SAS (№90) - Крот из Лэнгли

— У этого агентства «Ситикорп», конечно, несколько сотен клиентов, — сейчас же поправился «охотник за кротами», — но мы не должны оставлять без внимания это совпадение.

— Отмечалось ли движение подозрительных вкладов на этом или другом счету? — спросил Малко.

— Нет, — сказал Фрэнк Вудмилл, — но дело не в этом. Это, возможно, предлог для встречи... Значит, если наши предположения верны, для передачи информации.

— Понадобится длительное наблюдение, чтобы поймать их с поличным, — возразил Малко.

Билл Ливингстон весело улыбнулся.

— Нет, товарищ Кузанов большой педант. Он посещает банк каждый четверг, как сегодня, во время ленча, чтобы взять наличные деньги. Разумеется, вначале мы следили за ним, но ничего подозрительного не обнаружили. У нас не хватает людей, чтобы постоянно следить за всеми.

— Зато, — прервал его Фрэнк Вудмилл, — сегодня Билл согласился сделать все возможное... У нас еще есть добрых два часа.

— Нам следует заблаговременно прибыть на место, — сказал Билл Ливингстон.

* * *

Из окна третьего этажа «Университетского Клуба» на Сахаров Плаца открывался вид на запущенный сад маленького советского посольства. Небольшой старый особняк, расположенный в конце Коннектикут-авеню, весь черный, с крышей, ощетинившейся антеннами разной формы, похожими на сюрреалистические скульптуры... Автоматические кинокамеры беспрерывно прочесывали крохотный садик.

ФБР арендовало на год две комнаты в «Университетском Клубе» и, кроме того, в современном жилом доме напротив главного входа в посольство, задняя часть которого практически вплотную примыкала к зданию «Вашингтон пост». Что давало некоторым вашингтонским «ястребам» повод заявлять, что «левизна» этой газеты совсем не случайна, а является следствием опасного взаимопроникновения. В слишком жаркой комнате три агента ФБР суетились вокруг множества камер, магнитофонов, микрофонов, детекторов самых современных конструкций. В соседней комнате оператор в наушниках прослушивал телефонные разговоры. Билл Ливингстон посмотрел на часы.

— Скоро выйдет, он очень пунктуален. Пользуется боковой дверью.

Четыре машины дипломатического корпуса стояли на дорожке вдоль посольства. Впереди на Коннектикут-авеню дежурила бело-голубая машина секретной службы. Воцарилась тишина.

Через пять минут открылась маленькая дверь, и из нее вышел мужчина атлетического сложения, очень темноволосый, с приветливым лицом и сигарой во рту. В руке он держал черный кейс. Он походил на южанина или даже на араба.

— Вот и Кузанов, — сообщил Билл Ливингстон. — Он из Баку, из Закавказья. Бонвиван.

Офицер КГБ сел в бежевый «форд» и осторожно поехал по Коннектикут-авеню. Билл Ливингстон повернулся к Фрэнку Вудмиллу.

— Поехали за ним. Машина ждет нас. Он никогда не едет быстро, и я уже все устроил. На следующем перекрестке его остановит полицейский для проверки машины...

* * *

Агентство «Ситикорп» занимало одноэтажное здание на углу Калверт-стрит и Висконсин-авеню. Его автостоянка была расположена сзади, и подъехать к ней можно было, лишь обогнув здание. Мирное маленькое агентство квартала. Фургон фирмы «AT энд Т», в котором сидели Малко, Билл Ливингстон и Фрэнк Вудмилл, заехал на автостоянку и остановился в глубине. Через многочисленные замаскированные отверстия можно было вести наблюдение под любым углом зрения.

— Мои люди есть везде, — сказал «охотник за кротами». — На Калверт-стрит, в самом банке, здесь и даже в соседнем здании. Один из наших сотрудников занял место кассира.

«Только бы из этого что-нибудь вышло», — подумал Малко.

Долго ждать им не пришлось. Бежевый «форд» русского въехал на автостоянку и остановился за две машины от них. Олег Кузанов вошел в банк, весело размахивая кейсом. Казалось, он не испытывал ни малейшего беспокойства.

