Лаура - королева призраков

      — Нипочему, — пожал плечами я. — Он же его просто не видел. Ты разве никогда не давила жуков случайно?
      — В моем мире нет таких крохотных существ. А жизнь обитателей других миров не принадлежит нам. Мы не можем продлять или обрывать ее. Мы не вправе изменять ее к лучшему или худшему. Правда, несколько раз нам приходилось обороняться, но и только. Перед нами не стояли такие проблемы. Призраки не имеют чувств.
      — Тогда какое тебе дело до разных букашек?
      — Сейчас во мне есть чувства! Если у вас так просто уничтожить существо без видимых причин только лишь потому, что оно случайно попало под ногу, то не окажемся ли и мы с тобой под чьей-нибудь ступней?
      — Нет, нет, что ты, — успокоил я ее. — Люди — главные в этом мире. Нет таких гигантов, которые посмели бы уничтожить людей. Если людям и надо кого-то бояться, то только самих себя.
      Лаура замолкла. Но я почувствовал настороженность в скорбном молчании королевы, видевшей тысячи миров и миллионы различных жизней.
      Взгляд мой снова упал на жука. Лапки его продолжали дергаться в безысходности.
      И в эту секунду мне, убивавшему малюток-вампиров вкупе с противно жужжащими мухами, вдруг стало несказанно жаль оборванную жизнь агонизирующего существа.
      Жизнь жука и жизнь людей неслись в разных плоскостях, но им суждено было сойтись в одной точке. Человек, не заметив, растоптал чью-то судьбу и отправился дальше по своей траектории, всецело занятый собой. А разбитая плоскость доживала последние секунды. А вот также могут когда-нибудь рассыпаться и мои осколочки. Возможно, и ждать долго не придется. Черная тень уже падает. Когда она коснется меня? Через неделю? Завтра? В следующую секунду?
      Люди, живущие на Земле, царят над природой. Ждут автобус, гуляют с детьми, работают, копаются на участке, в конце концов. Но кто знает, может, мы — бесполезные букашки в глазах неведомых сил, твердо шагающих к своей цели. В сознании снова всплыл образ черных призраков, о готовящемся вторжении которых никто из людей и не подозревал. Огромный черный башмак уже взметнулся ввысь, готовясь между делом прихлопнуть население нашей планеты. А население пребывало в счастливом неведении, полностью погруженное в великое множество разрешимых и неразрешимых проблем своего существования.
      Автобус, между тем, все не ехал. Предлагалось два варианта. Либо следовать до Блочной, а затем до Соснового бора, где ловить на перекрестке или шестерку, или тридцать девятый, которые тоже не баловали своим частым посещением. Либо ждать до упора, не сходя с места. Впрочем, с места сойти не представляло трудностей. Вопрос — зачем? Столовая закрыта на летний ремонт. Оставалось посетить булочную и аптеку, содержимое которых не представляло интереса для нас с королевой.
      Я в десятый раз ознакомился с двумя висевшими на стенке объявлениями. Первое из них взывало: «Вспомните о Боге. Кришна ждет вас». Далее следовал длинный список литературы, с которым должен ознакомиться каждый, кто желал познать свет истины. Второе прямолинейно предлагало: «Всем! Новая коммерческая игра „Политехник“. Затраты окупаются уже на первом этапе. Выигрыш не ограничен.
      Спешите, игра только началась! Акции „Политехника“ Вы можете приобрести в аудитории 122 главного корпуса ППИ». Была нужда всучивать четырем охламонам по акции с тем, чтобы в отделенном будущем твой адрес оказался на вершине пирамиды. Или не оказался. Тем более, что среди моих друзей охламонов не было.
      Тот же Борис скорее организует собственную пирамиду, чем станет покупать чужие акции и отсылать деньги всяким хитрецам.
      Сорок первого как не бывало. Менее стойкие слои населения удалялись в сторону Блочной. В иные времена я последовал бы их примеру. Теперь же, памятуя о неподготовленности королевы к долгому пути в туфлях с каблуками, я не стал покидать насиженного места. Конечно у Блочной можно перехватить частника. Но где деньги?
