Четыре пятки в одной кроватке

Лина слушала короткие гудки еще некоторое время после того, как Бетт дал отбой. Потом наконец и она положила трубку.

«Все должно было быть не так», – подумала девушка.

Она встала и, медленно подойдя к окну, выглянула наружу. Лил дождь, и мокрая мостовая блестела в свете уличных фонарей. За парапетом набережной плескались воды залива Маунтс: волны то поднимались, омывая пляж, то опадали, возвращаясь в родную стихию.

«Папа совершил ошибку», – решила Лина.

Ей действительно не следовало приезжать сюда. Нет, она не сомневалась, что справится со своим заданием. К тому же, несмотря на трудности, оно ей очень нравилось (если, конечно, не считать досадного падения с велосипеда). Настоящий шпионский роман – что бы там ни говорил Бетт.

Но оказаться замешанной в убийстве… Знать, что оно готовится, и ничего не предпринять…

Это пугало.

Лина знала Клэр Мэбли лишь по донесению частного детектива. Она ничем не была ей обязана и все же сейчас не могла бездействовать, потому что эта девушка не заслуживала смерти, – не важно, что она являлась лучшей подругой Джейни Литтл и путалась у Бетта под ногами.

Интересно, догадывается ли папа о том, что у Бетта на уме? Лина никогда не отличалась излишней сентиментальностью и ничего не имела против применения силы, если это было оправдано, но напрасные жертвы… Ее вдруг замутило от сознания того, что Майкл Бетт будет убивать с удовольствием.

Ему всегда доставляли удовольствие чужие страдания. Лина поняла это уже давным-давно. Всякий раз, находясь в присутствии Бетта, она ощущала, что в груди его плещется целый океан с трудом контролируемой злобы, которая жаждет выплеснуться наружу. Лина достаточно хорошо разбиралась в людях, чтобы безошибочно определять в них склонность к садизму, не путая ее с обычной вспыльчивостью или несдержанностью. Настоящие злодеи действовали молча, и это было особенно страшно. Их вспышки жестокости не имели ничего общего с обычным гневом – они проистекали из неправильного представления о мире либо, что еще хуже, болезненной потребности мучить других.

В Бетте же, похоже, присутствовало и то и другое.

Возможно, Орден совершил ошибку, положившись на него…

Лина еще помнила ту ночь, когда отец посвятил ее в секреты Ордена Серого Голубя. Ей было семнадцать, и она готовилась к встрече с группой старых леди и джентльменов, вознамерившихся безраздельно править миром, однако ее ожидало совсем другое зрелище.

В церкви, расположенной в верхней части Нью-Йорка, собрались сразу три поколения Ордена: пожилые люди, годившиеся Лине в дедушки и бабушки (ее собственные по обеим линиям давно умерли, и отец никогда не говорил, были ли они членами Ордена), представители поколения ее отца и совсем еще молодые юноши и девушки.

Все присутствующие прятали лица под масками словно члены масонской ложи, подумала тогда Лина. Впрочем, очень скоро она решила, что если Орден также был тайным сообществом, то весьма зловещим, поскольку на церемонии пили кровь, и Лина до сих пор не могла сказать наверняка, была ли она человеческой, как ей тогда сообщили, или же принадлежала животному и весь ритуал носил чисто символический характер. А потом ей нанесли татуировку.

Поначалу Лине было просто весело, но с годами, пройдя несколько стадий посвящения и глубже проникнув в таинство, она наконец поняла, что с помощью умелого использования собственной воли человек может получить все, что угодно, и участие в делах Ордена уже не казалось ей развлечением.

Вы хотели жить вечно?

Орден уверял, что это возможно. В частности, немало его членов заявляло, что им уже за сотню, хотя на вид ни одному из них нельзя было дать больше шестидесяти.

Вы желали богатства?

Все члены Ордена его получили, а те, кто, подобно Лине, родился в роскоши, не переставали стремиться к большему, ибо такова природа человека.

Вы жаждали обладать властью над другими?

Орден откроет вам тайну контроля над стадом. А если для достижения успеха необходимо принять дополнительные меры – например, подмешать кому-то наркотик, – Орден посвятит вас в магию, позволяющую добиться наилучшего результата.