Напряжение возросло. Приглушенный голос проскрипел в одном из громкоговорителей:

— Он стоит в очереди, ни с кем не общается.

Снова тишина. Машины въезжали и выезжали со стоянки. Вдруг Фрэнк Вудмилл сдавленно вскрикнул:

— God damned![65]

На автостоянку въехал белый «эконолайн». Он проехал мимо них и остановился возле стены, довольно далеко от машины советского дипломата. Все затаили дыхание. Дверца машины отодвинулась в сторону, и из нее выпрыгнул мужчина.

Это был Гарри Фельдстейн, в белой спецовке, со старым кожаным портфелем в руке. Раздалось гудение камеры. Его засняли на кинопленку. В наступившей тишине можно было услышать, как летает самая маленькая мушка... Цветочник направился к входу в банк и, прежде чем войти, обернулся, окинув взглядом пустую автостоянку. Внезапно, вместо того, чтобы толкнуть дверь, он шагнул в сторону и подошел к «форду» советского дипломата. Это длилось несколько секунд. Вдруг он нагнулся к задней части машины, как бы разглядывая что-то на земле, опустив левую руку, затем выпрямился и удалился.

— Святая матерь Божья! — прошептал Билл. — Он что-то сунул в выхлопную трубу.

Цветочник исчез внутри банка. В тот же момент громкоговоритель сообщил:

— Второй объект только что вошел.

Билл Ливингстон наклонился к своему микрофону.

— Что делает первый объект?

— Он считает свои банкноты.

Начальник Управления иностранных дел обернулся к одному из агентов ФБР, одетому в комбинезон фирмы «AT энд Т».

— Осмотрите выхлопную трубу. Быстро.

— Вынуть предмет?

— Да.

Агент отодвинул в сторону дверь и спрыгнул на землю, направившись к машине дипломата. Все задержали дыхание. Он наклонился к выхлопной трубе, когда голос из банка сообщил:

— Объект номер один направился к выходу.

— Том, вынимайте, — чуть ли не крикнул Билл Ливингстон.

Том резко выпрямился и повернулся к ним, держа что-то в руке. Он как раз влезал в фургон фирмы «AT энд Т», когда Олег Кузанов, все такой же жизнерадостный, вышел из банка. Он открыл дверцу машины, бросил вглубь свой кейс и, не торопясь, обошел машину, слегка ударяя ногой по шинам. Затем, наконец, сел на корточки позади нее. Сидевшие в фургоне догадались, что он влез рукой в выхлопную трубу.

Он пошарил там несколько мгновений, затем выпрямился и, явно растерянный, посмотрел вокруг. Потом сел в машину и выехал с автостоянки.

Напряжение в фургоне сразу спало. Билл Ливингстон, Малко и Фрэнк Вудмилл одновременно повернулись к Тому, агенту ФБР.

— Что вы нашли, Том? — спросил Ливингстон.

— Вот это, сэр.

Он протянул ему металлический футляр для сигары. Билл Ливингстон отвинтил кончик, показалась вата. Он потянул и вынул черную, довольно толстую авторучку.

Малко увидел, что у Фрэнка Вудмилла, протянувшего к ней руку, от лица отхлынула кровь.

— Дайте посмотреть.

Билл Ливингстон протянул ему ручку, и заместитель начальника оперативного отдела внимательно осмотрел ее. Одновременно с ним Малко заметил на колпачке две золотые буквы: У. Н.

Фрэнк Вудмилл переглянулся с Малко. Его взгляд выражал нечеловеческую скорбь. Уильям Нолан, уверенный в своей безнаказанности, несмотря на то, что он должен был почувствовать нависшие над ним подозрения, продолжал свою деятельность «крота».

— Вы были правы, — прошептал он.

Заинтригованный Билл Ливингстон наблюдал за обоими мужчинами.

— Похоже, что это вам о чем-то говорит. Фрэнк.

Сотрудник ЦРУ утвердительно кивнул.

— Да, Билл. Я хотел бы поговорить об этом с вами. С глазу на глаз.

