Легенды Ньюфорда - Маленькая страна

В течение некоторого времени Джейни молчала.

– Жаль, что он не объяснил мне всего этого, когда мы ссорились из-за гастролей, – вымолвила она наконец.

– Он боялся.

– Кого? Меня?

– Нет, того, что ты будешь смеяться над ним. Кстати, ты именно так и поступила, когда я начала рассказывать тебе об этом.

– Но я же не со зла. Я…

– Тебе трудно представить, что Феликс может чего-то бояться. И, тем не менее, это так. Он действительно боится. Боится стать посмешищем в твоих глазах. Боится, что ты изменишь свое мнение о нем, когда узнаешь о его проблеме. Его мужское «я» бунтует против возможного позора. А сознание того, что страх перед публикой несвойствен большинству людей, лишь усугубляет дело. В результате Феликс чисто инстинктивно пытается держаться как можно дальше от сцены.

– Наверное, ты права…

Джейни вспомнила о том, как зачастую она буквально вытаскивала людей на сцену, заставляя их играть перед незнакомой аудиторией, и почувствовала угрызения совести.

– Феликс уверен, что ты станешь сравнивать его с Тедом Прайдом, – добавила Клэр. – Ты еще не забыла этого парня?

Джейни хихикнула, вспомнив дрожащий голосок Прайда, но тут же нахмурилась.

– Кажется, мы были не слишком добры к нему.

– Да уж. Правда, я сказала Феликсу, что Прайд сам виноват в том, что люди относились к нему подобным образом.

– И все же…

– И все же твои шпильки в его адрес были довольно острыми. А Феликс слышал их.

– Но ведь он смеялся вместе с нами!

– Смеялся. Однако сам ни разу не пошутил по этому поводу.

– Клэр, мне бы и в голову не пришло сравнивать Феликса с Прайдом, какие бы страхи их ни объединяли!

– Очень хорошо. Просто я хотела предупредить тебя о чувствах Феликса, пока ты опять не подняла эту тему.

– Я не буду поднимать эту тему, – пообещала Джейни. – И никогда больше не предложу ему выйти на сцену.

– Вот и славно…

Тем временем «релиант» уже катил по южной стороне Рэгиннис-Хилл.

– А как тебе удалось заставить Феликса рассказать об этом? – спросила вдруг Джейни.

– Ну, – развела руками Клэр, – мне, в отличие от тебя, терять нечего, так что я попросту вытянула из него это признание.

Джейни рассмеялась.

– Я всегда верила в тебя, – сказала она, останавливая машину перед домом Клэр. – Выйдешь здесь или заедешь ко мне?

– Заеду к тебе, – решительно кивнула девушка. – Я должна взглянуть на книгу, прежде чем вы снова спрячете ее.

– Мы прочитаем ее вместе, – улыбнулась Джейни и покатила вниз по холму.

Дело сделано

Власть теряет все свое очарование, если ею не злоупотреблять.

Поль Валери

1

Едва лишь поезд миновал реку Тамар в Плимуте, Джон Мэдден выпрямился на своем сиденье. Он вполне мог позволить себе более удобный и быстрый способ передвижения, однако для возвращения на родину выбрал именно поезд.

Мерный стук колес, который в начале пути помог ему расслабиться и задремать, теперь заставил пульс Мэддена учащенно биться в унисон ударам сердца самой корнуэльской земли. Музыка звучала у Мэддена в груди. Родная музыка. Он чувствовал себя необыкновенно бодрым и полным сил и знал, что обязан этим очарованию удивительной страны, по которой они ехали.

Это была земля Артура.

Тинтаджел, лежащий к северу, – древний и величественный. Руины, оставшиеся от того места, где родился когда-то король, и сокрытая под ними таинственная пещера Мерлина. Озеро Дозмари на Бодминской пустоши, где Дама с Озера забрала Эскалибур из рук Бедивера. Где-то здесь, согласно преданию, находился трон Артура, – говорят, он любил, сидя на нем, смотреть на море. И пещера Артура – там он уснул вместе со своими рыцарями… Король, обещавший однажды вернуться, был уроженцем западной части страны – Мэдден считал, что раскопки археологов за последние несколько десятилетий вполне подтвердили эту версию.

