Красная сирена

– Никаких проблем. Вы приедете один или с заказчиком?

Таким образом Витали интересовался, будет ли изменено время встречи. Последняя дополни­тельная мера безопасности.

Если да, к названному часу прибавлялось чис­ло, равное количеству предполагаемых посетите­лей. Если Хьюго хотел встретиться раньше, он дол­жен был бы сказать, что это очень важные клиенты, что нужно их обхаживать, или еще какую-нибудь звонкую фразочку. Вся гениальность Ари в том и состояла, что придуманный им язык был совершен­но невинным – самый обычный разговор между партнерами по бизнесу.

– Я буду один, – коротко подтвердил Хьюго.

Все и так слишком непросто.

Они коротко простились, и Тороп вышел в зве­здную ночь. Надо признать, Вселенная была осо­бенно необъятна в тот вечер.

Алиса по-прежнему крепко спала. Хьюго раз­вернулся и поехал на север в поисках магистрали на Рейн.

Вскоре он выехал на великолепное четырехпо­лосное шоссе, на перекрестке висел указатель с обозначением реки и названиями всех главных го­родов Рурской области.

Машина шла ровно, максимум через три часа они будут в Дюссельдорфе. Он найдет на окраине тихое место и поспит часа два-три. Потом они поза­втракают и пойдут на встречу.

Жуткий вопль, раздавшийся сзади, мгновенно разрушил мечты о горячем шоколаде и безмятеж­ном утре. Алиса выпрямилась на сиденье, черты ее лица исказились от невероятного ужаса, будто она встретилась с самим дьяволом. Девочка так по­бледнела, что проступила сеточка мельчайших со­судов на щеках и под глазами. На скулах Алисы Хьюго впервые заметил веснушки.

Во взгляде застыл густой страх, от всего ее су­щества исходила такая тревога, что она мгновенно заполнила салон машины, как если бы бросили ды­мовую гранату.

Хьюго недолго колебался. Припарковав маши­ну на полосе аварийной остановки, вышел, открыл багажник, достал коричневую сумку и вынул отту­да металлическую фляжку.

Настоящий «Джеймисон» девятилетней вы­держки. Ему, кстати, тоже не помешает выпить.

Как только старый ирландский напиток окрасил щеки девочки легким румянцем, она погрузилась в глухое молчание, оглушенная, словно боксер на ринге.

Алиса осела на сиденье, прислонившись вис­ком к стеклу. Хьюго внимательно наблюдал за де­вочкой, понимая, что сейчас не время расспраши­вать ее. Он включил вторую скорость и поехал в сторону дороги на Рейн.

Чтобы разрядить обстановку, он вставил кассе­ту в магнитофон: нежная, не слишком печальная, легкая музыка.

Он выбрал самый спокойный альбом Принца под названием «Вокруг света за один день» в на­дежде, что сладенькие мелодии с ориентальным оттенком сделают черную ленту шоссе менее моно­тонной и однообразной.

Минут через пятнадцать сзади раздался лег­кий шорох, и тихий охрипший голосок спросил на последних тактах «Малинового берета»:

– Мы куда теперь едем?

Хьюго, пряча улыбку, поднял голову. Они с Алисой видели друг друга в зеркале. В ее глазах он снова заметил проблеск сообразительности.

– В Дюссельдорф, – ответил он. – Мы сделаем небольшой стратегический крюк.

Девочка глубоко вздохнула и снова уставилась в окно.

Через пару секунд она холодно произнесла:

– Не думаю, что это хорошая идея… Это отда­ляет меня от цели.

Хьюго растерялся, не зная, что отвечать. Ко­нечно, это не самая прямая дорога в Португалию, но не может же он рассказать ей про организацию или про Витали Гузмана!

Хьюго решил импровизировать, затронув струнку доверия, хоть и не был уверен, что с такой волевой умницей, как Алиса, это не заведет его в тупик.

– Скажи, ты мне доверяешь?

Слегка обернувшись, он заметил легкое движе­ние, означавшее согласие.

– Я должен встретиться с одним человеком, ко­торый нам поможет. Его зовут Витали. Вот уви­дишь… Идет?