Они едва обратили внимание на голос, раздавшийся из громкоговорителя и сообщивший о выходе Гарри Фельдстейна из банка. Они обнаружили систему передачи информации русским и узнали, где ее конечное звено. Билл Ливингстон сказал в микрофон:

— Мы уезжаем. Возвращаемся на Ф-стрит. Следуйте за объектом номер 2. Конец связи.

По дороге никто не произнес ни слова. Фрэнк все еще сжимал в руке авторучку, как будто ее хотели у него украсть. Только в своем кабинете Билл Ливингстон нарушил молчание.

— Итак, Фрэнк, что вы скрываете?

* * *

Малко, Фрэнк Вудмилл и Билл Ливингстон смотрели на лежавшую на письменном столе разобранную авторучку и вынутый из нее рулон микропленки. Билл Ливингстон, жуя жвачку и глядя на украшавшие стены дипломы, казалось, был погружен в глубокую задумчивость. Он прокашлялся и сказал:

— Фрэнк, вы меня втравили в ужасную историю. Человек, совершивший это, заслуживает того, чтобы его засадили в тюрьму на сотню лет. Независимо от занимаемого им положения...

— Конечно, — согласился заместитель начальника оперативного отдела. — Но вы отдаете себе отчет в важности этого дела... Единственное, о чем я вас прошу, положите это все в ваш сейф до понедельника, когда возвращается директор ЦРУ. В восемь часов утра мы оба будем в вашем кабинете. До тех пор вы ничего не предпринимаете. Только следите за Фельдстейном.

— А если У. Н. выкрутится?

Он даже не решался произнести его имя. Разоблачения Фрэнка ошеломили его.

— Он никуда не денется, — заверил Фрэнк. — Это не так просто. В понедельник увидим.

Он замолчал. Во рту у него пересохло. Билл Ливингстон, казалось, снова где-то витает. Он отсутствовал несколько секунд, показавшихся бесконечными. Наконец он глубоко вздохнул и промолвил:

— О'кей, Фрэнк. В понедельник в восемь часов. Но надо, чтобы я действительно доверял вам.

Малко и Фрэнк оказались на Ф-стрит.

— Я сделал все что мог, — сказал заместитель начальника оперативного отдела. — В понедельник я все расскажу директору ЦРУ. Он возьмет ответственность на себя. Это ужасная история. Хоть бы удалось обвинить Фельдстейна в двойном убийстве. Я попрошу вас задержаться в Вашингтоне. Мне потребуются ваши показания.

— А Милтон Брабек?

— Он свободен. Нет смысла дублировать работу ФБР.

То был горький конец недели. Малко сказал себе, что эти три дня будут тянуться бесконечно.

— Я сам предупрежу Милтона, — предложил он. — Благодаря рации, с ним легко связаться.

* * *

Уильям Нолан пытался вникнуть в то, что ему говорит его собеседник, начальник службы информации Сената, в шуме «Четырех дорог», одного из наиболее фешенебельных ресторанов Вашингтона на 20-й улице в центре Р-стрит. В «Бермудской гостиной» стоял гомон десятков людских голосов. Сенатор с любопытством посмотрел на него.

— Что-то не ладится, Билл?

Уильям Нолан натянуто улыбнулся.

— Кажется, я заболел гриппом.

— Примите «буфферин», — посоветовал сенатор. — И запейте большим стаканом «Джонни Уокер».

— Я никогда не пью спиртного, — объяснил заместитель директора ЦРУ с извиняющейся улыбкой, — но поделюсь вашим рецептом с другими. В любом случае, я думаю, мне лучше пойти отдыхать.

— О'кей, займитесь своим здоровьем, — посоветовал сенатор, наблюдая за очаровательной пресс-атташе Конгресса в мини, провоцирующей изнасилование.

Мужчины расстались, и Уильям Нолан, пожав на ходу несколько рук, направился к туалетам и затем к телефонной кабине. После короткого разговора он вышел и сел в черный «олдсмобиль».

— В контору, — сказал он шоферу.

Сегодня у него был день рождения, и он обещал Фон Мак-Кензи провести с ней вечер: но до этого ему еще многое нужно было сделать.