      Основная масса учащихся занималась кто чем. Где-то слева бойкий девичий голос обсуждал «Красотку» с Джулией Робертс в главной роли. По центру пятерка шутников подкалывала друг над другом и травила анекдоты про философию и военную кафедру. Около павильона сплоченная группа оживленно вспоминала золотые деньки в колхозе, а также празднование экватора в «Орбите». У столовой кто-то задумчиво пинал кирпич. На невысоком холме расположились люди, не привыкшие терять время зря. Они разделись до пояса и загорали, лежа на теплой траве. Все прелести жаркого августовского дня проносились перед моими глазами, а в голове витал несбыточный проект электронной карты маршрута сорок первого, на которой светящиеся точки показывали бы, сколько автобусов на линии и где каждый из них находится.
      Прошло время обеда. Я уже успел отметить, что на Лауру комары не реагировали, а народ устал. Некоторое оживление проходило по толпе, когда из-за поворота выворачивало очередное транспортное средство. Им могла оказаться легковушка или грузовик. Народ завопил от радости и тут же стих, перепутав автобус с экскаватором той же масти. Но не было желанного желтого силуэта. Автобусов сорок первого маршрута словно вообще в природе не существовало.
      Терпение подходило к критической точке. Хотелось хоть что-нибудь сделать.
      Пытаться погнуть ограду или вволю наподдать стене автобусной остановки в присутствии королевы несолидно. И я принялся вычерчивать на песке квадрат с диагоналями, безуспешно пытаясь выполнить рисунок, не отрывая палочки от земли и не проходя по одной линии дважды. Ученые уже давно доказали невозможность данного действия, но внутри меня оставалась теплиться надежда, что существует нестандартное решпение, позволяющее все-таки привести задачу к блестящему завершению.
      И тут откуда-то с глубин до меня донесся звук. Начавшись с негромкого возгласа, выражавшего невнятную надежду, он рос и ширился, лихо разлетаясь по окрестностям. В нем воедино сплелись восторженные крики, многоногое топанье, увесистое похлопывание по спинам, шелесты и шорохи, свидетельствующие о том, что сумки, авоськи и кульки переводились из походного в боевое положение.
      Когда звук, наконец, достиг размеров громкогласного победного «Ура!» славных русских дружин, это могло означать только одно — он едет!
      К свершившемуся событию подходить следовало диалектически. Беглого взгляда достаточно, чтобы в очередной раз доказать вечную истину: все не сядут. Теперь можно уже начинать правильный выбор позиции, дающей в любом случае приемлемый результат. Мне-то опыта было не занимать, но действия осложнялись присутствием Лауры. Как поведет себя королева, оказавшись стиснутой со всех сторон?
      — Держись за меня, — шепнул я ей. — Ни в коем случае не отпускай.
      Лаура метнула в меня испуганный взгляд и цепко ухватила своими пальчиками мою левую руку повыше локтя. Предчувствуя скорую посадку, толпа восторженно орала.
      Нас уже сдавили и со всех сторон, как и предполагалось. Сзади нетерпеливо напирали те, кто не позаботился занять место в первых рядах заранее. Спереди отступали эти самые первые ряды, опрометчиво вырвавшись на середину дороги. Но я стойко держался на месте, подталкиваемый напором в спину. Инстинкт самосохранения заставил отступавших просочиться в незаметные щели, неизвестно как отыскавшиеся в наших сплоченных рядах, или вдавить своими габаритами назад менее стойких товарищей. Четко следуя своим правилам, я оказался во второй шеренге страждущих, что давало неплохие шансы в предстоящей посадке.
      Добравшийся до нас водитель оказался на редкость совестливым человеком.