Их взгляды снова встретились в зеркале. Хью­го убавил звук.

– А теперь, если не возражаешь, расскажи мне все как есть. Кто ты? А эти вооруженные типы, ко­торые тебя преследуют? Что за человек твоя мать? Наконец, что за гребаная тайна кроется за всей этой историей? Хорошо?

Он старался говорить холодным, отстраненным тоном. И это сработало. Голосом, срывающимся от волнения и усталости, Алиса снова начала развора­чивать перед почти незнакомым ей человеком кар­тину своей более чем странной жизни. По непонят­ным ей самой причинам она поведала встреченному в ночи человеку крайне важные сведения, которые не доверила даже той женщине из амстердамской полиции. Вот уже некоторое время ей снятся кош­мары. Отсюда все и пошло.

7

«Вечер окончательно испорчен, – думал Вильхейм Брюннер. – А теперь еще и это…»

Ева готова была взорваться, это точно, и по­следствия будут разрушительными для ближай­шего окружения. Когда она вот так «перегрева­лась», старикам, больным и слабым лучше было не попадаться ей на пути. Как тому болвану слуге, ко­торому Ева врезала по роже, потому что он не ус­пел вовремя убраться, хотя она вопила, отсылая его.

Все рухнуло. Слежка Кеслера стала сущей ка­тастрофой. Южноафриканцу не оправдаться. Как только вернется, понесет телесное наказание.

Алиса воспользовалась ситуацией и сбежала. С наступлением ночи напряжение в гостиной нара­стало. Ева превратила комнату в кризисный штаб, развесив по стенам карты Европы и потребовав, чтобы все, включая Освальда, были готовы к ночи без сна. Один из ее телохранителей установил на столе рацию, которой манипулировал темноволо­сый очкарик.

Ева приказала Сорвану возглавить операцию и разослать патрули на юг Голландии, охватив все основные магистрали. Франция, Бельгия. Эти ко­манды должны были координировать свои дейст­вия с людьми Кеслера, подстерегая Алису повсюду: на вокзалах, автобусных станциях, бензозаправках. Девочка наверняка пробирается на юг. Люди Со­рвана устроят ей засады. Ева начала прикалывать цветные флажки на большую карту Европы, вися­щую рядом с дверью.

Зеленые – машины Кеслера – из Амстердама на юг. Красные – группы Сорвана – через германо-швейцарскую границу на Страсбург, Мец и Нанси.

Позже, вечером, Ева влепила пощечину Ос­вальду за то, что тот, как ей показалось, слишком медленно выводил замороженные в Голландии средства, а потом взглядом дала понять Дитеру Борвальту, что дойдет очередь и до него.

По последним сведениям из министерства, кон­тора Хасленса и Хаммера вынуждена была сооб­щить властям новый адрес. Из Амстердама должен прибыть полицейский для допроса.

Следом за этим Ева прицепилась к человеку, которого назначила ответственным за операцию «Караван»: стремительную эвакуацию студии и вывоз всех кассет в Швейцарию, а оттуда – в подготовленный Евой тайник. «На все у вас ухо­дит вдесятеро больше времени», – орала она, хо­тя несчастный сколотил команду из восьми чело­век и нанял два грузовичка, готовых выехать той же ночью.

Окончательно вывело Еву из себя сообщение, полученное по радио от одной из патрульных бри­гад Кеслера. Они заметили Алису где-то на грани­це с Бельгией, на автостоянке. Она сидела в серой «вольво», которую вел неизвестный.

Первоначальная эйфория быстро сменилась растущим напряжением. Лицо Евы стало мрачным и жестким, а это не сулило ничего хорошего. Сооб­щение о том, что «вольво» оторвалась от преследо­вателей, стоило жизни статуэтке из слоновой кос­ти и зеркалу эпохи Людовика XV, висевшему над каминной полкой.

Юному радисту повезло: статуэтка не была предназначена именно ему, но пролетела в десяти сантиметрах от его головы. Ева бы не возражала против того, чтобы наказать того, кто принес дур­ные новости, как это делали древние.

