Я жестоко и изнурительно страдал. Не от холода, нет. Сидя на крыше и наблюдая ожесточенное сражение иномирян, я чувствовал себя крайне неуютно. Перед моими глазами вживую кипели смертельные схватки и гибли… нет, не люди, но кто знает, может они были лучше людей. По крайней мере, меня. Все меньше становилось белых облачков, а я сидел и смотрел всего лишь со стороны, словно пялился на порядком поднадоевший экран телевизора, готовый встать и нажатием кнопки вызвать другой канал, где тихо-мирно «на пороге ночи» страдают «Богатые» вкупе со «Второй мамой». Я не мог впихнуть себе в голову мысль о том, что все происходящее реально. Ну разве не я, держа прохладную руку Лауры, бродил с ней по солнечным местам? Разве не я пробовал вблизи полуночи ухватить Ыккщщера за его призрачное туловище, но под сжавшимися пальцами остались лишь капельки пота, выступившие от волнения перед сверхъестественным? Не мне ли пришлось, надрывая дыхалку, нестись на поиски неведомой дороги и, страдая от духоты, разыскивать талисман посредством знаменитого сорок первого автобуса? А теперь я обнаружил, что воспринимаю случившееся как игру. Захватывающую, интересную, но все же игру, которую вот-вот придется оборвать и начинать заниматься делом. Все, как во сне. Только что ты летел, хватал, догонял, спасался от преследования, выслеживал, восторженно ощущая себя незаменимым человеком в самой гуще событий, и вдруг перед тобой прочное стекло. Действие продолжает разворачиваться все более захватывающе, но ты уже не участник, а всего лишь наблюдатель, сидящий перед ящиком с кнопочками. Наблюдатель, страстно желающий оказаться по ту строну экрана. Еще жива надежда, что стоит только дотронуться и… Но идет время, наблюдатель смиряется с отведенной ему ролью и напряженно смотрит туда, где купается в приключениях главный герой, на месте которого совсем недавно находился он сам. Ну не участвовать, так досмотреть хотя бы… И удрученный зритель опасливо коситься на дверь, не беспочвенно подозревая, что она сейчас раскроется, а вошедшие люди бесцеремонно выключат телевизор и отыщут кучу неотложных дел. Но пока не наступил этот момент, остается щемящее чувство сопричастности и горечи, что под безоблачным солнечным небом или в тихих, еще теплых сумерках в компании самых верных друзей и самой лучшей на свете девушки пробираешься к заветной цели уже не ты.
      Сбивчиво, даже противоречиво в какой-то мере. Но такое описание как нельзя лучше отражало мое состояние. Хотелось даже заплакать от бессилия что-либо изменить, от того, что не смог, не сумел вникнуть в душу призраков. Ощущать полную свою ничтожность, когда в голове тревожным буравчиком сверлит мыслишка:
      «А не отсыреет ли пленка в моих кассетах при такой влажной погоде?» и это в тот момент, когда быть может истекают последние секунды жизни королевы.
      Моральный урод. Ущербной души человек. Я мог миллион раз обругать себя самыми последними словами, вот только статус постороннего наблюдателя плотно въелся в меня. Я уже не сумел бы отклеить, оторвать от себя то поганое чувство, которое охватывает праздношатающегося по вечернему парку человека, когда он видит ватагу в корень оборзевших юнцов, запинывающих невовремя подвернувшегося им под руку прохожего. «Ну, на этот раз не я», — облегченно вздыхает гуляка и, отводя взгляд, спешит прочь, стараясь выкинуть происшедшее из головы. Но невидимая липкая грязь окутывает душу, хотя он отлично понимает, что не в силах вмешаться и хоть чем-нибудь помочь. В то время, когда в сотне метров от меня творились великие подвиги, а на чистую страницу одна за другой ложились буквы летописи славы, я сидел на мокрой и холодной крыше и прижимал к груди коробку с фирменными кассетами…
      … КХ не хотел умирать. Нет! Он еще поживет. Он еще вернется. Но не в темный мир. Побывав на вершине славы, главнокомандующий не желал падать вниз и хвататься за любую соломинку, какой бы призрачной она не казалась.