Во многих отношениях Орден ничем не отличался от любой другой крупной организации, и в нем приходилось пробиваться наверх точно так же, как в деловых кругах или высшем свете.

Лина процветала в этой закрытой от посторонних глаз среде, хотя демонстративно держалась на некотором расстоянии от остальных: пусть старейшины даже не мечтают, что смогут контролировать и ее. Она прекрасно видела, как руководители Ордена манипулируют молодежью, словно стадом баранов.

Лина охотно брала от своих учителей все, что могла, но, не испытывая ни малейшего желания играть в их игры, находила иной способ применения приобретенным знаниям, а внутри Ордена создала собственный, неподвластный старожилам круг влияния.

Однако время от времени ее все же опускали с небес на грешную землю. Так случилось и теперь, когда Ролли, испуганный и смущенный своеволием дочери, отправил ее сюда, стремясь доказать и ей, и Ордену, что он все еще способен ею управлять.

Обычно Лина старалась выполнить задание побыстрее, чтобы как можно скорее вернуться в Бостон, в свое привычное окружение, где она чувствовала себя бесспорным лидером. Но на этот раз Феликс Гэйвин все значительно усложнил.

Каким-то непостижимым образом он тронул ее сердце – тронул настолько, что пробудил в нем сострадание к совершенно постороннему человеку, и самым худшим из всего этого было то, что Лина не видела в своем новом состоянии ничего плохого. Если, конечно, не считать зарождающихся в ее груди чувств…

Вздохнув, она оторвала взгляд от окна и задумчиво посмотрела на свое запястье: серый голубь, символ папочкиного драгоценного Ордена. Догадываются ли его всеведущие хранители о том, что Бетт окончательно вышел из повиновения?

Очень может быть. Но все-таки лучше предупредить отца.

Лина проковыляла обратно к кровати и сняла телефонную трубку, но, поразмыслив, повесила ее обратно: до прибытия Джима Гейзо – то есть до завтрашнего утра – у нее не будет надежного защитника. Если сейчас она позвонит отцу, тот, несомненно, потребует у Мэддена немедленного отзыва Бетта, а уж последний не преминет навестить ее пепел отъездом. Но сначала он все равно убьет Клэр Мэбли. И Феликса тоже, если она, Лина, не сумеет задержать его в своем номере. И ни папа, ни Орден не смогут помешать этому безумию.

Так что же предпринять?

Прежде всего, разумеется, необходимо взять себя в руки. И с этим она легко справится. Но вот как быть с Клэр? И с Феликсом? Лина смутилась: ей совсем не хотелось обманывать его. Все, о чем она мечтала, это – боже помоги! – просто выиграть его у Джейни Литтл в честной борьбе.

Но пока реальность предлагала ей лишь одно – жизнь Клэр Мэбли в обмен на ложь Феликсу Гэйвину. Что ж, возможно, он все поймет, когда узнает правду, – ведь они с Клэр были друзьями…

Лина снова подняла трубку:

– Это ты, Вилли? Нет-нет, не беспокойся – Бетта тут нет… Понимаю, он мне самой не нравится… Послушай, у меня к тебе важное дело. Ты помнишь ту подружку Джейни Литтл? Да, по фамилии Мэбли. Ее собираются убить этой ночью… Нет, я не знаю кто, но мне нужно, чтобы она осталась целой и невредимой. Ты не мог бы связаться со своим приятелем в Маусхоле и попросить его присмотреть за ней? Нет, у вас нет времени на подготовку: девушка уже покинула дом Литтлов, и ты должен срочно позаботиться о том, чтобы она благополучно добралась до своего. Ты получишь тысячу долларов, если она переживет сегодняшнюю ночь. И твой дружок столько же… Спасибо, Вилли. Я не сомневалась, что тебя заинтересует мое предложение. Только не подведи меня, потому что…

В этот момент в дверь постучали.

– Я перезвоню тебе позже, – быстро сказала Лина.

Положив трубку, она пригладила волосы и громко крикнула:

– Кто там?

– Феликс.

«Что ж, Феликс, я уже сделала первый ход, и теперь тебе лучше подыграть мне, иначе нам обоим крышка», – подумала она и добавила вслух:

– Подождите секундочку.

