SAS (№90) - Крот из Лэнгли

Тот, взвыв от боли, ударил ее стволом «узи» и сломал нос. Из него хлынула кровь. Если бы Малко не удержал Милтона, он бы ее убил. Кукарача рухнула в кресло, закрыв лицо руками. Ударом ноги Милтон Брабек разнес в щепки дверь комнаты, в которой находилась Карин Норвуд. Прицелившись в потолок, он выпустил очередь из автомата.

Малко охватил взглядом всю эту сцену. Четверо остолбеневших мужчин с опадающими пенисами, оцепеневшая девочка, двое неистовствующих на Карин Норвуд и неожиданно замерших на месте...

Он шагнул вперед и, схватив колумбийца за плечо, оторвал его от Карин; тот свалился на пол. Поднявшись, он оказался нос к носу с дулом «ППК» и золотистыми, налитыми кровью глазами Малко. Он попятился, бормоча, онемев от страха. Полковник Мануэль, дрожа, выбрался из кровати самостоятельно и пробормотал:

— Что вам нужно?

Взгляды вновь пришедших заставили его умолкнуть. Малко повозился с путами, удерживавшими Карин Норвуд, и освободил ее. Она осталась неподвижно лежать на кровати. Милтона Брабека буквально била дрожь. Он испустил почти болезненный крик:

— Дерьмо! Подонки!

Не выпуская «узи», он ударом ноги выстроил шестерых совершенно голых, жавшихся друг к другу мужчин. Его серые глаза напоминали два осколка камня. Малко, занимавшийся Карин, замер. Что-то изменилось в атмосфере комнаты. Страх витал в ней. Он повернул голову, увидел гранитный профиль Милтона, сжимавшего пальцы на курке «узи».

— Милтон, нет!

Милтон Брабек медленно повернулся к нему. Шестеро мужчин затаили дыхание; все они поняли, что их жизнь висит на волоске. Стоящие в первом ряду колумбийцы стали как бы ниже ростом. Милтон издал что-то вроде стона.

— Их надо...

— Нет, — твердо сказал Малко.

Напряжение незаметно спало. Милтон Брабек со свистом выпустил скопившийся в легких воздух. Однако колумбийцу Хусто зачем-то понадобилось вылезти вперед с извиняющейся улыбкой.

— Господа, — начал он хриплым голосом.

Он не смог закончить фразу. Милтон Брабек всем своим девяностопятикилограммовым весом бросился вперед. С невероятной силой он ударил колумбийца ногой в низ живота. Тот испустил безумный вопль и рухнул. Милтон, как глухой, с безумным взглядом продолжал избивать пятерых голых мужчин. Ногами, прикладом «узи», кулаком. Ни один не защищался, они падали один за другим под ударами американца. Не было произнесено ни единого слова. Только глухие звуки разрывающейся плоти, тупые удары ногой в живот и более четкий звук удара прикладом, раскраивающего череп. Он остановился, задыхаясь, только тогда, когда все шестеро лежали на полу.

— Подойдите! — приказал Малко. — Помогите мне.

Милтон безмолвно протянул ему свой «узи» и взял Карин Норвуд на руки. Она вроде очнулась и слабо застонала, показывая пальцем на стоявшую на полу сумку. Малко подобрал ее и бросил туда плейер. Наклоняясь, он встретился с неподвижным взглядом распростертого на полу колумбийца.

Мертв.

Удар ноги Милтона разорвал ему брюшину. Его приятели кое-как поднимались, еще не оправившись от шока... Кукарача в соседней гостиной все еще пыталась унять кровь, льющуюся из сломанного носа. Когда они проходили мимо, она бросила па них взгляд, полный непреодолимой ненависти. В тот момент, когда Малко и Милтон осторожно укладывали Карин Норвуд в «тойоту», на автостоянке припарковалась еще одна машина.

Это был черный «БМВ», из которого вылез высокий мужчина с сигарой во рту. Он подошел и весело спросил:

— Хорошо позабавились, господа?