      Возвращаться назад, к толпе, к упрекам и насмешкам, к серому библиотечному существованию (если ему еще позволят снова занять его, к обломкам триумфального постамента, к котловану, где никогда не будет заложен фундамент его величественного дворца? Никогда, лучше умереть! Но умирать он не собирался. Да, приходилось признать, что его настиг полный провал. Он проиграл, но не сломался. Жалко удирая от неумолимого преследования, КХ вряд ли кому мог показаться грозным и могущественным. Но в собственных глазах он продолжал видеть себя Черным Королем. Его место — холодный обсидиан черного трона. Искорка уверенности в том, что именно его избрала судьба для высокой миссии возрождения великого престола, продолжала теплиться в нем и придавала второе дыхание. Какая-то чудовищная оплошность разрушила его грандиозные намерения, но КХ не чувствовал себя низвергнутым. Где-то в глубине сгустка пульсировала уверенность, что планы воцарения над мирами сбудутся. А холодное сознание уже производило дальнейшие расчеты и строило новую лестницу, ведущую вверх. Изо всех сил стремясь увеличить отрыв от Белой Королевы, он уже видел, уже готовился взобраться на новую ступеньку…
      … Иннокентий Петрович сидел на холодном полу, прислонившись спиной к стене собственной квартиры. Он не помнил когда и где утерял диван последнюю ниточку к реальности. Впрочем хозяина огромной квартиры уже не заботили всякие мелочи. Его окружали миражи. Искривленное пространство выхватывало картинки из неведомых далей и показывало их единственному благодарному зрителю, который никуда не спешил, не суетился и даже не пытался заснуть. Перед заместителем ректора по культурным вопросам, так и не побывавшем ни в одной зарубежной командировке, творились настоящие чудеса. Экзотические места со всех уголков земного шара, словно пожалев Иннокентия Петровича, сами явились к нему в гости. Исчезли дворцовые мраморные залы, но желто-серые полосатые обои и книжные шкафы так и не вернулись к хозяину. Зато красочные пейзажи наплывали и растворялись, сменяя друг друга и соревнуясь между собой в разнообразии реквизита и буйстве красок. Подул теплый ветерок и воздух сразу стал влажным.
      Густые джунгли заполнили пространство. Зелень воцарилась вокруг, тысячи оттенков зеленого цвета, лишь кое-где проглядывали бурые стволы, да клочки неба. Ветерок усилился, превратился в ветер и разорвал джунгли в клочья, унеся их прочь. Сразу Иннокентий Петрович ощутил пронизывающий холод и недостаток кислорода. Теперь вокруг оказалось одно небо, только справа торчала одинокая серая вершина. Побоявшись головокружения, Иннокентий Петрович не рискнул посмотреть вниз, а попытался руками ощупать прилегающую к нему площадку.
      Пальцы скользнули по неровному потрескавшемуся камню. Даже стена за спиной сменила гладкую поверхность на острые выступы.
      А небо уже потемнело, и на горизонте вспыхнул желтый закат, переходящий в кровавые и черные тона. Солнце упало за пологий холм, на котором зловеще чернел силуэт загадочного сооружения, напоминавшего китайскую пагоду. Ладони и ноги утонули в густой траве, а во что упиралась теперь спина, так и осталось невыясненным.
