Желтые стены поменяли свой цвет на голубовато-синие разливы, и теперь мы как-будто вернулись в ясный летний вечер, когда последние краски дня ускользают за горизонт. Темные контуры заснувших домов успешно заменяли черные двери. Я попробовал сунуться в одну из них и снова безрезультатно. В сумерках белел лишь наряд Лауры, да за спиной я неожиданно обнаружил Ыккщщера, про которого совершенно позабыл. Верный страж покоя королевы продолжал следить за своей повелительницей. И я поневоле задумался о нем.
      Если бы мы все сейчас перенеслись бы в образы героев мистического боевика, то Ыккщщеру несомненно досталась бы роль второго плана. И вот теперь, когда на нас должны обрушиться засады и поединки, выживут только главные герои, да и то может быть не все. Значит, по закону жанра Ыккщщер должен будет погибнуть в первую очередь. Я снова оглянулся, чтобы запечатлеть навеки его белый силуэт.
      Неужели он не дойдет до конца пути вместе с нами? Вспомнив, как он храбро дрался сразу с тремя черными призраками, прикрывая королеву, я даже поник от печали.
      А что, собственно говоря, я знал про Ыккщщера? Что мог узнать за оставшееся время о нем? Вряд ли он раскроется передо мной всеми глубинами своей непонятной души (впрочем, как и я на его месте). А что если у него в голове складывается своя история, где мне отведено совсем уж неприметное местечко, скажем, как жертве во время первого же боя. Ведь он ничем не хуже меня. Он тоже живое существо, которое умеет думать, мечтать, переживать, любить и ненавидеть. Которое имеет в душе что-то свое, отличное от всех других существующих и существовавших в пространственно-временном континууме. Кто мне дал право ставить его после себя? Каждый из нас хорошо ли, плохо ли, но все же играет главную роль в собственной жизни, и на основе любой из них можно написать грандиознейший роман. Надо только суметь разглядеть неповторимые черточки, что большинство разучилось уже делать, полностью зациклившись на собственной персоне.
      Теперь я глядел на Ыккщщера чуть ли не с любовью, отчего он стал подозрительно коситься в мою сторону. Но меня это совсем не коробило. Уверившись в великом предназначении Ыккщщера, я приготовился самостоятельно принять на себя все опасности с тем, чтобы сохранить его для еще более высокой миссии. В конце концов для королевы он гораздо более подходящий спутник, чем я.
      Лаура притормозила меня, вцепившись в плечо и отогнав посторонние мысли. В конце коридора чернела высокая фигура, в которой я без труда опознал главного военноначальника с именем, произносить которое мой язык категорически отказывался. Бесшумно повернув голову к нам, он сделал шаг в сторону и исчез за поворотом. В самый последний момент в его черных глазницах сверкнули красные искорки, я мог поклясться в этом.
      — Тебе показалось, — охладила мой пыл Лаура. — В нем не может быть жизни.
      Тем не менее мы сбросили темп и осторожно подобрались к повороту. Если встреча с черным великаном была неизбежна, то нам хотелось по крайней мере отдалить ее.
      Коридор изгибался обратной буквой «Г». Только мы вступили на бело-красные шахматные плитки ответвления, как сумеречный проход бесследно исчез, а стены окрасились в ярко-красные тона. Я небезосновательно подозревал, что красный цвет к опасности. Предчувствия меня не обманули.
      — Держись середины и пробирайся к белой двери, — негромко предупредила меня Лаура. Мысленно прочертив осевую линию коридора, я осторожно зашагал к белой двери, видневшейся в конце коридора. Голова резко вращалась то влево, то вправо, кидая по сторонам нервные взгляды. Каменные стены превратились в драные занавеси, а за прорывами во тьме что-то ворочалось с глухим постукиванием.
      Не успели мы пройти и десяти шагов, как сотни черных рук, лап, щупалец, крючков, острий, захватов и прочих конечностей вылезли из отверстий и потянулись к нам. От внезапного ужаса, копошившегося повсюду, меня чуть удар не хватил. Замертво я, конечно, не упал, но неподвижность сковала ноги.