Милтон Брабек медленно выпрямился и повернулся к нему лицом. Полковник Гомес отступил под взглядом его серых глаз.

— Вы полковник Гомес?

От его голоса содрогнулся бы и айсберг. Малко обрадовался, что оставил «узи» у себя.

— Да, — ответил офицер не очень уверенно. — А что?

Вместо ответа Милтон Брабек грубо схватил его за ворот рубашки и поволок к «тойоте», ткнув носом в Карин Норвуд.

— Кто, кто... это? — каркнул офицер, судорожно хватаясь за свой ремень.

Милтон Брабек дал ему сначала кулаком в челюсть, одним ударом разбив обе губы. Вторым ударом он сломал ему нос. Затем телохранитель ЦРУ стал методично избивать его, нанося удары поочередно обеими руками. Приподнимая Рикардо Гомеса каждый раз, как тот соскальзывал вдоль корпуса «тойоты». До тех пор, пока его лицо не превратилось в кровавое месиво. Никогда уже у него не будет человеческого лица. Все кости надбровных дуг, челюсти, хрящи носа были сломаны, превращены в месиво. Брызги крови летели во все стороны.

Кукарача наблюдала эту сцену из дверей. Онемев от ужаса. Наконец Милтон отпустил полковника Гомеса, и тот упал под колеса «тойоты».

— Поехали, — просто сказал он.

Малко сел за руль, и они помчались по автостраде к центру города.

* * *

— Все ясно, — объяснил Малко начальнику представительства. — В качестве вознаграждения за свою помощь в защите и вывозе Пола Крамера полковник Гомес, действуя в согласии с сандинистами, решил присвоить себе Карин Норвуд. Имея целую цепочку борделей, он был уверен, что быстро укротит ее.

Полковник Диего Гарсиа молчал, привычным жестом поглаживая рукоятку своего пистолета. Он был явно в замешательстве.

Генри Фермой повернулся к Малко.

— Если я правильно понял, один из обидчиков мисс Норвуд был убит. Это досадно.

Полковник Диего Гарсиа поспешил вмешаться:

— Полиция действительно обнаружила труп в мотеле «Эспаньола». По-видимому, смерть наступила от разрыва брюшины во время драки. Это колумбийский торговец наркотиками, находящийся в розыске во многих странах.

Малко дружески улыбнулся ему:

— А полковник Рикардо Гомес?

— Он в больнице, — пояснил Диего Гарсиа. — С множественными ранами на лице; я опасаюсь, как бы он навсегда не остался обезображенным. Надо будет сообщить Президенту, что на него напали агенты ЦРУ.

Пролетел ангел, и Милтон Брабек опустил голову. Генри Фермон не знал, куда ему деваться. Малко повернулся к нему.

— Генри, я считаю, что вам следовало бы воспользоваться своим влиянием, чтобы полковник забрал свою жалобу. Если все это дело станет достоянием гласности, престижу доминиканской армии будет нанесен урон.

Полковник Диего Гарсиа молчал, но в его взгляде ясно читалось, что он одобряет слова Малко.

Четверо мужчин равнодушно обменялись рукопожатиями. Часом раньше самолет «Фалькон-900» вылетел из Санто-Доминго, увозя Криса Джонса и Карин Норвуд в Вашингтон. Они вышли из здания, в котором размещался Департамент национальной безопасности, и Малко сел за руль «тойоты». Их самолет вылетал через час. Проезжая по мосту Дуарте, Милтон Брабек только тихо сказал:

— Вам следовало дать мне убить этих мерзавцев.

* * *

«Боинг-757» летел со скоростью девятьсот километров в час над Карибским морем.

Малко читал, пытаясь забыть ужас последних дней. Дело Пола Крамера было кровавой неудачей. ЦРУ никогда точно не узнает, был ли Пол Крамер и «суперкрот» одним и тем же лицом. То, как КГБ убрал Крамера, чтобы он не попал в руки американцев, и те усилия, которые он к этому приложил, казалось, указывало на то, что им очень дорожили.

Но это было всего лишь предположение.