      Внезапно Иннокентий Петрович улыбнулся. Мечта, к которой он прорывался всю жизнь, добралась до него, раскрыла ему свои объятия. Уже не надо бегать в профком, выясняя наличие престижных путевок, непрестанно копить деньги, отказывая себе во всем, заполнять бесконечные анкеты с бесконечными «Не был», «Не состоял», «Не участвовал», «Родственников, побывавших в годы ВОВ на оккупированной территории не имею». Не требовалось больше выслушивать инструкции серьезных людей в строгих костюмах о том, как следует вести себя за границей, унижаться на таможне, когда бдительные служащие старательно перерывают твой чемодан и простукивают его стенки. Никаких волнений, никаких ограничений, никаких усилий. Все само свалилось к ногам, как неожиданный, но очень приятный подарок. Никогда в жизни Иннокентию Петровичу не было так хорошо. Миллионы чувств, запахов, зрелищ, ощущений, звуков, принадлежащих ему и только ему.
      Но счастье никогда не бывает вечным. В одну секунду миражи поглотила необъятная черная дыра. А из глубины, прямо на Иннокентия Петровича с ужасающей быстротой неслось то, что было страшнее мрака и темнее самой непроглядной мглы. Огненные глаза и белые клыки сверкнули совсем рядом.
      Ослабленный организм сдался без боя. Иннокентий Петрович догорел как костер, брошенный под проливным дождем. Душа его растворилась, оставив бренную оболочку. Освободившееся место мгновенно захватил хитроумный КХ, чутьем отыскавший решение в самом безвыходном положении…
      … Купол тьмы продолжал висеть над городом. Ничто не указывало на приближающееся утро. Оставалось еще раз повторить про себя, что август — это Вам не середина июня. Сдернутый волевой рукой Лауры с насиженного места я совершил вместе с ней непродолжительную пробежку и теперь стоял в незнакомом дворе. Несмотря на то, что от моего дома нас отделяло не такое уж большое расстояние, приходилось признать, что я заплутал. Возможно, пройдя метров двести в любую сторону, мы бы выбрались в известные мне места, но тогда исчезло бы новое чувство, заполнившее теперь мою голову. Смесь таинственности, опасности, непредсказуемости и туманного будущего обострила все донельзя.
      Кривая интереса к жизни резко скакнула вверх и набирала высоту с каждой минутой. Хотя никаких активных действий пока не предвиделось, я вновь уловил что-то, смутно напоминавшее праздник. Мне словно удалось шагнуть за экран, и вот я снова находился в центре приключений, не зная, какую каверзу приготовит судьба в следующую минуту, но подозревая неизбежный «хэппи-энд». Никогда не контактировавший со злобными сверхъестественными силами, но посмотревший неимоверное количество фильмов на данную тему, я естественно ждал противоборства, где все решает не грубая сила, а умение вести себя в нестандартных ситуациях. Краешком сознания я не сомневался, что справлюсь, хотя приучил себя всегда рассчитывать на самое худшее. По крайней мере чужих ошибок я повторять не собирался.
      Нас окружали пятиэтажки, только из-за какой-то дальней крыши выступали верхние этажи более высокого дома. Здания обступали нас вплотную, поэтому я не смог отыскать спасительный ориентир телевышки с ее красными огнями. Двор, в котором мы находились, казался совсем обычным, и я не понимал, почему Лаура сделала остановку именно здесь. Рядом с нами чуть подрагивали ветки невысокого боярышника. Далее темнели заросли шиповника, и вот туда-то мне совсем не хотелось лезть. Мой взгляд ненавязчиво пробежался по другому дому и перескочил на детскую площадку. Стандартный набор: качели, карусель, песочница и чуть покосившаяся лестница. Правда сегодняшней ночью их черные силуэты выглядели несколько мрачновато, но это уже не мои проблемы.
      Я хотел обратиться к Лауре, чтобы узнать, на чьей же стороне осталась победа.
      Ведь я так и оставался в неведении относительно финала. Да и наступил ли финал? Впрочем, вопросы так и не покинули моей головы, потому что я не рискнул раскрыть рта. Королева напряженно всматривалась поочередно во все окна, словно потеряла что-то исключительно важное. В паре окон горел свет, но похоже Лауру интересовали не они.
      — Вот он! — прошептала она и махнула рукой к соседнему подъезду.