      Десятки раз другие, завидев гигантскую толпу, скопившуюся за время непредвиденного отсутствия остальных автобусов, спокойно проезжали мимо остановки и высаживали народ возле поворота. Тогда в автобус попадали только те редкие счастливчики, обладавшие резвыми ногами и трезвой головой, заставившей их вовремя рвануть за автобусом. Наиболее осторожные водители, заботясь о вверенной им государственной машине, тормозили уже за поворотом. В этом случае даже самые быстроногие участники забега не успевали достичь желанных дверей за отведенное время, хотя не обходилось и без счастливых исключений. И если на оживленной городской улице солидный человек с дипломатом вдруг резко ускоряется, без труда догоняя покинувшего остановку желтого представителя общественного транспорта, а затем уверенным пинком раздвигает казалось бы нерушимые двери и отработанным движением легко и изящно запрыгивает в салон, знайте, это он — боец старой закалки, прошедшей суровую школу сорок первого.
      Проскочит или не проскочит? У поворота я, разумеется, его бы не упустил, но как быть с Лаурой? И вообще, кто-нибудь может представить себе королеву, бегущую за автобусом?
      Но нет! Ближний к нам оранжевый прямоугольник фары ожил, показывая, что встреча неизбежна. Первая шеренга предприняла героические усилия, дабы оттеснить толпу еще на несколько сантиметров. Мы не сдавались и сопротивлялись не менее упорно. У водителя, однако, не было желания заканчивать оставшиеся до пенсии дни в тюрьме, похоронив под колесами «Икаруса» пару-тройку студентов.
      Он тормознул, не сворачивая к остановке. Движение надежно перекрылось, красные «Жигули» недовольно гудели, зато, возможно, на этот раз была спасена жизнь какого-нибудь будущего президента России.
      Ни на йоту не отступая от своих правил, я рванулся к ближайшей двери, сократив на полметра расстояние до нее. Затем я боком протиснулся мимо еще двух конкурентов, блаженно хлопающих ушами. С шипением и лязгом отворились двери, и первые счастливчики уже запрыгивали в салон.
      — Ребята, пустите! Дайте же выйти! — отчаянно взывал к учащейся молодежи бородач культурного вида. Где там! Развернувшаяся картина напоминала не менее чем прорыв плотины, когда мощный поток летит вперед, сметая любые преграды с пути. Крики бородача донеслись снова, но уже из глубины салона. Затем он замолк. Коротко посочувствовав бородачу, я произвел решительную перестановку сил. Мой мощный рывок вытащил Лауру вперед и пристроил ее за спину какому-то здоровяку. Он, словно ледокол, неуклонно продвигался вперед, отшвыривая более юрких и нахальных во все стороны. Как караван кораблей мы следовали за ним, пресекая попытки посторонних людей втиснуться между нами. Добравшись до двери, я приподнял ошеломленную королеву за талию и поставил ее на первую ступеньку.
      Затем мне достался могучий удар в спину, чуть не сбивший меня с ног. Я с трудом повернул голову назад, а ноги уже автоматически шагнули на подножку.
      Там, на крыше автобусного павильона, кто-то, донельзя довольный, стрекотал кинокамерой, предвкушая в будушем вполне заслуженный главный приз на Парижском фестивале документальных фильмов.
      Ну все! Я судорожно перевел дух, знаменуя окончание первого этапа. По крайней мере, автобус без нас не уедет. Теперь следовало проявить максимум быстроты и сообразительности. Глаза еще только успевают наметить свободное сиденье, а ноги уже делают прыжок к цели. Руки тем временем метко бросают сумку или пакет, чтобы сбить конкурентов с толку и выиграть доли секунды, за которые тело успевало добраться и приземлиться на застолбленное место.
      Но на этот раз у меня не было сумки, зато мои движения сковывала хватка Лауры.