Этим утром он нанес визит отцу Джессики Хейз. Горе сломило адмирала.

Вся Фирма была переполнена безумными слухами, а полиция Джорджтауна топталась на месте. Было известно, что убийца воспользовался револьвером с глушителем, поскольку не было гильз, и соседи ничего не слышали.

Уильяму Нолану понадобилось все его самообладание, чтобы не рассказать то, что он знал.

* * *

На Висконсин-авеню спустилась ночь, и Милтон Брабек с трудом боролся с сонливостью. Он прокашлялся, глядя на белый «эконолайн», припаркованный напротив лавки Гарри Фельдстейна.

Он отказался покинуть свой пост, как того требовал приказ, который передал ему Малко, объяснив ему, что произошло. Теперь, когда он был практически уверен, что «тайный агент» был убийцей Джессики и ее дочки, он как бульдог вцепился в свою жертву.

Даже если это ничего не даст.

ФБР следило за цветочником, используя гораздо более хитроумные способы, чем он. Он уже обнаружил два фургона, припаркованных чуть дальше, в которых, несомненно, скрывались агенты федеральной полиции...

Он зевнул и решил пойти выпить кофе в бар, расположенный примерно в ста метрах. Это немного развлечет его. Проходя мимо лавки цветочника, он заметил вдоль здания дорожку, ведущую во двор, по обе стороны которого стояли деревянные гаражи. Кто-то как раз пересекал ее, видимо, направляясь от служебного входа в цветочный магазин.

Гарри Фельдстейн! Цветочник был уже не в спецовке, а в куртке на меху и в шапке. Он открыл дверь одного из гаражей, и Милтон заметил маленькую белую машину. Он ожидал, что цветочник сядет за руль и уедет. Но тот вошел в гараж и закрыл дверь. Заинтригованный Милтон Брабек остановился. Из гаража не проникал ни один луч света. Пользуясь сумерками, он проник во двор и прижал ухо к деревянной створке.

Рычание двигателя заставило его подскочить. Он слушал, недоумевая все больше и больше. Почему Гарри Фельдстейн заводил машину в закрытом гараже? Может, он задумал покончить жизнь самоубийством?

В тот момент, когда он собирался открыть дверь гаража, шум стих и стал удаляться. Милтон Брабек подождал несколько секунд, затем, не слыша больше ничего, решился отодвинуть створку. Гараж был пуст.

Глава 21

Обескураженный Милтон Брабек бегом пересек гараж, сообразив наконец, что в нем было две двери! Он толкнул вторую дверь, выходившую на задворки, и заметил немного ниже красные огоньки машины, удалявшиеся по дороге, идущей через холмы, поросшие лесом, позади Висконсин-авеню. Гарри Фельдстейн удрал из-под носа у агентов ФБР, ничего не почуявших...

Телохранитель вновь быстрым шагом пересек двор и вышел на Висконсин-авеню. Едва добравшись до своей машины, стоявшей поодаль, он сел за руль и сразу же повернул налево по дороге, пересекающей лесистую зону; дорога шла параллельно той, которую выбрал тайный агент КГБ, и была продолжением С-стрит. Он помнил, что С-стрит делала поворот, соединяясь с Р-стрит в Дамбертон Окс. Проехав триста метров, он остановился прямо у перекрестка, погасил огни и с бьющимся сердцем стал ждать.

Гарри Фельдстейн мог также углубиться в парк Монроз, чтобы выехать на Потомакскую аллею, вьющуюся по этой лесистой зоне... Неожиданно слева от него показался свет фар. Он успел увидеть, что белая «ланцета» проехала перекресток, спускаясь по 32-й улице, пересекающей Р-и С-стрит.

Он сел ему на хвост!

Спустя несколько секунд Милтон тронулся следом, сохраняя определенную дистанцию: он совершенно не представлял себе, куда направлялся тайный агент КГБ, но, учитывая принятые им меры предосторожности, тот явно ехал не к своему парикмахеру. Немного дальше Гарри Фельдстейн повернул направо на Н-стрит, снова направляясь по Висконсин-авеню к Потомаку. Он пересек К-стрит, прилегающую к реке, п остановился у самой воды в Харбор Паркинг!