Милтон Брабек, не любивший читать, открыл сумку Карин Норвуд, забытую ею в «тойоте». Он взял плейер, надел наушники и стал слушать музыку: в сумке было полно кассет.

Полчаса спустя Малко увидел, что телохранитель подскочил, сорвал наушники и протянул их Малко.

— Послушайте-ка это! — сказал он изменившимся голосом.

Малко надел наушники и запустил кассету. Вместо музыки он услышал, как чей-то голос произнес по-английски фразу, показавшуюся ему банальной.

— Я знаю этот голос, — сказал Милтон Брабек. — Я его чертовски хорошо знаю.

Глава 14

Фрэнк Вудмилл, заместитель начальника оперативного отдела ЦРУ, в двадцатый раз запустил магнитофонную ленту. В маленькой комнате зазвучал голос:

«Господин Крамер, нам необходимо встретиться. Вчера па Уолл-Стрит акции сильно упали. Лучше бы все продать, пока не поздно».

Фрэнк Вудмилл нажал на «стоп» и глухо сказал:

— Пол Крамер установил у себя систему записи своих телефонных разговоров. По словам его жены Мэри, ему позвонили утром того дня, когда он исчез. Он ей сказал, что это был его брокер. Уезжая, он захватил с собой кассету, найденную вами среди кассет Карин Норвуд. Это на девяносто девять процентов шифрованное сообщение, предупреждающее Крамера о его провале и необходимости исчезнуть. Я проверял: накануне акции на Уолл-Стрит поднялись.

— Вы абсолютно уверены, что знаете, кому принадлежит этот голос? — настаивал Малко.

Фрэнк Вудмилл с искаженным лицом пристально смотрел на него, не в силах говорить. Милтон Брабек казался подавленным. Расстроен был и Малко. От звука записанного на пленке голоса у него по спине забегали мурашки. Реакция Милтона и Фрэнка Вудмилла доказывала, что в самые верхи ЦРУ был внедрен представитель советских секретных служб. Он вспомнил о злорадстве сотрудников ЦРУ, когда англичане обнаружили связь Берджес Мак-Лина. К «кузенам» стали относиться как к зачумленным. А теперь, возможно, наступила их очередь...

Фрэнк Вудмилл закурил, выдохнул дым и, наконец, ответил Малко:

— Это он. Я уверен. Я по десять раз в день говорю с ним по телефону.

Милтон Брабек опустил голову, как будто обвиняли его лично. Малко захотел уточнить:

— Кто он?

— Уильям Нолан, заместитель директора ЦРУ, — вяло проронил Вудмилл. — Второе лицо в Управлении.

Малко опешил.

— Это невероятно. Зачем ему понадобилось?

С Уильямом Ноланом он уже встречался. Строгий мужчина со светло-голубыми глазами и великолепной седой шевелюрой, типичный продукт истеблишмента восточного побережья. Он так давно работал в ЦРУ, что, казалось, тут и родился. Одна деталь поразила Малко, когда он как-то присутствовал на утреннем совещании с Ноланом, занимавшим тогда должность Фрэнка Вудмилла: когда всем подали кофе, Нолан довольствовался подогретым лимонным соком. Он объяснил им, что кофе — это наркотик...

Фрэнк Вудмилл вздохнул.

— Понятия не имею. Он был бы последним, на кого бы пало мое подозрение. Я его знаю более двадцати лет. Его жизнь прозрачна, как родниковая вода. Я собрал здесь все имевшиеся у меня данные. Он уже тридцать лет в Фирме, практически с момента ее основания. Это человек с блестящим университетским образованием, закончивший Йелльский университет, с солидным состоянием. Он выбрал разведку по собственному желанию вместо того, чтобы заняться бизнесом, как два его брата. В Фирме он прошел практически все ступени. Сначала в Лэнгли, в качестве начальника представительства в Камбодже, Иране, Париже, Ливии. Затем в качестве заместителя начальника оперативного отдела, позже — начальника оперативного отдела и, наконец, в своей теперешней должности, где он уже долго не продержится, поскольку ему шестьдесят один год. На занимаемом им посту ему известно абсолютно все, что происходит в Управлении...

