4

С наступлением вечера похолодало, и Алиса поня­ла, что не хочет, как неделю назад, ночевать в под­земном гараже.

Нужно бежать из Амстердама, но бродить по улицам становится для нее с каждой минутой все опаснее. Бары и кафе тоже не годятся – двенадца­тилетнюю девочку там мгновенно заметят. Вокза­лы и автобусные станции исключены, да пожалуй, что и за трамваями следят.

Отдаленный вой полицейской сирены метнул ей в голову молнию из вращающегося на крыше синего фонаря.

Алиса предпочла бы, чтобы ее поймали поли­цейские, а не Кеслер с матерью. «Ладно, если побег провалится, я признаю свое поражение и сдамся полиции. Может, после магазина они мне поверят?»

Она открыла дверь первой встретившейся ей на пути телефонной будки, взяла телефонный справочник.

Она и сама не знала, почему не стала звонить инспектору на работу. Она воображала себе Аниту скорее в маленьком уютном домике с видом на зе­леную аллею, чем в том сверкающем неоновыми огнями улье. Наверное, ей просто хотелось погово­рить, как делают друзья в разлуке, если им нужна помощь. Впрочем, какой бы ни была причина, Али­са обнаружила в справочнике тринадцать Ван Дайков, но ни одной Аниты.

Она прекрасно понимала, что это не так уж и важно, – номер может быть зарегистрирован на другого человека. Терпеливо – она сама себе удив­лялась – девочка просмотрела номера, зарегистри­рованные в нескольких пригородах, и в Бёутенвель-дерте нашла единственного абонента с фамилией Ван Дайк и именем Анита.

Сердце Алисы бешено колотилось.

Она сняла трубку и набрала номер. Жужжа­ние, тишина, характерный щелчок, потом – ну да­вай же! – первый гудок.

Десять гудков – и она повесила трубку. Горло перехватила судорога отчаяния.

Она стояла в стеклянной будке, не зная, что предпринять дальше.

Потом снова потянулась к трубке, опустила в щель несколько монет, открыла справочник на стра­нице с телефонами официальных служб и набрала номер Центрального комиссариата, дрожа от нетер­пения и тревоги. После второго гудка ей ответили:

– Центральный комиссариат, слушаю.

Алиса застыла с раскрытым ртом, не в силах вымолвить ни звука. Ее бросило в жар. Она зады­халась.

– Алло! Центральный комиссариат, слушаю, говорите!

– Я… я хотела бы поговорить с инспектором Ван Дайк.

Алиса тут же поняла, что совершила ошибку, не изменив голос. В трубке звучал ее голос – голос маленькой перепуганной девочки.

– С инспектором Ван Дайк? Кто ее спраши­вает?

Алиса колебалась. Трубка трещала.

– Алло! – на том конце провода снова прозву­чал стальной голос.

Как же ей представиться? Она не знает, есть ли у Аниты дочь или племянница. Господи, ничего не выйдет… Она решила рискнуть.

– Мне необходимо с ней поговорить по личному делу. Это важно. – Голос прозвучал твердо и реши­тельно.

– Сожалею, но инспектора Ван Дайк сейчас нет на месте… Вы хотите оставить сообщение?

Алиса узнала слащавый тон агента Когеля и взмолилась про себя, чтобы он не опознал ее голос, но полицейский точно знал, с кем именно говорит.

В любом случае Анита для нее недоступна.

Алиса швырнула трубку на рычаг.

Этот отдаленный район города был ей совер­шенно незнаком. На улицах никого, но в окнах всех домов горит свет.

Алиса почувствовала себя одинокой, как никог­да, ей даже позвонить некому. Она медленно вышла из будки и пошла на юг, сама не зная, что ста­нет делать дальше.

В какой-то момент Алиса поняла, что вышла к од­ному из рукавов Амстел Канал, который она пере­секла по Ван-Вустраат, и пошла по широкой Рейн-страат. Машин стало меньше, хотя вокруг трамваев все еще скапливались небольшие пробки. Алиса не знала точно, где находится, и могла толь­ко предположить, что где-то рядом Беатрикс-парк и шоссе на Утрехт. Так, во всяком случае, утверж­дали надписи на указателе. Юг.