Быстро взглянув на свое отражение в зеркале, Лина направилась к двери и так неудачно ступила на поврежденную ногу, что – непреднамеренно, но очень кстати – побледнела от боли.

– Простите, что опоздал, – начал Феликс, едва лишь она открыла ему, – но…

– О боже, да у вас ужасный вид!

Феликс слабо улыбнулся, однако Лина сразу же заметила печаль в его глазах.

Вид у него и вправду был ужасный: короткие волосы слиплись, с одежды стекала вода. На плече у него висел вещевой мешок, на полу у ног стоял черный футляр. В руке Феликс держал трость.

«Клэр Мэбли дала, – догадалась Лина, мрачнея. – Не подведи же, Вилли!»

– Входите, – пригласила она.

– Я спешу…

– Ну, пара минут ничего не решает. Вы что, добирались вплавь?

– Нет, я попал под дождь…

– Ясно. – Лина взяла у Феликса трость и, опираясь на нее, прошла в комнату. – О, да с ней гораздо удобнее! Вы просто ангел! Где вы нашли ее? Да входите же, – повторила она, обнаружив, что он по-прежнему переминается с ноги на ногу на пороге.

– Но я действительно спешу. – Феликс достал из кармана визитку. – Это трость моей подруги…

– Той самой?

Молодой человек покачал головой, и печаль в его глазах стала глубже.

– Нет. Хотя я видел ее сегодня вечером. Она… то есть мы… Знаете, мне не хочется об этом говорить.

– Ну и не надо. Все в порядке, Феликс. Совершенно незачем делать то, что вам не хочется.

– Я просто зашел передать вам трость. Мне одолжила ее девушка по имени Клэр. – Он протянул Лине визитку. – Занесите трость в магазин, когда соберетесь уезжать.

– Непременно. Ваша Клэр даже представить себе не может, как она меня выручила.

– Она всегда всех выручает.

– Мечтаю с ней встретиться. «Пожалуйста, Вилли, не подведи!»

– Я уезжаю в Лондон, – помолчав, сказал Феликс. – Мне необходимо уехать.

Лина понимающе кивнула:

– Иногда это все, что нам остается. – И мягко добавила: – Впрочем, сперва вам не мешало бы обсохнуть. Вы похожи на мокрую кошку.

– Но…

– Я не кусаюсь.

Он все еще колебался, и Лина, демонстративно морщась от боли, вернулась к двери и протянула руку к черному футляру.

– Ну ладно, – сдался Феликс, подхватывая свой багаж. – Но только ненадолго.

Лина отступила, пропуская его в комнату.

– Повесьте куртку на стул у камина, пусть сушится. Я сделаю вам чай. Мне нравятся здешние отели: в каждом номере есть чайник, заваривай как хочешь…

Пока Лина оживленно болтала, Феликс снял куртку и уселся на диван, от его ботинок на ковре остались грязные следы. Между тем дождь, успевший превратиться в настоящий ливень, отчаянно хлестал по оконному стеклу.

Поставив чайник, Лина присоединилась к своему гостю.

– Послушайте, – сказала она ему, – вы так торопитесь, но мне кажется, вам некуда идти.

– Со мной все будет в порядке.

– Не сомневаюсь. Но почему бы вам не переночевать здесь? Вы можете лечь на диване. До отправления первого утреннего поезда еще несколько часов.

Феликс покачал головой:

– Мне не терпится выбраться из города.

«Может, это как раз то, что нужно?» – встрепенулась Лина, припоминая свой последний разговор с Беттом.

Когда к тебе придет Феликс, ты задержишь его у себя в номере…

Нет, решила она. Риск слишком велик – Феликс мог попасться Бетту на глаза по дороге от нее, и тогда…

Лина задумчиво посмотрела на Феликса, уткнувшегося взглядом в пол.

«Черт, а ведь он не останется…»

Что ж, тогда у нее нет выбора.

Лина носила два перстня, каждый со специальным отделением под камнем. Камни сдвигались с места так легко, что высыпать содержимое тайников в питье было секундным делом. Оба порошка не имели ни вкуса, ни запаха, но в перстне на правой руке хранилось обычное снотворное, а в перстне на левой – кое-что особенное, приготовленное одним из членов Ордена и подчиняющее не только тело, но и волю жертвы.