Но были здесь и другие тайны.

Лайонесс, затонувшая земля, располагавшаяся некогда между Лендс-Эндом и островами Силли. От нее остался только замок на острове Сент-Майклз да загадочный звон, доносящийся порой с морского дна.

И еще более древние истории, например Мерри Мэйденс у Сент-Бьюрианс. Одна из легенд гласит, будто несколько девушек и двое пришедших с ними музыкантов были превращены в камни в наказание за то, что осмелились танцевать в воскресенье. Согласно другой легенде, это были русалки, не успевшие вернуться в воду до восхода солнца. Кстати, раньше моряки так и называли русалок – «мерри мэйденз» .[50]

Стоит вспомнить низину Гвиннэп-Пит между Редратом и Сент-Дей. Методисты утверждают, что это всего лишь частично обвалившаяся шахта, которая в 1806 году в память о Джоне Уэсли[51] была перестроена в амфитеатр. Однако предание гласит иное: когда Мервину, менестрелю из Толвад-дона, проломили голову, он продолжал играть на арфе, пока не стер пальцы до костей, и тогда бог арфы Ларга смилостивился над ним и передал земле его раны. Так что те, кто предпочитает сказочную версию, называют эту низину «раной в голове арфиста».

Мен-эн-Тол рядом с Морваком – самый высокий каменный памятник на Британских островах. Археологи предполагают, что на этом месте был вход в гробницу или курган, а в народе говорят, что тот, кто пролезет в дыру, излечится от всех своих недугов, а сам камень – это не что иное, как врата в Призрачный Мир.

Впрочем, Джону Мэддену не нужны были легенды, чтобы поверить в волшебную силу корнуэльской земли – ведь он никогда в ней и не сомневался.

Как не сомневались и многие другие – его предшественники и современники. Об этом знал Кроу-ли. Это чувствовал Дилан Томас[52], который, правда, в большей степени являлся поэтом, нежели магом, но, в конце концов, разница между двумя этими понятиями не столь уж велика. На юго-западе жил и Деннис Уитли[53]. Колин Уилсон[54], чью карьеру Мэдден прослеживал с того момента, как его замечательные теории были изложены в «Аутсайдере», ныне обосновался в Горран-Хэйвене и занимался тем, что пробовал объяснить тайны бытия с научной точки зрения. И наконец, Питер Гонинан, теург-затворник, с которым Мэддену доводилось сталкиваться лично.

Кому-то из них Корнуолл дал рождение; прочих призвал к себе издалека, и они откликнулись, ибо сила его заключалась отнюдь не в скромном очаровании прибрежных пейзажей – нет, она была такой же древней и глубокой, как само гранитное основание этой земли. Эта сила пробуждала первобытные инстинкты и, единожды позволив прикоснуться к тайне, уже не оставляла другого выбора.

Всякий раз по возвращении сюда Мэдден невольно удивлялся тому, как он вообще решился покинуть этой край. Мирские заботы, вынудившие его поселиться на другом конце света, начинали казаться несущественными, едва лишь он ступал на родную землю.

– Керноу, – выдохнул Мэдден.

Ролли Грант повернулся к нему:

– А что это такое?

Мэдден улыбнулся:

– Старое название страны, по которой мы сейчас едем.

– Корнуолла?

– Да.

– Хм… я думал, что Корнуолл – всего лишь одно из графств Соединенного Королевства. Ну, как Род-Айленд или Коннектикут.

– Корнуолл – это состояние души, – тихо ответил Мэдден.