Прямо на юг.

Чуть дальше Алиса различала огни светофо­ров следующих перекрестков, за ними – рукава канала. Ноги в кроссовках «Рибок» мерно отбивали такт по тротуару с регулярностью розовых рек­ламных зайцев, работающих на «вечных» батарей­ках. Глядя прямо перед собой, прижимаясь к сте­нам, Алиса шла вперед. Ужасно хотелось есть. Сейчас бы сосисок с жареной картошкой, пирога с миндальным кремом и гамбургер. Она прогнала эти ужасные мысли, упрямо пробираясь на юг к авто­страде. Там она проголосует, доедет до Утрехта и сядет в поезд.

Она выберется. Она сможет. Ей хватит сил и во­ли. Она доберется до побережья Атлантики, до Ал-гарве. «Папа, – думала Алиса почти против своей воли, – я иду».

Эти мысли, как лейтмотив, задавали ритм, на­полняли энергией кровь и мышцы.

Поглощенная единственной целью, Алиса поч­ти пропустила бордовый «крайслер», ехавший ей навстречу по противоположной стороне проспекта.

Она не заметила, но ее – да.

Это ее и спасло в конечном итоге.

Тяжелые жесткие взгляды мужчин в темном вэне выражали изумление… они просто не верили своим глазам.

«Крайслер» медленно ехал в общем потоке. Ему мешал большой грузовик, пытавшийся перестро­иться в другой ряд. Тем не менее они неумолимо приближались, и Алиса видела, что пассажиры не сводят с нее глаз.

Один из них что-то говорил в микрофон.

Алиса круто развернулась и помчалась по тро­туару в обратную сторону.

Она пробежала по Рейн-страат до Амстел Ка­нал во второй раз за день, она дышала как паровоз, кровь стучала в висках. Алиса не видела, как «крайслер» притормозил на красный свет, потом снова рванул с места с диким ревом, прижав ма­ленькую «мазду», ехавшую по левой полосе, слепя ее противотуманными фарами.

Добежав до канала, Алиса не стала тратить время на размышления: повернула налево, прежде чем поняла, что снова ошиблась. По правому берегу невозможно было оторваться от преследователей, а вот на противоположной стороне влево уходили не­сколько улочек, куда можно было скрыться.

Алиса, издав рычание, побежала быстрее. Предчувствие ее не обмануло. За ее спиной рявкал мотор, визжали шины. «Крайслер» остановился прямо на перекрестке, потом выскочил на шоссе, его занесло, но водитель справился.

Движимая инстинктом, девочка перебежала на другую сторону и кинулась в улочку, которая вы­вела ее прямо к небольшой церквушке. Другая узенькая улица вела к каналу, и Алиса, не думая, побежала туда. Ноги отяжелели, она совсем выби­лась из сил. И сбавила шаг, а потом и вовсе остано­вилась, успокаивая дыхание.

Легкие болели и горели: сказывалась нехватка кислорода.

Алиса едва успела прийти в себя, а у церкви уже ревел мотор машины преследователей.

Она снова бросилась бежать, но боль в правом подреберье заставила ее остановиться. Она огля­нулась. Слишком поздно.

Бордовый «крайслер» совсем рядом.

Она сдавленно вскрикнула и побежала.

Эти люди находят ее так, словно на ней маячок.

Алиса попыталась оторваться от них южнее парка Сафарти.

Она оказалась на узкой покатой аллее и поле­тела вниз, почти смирившись с поражением. По обеим сторонам тянулись высокие деревья, во всех домах светились окна. У бортика тротуаров были припаркованы машины.

В голове Алисы мелькнула призрачная мысль о счастье, о доме – тепло и уютно, о семейном ужине в тепле под телевизор, когда вся семья удобно уст­раивается в глубоких кожаных креслах.

Она все еще слышала за спиной рычание мото­ра. Через мгновение их машина появится на аллее.