— В отношении его никогда не возникали подозрения?

— Нет, я проверил в службе безопасности. Ничего. Даже Президент Соединенных Штатов полностью ему доверяет. Это верующий человек, адвентист, с очень строгой моралью.

— Личная жизнь?

— Тоже ничего. Его единственный сын был убит во Вьетнаме в 1967 году, одним из первых. Жена его умерла от рака в 1969 году. С тех пор он живет один в большом доме в Фоксхолле со старым дворецким, который служит у него уже сорок лет. У него есть несколько друзей, он играет в бридж и интересуется живописью. Но, главным образом, он много работает. Мало выходит, практически не ведет светской жизни. У него связь с его секретаршей Фон Мак-Кензи; она разведена.

— А деньги? — настаивал Малко, становясь адвокатом дьявола.

Заместитель начальника оперативного отдела пожал плечами.

— Он получает доходы с треста, которые были оценены более чем в десять тысяч долларов. Свое жалование он, должно быть, даже не тратит. Это человек, который ни в чем не нуждается.

— Каковы его политические взгляды?

— Он принадлежит к Республиканской партии, но никогда не высказывал экстремистских взглядов. Разумеется, никаких связей с левыми или странами Восточной Европы. Он всегда был либерально настроен.

Вновь воцарилась тишина. Трое мужчин были не в Лэнгли, а на «конспиративной квартире», принадлежавшей ЦРУ, расположенной на Л-стрит в Джорджтауне. Скромный особняк, отданный в распоряжение начальника оперативного отдела для его секретных встреч. Здесь не было ни микрофонов, ни нескромных камер. Впрочем, Малко был удивлен, что его вызвали сюда, а не в штаб-квартиру в Лэнгли. Однако подозрения, нависшие над Уильямом Ноланом, оправдывали эти предосторожности.

— Есть ли против него еще что-нибудь конкретное, кроме сообщения, записанного Полом Крамером? — спросил Малко.

— Толкачев сказал, что «суперкрот» работал в Ливии тогда же, когда там находился полковник КГБ, известный как очень активный вербовщик... Однако Пол Крамер никогда не выезжал из Соединенных Штатов...

— Это может быть совпадением, — заметил Малко.

— Разумеется. Но есть еще кое-что: когда Пол Крамер удрал в Санто-Доминго, он, как следует из допроса Карин Норвуд, когда совсем растерялся, встречался с кубинским офицером. Это было как раз на следующий день после того, как мы узнали, где он находится... Есть и другое: Крамер мог давать только отрывочную информацию. Однако у нас были провалы в нашем представительстве в Москве. Мы до сих пор не можем найти им объяснение. Конечно, Уильям Нолан знал о «пестром» списке по Советскому Союзу. Провалились именно те люди, чьи имена были в этом списке.

Пролетел тихий ангел. Это был абсолютный кошмар. Малко ломал себе голову. Как и во всех делах об изменниках, всегда оставалось какое-то сомнение.

— В таком случае, — сказал Малко, — если ваше предположение верно, русские сознательно спровоцировали бегство Пола Крамера, чтобы заставить нас поверить, что он был «суперкрот».

— Точно. Я проверял: в Управлении никто не знал, что Крамер установил у себя собственную систему подслушивания. Значит, Уильям Нолан был уверен, что он ничем не рисковал, когда сам предупреждал его. Не найди вы эту кассету, его никогда бы не заподозрили.

— Следовательно, — заключил Малко, — в настоящий момент КГБ и Уильям Нолан — если это он — считают себя в полной безопасности, уверенные, что на их приманку клюнули. Даже если здесь не все стыкуется.

— Верно, — подтвердил заместитель начальника оперативного отдела. — И через несколько месяцев дело будет забыто.

Воцарилось молчание. Милтон Брабек жадно ловил каждое слово, сказанное обоими мужчинами. В маленькой комнате пустого здания в этом мирном жилом квартале царила удушливая жара.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Малко. — Кто в курсе дела?

