12

Рано утром, когда они проехали Дижон, Алиса про­снулась. Она села, и Хьюго увидел ее заспанное лицо.

Хьюго снова спросил, не хочет ли она позво­нить отцу, но девочка ответила, что у нее нет номе­ра его телефона. Они проехали еще несколько ки­лометров, прежде чем Тороп озабоченно спросил:

– Но адрес-то у тебя, по крайней мере, есть?

– Да… есть… ну… последний адрес…

– И где он?

Алиса наклонилась вперед, и Хьюго увидел, как она дотронулась до своего лба.

Он обернулся и ответил ей хитрой улыбкой со­общника. Да-а, эта малышка могла бы стать луч­шей ученицей Ари.

– Еще у меня есть фотография. Снимок дома. Она протянула ему через плечо полароидный снимок, и Хьюго искоса взглянул.

– А сколько лет фотографии и адресу?

– Наверное, года полтора…

«Неплохо, – подумал Хьюго, – это может при­годиться».

Около девяти они остановились на большой площадке для отдыха на южной окраине Лиона: бензозаправка, туалеты, кафе, супермаркет. Быст­ро проглотили плотный, но жутко невкусный завт­рак и снова тронулись в путь. Алиса успела приве­сти себя в порядок в туалете автозаправки,

– Что ж, прекрасно. Так почему вы еще здесь? Все утро Хьюго, как выпущенная из ствола

пушки ракета, летел по автобану вдоль русла Роны. В какой-то момент – он и себе не смог бы объяс­нить почему – Тороп поддался искушению; с су­хим щелчком открыл дверцу бардачка. Достал диктофон. Убедился, что кассета вставлена, отвер­нулся от Алисы, изучавшей пейзаж за окном. Вдоль дороги тянулись вверх, убегали назад топо­ля. Хьюго прижал микрофон к губам, медленно за­говорил:

– О необходимости «прямого действия». Здесь и немедленно. Сейчас мы едем сквозь урбанистиче­скую цивилизацию, в то время как неумолимо при­ближается конец света или некто на него похожее. Мысль – это вирус. Он будет распространяться или мгновенно уснет, до лучишх времен, дожидаясь когда его случайно разбудят.

Возможно, книги – опаснейшие бомбы замед­ленного действия. Итак, в этот прекрасный день благословенного 1993 года машина едет по фран­цузской автостраде. Волей невероятной игры судьбы и хаоса двое людей пересекают континент из конца в конец, простые тени времен заката Ев­ропы. Каким-то чудом это рядовое событие рождает беспорядок, потрясение. Значит, остается только рассказывать ожизни, воспринимая опыт как бесконечную трансформацию…

Да, теперь они переживают закат вдвоем. Али­су надо внести в сценарий. Она становится движу­щей силой действа, питаемого энергией самой жиз­ни. Хьюго продолжил:

– Можно начать так: В субботу, 10 апреля 1993 года, в девятом часу утра, юная девочка-под­росток явилась в Центральный комиссариат по­лиции Амстердама… Никто в тот момент не по­дозревал, что очень скоро она поставит на уши полицейские службы всей Европы…

Хьюго прервался, обернулся к девочке:

– Проголодалась?

Алиса отрицательно покачала головой. Потом, перекрикивая шум мотора, спросила:

– Вы писатель? В каком жанре?

Хьюго мгновение помедлил, сомневаясь, что она сможет его понять.

– Не знаю, как тебе объяснить… Это мой первый роман… Роман о конце мира… сегодня я вижу его жанр как боевик на дороге… за маленькой девочкой гонятся полиция и ее мать… один взрослый тип вер­нулся из настоящего ада… – Тороп подавил смешок.

– Но… это ведь наша история, правда?

Он слегка кивнул, потом, нарушив молчание, повисшее в машине, сказал:

– Вернувшись оттуда, я знал, что замысел рома­на и события моей жизни переплетутся Правда, те­бя в первоначальном варианте сценария не было…

Хьюго снова ухмыльнулся.

– Это эксперимент, я хочу показать, как реаль­ность врывается в вымысел, и наоборот.

Алиса надолго замолчала. Он понял – девочка размышляет над сказанным.

– Хьюго, – наконец начала она, – вы говори­ли, что работаете для какой-то международной организации… и у вас есть оружие… Только что вы вспоминали ад… Может, объяснить все по-насто­ящему?