Алиса не знала, как сумел ее уставший мозг так быстро принять правильное решение. На тро­туаре стоял человек. Метрах в ста от нее. С каждой секундой дистанция сокращалась.

Ей показалось, он забыл что-то дома и спешил вернуться, небрежно прикрыв заднюю дверь ма­шины, вернее, он ее просто толкнул.

Алиса видела, как он взбежал по ступенькам и скрылся в темноте за дверью.

Отчаяние придало ей сил. Она побежала быст­рее, хрипя и плача, сама не зная о чем.

Шум мощного двигателя «крайслера» зазвучал в аллее в тот самый момент, когда Алиса добежала до машины незнакомца. Пригнувшись, она откры­ла дверь, протиснулась под заднее сиденье и ти­хонько потянула ручку на себя.

Девочка надеялась, что ее маневр остался не­замеченным, и еще сильнее вжалась в пол.

На сиденье над ее головой стояли два черных, практически одинаковых чемодана. Поверх одного из них хозяин бросил спальный мешок цвета хаки и пушистый клетчатый плед.

Алиса стремительно потянула их на себя и по­старалась слиться с темнотой. Шум мотора при­ближался.

Громкое рычание заполнило все пространство вокруг. Под мешком и пледом нечем было дышать, но Алиса могла думать об одном: ей показалось, что машина тормозит.

Она проехала мимо ее убежища, медленно уда­ляясь в сторону аллеи.

Не заметили! Алиса перевела дыхание и мину­ту наслаждалось тишиной, воцарившейся вокруг.

Внезапно ее снова парализовал страх: «крайс­лер» возвращался.

Теперь он медленно ехал по аллее в обратном направлении.

Алиса представляла себе, как они вглядывают­ся в тротуары и заросли зелени вокруг домов, свя­зываются с кем-то по рации, сообщая, что упусти­ли ее на такой-то улице в таком-то районе.

Она спрашивала себя, что случится, если хозя­ин машины, в которой она пряталась, появится сейчас на улице. Вдруг он привлечет внимание ее преследователей и они захотят расспросить его? Или обыщут машину? Найдут ее, сдернув спаль­ник?

Звук растаял в ночи. Алиса расслабилась.

Она решила, что останется в этой машине, пока не найдет лучшего выхода. Она прекрасно понима­ла, что решения у нее нет.

Сейчас она хотела одного – заснуть. И про­снуться в Португалии.

Пробуждение было ужасным: в лицо ей смот­рел грозный черный зрачок большого автоматиче­ского пистолета.

5

Несколько решений, принятых в ночи

Тороп почти сразу осознал всю несуразность ситуации: маленькая светловолосая девочка оце­пенела от страха под наведенным на нее оружием, и он молча сунул «ругер» в кобуру. Выставив впе­ред руку примиряющим жестом, дал понять, что она может подняться и сесть. Он освободил сиде­нье, поставив один чемодан на другой.

Взгляд съежившейся на полу девочки претер­пел стремительную метаморфозу: ужас сменился изумлением, в глазах сверкнуло понимание.

Хьюго тоже анализировал ситуацию, решая, как будет действовать. Осторожно закрыл заднюю дверь, сел за руль. Поставив локоть на подголов­ник, обернулся к маленькой незнакомке, пытав­шейся устроиться на сиденье.

– Те типы, в бордовом «крайслере», они тебя ищут?

Девочка смотрела на него снизу вверх, и взгляд ее был пронзительно-проницательным. Наконец она кивнула.

Тороп лихорадочно соображал.

– Ладно, давай начистоту: они твои родители? Кто-то из семьи?

Казалось, девочка решает, что можно ему до­верить, а что – нет.

Вот она едва заметно покачала головой. Нет. Но она не уверена.

Беглянка, это точно. Следует действовать с ювелирной точностью, учитывая то, что он везет с собой и что лежит в багажнике.

– Хорошо… Знаешь, мы не должны здесь оста­ваться… тебя могут заметить. Не возражаешь, если мы тронемся?

– Нет, – почти прошептала она.