Вернувшись к закипевшему чайнику, Лина задумалась над тем, какое же средство выбрать. Новые чувства, разбуженные в ней Феликсом, ратовали за первое – этого было вполне достаточно, чтобы выполнить уговор с Беттом. Но, с другой стороны, где уверенность, что ей представится еще один шанс побыть с Феликсом? Если бы он был хотя бы чуточку раскованнее…

Испытывая невольные угрызения совести, Лина повернулась к Феликсу спиной и быстро опустошила над его чашкой перстень на левой руке.

– Молоко? Сахар? – спросила она.

– Немного и того и другого.

Лина тщательно размешала приготовленный напиток и вздрогнула, почувствовав дыхание Феликса у себя за плечом. Впрочем, он подошел лишь для того, чтобы взять у нее чашки и отнести их на столик.

Продолжая разговор, Лина внимательно наблюдала за гостем. Ожидание ее было недолгим: очень скоро язык Феликса начал заплетаться, движения стали замедленными, и спустя несколько минут он уставился куда-то в пустоту.

– Феликс? – окликнула его Лина.

– М-м…

– Как вы себя чувствуете?

– М-м-м…

– Вам, должно быть, неудобно сидеть в мокрых туфлях. Давайте просушим их.

Опершись на трость, Лина поднялась с дивана и помогла встать Феликсу, после чего расстегнула пуговицу на его воротничке. Феликс послушно снял рубашку, а за ней и всю остальную одежду.

– У вас прекрасная фигура, – улыбнулась Лина. – Вы занимаетесь спортом?

– М-м…

Наркотик лишил Феликса способности осмысленно отвечать на вопросы, но Лина и не собиралась ни о чем спрашивать его сегодня: подсыпанное ею вещество предназначалось совсем для других целей, а точнее – для одного из ритуалов Ордена. Сама Лина ни разу в нем не участвовала, но знала, что он носит сексуальный характер. Вероятно, это была идея какого-нибудь старичка, который увлекался молодыми девицами, но не имел возможности овладевать ими иным путем. До этого дня Лина не особо интересовалась магией секса, относясь к последнему исключительно как к развлечению.

И вот сейчас она снова развлекалась. Угрызения совести становились все слабее по мере того, как она укладывала Феликса в свою постель. Наконец, скинув с себя одежду, Лина улеглась рядом и принялась ласкать его.

«Что из этого он запомнит?» – спрашивала она себя, чувствуя, как твердеет его пенис под ее рукой. Не много, судя по опыту Лины.

Но зато запомнит она.

А ему будут сниться сны, источник которых навсегда останется для него загадкой…

«Была темная, ненастная ночь[34], – думала Клэр, направляясь к дому. – Полуночную тишь потревожить не смеет даже юркая мышь[35]. Но что за блеск я вижу на балконе? Там брезжит свет».[36]

Слабая улыбка тронула ее губы.

«Ты слишком много читаешь, Клэр Мэбли», – сказала она себе.

Она действительно много читала и очень любила объединять обрывки различных фраз в новые предложения и целые абзацы – привычка, выработавшаяся у нее за долгие годы одиночества. Подобным образом Клэр играла со строчками из песен, заголовками газет и названиями книг.

«Взять, к примеру, Томаса Харди. Под деревом зеленым, вдали от обезумевшей толпы, голубые глаза.. – Что? Незаметны? – Клэр покачала головой. – Так нельзя. Куда же девать Джуда? А что если взять названия стихотворений? Под деревом зеленым, вдали от обезумевшей толпы, призрак прошлого, позабытый Богом, вернулся на родину… Что ж, неплохо. Этот высокий поэтический стиль…»

Внезапно она замедлила шаг и оглянулась: ей почудилось, что кто-то крадется за ней по Рэгиннис-Хилл… Впрочем, нет, все в порядке. Клэр смахнула с лица дождевые капли и продолжила путь, не вспоминая более ни о Харди, ни о высоком стиле.