Милтон Брабек увидел, что он погасил сигнальные огни и закурил. Тайный агент КГБ ехал на свидание...

Милтон подождал несколько секунд, затем бросился к телефонной кабине, находившейся по соседству. После трех неудачных попыток ему удалось соединиться с Фрэнком Вудмиллом, который был еще на Ф-стрит, и сообщить ему о том, что происходило.

— Малко, вероятно, в отеле «Джефферсон», — сказал заместитель начальника оперативного отдела. — Я заеду за ним, и мы тут же приедем! Главное, не потеряйте его.

ФБР вышло из игры, они снова оказались в семейном кругу... Милтон Брабек вернулся к машине, вынул из кобуры автоматический «зиг» с четырнадцатью патронами, свое последнее увлечение, и проверил обойму. Белая машина по-прежнему стояла на берегу Потомака в тени Харбор Паркинг. Кого не ждал Гарри Фельдстейн?

* * *

Обшитый панелями бар отеля «Ритц-Карлтон» был почти пуст. За исключением отдельной кабины, где сидел Уильям Нолан. На этот раз он изменил своему обычному подогретому лимонному соку и уже второй раз заказал «Мартини». Не очень привычный к спиртному, он погрузился в искусственную и непривычную эйфорию. Он поднял голову. Перед ним стояла Фон Мак-Кензи. Роскошная и сексуальная. В темно-сером сильно приталенном костюме с очень короткой юбкой, приоткрывавшей часть ее длинных бедер, обтянутых серыми чулками. Она наклонилась, чтобы поцеловать своего любовника, и положила перед ним маленький сверток.

— Happi Birthday darling![66]

— Спасибо, — сказал Нолан, возвращая ей поцелуй.

Он развернул сверток и обнаружил великолепные золотые запонки.

— Ты сошла с ума! — воскликнул он.

Слегка покачивая бедрами, она смотрела на него, кокетливо блестя глазами.

— Я тебе нравлюсь?

— Ты восхитительна! — подтвердил Уильям Нолан.

Он слегка коснулся обтянутого нейлоном бедра, ощущая сладостное возбуждение.

— Эту французскую штучку я себе купила ради тебя, — сказала она. — Я заказала на вечер столик в «Уотергейте».

Растроганный и смущенный, Уильям Нолан посмотрел на нее и заказал официанту бутылку выдержанного «Моэ Империал». Как только выскочила пробка, они наполнили два бокала и чокнулись. Глаза Фон искрились так же, как и шампанское.

— За наше счастье! — сказала она.

Возле бара пожилая гитаристка перебирала струны, извлекая ностальгические ноты, и интимная атмосфера создавала иллюзию домашнего уюта. Бар был практически пуст, и, кроме того, в том углу, где они сидели, их никто не мог увидеть.

— До ужина я должен побывать в одном месте, — предупредил Уильям Нолан, снова наполняя бокалы шампанским.

Она наклонилась, прижавшись к нему.

— Не задерживайся!

Их взгляды встретились, и они нежно поцеловались. Длинные, обтянутые серым бедра очаровывали Уильяма Нолана. Он стал их гладить, сначала робко, затем все более решительно. Фон, казалось, вошла во вкус этих смелых ласк. Она потихоньку соскользнула на банкетку, так что пальцы ее любовника могли подняться еще выше. Когда они коснулись голой кожи над чулками, она вздрогнула от удовольствия.

— Поужинать можно пойти и в другой раз, — предложила она.

Ее рука слегка коснулась талии Уильяма Нолана, и она замерла, почувствовав рукоятку пистолета, засунутого за пояс.

— Почему ты вооружен? — с тревогой спросила она.

Он улыбнулся ей.

— Пистолет лежал в моем кабинете, так как я отдавал его почистить. Мне его вернули, и я захватил его домой.