Она стояла перед размеченной картой, словно ждала, что странная схема таинственным образом даст ей знать, где находится Алиса. Странно, но она не взорвалась. Обернувшись к Вильхейму, она бро­сила ледяным тоном:

– Мне нужно с тобой поговорить.

И направилась в коридор, ведущий в их лич­ную гостиную. Ева не проронила ни слова, пока он не закрыл дверь, потом встала напротив мужа, разглядывая его, как если бы он был тысячу раз виденным предметом мебели.

– Кеслер не справляется, – произнесла она на­конец. – Мы больше не можем на него рассчитывать в тонких операциях, – надеюсь, ты это пони­маешь?

Вопрос был явно риторическим, и Брюннер промолчал.

Ева подошла к великолепному письменному столу работы Филиппа Старка и уставилась в ночь, окутывавшую окрестность: покрытые снегом аль­пийские вершины, освещенные луной, напоминали висящие в воздухе купола. Внезапно она резко обернулась, и Вильхейм с ужасом ощутил охва­тившую ее новую волну раздражения.

– Мы будем вынуждены покинуть Европу, то есть привести в действие план срочной эвакуации, а мы еще не готовы…

Голос Евы напоминал свистящее шипение змеи, но она была даже опаснее гремучки, на кото­рую по неосторожности наступили ногой.

– Промах Кеслера все очень усложнил. Если бы не его чудовищная тупость в магазине, Алисин побег от полицейских не вызвал бы никаких про­блем… Теперь время работает против нас. Поли­цейские разошлют ордера на задержание по всей Европе и наверняка отправят за ней погоню, чтобы взять показания о перестрелке… Ситуация стано­вится… критической. Форсмажорной. А ведь мы могли бы тихо, без шума, забрать ее… и растворить­ся, как и было предусмотрено.

Вильхейм заметил в глазах жены жестокий блеск

– Итак, – проговорила она ледяным тоном, – нужно как можно скорее отозвать Кеслера.

Брюннер отважился робко возразить:

– Но ведь Кеслер в базовом лагере, занимается Йоханом.

– Слушай внимательно, Вильхейм…

Ева не отрывала ледяного взгляда от лица му­жа. Потом ткнула ему в грудь длинным ярко-крас­ным ногтем и рявкнула:

– Мне плевать, что станет с этим мудаком Йо­ханом. И даже наоборот… Впрочем, это я тебе объ­ясню позже, а сейчас ты позвонишь этому южноа-фриканцу, который у меня уже в печенках сидит, и попросишь его приехать как можно быстрее, со­блюдая секретность.

– Но… Кто же будет управлять группами в Ам­стердаме? А с лысым что делать? Он ранен, и его разыскивает вся голландская полиция!

Ева сделала вид, что размышляет, хотя ответ был готов заранее, и Вильхейм это знал.

– Мы решим обе проблемы одновременно.

– Каким образом? – недоуменно выдохнул Брюннер.

– Я пошлю Сорвана в Нидерланды… Он возьмет на себя лысого – тот стал для нас обузой. Потом он вернется руководить поисками, будет оставаться на связи с группами Кеслера во Франции, и они начнут одновременно двигаться на юг, сжимая кольцо.

Вильхейм ничего не ответил, размышляя. Ева устроилась за столом, положив ноги в красных шпильках на матово-черный край, и закурила од­ну из своих любимых сигарок.

– Я запущу еще одну операцию. Вильхейм допил виски и пробормотал заплета­ющимся языком:

– Какую именно?

Ева выпустила в потолок струю сероватого си­гарного дыма.

– Десантную, котик.

– Десантную?

– Использую джокер, как в покере. Гамбит, обеспечивающий победу.

Колечко, струйка дыма. И возбуждение, исхо­дящее от молодой женщины в красном платье.

– Гейм-бит? – непонимающе переспросил Брюннер.

