Ей грозил приступ паники, она совершенно не понимала, где находится и что ей теперь делать. Керри медленно, на цыпочках повернулась, но со всех сторон ее окружал бесконечный серый туман и ничего больше, вот только…
      Керри замерла и присмотрелась к какому-то далекому яркому пятнышку.
      Там что-то есть…
      Она шагнула в этом направлении словно по облакам, поверхность под ногами оказалась мягкой и упругой. Хорошо бы растянуться на ней и заснуть, но Керри знала, что этого не следовало делать. В таком месте даже легкая дремота может продлиться целую вечность.
      Сколько времени она шла, Керри не могла бы сказать, но вот пятнышко цвета обрело очертания. Человеческая фигура. Рыжеволосая девушка. И такая же знакомая, как собственное отражение. Керри вдруг почудилось, что это она свернулась в клубочек на заманчиво мягкой поверхности и теперь видела себя со стороны. Но ведь это невозможно, она стоит или это…
      Подойдя поближе, Керри увидела, что перед ней не одна фигурка, а две. Вторая скрывалась позади первой, и на ней была та самая одежда, которую Керри надела сегодня утром и в которой была сейчас.
      Как странно. Как же я могу быть одновременно в двух местах?
      Но даже такая мысль не встревожила ее, как следовало бы ожидать. Лишь пробудила слабое любопытство.
      — Керри?
      Она обернулась и обнаружила, что ее сестра сидит неподалеку на корточках и смотрит на нее с нескрываемым удивлением. На Кэти были те же самые фиолетовые джинсы и желтый топ, как и на спящей фигурке-двойнике. Спутанные рыжие волосы торчали в разные стороны. Взгляд Керри остановился на татуировке. Она вспомнила, что Парис говорила о ней. Этот символ означал «младшая сестра» на… кажется, на японском языке.
      Кэти поднялась и разгладила джинсы, сбившиеся в складки на бедрах.
      — Как ты здесь очутилась? — спросила она.
      — Я… Я не могу точно сказать. Я была на автомобильной свалке, сидела на заднем сиденье машины, где тебя видели накануне, и мечтала исправить то, что было между нами, а потом очнулась уже здесь. — Керри немного помолчала, потом добавила: — А где это мы находимся?
      Кэти проигнорировала ее вопрос:
      — Что ты имела в виду, говоря, что хотела исправить то, что было между нами?
      — Я больше не хочу тебя терять, — сказала Керри. — Я больше не знаю, что такое реальность, но если ты не настоящая, как считается в том мире, то я предпочла бы быть сумасшедшей и иметь сестру, чем жить без тебя.
      Кэти вздохнула и снова присела. Керри недолго колебалась и уселась рядом с ней.
      — Ты всегда все только портишь, — сказала Кэти.
      Даже умиротворяющее воздействие этого места не могло уменьшить острую боль, пронзившую сердце Керри при этих словах. Нижняя губа у нее задрожала, на глаза навернулись слезы.
      — Я… Мне кажется, я это заслужила, — сказала она. — Я ведь так ужасно вела себя по отношению к тебе.
      Кэти покачала головой:
      — Нет, учитывая обстоятельства, твоя реакция была вполне нормальной. Что еще ты могла сделать, когда я никому, кроме тебя, не позволяла себя увидеть? А как только ты принималась настаивать, что я существую, они запирали тебя и пичкали лекарствами, пока ты не начинала видеть мир таким, каким видели его они. Это мне надо сожалеть о доставленных тебе неприятностях, Керри, и я очень жалею, правда. Вот почему я оказалась здесь.
      Керри рукавом вытерла слезы:
      — Что?.. Ты хочешь сказать?..
      — Все довольно запутанно. Тебе известно что-нибудь о вороновом племени?
      — Почти ничего. Я слышала, как люди толковали об этом, но для меня это слишком сложно.
      Кэти кивнула:
      — Полагаю, здесь не обошлось без волшебства.
      — Оно ведь на самом деле существует, да? Так же, как и ты?