      Негромко хлопнула дверь, из-за кустов показался пожилой мужчина в темном полузастегнутом костюме и медленно стал удаляться. Естественно, что лица я не разглядел.
      — Кто? — потребовал я объяснений от королевы.
      — Предводитель черных призраков.
      — С чего ты взяла? — удивился я. — Это же человек!
      — Он внутри, — невнятно пояснила королева.
      Я молча сжал губы в недоверчивой гримасе. Интересно, какой будет реакция этого полуночника, когда он опознает в себе командира сверхъестественной армии? В этот момент камень Лауры осветился изнутри. Тонкий, как спица, луч пронзил тьму и впился в правое плечо незнакомца. Тот конвульсивно дернулся, мотнул головой в нашу сторону, а затем бросился прочь. Такой походочки я не видел еще ни у кого. Негнущиеся ноги механически отсчитывали шаги, руки болтались, как совершенно посторонние предметы, а туловище вихляло под самыми непредсказуемыми углами.
      — Видишь, талисман указал на него, — донесся шепот королевы.
      Я молча кивнул, облизнув языком пересохшие от волнения губы. За последние дни пришлось увидеть столько потустороннего, что приходилось все принимать на веру без всяких «Дано», «Доказать» и «Допустим».
      — Что же ты ждешь? Бежим! — подтолкнула меня Лаура и мы ринулись в погоню…
      … КХ устал. Он никогда не подозревал, что способен так вымотаться. Энергия, составляющая сгусток, собиралась разделиться на отдельные куски и самораспуститься. Исключительным усилием воли КХ сдерживал рвотные позывы, грозившие закончить его существование самым бесславным образом. А ведь приходилось еще управлять бесцельно бредущим телом человека. Он словно очутился внутри сложнейшего механизма с крайне непонятной системой управления.
      Однако, приходилось довольствоваться тем, что оказалось под рукой. И, надо заметить, КХ с честью выбрался из этой затруднительной ситуации. Механизм действовал. Шаг за шагом он уносил главнокомандующего черных призраков в безопасные пределы. КХ, едва сдерживая гнев по поводу весьма примитивных возможностей людей, зорко всматривался в ночь неясным чужим зрением.
      Очередной удар настиг его на повороте. Рывок головы позволил правому глазу убедиться, что Белая Королева не только разоблачила его хитрую маскировку, но и, не отставая, следовала за ним. Рядом с ней мелкими шажками семенил какой-то прислужник из числа людей. Судя по всему, она не собиралась останавливаться на полумерах. «Посмотрим, поглядим», — мрачно усмехнулся КХ и неожиданно научился сгибать ноги в коленях у непослушного организма. Приятный укол чувств отпраздновал открытие. Тело Иннокентия Петровича перешло со спортивной ходьбы на быстрый бег. КХ гнал безвольный организм человека, как опаздывающий ямщик загоняет свою покорную лошаденку. Резкие команды плеткой подхлестывали умирающие ноги. Быстрее, быстрее, еще быстрее. Надо, надо и еще раз надо уйти от врагов. Будь КХ человеком, он вообразил бы свист ветра в своих ушах. Но холодный разум черного сгустка не ведал иллюзий. Его догоняли. С каждой секундой расстояние между беглецом и погоней сокращалось. Чуткий слух улавливал не движения ветра, а лишь мерный топот шагов за спиной. На пределе сил, и своих, и Иннокентия Петровича, КХ делал отчаянные попытки оторваться.
      Все зря, бесполезно; преследователи не сбавляли темпа, отыгрывая сантиметр за сантиметром. Но даже ни на мгновение призрачный мозг черного сгустка не посетила мысль остановиться и покориться своей судьбе. КХ слишком долго выжидал тот момент, когда смог горделиво вознестись над толпой. Ждал твердо и упорно. Упорство и сейчас не давало слабины, подгоняя усталые, слившиеся в единый конгломерат материальную и нематериальную сущности различных миров.