– Я пошлю в Португалию частного детектива. Завтра утром. Надежного человека. Преданного. Он умеет быстро находить пропавших людей. Я знаю, куда направляется моя дочь, Вильхейм. Ты понима­ешь? Я знаю, что она едет к своему отцу, Стивену Тревису. В Альграву или в Андалусию, в общем, ку­да-то туда. Англичанин и маленькая девочка. Мой детектив их разыщет очень быстро, если она попа­дет в Португалию прежде, чем ее схватят люди Со­рвана. Вот что я называю десантной операцией.

Вильхейм в третий раз долил себе виски.

– Как только сыщик их найдет, мы отправимся туда с самыми верными из наших людей, заберем Алису, пустив в ход официальную бумагу, выдан­ную Хасленсом и Хаммером, хоть она и липовая, и скроемся с малышкой в наш новый мир… С другой стороны…

Она навалилась грудью на ребро стола. Взгляд ее витал где-то далеко, словно она высчитывала траекторию смертоносного лезвия.

– С другой стороны, – наконец продолжила Ева, – по описанию тип в «вольво» не похож на Тревиса, но мы должны изначально быть готовы к худшему.

– К худшему? – переспросил Вильхейм.

– Да. Он наверняка послал вместо себя одного из друзей и руководит из какого-нибудь богом за­бытого местечка в Португалии. От всего этого несет тщательно выношенным планом… И мы отправим­ся туда, как только мой человек их вычислит.

Ева с размаху плюхнулась на стул, сбросив но­ги со стола.

Открыла один из ящиков, достала оттуда карту Европы, разложила перед собой на столе.

– Подойди, – приказала она хриплым голосом.

Он повиновался – инстинктивно, как загипно­тизированный, похожий на марионетку… Боже, как он любил это ощущение!

Красный ноготь нацелился на один из кусоч­ков разноцветной мозаики карт. Брюннер узнал Швейцарию. Ева прочертила линию вниз, на юг Испании, спустилась к Гибралтарскому проливу, пересекла границу Марокко, на секунду задержа­лась на побережье у юго-западной части Мараке-ша, дойдя до самой южной точки Африки. «Да­кар» – прочитал Брюннер. Дальше линия шла через океан. Ярко-красный ноготь на синеве Ат­лантики. Маленькие желтые пятна: Караибы, Антильские острова, Ямайка, Панама, Венесуэла. Рай. Рай на земле.

Вильхейма завораживал кобальтовый блеск, дрожавший в зрачках жены.

В ее глазах словно выражалась вся великолеп­ная полнота мира, с которым им предстоит вскоре слиться.

Они будут подобны молодым волкам в овчарне.

Внезапно красное платье Евы приобрело имен­но тот оттенок красного цвета, который он больше всего любил. Ода, проклятье, именно так: рай на земле!

8

Холодное осеннее солнце освещало воды Рейна и пустынные набережные. В воздухе витали резкие запахи, по обеим сторонам реки стояли заброшен­ные, проржавевшие пакгаузы. Старые цеха стале­литейных и нефтехимических заводов, предприя­тий черной металлургии и трубопроката, когда-то составлявшие славу Рурской области, уступали место стеклянным башням и современным невысо­ким изящным зданиям. Над всем этим промыш­ленным пейзажем синело небо. Когда-нибудь здесь будет красиво.

Тороп смотрел на жирную золотисто-коричне­вую воду, блестевшую в желтом свете зари.

Рядом стоял высокий человек в очках – суту­лый, невероятно худой, со светлыми волосами. Ко­роткое пальто с капюшоном было ему велико как минимум на два размера. Витали Гузмана его внешний вид волновал так же сильно, как космо­навта в скафандре – щипчики для сахара.

– У тебя с собой никаких бумаг, которые могут повредить сети?

– Нет, – ответил Тороп, – конечно нет.

Они говорили на французском, родном языке Хьюго. Еще одна уловка Витали на случай, если их подслушивают. К тому же французский – язык Малларме и Вольтера, а Витали был ценителем высокого стиля.

Сейчас он погрузился в глубокие раздумья.

– Ты совершенно уверен, что те типы на доро­ге были вооружены? – наконец спросил он со своим неистребимым акцентом, так не вязавшимся с его правильной речью.

Хьюго не обижался, зная, что этот человек все­гда прокручивает в голове все возможные ситуации.