Холодный ветер прокрадывался под одежду, но девушку знобило не из-за этого. В воздухе ощущалось что-то странное, словно он был пронизан электричеством, не имеющим ничего общего со вспышками молний. События минувшего дня вдруг отчетливо встали у Клэр перед глазами. Феликс. Джейни. Дедушка…

«Возьмем Шекспира, – вернулась она к своему излюбленному занятию в надежде отвлечься от мрачных мыслей. – Много шума из ничего… Буря… Черт, что-то не получается…»

Дрожа от страха, Клэр снова оглянулась. И снова никого не заметила. Позади лежал лишь Маусхол – мирный и тихий, время было уже позднее, магазины и бары закрылись еще несколько часов назад, и все нормальные люди давным-давно разошлись по домам.

Темные узкие улочки, крутые повороты, за которыми так легко спрятаться, густые тени…

Клэр понимала, что сама себя пугает, но ничего не могла с этим поделать.

«Мисс Мэбли, вы просто глупая курица!» – попробовала она надавить на самолюбие. Увы, это тоже не помогло.

Она попыталась идти быстрее, однако ноги закоченели, а скользкая дорога поднималась вверх так круто, что, наверное, улитка или черепаха легко обогнали бы на ней человека с тростью.

Дождь лил уже как из ведра, и Клэр приходилось низко опускать голову, а свободной рукой придерживать капюшон. Между тем предчувствие чего-то ужасного стало совершенно невыносимым, и девушка оглянулась еще раз, желая убедиться, что за спиной у нее по-прежнему никого нет…

И подпрыгнула от неожиданности.

– О боже! – выдохнула она, наткнувшись на человека в темном, неслышно подошедшего сзади. – Вы меня так перепугали, что я чуть не упа…

Клэр осеклась на полуслове, когда разглядела мешковатый дождевой плащ, нелепые очки под низко надвинутой шляпой и широкий, закрывающий нижнюю часть лица шарф. Незнакомец сунул руку в карман и вытащил оттуда большой складной нож. Секунда – и из рукоятки, словно по волшебству, выскочило длинное лезвие.

– Н-нет… – прошептала Клэр. – Пожалуйста…

– Сейчас мы с вами прогуляемся – вы и я, – приглушенно произнес незнакомец. – К утесу, я полагаю.

На какое-то время леденящий ужас сковал мышцы Клэр, но потом она собрала остатки воли в кулак и замахнулась на незнакомца тростью. Увы, он легко отразил удар и тут же нанес ответный. Трость отлетела в сторону, а сама Клэр рухнула на землю, скорчившись от резкой боли в ноге.

Девушка попыталась отползти, но негодяй подскочил к ней и крепко схватил за воротник.

– Мы будем гулять без шума, – процедил он. – И на утес вы пойдете сами. В противном случае я оттащу вас туда за волосы, и тогда посмотрим, сможет ли дождь смыть с вас кровь.

Странные очки уставились на Клэр, убив в ней последнюю надежду.

– Смерть может быть мучительно долгой, – усмехнулся незнакомец.

Клэр открыла рот, чтобы закричать, но закрыла его едва лишь нож коснулся ее левой щеки.

– Без шума. Тем более что в этом нет ни малейшего смысла – ведь в такую ненастную ночь вас все равно никто не услышит.

Незнакомец принялся небрежно поигрывать ножом. Клэр в ужасе смотрела на него. Черты злодея невозможно было различить из-за очков и шарфа, но кое-что она все-таки заметила: шляпа измята так, словно долго пролежала в кармане, на правом лацкане плаща недостает пуговицы; небольшая татуировка на левом запястье…

Наконец незнакомец убрал нож в карман и, подняв Клэр на ноги, подтолкнул ее к тропинке, ведущей на побережье.

– Моя… моя трость…

– Обойдетесь без нее.

– Но…

Негодяй опять вынул из кармана нож и одним легким щелчком выпустил лезвие.

– Вы начинаете меня раздражать, – прошипел он. – Не делайте этого. Вам самой не понравится, если я потеряю терпение.

Нож заплясал перед лицом Клэр. Она инстинктивно сделала шаг назад, но незнакомец вцепился ей в руку.

– Вам все это очень, очень не понравится, – тихо добавил он.

Это был самый неудачный день в жизни Джейни. Дворники ее «релианта» работали так плохо, что не успевали стирать дождь с лобового стекла, и девушке приходилось то и дело высовываться в окно, из-за чего она основательно промокла еще задолго до Ньюлина.