– Объяснить тебе что? – Вопрос Хьюго прозву­чал как выстрел.

– Ну-у, вы – писатель, но у вас есть пулемет и пистолет, и работаете вы на организацию, которая запросто помогает нам менять машины, достает до­кументы и…

Она обвела руками саму себя, намекая на изме­ненную внешность.

«И личность тоже», – мысленно дополнил этот ряд Тороп.

– Что ты хочешь знать? Шум двигателя.

– Итак?

– Откуда вы приехали? Что это был за ад? «Браво, девочка! – растерянно подумал Хью­го. – Так с чего же ты начнешь?»

Самолет описал широкий круг над океаном и начал заходить на Фару. Небо над побережьем очисти­лось, на всем Иберийском полуострове стояла ве­ликолепная погода.

Сидевший рядом с Анитой молодой португа­лец – они перекинулись парой слов во время полета – убрал книгу в небольшую спортивную сумку.

Анита придвинулась к иллюминатору, внима­тельно наблюдая за приближавшейся землей.

Сияющая охра, солнечная белизна домов, и до самого горизонта – синева, смешивающаяся с зе­ленью, припудренная серебром. Анита никогда прежде не была в Фару и не знала, почему из глу­бин памяти всплыли воспоминания о Лиссабоне.

Лиссабон, думала она, представляя себе исто­рический квартал этого города, серьезно постра­давший от пожара как раз накануне ее приезда ле­том… 1988-го. Да, именно тогда. Извилистые улочки с тенистыми портиками, рассеянные по всему городу, узенькие площади, зажатые между фасадами домов с висящим на балконах бельем, – все это спо­собствовало быстрому распространению огня. Те дома, что не сгорели дотла, были украшены огром­ными черными фресками, написанными копотью.

На сей раз Аните было не до туристических красот. Она не сможет прогуляться ночью под ме­лодии фадо [1] , доносящиеся из открытых окон до­мов, остывающих от дневной жары.

Удар шасси по бетону полосы, скрежет, запах керосина на трапе, формальности – все прошло очень быстро. Инспектор из Центрального комис­сариата Фару приехал за Анитой в аэропорт, и через двадцать минут после приземления она входи­ла в здание.

Капитан Жоашин да Кошта был невысоким полноватым человеком, с пышными усами и мане­рами, слишком грубыми для португальца. Быстро разделавшись с формальностями, он провел ее в свой кабинет и молча предложил жесткий расша­танный стул.

Сам он уселся в кресло по другую сторону сто­ла и тяжело вздохнул, выражая вековую покор­ность судьбе.

– Кажется, вы немного говорите по-португаль­ски?

– О, совсем чуть-чуть…

Капитан да Кошта мгновение смотрел на Аниту.

– Ладно. Мы постарались кое-что разузнать об этом англичанине, Стивене Тревисе.

Анита промолчала.

– Последний дом, в котором он жил, сдан одной немецкой паре. Он съехал около трех месяцев на­зад. Мы пока не знаем куда.

Анита переваривала информацию.

– У вас есть адрес этого дома? Инспектор снова молча взглянул на нее:

– Вам это ничего не даст. Наш инспектор рас­спрашивал немцев и сотрудников агентства по не­движимости. Тревис уже освободил дом к моменту заключения сделки. Новые жильцы въехали неде­лю спустя. Агентство никогда больше ничего не слышало о вашем англичанине.

Анита попыталась все проанализировать за не­сколько мгновений.

– Они действительно ничего не знают о том, куда он мог уехать?

Полицейский безнадежно махнул рукой. Этот жест означал одно: Тревис мог сейчас находиться где угодно, но уж никак не в Алгарве и, скорее все­го, даже не в Португалии,

Анита наклонилась вперед:

– Послушайте, капитан, дайте мне адрес. Это единственная зацепка, с которой я могу начать.

Да Кошта снова вздохнул, всем своим видом выражая непонимание: и зачем это голландской полиции так нужен адрес бывшего английского мо­ряка, живущего в Португалии? Он что-то черкнул на клочке бумаги.

– И еще… не хочу вас затруднять, но…

Анита замолчала, пытаясь привлечь внимание собеседника.

Тот вопросительно поднял бровь.