      Разумеется, все не занятые пока места можно уже считать потерянными. Наиболее спокойная территория в гармошке была заставлена двумя запасками. Однако, просверлив взглядом весь салон, я успел втолкнуть королеву на отличную площадку, образованную углом окна и перегородки, отделяющей гармошку от первой половины салона, а также одиночным сиденьем, на которое секундой раньше плюхнулся взъерошенный второкурсник. Последним движением я сдвинул форточку, не дав Лауре скончаться от недостатка кислорода. После меня поволокло по течению и притиснуло к другому борту. В бок сразу же впился угол спинки, а по правой ноге уже прошлись не два и не три раза.
      Где-то далеко-далеко начали захлопываться двери. Еще предпринимались последние попытки ввинтиться в монолитную массу студентов, уцепиться за поручень, втиснуть вслед за ногами и голову, оставить дверь за спиной и блаженно навалиться на нее. Кое-кому они даже удавались. Но вот автобус пришел в движение, отделив счастливчиков от тех, кому предстояло участвовать в следующих штурмах, чтобы пополнить плотность прохожих центральных улиц, выбравшись из очередного сорок первого.
      Салон укомплектовался полностью — на двести с лишним процентов. По его черному стершемуся резиновому полу не удалось бы пробраться даже мышке. Люди стояли так плотно, что я не мог развернуть голову. Слева мое ухо было вжато в грудь некоего потенциального баскетболиста, а справа болтался пакет с красной «Нивой», то и дело норовивший царапнуть меня своим острым ребром. Так я и остался стоять, упершись взглядом в правый угол кабины. В переднем окне вырисовывалась грандиозная панорама. На голубом небе объявилась лавина далеких кучевых облаков, перед которыми померкли высоченные сосны с обеих сторон дороги. Казалось, автобус стремится не завершить петлю у стен машиностроительного факультета, а отправиться в неведомое путешествие к таинственной серо-желтой горе, чья вершина вырисовывалась над горизонтом по нашему маршруту. Но водитель не питал страсти к путешествиям, а лишь выполнял свою работу. Поэтому он повернул влево, оставив еще никем не открытый горный массив за пределами досягаемости моего взора.
      Немного сбавив скорость, автобус проследовал мимо собравшейся толпы, правда, менее многочисленной, чем у столовой. В правом окне проплыли унылые лица, как у зверей в зоопарке. И здесь нашлись свои герои, пытавшиеся оглушительными пинками приоткрыть двери на ходу. Но прислонившиеся к дверям студенты отчаянно обороняли свои посты. Дверь — это не только вход или выход, но и надежная точка опоры. Согласитесь, гораздо удобнее лежать спиной на двери, чем находиться в подвешенном состоянии и выслушивать ругань от всех, кому ты то и дело опускаешься на ноги.
      Также не останавливаясь, автобус поднялся в горку и проехал мимо общаг.
      Несколько парней, еще не разуверившихся в светлом будущем, рванули за удаляющимся студентовозом, но, как и обычно, светлое будущее осталось недосягаемым. Медленно тянулись минуты. За нашими спинами осталась Блочная. У Соснового бора автобус впервые остановился. Толпа нехотя отклеилась от дверей и выпустила четверку, поспешившую на свою остановку. Впрочем, для меня ничего к лучшему не поменялось.
      Сотни глоток и носов засасывали последние крупицы свежего воздуха. Кривая на графике температуры внутри салона неуклонно взмывала вверх. Меня окружали раскрасневшиеся от нестерпимой жары лица. Струйки пота катились по моему телу.
      Открытые люки в потолке погоды не делали. Скосив глаза вниз, я обнаружил еще одну причину своих мучений. Какой-то добрый человек вырвал кусок обивки и старательно очистил от мягкой прокладки трубку каркаса. Край этой трубки теперь мстительно сверлил мне бок, а я не мог сдвинуться ни на сантиметр, кусая губы от боли на ухабах. Впереди еще только показывался далекий город, следовательно, моя адская пытка могла продолжаться еще минут десять (а то и все двадцать). Я искренне порадовался за Лауру, расположившуюся у форточки.