– Да. Таких я чую за многие километры, Вит. Подобных Тороп часто брал на прицел в Сараеве и в Бихаче. Обычно они приезжали из Белграда в автобусах, как на сафари. «Уик-энд» – так они это называли. Как минимум десяток он подстрелил.

Витали что-то пробормотал, покачав головой.

Хьюго понял, что бывший восточный немец, уро­женец Берлина, недоволен сложившейся ситуацией. В душе он костерил себя за то, что так некстати впу­тал Витали в историю с Алисой: у того и так много работы, жизнь течет все стремительнее… Подполь­ная сеть «Либерти» охватывала теперь всю Европу. Каждый день новые мужчины и женщины связыва­лись с ними, становясь активными участниками их работы по составлению Картотеки военных преступ­ников. Студенты, безработные, рабочие, инженеры, несколько государственных чиновников, ученые, рок-музыканты, полицейские, военные, писатели…

Витали, конечно, мог бы теперь снять с себя от­ветственность за некоторые виды деятельности, но управление разросшейся сетью агентов оказалось несколько сложнее, чем было предусмотрено.

И вот теперь еще ему на голову свалился Хью­го Тороп со своей проблемой.

– Мне нужен только твой совет, – начал Хью­го. – Эту девочку преследуют вооруженные люди. Мать ее, судя по всему, по-настоящему опасна… Два кардинальных момента: с одной стороны, я ни при каких обстоятельствах не хочу сталкивать нашу ор­ганизацию с мафией или любой другой преступной группировкой, разве что для приобретения оружия. С другой – я не могу бросить девчушку на произвол судьбы, зная, что за ней по пятам гонится банда во­оруженных до зубов психопатов… Только не теперь, после всего, что мы пережили, понимаешь?

Хьюго взглянул прямо в глаза Витали, в кото­рый раз удивившись их неопознаваемому цвету.

– Теперь она со мной. Но ты бы мне никогда не простил, если бы я промолчал.

Он понял: Витали воспринял сказанное.

Витали отвернулся к реке, потом взглянул на «вольво», стоявшую метрах в пятидесяти от них, где на заднем сиденье виднелся силуэт девочки. Хьюго все так же смотрел на воду, опершись лок­тями на перила.

– Придется быть очень осторожным. Следует выработать четкий план. Для начала ты отправишь­ся в дом номер четыре.

Хьюго схватил протянутую Витали связку ключей и быстро сунул в карман.

– Примешь душ и поспишь. Я вернусь во вто­рой половине дня… и принесу все, что тебе понадо­бится.

– У тебя уже есть план? – коротко спросил Хьюго.

Ледяная улыбка в ответ ясно дала ему понять: не задавай ненужных вопросов! Впрочем, как это ни странно, он тут же передумал и заговорил:

– Возьмешь другие документы. Стрелой по­мчишься в Португалию и сбагришь с рук девчон­ку – кому угодно. Потом немедленно вернешься в Париж – с другим паспортом. Никаких контактов с организацией. Ни при каких обстоятельствах.

Молодой немец отошел от перил, давая понять, что встреча окончена. В его улыбке был оттенок лу­кавства, даже насмешки.

– Когда поедешь, дам тебе кое-что «взбадрива­ющее» на два-три дня. Останавливаться будешь, только чтобы справить нужду.

Он сделал шаг назад и продолжил:

– Кстати, мы с тобой сегодня не виделись. Ни­кто в организации не должен узнать… Ты согласен, что так будет лучше?

Хьюго молча кивнул. Он прекрасно понимал необходимость конспирации.

В тот момент, когда молодой восточный немец уже сворачивал за угол набережной, Хьюго пришло в голову, что они бьют все рекорды конспирации.

Витали контролировал большую часть тайных операций – «черные программы» сети «Либерти». Полулегальная сеть работала под прикрытием официально зарегистрированной ассоциации. Хьюго являлся одной из главных пружин одной из та­ких программ.

Итак, Витали даст ему оборудование организа­ции, не ставя никого в известность. А ведь это свя­тая святых, сердце тайн!