— Милтон Брабек, вы и я, — сказал заместитель начальника оперативного отдела. — Я считаю, что был достаточно осторожен в сборе данных о Нолане, чтобы не вспугнуть его. Я уверен, что здесь нас не подслушивает ни ФБР, ни центр "М". Это здание обслуживают мои люди. Что касается ответа на ваш вопрос, то процедура очень проста: я составляю отчет и передаю его вышестоящему начальнику.

— Уильяму Нолану?

— Точно.

Снова тишина.

— Я также могу, учитывая возникшие против него подозрения, передать отчет непосредственно директору ЦРУ, который примет соответствующие меры.

— Какие?

— В данном случае мне неизвестно. Насколько я его знаю, он должен вызвать Нолана. Он не сможет скрыть от него такое. Или, если он герой, он предупредит ФБР, и оно установит за Ноланом слежку. Что станет неслыханным позором для Управления. И ведь нет полной уверенности, что они что-нибудь обнаружат. Если Нолану удавалось обманывать всех в течение многих лет, он прекратит всякую деятельность, как только почувствует, что попал под подозрение... И мы никогда ничего не узнаем.

Неразрешимая задача. Тишину вновь нарушил Фрэнк Вудмилл; казалось он говорит с самим собой.

— Возможен другой вариант, — медленно произнес он. — Который ставит меня вне закона. Если он провалится или получит огласку, я окажусь в тюрьме.

— Какой вариант?

Взгляды американца и Малко скрестились.

— Поручить расследование вам.

* * *

— Вы считаете, что у меня есть шансы на успех? — спросил Малко.

Фрэнк Вудмилл утвердительно кивнул.

— Только у вас одного. Если за дело возьмутся ФБР и Фирма, отзвуки непременно дойдут и до Нолана. Это проницательный и умный человек, находящийся в центре множества информационных сетей. Ваше преимущество состоит в том, что вы не имеете отношения к Управлению, но в курсе дела.

— Совсем один я бессилен, — возразил Малко. — На такое следствие может уйти несколько месяцев.

— Если вы соглашаетесь, у меня есть одна идея, — пояснил Фрэнк Вудмилл. — Это позволит нам действовать быстро. Поскольку за Ноланом не следят ни ФБР, ни наши люди, это облегчит вашу задачу. Вы рискуете только тем, что вас засечет КГБ в случае, если наши предположения верны. Но вы ставите себя вне закона. И в случае неудачи вас могут подвергнуть длительному тюремному заключению. Я не могу ни финансировать вас, ни нанять официально, ни прикрыть. Я могу только помогать вам.

— Я согласен, — сказал Малко, почти не раздумывая. — Хотя бы просто из любопытства. Уильям Нолан не пьет, у него нет финансовых проблем, это гражданин вне всяких подозрений, патриот, консерватор, набожен. Что могло толкнуть его на измену?

— Не имею ни малейшего понятия, — признался заместитель начальника оперативного отдела. — Вы получите его досье. Возможно, оно что-нибудь прояснит. Я вам благодарен за оказанное мне доверие. Но прежде всего надо уладить еще одно дело.

— Какое?

— Милтон Брабек. Он присутствует при этой беседе. Его долг пойти и немедленно сообщить о ней в ФБР. Если он этого не сделает, то совершит преступление, за которое полагается десять лет тюрьмы. Я не имею права просить его хранить молчание. Молчание делает его соучастником. Ему решать.

Милтон Брабек побагровел. Облизал пересохшие губы.

— Я ничего не скажу, — произнес он сдавленным голосом.

Фрэнк Вудмилл серьезно посмотрел на него.

— Мистер Брабек, вы отдаете себе отчет в том, что делаете? С этого момента вы ставите себя вне закона. Если станет известно, что вы утаили эту информацию, вас уволят из ЦРУ, отдадут под суд, вы лишитесь права на пенсию и долгие годы проведете в тюрьме.

Милтон Брабек посмотрел на Малко, потом перевел взгляд на Фрэнка Вудмилла.