      — Вперед, — приказала Лаура, и столько властности слышалось в ее голосе, что я шаг за шагом начал преодолевать страшное место. Шаг за шагом я приближался к двери, у которой вновь возник зловещий силуэт. Его тянуло к нам, словно ему тут было медом намазано. Теперь он внимательно наблюдал за нами. Ну были у него в глазах мерцающие рубиновые звезды, были!
      Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем наша троица достигла конца коридора. Меня покрывал холодный пот, а ноги ныли от усталости. Казалось, дверь все отдаляется и отдаляется. Черный контур давно уже растворился, а мы шли и шли. Вернее, Ыккщщер летел, но низко и очень медленно. Как уродливые корни, с потолка вывалились полчища змей, и только пол еще не поменял свое твердое состояние на жидкое, газообразное или плазменное.
      — Оголодали, — кивнула мне королева. — Хотят высосать нашу энергию.
      Я уже начал смутно догадываться, что даже Повелительнице Тьмы не известны все тонкости темного мира. Вероятно, наступило времечко начинать думать собственной головой. Совершив финишный рывок, я первым толкнул высокую дверь.
      Внезапно она крутанулась снизу вверх, сбила нас с ног, подхватила и бросила далеко-далеко во тьму с зелеными крохотными змейками и голубыми светлячками.
      Постепенно змейки перестали дрожать, а светлячки летать с места на место. Все они превратились в неподвижные, вполне обычные звезды. Острые камешки, впившиеся в спину, холод земли и пучок травинок, зажатый в кулаке, вернули меня к действительности. «Выбрались», — подумалось мне, а в голове проснулись воспоминания об июньском вечере на базе отдыха. Я уже почти убедил себя, что где-то внизу плещется река, а возле нее продолжает гореть костер, и Катя, перебирая струны гитары, поет и поет свои душевные песни.
      Зажмурившись, я вскочил на ноги и медленно приоткрыл глаза. Разумеется, никакого костра, никакой базы отдыха, никакой реки и в помине не было.
      Небольшой клочок земли, окруженный высоченными заборами из плотно пригнанных друг к другу досок, посеребренных временем.
      Возле одного из заборов, подогнув ноги, сидела Лаура. Голова ее склонилась вниз. Водопад волос укутал стройную фигуру. Королева оказалась более хрупким созданием, чем мне думалось. Возле нее, словно котенок, клубочком свернулся Ыккщщер, тоже не подававший признаков жизни.
      Я подскочил к Лауре и осторожно, как фарфоровую статуэтку тончайшей работы, приподнял ее невесомое тело. Я чувствовал его тепло сквозь нежную ткань платья, и мне почему-то стало так грустно, что очень хотелось заплакать.
      Первая слезинка успела покинуть мой глаз, пока я вглядывался в уснувшее лицо королевы. Вспомнив первые секунды нашего знакомства, мои губы третий раз в жизни коснулись ее губ. Молния не сверкнула, зато веки Лауры дрогнули, и я погрузился в бездонное озеро голубых глаз. Раньше я никогда не осмеливался заглядывать девушкам в глаза, а теперь понял, что в этом есть что-то особенное. Глаза Лауры стоили целой вселенной. Темный мир померк и потерялся.
      Было не важно, где мы и что с нами случится в следующую секунду. Тишина охватила и сблизила нас. Мы стояли, погрузившись в магическое молчание, выброшенные невесть где под звездным небом.
      Но королева извиняюще оторвала взгляд и склонилась над Ыккщщером. Я тоже встал на колени и попробовал растолкать маленького призрака. Мои руки погрузились в покалывающее острыми иголочками полупрозрачное тело. Ручейки холода и тепла потекли по моим пальцам. Неужели наступил тот самый момент, который так ясно представился мне в синем коридоре. Но Ыккщщер дернулся и откатился от меня подальше, недовольно бурча что-то нечленораздельное в мою сторону.
      — Ладно, ладно, не ругайся, — ласково прервала его Лаура. — Все-таки он спас нам жизнь.
      — Не надо преувеличивать моих заслуг, королева, — нашел я случай проявить капельку благородства.