В течение какого-то времени Грант молча смотрел в окно, затем пожал плечами и снова уткнулся в разложенные перед ним документы. Попутчики больше не разговаривали, пока поезд не прибыл в Пензанс, где Грант предложил нанять такси до отеля.

– Это тебе не Нью-Йорк, – расхохотался Мэдден. – Можем и пешком пройтись.

– Пешком?!

– Да, пешком, – подтвердил Мэдден, все еще посмеиваясь. – Тут недалеко.

Бросив взгляд на пару, громко спорившую о чем-то на перроне, он взял свой маленький саквояж и зашагал к морю. Грант, подхватив свои вещи, поспешил следом.

Они дошли бы до «Королевского отеля», расположенного на углу Морраб-роуд, минут за пятнадцать, если бы Мэдден постоянно не останавливался: то у ржавой пушки на обочине Бэттерли-роуд, где он долго-долго любовался заливом, вдыхая соленый морской воздух и наблюдая за тем, как волны разбиваются о прибрежные скалы, то у Садов Святого Антония, то у витрин всех подряд магазинов.

Когда же они достигли «Королевского отеля», Грант критически оглядел здание и вздохнул.

– Это самое лучшее, что есть в городе? – спросил он.

– Нет. Но зато самое очаровательное, правда?

– Ты вернулся в свою стихию? – улыбнулся Грант.

– Я вернулся домой.

– Я думал, твой отец родом из Корнуолла, а не ты.

– Да, – солгал Мэдден. – И дед тоже. – Еще одна ложь. – Но все равно здесь я чувствую себя как дома.

Грант кивнул и снова взглянул на отель.

– Ладно, в конце концов, я сам советовал Лине держаться в тени. Приятно, что хоть раз она меня послушалась. Должно быть, для разнообразия.

– Когда приезжаешь в страну, и без того во многом похожую на твою, какой смысл селиться в стандартной первоклассной гостинице?

– Удобство. Безопасность. Хорошее обслуживание.

– Это так скучно, – скривился Мэдден, подходя к двери. – Зарегистрируемся?

Поднявшись к себе, новые постояльцы немного освежились с дороги, после чего снова встретились и отправились к Лине. Не обнаружив ее в номере, они через дежурного администратора отыскали девушку у Джима Гейзо и несколько минут спустя расположились в его комнате. Мэдден занял одно из кресел, стоявших у окна, Грант уселся во второе, а Лина, поцеловав отца, примостилась на краешке дивана. Гейзо же замялся на пороге.

– Мне пойти прогуляться, мистер Грант? – спросил он.

Грант взглянул на Мэддена, но тот покачал головой. Гейзо хотел по привычке прислониться к стене, однако Мэдден жестом указал ему на диван.

– Устраивайтесь поудобнее, Джим, – предложил он. – Разве это не ваши апартаменты?

Мэдден без труда прочел мысли Гейзо: да, конечно, это его апартаменты, но оплачивал их Грант, а он, Джим Гейзо, был всего лишь телохранителем, и присутствие Мэддена нервировало его, хотя он и не мог понять почему.

«Так и должно быть», – подумал Мэдден. Баранов нужно держать в страхе, чтобы они меньше думали и больше беспокоились о его благосклонности.

– Ну как здесь идут дела? – повернулся Мэдден к Лине.

Рассказывая, девушка тщательно подбирала слова – ведь речь шла о Майкле Бетте, протеже босса. Она старалась описывать все очень подробно, однако Мэдден сразу же почувствовал, что Лина чего-то недоговаривает – чего-то, связанного с Феликсом Гэйвином. Впрочем, последний пока не вызывал у него ни малейшего интереса. Лина намеренно не стала комментировать поведение Бетта, предоставив это Мэддену, однако ее отец не сдержался.

– Майкл совершенно вышел из-под контроля, – заявил он, когда Лина замолчала.

– Возможно, – согласился Мэдден.

– Прости, Джон, но давай посмотрим правде в лицо. Он что-то затевает.

Мэдден снова кивнул:

– Я ожидал этого.