      Бывший лингвист-библиотекарь знал, что если на его долю выпадет один-единственный шанс, то он обязательно использует его, ставя на кон всю до единой частички свою истощившуюся энергию.
      Внезапно удары по асфальту за спиной наполовину стихли. КХ не требовалось оглядываться назад, чтобы лицезреть, как королева отделилась от земли и взмыла над серым тротуаром, лишь человек все топал и топал. Шансы на успех таяли, как белый покров непокорившегося призрака под лучами солнца. Ничего не оставалось, как покинуть мертвое тело погибшего помощника и воспарить над землей, ища укрытия в темных уголках, которых так много в огромном пространстве миллионного города. Но вырваться из темницы не удалось. Слишком ничтожным оказалось количество припасенной энергии. И КХ, тратя последние силы, продолжал нескончаемый бег, сгибая и разгибая чужие ноги, уносившие его личность от почти наступавшей на пятки погони.

      Поле боя осталось далеко за нашими спинами. Мы уже миновали широкую площадь между кинотеатром «Искра» и крохотным леском, наполовину скрывавшим здание ВДНХ. Затем таинственный незнакомец резко вильнул вправо, промчался мимо железных прутьев ограды детского сада и вновь вильнул во дворы. Где-то по левую руку мелькнул мой дом, а еще через квартал железобетонные пятиэтажки сменились кирпичными. Вот и величественный каркас телебашни, но беглец не стремился попасть в зону света уличных фонарей, а предпочитал темные дворы.
      Вслед за ним мы с королевой пересекли школьный двор, вблизи которого несколько дней назад любовались прелестями солнечного дня уходящего лета. Преодолев еще несколько кварталов наискосок, я чуть не растянулся на пересеченной местности стройплощадки высотного дома. Вскоре пятиэтажки уступили место более древним и низким домам. Лаура взлетела уже вблизи новостройки, а я, поднапрягшись, прибавил темп, чтобы ее не подвести. Никогда не блиставший в физкультурных забегах, я медленно умирал, но тянулся, тянулся, тянулся всем телом за невесомым обликом Лауры. Слезы текли по лицу, изо рта безнаказанно вырывались противные всхлипы от собственного бессилия. Сказка сменилась жестокой реальностью. Как и следовало ожидать, чуда не произошло — я стал отставать.
      Знакомый страшный сон вновь ворвался в мою душу. Девушка моей мечты, только что подарившая мне незабываемую улыбку, ускользала навсегда, а я не в силах был догнать ее и даже не мог задержать отчаянным криком.
      Ноги отказывались повиноваться, зато заработала голова. Заметив очередной поворот далекого смутного силуэта, я тут же сообразил, как можно срезать дистанцию. Противник сменил тактику и несся теперь по пустынным улицам, а мне никто не мешал свернуть во двор. Как известно, сумма двух катетов всегда больше длины гипотенузы. Применив полученные в объеме школьной программы знания на практике, я резво поскакал через военно-спортивный комплекс близлежащего ПТУ. Действительность превзошла все мои ожидания. Как разогнавшийся паровоз, я вылетел на улицу и резко развернулся, ухватившись рукой за дерево. Моим глазам представился последний акт драмы…