— Я доверяю вам, — сказал он, не обращаясь конкретно ни к одному из них.

Фрэнк Вудмилл незаметно расслабился и сказал, вяло улыбаясь:

— Ну хорошо, постараемся добиться успеха.

— Вы знаете, с чего начать? — спросил Малко.

— Да. Метод «бариевой каши». Кому-нибудь сообщается дезинформация для того, чтобы тот передал ее, а за тем смотрят, что из этого выйдет.

— У вас есть такая информация?

— Да. Агентство национальной безопасности разрабатывает сверхсекретный проект «Индиго». Наблюдение за стартовыми площадками советских межконтинентальных баллистических ракет с помощью спутника, оснащенного радарами, а не камерами, как до сих пор. На каждом витке при плохой погоде камеры «перестают видеть», а радар проникает сквозь слой облаков. На каждом витке он сможет наблюдать за шахтами с ракетными установками независимо от погоды. Этот проект уже в стадии завершения. Я вполне могу сообщить Нолану, что мой агент в Агентстве национальной безопасности предупреждает меня, что удалось добиться того, что радар начал функционировать...

— И что?

— Русские обязательно отреагируют, если они в курсе дела. Закрыв люки своих ракетных шахт. Это будет видно на фотографиях, посылаемых нам со спутников наблюдения несколько раз в день.

— Хитро придумано, — согласился Малко. — А дальше?

Заместитель начальника оперативного отдела сделал неопределенный жест, улыбаясь грустно и иронично.

— Потом все выяснится. Останется только узнать, как Уильям Нолан передает свою информацию русским. Учитывая, что Вашингтон кишит агентами ФБР, наблюдающими за русскими, он должен быть очень хитрым, чтобы не засветиться...

— А что делаю я? — спросил Милтон Брабек.

— Материально-техническое обеспечение и, если понадобится, защита, — объяснил заместитель начальника оперативного отдела.

— Вы, Малко, официально останетесь в Вашингтоне, чтобы наблюдать за выздоровлением Криса. Во всяком случае, если мы быстро не закончим, придется все бросить.

— Я остановился в отеле «Джефферсон», — сказал Малко. — Это хорошо?

— Отлично. Я посвящу в секрет еще одного человека. Мою племянницу Джессику Хейз. Она специалист по анализу информации в разведывательном центре. Я ей полностью доверяю. Она будет связной, и у нее есть доступ к центральной ЭВМ... А там посмотрим.

Он встал. Долго пожимал руку Малко. Потом Милтону Брабеку.

— Выходите первым, — сказал он, — я уйду через задний вход.

Оказавшись на ледяном ветру, Малко побежал к своей машине; он обернулся и посмотрел на окна «конспиративной квартиры», каждое из которых было украшено венком из омелы и рождественской свечкой. Дом был похож на семейное жилище, и никто бы не догадался о комнатах, напичканных электронным оборудованием.

Спускаясь вниз по Висконсин-авеню, он задавал себе вопрос, действительно ли ему хотелось узнать правду.

Это самое чудовищное состязание, в котором он когда-либо участвовал один против КГБ, ЦРУ, ФБР. И еще «крот». Человек, обманувший всех, вплоть до Президента Соединенных Штатов.

Глава 15

В «Гнезде», баре в виде ротонды на первом этаже отеля «Виллар», было шумно, как в птичнике, но шум исходил не от клеток с чучелами птиц, которыми были увешаны стены. С пяти часов здесь собиралось множество высокопоставленных чиновников из соседнего административного здания. Сенаторы спускались с Капитолийского холма, сотрудники Белого дома приходили по-соседски, чтобы, смешавшись с толпой, встретиться с некоторыми из самых красивых женщин города, не всегда обладающих безупречной репутацией. Роскошные номера «Виллара» были известны своими пылкими приключениями, о которых потом судачил весь Вашингтон.

Более прозаичные журналисты и другая пишущая братия приходили сюда узнать, чем дышит город, или обменяться уже раскрытыми тайнами. Близость Белого дома создавала впечатление причастности к государственным тайнам...