– Есть предложения по маршруту? В ответ на этот простой вопрос взгляд голубых глаз подернулся пеленой слез. Она кивнула.

– Может, скажешь?

Его тон оставался спокойным и внимательным.

– В Португалию… – Девочка отвечала тихо, но на удивление твердо.

Тороп уставился на нее, не скрывая интереса.

– В Португалию… – повторил он, доставая из кармана ключи от машины. – И только-то…

Он вставил ключ в зажигание, повернул.

– Слушай, я предлагаю для начала доехать до Беатрикс-парка, поесть жареной картошки и спо­койно все обсудить, ладно?

Девочка угнездилась на сиденье, машинально натянув индейское одеяло на колени.

– Хорошо, – кивнула она и добавила в тот мо­мент, когда Хьюго переключился на первую ско­рость: – И еще, если можно, колу…

Он посмотрел в зеркало, и их взгляды на мгно­вение встретились. Слабая улыбка осветила ее ли­цо. Чуть-чуть юмора.

– Скажи мне, как тебя зовут, – спросил он, гля­дя в зеркало.

– Алиса, – донеслось с заднего сиденья.

– Рад знакомству, Алиса. И добавил:

– Я – Хьюго.

Он взял влево и поехал на запад, к Беатрикс-парк.

Включил радио, и звук трубы Майлза Дэвиса за­полнил салон. Хьюго закурил, чувствуя спиной, что девочка понемногу расслабляется. Они молчали. У входа в парк стоял небольшой белый грузовичок – закусочная на колесах. Хьюго решил припарковать­ся так, чтобы продавец не видел Алису. Он остано­вился у ограды, и тут сзади прозвучал ее голос:

– Скажите, мсье, вы полицейский?

В тоне он различил напряженное ожидание, критичное, как ему показалось.

По непонятной ему самому причине Хьюго принял решение сказать правду.

– Нет… я не легавый… – Его поразила скорость, с которой был задан следующий вопрос.

– А кто тогда, у вас же пистолет?

Тороп вздохнул. Ну конечно… Этого она не за­будет.

Он вынул ключи из зажигания. Снова закурил, обдумывая ответ.

Выдать полуправду, не вдаваясь в подробности.

– Я работаю на одну международную органи­зацию…

Молчание… И новый вопрос:

– На международную организацию? ООН? Или что-то вроде этого?

– Послушай, Алиса, – перебил ее Хьюго, игно­рируя живой интерес, вспыхнувший в ее взгля­де. – Давай-ка лучше я тебя порасспрашиваю, ладно?

Алиса замолчала и опустила глаза. На бледных щеках выступил легкий румянец.

– Не обижайся! – Голос его смягчился, – Если хочешь, чтобы я помог, должен точно знать все, что с тобой произошло, а пока… – С этими словами он открыл дверь. – Мы все-таки поедим жареной кар­тошки.

И он хитро улыбнулся маленькой беглянке. Об­рамленное светлыми волосами лицо озарилось от­ветной улыбкой. Алиса выдохнула:

– И кока-колой.

Она собралась было выбраться из машины и присоединиться к своему высокому черноволосому спасителю, но он остановил ее:

– Конечно, и колой тоже, но ты остаешься в ма­шине. – Он сказал это так жестко, что Алиса поня­ла: возражений он не потерпит.

Хьюго вернулся с большим коричневым паке­том, и Алиса жадно набросилась на еду. Мужчина по имени Хьюго сидел, прислонившись спиной к дверце, и ел свою картошку.

– Ладно, – наконец проронил он. – Теперь рас­скажи мне все по порядку. Люди в бордовом вэне… они твои родственники?

– Да, – Алиса нервно сглотнула. – Но моя мама очень злая… и… и мы сейчас с ней не ладим.

Пауза. Молчание.

– Я хочу добраться до папы, он в Португалии… и, если бы вы просто отвезли меня в Утрехт на вок­зал, это было бы замечательно…

– Зови меня Хьюго, так будет проще… Тон оказался слишком жестким.