«Спасибо, Вит», – мысленно поблагодарил с улыбкой Хьюго.

Молодой гениальный программист сделает все, чтобы вытащить его из ловушки, в которую он так глупо угодил.

Уверенным шагом Тороп направился к машине.

Теперь сделаем все так, как приказал Витали: отправимся в дом на Бетховен штрассе, отдохнем и подождем его возвращения.

Витали – ас в своем деле.

Он заснул почти сразу, хотя не был уверен, что су­меет быстро успокоиться. Тем не менее, приняв душ и уютно устроившись на кожаном диване, он завернулся в плед и тут же поплыл по реке снови­дений.

Несколько часов спустя телефонный звонок грубо вырвал его из сна. Солнце стояло высоко в не­бе серо-стального цвета. Казалось, что металличе­ский купол накрыл город, весь этот мегаполис, про­тянувшийся с севера на юг долины Рура.

Хьюго дождался, чтобы телефон прозвонил трижды. Потом, в следующую попытку – четы­режды. Трубку он снял на четвертом звонке треть­ей попытки и дождался, пока Витали не назвался. Тот заговорил по-немецки.

– Господин Шульце? Это Бауэр.

– Здравствуйте, Бауэр, – ответил Хьюго, пользуясь условным языком. – Чем могу быть вам полезен?

– Я звоню по поводу ремонта. Телевизор и пор­тугальская мебель.

Как и было условлено, Хьюго ничего не ответил.

– Мы можем увидеться завтра в пять?

– Великолепно! Завтра в пять. Бесконечно вам благодарен, господин Бауэр.

– Не за что, господин Шульце, до завтра.

Ари всегда утверждал: людей, вежливо проща­ющихся в конце телефонного разговора, никогда не заподозрят в принадлежности к банде гангстеров или к террористической организации, и уж в по­следнюю очередь – к тайной сети западноевропей­ских добровольцев, жаждущих как можно скорее покончить с остатками коммунизма на континенте.

Итак, Витали придет сегодня, в шесть вечера.

Черт бы все побрал, который сейчас может быть час?

Настенные часы показывали без четверти че­тыре.

Хьюго чувствовал себя средне. Он потянулся, размял ноги и отправился на кухню готовить чай и еду. Сверху донесся неясный шум.

Должно быть, Алиса тоже проснулась.

Хьюго услышал, как девочка спускается по крутой лестнице. Алиса сразу прошла в кухню, привлеченная пыхтением чайника на конфорке. Вот она появилась в дверном проеме и заявила:

– Хьюго, мне надо уехать. Я должна как можно быстрее найти своего отца. Я… я кое-что чувствую… Что-то случится.

Выражение лица было очень серьезным, на­пряженным. Голубые глаза излучали странную, гипнотическую силу.

Хьюго ничего не ответил. Он заварил чай и по­ставил кастрюлю в мойку, потом открыл холодиль­ник, достал масло, несколько кусков разного фран­цузского сыра и выложил все на белую скатерку.

– Есть хочешь? – бросил он.

Девочка отрицательно покачала головой и со­бралась было выйти, но задержалась на пороге:

– Я уже должна была оказаться в Лиссабоне. Фраза прозвучала как удар бича, после чего Алиса молча пошла к себе. Лицо ее было замкну­тым и надутым.

«Вот только этого мне и не хватало…» – вздох­нул Хьюго. Да-а… Алиса – не великолепная зага­дочная красавица, а маленькая чума, подросток, способный даже члена общества защиты детей – жертв жестокого обращения вывести из себя, пре­вратив в убийцу с утюгом.

Он попытался скрыть улыбку и принялся за еду – это был то ли обед, то ли полдник, то ли ужин, кто его разберет…

В голове Хьюго один за другим возникали во­просы, на которые у него не было ответа.

Что она имела в виду, заявляя «что-то случит­ся»? Как будто все эти дни они жили спокойно!..

«Я кое-что чувствую, – повторил про себя Тороп. – Чувствую…»

Он мысленно вернулся к снам, о которых Алиса рассказала ему прошлой ночью. Все они были по­добны тому, который заставил ее кричать от ужаса при пробуждении, когда они ехали в Дюссельдорф.