«Правда, не так скоро», – добавил он про себя.

Мэдден никогда не сомневался, что рано или поздно Бетт восстанет против него – ведь он был очередным воплощением Кроули, а Кроули всегда стремился к лидерству (свидетельство тому – его размолвка с МакГрегором Мазерсом[55] и остальными). И все же Мэдден надеялся еще несколько лет продержать Бетта у себя на службе, прежде чем принять решение, стоит ли наказать его или, напротив, наградить.

К тому же порой он относился к нему почти как к сыну…

– Что предпримем? – спросил Грант.

– Надо подумать, – ответил Мэдден. – Для начала следует выяснить, чего хочет Майкл.

– Ну, это просто, – усмехнулся Грант. – Он хочет того же, что и ты, – завладеть тайной Данторна, в чем бы она ни заключалась.

– Если это так, нам лучше разобраться с ним до того, как он ее найдет.

Однако сделать это было довольно сложно.

Главная ошибка Мэддена заключалась в том, что он считал Бетта чистым листом, на который можно нанести все, что угодно. В действительности же это был сформировавшийся человек с железной волей, закаленной во многих предшествующих воплощениях. По сути, Мэдден ничему не учил его – он лишь помогал ему вспомнить и, кажется, перестарался.

Впрочем, Мэдден не слишком об этом беспокоился: ошибки являлись досадной помехой, но, обнаруженные вовремя, они были исправимы. Не всегда с легкостью, не всегда без сожалений, но исправимы.

Мэдден никогда не раскаивался в содеянном и предпочитал хранить верность только самому себе.

2

Сэм Деннисон был в паршивом настроении.

Опухший, с покрасневшими глазами, он мучительно хотел спать и отчаянно сокрушался, что не мог знать о звонке Бетта заранее – тогда он не напился бы до такой степени накануне. Черт, да он вообще капли бы в рот не взял! Вместо этого он лег бы пораньше и утром чувствовал бы себя на все сто. А теперь, с трудом сдерживаясь, он мечтал только о том, чтобы хорошенько кому-нибудь врезать и выместить злость.

Деннисона раздражал не столько сам перелет или пятичасовая поездка на поезде, сколько его спутники, вместе с которыми ему предстояло работать. Одна женщина чего стоила!

Правда, выглядела Конни Хэтрингтон, по его мнению, весьма привлекательно, даже несмотря на обесцвеченные перекисью волосы и слишком вызывающий макияж. Любая молоденькая студентка позавидовала бы ее фигуре, напоминающей песочные часы, которую подчеркивали облегающая юбка, туфли на высоких каблуках и меховой жакет поверх блузки с глубоким вырезом.

Конни была вполне ничего, но Деннисон чувствовал себя неловко рядом с ней, и не только потому, что она была вульгарно одета и бросалась на каждого мужчину, – она еще жевала жвачку, широко открывая рот, курила не переставая и ныла с тех пор, как они сели в самолет в аэропорту Кеннеди. Деннисон не мог избавиться от отвратительного ощущения, что кто-то запер его в кадр порнофильма, и к моменту прибытия в Пензанс уже громко скрежетал зубами.

Тед Граймс являл собой полную противоположность Конни.

Он был одет в темный, сшитый на заказ костюм, который, казалось, нисколько не помялся за время путешествия. Глядя на его черные волосы и смуглое лицо, можно было решить, что предки Граймса родом со Средиземного моря. Однако, несмотря на надменную молчаливость и ледяное спокойствие, Деннисон ни за что не принял бы его за какого-нибудь инфорсера[56] – Граймс был как-то мелковат, на полголовы ниже самого Деннисона, рост которого составлял шесть футов. Но вместе с тем во всем его облике сквозило что-то хищное, и, судя по безжизненным глазам, по крайней мере киллером он вполне мог бы быть.