Малко остановился перед круглым баром, осажденным плотной толпой тех, кто не сумел найти места за столиком.

В соответствии с инструкциями Фрэнка Вудмилла Джессика Хейз должна была ждать его. Он сказал, что она брюнетка и будет одета в костюм зеленого цвета.

Малко протиснулся между стоящими людьми и заметил в глубине за столиком женщину, которая соответствовала этому описанию. Должно быть, у нее была его фотография, потому что она сразу радостным жестом приветствовала его.

У него забилось сердце. Джессика Хейз была похожа на исполнительницу фламенко. В чертах ее лица отражалась грубая чувственность. По контрасту с этим ее черные, как смоль, волосы были скромно подобраны и стянуты бантом из зеленого шелка. Взгляд его спустился ниже, и у него еще сильнее потекли слюнки: в вырезе жакета виднелся кружевной бюстгальтер, облегающий полную грудь; короткая юбка не скрывала длинных стройных ног в лодочках из крокодиловой кожи...

Она протянула Малко длинную руку с ярко-красными ногтями.

— Добрый вечер, Малко. Я счастлива встретиться с вами.

Он посмотрел на нее, смеясь.

— Вы, видно, очень любите зеленый цвет...

Сумка из крокодиловой кожи, туфли, костюм, бюстгальтер, пояс, чулки. Все, кроме ногтей, было зеленым. И изумрудные серьги, разумеется...

Джессика Хейз только улыбнулась.

— Да, я суеверна. А что? Вам это не нравится?

— На вас, — сказал Малко, — мне понравится любой цвет...

Не отвечая, она заказала проходившему официанту «Куантро» со льдом, а Малко — «Столичную». Шум был оглушающим. С приятным поскрипыванием нейлона Джессика положила ногу на ногу, слегка задрав юбку, и он заметил, что на ней были чулки, а не колготы.

— Я много слышала о вас, — сказала она, — вы почти легендарная личность в Фирме. Как ваш замок? Это, должно быть, чудесно — жить, как твои предки.

Ее черные глаза горели от возбуждения, и «Шалимар», которым она была надушена, еще усиливал ее сексуальность. Малко прикурил сигарету от ее массивной золотой зажигалки, украшенной крохотным изумрудом. Он спрашивал себя, было ли ее белье тоже зеленого цвета.

— Мой замок в порядке, — сказал он, — если последняя буря, налетевшая с востока, не сорвала половину черепицы. Она такая дорогая, что мне пришлось бы работать на Фирму до ста пятидесяти лет.

Ветер был его главным врагом. Ценой жертв ему удалось вернуть к жизни старый замок к Лицене, унаследованный от предков, но крыша продолжала оставаться слабым местом.

— Если я поеду в Европу, мне бы очень хотелось посмотреть на него, — мечтательно сказала Джессика.

Александра, пышнотелая и ревнивая невеста Малко, несомненно, будет от этого в восторге...

— А пока не пойти ли нам пообедать? — предложил Малко.

— С радостью, — согласилась Джессика, — я умираю с голоду. Вы знаете «Новые высоты»?

— Нет, — сказал он, — но узнаю.

Когда она встала, его привела в восхищение ее походка, широкие плечи; брюнетка в стиле Ким Бесинджер. Мужчины смотрели ей вслед...

Они пересекли величественный холл с многочисленными колоннадами, и на улице она взяла его под руку, зябко прижавшись к нему.

* * *

Кухня «Новых высот» на Колверт-стрит была совершенно удивительной: смесь новой кухни и калифорнийских блюд с примесью безумия. В результате получались блюда со странным вкусом и внешним видом, состав которых лучше было не знать. Стены были белые, официанты «голубые», обстановка — скромная. Малко знал теперь о Джессике все: отец — контр-адмирал, разведена, пятилетняя дочка, собственное состояние. Она жила одна с дочкой в нижней части Фоксхолла в Джорджтауне, элегантном квартале Вашингтона, и, казалось, не спешила изменить свою жизнь.