– …смогу ли я поговорить с тем инспектором, ко­торый опрашивал новых арендаторов и сотрудни­ков агентства?

Капитан с трудом удержался от недовольного возгласа.

– С инспектором Оливейрой? Вы найдете его в четвертом отделе на втором этаже.

Анита поняла, что беседа окончена. Толстяк по­лицейский уже смотрел в окно, на сияющую сине­ву неба, сливавшегося с морем.

– Прекрасно. Благодарю вас за все, что вы сде­лали.

Секунду спустя она покинула кабинет капи­тана.

Переступая порог ресторана, Анита вознесла мыс­ленную хвалу «мачизму» инспектора, пригласив­шего ее пообедать.

Антонио Оливейра из четвертого отдела ока­зался молодым любезным и очень опытным поли­цейским. Он терпеливо изложил ей все подробнос­ти своих бесед с агентом по недвижимости и с новым арендатором дома Тревиса, объяснив, что потом его отвлекли другие срочные дела. Его улыб­ка говорила: «Ты ведь хорошо знаешь, какая соба­чья жизнь у всех полицейских, что в Амстердаме, что в Фару!» Анита все поняла – она умела читать между строк.

– Конечно, думаю, работы хватает, даже здесь…

– Да нет, сейчас еще не сезон.

Потом они заговорили о росте числа карманных краж, угонов машин, о дилерах и прочих подонках, «высаживавшихся» каждое лето вместе с туриста­ми. Анита в основном поддакивала.

Она объяснила Оливейре подробности своего расследования, выделив несколько деталей и рас­сказав о главных направлениях, которые разраба­тывала полиция Амстердама.

Во взгляде молодого сыщика Анита читала подлинный интерес, осознавая одновременно, что ее фламандский шарм не оставил его равнодуш­ным.

У нее было мало времени. Необходимо было найти англичанина за пару дней, и Анита решила пойти ва-банк. В этой гонке не помешает надежный союзник – человек, хорошо знающий местную спе­цифику и свое дело и заинтересованный в резуль­тате чуть больше остальных.

Анита собралась броситься в атаку, но Оливейра ее опередил:

– Может, поужинаем и обсудим дело за тарел­кой рыбы?

И вот уже молодой официант подводит их к столику у окна с видом на скалистую бухту, покры­тую белой скатеркой.

Усаживаясь, Анита думала о том, что ей необ­ходимо точно понять, как бы повел себя на ее месте португальский коллега.

Подождав, пока принесут еду, она приступила к расспросам.

– Вы не рассказали мне, чем занимался этот Тревис.

Оливейра скорчил гримасу:

– Да вот это-то нам как раз не совсем ясно…

Анита настаивала:

– И все-таки, расскажите поподробнее? – по­просила она, проглотив кусок удивительно вкусной рыбы-меч.

– Хорошо. Тем более что я успел собрать кое-какую информацию.

Улыбка тронула губы Оливейры, во взгляде блеснул хитрый огонек. Анита рассмеялась:

– Да уж, палец вам в рот не клади! Ладно, да­вайте, колитесь!

Молодой сыщик ответил неопределенным жес­том, смысл которого Анита прекрасно поняла: ког­да-нибудь… Разве мы плохо сидим?

Она мгновенно рассмеялась в ответ, прикрывая рот ладошкой, поправила рыжевато-медную прядь волос, упавшую на лоб, и тут же почувствовала – кокетство действует!

Анита, конечно, мало напоминала топ-моделей с глянцевых суперобложек журналов: треугольное худое лицо с высокими скулами, худощавая фигу­ра, не слишком пышные формы. Зато глаза часто вызывали у представителей мужского пола выброс адреналина, и она читала в их взглядах желание.

Похоже, сейчас именно тот случай.

«Спокойно, – подумала она. – Даже если он клюнул, сейчас не время для романтического при­ключения…»

Она «надела» на лицо серьезное выражение.

– Итак, чем он занимался?