У нее была поистине веская причина отправиться в путь этой ночью…

Джейни стрелой промчалась через Ньюлин и Пензанс, практически не соблюдая правил дорожного движения. Высматривая на обочинах Феликса, девушка осыпала себя проклятиями: ну почему она не выслушала его? Почему даже не попыталась быть немного мягче?

Это все ее чертов характер!

Доехав до окраины Пензанса, Джейни в бессильной злобе ударила кулаками по рулю.

Автобусы и поезда в это время суток, конечно, не ходили, но что если Феликса кто-нибудь подвез?

Джейни еще раз объехала город, теперь уже двигаясь гораздо медленнее, но и это ни к чему не привело. У ньюлинского моста, выстроенного у основания Северной дамбы, она наконец остановилась.

Включенные дворники старательно размазывали грязь по стеклу, а машинально наблюдавшая за ними Джейни думала, что же ей делать дальше – ведь Феликс мог отправиться куда угодно.

И тут ее осенило: по словам Клэр, он собирался занести Лине Грант трость перед тем, как покинуть Пензанс. А вдруг он задержался там, чтобы переждать непогоду?

Джейни немного воспряла духом. Наверняка американка остановилась в одном из отелей.

Маленький «релиант робин» снова сорвался с места.

Отель! Ну конечно же, отель! Вот только какой именно?

Джейни повезло в третьем. За стойкой дежурил Рон Холлиншед, ее школьный товарищ. Когда девушка вошла, он захлопнул журнал, который читал, и быстро пригладил волосы, но, узнав посетительницу, расплылся в широкой улыбке.

– Привет, Джейни, – поздоровался он, бросив взгляд в сторону «релианта». – Машина?

– Не напоминай мне о ней.

Рон вышел из-за стойки:

– Хочешь, чтобы я присмотрел за ней?

– Нет, спасибо, я здесь по другому делу. Скажи, пожалуйста, не проживает ли в вашем отеле американка по фамилии Грант?

Рон кивнул:

– Лина Грант. Она приехала несколько дней назад. Похоже, эта девица возомнила себя принцессой. А зачем она тебе?

– А не навещал ли ее кто-нибудь сегодня? – вопросом на вопрос ответила Джейни.

– Да пришел один парень с полчаса назад. Явно не из богатых. И такой мокрый, словно весь день в заливе плавал.

– А багаж при нем был?

– Ага. Вещевой мешок и какой-то ящик. А в чем дело, Джейни?

– В каком номере остановилась американка?

– Я не могу тебе сказать.

– Но это очень важно, Рон.

Молодой человек смутился:

– Это закрытая информация, Джейни. Я потеряю работу, если буду позволять своим знакомым тревожить наших постояльцев.

– О, я никого не потревожу, – заверила его Джейни. – Честно! Просто мне необходимо перекинуться парой слов с тем парнем.

– Вряд ли это уместно, – покачал головой Рон. – Даже дураку понятно, чем занимаются в отеле в такое время суток.

Джейни потребовалось все самообладание, чтобы сдержать охватившую ее ярость.

«Я сама прогнала его. И если сейчас он в постели с другой, это моя вина. Я буду спокойна. Я только поговорю с ним. Ну, может быть, выцарапаю ей глаза…»

– Прости, Джейни, – потупился Рон, – но существуют правила, и я не могу их нарушать.

Джейни нахмурилась:

– Так ты не скажешь мне номер комнаты?

– Нет.

– Что ж, обойдусь без тебя. – И она направилась к лестнице.

Рон испуганно схватил ее за руку:

– Ради бога, Джейни, не поднимай шума!

– Не буду, если ты объяснишь, как их найти. – Она очаровательно улыбнулась. – Ну же, Рон. Это действительно очень важно.

– Черт побери!

– Никто не узнает, что ты имеешь к этому отношение.

– А ты не устроишь скандал?

– Ни за что на свете! – поклялась Джейни, перекрестившись, а про себя добавила: «Я убью ее молча».

– Джейни, если я лишусь этого места…

– Не лишишься. Я поднимусь всего лишь на несколько минут и буду вести себя тихо, как мышка.