      … Сердце колотилось как отбойный молоток. Легкие глухо хрипели. Боль в ногах пронизывала КХ насквозь. Сознание помутилось, не в силах справиться с колоссальной нагрузкой. Он давно уже перестал разбирать дорогу, и только свойственное призракам чутье предохраняло его от явных столкновений с неимоверным числом препятствий. А ведь ему еще ни разу не довелось споткнуться. Цепочка непростительных ошибок привела его к крайне бедственному положению. Ну разве не идиотской была мысль: укрыться в несовершенном человеческом теле. Эх, если бы только вырваться, тогда ничто не помешало бы КХ проткнуть любое количество стен, прежде чем королева сумеет отследить его маршрут. Горькое отчаяние просачивалось сквозь щели в маленькую каморку, где покоилась несгибаемая воля. Оно ржавчиной разъедало упорство и стремление победить, заменяя их на нерешительность и слабость. Ноги сразу стали ватными и начали заплетаться друг об друга. А из-за угла вывернул с мокрым от пота лицом прислужник королевы и решительно перекрыл дорогу. Что же случилось с КХ, раз даже какой-то заурядный человечишко обхитрил того, кто сумел увлечь и перевести на свою сторону самого верховного повелителя? Смешавшись, КХ вырвался из темпа и чуть не свалился, теряя драгоценные секунды. А сзади неумолимым князем тишины наплывала беспощадная королева белых призраков…
      … Согнувшись в три погибели, я до боли скосил глаза вверх, чтобы в случае чего постараться увильнуть от возможного нападения. Из моего рта до потрепанного газона протянулась ниточка слюны. Чувствовал я себя крайне паршиво, а выглядел со стороны еще хуже и противнее. Ноги подгибались, и пальцы правой руки впились в шершавую кору, стремясь удержать равновесие. Все во мне горело, лишь правую ладонь приятно остужал холодок остывшего тополя.
      Мужчина стремительно приближался ко мне. Я спешно отвел взор от его раздутого перекошенного лица, словно под его кожей ворочалось мерзкое существо из космоса, и наткнулся взглядом на Лауру. Лучше б я этого не делал. Жестокое лицо громадной головы, испещренное морщинами и темными впадинами, вызывало первобытный ужас дикаря перед неведомым. В нем соединились неземная злоба, циничность, хитрость и беспощадность. Казалось, королева сейчас раздерет весь мир по кусочкам, лишь бы дорваться до победы. Я пока еще понимал, что Лаура не изменилась, что у страха глаза велики, что отвратительное снаружи зачастую оказывается прекрасным внутри. Но ужас охватил мою сущность целиком и теперь тонкой пленкой окутывал каждую клеточку мозга, подавляя разум. Сознание взбунтовалось и стремилось вырваться наружу в тщетном желании найти лекарство от страха и унести меня за многие километры отсюда.
      Однако, остальные части тела не разделяли безумных планов, мечущихся в голове.
      Материя вновь оказалась первичной, и усталые ноги не собирались даже шевельнуться. Инстинкт самосохранения ничего не мог поделать с измученным до предела организмом, которому уже было все равно: погибать ли от разрыва сердца или закончить жизнь в когтях Белой Королевы, справляющей свое мрачное торжество. Шла самая страшная минута моей жизни, когда необъяснимые явления вторглись в реальный мир, выбив опоры самосознания. Моя крыша не поехала от странного появления Лауры и Ыккщщера, талисман казался обычным камнем, а битва призраков — хорошо разыгранным, захватывающим спектаклем. Но вынести волны магнетического воздействия на мозговые центры, отвечающие за страх и ужас, было свыше моих сил. Убежать, укрыться в четырех стенах среди простых и понятных вещей не имелось возможности. А глаза не могли оторваться от созерцания двух монстров. В этот миг организм дошел до точки и напрочь отключил сознание, превратив меня в механическое визуальнозаписывающее устройство.
      И тут когти Лауры коснулись пиджака того, кто являлся, по ее утверждению, главным среди черных сгустков. Сначала они едва задели левое плечо, не сумев дотянуться до правого. Мужчина судорожно рванулся вперед с удвоенными силами.