Граймс едва перекинулся с Деннисоном парой слов, а Конни удостоил лишь холодным взглядом, когда она, указав на его руку-протез, спросила: «Эй, а двигать вы ею можете?»

Деннисона рука Граймса тоже заинтересовала, но он и виду не подал. Он давно уже усвоил одно простое правило: не лезь не в свое дело. В крестовые походы пусть отправляются те, кому не надо зарабатывать себе на жизнь.

Однако кое-что его все-таки беспокоило: если Граймс действительно замышляет убийство, то Деннисон автоматически окажется соучастником. Он, конечно, не считал себя благородным рыцарем, но четко отличал белое от черного, а потому не имел ни малейшего желания оказаться втянутым в какую-нибудь скверную историю.

Как только они сошли с поезда, Граймс куда-то исчез.

– Хочу поскорее в отель, – захныкала Конни. – Меня уже мутит. Я чувствую себя дерьмом. Вы понимаете, о чем я? Мне надо помыться и навести марафет, приятель.

Не обращая на нее внимания, Деннисон принялся выгружать их вещи.

– Эй, а куда подевалась эта мрачная морда? – продолжала Конни. – Я думала, мы приехали сюда как большая дружная семья.

Это Деннисон и сам хотел бы знать. Он окинул взглядом платформу, но, кроме группы французских туристов с тяжелыми рюкзаками, семьи из четырех человек с багажом на восьмерых и пары пожилых джентльменов (судя по всему, бизнесменов), поблизости никого не было.

– Меня достало, что вы постоянно молчите, – возмутилась Конни. – Было бы очень любезно с вашей стороны не вести себя так, словно меня здесь нет. Ваше похмелье не повод для…

– Заткнитесь! – оборвал ее Деннисон. Заметив, что все вокруг таращатся на Конни с нескрываемым любопытством, он поспешил бросить ей свой плащ, который она неловко поймала.

– Наденьте это, – добавил он.

Она хотела было швырнуть плащ обратно.

– Эй, а ну-ка не дави меня, мистер Знаменитый Частный Детек… – и осеклась на полуслове под его убийственным взглядом.

Деннисон напряженно посмотрел на нее, не говоря ни слова, и Конни наконец медленно натянула плащ. Он был ей безбожно велик и в сочетании с высокими каблуками, ажурными чулками, обесцвеченными волосами и раскрашенным лицом делал ее похожей на клоуна, но все же так было значительно лучше.

Подойдя к ней вплотную, Деннисон тихо сказал:

– Давайте-ка сразу кое-что выясним. Мы оба тут по делу, но ваше присутствие меня нервирует, а я не люблю нервничать, ясно?

– Я…

– Ума не приложу, на кой черт вы понадобились мистеру Бетту, но можете не сомневаться, ему вряд ли понравится, если вы будете вертеть задницей, привлекая всеобщее внимание. Так что не открывайте рот и не снимайте плащ, пока не войдете в номер, а там переоденьтесь во что-нибудь, мягко говоря, более приличное.

– Да ладно вам, – пробормотала Конни. – расслабьтесь. Это же не…

– Если Бетт платит вам столько же, сколько и мне, вы вполне можете сделать ему это маленькое одолжение. Я сыт по горло вашим нытьем. И запомните, – Деннисон погрозил кулаком, – я не из тех, кто не осмелится поднять руку на женщину, если это единственный способ заставить ее замолчать.

Конни скривила губы, но Деннисон продолжил, прежде чем она успела что-либо возразить:

– Я не шучу, леди.

Конни с деланым равнодушием пожала плечами:

– Да пошел ты…

Она закурила и стала демонстративно смотреть в сторону.

Деннисон вздохнул. Он вовсе не гордился своим поведением, и ему не нравилось опускаться до угроз, однако его терпение иссякло.

Что, черт побери, движет этой особой? Он еще мог понять девочек-подростков, которые считают торговлю собой самым коротким путем к красивой жизни, но ведь женщина ее возраста должна видеть истину!