      — Что ты сейчас чувствуешь? Только честно, — проникновенно спросила меня королева.
      — Словно мешки с сахаром таскал, — не сумел соврать я.
      — Часть энергии покинула твое тело и перешла к нам, вернув возможность продолжить свое существование. В тебе сейчас столько энергии, что из тебя рвется могучий оживляющий поток. Ты сам, наверное, это почувствовал во время исследований в лабиринте.
      — А что я должен был почувствовать?
      — Ну, ты ведь так красочно описывал девочек.
      — Да, разъясни-ка мне, пожалуйста, насчет девочек, — решил я определиться раз и навсегда. — Я, конечно, не собираюсь туда возвращаться, но действительно ли мне удалось бы выбрать жену среди них.
      — Удалось бы! На какое-то время. А что случилось бы потом даже мне неизвестно.
      Ведь девочек этих попросту не существует. Ты побывал в лабиринте видений. Твой разум рассылал повсюду волны определенной частоты, и на их зов спешили видения определенного рода. А ты оживлял их своей избыточной энергией чувств.
      — Неужели я так хочу жениться? — поразился я.
      — Ты хочешь сбежать от одиночества, — ответила Лаура.
      — А если я, предположим, вернусь обратно, то девочки снова встретят меня с распростертыми объятиями?
      — Вряд ли. По-моему, два раза с одними и теми же видениями встретиться невозможно.
      — Значит французы никогда не доведут исследования до конца? Ведь все зависит от чувств, а не от выбранного маршрута и числа участников.
      — Я могу отвечать долго и убедительно. Причем сразу и за твое предположение, и против него. Но правильнее будет убедиться сначала, существуют ли сами исследователи. Может это тоже видения, оживленные неизвестно кем, а ты взял и раскрасил их во французские тона.
      Мы с Лаурой уселись на траву, прислонившись спинами к забору. Я тихонько порадовался, что выявил свое главное желание, и слегка посокрушался по поводу отсутствия в природе таких прелестных девушек. Но французы?! Я ведь разговаривал с ними, обедал, прощался за руку! Может быть их и правда не существовало? А тушенка? Моя рука тут же нащупала все четыре банки, а затем на всякий случай проверила и целостность кассет. Банки казались неоспоримой реальностью. Французы тоже. Но ведь и спинка кресла, к которой я прикоснулся в волшебной комнате, казалась самой настоящей. А вдруг девушки реально существовали? Вдруг они с нетерпением ждут моего возвращения? Может Лаура просто не хочет, чтобы я, стремглав, бросился обратно и оставил ее здесь в одиночестве. Впрочем, обратной дороги уже не существовало. По крайней мере, я не видел способа ее отыскать.
      — Такие маленькие, но такие красивые, — услышал я голос Лауры. Повернув голову, я увидел, что она смотрит на звезды. Из меня вырвался тяжелый вздох из-за недостижимости то ли звезд, то ли оживших видений.
      — Неужели вблизи они громаднее солнца?
      — Конечно, — я мигом ободрился и начал вещать словами, подчерпнутыми из школьного курса астрономии, про белых и голубых карликов, про остывающие красные гиганты и про многое другое.
      — А когда люди становятся звездами?
      Тут я осекся, ибо астрономия уже ничем помочь не могла. И вообще, что такое «звезды»? Точки, мерцающие в глубинах неба, магические фигуры для колдовских операций, штучки, сыплющиеся из глаз при сильном ударе, символ целой нации, если имеет шесть углов, и символ идеологии, если у нее одним углом меньше, а расположена она рядом с серпом и молотом. И просто, яркая личность. Но опять, что же такое «яркая личность»? Не такая, как все? Но оригиналов миллионы, а их жизнь протекает и обрывается, не замеченная никем. Тогда — особы, за судьбами которых неотрывно следят изо всех уголков земного шара? Но и про них постепенно забывают, а свет погасшей звезды мы видим еще неисчислимое количество лет. Что? Что такое «звезда»? Некогда думать, ведь королева ждет ответа.