Ее мать с окровавленным ртом. Стальная че­люсть. Заточение в комнате, где властвует мрак.

Алиса сказала, что в последние два года такие сны мучат ее все чаще и связаны они с возвращени­ем матери из поездок, когда та выглядела отдохнув­шей и посвежевшей. Ночью Алиса видела очередной кошмар, в котором мать представала в образе жесто­кого чудовища, дьявола во плоти, и всегда в компа­нии с отчимом, этаким расторопным мажордомом.

Она рассказала ему, как убежала из дому, убе­дившись, что ее родители – преступники, возмож­но убийцы, и как ей удалось спрятаться в супер­маркете в Амстердаме, скрывшись от адвокатов и от матери.

Хьюго не мог понять почему, но он действи­тельно чувствовал какую-то неопределенную, но растущую угрозу: так было, когда сербский снаряд со свистом врезался во второй этаж их укрытия.

Сны Алисы – ключ к разгадке, Хьюго был в этом уверен, сам не понимая почему.

Он убрал остатки еды, вымыл посуду и улегся на большой диван. Он включил телевизор и при-дремывал за скучным детективным сериалом в ожидании Витали.

Что-то должно случиться, что-то должно случиться… почему она так сказала? Так что, черт побери, случится?

«Случился» Витали. И он принес новости.

«Дьявольщина!» – повторял Хьюго, глядя в разло­женные на столе газеты. Да, на первой странице голландской газеты – фотография Алисы. В не­мецкой – статья, снабженная портретом с подпи­сью: «Вы видели эту девочку?» Специальный по­лицейский выпуск.

– Вот дерьмо… – процедил он сквозь зубы и под­нял глаза на Витали, который, судя по всему, был не слишком озабочен. Взгляд за толстыми линзами оч­ков оставался абсолютно непроницаемым.

– О тебе и о «вольво» – ни слова… Скажи, ты знал о магазине? А о полицейском?

Хьюго ответил непонимающим взглядом. Витали ткнул пальцем в газеты.

– В Амстердаме. Когда крошка смылась. Была маленькая миленькая перестрелка. Двое убитых, двое раненых. Один из подстреленных – полицей­ский, который обеспечивал безопасность Алисы, некий Джулиан, не помню, как дальше.

Тороп переваривал информацию. Выходит, Алиса не все ему рассказала: либо специально опу­стила некоторые подробности, либо просто не зна­ла о случившемся…

В это мгновение он кожей спины почувствовал приближение Алисы и почти не удивился, заметив ее в проеме стеклянной двери гостиной.

Девочка неподвижно стояла в центре огромно­го ковра.

Хьюго мгновенно, по взгляду, понял, какие про­тиворечивые чувства ее раздирают. Смесь тоски и ярости.

Она не знала.

Не говоря ни слова, Алиса подошла к столу, на котором лежали разложенные газеты.

Хьюго потрясло ее хладнокровие. Девочка мол­ча кивнула Витали и опустила глаза на снимки. Провела пальцем по серой зернистой бумаге, слов­но хотела убедиться в реальности волшебного вос­произведения.

Наконец Алиса подняла глаза, взглянула на Хьюго, перевела взгляд на Витали, снова посмот­рела на Хьюго:

– Они убили Джулиана…

Бросила последний взгляд на портреты светло­волосой девочки и отошла от стола.

– Думаю, у вас со мной ужасные проблемы. Безукоризненный немецкий.

Хьюго слегка повернул голову, ловя реакцию Витали,

Тот поднял руку пренебрежительно-отстраня­ющим жестом:

– Дорогая моя мадемуазель Кристенсен, по­верьте, все это не имеет никакого значения. Мы разработали оперативный план действий, имею­щий целью без промедления доставить вас без ос­ложнений в Португалию.

Он бросил быстрый взгляд на Хьюго, словно ждал подтверждения правильности выбранного тона. Витали не слишком умел обращаться с людь­ми, особенно с молодыми, и тем более – с девочка­ми-подростками. Хьюго решил подбодрить сорат­ника и хитро подмигнул, мол, «все о'кей»!