«Черт бы тебя подрал, Тороп, во что ты опять вляпался? Почему сразу не попросил девочку уб­раться из машины, как только нащел ее?» Хьюго вздохнул. По той же самой причине, которая когда-то привела его в самое сердце Балкан. «Ну и что те­перь?» – спрашивал он себя, внутренне уже решив рискнуть – безумно и бессмысленно.

Хьюго доел картошку, допил пиво, дождался, когда Алиса закончит, сложил мусор в бумажный пакет, бросил его на пассажирское сиденье и тро­нул машину с места.

– До Утрехта всего сорок километров… Я тебя отвезу»

Тороп выехал на шоссе А2, которое вело на Ут­рехт и Арнхейм.

Его одолевали сомнения. Он чувствовал, что де­вочка сказала ему часть правды, вернее – крупи­цу. Главное она скрыла. С каждой минутой неясное ощущение превращалось в уверенность.

Минут через пятнадцать он услышал за спиной легкое сопение; оглянувшись через плечо, Хьюго обнаружил, что девочка спит, натянув на себя клетчатое одеяло. Она совершенно расслабилась, светло, по-детски улыбаясь во сне.

«Ну и кретин, – думал о себе Хьюго, глядя на черную ленту шоссе. – Выжил там, чтобы вляпать­ся здесь».

Он догадывался, что его ждет впереди.

Алиса не знала, что именно ее разбудило. Скорее всего – тяжелый, холодный ослепляющий свет. Аможет, запах бензина или ровный шум, похожий на тихий стук сердца, спрятанного под кожухом.

Она поняла, что машина остановилась. На бен­зозаправочной станции. Приподняв голову, девоч­ка разглядела спину Хьюго в старой куртке с чер­но-белым мишкой и гербом команды «Лос-Анджелес рейдере». Залив тридцать три литра, Хьюго вставил шланг на место.

Обошел машину и сел за руль. Алиса тихонько потянулась. Она не знала, почему так случилось, но внезапно ей показалось, что она в полной безопас­ности. Такого покоя она давно не испытывала. По­раженная внезапным открытием, поняла, что этот человек… да, именно так, играет сейчас роль ее от­ца. Временно, конечно. Это так хорошо! Алиса по­думала, что это обстоятельство – один из таинст­венных ключей той замечательной науки, психоанализа, которой она однажды обязательно займется.

Хьюго поставил машину на стоянке, метрах в двадцати от кассы, обернулся и увидел, что девоч­ка проснулась.

– Ну как, – спросил он с легкой улыбкой, – хо­рошо поспала?

Алиса, не до конца проснувшись, что-то про­бормотала совсем по-детски.

– Ладно, пойдем что-нибудь съедим и попьем горяченького…

Именно в этот момент девочка наконец оконча­тельно проснулась и вспомнила… вспомнила все, что произошло. Взглянув на часы на приборной до­ске, Алиса ужаснулась: 23 часа 1 минута. Господи боже, но ведь Утрехт всего в сорока километрах от Амстердама, а они ехали целых два часа.

Напряженная, как провод под током, она поста­ралась говорить спокойным тоном:

– Извините, а… где мы сейчас находимся? Молодой темноволосый черноглазый спаси­тель внимательно взглянул на нее:

– Мы в Бельгии. К югу от Маастрихта. Во взгляде светилось лукавство.

– Сейчас я тебе все объясню, – продолжил Хьюго. – Когда я подъехал к вокзалу в Утрехте, ты уже спала. Я пошел посмотреть расписание, и единственным подходящим поездом в южном на­правлении был поезд до Маастрихта, он отходил сразу после полуночи, я подумал – нет смысла бу­дить тебя, ждать до полуночи и отправлять одну ночным поездом, тем более что Маастрихт для ме­ня – небольшой крюк.

Алиса спокойно восприняла поток свалившей­ся на нее информации, удивляясь одному – таин­ственной силе, исходящей от этого человека. В его искренности не было ничего показного. Он просто излагал факты, давая ей время подумать и выска­заться. Его поведение было безупречно логичным.

И все-таки тайна оставалась, хотя в ней не бы­ло ничего угрожающего. В Хьюго не было той тем­ной злой силы, которую излучали мать, Вильхейм, Кеслер…

Нужно было что-то отвечать.