      — Знаешь, наверное ты превращаешься в звезду, когда кому-то хорошо только от того, что ты есть. Не потому, что он ждет подарков или внимания. Ему, может быть, и не суждено увидеть тебя воочию, коснуться твоей руки, сказать хоть слово. Но его душу греет мысль, что ты живешь где-то, что у тебя все в порядке в эту секунду, пусть о нем ты и не вспоминаешь и даже не знаешь того, чей путь ты осветила. Может его жизнь была как черное поле черной ночью. И вот где-то на горизонте вспыхивает огонек. Недостижимый, но прекрасный. Другие видят просто искорку, которую вот-вот задует ветер, но для него это — звезда, которая указала дорогу и помогла в трудную минуту.
      Лаура тихонько кивнула головой и улыбнулась в знак благодарности, но тут наше внимание привлек Ыккщщер, дергающийся в траве.
      — Ты не заболел? — испуганно спросил я.
      В ответ раздалось лишь громкое рычание.
      — Интересно, куда мы залетели? — обратился я к Лауре, видя, что дальнейший разговор с Ыккщщером бесполезен. — Похоже на садовые участки возле южной дамбы. Ведь не во Франции же мы?
      — Не во Франции, — согласилась Лаура, — но и не возле южной дамбы. Мы так и остались в мире черных призраков.
      — Но над головой то небо, — я махнул рукой вверх. — Что ты на это скажешь?
      — Посмотри на звезды и попробуй отыскать знакомые.
      Астрономия астрономией, но знатоком звездного неба меня назвать трудно.
      Однако, Большую и Малую Медведиц с Полярной звездой могу найти с детства. Вот только теперь на их месте расположились совсем другие комбинации ночных светил. Может быть медведицы прятались за забором, но я не мог припомнить, чтобы полярная звезда в наших широтах светила у горизонта.
      Оставалось попрыгать и попытаться ухватить острый край забора. Будь я Сабонисом, мероприятие несомненно б удалось. А так до желанной вершины всякий раз оставалось минимум полметра.
      — Не могла бы ты взлететь? — спросил я Лауру.
      — Нет, здесь я бессильна. Ыккщщер тоже, — грустно отказалась королева (тут то я догадался о причинах ярости нашего спутника). — Кстати, именно из-за таких мест мироподвижники спорят о сущности данного мира. Никто не может доказать, открытый он или закрытый. Вот небо, но оно недостижимо. Мы не можем преодолеть даже забор, не то что добраться до звезд. Так что и нам не найти ответа.
      Лаура закрыла глаза и погрузилась в дрему. К несчастью территория не располагала кирпичами, ящиками, бочками и прочим строительным мусором. Поэтому подставку мне сделать не удалось. Затем я попробовал оторвать пару досок, но заборы, видимо строились на века. Зато я выяснил, что один из углов скрывал узкую щель, куда мы втроем и протиснулись, оказавшись в фиолетовом коридоре.
      Жаль конечно, что гипотезу об открытости Темного мира не удалось ни доказать, ни опровергнуть, но приключения продолжались.
      Приглушенный свет, исходящий из неведомого источника, заполнял коридор. Он разогнал тени и навеял воспоминания о больнице, словно я присутствовал при кварцевании палаты или грел нос синей лампой. Проход извивался то вправо, то влево, уходил вниз или взмывал вверх. Будто огромная змея проползла здесь давным-давно, прорыв сквозь землю длиннющий туннель и оставив на его стенках свою магическую фосфорную слизь фиолетового цвета. Мысли сразу помрачнели.
      Ситуация, в которую мы угодили, стала казаться безвыходной. Заметив мое уныние, Лаура улыбнулась. Но мои губы не смогли шевельнуться, сколько я не старался. Лаура поняла и не обиделась, а щемящее чувство, что нам так и суждено бродить по лабиринтам черного мира до скончания веков, скомкалось и отступило. Но оно не исчезло, а временами пыталось прорваться и заполнить мою душу. И все-таки хуже всего было от мертвенного синевато-сиреневого света и затхлой духоты воздуха. Еще немного, и я поверил бы, что мои ноги отсчитывают все новые и новые метры дороги, ведущей в преисподню.

Глава двадцать третья
A long time ago in a galaxy far, far away…