Оливейра отвел взгляд и, немного подумав, приступил к рассказу:

– Начнем в хронологическом порядке. Лейте­нант ВМС Великобритании. Служил сначала на Дальнем Востоке, потом в Гибралтаре. Семь лет преданной образцовой службы на благо ее величе­ства. Отставка. Переезд в Барселону, потом в Ан­далусию. Осел в Алгарве. Знакомство с молодой голландкой Евой Кристенсен. Разнообразные заня­тия. Пишет картины и выставляет их в Португалии и в Испании. Летом катает туристов на яхте или на прогулочном катере. Жена часто ездит за границу по делам – она весьма успешная предпринима­тельница. После рождения дочери семья переез­жает в Барселону. Все, конец. Однако в последние месяцы перед переездом Тревис, похоже, имел де­ло с разными темными типами в Лиссабоне и Испа­нии. Все они были так или иначе связаны с италь­янской мафией. И последнее. После развода, лет пять назад, он вернулся сюда, в Алгарве… Почти нигде не бывал, рисовал дни напролет, но выстав­лялся редко.

Анита не скрывала восхищения. Столько све­дений при таком «пристрелочном» расследовании!

Оливейра рассказывал неторопливо и мягко, так что она без труда понимала его.

Ей было легко с этим молодым инспектором, она даже начала думать по-португальски…

– Хорошо, а теперь посоветуйте, как мне дей­ствовать.

Оливейра коротко рассмеялся:

– Что заставляет вас предполагать, будто он до сих пор здесь?

– Ничего. Но почему бы не начать отсюда? Оливейра бросил на нее взгляд, в котором чи­тались удивление и любопытство:

– Начинайте не в Фару.

– Почему?

– Да потому, что я уже допросил все местные агентства по недвижимости и портовое начальство.

Анита чуть не поперхнулась вином.

– Что вы сделали?

– Сегодня утром, после звонка из Амстердама о вашем приезде, я побывал в агентствах и в порту. Тревиса здесь нет.

Анита не отводила от него внимательно-изум­ленного взгляда.

Оливейра сам заплатил по счету. Она знала, что мужчины Средиземноморья не допускают мысли о том, что женщина будет платить, и не ста­ла настаивать

Инспектор проводил Аниту до Центрального комиссариата, напомнив по дороге, что едет на сле­дующий день в Лиссабон, а возможно, отправится в Порто, на другой конец страны, чтобы забрать од­ного задержанного. Он посоветовал ей начать с вос­точной части города – она была ближе всего к ис­панской границе. Возможно, Тревис отправился на юг Андалусии и у нее будет пусть небольшой, но шанс хоть что-то узнать о нем.

Анита оценила весь фатализм его предположе­ния и промолчала в ответ, не раскрывая рта всю дорогу, пока они ехали в комиссариат.

Сев за руль своей машины, она решила после­довать совету Оливейры. В конце концов, его метод ничем не хуже любого другого.

К полудню разговор сам собой угас, и Хьюго обра­тил наконец внимание на настоятельное требова­ние своего организма.

За последние несколько часов Алиса проявила такое жадное любопытство, что ему пришлось, не отрываясь от дороги, срочно систематизировать все свои знания по истории и попытаться объяс­нить ей глубинные причины конфликта, вернув­шись аж к началу века и подробно описывая раз­личные типы тоталитарных коммунистических режимов в Европе и мире.

Он как раз дошел до начала первой мировой войны, рассказывая о прекрасном июне 1914-го в Сараеве, когда почувствовал, что пора отлить. В лю­бом случае он практически закольцевал повествова­ние. Начало и конец двадцатого века, тот же город в самом сердце Балканского полуострова, который стал своеобразными скобками в истории. «Теперь вперед, – подумал он с привычным фатализмом, – на встречу с будущим». Поставил старую запись «Роллинг Стоунз» – авось поможет дотерпеть пят­надцать километров до следующей стоянки.

На площадке огромной заправки Эссо было пол­но машин, стоявших в очереди к колонкам. Грузови­ки стояли на специальной парковке вдоль дороги. В кафе толпились водители и туристы, юнцы, путе­шествующие автостопом и словно сошедшие со страниц иллюстрированной энциклопедии конца ве­ка. С порога Хьюго внимательно осмотрел весь зал, стараясь подметить необычную деталь, подозри­тельных типов, пристальные взгляды или выпираю­щие из-под одежды пушки. Инстинктивно взяв Али­су за руку, он подвел ее к длинной стойке с выставленными на ней в ряд тарелками с едой. Не обнаружив ничего подозрительного, позволил себе умственную передышку, решив «отпустить вожжи».