– Я и правда выпила бы горячего чаю, – непри­нужденно бросила она, удивляясь сама себе.

– Вот и хорошо, – хитро подмигнул он, – все лучше, чем кола.

Прежде чем Алиса успела ответить, Хьюго вы­лез из машины и открыл дверь с ее стороны – осто­рожно и почтительно, словно швейцар в ливрее, но в его поведении не было ничего шутовского. Просто распахнулась дверь в холодную ночь, и они вышли под ночное небо, усыпанное мириадами звезд. Ас­фальт стоянки блестел в оранжевом электриче­ском свете фонарей.

Алиса последовала за Хьюго к кассе, потом к кафе в дорожном кинотеатре. Все ее чувства обост­рились. Она могла различать ультрафиолетовое излучение, исходящее от асфальта, особое мерца­ние желтого неонового света из кафе, завывание холодного ветра с Северного моря, рев машин, ко­торые неслись по шоссе, как ракеты с красно-жел­тыми огнями.

Девочка подняла голову, заметив перифериче­ским зрением, какая белая у Хьюго кожа. Как у глубоководной рыбы… Высоко в небе слабо мерцали далекие звезды. Над дорогой, по ту сторону черно­го пустыря, плыл по небу серп бледной луны.

Алиса вдруг почувствовала неразрывную связь с этой планетой. Ее свет пронизывал все вокруг, за­ставляя ее чувствовать незнакомое прежде воз­буждение. Все было четким, ясным, сухим, жест­ким, сияющим и невыносимо определенным. Как стальная окантовка стеклянной двери кассы в жел­том стеклянном стакане.

Ушедший вперед Хьюго остановился, поджи­дая Алису у входа, чтобы открыть ей дверь.

Алиса встряхнулась и побежала к нему.

Она вошла в зал, освещенный желтыми лампа­ми дневного света, твердо зная, что только что пе­режила нечто очень важное для себя, хотя и не могла объяснить почему. Она чувствовала, что из­менилась. Слилась с этим тусклым миром холодно­го света, пластиковой мебели, нержавеющей стали туалетных комнат и горячим воздухом сушилок.

Они съели стандартно-невкусную еду, какую по­дают во всех придорожных кафе, пребывая в со­стоянии странной фаталистичной безмятежности (Алиса чувствовала, что так влияет на нее Хьюго). Он не торопился, не похоже было, чтобы он слишком уж осторожничал, вглядываясь в каждое новое лицо и отслеживая все углы и закоулки. Ни­какой особой нервозности.

Алиса не могла знать, как жестко ему прихо­дится контролировать себя.

Чертов ежесекундный контроль, который нельзя выдать окружающим. Правило безопасности, препо­данное им Ари Москевицем, Хьюго всегда держал его в голове, контролируя ситуацию. Оставаться спо­койным и замечать все первым – старая добрая ме­тодика итало-американских гангстеров, о которых все время пишет Уильям Берроуз-младший.

Он чувствовал привычную и приятную тя­жесть оружия, висевшего в кобуре под мышкой. Хьюго выпил легкого пива и съел один двойной гамбургер, чтобы не осоловеть. Он медленно жевал жирную еду, зная, что от подобных блюд можно взять да и задремать внезапно за рулем, и это на скорости в сто пятьдесят километров!

Он и сам не сумел бы объяснить, почему вдруг ощутил смутную угрозу, но одно знал точно: это не привычная параноидальная осторожность. Однаж­ды, у Травника, такое предчувствие спасло ему жизнь.

Да нет, это точно связано с Алисой, такой ум­ной, переживающей сложный период превращения из ребенка в девушку с умом взрослой женщины. Да, и еще те типы в темно-красном вэне, которые ему не понравились.

Войдя в ярко освещенное кафе, Тороп прика­зал себе оставаться спокойным, мобилизованным, открытым во внешнюю среду, как поучал их Ари. Он инстинктивно следовал наставлениям бывшего моссадовца, охотившегося в пятидесятые-шестидесятые годы за бывшими нацистскими преступ­никами и практически никогда не ошибавшегося.