      Впрочем, и для меня это была не самая плохая поездка. Нам еще предстояло проехать мимо деревенского пейзажа улицы Борцов Революции, преодолеть километровый мост через реку и простоять нескончаемую паузу перед светофором, прежде чем автобус застынет у корпусов военного училища и выплюнет первую солидную порцию пассажиров…
      … Солнце уже скрылось за силуэтами многоэтажных домов. Синь неба стала наливаться тьмой. Пока еще далекой. День уступал владения ночи, та не спешила брать их в свои руки. Лаура и я шагали по плитам мимо главных дверей Дворца культуры Профсоюзов. Пообедав (или поужинав) в «Спутнике» мы гуляли по городу, досушивая вымокшие насквозь одежды. Лаура, к моему удивлению, не избежала общей участи. А у нее даже не нашлось слов, она просто прижала мою ладонь к правому боку, чтобы и я почувствовал влажную ткань блузки. Струйки пота оставили следы на ее лице, хотя оно ничуть не порозовело. Я лишь развел руками, показывая возросшую степень очеловечивания королевы призраков.
      После «Спутника» скудное содержимое моего кошелька заметно сократилось. Как ни крути, срочно требовалось продать что-то еще. Но Лауру наше бедственное положение никак не должно волновать. Это исключительно мои проблемы. Слава богу, хоть Ыккщщер ничего не требовал, а скромно жил в коридорном шкафу, исчезая по ночам на разведку.
      С момента нашей встречи Лаура ни разу не пожаловалась на усталость, на скуку, на жару, на великоватые туфли и никогда ничего не просила. Удивительная скромность для королевы. Зато она умела получать радость от солнечного дня, от созерцания людей, идущих навстречу, деревьев, машин, от бесконечных путешествий по городу. Мне тоже нравилось без видимой цели шататься по окрестностям хоть целый день, лишь бы погода не портилась. Только я любил бродить по центральным улицам с их столпотворением и обилием магазинов, а Лаура подолгу задерживалась в тенистых переулках.
      Наблюдая за счастливой королевой, что-то сдвинулось у меня внутри. Появились обрывки далеких воспоминаний. Последний снег, укрывшийся под кустами, когда тысячи людей расходятся с демонстрации в первый майский день. Яркие шары и флажки. Боевые революционные песни. Пахнущая лесом елка, украшенная блестящими игрушками. Мигающая гирлянда, отбрасывающая на стены и потолок причудливые тени, в которых вдруг угадывался громадный силуэт хрупкого шара или стеклянной сосульки. Мерцающие звезды в новогоднем небе. Луна, обведенная странным, пугающим кругом, предвещающим морозы. Ничего подобного рядом со мной сейчас, конечно же, не было, но оно словно пряталось где-то неподалеку, выказывая присутствие невидимыми волнами.
      Я искоса разглядывал лицо Лауры. Его плавные изгибы. Глубокие впадины глаз, где призрачная бледность переходила в сумеречные тени. Яркие губы без всякой косметики. Ровную поверхность носа. Черные ниточки бровей. Пушистые ресницы.
      Бирюзовые глаза, в которых плясали веселые блики отражающихся ламп и фонарей.
      Чуть приоткрытый рот, в котором блеснул ровный ряд белоснежных зубов.
      Роскошное облако волос скатывалось на спину и не мешало мне любоваться ее лицом. Теперь я уже находил его довольно симпатичным. Кроме того, и Синди Кроуфорд, и Линда Евангелиста, и Дерил Ханна все равно уже замужем. В любом случае и им, и миллионам других женщин никогда не было, нет и не будет дела до моей скромной персоны. Хоть умри я завтра, хоть вознесись на небо, похищенный летающей тарелкой, хоть провались сквозь землю: никому от этого не станет ни жарко, ни холодно. И только Лаура шла со мной рядом, только ей было интересно мое присутствие, мои чувства, которые я никак не мог выразить вслух, разве что когда меня прорывало. Я давно уже разучился делать себе праздники. Но благодаря Лауре моя жизнь вырвалась из колеи серой скуки. В мечтах я надеялся, что королева призраков явилась в мой мир из-за меня. Смешно, конечно, строить такие предположения относительно самой настоящей королевы, но так хочется иногда почувствовать себя хоть кому-то нужным.