Успокоившись, она снова начала его целовать, одновременно стыдясь того, что ведет себя, как девка, и испытывая восхитительное возбуждение. Уильям Нолан тоже, кажется, расслабился под действием шампанского. Он осмелился погладить ей груди через одежду, неловко, но с такой настойчивостью, что Фон едва не застонала от счастья. Ей казалось, что она вернулась в годы ее учебы в Университете, когда она флиртовала на задних сиденьях машин. С одной лишь разницей: сейчас она умирала от желания ощутить в своем теле напряженный член, контуры которого она ощущала под своей рукой.

Внезапно она осмелилась на безумный поступок: опустив «молнию» на брюках своего любовника, она просунула руку в образовавшееся отверстие и сжала пальцами твердый член. Заместитель директора ЦРУ вздрогнул всем телом и попытался оттолкнуть ее:

— Ты сошла с ума, прекрати, — тихо сказал он.

— Да, я сошла с ума! — выдохнула Фон.

Ее пальцы, нежные и ловкие, мягко скользили взад и вперед. Глаза Уильяма Нолана как бы остекленели. Фон не сумела достаточно быстро остановиться. Ее руку сотрясли судорожные движения члена, изливавшего сперму. Разрываясь между стыдом и неудержимым смехом, она огляделась и никого не увидела. Даже старой гитаристки не было видно.

Уильяма Нолана, казалось, поразил удар молнии. Он пробормотал что-то по поводу свидания и попытался кое-как привести себя в порядок. Фон Мак-Кензи с нежностью смотрела на него:

— Я люблю тебя.

Она взяла бутылку и снова наполнила их бокалы. Уильям Нолан бросил взгляд на часы и подскочил.

— Мне пора. Ты можешь подвезти меня?

— Конечно. А потом?

— Встретимся в баре отеля «Виллар» и пойдем ужинать в «Уотергейт».

Он заплатил, и они пересекли маленький холл отеля «Ритц-Карлтон». Черный «олдсмобиль» с затемненными стеклами стоял у подъезда. Уильям Нолан подошел к шоферу и телохранителю.

— Вы свободны. Мисс Мак-Кензи довезет меня.

Оба мужчины согласились и хором сказали:

— Happi birthday. Enjoy your evening[67].

Они видели, что Фон Мак-Кензи пришла в новом костюме и были рады видеть, что их патрон наконец-то немного расслабился. Тот дождался, пока красные огни «олдсмобиля» исчезли, и затем сел в серый «лансер» своей любовницы. Все еще пребывая в шоке от полученного удовольствия.

— Высади меня на углу К-стрит и 32-й улицы, — попросил он.

* * *

Малко и Фрэнк Вудмилл сидели в обезличенной машине, припаркованной на 32-й улице у дорожного знака, обозначающего лесной пожар. Готовые двигаться на восток, к центру города. К-стрит сразу же переходила в городскую автостраду. Милтон Брабек находился с противоположной стороны, спрятавшись за грузовиком, готовым тронуться в другом направлении, вдоль Потомака. Гарри Фельдстейн не двинулся с места. Поскольку они следили за машиной, то чуть не проглядели высокого мужчину, пересекавшего улицу наискосок и рискующего попасть мод колеса, приближаясь к белой машине тайного агента русских. Фрэнк Вудмилл вздрогнул всем телом и жалобно воскликнул:

— Боже! Это Билл Нолан!

Тем временем заместитель директора ЦРУ сел в белую машину рядом с шофером! Гарри Фельдстейн тотчас же включил фары. Он развернулся и поехал на запад. Движение было достаточно интенсивным, так что он мог не привлекать к себе внимания. Двадцать секунд спустя Фрэнк Вудмилл под вой автомобильных сирен выехал наперерез потоку машин и присоединился к погоне. Он покачал головой.

— Если бы мне в один прекрасный день кто-нибудь сказал, что такое может случиться, я бы его убил. Билл Нолан...

— Он поворачивает!

Милтон Брабек включил указатель правого поворота. Три машины устремились вверх по дороге, ведущей к Кей Бридж через Потомак. Они снова спустились, выехав на бульвар Джорджа Вашингтона, идущий в северо-западном направлении.

Фрэнк Вудмилл снова вздрогнул.

— Но черт возьми, он едет в Лэнгли!