      — Во всяком случае ты здесь, — с улыбкой заметила Кэти.
      «Если только это не сон», — подумала Керри.
      Она перевела взгляд на две свернувшиеся фигурки. Голова одной почти касалась ног другой, и тела образовали нечто вроде символа Инь-Ян. Сестра начала рассказывать о вороновом племени, о горшке Ворона, Коди и прочих вещах, и внимание Керри полностью переключилось на ее повествование.
      — Вот так я здесь и очутилась, — закончила Кэти. — Горшок всегда приносит беду, но, по словам Джека, если ты поймешь его, то можешь его уничтожить или отослать туда, откуда он появился. Вот я и пытаюсь это сделать. Я хотела его понять, а горшок затянул меня внутрь.
      — Мы… находимся внутри горшка?
      Кэти кивнула.
      — Но разве он настолько велик?
      Кэти развела руки примерно на восемь дюймов.
      — Он волшебный, — пояснила она, видя замешательство на лице сестры.
      — Интересно, — сказала Керри, вновь переводя взгляд на спящих близнецов, — они — это мы? Может, мы спим где-то в реальном мире и только наши образы находятся здесь?
      — Я не знаю, — призналась Кэти. — Горшок оказался намного сложнее, чем я могла ожидать. Он одновременно и предмет, и мысль, вернее, предмет, содержащий мысль, и это очень трудно объяснить. Помнишь те китайские головоломки, которыми мы забавлялись в детстве?
      Керри кивнула. У нее был целый набор, и Кэти нравилось с ними играть. Она прятала в самую маленькую коробочку что-нибудь ценное — кусочек хрусталя, моток тесьмы или украшение, украденное из спальни матери, — а потом эту коробочку вкладывала в несколько других, причем каждая следующая коробочка была чуть больше, чем предыдущая.
      — Вот и горшок представляет собой нечто вроде такой головоломки, — пояснила Кэти. — Каждый раз, когда мне кажется, что я его поняла, я обнаруживаю следующий секрет, который надо раскрыть.
      — Но зачем ты пытаешься его понять? — спросила Керри.
      — Знаешь, я подумала, что таким способом смогу решить сразу две проблемы. Уйти из твоей жизни и избавиться от горшка. Мне подсказали это истории Джека. Требуется масса времени, чтобы заставить горшок выполнить то, что ты хочешь. Единственная причина, по которой никто до сих пор не воспользовался им, это слишком высокая цена.
      Понимание понемногу просачивалось в мысли Керри.
      — Ты собиралась… пожертвовать собой? — тихо спросила она. — Умереть ради того, чтобы уничтожить волшебный горшок?
      Кэти пожала плечами:
      — Мне кажется, никто точно не знает, можно ли назвать это смертью. Наверно, я должна была попасть туда, откуда появился горшок Ворона. — Она печально взглянула на Керри. — Возможно, это не худшее место.
      — Но…
      — И еще дело в том, что мне нечего терять.
      Слезы опять навернулись на глаза Керри.
      — Я виновата во всем, — сказала она. — Если бы я не поверила, когда люди доказывали, что ты не существуешь…
      Кэти покачала головой:
      — Не говори так. Это я не вписывалась в условия вашего мира. Мне не надо было появляться на свет. Наверно, я вовсе не должна была родиться или…
      — Но ты все же родилась…
      — И это не принесло мне счастья. Я только навлекла на тебя всевозможные беды.
      — Это моя вина, а не твоя.
      — Нет, — мягко возразила Кэти. — Кто всегда склонял тебя ко всяким проказам? Кто допускал, чтобы во всех прегрешениях винили тебя? Из-за кого тебя на десять лет заперли в психиатрическую клинику? Все из-за того, что я хотела сохранить свое существование в тайне.
      — Но почему? — спросила Керри. — Почему ты сделала из своей жизни такой секрет?
      — Не знаю, — покачала головой Кэти. — Может, во мне слишком много от ворон.