Рон тяжело вздохнул и бросил в сторону фойе виноватый взгляд, словно ожидая увидеть там своего работодателя, который не поленился приехать в столь поздний час в отель специально для того, чтобы уличить его, Рона, в нарушении какой-нибудь инструкции.

– Ну хорошо, – сдался он. – Номер пять – это вверх по лестнице направо. Но запомни: ты…

Джейни оживленно кивнула:

– Я буду бесшумна, как призрак.

«Призрак мести», – усмехнулась она, но тут же отогнала от себя эту мысль: она пообещала сохранять спокойствие и сдержит слово, с чем бы ей ни пришлось столкнуться наверху.

– Спасибо, – произнесла она вслух и поспешила к лестнице.

Рон, явно подавленный, напряженно смотрел ей вслед. Девушка приложила палец к губам и начала демонстративно красться на цыпочках, пока наконец не нырнула за ближайший угол, где снова перешла на нормальный шаг.

«Я буду очень, очень спокойна», – уверяла она саму себя, приближаясь к деревянной двери, на которой висела медная табличка с цифрой «5».

Сердце учащенно забилось, и от спокойствия не осталось и следа.

Возможно, Дина и Феликс уже спят. В одной постели. Утомленные бурным сексом…

Нет, она все-таки убьет эту женщину! Она…

«Спокойно», – осадила себя Джейни.

Она постучала и не получила никакого ответа. Однако в комнате кто-то был. Более того – этот «кто-то» издавал хоть и слабые, но весьма ритмичные звуки.

Джейни постучала во второй раз и, когда ей снова не ответили, взялась за ручку. Дверь легко распахнулась, девушка сделала несколько шагов и замерла. Худшие опасения подтвердились: Феликс лежал на кровати, а обнаженная женщина, упершись руками ему в плечи, отчаянно работала бедрами, будто объезжая молодого норовистого скакуна. Неожиданно она обернулась, увидела Джейни и застыла. Феликс никак на это не прореагировал.

– Что, черт побери, ты здесь делаешь? – грозно спросила женщина.

Джейни принялась оглядывать комнату в поисках тяжелого предмета.

Дэйви Роу застегнул рубашку и сунул правую ногу в штанину.

«Две сотни фунтов! – думал он. – Да еще без всякого криминала! Ну чем не удача?»

– Это ты, Дэйви?

Дэйви взглянул на стенку, отделявшую его комнату от спальни матери.

– Да, мам.

– А кто сейчас звонил?

На этот раз ее голос прозвучал гораздо отчетливее.

«О, пожалуйста, оставайся в постели!» – мысленно взмолился Дэйви, понимая, впрочем, что услышаны его мольбы все равно не будут.

– Да так, приятель, – ответил он вслух. Через секунду мать возникла в дверном проеме.

На ее худенькое тело был накинут поношенный, выцветший от времени халат.

– А зовут этого приятеля Вилли Кил, да? Дэйви покачал головой:

– Нет, Дэррен Спенсер. Он проколол шину, когда проезжал через карьер, и сейчас ему нужна моя помощь.

– Я не люблю Вилли Кила, – вздохнула мать, словно не слыша его. – Однажды он уже втянул тебя в большую беду и непременно сделает это снова, если ты не будешь держать ухо востро. Запомни мои слова, Дэйви: он подлый и…

Дэйви прервал ее нежным поцелуем в щеку.

– Мне нужно идти, мама. Дэррен ждет.

– Ну что ж, помогать друзьям – это хорошо. Правда, что-то я не припомню, чтобы Дэррен помогал тебе, когда ты был в тюрьме. А почему, интересно? Зато теперь, когда проблемы возникли у него самого… Кстати, во сколько ты должен встретиться с ним?

– Чем раньше, тем лучше. Ложись спать, мама. Я скоро вернусь.

Она кивнула:

– Не забудь надеть плащ и шляпу. Сдается мне, сегодня на улице настоящий потоп.

– Не забуду.

Ботинки валялись у входа, там, где Дэйви бросил их накануне. Он быстро обулся. Мать, продолжая болтать, наблюдала за тем, как он натягивает на плечи дождевик и нахлобучивает широкую рыбацкую шляпу на свои непослушные каштановые кудри.