Через двадцать километров, съехав с Чейн Бридж Роуд и направляясь к 123-й улице, можно было подъехать к главному входу в ЦРУ... Движение стало менее оживленным. Воцарилась тишина. Они проехали подъем к Чейн Бридж Роуд. Автострада пересекала лесистую местность, и Потомак был невидим.

— Вероятно, он собирается пройти через служебный вход, — сказал Фрэнк.

Второй вход, используемый в качестве служебного, выходил прямо на автостраду... Машин становилось все меньше. Они миновали пандус, проложенный под аллеей и ведущий к воротам ЦРУ.

— Но черт побери, куда же они едут? — взорвался Фрэнк Вудмилл.

Малко знал об этом не больше, чем он. Они слепо следовали за красными огнями машины Милтона, который и сам... И вдруг он включил указатель правого поворота. Фрэнк выругался.

— Они останавливаются или что?

Они не остановились... Первая машина и машина Милтона направились по дороге, ведущей через лес, и на ходу Малко заметил дощечку с надписью: «Тёрки Ран». Зона отдыха. Три машины съехали с автострады.

— Они возвращаются обратно, — сказал Фрэнк Вудмилл. — Может, они проскочили развязку?

Малко не представлял себе, что заместитель директора ЦРУ и тайный агент КГБ могли делать в Лэнгли... Еще сто метров. «Тёрки Ран» сворачивала влево, проходила под аллеей, затем поднималась вверх. Фрэнк снова выругался. Белая машина остановилась почти посреди дороги, а машина Милтона исчезла.

* * *

Гарри Фельдстейн затормозил так резко, что Милтону Брабеку пришлось резко повернуть руль, чтобы не врезаться в его машину. Он задел ее, продолжая подниматься вверх, к аллее. В зеркало заднего вида он заметил, что вторая машина остановилась. Затем она исчезла за поворотом... Он доехал до верха и, воспользовавшись автостоянкой, развернулся.

Что означало это свидание в таком уединенном месте?

Поколебавшись несколько мгновений, он поехал в том направлении, откуда приехал. Доехав до вершины холма, он остановился. Белая машина по-прежнему стояла посреди дороги. Кто-то вышел из нее и стоял рядом. Сзади он заметил машину Фрэнка Вудмилла, тоже остановившуюся.

* * *

Гарри Фельдстейн бросил взгляд в зеркало заднего вида, затем перевел глаза на Уильяма Нолана.

— Почему вы решили остановиться здесь? За нами «хвост».

Уильям Нолан с отсутствующим видом смотрел на него.

— Это вы убили молодую женщину и ее дочку?

Голос его был спокоен, однако это не обмануло русского. Бешенство переполняло его. Он проклинал себя, что дал согласие на эту безумную встречу с человеком, с которым ему не следовало иметь дело. Но когда Нолан позвонил ему и назначил свидание, он не осмелился отказаться. Ведь это могло быть связано с просьбой помочь кому-то покинуть страну. Он чувствовал за собой слежку, и его связь с Центром была сильно нарушена.

— Надо вернуться в Вашингтон, — сказал он.

— Отвечайте.

Одновременно его сосед перевел на мертвую точку переключатель скоростей, и ему пришлось нажать на тормоз, чтобы снова не съехать вниз. Сердце его заколотилось от страха. Было странно, что в таком пустынном месте остановилась еще одна машина.

— Я говорил, что служу делу мира, — сказал Уильям Нолан. — Чтобы на земле проливалось меньше крови. Меньше слез.

Говоря это, он скользнул рукой за пояс. Гарри Фельдстейн мельком заметил рукоятку пистолета еще до того, как ее сжали пальцы Нолана. Его собственное оружие было засунуто под пальто. Не размышляя, он открыл со своей стороны дверцу и выскочил из машины. Уильям Нолан уже наполовину вытащил пистолет, когда тайный агент КГБ вырвал свой из кобуры.

Пистолет 38-го калибра с длинным глушителем.

Вытянув руку, он прицелился в голову заместителя директора ЦРУ и выстрелил.