Итак, первое: не будем расспрашивать Алису о том, что с ней произошло, чтобы не спровоцировать шок. Поговорим о чем-нибудь другом, осторож­ненько наводя ее на нужные темы. Ладно, не будем садиться спиной ни к дверям, ни к стеклянной пере­городке, она не защитит от шальной пули. Выберем место, откуда будет виден весь зал и – по возмож­ности – все входы, предусмотрим путь отступле­ния. (Прости, читатель, но другие хитрости Ари не описаны ни в одной книге!)

Хьюго задавал Алисе вопросы вразброс, разго­вор был рваным, с паузами на обдумывание, с ассо­циативными рядами, возникавшими в его мозгу. Уже через полчаса он понял: у девочки очень высо­кий уровень общей культуры, а кое в чем она и ему даст сто очков вперед! Из беседы о Луне, простран­стве, планетарной экосистеме, жизни подводного мира и первых человекообразных обезьянах Хью­го ловко вырулил на ее школьные успехи по гео­графии, истории и точным наукам… Он не слишком удивился, узнав, что, ломимо произведений, пола­гающихся по программе, его юная спутница прочла кучу романов. «Ну и ну, – изумленно думал он, – глотать Стивена Хокинга, Ива Когатенса, Энтони Бёрджесса и Брюса Четвина в тринадцать лет?»

Ему необходимо переварить и запомнить глав­ное: Алиса Кристенсен – невероятное существо. Она похожа на куколку бабочки, в которой ужива­ются три начала – ребенок, подросток и взрослый, она ужасно живая, но ее раздирают глубочайшие внутренние противоречия.

Хорошо, пора трогаться в путь.

Тороп допил кофе, глядя, как Алиса доедает шоколадный торт, потом машинально перевел взгляд на улицу. Центральная дверь выходила на бензоколонку и стоянку, где в этот момент припар­ковался большой голубой седан. Хьюго был уверен: они не заправлялись.

В машине сидели трое. Двое вышли, водитель остался за рулем. Хьюго тут же «сделал стойку». Мгновенно расстегнул верхние кнопки куртки.

Оставаться спокойным, улыбаться Алисе, ко­торая шумно допивает колу через соломинку.

Двое поднимались по лестнице ко входу.

От них исходило злое нетерпение. Хьюго попы­тался оценить пришельцев. Так, первый – высокий, одет в серый костюм и синий пуловер. Длинные редкие волосы небрежно падают на плечи, макуш­ка лысая, бесцветные глаза за круглыми очками на орлином носу. Второй – чуть пониже ростом, мус­кулистый, средиземноморский тип – черные вью­щиеся волосы, темные глаза. Одет в джинсы, ко­ричневую куртку с нашивками и кроссовки. Встав у касс, они принялись внимательно изучать зал. Больше всего Хьюго не понравились их глаза.

Особенно когда они нашли взглядами Алису.

Девочка сидела к ним в профиль, и по тому, как внезапно застыли лица мужчин, Тороп понял: они знакомы. Так кто же они? Не иначе – поделыцики тех, из «крайслера». Второй состав. Пятеро вооруженных мужчин брошены в погоню за ребенком! От этих людей исходили волны дикой жестокости. И это в стране, где этнические чистки и тоталитар­ное безумие не стали правилом жизни.

У обоих – оружие под одеждой.

Опасны, очень! Тороп мгновенно оценил ситуа­цию, небрежно отвернулся, продолжая держать ублюдков в поле зрения.

Он не сделал ни одного неосторожного движе­ния, не сунул руку под куртку, но головорезы по­няли: этот тип с Алисой, и начали пробираться ближе. Хьюго точно знал, что следует делать.

Он рассчитывал на собственное хладнокровие, что было рискованно. А еще он надеялся, что вра­ги – свихнувшиеся обколотые отморозки и не от­кроют огонь в зале, где сидит человек двадцать по­сетителей, поскольку в этом благословенном 1993-м люди так не рискуют…