«Повзрослеть еще не значит поумнеть», – ответил он сам себе. Возможно, она попросту не умеет ничего другого.

К счастью, в это время на платформе снова появился Граймс.

«Бродит словно призрак», – подумал Деннисон, наблюдая за тем, как киллер отыскивает в куче багажа свой маленький дорожный саквояж.

– Вы пропустили, как наш детектив разыгрывал из себя плохого парня, – сообщила Конни.

Граймс исподлобья глянул на Деннисона, и на мгновение тому показалось, что в безжизненных глазах мелькнула ирония.

– Почему вы исчезли? – поинтересовался он.

– Заметил того, с кем еще не готов встречаться.

«Выходит, скверной истории все-таки не избежать», – помрачнел Деннисон. Надо было с самого начала обговорить с Беттом детали.

– Пойдем искать отель? – спросил он вслух.

Граймс покачал головой:

– Бетт знает, как связаться со мной, когда я ему понадоблюсь.

– А вам сообщить, где остановимся мы?

– Зачем?

«Может, пронесет?» – оживился Деннисон. Если Граймс уйдет с дороги, останется одна Конни, а ее проще держать под контролем. Потом ею займется Бетт, и детектив сможет вздохнуть спокойно.

В прошлый раз Деннисону очень понравилось здесь, но тогда ему пришлось только изображать туриста. Может, сейчас удастся на самом деле что-нибудь посмотреть.

– Что ж, удачи, – сказал он Граймсу. Тот улыбнулся:

– Я долго ждал возможности закончить одно дельце, и для меня это настоящее удовольствие, так что удача тут абсолютно ни при чем. Мне понадобится только терпение.

Деннисон нарочито не смотрел на руку-протез Граймса, но догадался, что она имеет самое непосредственное отношение к делу киллера, в чем бы оно ни заключалось.

Кивнув спутнику на прощание, детектив вручил Конни ее саквояж и поднял два других чемодана.

– Пошли, солнышко, – усмехнулся он. Конни погасила сигарету носком туфли и с явной неохотой последовала за ним.

«Век бы тебя не видеть, – добавил про себя Деннисон. – Но хочешь не хочешь, а мы повязаны».

Он не собирался предлагать ей воспользоваться сложившейся ситуацией. Все, о чем он мечтал, – как можно скорее выполнить свою часть работы.

Леппадумдоуледум

Заблестела роса,

Скоро месяц взойдет,

Станут искры плясать

Среди мшистых болот.

Из корнуэльской поэзии

1

Джоди и раньше страдала оттого, что дни тянутся слишком медленно, но не могла припомнить ни одного такого же скучного, как этот, который она была вынуждена коротать в кармане секретаря мэра Бодбери.

Конечно, сама по себе идея была неплохая: собравшись на складе Хенки Вэйла, заговорщики единогласно решили, что именно Лиззи должна взять на себя заботу о Джоди. Ведь сначала старуха наверняка будет охотиться за Дензилом, Топином или маленькими обитателями Трущоб и только потом, возможно, догадается навестить Лиззи в городской ратуше.

Логика Топина, предложившего этот план, была неоспоримой, но логика не помогала стрелкам часов двигаться быстрее и не спасала от скуки.

Оказавшись в офисе, Джоди тут же потребовала, чтобы ее выпустили из кармана. Лиззи уселась за пишущую машинку, а Джоди отправилась в путешествие по огромному письменному столу, разглядывая гигантские ручки, нож для разрезания бумаг размером с весло, листы, похожие на простыни, и прочие канцелярские принадлежности. Она немного потопталась по корреспонденции мэра и обнаружила, что каждая буква теперь размером с кисть ее руки, потом поиграла в футбол скомканным клочком бумаги, выставив в качестве ворот две резинки, но вскоре ее фантазия иссякла.