      — Но это не так уж плохо, — сказала Керри, — девчонки-вороны мне очень понравились.
      — Мне тоже. Хотя я знакома с ними только по рассказам Джека.
      Довольно долго они сидели молча. Наконец Керри задала тот вопрос, из-за которого пропустила первый день занятий в университете и в конечном счете попала в это загадочное место.
      — Кто наши родители? — спросила она. — Кто наши настоящиеродители?
      — Разве ты этого еще не поняла?
      — Нет, все, с кем я пыталась говорить на эту тему, отделывались какими-то намеками… — посетовала Керри.
      Она умолкла, оборвав себя на полуслове. Позади Кэти, позади спящих фигурок — их двойников, поднималось золотистое сияние. Кэти обернулась, чтобы тоже посмотреть. У Керри кожа покрылась мурашками, а волосы на затылке зашевелились. Этот свет напомнил ей огонек, который Керри отыскала у себя в груди благодаря Мэйде. Сияние было таким же успокаивающим и мягким. Но в то же время с его появлением воздух словно наэлектризовался. В сиянии чувствовалась такая неукротимая энергия, что хотелось в одно и то же время наслаждаться им и спрятаться куда-нибудь подальше.
      — Что это? Что происходит? — спросила она.
      — Не знаю. Ничего подобного прежде не было.
      Керри ближе придвинулась к сестре и схватила ее за руку. От потока света начал отделяться высокий темнокожий и темноволосый человек. Его руки были распростерты в стороны, и от этого полы плаща казались черными крыльями.
      — Кто… — начала говорить Керри.
      В тот же момент она ощутила, что ее сестра расслабилась.
      — Все в порядке, — сказала Кэти. — Это Джек Доу.
      Человек посмотрел на спящие фигурки у его ног. Затем поднял голову и заметил двух сидящих чуть в стороне девушек. Испуг сменился на его лице замешательством. Золотое сияние за спиной Джека усилилось.
      — Ты здесь? — спросил он, узнав в одной из девушек Кэти. Затем Джек разглядел и ее сестру. — Вы обе?
      Кэти поднялась на ноги, и Керри быстро последовала ее примеру.
      — Привет, Джек, — обратилась к нему Кэти.
      — Скажи мне, что это не то, о чем я подумал.
      — Я не могу этого сделать.
      — Это ты вызвала меня сюда? — спросил он. — Ты размешала содержимое горшка?
      — А что, кто-то размешал его? И из-за этого все и началось?
      Джек медленно покачал головой:
      — Происходит нечто ужасное. Я никогда не слышал, чтобы…
      Джек умолк и только снова покачал головой. Керри было неясно, то ли он просто не мог поверить в происходящее, то ли таким способом пытался упорядочить свои мысли. Она вполне понимала его состояние.
      — Джек, — заговорила Кэти, — это Керри, хотя, я думаю, ты и так это знаешь. Керри, это наш отец, Джек Доу.
      Керри уставилась на него во все глаза.
      — Наш… отец?
      — Ты знала? — воскликнул Джек. — Но откуда?
      — Ну же, Джек, — ответила Кэти. — Неужели ты считаешь себя единственным рассказчиком историй?
      — Но все вороново племя обещало…
      — А кто сказал, что я слушаю только вороньи истории?
      — Но как… — Он переводил взгляд с одной дочери на другую. — И ты… Ты не возненавидела меня?
      Керри все еще не могла свыкнуться с мыслью, что Джек — ее отец, а теперь эти слова…
      — Почему мы должны ненавидеть тебя? — спросила она.
      — Потому что Джек присваивает себе грехи, как сорока — блестящие безделушки, — произнес знакомый голос.
      Все повернулись и обнаружили, что и девчонки-вороны тоже находятся здесь же. Только что услышанные слова принадлежали Мэйде. Зия, стоя рядом с ней, согласно кивала.
      — Именно это он и делает, — сказала она.
      — И никак не может остановиться.
      — Никак не может.
      — Даже если ему от этого только хуже.