Раздался слабый звук выстрела, и Уильяма Нолана отбросило к правому стеклу. Он успел нажать на спусковой крючок своего «эршталла», прежде чем получил вторую пулю в челюсть; но пуля из «эршталла» только пробила пол.

Освещенный светом фар, Гарри Фельдстейн развернулся. Он успел увидеть двух мужчин, выскочивших из стоявшей сзади машины и побежавших к вершине холма. Если бы ему удалось затеряться в этом густом лесу, у него бы появился небольшой шанс скрыться. Неожиданно показалась третья машина и остановилась поперек дороги. Фельдстейн в нерешительности остановился. Он попал в ловушку. Его старое сердце колотилось, но он должен был держаться.

* * *

В свете фар Милтон увидел маленького человека в мягкой шляпе с длинноствольным пистолетом в руке.

Он сразу выскочил из машины, крепко сжимая в руке «зиг».

Увидев его, Гарри Фельдстейн поднял правую руку. Волна ненависти смыла последние сомнения Милтона. Ему был хорошо слышен голос Фрэнка Вудмилла, кричавшего «Don't shoot him! Don't shoot him!»[68]. Но он уже нажал на спусковой крючок «зига». Целясь сначала в колени. Расставив ноги, вытянув руки, как при стендовой стрельбе, слегка наклонившись вперед.

Тяжелый автомат затрясся в его руках. Между выстрелами он делал интервалы в несколько долей секунды, чтобы тщательнее прицелиться. Сначала в ноги, потом в бедра, в живот, в грудь и, наконец, в голову.

Гарри Фельдстейн, казалось, оседал, как лопнувшая надувная игрушка. Он выронил свой пистолет, завертелся волчком, сотрясаемый попадавшими в него пулями, крича, как сумасшедший. Последняя пуля, попавшая прямо в голову, заставила его замолчать. В наступившей тишине вхолостую щелкнул затвор «зига». Милтон Брабек, отрезвев, опустил руку и машинальным жестом вставил в оружие новую обойму. Затем он, как автомат, приблизился к телу, скорчившемуся на щебенке. Он ускорил шаги только тогда, когда услышал крик Фрэнка Вудмилла, склонившегося к открытой дверце белой машины.

— Билл!

Уильям Нолан без признаков жизни привалился к правой дверце машины, все еще сжимая своими скрюченными пальцами «эршталл». Кровь ручьем лилась из его затылка, и всю правую половину его тела сотрясало что-то вроде дрожи.

— Боже! — воскликнул Милтон Брабек. — Он мертв?

Фрэнк Вудмилл повернул к нему посеревшее лицо.

— Нет, он еще дышит. Надо его вытащить отсюда.

Втроем они попытались осторожно извлечь его из машины, когда возле них остановилась полицейская машина с включенной «мигалкой». Из нее вылез полицейский в фетровой шляпе, с оружием в руках. Фрэнк Вудмилл помахал своим удостоверением сотрудника ЦРУ и побежал к нему.

— Полицейский! Помогите нам.

В нескольких словах он объяснил ему, что произошло. По радио он запросил секретную частоту ЦРУ и вызвал дежурного.

— Билл Нолан серьезно ранен, — сообщил он. — Недалеко отсюда. Подготовьте операционную. Мы едем.

На первом этаже здания ЦРУ находилась медицинская служба с постоянным дежурным врачом... Фрэнк связался с ним и описал раны заместителя директора ЦРУ, пока того укладывали в полицейскую машину. Врач сказал ему:

— Сэр, потребуется очень тяжелая операция, в наших условиях ее сделать нельзя. Я распоряжусь, чтобы его перевезли вертолетом.

Фрэнк Вудмилл уже садился в полицейскую машину; там сидел Милтон, прижимая свою куртку к разбитому затылку Уильяма Нолана. Малко сел впереди. Они выехали на аллею и спустя три минуты подъехали к решетке ЦРУ. Вертолет уже ждал их, и группа врачей в белых халатах подбежала к ним. Они уложили Уильяма Нолана на носилки, при свете прожекторов бегло осмотрели его и поставили капельницу.

— Джорджтаунская больница предупреждена, — сообщил врач. — Они ждут его. Желаю успеха.