чтобы собрание присяжных состояло из людей близкой профессиональной ориентации. В этом случае присяжные смогут более четко представлять все обстоятельства его дела.
      – Да… – задумчиво пробормотала Даника. – Значит, фабричный мастер скорее сможет представить себя на месте Харлена, а мелкий служащий изначально будет ненавидеть Блейка за его богатство… Зато другие легко отождествят себя с Блейком и, возможно, будут им восхищаться… Что ж, в таком случае перед Джейсоном и Рэем стоит нелегкая задача. Им не позавидуешь…
      – А что пресса? – поинтересовался Майкл. – Здорово надоедает?
      – Утром, когда мы шли в суд, было несколько очень неприятных моментов. Нас уже ждали и набросились на нас с таким остервенением, словно мы были убийцы-маньяки.
      – Это громкий судебный процесс, – заметил Майкл. – Блейк занимает столь высокое положение, что…
      – Джейсон убежден, что скоро они потеряют к этому интерес, – сказала Даника со вздохом. – Хорошо бы, чтобы это было так. Быть под судом и так-то неприятно, а тут еще тебе тычут в нос микрофонами и засыпают вопросами.
      – Тебя тоже о чем-нибудь спрашивали?
      – Пытались. Но из меня им ничего не вытянуть. Все, что нужно им сказать, говорит Блейк, и я не собираюсь ему противоречить.
      – По телевизору тебя показывают очень часто, – одобрительно заметил Майкл. – Твое платье просто прелесть! Оно так очаровательно намекает на твою беременность.
      На самом деле Майкл не мог отвести глаз от ее потяжелевших грудей, от располневших бедер и великолепного круглого животика.