Между ней и Малко установилась эротически наэлектризованная атмосфера. Их пальцы иногда слегка соприкасались. Не отворачиваясь, она смотрела прямо в глаза Малко и, казалось, не ведала, что ее соски четко вырисовываются под блузкой.

— У вас нет мужчины? — спросил Малко.

Джессика Хейз сладострастно и иронично улыбнулась.

— Мне кажется, они меня боятся и поэтому никогда не задерживаются. Я много времени провожу на работе, есть еще спорт и по вечерам фильмы но видео.

Они еще не говорили о «кроте». Малко приступил к этому, когда Джессика грела между ладоней большой пузатый бокал «Гастон де Лагранжа».

— Что вы думаете о теории Фрэнка относительно Уильяма Нолана?

Джессика нахмурилась.

— Это ужасно, невероятно. И страшно. Если такой человек, как он, предатель, кому же доверять?

— Вы ввели его личное дело в компьютер?

— Да. Я подготовила вам памятку, но у меня нет доступа ко всем шифрам WALNUT. Тем не менее, это возможно, поможет вам.

Знаете ли вы его лично?

— Конечно. Я несколько раз встречалась с ним. Я знаю, что Президент очень любит его.

Ему казалось, что он видит сон. Однако голос на кассете, найденной в сумке Карин Норвуд, был реальностью.

— Вы слушали кассету?

— Да. Это именно его голос.

— Значит?

Она отпила немного «Гастон де Лагранжа», прежде чем ответить.

— Существуют способы монтажа, — предположила она. — Это может быть фальшивкой, дьявольской уловкой, чтобы его скомпрометировать.

— Но никто не знал, что мы найдем эту кассету...

Джессика Хейз промолчала, взволнованная, затем сказала изменившимся голосом:

— Я покажу вам, где он живет.

Они сели в «понтиак», взятый Малко напрокат, и поехали вверх но Пенсильвания-авеню, чтобы попасть в верхнюю часть Фоксхолл Драйв. Самый фешенебельный квартал Джорджтауна, несколько тихих улиц с роскошными домами по обеим сторонам, утопающими в зелени холмов. Через три километра Джессика сказала Малко, чтобы он притормозил напротив Мэри Монт Колледжа, показывая ему на дом у дороги.

— Вон там.

Малко заметил большой особняк, которому шиферная кровля и фасад из каштанового кирпича придавали строгий вид. Некоторое оживление вносил только белый подъезд. Дом был двухэтажным, второй этаж в виде мансарды. Света не было нигде, кроме одного окна на первом этаже слева.

Малко овладело странное ощущение: он, просто работающий по контракту в ЦРУ, шпионит за своим патроном.

— Какой огромный дом! — заметил он. — Он живет один?

— Да. С дворецким.

Они отъехали, и резиденция Уильяма Нолана исчезла за поворотом.

— У него нет женщины?

— У него любовная связь, которую он не афиширует, — уточнила она. — Фрэнк, должно быть, говорил вам. Со своей секретаршей, сопровождающей его с незапамятных времен, Фон Мак-Кензи. Очень красивая блондинка. Разведена. Она интересуется только своей работой и своим патроном. Она живет на Скипвич Роуд, близ Лэнгли, и не ведет светской жизни. Иногда они уезжают на уик-энд. В Нью-Йорк, чтобы сходить в театр, или в горы. Иногда мы обедаем вместе с ней в кафетерии Фирмы. Она неистощима в своих рассказах о своем патроне. Мне известно, что он очень консервативен в привычках. Едва появившись, он требует подогретый лимонный сок, запрещает курить в своем кабинете, запрещает ей прикасаться к его бумагам. У него есть причуды: его авторучки, он пользуется только одноразовыми японскими авторучками, пишущими очень тонко. Он попросил Фон поставить на колпачке печать с его инициалами, чтобы их у него не украли...

— А она что? — спросил Малко.

— Ничего, — ответила Джессика. — Безупречна на протяжении трех поколений. Когда она не с ним, то занимается неполноценными детьми.