Джоди уселась на краешке стола и, болтая ногами, принялась мечтать о том, где ей хотелось бы сейчас очутиться, но едва не попалась на глаза одной из сотрудниц мэрии. Тогда Лиззи уговорила Джоди спрятаться, и с полчала девушка провела в ящике стола. Но там было еще более скучно и слишком темно, даже несмотря на то, что Лиззи задвинула ящик не до конца, оставив узенькую полоску света.

В итоге Джоди снова вернулась в карман, однако то и дело высовывалась наружу, чтобы проверить расположение стрелок на настенных часах. И каждый раз выяснялось, что прошло не более десяти минут.

– Гром и молния, – пробормотала Джоди. – Что толку быть частью волшебного мира? Где блеск и романтика? Где приключения?

И тут она подумала об Эдерне – Маленьком Человечке, оказавшемся заводной игрушкой; о том, как он умер и как говорил с ней во сне через тюленя…

«О Эдерн! Почему тебе пришлось погибнуть? И был ли ты вообще настоящим?»

От этих воспоминаний Джоди загрустила, и перед мысленным взором снова возник образ Вдовы и ее прихвостней. Приключения? Девушка вдруг отчетливо осознала, что вполне могла бы обойтись и без них.

Но это бесконечное ожидание…

– Я больше не могу сидеть сложа руки! – воскликнула она и со злостью пнула матерчатую стенку кармана.

– Что ты вытворяешь? – прошептала ей Лиззи. Джоди выглянула из кармана и уставилась на ее огромное лицо.

«Мир глазами мышки», – мелькнуло в голове. Ох, черт! А что если она так и не вырастет?

– Я сойду с ума! – пропищала она своим тоненьким голосочком. – Окончательно и бесповоротно!

– Успокойся, – зашипела на нее Лиззи. – Кто-нибудь может услышать.

– Скажи, что у тебя в животе урчит и тебе срочно нужно бежать домой ужинать.

Лиззи укоризненно покачала головой, и Джоди почудилось, будто гора сдвинулась с места. Светлые волосы водопадом рассыпались по плечам, и голова самой Джоди пошла кругом.

– Скорее пищит, чем урчит, – съязвила Лиззи.

– Я не виновата, что теперь у меня такой голос. Когда ты закончишь свои дела?

«Гора» снова закачалась.

– Мы же решили, что здесь лучше всего прятаться от Вдовы, или ты забыла?

– Не забыла, – вздохнула Джоди. – Но я и вправду вот-вот свихнусь.

– Ничего, выживешь.

– Конечно, просто останусь без мозгов, потому что еще пара часов, и они превратятся в овсяную кашу. Как ты можешь торчать тут изо дня в день?

– Мне нравится эта работа. Она дает мне возможность…

– С кем ты там болтаешь, Лиззи?

Джоди моментально скрылась в кармане, а Лиззи быстро обернулась к дверному проему, где стояла ее сослуживица.

– Я просто размышляю вслух.

Женщина улыбнулась:

– Говорить с собой – первый признак безумия.

– Только если ты еще и отвечаешь, – возразила Лиззи.

– Одно другого стоит.

Как только женщина ушла, Лиззи обратилась к карману:

– Теперь ты понимаешь, что нужно сидеть тихо? Ты себя чуть не выдала!

Джоди снова показала нос.

– Ох, как я испугалась, – скривилась она.

– Будь хорошей девочкой, и тогда, возможно, я уйду пораньше. Мы поедим мороженого и погуляем по Старому Причалу перед тем, как встретиться с остальными.

– Не… – начала было Джоди и осеклась.

«Не обращайся со мной как с маленькой», – хотела сказать она, но вдруг поняла, что ведет себя как ребенок. Лиззи говорила с ней таким же тоном, каким сама Джоди успокаивала обезьянку Дензила.

«Сейчас я даже меньше Олли, а хлопот доставляю вдвое больше», – подумала девушка.

– Пожалуй, я немного посплю, – пробормотала она, исчезая в кармане.

Лиззи вернулась к своей работе.