      Внезапно Лаура дернула меня за руку. Я резко обернулся. Лицо королевы посерело от ужаса. Беглым поворотом головы я окинул трамвайную остановку.
      Приближающаяся сцепка вагонов, люди, готовящиеся к посадке, черная дворняга.
      Все как обычно, ничего сверхестественного. Но ощущение праздника как волной смыло.
      — Черные начинают вторжение, — быстро зашептала королева. — Сегодня ночью, — она покачала головой из стороны в сторону. — Если мы не найдем талисман прямо сейчас, то уже ничего не исправить. У меня слишком мало силы.

Глава пятнадцатая
Breaking Out (1.)

      She breathes a sigh, watching as her life goes by
      Caught in the trap of a workin'-day world
      Tired of just being somebody's girl
      She's feelin' her frustration buildin' up inside
      But tonight, she's gonna give it up
      Break the chains and let it out
      Tonight, she'll say «I've had enough» I'm never going back

      Какая Василиса лучше: прекрасная или премудрая? Еще несколько лет назад, в пионерском прошлом, такой вопрос не вызывал бы ни малейших раздумий.
      Однозначное предпочтение отдавалось второму варианту. Даже пионервожатых независимо от пола рисовали в очках и с большой книгой в руках. Но уже в юные годы в голове начинали копошиться не совсем правильные в идейном отношении мысли. Представьте-ка Марью-царевну в очках. Что-то не то. Не так ли? Я и сейчас отлично понимал, как важно встретить в жизни человека с великой душой.
      Но почему так хотелось, чтобы у нее было еще и красивое лицо в придачу, стройная и вместе с тем пышная фигурка, и… дальнейший список можно не оглашать ввиду его исключительной нескончаемости, ибо предела желаниям не существует. В общем, складывалась крайне пренеприятнейшая (опять же в идейном смысле) ситуация. Она напоминала сюжет известного мультфильма, когда на вопрос кролика: «С чем тебе хлеб? С медом или сгущенкой?» Винни-Пух мудро отвечал: «И с тем, и с другим. А хлеба можно вообще не давать.» Ну ладно, ладно. Возьмем за аксиому (хотя и спорную), что идеала не существует. Кто же тогда остается на нашу незавидную долю?
      Вариант первый. Сокращенно «Sex». Изумительно красивая женщина, в облике которой все совершенно до невозможности. Сексапильная, одним словом. По английски снова можно назвать короче — «Vamp». Идеальный вариант? Как бы не так! Для поддержания формы требуются все возрастающие расходы на бассейн, сауну, тренажерный зал, аэробику, шейпинг (кстати, кто знает, что это такое?).
      Из всего перечисленного многообразия я мог предложить один, правда проверенный веками способ — голодание. «Жмот, скряга!» — негодующе скажете Вы. Извините, но с пустыми карманами, пополняемыми раз в месяц стипендией, трудно быть щедрым и расточительным. Зато в перерывах между стипендиями можно вволю наиграться в экономиста, стремящегося различными способами вывести свой желудок из долгого и продолжительного кризиса, успокаивая себя оптимистическими лозунгами типа «500 дней» или «Если к осени не станет лучше, я лягу на рельсы».
      А я ведь еще не упомянул про рестораны — непременное место блистания секс-красоток. Все упиралось в деньги. Конечно, мне никто не мешал стать бизнесменом. Впрочем, с таким же успехом я мог попробовать свои силы в роли морского царя. Ладно, предположим, что «Vamp» будет блистать на работе. Тут ведь нужен глаз да глаз. И пока на свете не перевелись охотники за чужим счастьем с широкими жестами и наглыми глазами, не ведающими преград, намечался крайне неутешительный результат. Чтобы удержать такую женщину рядом с собой надо по крайней мере записаться в супермены. Не стану отрицать, я был им.