      Джек сердито нахмурился, но девчонки-вороны ничуть не смутились и улыбнулись ему в ответ.
      — Ой, посмотри, — воскликнула Мэйда, поворачиваясь к Керри и Кэти. — Теперь их двое.
      — Как и нас.
      — И поэтому нас сюда вызвали?
      Зия широко улыбнулась:
      — Это очень забавно.
      — Побудьте хоть немного серьезными, — заметил Джек. — Похоже, мы попали в беду.
      — Мы всегда серьезны, — сообщила Мэйда.
      — Мы всегда серьезно относимся к самым разным вещам, — добавила Зия.
      — Да, — кивнула Мэйда. — Ко всему, что люди считают серьезным.
      — И нас нелегко сбить с толку, — сказала Зия. Затем она обернулась к золотисто-янтарному сиянию. — Взгляните, какое прекрасное зрелище.
      Свет теперь приобрел форму пламени свечи, стал ярче и еще сильнее напомнил Керри о небольшом, но очень похожем на него огоньке в ее груди. Джек тоже обернулся, но тут же отшатнулся назад, широко раскрыв глаза от удивления.
      — Благодать! — воскликнул он.
      — Ой, правда! — закричала Зия.
      — Какое точное слово ты подобрал, Джек, — с улыбкой отозвалась Мэйда.
      Джек, все еще не веря своим глазам, качал головой:
      — Но разве это может быть на самом деле?
      — О чем это он? — спросила Керри.
      — Так он называет местечко неподалеку от твоей родины, — объяснила Мэйда. — Это дом его души.
      — Он видит его в этом свечении, — кивнула Зия. — Дом его души.
      — А может быть, и Нетти, — добавила Мэйда.
      — Мою бабушку? — удивилась Керри.
      — Нет, — печально вздохнула Зия. — Твою мать. Теперь мы это вспомнили.
      — Мою… маму?
      Керри обернулась к сестре, не в силах принять новое откровение, но взгляд Кэти, так же как и Джека, был прикован к сиянию. Девчонки-вороны умолкли, их внимание тоже было устремлено на Благодать. Керри посмотрела на свет и заметила, что в нем проступили контуры. Появилось дерево. Женщина. Мужчина. Птица. Собака, а может, это был волк. Черепаха. Паук.
      И снова женщина. Прекрасная и обреченная. Но очень, очень сильная. О таких женщинах говорят, что по одному их слову реки поворачивают свои воды вспять, леса расступаются, а от взмаха ее волос поднимается ветер. Луна и солнце по ее желанию останавливают свой бег. Горы склоняют свои вершины в знак покорности. Океан шепчет ее имя.
      Керри так была поглощена красотой этой женщины, Благодати, что не сразу заметила позади нее еще одну, темнокожую, фигуру. Это был мужчина, огромный, словно воплощение Будды, такого большого человека ей еще не приходилось видеть в своей жизни. Она протянула руку и нащупала ладонь сестры. Кэти ответила крепким пожатием пальцев.
      — Ворон, — услышала она голос одной из девчонок-ворон и, вспомнив рассказы Кэти, поняла, что перед ней таинственный хозяин дома, в котором она поселилась.
      Колени подгибались под чудовищным весом человека, глаза его были закрыты, руки свободно покоились на бедрах. Лицо оставалось совершенно бесстрастным. Керри могла бы принять его за статую, но вот Благодать сделала шаг вперед, коснулась его лба сияющей рукой, и веки Ворона затрепетали и поднялись, открыв глаза, такие темные, что самая черная ночь, самое черное воронье крыло бледнели по сравнению с ними.
      Мужчина с большим любопытством обвел взглядом всех стоявших перед ним, затем перевел его на Благодать.
      — Время пришло? — произнес он.
      Его голос был настолько низким, что эхом отозвался в груди Керри.
      Никто не проронил ни звука.
      Ворон снова внимательно посмотрел на всех и каждого, потом вновь заговорил:
      — Этот мир все же достиг своего предела?

12

13

14