– Возьми мне кусок лимонного пирога и пиво… себе – все, что понравится. Сядь вот там, в углу, за маленький столик, я вернусь через минуту. Он бы­стро пошел по направлению к туалету.

В кабинке, шумя, как Ниагарский водопад, Хьюго даже удовлетворенно застонал от облегче­ния, потом вымыл руки и сполоснул лицо, стоя ря­дом с водителями в клетчатых рубашках и заса­ленных майках и сотрудниками дорожной службы в строгих коричневых костюмах.

Он возвращался к Алисе, чувствуя себя неве­сомым, как воздушный шарик.

– Ладно, – начал он, садясь за оранжевый пла­стиковый стол, – а теперь расскажи мне об отце. О человеке из Португалии.

И набросился на пирог. Черт, что за вкус, сплошная синтетика… Алиса смотрела на него сни­зу вверх, жуя крабовую палочку:

– Я не видела его уже четыре года.

– Что такого страшного произошло между тво­ими родителями, что отца лишили права видеться с тобой? Ты больше не носишь его фамилию?

Алиса опустила глаза в тарелку. Хьюго не деликатничал, он должен наконец уз­нать правду.

– Я точно не знаю. Я тогда была маленькая. Моя мать подала на развод, а потом что-то произо­шло. Адвокаты. Судебный процесс. Отец проиграл. Год спустя после развода мы виделись в последний раз… Потом мама объяснила, что по документам я теперь не Алиса Барселона Тревис Кристенсен, а просто Алиса Барселона Кристенсен.

Хьюго улыбнулся. Не слишком весело.

– Ты действительно не знаешь почему? Что случилось на самом деле?

Алиса отрицательно покачала головой. Потом как будто решилась и открыла было рот, чтобы от­ветить, но снова передумала и, не говоря ни слова, проглотила следующую крабовую палочку.

Хьюго не упустил ни одного движения ее души.

– Почему ты не можешь ничего мне расска­зать?

Алиса подняла на него глаза, в которых плеска­лась тревога. Мгновение молча смотрела, потом проглотила очередной кусок сурими и уронила:

– Эти штуки из крабов совсем невкусные. Хьюго прикрыл глаза:

– Ладно, как хочешь…

Он доел, одним глотком допил пиво и собрал грязную посуду на один из подносов.

– Ты больше ничего не будешь?

– Нет, я и есть-то не хотела.

– Хорошо, тогда уходим.

Хьюго встал и направился к кассе.

Алиса шла следом, сохраняя дистанцию как минимум в метр.

Следующие двести километров они проехали в молчании. На выезде из Нарбонна произошло не­предвиденное осложнение: столкнулись две маши­ны, и возникла многокилометровая пробка. Хьюго сверился с картой Витали, лихорадочно обдумывая ситуацию. Можно съехать с автострады, ведущей к южной границе на Перпиньян. Добравшись до главной трассы через Центральные Пиренеи, он избе­жит крупного таможенного поста по пути в Барсело­ну. И въедет в Испанию по горным дорогам Страны Басков и Наварры: Памплона, потом Бургос. Оттуда он спустится прямо к Саламанке и попадет в Порту­галию с севера, где его вряд ли ждут. Десять минут спустя Хьюго ехал прямо на запад, в сторону Каркассона, Тулузы и Тарба, там он собирался свернуть к границе. Да, он правильно составил маршрут на день и поэтому мог – во имя сохранения полной тай­ны – увеличить время прохождения маршрута на несколько часов.

Через некоторое время Алиса заерзала на сиденье. Поставив локти на подголовник, она спросила вкрадчивым голосом:

– Вы сердитесь, Хьюго? Он не знал, что отвечать.

– Вы хотели, чтобы я вам все рассказала, там, в закусочной…

Она скорее утверждала, чем спрашивала, но Хьюго решил развеять ее опасения:

– Да нет, не беспокойся, полагаю, у тебя были веские причины…

Он сам, пытаясь объяснить ей, что за ад имеет в виду, тоже не был до конца честен: не назвал ни од­ного имени, ни разу не упомянул Витали и других членов организации, придумал какую-то гумани­тарную организацию, работающую на боснийское правительство, наврал, что отвечает за безопас­ность ее членов, потому и носит оружие.