      Правда всего два раза и весьма непродолжительное время. И особенно неприятно было просыпаться, выходя из образа. Оставалось признать, что Василиса Прекрасная не для меня.
      Но и среди премудрых встречались очень привлекательные особы. Посмотрим, что ждало меня здесь. Второй вариант — хозяюшка. Все мысли такой женщины о доме, о порядке, о садовом участке и т. д. и т. п. Положительные стороны чистота.
      Отрицательные стороны — опять же чистота. «Что ж плохого в чистоте?» недоуменно спросите Вы. Ну как бы покультурнее выразиться. Представьте, что вы несетесь сломя голову, домой через полгорода и, наконец врываетесь в уборную, ликуя про себя: «Успел!». Бывает в жизни такое, не спорьте. Но вот щелкает шпингалет, Вы покидаете единолично занятую территорию, оказываетесь в пределах коридора и видите спешащую к Вам навстречу жену со странным выражением лица.
      Да, да, Вы правильно догадались. Вместо вопроса «Как дела, дорогой?» Вас ожидает грандиознейший скандал по поводу неснятых ботинок и грязных следов на полу. Но это еще не худший случай. Предположим, Вам достался вариант второй со звездочкой. Звездочка означает резко усиленную хозяйственную активность жены.
      Следовательно, выходные Вы проводите на приусадебных шести сотках, горбатясь с утра до вечера весь летний отпуск там же. Осенью Вам предстоит заготовка грибов, ягод, овощей и фруктов, а так же посильная помощь в их консервации.
      Зимой и весной осуществляется ремонт квартиры. И если вечером Вы участвуете лишь в ежедневной уборке и маленькой перестановке мебели, то на Вашем лице играет блаженная улыбка. А чтобы окончательно не превратиться в домашнего рабочего вола, Вы засиживаетесь на работе до позднего вечера, решая текущие дела в спокойном темпе и наслаждаясь тишиной и покоем.
      Но, положим, работой увлечены не Вы, а жена. Это уже вариант третий деловая женщина. Женщина, делающая карьеру. Теперь Вы понимаете, что такое домашний труд целиком и полностью. Жена исчезает рано утром, появляется поздно вечером, а в воскресенье упорно изучает деловые бумаги. На Ваши плечи автоматически ложится стирка, готовка, мытье посуды, походы по магазинам и тысячи мелочей, незаметно отбирающих время до последней секунды. Где блаженное чтение газеты перед телевизором, на экране которого футбол, хоккей или профессиональный бокс? В мечтах Вы видите, как Добровольский изящно отправляет мяч за спину опешившему от неожиданности вратарю, а в действительности Ваши ноги несут Вас к очередному магазину. Плюсы — при головокружительной карьере жены в доме появляются посудомойка, суперсовременная стиральная машина, микроволновая печь, а гол Добровольского Вы наблюдаете на экране с диагональю больше метра.
      Минусы — при продолжительных раздумьях Вы догадываетесь, что и сами могли бы это все приобрести, если бы не ленились в молодости и приложили бы должное старание к развитию собственных способностей.
      И, наконец, печальный четвертый вариант — ждущая женщина. Она постоянно погружена в мечты и строит себе хрустальные замки. Нет, Вы не стоите в стороне, но, пытаясь помочь ей в строительстве первого из них, обнаруживаете, что это — поездка на Канары. Ну вот хочется ей на Канарские острова, и все тут. И Вам хочется? Понятное дело. Но Вы как-то миритесь с невозможностью данной поездки из-за вечной нехватки финансов, а она не умеет. И Вы даже сочувствуете ей, но что делать? Вам то ясно, что Канары вряд ли будут достижимы в будущем, а вот ей нет. Она погружена в мечты, она ждет, что придет день, и все изменится раз и навсегда. Но пока жена разочарована в текущей жизни и злится на нее и на Вас, что Вы не можете понять, как ей важна эта поездка. А Вы злитесь на жену и на себя за то, что ей плохо, а Вы не в силах помочь. Плюсы. Вы — истинный хозяин дома. Минусы: наблюдая за женой, можно догадаться, что она находится в ожидании не только поездки на Канарские острова, шикарного автомобиля и гардероба от Крдена, но и прекрасного принца, на которого Вы, мягко говоря, не тянете.