      Теперь я мог разглядеть каждую черточку его лица, так как между нами оставалось не более пяти метров. Но глаза так и не сумели оторваться от злобного лица повелительницы тьмы. Мягким движением Лаура подтянула свое тело и непостижимым образом проткнула мужчину насквозь. Ее белые пальцы показались из прорванной груди. Черное пятно расползалось по пиджаку и рубашке, но к королеве не пристало ни единой капли крови. Голова мужчины безвольно склонилась набок, и он рухнул едва-едва не на мои туфли. Лаура резко развела руки в стороны, и уже мертвое тело с противным хлюпаньем порвалось на две неравные части. Столб синего пламени, выскочивший из талисмана, успешно завершил начатое…
      … Боль кольнула в самый центр сущности КХ. Он по прежнему уверял себя, что выкрутится, увернется от ударов судьбы и на сей раз. Ничего еще не закончилось, ничего еще не потеряно. Но иголка сменилась острым сверлом, а затем и толстым буравчиком. Так и не догадавшись о наступлении последней секунды, КХ завершил свою миссию, чувствуя, будто в него ввертывается резьбой все расширяющийся конус с бесконечной высотой…
      … В ту же секунду Костя издал душераздирающий крик и сразу потерял сознание от болевого шока. Ворвавшиеся в его комнату родители застали ужасную картину.
      Обе ноги сына, оторванные выше колена, свалились с постели на пол, а из открывающихся ран хлестал поток крови. Немедленный звонок в скорую помощь, судорожные попытки остановить кровь, обмотав ноги многочисленными тряпками, и тягостное ожидание врачей заполняли первые минуты внезапно изменившейся жизни, чередуясь с возможными предположениями о том, что же могло произойти в комнате у Кости.
      Разумеется, они даже представить не могли, что случилось с их сыном два месяца назад. Что полученные тогда увечья никуда не делись, а лишь скрылись под потоком магической энергии черного сгустка. Но ручеек энергии иссяк, все возвратилось на круги своя, к реалиям настоящего мира, не отягощенного присутствием потусторонних пришельцев. Заслонка, сдерживающая кровь, открылась. Волшебные нити, связующие разорванную материю живого тела, исчезли.
      И смерть, оглянувшись, с улыбкой узрела своего старого, когда-то упущенного клиента…
      … Я присел на корточки и мрачно разглядывал поврежденное тело. Что ни говори, а чистой воды убийство. И пойди теперь докажи, что в безобидной с виду оболочке скрывалось ужасное существо, угрожавшее основам всего нашего мира.
      Сейчас в подобную версию не верил даже я. А что, если Лаура ошиблась? Что, если здесь лежит не черный командир, а просто любитель ночных прогулок — какой-нибудь поэт или художник, вышедший набраться вдохновения на свежем воздухе летней ночи? Что, если мы неправильно истолковали значение луча-талисмана? Разве я сам не помчался бы прочь, не разбирая дороги, если бы меня преследовал монстр с навевающим ужас лицом? Разве я сам не провел всю ночь с зажженной лампой, когда в окне на мгновение мелькнул силуэт королевы призраков? Может быть мы допустили непоправимый просчет, а теперь уже ничего не вернешь.
      Меня затрясло от ужаса содеянного. К такому повороту событий я не готовился.
      Мои глаза отыскали фигурку Лауры в надежде, что она сейчас подтвердит всю правильность наших действий. А может все окажется просто шуткой. Мужчина поднимется и побежит своей дорогой, а мы вернемся назад, в мою квартиру, где Лаура сменит свою уродливую маску на привычное девичье личико.
      Но мужчина продолжал неподвижно лежать, уткнувшись лицом в газон. Это было убийство, и это сделали мы.
      — Лаура, неужели ничего нельзя изменить? — с мольбой в голосе спросил я.
      Королева только отрицательно покачала головой.
      — Зачем мы его убили? Неужели нельзя было просто выманить призрака и расправиться с ним, оставив человека жить.
      — Нет, — холодно и жестко прервала мои стенания Лаура. — Человек умер гораздо раньше, и убил его призрак. Он забрал у человека тело, уничтожив душу. Даже если бы призрак вырвался на свободу, душа не воскресла бы ни при каких условиях.
      — Значит призрак мог вселиться и в меня?
      — Да, особенно, когда ты витаешь в облаках или терзаешься в раздумьях.