Некоторое время спустя Джоди опять высунулась наружу – взглянуть на часы. Прошло всего шесть минут.

– Гром и молния! – выругалась она, ныряя обратно.

2

«Это полное безумие!» – думала Кара, вместе с Эти подъезжая к дому Вдовы Пендер.

Сначала они всеми силами старались избежать встречи со старухой и ее прислужниками, а теперь сами лезли в пасть врагу и везли с собой раненого фамильяра туда, где его могли излечить. Вдова, наверное, щелкнет пальцами, прочтет какое-нибудь заклинание, и Уиндл снова станет опасен…

Или того хуже: они не успеют обернуться до прихода ведьмы.

Бросив быстрый взгляд на подружку, Кара поняла, что Эти беспокоится о том же. Еще не поздно просто бросить фамильяра на дороге и укатить прочь. Это было бы самым разумным.

Уиндл вздрогнул и издал жалобный звук.

Кара вздохнула. К сожалению, она была не настолько бессердечной: существо казалось таким маленьким и беспомощным. К тому же решать надо было раньше, а не сейчас, когда они преодолели уже большую часть пути.

У соседнего с домом Вдовы коттеджем Кара остановила велосипед и, прислонив его к стене, повернулась к Эти:

– Жди меня здесь.

– Что ты собираешься делать?

– Оставлю его на крыльце.

– Я с тобой.

– В этом нет необходимости.

Кара не стала добавлять, что бессмысленно рисковать обеим, в то время как с подобным делом вполне можно было справиться в одиночку.

– Но… – начала было Эти.

– Сторожи велосипеды, – отрезала Кара.

С больным на руках она перешла дорогу и устремилась в сад Вдовы. Приблизившись к крыльцу, Кара наклонилась и опустила фамильяра на ступени.

«Что это за шум?» – встрепенулась она вдруг.

Да нет, ничего. Должно быть, просто ставни хлопнули.

Кара успокаивающе погладила Уиндла, и тот легонько укусил ее за руку.

«Хорошенькая благодарность!» – усмехнулась девочка.

И тут до нее донесся душераздирающий вопль Эти:

– Кара!

Кара обернулась и увидела рядом с Эти, сторожившей велосипеды, Вдову Пендер.

– Чудовища! – взвыла старуха. – Убийцы!

– Эти, уезжай! – крикнула Кара, но малышка была так напугана, что не могла пошевелиться.

– Я вас обеих зажарю! – зарычала Вдова. – Я из вас пирогов напеку и скормлю воронам! Я отрежу вам пальцы и сделаю из них ожерелье!

– Мы… мы принесли его вам, – выдавила из себя Кара.

Вдова быстро подошла к калитке, преградив Каре путь. Девочка умоляюще взглянула на Эти, желая лишь одного – чтобы та уехала; затем судорожно осмотрела сад в поисках другого выхода, но не обнаружила его. Впрочем, живая изгородь была не такой уж плотной. Возможно, Каре удастся протиснуться сквозь нее. Вот только Эти… она ведь так и будет стоять словно громом пораженная.

Между тем Вдова продолжала обрушивать страшные угрозы:

– Я вырву вам глаза и сварю из них суп! Я сошью себе туфли из вашей кожи и буду хохотать, отплясывая в них.

От страха Кара чуть не забыла о своем оружии, надувном шарике, наполненном морской водой. Дрожащими пальцами она вытащила шарик из сумки.

– Вы… Держитесь от меня подальше, – предупредила она, решительно направляясь к калитке.

Вдова прищурилась:

– Что там у тебя?

– Держитесь подальше, или я брошу это прямо в вас! – повторила Кара.

– Что там?!

Но Кара видела, что Вдова и сама уже догадалась: она стала пятиться по мере того, как девочка приближалась к ней, и взгляд ее был прикован к шарику.

Выйдя на дорогу, Кара медленно, не спуская со старухи глаз, начала продвигаться в сторону Эти и велосипедов.