      И тогда представительницы прекрасного пола… Что, они уже бросили бесполезное чтение, нарисовали пару злобных лозунгов и выстроились в демонстрацию феминисток. Остановитесь, прислушайтесь к моим словам, пока я еще могу докричаться. Настоящий мужчина не остановится ни на одном из предложенных вариантов, а сделает Вас единственной и неповторимой. На свете еще остались настоящие мужчины. Вот только как ни печально, но… Приходилось признать, что к ним я не имею никакого отношения. Да и все мои рассуждения исходили из полного незнания обсуждаемого предмета. Как бы Вы отнеслись к спору трех средневековых ученых о том, из чего же все таки сделано небо: из нефрита, из лазурита или из огромного сапфира.
      Нет, книга все же захлопнулась, и маленькие ножки унесли их обладательницу из комнаты навстречу более важным делам. Ну вот, так всегда. Девушки исчезли.
      Никто не захотел остаться рядом со мной. Никто. Душа продолжала гнить, ржаветь и разрушаться. Мое самосознание замерло, законсервировавшись в стенах собственной квартиры, выстроило свой маленький мирок и прочно отгородилось от чужих бед и несчастий, научившись их не замечать. Я часто ловил себя на мысли, что встал бы в один ряд с героями любимых фильмов, протянул бы им руку помощи, выручил бы в трудную минуту при любых обстоятельствах. А вот послать десятку по газетному объявлению нуждающимся в помощи — это не я, это на почту надо тащиться, да и десятка нужна самому. Я ведь не миллионер какой-нибудь, пусть нуждающимся более богатые помогают. Поэтому чужие проблемы воспринимаются как досадные неудобства, помехи в создании собственного комфорта. А в скором будущем я, наверное, уже стану думать о чужих неудачах не иначе как с радостью, с облегчением, с чувством того, что на следующую ступеньку жизненной лестницы претендует уже меньшее количество конкурентов. Шла твердой поступью новая эра, эра равнения на запад, эра изворотливости и крепких локтей. Фильмы и книги 60-х с теплыми компаниями, с искренней дружбой, с чистой любовью воспринимались теперь незатейливыми сказками. «Это и были сказки!» — воскликнет кто-нибудь из экранных умников. И все-таки было что-то светлое, было, было… Но теперь растащилось по отдельным квартирам и лозунгам «мой дом — моя крепость». Из тех далеких времен вспоминались и стандартный набор серых ширпотребовских вещей, и очереди за продуктами. Но я никогда не забывал о полном отсутствии мата на улицах, решеток на окнах и массивных металических дверей необходимости нашей теперешней жизни. Я понимал, что дальше будет еще хуже, но знал — мне ничего изменить не дано. Время героев-одиночек еще не настало, а дружные компании превратились в сплоченные бригады, выбивающие деньги и жизни со всех сторон. Я не хотел в такие бригады, даже если бы и представилась возможность. Я не мог ударить кого-нибудь. Особенно тех, кто внутренне походил на меня. А именно им сейчас доставалось больше всего. В ином случае мне предлагалось заткнуться и затаиться, что я, впрочем, с успехом и делал до сего дня. А нужен ли такой успех? Серое существование уже начинало порядком надоедать. А ведь мне всего двадцать один год! Неужели оно будет продолжаться до самой смерти? Зачем тогда вообще жить? Я так хотел сделать кого-нибудь счастливым, но продолжал оставаться в исключительном одиночестве.
      Неужели все проблемы упирались в отсутствие шикарного автомобиля и возможности прокатиться в каюте-люкс вокруг Европы? Неужели деньги действительно, главное? Но и без них никак нельзя! И так приходится экономить каждый рублик.