Витали оттолкнул газеты, жестом фокусника вытащил карту Западной Европы и разложил ее на столе, закрепив специальными картонными карточ­ками. Из кармана грязного прорезиненного дожде­вика достал маркер и начал прочерчивать жирную желтую полосу их будущего маршрута. Сначала они поедут вдоль русла Рейна, потом до Нанси, спустят­ся до Роны к Лиону, пересекут Прованс в направле­нии Испании. Иберийский полуостров они пересекут по диагонали и выскочат на юге Португалии.

– Маршрут номер один. Быстрый. Централь­ные автострады.

Витали достал второй маркер, красный, и на­чал чертить другой маршрут.

После Дижона – окольными путями через всю Францию. Центральный массив, Тулуза, Страна Басков, оттуда прямо на север Португалии, отту­да – через Атлантику и Средиземное море.

– Маршрут номер два. Медленнее, но безопас­нее… Национальные дороги, второстепенные. Про­езд через Пиренеи.

Хьюго смотрел на Алису: девочка внимательно изучала карту, то и дело поднимая глаза на Ви­тали.

Витали снова взглянул на Хьюго, ища под­держки, тот незаметно кивнул в ответ.

Полунемец-полурусский заговорил:

– Я считаю, что мадемуазель Кристенсен должна принимать непосредственное участие в операции. – Его глаза ночной птицы внимательно наблюдали за Алисой из-за толстых стекол. – Она должна стать активным участником операции по собственному спасению… Так сказал бы… Билъбо… Согласен, Хьюго?

Бильбо было кодовым именем Ари. Хьюго мол­ча согласился.

Алиса не могла отвести взгляда от поблескива­ющих очков руководителя всех секретных опера­ций в Западной Европе. Именно так воспринимал его Хьюго, видя, что девочка тоже трепещет перед загадочным и властным незнакомцем.

Витали достал новую карту.

Оба маршрута – красный и желтый – могли быть разложены на несколько вариантов прохож­дения по местным дорогам. Красный маршрут можно было пройти тремя способами, пересекая Португалию с севера на юг. Желтый делился на два отрезка, один из которых, в свою очередь, раз­дваивался, достигая Альграву.

На карте было обозначено шесть точек доступа в эту средиземноморскую провинцию. Витали по­трудился на славу.

Немец перевел взгляд с Хьюго на Алису и про­должил:

– Вы будете ехать днем и ночью, соблюдая все меры предосторожности. Вы, мадемуазель Кристенсен, должны будете спать, казаться как можно незаметнее и играть роль штурмана.

В знак согласия Алиса как-то странно изогну­лась всем телом.

Взгляд Витали, как взор ловчей птицы, пере­кинулся на Хьюго.

– Ладно, перед отъездом мы должны успеть оговорить еще кое-какие детали.

Алиса мгновенно поняла и отступила назад, со­бираясь покинуть комнату, остановилась на секун­ду, посмотрела на мужчин:

– Спасибо за все, что вы для меня делаете, гос­пода.

С этими словами она исчезла за стеклянной мо­заичной дверью, как белокурый эльф.

В глазах Витали Хьюго прочел все тот же сак­раментальный вопрос: «Ну, как я?»

Супер. Ты был великолепен, оценил его такти­ку Тороп, выкидывая вверх большой палец.

– Хорошо, – пробурчал Витали, – а теперь по­говорим о том, чего малышке знать не следует.

Он достал вторую карту Португалии и зеленый маркер.

– Маршрут твоего возвращения.

Зеленый фломастер медленно «выполз» из Португалии и заскользил к Франции, распростра­няя по комнате запах бензина и оставляя за собой ярко-бирюзовый след.

– Вот твой паспорт. На имя господина Цукора, гражданина Германии.

Витали протянул Хьюго его подлинные доку­менты.

– Уничтожь их перед отъездом. Теперь ты – Бертольд Цукор, музыкальный продюсер… это на­стоящий «подлинно-фальшивый» паспорт. Безу­пречный.